Психологическая интоксикация клиента это

Если мы обратимся к любому из учебников по теориям личности, то сможем выявить представление о человеке, имплицитно или эксплицитно присутствующее в каждой из этих теорий. Персонология (наука о личности) является дисциплиной, пытающейся заложить фундамент для лучшего понимания человеческой индивидуальности, объяснения поведения человека. Каждая из этих теорий использует свои методы при изучении, объяснении, прогнозировании успешности вмешательства психолога в том или ином индивидуальном случае. Персонологи, в отличие от патопсихологов и клинических психологов, гораздо более склонны обращаться к нормальному поведению личности, чем отклоняющемуся от нормы. Поэтому если психолог-консультант разделяет убеждения какого-либо персонолога (например, К.Юнга, Ф.Перлза, К.Роджерса и т.д.), он может описать своего клиента, используя методический аппарат предпочитаемой теории.

С другой стороны, психологи разных направлений используют настолько разный язык, что порой не понимают друг друга. Поэтому иногда для описания клиентов в качестве альтернативы удобно использовать метафоры. Так, в советской консультативной психологии в течение длительного времени клиентов описывали на основе мотивационной ориентации.

1. Клиенты с деловой ориентацией, мотивированные на решение своей проблемы и разделяющие ответственность за ее решение с психологом. Эта категория клиентов – наиболее "благоприятная" для работы психолога. Они делятся на две подгруппы: с адекватной и неадекватной ориентацией. Клиенты с адекватной деловой ориентацией готовы к сотрудничеству, доверяют психологу, осознавая при этом, что не у каждой проблемы есть решение. Клиенты с неадекватной деловой ориентацией склонны идеализировать психолога, приписывать ему сверхкомпетентность, магические способности. Это не способствует эффективности консультирования: в случае неудач клиенты с такой же легкостью могут обесценивать "развенчанного кумира".

2. Клиенты с потребительской (у В.В.Столина – с рентной) ориентацией, заинтересованные в решении проблемы, но полностью перекладывающие ответственность за результат на психолога. Уже сам их факт обращения к психологу рассматривается как некоторое вложение (капитала, времени, эмоций), и взамен клиенты с потребительской ориентацией хотят получить, а иногда и требуют "товар" – готовый рецепт решения проблемы. Наибольшая сложность в работе с ними заключается в переориентации в плане ответственности: до тех пор, пока клиент не примет на себя ответственность за изменения в своей жизни, ему не поможет ни один психолог.

3. Клиенты с игровой ориентацией, у которых мотивация посещения психолога не связана с желанием решить проблему. Часто их приход к консультанту начинается с перечисления психологов, которых клиент уже посетил и которые ему не смогли помочь. Дав психологу такой вотум доверия, клиент при малейших сомнениях в компетентности психолога начинает его обесценивать. Клиент с такой ориентацией может играть с психологом в ряд игр, описанных Эриком Берном (например, в игру "Я такой бедный и несчастный"). Прогноз для этой категории клиентов наиболее неблагоприятный, так как требует глубокого анализа личности клиента, перевода такой часто неосознаваемой игры в сознательный пласт, что, скорее, является задачей не психологического консультирования, а психотерапии.

А.Ф.Копьев попытался выработать адекватные критерии оценки состояния клиента на основе его диалогической интенции. Под диалогической интенцией понимается "большая или меньшая серьезность в намерении решать свои проблемы и обсуждать их в данной конкретной ситуации с данным конкретным консультантом" (с. 39). А.Ф.Копьев разделяет клиентов с точки зрения их готовности к диалогу на два больших класса: открытые и закрытые.

