Нужно ли говорить что у тебя вич терапевту

Знай свои права

Очень часто большинство ребят, живущих с ВИЧ, говорят о том, что закон не защищает их. Но это не так, он нас защищает!

В настоящем разделе собрана информация о правах, которые у тебя есть. Если ты не можешь найти здесь необходимую тебе информацию, задай нам вопрос, и мы постараемся на него ответить тебе.

Универсальные меры предосторожности

Универсальные меры предосторожности — это правила, которых должен придерживаться каждый. Они означают, что никто не должен допускать попадание на себя чужой крови или биологических жидкостей. Школьная медсестра, люди, работаючщие в больницах, врачи общей практики, стоматологи, мастера тату и пирсинга, люди, ухаживающие за другими, должны следовать этому правилу. Одним из простых и надежных способов защитить себя являются медицинские перчатки, а также маска. Все, кто оказывает помощь или предоставляет услуги во время которых есть риск контакта с кровью или другими биологическими жидкостями, должны надевать медицинские перчатки и маски. Правила едины для всех и призваны защитить каждого.

Равенство прав, свобод и обязанностей. Если у человека ВИЧ — это не означает, что он или она стали преступниками. Человек с ВИЧ имеет те же права, свободы и обязанности, что и другие граждане страны.

Врачебная тайна. Обращение за медицинской помощью, состояние здоровья, диагноз или иные сведения о пациенте составляют врачебную тайну и не могут разглашаться без письменного согласия пациента.

Последствия выявления ВИЧ-инфекции. В случае выявления ВИЧ инфекции человек не может быть донороми крови, биологических жидкостей, органов и тканей.

Твое здоровье

Конфиденциальность. Твой врач обязан сохранять конфиденциальность в отношении тебя и твоего здоровья. Он не должен сообщать другим информацию о состоянии твоего здоровья, если только ты сам этого не захочешь.

Ты не обязан говорить своему стоматологу, что у тебя ВИЧ. Стоматолог должен соблюдать универсальные меры предосторожности, поэтому ему вовсе не обязательно знать твой ВИЧ статус. Когда ты приходишь в клинику, он может задать тебе такой вопрос, но ты не обязан отвечать на него.

Школа

Ты не обязан сообщать в школе о том, что у тебя ВИЧ. Если ты все-таки решил рассказать медсестре об этом, она обязана сохранить эту информацию конфиденциальной до тех пор, пока ты не захочешь поделиться ей со всеми остальными.

В школе не имеют права обращаться с тобой плохо или отказать тебе в приеме на том основании, что у тебя ВИЧ. Если ты все-таки решил сообщить о своем ВИЧ статусе, ты должен обдумать этот шаг, подготовиться к нему. Важно понимать, что твои друзья не обязаны сохранять конфиденциальность и могут рассказать другим знакомым о твоем ВИЧ статусе.

Посоветуйся со своими родителями или опекунами, возможно, они помогут тебе принять правильное решение.

Ответы на эти вопросы помогут тебе понять, хочешь ли ты сообщить о своем статусе кому-нибудь, и как это следует сделать.

1. Почему ты хочешь, чтобы о твоем статусе знал только этот человек, а другие — не знали?
2. Что будет, если этот человек расскажет другим?
3. Ты когда-нибудь раскрывал ему другие секреты? Он их хранит? Если ты раньше этого не делал — ты можешь попробовать поделиться с ним каким-нибудь секретом сейчас и узнать, можешь ли ты ему доверять.
4. Выясни, как много он знает о ВИЧ и его отношение ко всему этому. Чтобы выяснить это, ты можешь сослаться на что-нибудь, что ты видел по телевизору, или на то, что обсуждалось в школе или колледже.
5. Если ты действительно решил ему рассказать об этом, как думаешь, где лучше это сделать?
6. Кто бы еще мог быть в этот момент с вами, чтобы помочь вам обоим, а кого бы ты при этом не хотел видеть?

Твой врач, социальный работник, психолог или человек, которому ты доверяешь, могут помочь тебе. Поговори с ними, если можешь.

