У юрия айзеншписа гепатит с

Биография

Юрий Шмильевич Айзеншпис родился через месяц после окончания Великой Отечественной войны в Челябинске. В то время мать продюсера находилась там в эвакуации. Юрий Шмильевич происходит из необычной семьи. Предки отца жили в Испании, но при этом в паспорте у Шмиля Моисеевича страной рождения указана Польша. Уже во взрослом возрасте мужчина сбежал в СССР, опасаясь расправы нацистов.

Продюсер Юрий Айзеншпис

Интересно, что настоящее имя отца Юрия – Шмуль. Сотрудник НКВД, заполняя паспорт, перепутал. Так получился Шмиль Айзеншпис. Мужчина прошел ВОВ, побывал в Берлине. При этом солдат ни разу не был ранен. У матери Юрия Шмильевича биография не менее интересная. Мария Михайловна родилась в Белоруссии.

После смерти родителей была передана на воспитание дальним родственникам. Из-за начавшейся войны получить диплом журналиста не успела. Мария Михайловна вступила в партизанский отряд, несколько раз едва не попала в руки немцев. В послевоенные годы была награждена медалями и орденами.

Юрий Айзеншпис в молодости

Знакомство родителей Юрия произошло на Белорусском вокзале в 1944 году. После окончания войны Мария Михайловна и Шмиль Моисеевич оказались в Главном управлении аэродромного строительства. По тем временам семья Айзеншпис жила хорошо. У них в доме присутствовали телевизор и патефон с большой коллекцией пластинок.

Вплоть до 1961 года семья продюсера жила в деревянном бараке, но потом переехала в квартиру, расположенную в московском районе Сокол. Юрий Шмильевич был спортивным ребенком, посещал спортивную школу. Продюсер был поклонником гандбола, волейбола и легкой атлетики. Из профессионального спорта пришлось уйти из-за травмы ноги.

Юрий Айзеншпис

Музыка и продюсирование

Карьера продюсера для Юрия Шмильевича началась еще во время учебы в институте. Сотрудничество с рок-группой не помогло достичь желаемых высот. Потом Айзеншпис угодил в тюрьму за проведение незаконных валютных операций. После выхода из заточения продюсер попал в перестроечный мир, который стал отправной точкой для развития карьеры в шоу-бизнесе.

Удачливый продюсер Юрий Айзеншпис

Юрий Айзеншпис и Виктор Цой

Уже в 1992 году Юрия Айзеншписа признают лучшим продюсером страны. Через год после официального признания он знакомится со Светланой Гейман, известной под псевдонимом Линда. Проработали они несколько месяцев, после чего раскруткой певицы занялся Максим Фадеев.

В течение 6 лет Юрий Шмильевич сотрудничал с известным в 90-х годах певцом Владом Сташевским. Совместная работа привела к записи 5 альбомов. Айзеншпис увеличил популярность и узнаваемость Влада в разы. Музыканта приглашали на крупные концерты и мероприятия в России и США.

Юрий Айзеншпис и Дима Билан

Личная жизнь

Многочисленные слухи не помешали жить гражданским браком Юрию Шмильевичу с Еленой Львовной Ковригиной.

Юрий Айзеншпис с женой и сыном

После смерти Айзеншписа она быстро устроила свою личную жизнь, выйдя замуж за режиссера Леонида Гойнинген-Гюне. У Юрия и Елены родился сын Михаил. В 2014 году молодой человек попал в полицию в связи с употреблением наркотических веществ. Во время досмотра у Михаила нашли 1,5 грамма кокаина.

Смерть

Тюремное заключение негативно сказалось на здоровье продюсера. Долгое время Юрий Айзеншпис скрывал то, что у него есть серьезные проблемы. Официально причиной смерти является инфаркт миокарда, но к этому привел ряд диагнозов, в том числе цирроз печени, желудочно-кишечное кровотечение, гепатиты В и С. Информация о том, что у Юрия Шмильевича был СПИД, который привел к смерти, не подтверждена документально.