"Закрытые" клиенты блокируют диалог с психологом. Они не настроены на открытое и искреннее взаимодействие с консультантом, всячески избегают диалога, контролируя жанр и темы общения, стремясь навязать их консультанту. У клиента практически отсутствуют попытки бороться со своими защитами, и он сохраняет внутреннюю "стабильность" вопреки декларируемому намерению "изменить свою жизнь", "решить проблему", "понять, что со мной происходит". А.Ф.Копьев выделяет три подгруппы закрытого типа:

· "психологической интоксикации". В состоянии психологической интоксикации при кажущемся стремлении клиента к самоизменению на самом деле невозможна серьезная консультативная работа. Чаще всего клиенты этой подгруппы – клинически здоровые люди с прагматическим интересом к психологии, которая является эффективным средством оправдания любых своих поступков понятиями из тех или иных психологических концепций. Даже очень интимные рассказы о себе являются не личным сообщением, а информацией о характеристиках некоего объекта – собственной души, осознаваемой как внешний объект – психика. Обращение к психологу выполняют важную защитную роль: с одной стороны, отражают неудовлетворенность собственной жизнью, с другой – позволяет ничего в ней не менять.

· "эстетизации личностных проблем". Как и в предыдущей группе, имеет место сокрытие собственного Я за "дымовой завесой". Но у первой подгруппы имеет место психологическое оправдание, а здесь – эстетическое. Невзгоды и проблемы прибавляют личности клиента глубину и значимость. Состояние эстетизации достаточно широко распространено в повседневной жизни и относится к числу наиболее "популярных" психологических механизмов адаптации.

· "манипуляции-пристрастия". Название этой подгруппы отражает основной мотив обращения в консультацию: поиск путей для достижения поставленной цели в отношении тех или иных людей. Эти клиенты деятельны, энергичны и ищут у психолога не сочувствия и поддержки, а конкретных знаний, направленных на успешное манипулирование своим окружением.

"Открытые" клиенты прилагают большие усилия по преодолению собственного сопротивления. Об открытости клиента можно говорить, когда присутствует борьба с внедиалогическими, защитными импульсами, когда клиент, побуждаемый реальным страданием, нуждой или искренним стремлением к установлению истины о самом себе, готов к серьезному, глубокому общению.

"Открытость" и "закрытость" характеризуют, прежде всего, особенности начального состояния клиента психологической консультации. Они не рассматриваются как некоторое устойчивое личностное качество. В ходе консультирования качество "открытость - закрытость" клиента может претерпевать трансформацию. Первоначально "открытый" клиент может выйти на определенные смысловые "пласты", активизирующие его защиты и блокирующие диалогическую интенцию. И наоборот, первоначально "закрытый" клиент при корректной работе консультанта может перейти к более открытым вариантам взаимодействия.

Консультирование будет строиться по-разному в зависимости от того, "открытый" или "закрытый" клиент пришел к психологу. Чем более открыт клиент, тем более свободным и непредвзятым может быть взаимодействие, тем шире спектр психотерапевтических возможностей. Наоборот, чем более "закрыт" клиент, тем больше консультативное общение напоминает игру с учетом установившихся правил, сложившейся позиции, что резко ограничивает возможности консультанта и в профессиональном, и в личностном плане. Успешность работы с "закрытыми" клиентами зависит от того, удастся ли психологу перейти от узко очерченного круга задач к более широкому "смысловому полю". Важнейшим стратегическим условием для работы с "закрытыми" клиентами является использование техники нерефлексивного слушания (принципа молчания), которая, не нарушая самого процесса общения, фрустрирует внедиалогические тенденции клиента, обращаясь к его подлинной, сущностной части "я-для-себя".

Одной из распространенных и простых в использовании классификаций является модель, основанная на модальностях внутреннего опыта клиента. Эта модель основана на разделении нашего опыта на три категории, или три модальности: зрение, слух, ощущения. Зрительные образы, воспоминания об увиденном определяют визуальную модальность. Услышанное и сохраненное в слуховой памяти – основа аудиальной модальности. Опыт прикосновений, телесных ощущений, движений составляет базу кинестетической модальности. Анализ модальностей внутреннего опыта позволяет разделить людей на три категории. Те, у кого в рассказах, описаниях преобладают зрительные образы, называются визуалистами (визуалами); люди с преобладанием слуховых образов – аудиалистами (аудиалами); с преобладанием ощущений – кинестетиками.

Получить сведения о ведущей модальности можно путем анализа речи клиента. Выбор слов связан с ведущей модальностью.