Если ты все же решился на то, чтобы сообщить о своем статусе, сначала все спланируй и БУДЬ МОРАЛЬНО ГОТОВ, если что-то пойдет не так. Нужно быть сильным и понимать, куда ты сможешь обратиться за помощью, где все всё поймут.

Пирсинг и тату

Ты можешь сделать себе пирсинг или нарисовать татуировку (при условии, что тебе уже исполнилось 18 лет или твои родители тебе это разрешили сделать!). Все салоны и студии, делающие тату и пирсинг, обязаны следовать правилу универсальных мер предосторожности поэтому, прежде чем делать тату или пирсинг, иглы должны быть стерилизованы.

Спорт

Ты можешь принимать участие в спортивных и других мероприятиях. Были случаи, когда людям запрещали играть в футбол или отказывали им в оказании услуги косметического ухода на том основании, что у них ВИЧ. Это было несправедливо и безосновательно.

Даже не смотря на то, что закон тебя защищает, иногда ты можешь почувствовать, что некоторые люди дурно с тобой обращаются, унижают. Если ты считаешь, что кто-то с тобой неуважительно обошелся, и причиной тому твой ВИЧ-статус, ты должен сообщить об этом. Расскажи своему врачу, социальному работнику, или, если ты посещаешь службу психологической помощи, — сообщи им. Ты можешь написать нам (olya@ecuo.org), а мы подскажем как лучше поступить.

Дополнительная информация

Если ты хочешь узнать больше о своих правах и законодательстве, которое их гарантирует, ты можешь написать нам или задать вопрос нашим консультантам.

В материале мы не называем имена и фамилии некоторых собеседников, если они об этом попросили.

О медиках, которые проболтались о её статусе, рассказывает и другая наша собеседница Юлия Верещагина. Дело было в начале 2010 года, тогда она жила с родителями в селе на юге Красноярского края. В конце предыдущего года ей удаляли аппендикс в местной Центральной районной больнице (ЦРБ), и там взяли анализ на вирус иммунодефицита.

А ВИЧ подтвердился.

Это был вопрос, заданный криком в другой конец коридора, где находилось приёмное отделение с открытыми дверями, продолжает Татьяна. Вопрос свой она [врач] задала четыре раза. Столпились все: и пациенты, и медсёстры, и уборщицы. Прибежала [другая врач], схватила меня за кофту и прилюдно потащила в палату. Затащив туда, сунула мне мои вещи и сказала, чтобы я ехала в другое учреждение. В палату зашли другие пациенты, я сказала, что никуда не поеду и вообще вызову полицию. Всё это время я так и была с температурой.

Наумова говорит, что тогда ситуацию нагнетала сама Татьяна: в больницу даже её мама приехала. Руководитель учреждения считает:

С этой категорией больных надо быть очень осторожными. Если они проболели три-четыре года, то головы у них уже нет. Идёт изменение головного мозга, и они нормально ориентироваться иногда не могут. Он тебе говорит: да, да, да, да, да. Отворачивается делает то же самое, что делал до этого.

В каждой из этих трёх историй, по словам наших собеседниц, медработники не стеснялись обсуждать друг с другом чужие диагнозы, и так или иначе о них узнавали люди, не имеющие к здравоохранению никакого отношения.

Иллюстрация Натальи Макарихиной

Есть возможность как-то узнать о диагнозе до того, как придете на место? спрашиваем Елену.

Нет. Только если скажет предыдущая бригада. Например, они там были, и им об этом сказал пациент. Тогда могут предупредить, чтоб ты работала аккуратно.

Но врачи и так ведь должны относиться к каждому, как будто у него ВИЧ или гепатит.

Должны, но иногда мы пренебрегаем средствами защиты. Это не только халат и перчатки. При работе с кровью это ещё и маска, и спецочки. Чтобы случайно кровь больного не попала на слизистые. Представьте, что будет, если я в таком виде буду заходить в каждую квартиру!

Раньше, лет семь назад, все пациенты были сознательней и сами говорили о диагнозах. А сейчас активно пользуются правом не разглашать, жалуется собеседница.

А, так вы ВИЧ-инфицированная.

В смысле? А вы откуда знаете.

Ей так и не ответили, сменили тему.