Похороны Юрия Айзеншписа

Могила Юрия Айзеншписа

До церемонии продюсер не дожил два дня. Жизнь Айзеншписа оборвалась на 61-м году. Похороны проходили на Домодедовском кладбище. На церемонии прощания присутствовали артисты, композиторы и другие деятели шоу-бизнеса. Многочисленные фото скорбящего Димы Билана облетели Интернет. Могила продюсера находится рядом с родительской.

"МЕДИЦИНА НЕ СМОГЛА МНЕ ПОМОЧЬ, И Я УВЛЕКСЯ МУЗЫКОЙ"

- Юрий Шмильевич, вы известный продюсер, но обывателю ваше имя ни о чем не говорит.

- Никогда не стремился и не стремлюсь к популярности. Через все это уже прошел. Просто занимаюсь своим любимым делом - продюсированием. Кстати, во времена Советского Союза я стал первым, кто назвал себя продюсером. Это я вам официально заявляю. Стараюсь не давать интервью и не участвовать в телепрограммах - для этого меня надо развести.

- Раз мне удалось развести вас на интервью, поговорим о слове "первый" в вашей жизни. Это правда, что вы первым в Союзе создали рок-группу, первым использовали западные технологии для раскрутки артиста, первым нарушили государственную монополию на издание пластинок?

- Все правда. В начале 60-х, когда я был еще студентом, мы с друзьями создали первую в Союзе рок-группу "Сокол". Все жили в районе метро "Сокол", вот и решили так назвать группу. Я взял на себя организационные функции: доставал инструменты, делал концерты. Все происходило в условиях подполья, но мне удалось так раскрутить группу, что ее знали не только в Москве, но и далеко за ее пределами. Более того, в западной прессе "Сокол" сравнивали с "Битлз".

- Премудростям продюсерского мастерства у кого обучались?

Влад Сташевский стал одним из самых раскрученных продуктов российской эстрады

- Ой, тогда даже понятия такого не было - продюсер. Были импресарио, директор. Но ни то, ни другое мне не подходило. Это все административные функции, а я считал себя творческим человеком. И вообще был страшным меломаном.

- Почему творческий человек и страшный меломан поступил в экономический институт?

- Одно другому не мешает. Я получил специальность инженера-экономиста. Серьезно занимался легкой атлетикой, имел высокие достижения. Но получил серьезную травму мениска. Советская медицина не смогла мне помочь. Спорт пришлось оставить, и я увлекся музыкой: джаз, рок, поп. Любовь вылилась в коллекционирование музыкальных пластинок.

К 18 годам, несмотря на железный занавес, сумел собрать огромную коллекцию очень редких винилов - около семи с половиной тысяч штук. Причем оригинальные записи, а не перепечатка. Поверьте, это было дорогое удовольствие: каждая пластинка стоила около 150 рублей - это зарплата советского инженера. Так что, в отличие от многих современных музыкантов, я об эволюции джаз-рок-поп музыки знаю очень много.

До триумфа своего последнего подопечного Димы Билана Юрий Шмильевич не дожил всего несколько дней

- Как вы доставали коллекционные записи?

- Благодаря друзьям. Я общался с иностранными дипломатами.

- Неужели рядовой советский гражданин был на короткой ноге с иностранным дипкорпусом?

- Я был очень контактным человеком. Ну бывают такие инициативные люди, которые заводят нужные связи с нужными людьми. У меня было много друзей из числа детей послов. В то время очень хорошо знал сына посла Индии, дочь посла Франции, сына посла Югославии.

По тем временам такое знакомство было опасным занятием, поскольку было связано с куплей-продажей. В этом могли усмотреть криминал. И, в конце концов, усмотрели. Меня упрятали за решетку.

- Где сейчас ваша коллекция?