Например, рассказ об одной и той же проблемной ситуации будет по-разному звучать у людей с различными модальностями. Аудиал: "Я увидел его и меня словно оглушили. Я вспомнил, что он говорил на последней встрече…" Визуал: "Он лежал, такой бледный. Я боялся поднять глаза и все представлял себе, что этого не произошло, что он живой, танцует, как на последней школьной дискотеке…" Кинестетик: "Я вначале ничего не почувствовал. Все онемело. А потом такая злость появилась, просто бешенство. Хотелось бежать и молотить всех, не разбирая. Чтобы хоть как-то прогнать эту боль…" (из аудиозаписи психологического дебрифинга, проводившегося с одноклассниками трагически погибшего юноши).

Слова, которые позволяют выявить основную модальность человека, называются предикатами. Визуалы часто используют слова, соответствующие визуальной системе приема и воспроизведения информации: "точка зрения, ясные перспективы, освещать, показывать, упустить из вида, вообразить, выглядеть, рассмотреть, представить". Для аудиалов характерны выражения и слова типа "выслушивать, объяснять, звучать, громкий, монотонный". Кинестетики могут использовать слова, связанные с чувствами и ощущениями: "прикасаться, теплый, мягкий, чувствовать, замереть, беспокоиться".

У человека при восприятии и описании мира может преобладать одна из модальностей. У женщин чаще преобладает визуальная модальность, у мужчин – кинестетическая (С.А.Горин). Для работы с каждой категорией клиентов необходимо использовать "понятный язык". Например, одно и то же слово психолога – "продемонстрируйте", обращенное к клиенту, должно по-разному звучать в зависимости от ведущей модальности: "покажите" для визуала, "объясните" для аудиала, "рассортируйте", "продемонстрируйте", "проиграйте" для кинестетика. Данная система проста в использовании и позволяет обращаться к клиенту на понятном для него языке.

Дата добавления: 2014-10-22 ; просмотров: 2333 . Нарушение авторских прав

Консультанту приходится иметь дело с самыми разными клиентами, каждый из которых характеризуется не только какими-либо индивидуально-психологическими особенностями, но и своим собственным субъективным и пристрастным способом оценки и интерпретации психологических проблем, уровнем и глубиной понимания, проникновения в проблему, а также своими установками и ожиданиями в отношении возможностей консультирования, собственными представлениями о том, какую конкретно помощь следует ожидать от профессионального психолога.

Бывает, что, придя к консультанту по поводу какой-либо частной психологической проблемы, человек впервые задумывается о собственной роли в своих жизненных неудачах и начинает понимать, что для того, чтобы ему действительно помогли, одной или даже нескольких встреч с психологом недостаточно. Клиент может прийти к пониманию того, что необходима длительная и упорная работа над собой, связанная с перестройкой системы установок и ожиданий, привычных способов разрешения жизненных ситуаций, типичных эмоциональных реакций, что необходимо кардинальное преобразование собственного психологического мира. Из этого не следует, что он сразу же обратится за более серьезной помощью – это может случиться не скоро или не случится никогда, но даже простое знание о том, что помощь в принципе ему может быть оказана, бывает очень важным. Такая взаимосвязь консультирования и психотерапии – основа широких и многогранных возможностей практической психологии, гарантия того, что каждый обращающийся может найти для себя то, что является наиболее подходящим для него в данный момент.

4.1.1. Кто, когда и зачем обращается к психологу-консультанту

Чаще всего к психологу-консультанту обращаются люди, представляющие собой так называемый средний слой населения и находящиеся по состоянию их физического и психологического здоровья в зоне повышенного риска в плане пограничных нервно-психических расстройств. Под зоной повышенного риска понимаются жизненные ситуации, оказавшись в которых люди, склонные к нервным, психическим, а также физическим заболеваниям, действительно рискуют заболеть. Другие, физически и психологически сильные, достаточно здоровые люди выходят из подобных жизненных ситуаций, испытывая лишь чувство усталости или дискомфорта.

В психологическую консультацию обычно обращаются не очень хорошо приспособленные к жизни и не слишком занятые на своей работе люди, так как для получения обстоятельной консультации психолога необходимо время. Среди тех, кто реально и чаще всего обращается за помощью к психологу-консультанту, немало жизненных неудачников, и именно повторяющиеся неудачи, психологические конфликты и проблемы вынуждают этих людей, чувствующих себя в целом физически здоровыми, искать помощи со стороны психолога. Среди клиентов психологических консультаций встречается немало людей, имеющих те или иные эмоциональные отклонения, которые в свою очередь являются следствием многократных жизненных разочарований и фрустрации.