Это ещё один способ сообщить коллегам о диагнозе пациентов делать пометки на амбулаторных картах или в других медицинских документах.

У Александра из Перми в прошлом году завязался спор с врачом в краевом наркодиспансере. Мужчина пришёл сниматься с учёта. Его спросили о хронических заболеваниях, ответил положительный статус. Врач взяла ручку и начала писать что-то в верхнем правом углу медкарты. Александр спросил:

А ничего страшного, что вы информацию сюда записываете? Вы же не имеете права это делать.

А вас это беспокоит?

По базе проверяем, а потом появляется два варианта. Первый отказываем сразу, если находим потенциального донора в базе. Второй если потенциального донора в базе нет, то делаем забор крови. Через шесть месяцев (максимальный срок, который ВИЧ может оставаться невидимым Прим.ред.) донор к нам приходит и сдаёт анализ повторно.

В сохранности информации базы Евгений Сармометов уверен:

Роскомнадзор же раз в три года приходит и проверяет это, делает всё серьёзно, говорит он. На сегодня за эти базы я спокоен. По крайней мере, поговорив со своим сисадмином, пришёл к выводу, что в принципе, по формальным признакам у нас всё сделано, как положено.

А какая-то инфекция могла через них передаться? спрашиваем.

Если всё обрабатывается так, как положено, то, в принципе, это не передаётся.

Скажем, если у больного несколько месяцев подряд не снижается температура, объясняет женщина. Тогда мы, конечно, будем проверять его на всё, в том числе и на ВИЧ. Во всех других ситуациях я должна каждого воспринимать как ВИЧ-инфицированного или инфицированного гепатитом. Говорить или нет о диагнозе, зависит только от желания человека.

В большинстве случаев у врачей нет никакой необходимости знать о статусе больного, считают в центре СПИД:

Если человек идёт на амбулаторное лечение с ОРВИ, гипертонией или зуб удалять, у него не должны спрашивать о ВИЧ-статусе, считает Евгений Сармометов. А если он идёт на плановое оперативное вмешательство в стационар, то проходит обследование на ВИЧ, гепатит и так далее.

И боязнь за свои слизистые, о которой выше говорила Елена из скорой помощи, совершенно не оправдана, утверждает Сармометов:

ВИЧ-инфекция передаётся только тремя путями: через внутривенное употребление наркотических препаратов (через иглу), половым путём и, при определённых обстоятельствах, от матери ребёнку во время беременности. Воздушно-капельным путём, через фекально-оральный механизм Алиментарный (или фекально-оральный) механизм передачи инфекцииподразумевает заражение посредством инфицирования через органы системы пищеварения. Например, когда вирус передаётся от фекалий к пище через немытые руки , контактно-бытовым путём, во время объятий, поцелуев или ещё чего-то ВИЧ не передаётся. Риск заражения и то гипотетический! есть лишь в случае, когда два человека пользуются, скажем, общим бритвенным станком. То есть один порезался, когда брился, станок не промыл другой начал им бриться и тоже порезался. Но даже в этом случае риск крайне низок. Риск передачи вируса через слизистую оболочку глаз (как и через слизистую в носу или полости рта), если она не повреждена и если её промыть проточной водой, такой же минимальный.

Но многие врачи, с которыми она сталкивалась, не держат язык за зубами. Как мы уже писали, о ней знали приехавшие медики скорой. А несколько месяцев назад девушку привезли в пульмонологическое отделение одной из больниц. Поначалу всё было как обычно отправили на рентген:

Кто узнает о диагнозе Насти в следующий раз? Что тогда станет с её идиллией, когда о вирусе напоминает лишь будильник?

Вот только одна печальная история. Ее рассказывает Анастасия, уроженка уральского города, а ныне жительница Санкт-Петербурга. Отрицая реальность ВИЧ, она потеряла близкого человека, сама была на волоске от гибели и чуть не стала вдовой во второй раз… Имена женщины и ее близких изменены.