- Когда меня привлекли к уголовной ответственности, все конфисковали. Сегодня я восстановил коллекцию, только теперь уже не на винилах, а на компакт-дисках. Жаль, что первую коллекцию так и не удалось вернуть. Ведь сейчас музыкальные записи не такой эксклюзив как раньше, сегодня любую пластинку можно купить.

"В ТЮРЬМЕ Я СИДЕЛ С СЫНОМ НАЧАЛЬНИКА СЛЕДСТВЕННОГО ОТДЕЛА КГБ"

Из автобиографической книги Юрия Айзеншписа "Зажигающий звезды. Записки пионера шоу-бизнеса": "Занимаясь куплей-продажей музыкальных дисков, я почувствовал вкус к деньгам и красивой жизни. Потом последовали джинсы, аппаратура, меха. Потом золото и валюта. Именно в 1965 году я впервые увидел и пощупал американские доллары.

. В 1969 году в Москве открылась контора Внешторгбанка СССР, где продавали золото в слитках. Почти каждый день для меня покупалось золото в этой удивительной конторе. Но самая трудоемкая работа состояла в приобретении максимально возможного количества валюты. И этим делом я занимался постоянно, денно и нощно.

Фарцовщики скупали мне валюту по всему городу. До десятка таксистов привозили мне свою валютную выручку, поставляли "зелень" даже валютные проститутки или путаны. Кстати, в те годы я пользовался услугами проституток не только в коммерческом отношении. Иногда и по их непосредственной специальности со скидками".

- За что вас арестовали?

- Статья 88-я и 78-я Уголовного кодекса: "Контрабанда и нарушение правил валютных операций".

Юрий Айзеншпис был, безусловно, культовой фигурой современности и богатейшим представителем российского шоу-бизнеса

- Как происходило задержание?

- Ну. (Очень долго молчит).

- Если не хотите рассказывать, можем сменить тему.

- Не то что не хочу, просто это разговор не одного часа. Меня взяли 7 января 1970-го. Мне тогда было 24 года. В квартире устроили обыск. Арестовали, отвезли в изолятор, осудили на 10 лет. Я отсидел, вышел на свободу, а через несколько недель провернул крупную операцию по купле-продаже 50 тысяч фальшивых долларов. Сел еще на семь лет.

- Почему друзья-дипломаты вам не помогли?

- Что значит "помогли"? Тогда общество было не столь коррумпировано. В тюрьме я сидел с сыном начальника следственного отдела КГБ. И таких примеров было много. Это сейчас за деньги можно закрыть уголовное дело. Тогда это было очень сложно.

- Что оказалось самым страшным в тот период?

- Да ничего! Поверьте, единственное, что помогло мне перенести жестокое наказание, - вера в себя и большая любовь к жизни. 17 лет тюрьмы - слишком жестокое наказание за ошибки молодости. Хотя я не считаю это ошибками. Просто были такие законы, мы жили в таком государстве. Это сейчас съездить за границу и привезти то, что тебе понравилось - технику, одежду, валюту, не преступление.

Я все прошел: и маленькую камеру, где сидело еще человек 100 осужденных, и жидкую похлебку вместо еды, и. В общем, все. Знаете, в фильмах и книгах это очень приукрашено и искажено. А я на собственной шкуре испытал, пережил, прочувствовал. Потому что находился в тех местах не один или два года, а 17 лет и восемь месяцев.

- Неужели нельзя было подать прошение об амнистии?

- (Улыбается). Вы рассуждаете очень по-современному. Меня осудили по статьям, по которым амнистия не предполагалась. Я был государственным преступником. Все.

- Тюрьма не могла не отразиться на вашем здоровье.

- Пока находился в зоне, моя медицинская карточка была чистой. То есть здоровье было отменным. Хотя те, кто отсидел три-пять лет, обязательно приобретали профессиональные тюремные хвори: язву желудка, туберкулез, венерические или психические заболевания. Меня Бог миловал.

- Как вы вписались в тюремную иерархию?