Когда же эти и другие люди активно начинают искать помощь у психолога? Это, как правило, происходит не сразу при возникновении у них проблем, а в самые тяжелые периоды их жизни. Человек приходит к психологу-консультанту тогда, когда не знает, как поступить, или когда исчерпаны возможности самостоятельно справиться со своей проблемой. За консультативной помощью к психологу человек может обратиться, когда находится в состоянии, близком к возникновению душевного расстройства, когда ему кажется, что с ним или с близкими для него людьми происходит что-то ужасное, чреватое неприятными последствиями. В целом люди обращаются за помощью, когда чувствуют, что сами со своей жизнью не справляются.

Что же ищут люди у психолога-консультанта? Зачем они обращаются к нему? На эти вопросы можно ответить следующим образом. Некоторые клиенты в общем знают, как решать свою проблему, и ищут у психолога-консультанта лишь эмоциональной поддержки. Другие не знают, как справиться с проблемой, и идут к психологу за советом. Третьи не вполне уверены в себе или не знают, что конкретно выбрать из имеющихся у них возможностей для решения своей проблемы. Их необходимо убедить и направить их активность в нужное русло. Четвертым – это в большинстве своем одинокие люди – просто надо с кем-то поговорить по душам. У них обычно нет серьезных психологических проблем, но время от времени они остро нуждаются во внимательном и доброжелательном собеседнике. Среди клиентов психологической консультации встречаются и такие, кого к психологу-консультанту приводит праздное любопытство или желание просто бросить ему вызов. Некоторые искренне хотят узнать, кто такой психолог-консультант и чем он занимается, другие заранее убеждены, что он занимается несерьезным делом, и пытаются это ему доказать, поставив психолога-консультанта в неловкое положение. Иногда человека в психологическую консультацию приводят одновременно несколько мотивов: клиенты одновременно нуждаются в эмоциональной поддержке, хотят проверить и подтвердить правильность своего решения либо поискать вместе с психологом другие возможные варианты выхода из ситуации; при этом практически всегда присутствует и интерес к работе консультанта, и желание общаться.

Профессиональная позиция психолога-консультанта такова, что он должен принимать всех без исключения клиентов, внимательно, доброжелательно и по-человечески относиться к ним независимо от того, кто они, зачем пришли к нему, как настроены и какие цели преследуют. Это не только связано с необходимостью профессиональному психологу сохранить свой авторитет и лицо, но также с тем, что он так же, как и врач, по нормам своей профессиональной этики обязан оказывать помощь всем, кто к нему обращается и кто в этом нуждается, в том числе и тем, кто во время консультации ведет себя не вполне этично. Сам факт, что человек обращается за психологической помощью, означает, что он в ней нуждается, пусть не в такой, на которую он претендует, и помощь эту ему необходимо оказать.

Тревожно-мнительные клиенты . Эти пациенты постоянно заняты обдумыванием трудностей, проблем, которые могут встретиться в будущем. Они озабочены возможными осложнениями актуальной жизненной ситуации, неблагоприятного развития событий, возможных последствий тех или иных действий. Постоянно во всем сомневаются и буквально преследуют своими сомнениями и колебаниями своего консультанта, по малейшему поводу обращаются за дополнительными разъяснениями. Прежде чем принять какое-либо решение, тревожно-мнительные клиенты тщательно изучают, взвешивают и анализируют все возможные положительные и отрицательные последствия, но даже после многократного обдумывания и проговаривания всех деталей актуальной жизненной ситуации и всех возможных вариантов поведения у пациентов остаются сомнения, которыми они делятся с окружающими. Если быстрого эффекта, ожидаемого от процесса психологического консультирования, не наступает, то своими страхами, сомнениями и колебаниями клиенты буквально преследуют психолога. Они постоянно и во всем сомневаются, обращаются все с новыми проблемам. Часто и после окончания процесса консультирования они без достаточных оснований продолжают посещать консультанта, требуя к себе постоянного внимания. Тревожно-мнительная акцентуация характера у таких клиентов является прогностически неблагоприятной, поскольку на фоне хронической тревоги возможно формирование и пограничной нервно-психической патологии, и психосоматических нарушений, и нарушений поведения в виде, например, аддиктивного поведения.