— В церковь я пришла в 17 лет после того, как потеряла маму и братишку. Я искала смысл жизни и чувствовала, что жизнь после гроба не заканчивается… Я никогда не пила и не курила… В 23 года вышла замуж за человека, с которым познакомилась в храме. Я знала, что еще до нашего знакомства Сергей года два употреблял наркотики, но потом он прошел реабилитацию при православном храме. Священник, к которому я обратилась за советом, дал благословение на брак. Мы обвенчались. Отношения складывались хорошо: у нас были сильные чувства, со стороны мужа я всегда чувствовала заботу. Мы были прихожанами храма, я пела в церковном хоре, муж помогал священнику в алтаре, был звонарем…

В 1997 году у Сергея поднялась очень высокая температура, он лежал в инфекционной больнице. Наверное, это был первый сигнал его болезни. Но тогда мы этого не знали…

В 2000 году, порезав руку при падении оконной рамы, Сергей обратился в больницу — и там у него выявили ВИЧ. Мужа пригласили в региональный СПИД-центр. После этого Сергей замкнулся и предложил развестись. Я любила его и не хотела оставлять в беде.

По совету священника я поехала молиться в Свято-Успенский монастырь в Печорах. Также побывала и в Оптиной Пустыни. Там поделилась своей бедой с иеромонахом, и он принес мне распечатку со ссылкой на православное издание. В тексте говорилось, что ВИЧ-инфекции на самом деле не существует. Что препараты, которыми врачи предлагают лечиться, только усугубляют течение болезни. Я во все это поверила. Приехав домой, вместе с Сергеем нашла подтверждение этой информации в Интернете. Приводила сама себе и такой довод: мы с мужем не какие-то люди из группы риска, мы находимся под Божьим покровом, регулярно бываем в храме и причащаемся…

Про ВИЧ-статус мы никому не говорили. Когда Сергей получил сотрясение головного мозга, его положили в обычную больницу. Однако, приехав его навестить, я мужа в отделении не нашла. Выяснилось, что его перевели в специализированный… наркологический диспансер для ВИЧ-инфицированных. Хотя он не наркоман, и к тому же ему требовалась неврологическая помощь, которую в наркодиспансере оказать не могли. Я добилась встречи с главврачом диспансера и поняла, что необходимого лечения муж не получит и что в обычной больнице просто избавились от пациента с ВИЧ-статусом… Я написала жалобу с минздрав. Лечение Сергей продолжил амбулаторно…

Я видела отношение медиков к ВИЧ-инфицированным — и в нашей поликлинике, и в СПИД-центре. К мужу там относились с пренебрежением и опаской, будто бы на нем каленое клеймо. У меня, в свою очередь, увеличивался негатив к врачам и росла уверенность: они только отрабатывают деньги, а никакого ВИЧ не существует…

Священники, к которым я обращалась, говорили, что тема ВИЧ какая-то непонятная: есть такая болезнь или нет, один Бог знает. Я пыталась искать православных врачей, но про статус мужа ничего не сообщала. Отчасти мы занимались самолечением. Муж принимал иммунные стимуляторы, витамины…

Однако через полгода, когда у мужа были высыпания на коже, ему попалась дотошная врач. По какой-то базе данных она нашла его ВИЧ-статус. Был скандал: мужа обвинили, что он скрывает свой статус. Я объяснила, что мы с этим заболеванием не согласны и показала фото предыдущего результата об отрицательном ВИЧ-статусе. Как такое противоречие могло получиться, ответа от медиков я не получила. И укрепилась в своем мнении.

Отношение к медикам ухудшилось и после такого случая. В 2006 году, когда Сергей не появлялся у инфекциониста, медработник пришел к нам домой, и все рассказал сестре мужа, которая была совершенно не в курсе. Это было в 2006 году.

Капельницы пришлось ставить… самому

Была уже ночь, я не могла находиться в больнице. И пошла домой. А через полчаса ко мне постучался… похоронный агент. Я была в шоке от такого цинизма. У меня началась истерика…

Потом я узнала, что клеймо ВИЧ-инфицированного никуда не делось и после смерти: в морге вскрытие тела Сережи проводили в последнюю очередь…

Но я до сих пор не признавала ни ВИЧ, ни необходимость антиретровирусной терапии. Я ругала себя за другое — что не добилась, чтобы мужа лечили нормально. Я думала, что, может, у него была астма, что врачи его как следует не обследовали. И практически ненавидела врачей…

Мужа отпевали в Светлую седмицу. У меня наступило какое-то умиротворение, было ощущение Пасхи в душе. Я понимала, что Сережа сполна вынес все, что ему было отмеряно. Я была уверена, что его душа идет к Богу. Меня это утешало…

По второму кругу лжи

…У меня была сильная депрессия. Петь на клиросе я уже не могла (считала это лицемерием, так как душа у меня не пела) и решила с головой уйти в другую деятельность — в реставрацию икон, иконопись.