- Нормально. У отсидевшего всегда остаются следы побоев на голове. Если остричь мою голову налысо, там не будет ни одного синяка, ни одного шрама. Потому что на зоне ни один волос не упал с моей головы. Это моя уникальность. Так я себя поставил.

"КОГДА ОСВОБОДИЛСЯ, ВПАЛ В ГЛУБОКУЮ ДЕПРЕССИЮ, КОТОРАЯ ПРИВЕЛА К ИНФАРКТУ"

- Извините за некорректный вопрос, но как здоровый мужчина обходился без женщин 18 лет?

- (Резко прерывает. Очень вызывающе). Да, вот так! За все время мне удалось. раза три. были такие контакты с женщинами. Это было очень опасно, потому что это были сотрудники. то есть сотрудницы, вольнонаемные. Если бы начальство узнало, ее бы уволили, меня бы перевели в другую зону. Обычно этим и кончалось.

Из книги Юрия Айзеншписа "Зажигающий звезды. ": "Когда Солженицын описывает кошмары советской действительности, я говорю: пожил бы он в тех условиях, в которых жил я. Он отбывал наказание среди осужденных по статьям в основном политическим. Я же сидел среди отпетых уголовников: каждый день льется кровь, каждый день беззаконие, беспредел. Но меня не тронули. Я коммуникабельный человек, адаптируюсь к любым условиям.

. Там процентов 70 заключенных голодают. Я не голодал. Каким образом? Деньги делают все, конечно, неофициально. Это вот то, в чем заключается мой феномен, моя особенность. В какую бы ни попадал среду, а побывать пришлось в разных колониях, разных зонах, разных регионах - везде у меня был самый высокий жизненный уровень для рядового зека. Это невозможно объяснить только организаторскими способностями, это феномен характера".

Рыдающий Сташевский на плече у Лолиты. Такого продюсера и покровителя у Влада, видимо, не будет уже никогда

- Сегодня вы обеспеченный человек, занимающий достаточно высокое положение в обществе. Бывшие сокамерники не донимают?

- Вначале появлялись лица, будем так говорить, которые меня знали и обращались за помощью. Я им помогал. Обращались и те, кого не знал. Но им я отказывал, потому что не обязан был их выручать.

- После освобождения с вами отказывались сотрудничать из-за тюремного прошлого?

- Первое время к осужденным была определенная дискриминация. Но я этого не замечал, такие вещи открыто не делаются. Тем более тогда был разгар перестройки. И оказалось, что почти вся советская страна состоит из уголовников.

- А сегодня вы комплексуете из-за своего прошлого?

- Нет! Сидит же Ходорковский, сидят премьер-министры, президенты.

Знаете, в зоне я имел дружбу и отношения с людьми, тяжесть преступления которых вызывала ужас. Но ведь преступником становятся в силу определенных обстоятельств. Бывает, что человек не в силах собой управлять, совершает преступление в состоянии аффекта. Но это не падшие люди. Они просто случайно оступились. Поверьте, у многих осужденных человеческие качества куда выше, чем у политиков.

- Остались друзья с зоны?

- Да. Я до сих пор поддерживаю с ними отношения. Но их осталось очень мало, многие давно на том свете.

Знаете, я в своей жизни потерял достаточно большой отрезок времени. Это оставило след в моем сознании, но не сделало меня жестоким. Это особенность моей психики. В зоне были и опасные ситуации, но я их миновал. Это закалило мою волю. Вышел оттуда человеком, способным по-новому построить жизнь. Что я и сделал.

- Так просто - забыли почти 18 тюремных лет и начали все сначала?

- Не сразу. Когда освободился - 23 апреля 1988-го, мне было уже 42, - огляделся на окружающий мир и впал в глубокую депрессию. Вышел совершенно опустошенным: ни семьи, ни денег, ничего. Друзья успели многого добиться в жизни: кто ушел в политику, кто стал бизнесменом, достиг больших высот. А я - без кола, без двора. В общем, депрессия привела к инфаркту.

- Почему депрессия возникла после, а не во время заключения?