4.1.3. Клиент сопротивляется

Консультанту часто приходится сталкиваться с реакцией сопротивления у клиента, когда тот, обычно не вполне осознавая это, препятствует психологу в его желании понять психологическую проблематику клиента, проанализировать ее и помочь разрешить. Причин такого поведения, когда клиент фактически уклоняется от предлагаемой помощи, может быть много: страх перед изменениями и необходимостью меняться самому, нежелание понимать и принимать свои негативные черты, избегание интенсивной интеллектуальной деятельности, требующей значительных психологических усилий; склонность к манипуляциям в межличностных отношениях. Проявления поведения сопротивления также многообразны – молчание или бурные сцены со слезами, поверхностность со стремлением развлекаться, рассказывать анекдоты, сплетничать о посторонних людях; игнорирование психологической помощи, отказ от посещения консультации, агрессия, сексуальная провокация и многие другие формы поведения, направленные на то, чтобы отвлечь консультанта от психологической проблематики клиента.

А. Ф. Копьев описал несколько типичных и не всегда распознаваемых начинающими психологами форм блокады диалогической интенции:

• Манипуляция-пристрастие. Клиент фиксирован на манипуляции другими людьми, его жизнь – активный поиск путей для достижения поставленных целей в отношении тех или иных людей из своего окружения. Желанная цель настолько захватывает клиента, что ставит его как бы вне этики. В психологе такой клиент ищет инструктора, который бы научил его совершенным техникам манипулирования. В основе такого поведения, как правило, лежит глубокая разочарованность, отчаяние. Клиент не верит, что люди способны принять и полюбить его таким, какой он есть на самом деле, поэтому прибегает к манипуляции.

4.1.4. Проблема доступа к клиенту

Один из ключевых вопросов консультирования – насколько оно действительно помогает клиенту в решении его психологических проблем. Можем ли мы изменить другого человека, сделать его добрее, умнее, терпимее; можем ли мы научить его жить иначе, иначе реагировать на жизненные неурядицы и невзгоды? Действительно ли наши клиенты способны к изменениям, действительно ли они могут принять предлагаемую психологическую помощь и воспользоваться ею?

Каковы бы ни были теоретические пристрастия консультанта, каких бы теорий личности он не придерживался в своей работе с клиентами, в любом случае он понимает, что все люди разные, все живут в своем собственном пристрастном и субъективном психологическом мире, ориентируясь на собственную систему ценностей, пристрастий, убеждений и установок. Говоря, может быть, на одном и том же языке, люди вкладывают в произносимые слова разное содержание. Поэтому индивидуальная работа с клиентом всегда требует чего-то большего, чем умения применять психотерапевтические техники, эмпатию и аутентичность; она во многом опирается на интуицию консультанта, на его жизненный опыт, на его способность постигать внутренний мир другого человека.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Копьев А.Ф.
кандидат психологических наук, профессор кафедры индивидуальной и групповой психотерапии факультета психологического консультирования, ФГБОУ ВО МГППУ, Москва, Россия

В свою очередь, столь же традиционное — натуралистическое — понимание позиции психотерапевта, психолога-консультанта ограничивается, главным образом, служебной функцией. Проявления его субъектности, его способности вступать в отношения — как прямого следствия его несамодостаточности и онтологической нужды в другом — скорее, рассматриваются как показания к специальной помощи со стороны более опытных коллег и прохождению собственной психотерапии, но не как здравое и вполне естественное, как назвали бы прежде, — физиологическое — обстоятельство психотерапевтического диалога.

Тенденция к натурализации самого процесса терапии, — к толкованию его по аналогии с медицинским лечением, а соответственно, личности клиента — по аналогии с организмом, является, пожалуй, одним из наиболее убедительных свидетельств монологического мировоззрения в психотерапии.