Муж перед смертью мне говорил, чтобы я выходила замуж, но очень долго я не допускала такой мысли. И вот прошло три года — я встретила в храме другого человека. Мне было очень тяжело жить для себя, необходимо было о ком-то заботиться…

В 2013 году у Димы периодически высыпал стоматит. В 2014 году он лежал в больнице, после чего его нашли по месту жительства и, пригласив к терапевту, уведомили о ВИЧ-статусе. И у него, и у меня был шок… Я благодарна мужу, что он не стал со мной выяснять отношения…

На тот момент у меня был упадок сил. Я очень сильно похудела, но списывала это на стрессы, а не на болезнь.

В СПИД-центре я встретила очень хорошего доброго врача. Наверное. он единственный говорил со мной по-человечески. Он объяснял: надо лечиться, ты еще можешь родить ребенка (малыш в первом браке погиб при родах)… И я уже сомневалась: а вдруг и вправду есть эта болезнь? Но мне было очень тяжело и страшно принять этот статус.

Вина, горечь, досада

Один наш близкий друг говорил со священником насчет нас, и тот ответил: видимо, они настолько грешные, что Господь их так вразумляет… У меня был огромный комплекс неполноценности. И к причастию я всегда шла последней…

На второй день батюшка свел меня с врачами из СПИД-центра. Со мной поговорили очень тепло и сердечно. Мы с мужем приехали, сдали анализы. У меня вирусная нагрузка была гигантская — 1 750 000! Плохой результат был и у мужа.

Ко мне пришло чувство вины. Я осознала, что из-за ложной информации погиб мой первый муж и начал болеть уже второй близкий человек. Я себя ненавидела. Думала: лишь бы он поправился, а мне бы… скорее сдохнуть. Муж, почувствовав такой мой настрой, стал меня контролировать, пью ли я прописанные препараты.

Терапия, которую назначили Диме, ему не помогала. У него не проходил дерматит, он похудел до 42 килограммов. И видел, что я не хочу жить. В результате всего этого у него начались запои.

Священники, которые в свое время поддерживали нас в ВИЧ-отрицании, теперь, так сказать, опытным путем, свое отношение к проблеме изменили. Один батюшка, как мне кажется, даже испытывает чувство вины, хотя я и не думаю кого-либо винить, кроме себя самой. Я благодарная священникам: они нас никогда не покидали и сейчас, хоть мы уже в другом городе, звонят, чтобы узнать как дела, и молятся за нас. Наш духовник нас поддерживает: мол, давайте лечитесь, ведь Господь дал врачей…

Очень горько и досадно, что ложная информация могла стоить жизни трех человек. Рассказываю свою историю, чтобы помочь другим не стать заложниками лжи…

— Все началось с того, что в 2015 году нам пришло письмо с Урала. Муж злоупотреблял алкоголем. И он, и супруга были ВИЧ-инфицированы, и у обоих был низкий иммунный статус в связи с тем, что они долгое время были ВИЧ-диссидентами. Женщина на момент обращения к нам уже принимала терапию, которая оказалась неэффективной и вызывала ряд побочных явлений…

Хотелось бы, чтобы горестная история, рассказанная Анастасией, заставила задуматься тех, кто продолжает оставаться ВИЧ-диссидентом. Ложная информация может привести к трагедии. Медицинская же помощь в лечении ВИЧ-инфекции обеспечивает людям долгую полноценную жизнь.

Задуматься над рассказанной историей следует и медицинским работникам (порой их некомпетентность и грубость мешает людям принять свой ВИЧ-статус, начать лечение и превращает их в ВИЧ-диссидентов), и священнослужителям, и всем нам.