Хоронить Айзеншписа собрался весь эстрадный бомонд Москвы. На снимке: Борис Краснов, Юрий Антонов и другие

- Потому что в зоне человек всегда находится в напряжении. Там нельзя расслабляться, ведь главное - выйти на волю. А как вышел - какая-то расслабуха наваливается вместе с депрессией.

Из книги Юрия Айзеншписа "Зажигающий звезды. ": "Мир, пока меня не было, изменился. Появилось новое поколение. Старые знакомые, может, меня не забыли, но я не знал, где их найти. Времени потеряно много. Ни денег, ни квартиры, ни семьи. Когда меня посадили, у меня была девушка. Что с ней произошло? Не знаю. Впервые я женился и стал отцом только в 47 лет.

Любовь обошла меня стороной. Я не испытывал этого чувства в зрелом возрасте и в зрелых формах. Что касается мысли о женитьбе. В молодости были варианты интересных браков, но они меня не привлекали. Например, с дочкой югославского дипломата. После моего освобождения существовал еще перспективный вариант - дочка одного из руководителей Внешторга, который хотел оплатить мою женитьбу на его дочери "жигуленком". Я отказался.

Сейчас, когда у меня семья, с которой я хоть и не живу, сын, определенное положение в обществе, как-то не хочется заводить серьезные романы. Если настроение и желание позволяют, то почему бы не заняться вольным сексом?".

- В год освобождения вы стали продюсером Виктора Цоя и его группы "Кино". Неужели известных музыкантов не смутило ваше уголовное прошлое?

- Я познакомился с Цоем за два года до его смерти. Тогда я хотел вернуться к тому, чем занимался в молодости - продюсировать рок-группы. Знакомство с Виктором было приятно. Приятно вдвойне, потому что мы сразу нашли общий язык. Знаете, ведь настоящая слава к Цою пришла, когда мы стали работать вместе.

Нас познакомил общий товарищ Саша Липницкий. Группа "Кино" была известна только в музыкальной тусовке, была членом Ленинградского рок-клуба. Я даже не сомневался, что только телевидение и радио сделают "Кино" популярным. Но в то время не было коммерческих радиостанций, только государственные. Не было телевидения, которое бы широко освещало музыкальные события. Существовало только две музыкальных телепрограммы - "Утренняя почта" и "Огонек". Попасть в эфир было невозможно, тогда считалось, что "Кино" - это самодеятельность.

Я начал с того, что стал популяризировать "Кино". С помощью своих связей сумел продвинуть группу в популярную тогда программу "Взгляд", а потом в "Утреннюю почту". Ну и прессу потихоньку подключил.

При мне Виктор записал два альбома, при мне погиб. Я принимал непосредственное участие в организации похорон. И выполнил его желание - выпустил последний "Черный альбом" группы "Кино".

"СТАШЕВСКИЙ БЫЛ ИСКУССТВЕННЫМ АРТИСТОМ"

- Юрий Шмильевич, а куда исчез еще один ваш подопечный - Влад Сташевский?

- Ой. (Вздыхает). Меня многие об этом спрашивают. У него были какие-то творческие потуги уже после меня. Но они оказались бесплодными. Это говорит о том, что для артиста продюсер необходим. Даже для талантливого. Влад, к сожалению, продукт, в отличие от сегодняшних моих артистов.

- Что значит "продукт"?

- Это когда с помощью технологии я изготовил готовый продукт шоу-бизнеса. Грубо говоря, много лет назад я сделал с Владом Сташевским то, что сейчас делают на "Фабрике звезд". Он был искусственным артистом.

- Почему же вы вызвались с ним работать?

- Просто хотел доказать и себе, и окружающим значение продюсера. Когда наш контракт закончился, Влад почувствовал себя большой звездой. Подумал, что самостоятельно сможет дальше существовать в шоу-бизнесе. Вот и все.

- Нынешний ваш подопечный - Дима Билан - еще не подхватил звездную болезнь?