Натуралистическая ориентация сильна практически во всех традиционных психотерапевтических концепциях. Специфика такого подхода к личности состоит в рассмотрении ее как некоторой себе довлеющей сущности, имеющей, подобно организму, совершенно автономную структуру и независимое внутреннее содержание.

Действия, слова и поступки расцениваются, с одной стороны, как реакция на некоторые внешние стимулы, с другой стороны, — как более или менее полное внешнее выражение некоторой внутренней сущности, различные толкования которой предлагают всевозможные теории личности.

Задача консультанта при проведении психотерапии видится в том, чтобы, во-первых, понять, что выражают слова и действия клиента, какая сущность за ними кроется, а во-вторых, добиться актуализации этой сущности (применяя адекватные психотерапевтические приемы, либо создавая такую эмоциональную атмосферу, при которой актуализация происходит спонтанно) [Роджерс, 2002].

Слово клиента, таким образом, соотносится в первую очередь с некоторыми стабильными характеристиками его внутреннего содержания, рассматривается как проявление этого содержания, как более или менее полный и искренний самоотчет.

В диалог можно вступить только свободно. И точно так же, при наличии диалогического посыла со стороны партнера по общению, от него можно устраниться — свободно избегать диалога, прибегая к разнообразным формам сопротивления и защиты.

То, что в консультировании терапевт имеет дело со свободным человеком — с клиентом, который свободен тем или иным образом оценивать себя, свою жизнь, обстоятельства этой жизни, оценивать ситуацию общения с консультантом, его самого, и занимать по отношению ко всему этому свою позицию, — это определенный и совершенно непреложный факт.

Эта свобода отношения клиента в реальности консультативной беседы выступает как диалогическая интенция, как большая или меньшая готовность и серьезность в намерении решать свои проблемы и обсуждать их в данной конкретной ситуации с данным конкретным консультантом: как большая или меньшая потребность в психологической помощи.

Первый ряд выстраивается исходя из внешней, бесстрастно-аналитической позиции и представляет собой ту профессионально-психологическую интерпретацию проблем клиента, которую консультант производит в соответствии со своим образованием, научной эрудицией и теоретическими предпочтениями.

Другой ряд диагностических соображений ориентирован на учет начального состояния обратившегося за помощью человека. Позиция психолога в данном случае определяется в немалой степени коммуникативными установками клиента в момент обращения, открыто выражаемыми в беседе или интуитивно схватываемыми самим консультантом.

Разумеется, квалификация начального состояния не является психологическим диагнозом в подлинном смысле слова и никоим образом не может подменять его. Начальное состояние — есть как бы исходный динамический фактор, диалогически обращенный к консультанту, фактор, который является необходимым условием собственно психологического консультирования и отличает его, с одной стороны, от лечения, а с другой стороны, от простого ответа на вопросы.

Систематизируя далее возможные начальные состояния клиента, следует отметить, что приводимая нами классификация чисто эмпирическая, а не логическая, поэтому вовсе не исключается наличие одновременно нескольких состояний. Отнесение же случая к той или иной категории предполагает, что в настоящий момент именно данное состояние является ведущим в общей картине обращения.

1. Тревога. Состояние тревоги, беспокойства встречается у наших клиентов очень часто. Можно сказать, что в той или иной степени оно свойственно едва ли не всем обращающимся за психологической помощью и поэтому, казалось бы, трудно говорить о специфичности данного состояния и выделять по этому признаку отдельную группу.

Однако в некоторых случаях состояние тревоги определенно является ключевым и, не доискиваясь до его предполагаемых глубинных истоков, есть смысл считать его основным фактором, обусловливающим проблемы клиента, и именно в связи с данным состоянием ориентировать основные психотерапевтические усилия.

2. Сомнение, неуверенность. В эту группу мы относим те случаи обращений, которые вызваны трудностями в принятии важного жизненного решения или же, наоборот, сомнениями (явными или скрытыми) в правильности уже совершенного поступка.

3. Уныние. Главной особенностью случаев этой группы является преимущественно эмоциональное реагирование на происходящие травмирующие жизненные события. Клиента тяготят чувства тоски, уныния, обиды, и он, более или менее осознанно, стремится разделить их с кем-либо, получить утешение в беседе с другим человеком.