Публикацию подготовила Наталья ЛИСОВАЯ.

ВИЧ стал самой смертоносной инфекцией в России, – заявил во вторник руководитель Федерального научно-методического центра по профилактике и борьбе со СПИДом, академик РАН Вадим Покровский. С начала этого года от инфекции в России скончалось 233 тысячи человек. Летальную статистику посчитать нетрудно. А вот статистики, когда больным ВИЧ отказывали в приеме на работу или не оказывали срочную медицинскую помощь, увы, крайне мало – многие ВИЧ-положительные люди просто не обращаются в суд и не идут к правозащитникам.

Андрей Скворцов. Правозащитник.
Проблема: отказано в операции.

Несколько лет назад я упал с мотоцикла. Ударился сильно: был перелом ключицы со смещением, в теле остались осколки.

Врачи назначили мне операцию. Обещали поставить имплант, вынуть осколки.

Я рассказал медикам, что у меня ВИЧ. Рассказал, что наблюдаюсь в специальном центре и принимаю все препараты. Из моего центра даже прислали все необходимые справки, где было написано, что не возникнет никаких осложнений при операции. Здоровье позволяет. Как только врачи узнали про мой диагноз, то решили, что операцию делать не надо.

Я ходил к заведующему насчет операции, спрашивал: почему так? В операции мне вежливо отказали. Сказали, что достаточно наложить гипс.

Итог – мне просто наложили гипс и написали, что выправили плечо.

Зачастую пациенты не признаются в ВИЧ, потому что они запуганы – дискриминация среди врачей сильная.

После этого случая мы планировали с правозащитником подавать в суд на Железнодорожную больницу, но пока собирали документы, заведующего хирургическим отделением застрелили. И мы решили, что не будем судиться с больницей.

Надо отметить, что в палате жд-больницы нас было четыре человека – и у одного из них тоже был ВИЧ. Правда, он не стал говорить про свой диагноз врачам. В итоге, в отличие от меня, ему операцию сделали.

Доказать, что врачи отказались проводить операцию из-за наличия у пациента ВИЧ будет проблематично. Скорее всего, прямого отказа в проведении операции из-за наличия ВИЧ у пациента не было. Ни устного, ни – главное – письменного.

Врачи, к сожалению, ввиду своего непрофессионализма, решили просто избавиться от пациента с ВИЧ инфекцией. Переквалифицировать его диагноз в другой – требующий в дальнейшем более легкого способа оперативного лечения.

Другой вопрос: является ли данный способ лечения именно тем, который должен быть применен?

В данном случае, скорее всего, стоит говорить о ненадлежащем выполнении врачами своих обязанностей. Исходя из последствий (увеличение сроков реабилитации, утраченного заработка, расходов на лекарственные средства, осложнений, нравственных страданий и т.п.) к медицинской клинике можно предъявить требования о возмещении вреда, причиненного здоровью, и компенсации морального вреда.

Факт некачественно оказанной услуги, причинно-следственную связь действий/бездействия и последствий лучше подтвердить заключением экспертов.

Мария Иванова(имя изменено по просьбе девушки). Медсестра.
Проблема: не взяли на работу.

У нас так повелось с советских времен, что ВИЧ – это болезнь проституток и наркоманов. Именно поэтому к нам часто относятся с опаской даже во врачебной среде.

В 2010 году я поступила в фельдшерский медицинский колледж. И в тот же год у меня нашли ВИЧ. Я заразилась от мужа.

На лекции в колледже я услышала: если среди ваших знакомых есть люди с ВИЧ, то никогда не садитесь с ними рядом, не ешьте с ними из одной тарелки… Но ведь хороший медик отлично знает, что так заразиться нельзя. Меня тогда подруги держали за халат, чтобы я не выступила перед лектором.

После практики открывалась частная скорая помощь, меня пригласили туда работать, так как я хорошо показала себя на практике. Откровенно прям сказали: берем. Но когда я прошла медкомиссию, то терапевт сказала, что надо обязательно сообщить о ВИЧ начальнику.

Вот вы говорите, подать на них в суд… Ну, взяли бы меня на работу после такого скандала, хорошо. Но нужна мне такая работа после суда? Думаю, нет. Отношения будут иные.