- Он человек другого воспитания и, в отличие от Влада Сташевского, настоящий талант, а не синтетический продукт. С Димой я познакомился на концерте-презентации молодежного журнала. Как всегда, за кулисами бродили много посторонних людей. Как они туда попадают, для меня до сих пор загадка. В числе этих людей был и Дима. Я сразу отметил его среди толпы: интересный живой молодой человек, все время подтанцовывал и подпевал. Он ко мне подошел и сказал: "А я вас знаю. Вы - Юрий Айзеншпис". - "Очень хорошо, что знаешь", - отвечаю. И дал ему телефон. Но встретились гораздо позже. Я каждый раз откладывал: начинать всегда сложно, да и времени не было. Когда он все же пришел в студию, мы разговорились. Оказалось, что Дима учится на факультете академического вокала в училище имени Гнесиных. То есть передо мной был человек, профессионально обучающийся вокальному мастерству. Этого было достаточно, чтобы я начал с ним работать.

- Сколько нужно денег, чтобы изготовить продукт шоу-бизнеса?

- В среднем от 700 тысяч до полутора миллионов долларов. Хотя есть артисты, в которых вложили пять миллионов долларов.

Впрочем, многое зависит от потенциала артиста. Каждый день мне звонят, приходят в офис, на студию сотни девушек и юношей, которые утверждают: я талантлив, та-а-ак пою, у меня даже альбом записан. Диагноз у всех один - они возомнили себя звездами. А на поверку оказывается, что им далеко не то что до звездных вершин, но и до просто хорошего исполнения.

- А как же утверждение, что исполнитель - это, в первую очередь, внешность плюс харизма?

- Для меня главное - вокальные данные.

- Через какое время вложенные средства приносят прибыль?

- В случае с Димой Биланом пока рано об этом говорить: идет постоянное воспроизводство, создание клипов. Знаете, я вообще творческий человек. Поэтому бизнес в этом деле - дело второе. Я не экономлю средства, а все трачу на быструю и качественную раскрутку артиста. Думаю, скоро Дима себя окупит.

P. S. За три дня до смерти у Юрия Айзеншписа случился сердечный приступ. Его госпитализировали. Продюсеру стало лучше, и он упросил врачей отпустить его домой: очень хотел поддержать Билана на церемонии награждения русской версии престижной музыкальной премии MTV-2005. Юрий Шмильевич не дожил до триумфа своего воспитанника ровно два дня. Он скончался на 61-м году жизни, а Билана признали "Лучшим исполнителем" и "Лучшим артистом" 2005 года. Дмитрий поднялся на сцену вместе с восьмилетним сыном Айзеншписа Мишей, и зал замер в минуте молчания.

За два месяца до смерти Юрий Айзеншпис признался, что боится забвения и бедности

22.09.2005 в 00:00, просмотров: 1083

Мы встречались с Юрием Шмильевичем накануне его 60-летия. Наша беседа состоялась за несколько дней до юбилейной даты. Она длилась долго, и многое не вошло в материал, хотя ему и была отведена целая газетная страница. Кто бы мог подумать, что неопубликованные фрагменты интервью окажутся востребованы так скоро и при столь трагических обстоятельствах…

Айзеншпис опоздал на час, все это время не уставая звонить и успокаивать меня: “Не волнуйтесь, я вот-вот подъеду, обязательно дождитесь”. Позже он дико извинялся, оправдывался, что не получил вовремя багаж, что, как назло, на Ленинградке образовались огромные автомобильные пробки, да и всех музыкантов никак не удавалось собрать.

А я в ожидании собеседника общалась с сотрудниками его офиса — молодыми стильными ребятами.

— Ой, не завидуем мы вам, кажется, Юрий Шмильевич не в духе, — предупреждали меня юноши. — Когда у него такое настроение, лучше ему под руку и не попадаться.

— Какие темы у вас под запретом? — поинтересовалась я.