Очень важно также, чтобы сочувственно-помогающая установка консультанта была уравновешена долей здравого смысла, подсказывающего и напоминающего о том, насколько часто в своей жизни человек сталкивается с неудовлетворенностью и разочарованием в казалось бы самых важных и насущных своих запросах, и что не столь часто как хотелось бы имеет место противоположное.

4. Потрясение. К этой группе относятся состояния, связанные с тягостным ощущением исключительности произошедшей с клиентом беды или совершенного им самим поступка. Психотравмирующее событие представляется человеку настолько чудовищным, противоречащим самим основам его жизни, что он, как правило, не может и/или не хочет поведать о нем людям из своего окружения и вместе с тем явно не в состоянии справиться с ним в одиночку.

Нередко сам по себе подробный рассказ о вызывающих душевную боль обстоятельствах или воспоминаниях, независимо, казалось бы, от ответных реакций консультанта, приносит существенное облегчение, происходит преодоление болезненной самозамкнутости, человек перестаёт чувствовать себя один на один со своей бедой или виной.

Возникающая в таких случаях эмоциональная синтония психолога с клиентом уже сама по себе доставляет существенное облегчение последнему.

Ведь понятно, что состояние потрясения может иметь место при, казалось бы, вполне заурядных и — с внешней точки зрения — довольно безобидных обстоятельствах. Также как и — наоборот — самые исключительные и драматичные ситуации, производя огромное впечатление на консультанта, могут совсем по-иному восприниматься самим клиентом, существенно не нарушая его эмоционального равновесия.

5. Порочный круг конфликта. В случаях этого типа обращает на себя внимание главным образом сама ситуация, в которой находится клиент. Как правило, это ситуация актуального конфликта, единоборства клиента с кем-то из своих близких, единоборства, из которого он не может или не хочет выйти. Поэтому здесь правильнее будет говорить об объективной ситуации, чем о субъективном состоянии, которое для данной группы едва ли специфично.

Довольно часто клиенты, находящиеся в данном состоянии, с самого начала приходят на прием вместе (или с готовностью приво­дят своего партнера в следующий раз), при этом совместная работа с ними крайне затруднена и требует специальной психотерапевтической техники — особых приемов из арсенала совместной семейной терапии.

Такие клиенты характеризуются сильно выраженным стремлением к установлению эмоционально близких — часто субдоминантных — отношений при том, что их личная жизнь нередко отмечена одиночеством. Как правило, это люди, чьи — по их мнению — психологические проблемы мешают им в общении.

Здоровая динамика подобных случаев предполагает укрепление собственных возможностей клиента, в силу чего альянс с психологом постепенно утрачивает для него свою актуальность, оттесняемый событиями и общениями реальной жизни. Напротив, укрепление симбиотических тенденций у клиента (если оно не вызвано сознательными — а чаще, неосознанными — встречными импульсами консультанта) может свидетельствовать о том, что само общение с психологом становится все более значимой проблемой клиента и приобретает черты трансферентного невроза [Фрейд, 1923].

Анализ переноса (трансфера), когда предметом обсуждения становятся сами взаимоотношения между клиентом и консультантом в их наиболее глубинных и скрытых аспектах, позволяет, с одной стороны, затронуть важнейшие проблемы эмоциональной жизни личности.

Наряду с перечисленными состояниями, при которых обращающийся за помощью клиент действительно пребывает в затруднении, страдает и способен об этом открыто говорить так, что его подлинные проблемы более или менее адекватно представлены в его обращении, следует выделить особый круг состояний, в связи с которыми визит к психологу выглядит существенно иначе и, по нашему мнению, требует от консультанта определенной бдительности при диагностике и особого подхода при дальнейших попытках психотерапии[2].

Таким образом, эта информация, иногда затрагивающая очень интимные стороны жизни и порой даже поражающая своей внешней обнаженностью, ни в коей мере не является личным сообщением, диалогически обращенным к партнеру по общению (к консультанту), но оказывается именно информацией о характеристиках некоего объекта, а именно — собственной души, осознаваемой как внешний объект: психика.