А все рядовые коллеги, которые знали про мой диагноз, всегда относились ко мне хорошо. Каких-то предрассудков среди них я не встречала.

Варвара Бобова. Администратор торгового центра.
Проблема: не могла найти работу из-за отказа сдавать анализы.

Я давно пыталась устроиться на работу в сфере обслуживания: официанткой, уборщицей, так как опыта не было никакого. Но при каждом прохождении собеседования мне давали список анализов для медкнижки. И в каждом таком списке стояла графа с анализом на ВИЧ. Я переспрашивала: точно ли мне надо проходить анализ на ВИЧ? Мне говорили, что – да, надо.

Отказ на таких собеседованиях был стандартным. Говорили, что это обязательная процедура. Что работа заключается в контакте с людьми. И тому подобное. Не принесете анализы – мы вас не возьмем, говорили мне. Объяснять таким людям, что с ВИЧ работать безопасно, оказалось бессмысленно – я просто перестала что-либо доказывать работодателям. Когда мне говорили об обязательном прохождении этого анализа, я разворачивалась, уходила и искала другую работу.

Так прошло около года. От отчаяния я даже написала письмо президенту. Получила ответ – в ответе четко было написано о том, что меня не имеют права заставлять сдавать эти анализы.

Было трудно, но, в конце концов, знакомые взяли меня на работу уборщицей на завод. Работа была в клининговой компании, они медкнижку не требовали. В этой компании я стала администратором, а в дальнейшем взяли на работу менеджером объектов по уборке: торговые и бизнес-центры, квартиры еще убирали. На такой должности медкнижку уже никто не просит. Теперь я администратор в торговом центре. Эта должность не требует прохождения проверки на ВИЧ.

Стоит обратить внимание на то, что обязательным условием при приеме на работу является сдача анализа на ВИЧ только для некоторых работников медицинских учреждений в соответствии с Постановлением Правительства РФ от 04.09.1995 N 877, официанты или уборщицы в нем не указанны. Если же у работодателя нет основания в отказе в приеме на работу, то претендент может обратиться в суд с требованием о понуждении заключить трудовой договор.

Ежегодно Кемеровский областной центр по профилактике и борьбе со СПИД выявляет около пяти тысяч кузбассовцев с ВИЧ-инфекцией. Многие до сих пор считают ВИЧ-инфекцию смертельным заболеванием, но уже много лет она находится в разряде хронических. Её можно контролировать, только надо вовремя начать лечение.

Мы пообщались с человеком, который живёт с ВИЧ много лет. Наталье 45, у неё успешная карьера и активная социальная жизнь, хотя совсем недавно она могла потерять всё. Женщина узнала, что заражена ВИЧ, когда инфекция дошла до терминальной стадии, но врачи успели её спасти. Где найти силы не опускать руки и как принять свой новый статус – Наталья рассказала в нашем интервью.

Первое время мы предохранялись, но месяца через три-четыре полностью отказались от презервативов. Ни о каком недоверии и речи быть не могло: мы были друг с другом честны. Через полтора года у него случился сердечный приступ, он умер, спустя ещё полтора года я узнала, что ВИЧ-инфицирована.

Конечно, это я поняла не сразу – даже врачи не могли разобраться, что со мной происходит. У меня начался кашель, скакала температура, потом просто полгода держалась на отметке 37,4, стали редеть волосы, появились проблемы по женской части, на коже высыпали какие-то гнойные язвочки, которые чесались и оставляли после себя белые пятна. Ужасное зрелище. При это я толком не лечилась, потому что не знала, от чего, а в больнице не могли поставить диагноз. Было полное ощущение, что я умираю на глазах.

Оказалось, что в тот момент я находилась на терминальной стадии, мой иммунитет был сильно подавлен. У меня оставалось всего 27 CD4-клеток при норме для здорового человека в 800-1200. При этом вирусная нагрузка – миллионная. В подобных случаях риск не дожить до следующего дня очень велик. Можно сказать, что мне просто повезло.

