Как оспорить диагноз вич

У больного пневмонией в горбольнице обнаружили СПИД, о чем сообщили его родственникам и соседям. От него ушла жена, начались пересуды. После того, как вскрылась врачебная ошибка, пациент потребовал компенсацию в 1 млн руб. за ложный диагноз, но суды ему отказали. Они посчитали, что истец не доказал вину учреждения. ВС разобрался, на кого должно ложиться бремя доказывания, и указал на очевидные ошибки коллег. Это определение имеет большую практическую ценность и меняет сложившуюся практику, считают эксперты.

Официальной статистики медицинских ошибок в России не существует, но по приблизительным подсчетам, они становятся причиной гибели 40 000 - 50 000 человек ежегодно. Еще больше пациентов, узнав неправильный диагноз, долгое время безуспешно лечат "не ту" болезнь, затрачивая на это здоровье, деньги, нервы и время. Единственный относительно действенный способ защитить их права - это иск о компенсации морального вреда.

Еще одна проблема в том, что в российском законодательстве нет четких критериев, позволяющих определить размер такой выплаты. Ее назначает суд, который опирается на "разумность и справедливость, характер и степень страданий, степень вины причинителя" (ст. 1101 ГК). "Суды на формальном и психологическом уровне не способны выносить решения о взыскании значительных сумм. Как следствие - жизнь и здоровье людей ценится крайне низко," – комментирует партнер юридической фирмы "ЮСТ" Александр Боломатов.

Кроме того, сегодня очень непросто доказать медицинскую ошибку, рассказывает Павел Хлюстов, партер КА "Барщевский и партнеры". "Сложно установить факты, которые подтверждали бы неправильное лечение, - объясняет он. - К тому же, многие эксперты, проводящие судебно-медицинские экспертизы, проявляют профессиональную солидарность".

В конце 2014 года житель Липецка Семен Курьянов* попал в горбольницу № 4 с пневмонией. На 25 декабря был назначен очередной анализ крови, а на следующий день пациента выписали без объяснений. Долечиваться ему пришлось самостоятельно и за свой счет.

Перед самым Новым годом, 31 числа, Курьянову позвонили из областного СПИД-центра и сообщили, что анализ крови показал положительную реакцию на ВИЧ. Ошеломленный, он в тот же день примчался в лечебное учреждение, полагая, что произошла какая-то ошибка. Однако там заверили, что сомнений быть не может: мужчина болен больше года, это ставит под угрозу здоровье близких и родственников инфицированного, поэтому сотрудники СПИД-центра уже сообщили обо всем его жене. Курьянов продолжал настаивать на том, что заразиться нигде не мог, и потребовал провести повторный анализ. Исследование экспресс-методом, а позже - полное, подтвердили, что произошла ошибка, и пациент здоров. Но супруга уже разорвала с ним отношения.

А 16 февраля 2015 года сотрудники центра пришли к Курьянову домой, пока его не было, чтобы "проконтролировать состояние здоровья ВИЧ-инфицированного", о чем они прямо сообщили пожилому отцу мужчины. Разговор состоялся на лестничной площадке, его слышали соседи. С момента сообщения о диагнозе Курьянов, по его словам, испытывал "сильные нравственные страдания", что и побудило его обратиться в Октябрьский районный суд Липецка. Истец требовал выплатить ему компенсацию морального вреда в размере 1 млн руб.

В ходе заседаний выяснилось, что в горбольнице № 4 лечился ВИЧ-инфицированный Р., кровь которого, возможно, и попала в пробирку Курьянова. Кто, кроме медиков, мог их перепутать? Однако для суда этого оказалось недостаточно, чтобы возложить на них вину. Ее должен был доказать истец, указал райсуд. Кроме того, он пришел к выводу, что диагноз не причинил вреда жизни и здоровью Курьянова. Да, тот испытал моральные страдания, но при заборе крови врач предупреждал его, что результат тестирования на ВИЧ может быть ложноположительным или ложноотрицательным. Апелляция с этими доводами согласилась, а вот Верховный суд - нет.

"Тройка" судей (Вячеслав Горшков, Сергей Романовский, Александр Киселев) направила дело на пересмотр в Липецкий областной суд, указав апелляции на ее очевидные ошибки.

Так, судьи ВС установили, что ошибочный диагноз был поставлен не в результате ложноположительного тестирования, на что указывали представители медицинских учреждений, а именно потому, что кто-то из сотрудников перепутал пробирки с кровью. Доказательство тому - то, что образец, взятый у больного СПИДом Р. на исследование в СПИД-центр так и не поступил, зато кровь, которая находилась в контейнере с фамилией истца, оказалась ВИЧ-положительной.

Эксперты посчитали случай Курьянова из ряда вон выходящим. "Ситуация жуткая - медицинские работники должны были уладить спор до суда, но им даже не пришло в голову это сделать", - возмущается адвокат Алексей Михальчик. По его словам, большинство подобных исков отклоняются, но ВС начинает вводить споры с медицинскими учреждениями в цивилизованное русло. "Суды, как правило, возлагают на бывших пациентов обязанность доказать факт причинения вреда, хотя закон требует иного распределения бремени доказывания", - комментирует он.

Павел Хлюстов из КА "Барщевский и партнеры" также говорит о том, что вопрос о виновности ответчика был очевиден, но решения нижестоящих судов отвечают общей тенденции под любым предлогом отклонять требования по медицинским спорам. По его мнению, Верховный суд сделал шаг тому, чтобы прекратить порочную практику, но одного дела здесь будет недостаточно. Изменить ситуацию можно с помощью судов субъектов, которые способны более оперативно корректировать практику, считает Хлюстов.