Поэтому мы говорим именно о состоянии психологической интоксикации, которое проявляется в общении с психологом, но имеет прямое отношение к реальным жизненным проблемам и коллизиям клиента.

Поэтому, при всей внешней драматичности и сложности тех обстоятельств, с которыми пришел клиент, в случаях данного типа консультанту трудно избавиться от ощущения некоторой несерьезности, неподобающей — порой даже почти противоестественной — легковесности происходящей беседы.

Таким образом, само обращение к психологу и подобные констатации выполняют важную защитную роль: с одной стороны, отражают подспудную неудовлетворенность и тревогу человека за то, что происходит в его жизни, с другой стороны, — позволяют в ней ничего существенно не менять, снимая с себя ответственность за порой исключительные нелепости и неустройства в своей жизни.

Особенно следует подчеркнуть, что в большинстве этих случаев не идет речь об истероидном типе акцентуации характера, хотя ассоциация с этим типом возникает вполне закономерно.

Поэтому все, в том числе и весьма печальные и, быть может, неприглядные аспекты предлагаемой ситуации, едва ли могут быть вменены данному конкретному человеку, со всей внешней серьезностью рассказывающему о себе.

9. Манипуляция — пристрастие. Находясь в этом состоянии, клиент, главным образом, сосредоточен на других людях — конкре­тных лицах из своего жизненного окружения, или вообще на всех, с кем ему приходится общаться.

При этом смысл этих результатов, нравственную и психологическую оправданность тех целей, которые ставит перед собой в общении клиент, он менее всего склонен обсуждать с консультантом и попытки обсудить эти вопросы нередко встречают его более или менее выраженное сопротивление.

Под манипуляцией здесь подразумевается основной мотив обращения клиента к психологу, поиск путей для достижения поставленных целей в отношении тех или иных людей из своего окружения.

По своей фиксированности на других людях данное состояние может напоминать состояние порочного круга конфликта и потому особо важно отграничить их друг от друга.

Во-первых, отличие состоит в том, что клиент-манипулятор стремится к достижению вполне осознанных целей и выступает как активная, инициативная сторона, в то время как при порочном круге конфликта мы имеем дело с его жертвами, что отражается в тягостных эмоциональных переживаниях и вызывает у консультанта непосредственное сочувствие к таким клиентам. Этого, как правило, нет в рассматриваемых случаях: клиенты достаточно бодры, деятельны и не ищут сочувствия у психолога.

Во-вторых, поставленная цель здесь настолько захватывает человека, что ставит его как бы вне каких-либо нравственных координат. Это проявляется в исключительном прагматизме поведения, в жесткой селективности обсуждаемых вопросов и, порой, простодушном недоумении при попытках консультанта коснуться нравственного смысла поставленных целей.

В подтексте стремления к манипуляции нередко можно найти глубокую разочарованность и отчаяние, объясняющие тот особый азарт, который свойствен этим клиентам в их стремлении добиться своего.

К первому классу относятся начальные состояния с 1 по 6, ко второму, со­ответственно, с 7 по 9. Критерием для такого разделения является выраженность диалогической интенции у клиента.

По существу, начальные состояния, квалифицируемые здесь как психологическая интоксикация (7), эстетизация личностных проблем (8) и манипуляция-пристрастие (9), являются формами блокады диалогической интенции. Это состояния, при которых клиент не настроен на открытое и искреннее взаимодействие, всячески избегает диалога, более или менее жестко контролируя жанровые и тематические аспекты общения, стремясь навязать их консультанту.

Защитные, внедиалогические, импульсы здесь становятся, по существу, ведущими и, оттесняя и вытесняя диалогическую интенцию, подчиняют себе волю клиента в ситуации психологи­ческого консультирования.

С открытым случаем мы имеем дело тогда, когда наличествует борьба с внедиалогическими, защитными, ложноадаптивными импульсами: когда клиент, побуждаемый реальным страданием или нуждой или искренним стремлением к установлению истины о самом себе, готов к серьезному и значимому общению.

[2] Этот круг состояний достаточно подробно рассматривался в нашей более ранней публикации [Копьев, 1992] и здесь мы приводим большую выдержку из той статьи.