— Все, что касается его сегодняшней личной жизни. Даже не пробуйте задавать ему такой вопрос. Он сочтет его провокационным и, скорее всего, выставит вас за дверь. Зато он с удовольствием вспоминает свое прошлое: как заработал первые деньги, как загремел в кутузку, не стесняется беседовать о годах, проведенных за решеткой. Кстати, пойдемте перекурим к лифту. А то наш Айзеншпис не переносит сигаретный дым.

Лестничная клетка поразила своей чистотой. На полу — аккуратно выложенные плиты, свежевыкрашенные стены пастельных тонов, новенький блестящий лифт, перед входной дверью за столом — охранник, увешанный телефонами и рацией.

— Это все Айзеншпис на собственные деньги сделал. Для него очень важен комфорт, даже за пределами собственной квартиры. Жильцы дома до сих пор не могут нарадоваться на такого соседа, — хвастается молодой человек. — Юрий Шмильевич скупил здесь несколько квартир. На первом этаже построил студию, на втором — личные апартаменты.

Сначала в комнату ворвалась толпа музыкантов с инструментами. Айзеншпис незаметно проследовал в свой кабинет. В тот день Юрий Шмильевич выглядел неважно. В маленьком, исхудавшем, осунувшемся человеке с шаркающей походкой трудно было узнать столпа российского шоу-бизнеса.

— Сейчас немного отдышусь — и начнем работать. Только не мучайте меня сильно: нелегко мне стали даваться перелеты, тусовки. — вздохнул он. — Вот мы сейчас на одном музыкальном фестивале провели больше недели. В былые времена я бы зажигал там круглые сутки. А сейчас уже в одиннадцать ночи спать ложился. А в это время самое гуляние только начиналось. Видимо, стар я стал для подобных мероприятий. Уже не вписываюсь в молодежный формат.

— Может, пора уходить на пенсию?

— Я боюсь уходить на пенсию. Боюсь, что обо мне забудут. И получится, что все эти годы адского труда — коту под хвост? Да к тому же я привык жить на широкую ногу. Многие говорят, что я уже обеспечил себе безбедную старость, но мне этих денег кажется мало.

Пока мы разговаривали, домработница Юрия Шмильевича принесла ему тарелку наваристого борща и пшенную кашу.

— Вот это мой рацион, — улыбнулся Айзеншпис. — Я уже давно на строгой диете сижу. Утром — кашки, в обед — непременно суп и второе, на ужин — кефир. Сладкое мне нельзя. Курить бросил еще в тюрьме, вкус спиртного забыл много лет назад. Хотя на закрытии последнего фестиваля все-таки пришлось пригубить коньячку. Ведь я уже перенес два инфаркта, после чего получил инвалидность.

— А если бы после выхода из тюрьмы вы не занялись продюсерской деятельностью, кем бы вы стали?

— Можешь не сомневаться — я бы в любом случае стал продюсером. Чего бы мне это не стоило. Я всегда добивался поставленных целей, в любых условиях.

— Однажды вы сказали: “Мне всегда везло с друзьями”. Неужели вас никогда не предавали?

— Жизнь — это борьба. У меня были моменты, когда я оставался наедине с этой борьбой. И меня не раз выручали друзья. По большому счету, если не считать каких-то мелких измен, мне везло на верных друзей.

— Вы сами умеете дружить?

— Я? (Пауза.) Может быть, это наивно, но я ценю дружбу превыше всего. За дружбу готов отдать многое.

— В школе вы учились со многими известными спортсменами. Вы поддерживаете отношения с кем-то из них?

— Нет. Мир настолько богат и безграничен, что те люди, с которыми я был знаком в юности, сегодня находятся далеко от меня. Многие подумают, что я их забыл, но это не соответствует действительности. Просто так распорядилась жизнь. Ведь так же и в природе. Птицы свили гнездо, вырастили птенцов, а потом эти птенчики вспорхнули и улетели. И где они сейчас? Вряд ли они помнят своих родителей. Я не хочу сказать, что я не помню своих родителей, не помню своих друзей. У меня довольно часто бывают приступы ностальгии, в этот момент я вспоминаю тех, с кем я когда-то был близок.