В больнице я пролежала две недели и выписалась оттуда со 105 клетками. Уже через несколько дней я стала чувствовать себя гораздо лучше: у меня появился аппетит, я смогла нормально ходить, хотя до этого едва передвигала ноги. Я начала возвращаться к жизни. Через месяц количество CD4-клеток выросло до 147, а вирусную нагрузку полностью подавили.

Первая моя мысль: лишь бы не узнали родители. Потому что они уже старенькие, их бы точно убило известие, что я болею ТАКОЙ болезнью. На тот момент я считала, что это заболевание наркоманов. Стыдное заболевание.

Когда я вышла из стационара, то полностью замкнулась в себе. Первым делом пошла и уволилась с работы – меня окутал страх, что кто-нибудь узнает про то, что я заражена СПИД. Хотя я имела хорошую работу с высокой зарплатой. Стала работать на дому, всех избегала, почти не выходила на улицу – только в магазин или выгулять собаку. Так продолжалось два года, я вела затворнический образ жизни, запустила себя и сильно располнела. Я не жила, а просто существовала.

В какой-то момент поняла, что устала от одиночества, и решила что-то менять в жизни. Собрала волю в кулак и занялась собой – помогла жажда жизни. Вспомнила, что, когда лежала в больнице, к нам приходил психолог. Нашла её номер телефона и позвонила. Она-то меня и реанимировала.

Я стала помогать людям, потому что вспомнила, как чувствовала себя, когда узнала, что у меня ВИЧ. Вспомнила, как испугалась, как ощущала себя одинокой и никому не нужной. Конечно, врачи всегда поддерживают, но они всё-таки смотрят с высоты своего опыта, они здоровы. Сейчас я объясняю всё на личном примере – вот она я, вот следы на коже, я сама через это прошла, я знаю, о чём говорю.

В этой школе я нашла не просто единомышленников, но и друзей, с которыми мы общаемся не только на собраниях, но и за их пределами. Ходим вместе в кафе или на шопинг. Несмотря на это, свободно о ВИЧ я пока говорить не могу – всё же есть опасения, что могу быть непонятой. Кстати, мои родители до сих пор об этом не знают, а я, наверное, так и не решусь им рассказать.

Сначала Наталья поступала правильно. Они с новым партнёром предохранялись. Многие люди презерватив используют, чтобы не забеременеть. Так и у Натальи получилось- они решили, что они серьезные люди, никаких внешних признаков болезней нет , - можно использовать другие виды контрацепции. Но сначала нужно было провериться на наличие инфекций, передающиеся половым путём- ВИЧ-инфекцию и все другие, – и только потом на него решаться.

Дело в том, что ВИЧ-инфекции могут проходить бессимптомно. Хотя такой период для ВИЧ сокращается в последние годы: раньше бессимптомный период длился 5-15 лет от момента заражения. ВИЧ-инфекция была медленной. Сейчас вирус стал более агрессивным. И уже через шесть недель можно с точностью в 99% определить, заразился человек или нет.
Ольге, если так можно сказать, повезло: она успела обратиться в СПИД-центр, потому что люди с терминальной стадией долго не живут. Если бы она этого не сделала, то просто умерла бы – это могло случиться через неделю, месяц или год. Её иммунитет был настолько подавлен, что она стала магнитом для всевозможных вирусов.

Главная профилактика полового пути передачи – это верность одному половому партнёру. По статистике, шанс заразиться в браке гораздо меньше вероятности инфицирования на стороне. Поэтому никогда не стоит пренебрегать предохранением. И лучше на всякий случай периодически проверяться и проходить хотя бы экспресс-тесты в передвижных пунктах медицинского освидетельствования на ВИЧ.

Кемеровский областной центр по профилактике и борьбе со СПИД
Проспект Ленина, 121Б
+7 3842 78 09 66

Телефон доверия по вопросам ВИЧ/СПИД
+7 3842 78 03 30
С 8:00 до 15:30 по рабочим дням

Всероссийская бесплатная горячая линия
8 800 200 03 00

Врач-эпидемиолог, заведующая отделом профилактики Кемеровского областного центра по профилактике и борьбе со СПИД Жанна Берг
+7 3842 78 03 30

A42.RU – региональный сайт Кузбасса. Рассказываем нашим читателям обо всём, что происходит в регионе.