— А не случалось, чтобы кто-то из бывших знакомых позвонил и сказал: “Юра, помоги”.

— Бывает. Все бывает. И помогаем. И отказываем. Мне кажется, что я должен не только помогать, но и уметь отказывать. Верно? Я же не обязан помогать всему миру.

— Семнадцать лет вы провели в тюрьме. С кем-то из сокамерников сохранили отношения?

— Запомните: осужденный — это не подлец. Осужденный — не плохой человек. Как показал мой богатый жизненный опыт, в тюрьме встречается гораздо больше благородных людей, чем в обычной жизни. А вообще люди везде одинаковые — в тюрьме, на воле, в космосе, на том свете.

— Но ведь вместе с вами камеру делили и убийцы?

— Убийца — не значит подонок. Конечно, всякое насилие над человеком — это ужасно. Но среди моих знакомых, совершивших жестокие преступления, попадались необыкновенно душевные люди. Со многими из них я общался какое-то время, с некоторыми даже дружил.

— Вас часто ругают в прессе. Как вы относитесь к подобным нападкам?

— Раньше переживал. А сейчас уже спокойно переношу. Но не подумайте, что я стал более равнодушным и циничным, просто притерся. Ко всему в жизни привыкаешь. Даже к плохому.

— Вы боитесь старости?

— Что вам не хватает в жизни?

— Я даже не знаю. По-моему, всего хватает. Хотя в последнее время меня все чаще накрывает депрессия. Особенно по утрам. Бывает, проснусь, а на душе так хреново. Но пока еще мне удается находить в себе силы и выводить себя из этого состояния.

Я выключила диктофон. Поблагодарила Юрия Айзеншписа за приятную беседу. Попрощалась.

— Кстати, а вы еще не успели просмотреть мою книгу? — вспомнил собеседник и указал на талмуд “Зажигающий звезды. Записки пионера шоу-бизнеса”.

— Некоторые моменты я успела прочитать, пока ждала вас, забавно, — кивнула я головой. — Сколько же времени ушло на написание этого произведения?

— Немного. Месяц-два, не больше. У меня ведь совсем нет времени заниматься мемуарами. Просто захотелось к 60-летию сделать себе подарок.

— Выходит, эта книга — жизненный итог?

— Нет, что вы. Туда много чего не вошло. Я обязательно ее переиздам, но уже сделаю более расширенный вариант. Да и какие наши годы. У меня еще впереди столько грандиозных проектов.

Как стало известно “МK”, причиной смерти Юрия Айзеншписа стал целый ряд сильнейших заболеваний. Но первопричиной оказался цирроз печени на фоне гепатита Б и С, который скорее всего и вызвал желудочно-кишечное кровотечение, с которым Юрий и поступил по “скорой помощи” в московскую ГКБ №20. Врачи клиники сделали все возможное, чтобы продлить жизнь неизлечимо больному шоумену. Сильнейший приступ повлек за собой инфаркт миокарда. Родные и близкие Юрия знали о его заболевании и потому не стали настаивать на вскрытии.

О том, что Юрий неизлечимо болен, стало известно незадолго до трагедии, когда он 23 августа был госпитализирован в столичный кардиоцентр им. Бакулева. Высококлассные специалисты провели диагностику всего организма знаменитого пациента и вынесли неутешительный вердикт. У Юрия обнаружили ишемическую болезнь сердца, критический стеноз аортального клапана, цирроз печени, портальную гипертензию и варикозное расширение вен пищевода 3-й степени. Две недели врачи клиники боролись за жизнь Юрия. Им удалось лишь на некоторое время приостановить неизбежное. Из клиники он выписался 6 сентября, а 20–го попал в городскую больницу №20, где и скончался.

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №1830 от 22 сентября 2005