По словам Боломатова, обычно компенсация морального вреда не превышает 300–400 тыс. руб. и возрастает до 1 млн руб. в случае гибели пациента (см. "Плата за ошибку: за неправильные действия медиков присудили рекордные компенсации"). Это подтверждается судебной практикой:

• 850 000 руб. получила мать погибшего мужчины, которому в Бутурлиновской районной больнице Воронежской области поставили неверный диагноз (см. "Апелляция до 850 000 руб. увеличила компенсацию матери пациента, погибшего из-за ошибки в диагнозе");
• компенсацию морального вреда в 250 000 руб. присудили пациентке из Владимирской области, которой диагностировали онкозаболевание и даже провели ненужную операцию, только ухудшившую ее состояние (см. "Суд взыскал с больницы 375 000 руб. в пользу пациентки, которую прооперировали по ошибке").
• 280 000 руб. должна выплатить поликлиника № 17 и инфекционная поликлиника города Тюмени десятилетнему мальчику, который едва не погиб из-за того, что медики не смогли вовремя направить его на операцию по удалению аппендицита. В тяжелом состоянии маленький пациент попал в больницу, где у него выявили гангренозно-перфоративный аппендицит, разлитой фибринозно-гнойный перитонит и экстренно прооперировали (см. "Больницы, поздно диагностировавшие у ребенка аппендицит, спустя три года выплатят ему 280 000 руб.").
• 10 млн руб. просил взыскать с республиканской психиатрической больницы житель Мордовии, которого пытались лишить водительских прав из-за того, что в течение 45 лет медики диагностировали у него психическое расстройство. Центр имени Сербского в Москве подтвердил недействительность этого диагноза. Лямбирский райсуд Мордовии посчитал, что больница должна выплатить "оклеветанному" водителю 250 000 руб. (см. "Водитель отсудил 250 000 руб. у психбольницы, где ему 45 лет неверно ставили диагноз").

Рекордной для России стала компенсация морального вреда в 15 млн руб., которую Первый санкт-петербургский госмедуниверситет им. академика И. П. Павлова выплатил петербурженке Ирине Разиной. Из-за ошибки медиков при родах ее ребенок родился с необратимым повреждением мозга и прожил чуть больше двух лет. В 2012 году Приморский районный суд Санкт-Петербурга принял решение о 15-миллионной компенсации, а в ноябре того же года его засилила апелляция.

Хорошо еще, когда пациенты, разозленные неверным лечением или неправильно поставленным диагнозом, подают на медиков в суд, а не начинают личную вендетту, как это сделала Ольга Гисич, адвокат самарской коллегии адвокатов "Коган и партнеры". Женщине сделали несложную гинекологическую операцию в местной клинике "ИДК", а изъятые материалы отправили на гистологию в областной онкоцентр. Там анализы перепутали, и женщине сообщили, что у нее нашли онкологическое заболевание. Когда выяснилось, что произошла ошибка, Гисич сначала потребовала от "ИДК" оплатить ей $1 млн ущерба, а затем наняла мужчину, который избил двух сотрудников медучреждения и поджёг автомобили, принадлежащие врачам клиники. Общий ущерб оценивался на сумму в более 2,5 млн руб. (см. "Адвоката судят за поджог автомобилей врачей, напугавших ее ложным диагнозом"). В марте этого года женщина получила по приговору суда 8,5 лет колонии.

* - имена героев истории изменены редакцией

Конституционный Суд вынес Постановление № 25-П от 20 июня 2018 г. по делу о проверке конституционности подп. 6 п. 1 ст. 127 Семейного кодекса РФ и п. 2 Перечня заболеваний, при наличии которых лицо не может усыновить (удочерить) ребенка, принять его под опеку (попечительство), взять в приемную или патронатную семью.

Поводом к рассмотрению дела явилась жалоба состоящих в браке гражданина К.С. и гражданки Р.С. По мнению заявителей, оспариваемые ими нормативные положения понимаются в правоприменительной практике как позволяющие отказывать гражданам, страдающим инфекционными заболеваниями, в том числе ВИЧ-инфекцией и гепатитом С, в усыновлении ребенка только на основании диагноза без учета иных факторов и тем самым противоречат Конституции РФ.

Из постановления следует, что К.С. и Р.С. проживают и зарегистрированы в одной квартире вместе с несовершеннолетним С., который был рожден в 2015 г. родной сестрой Р.С. в результате процедуры искусственной инсеминации и биологическим отцом которого является К.С.

Конституционный Суд установил, что Р.С. обратилась в суд с заявлением об усыновлении С. В нем она указала, что в 2012 г. при нахождении в медицинском учреждении была заражена ВИЧ-инфекцией и гепатитом С, от лечения не уклонялась, ребенок с рождения проживает вместе с ней и ее супругом. В судебном заседании был представлен нотариально заверенный отказ биологической матери от родительских прав в отношении С., а К.С., привлеченный к участию в деле в качестве заинтересованного лица, поддержал требование супруги.

Однако суд оставил заявление без удовлетворения, сославшись на заключение о результатах медицинского освидетельствования, согласно которому у Р.С. выявлено заболевание, препятствующее усыновлению, и на заключение органа опеки и попечительства, полагавшего усыновление ею ребенка не отвечающим его интересам. Суд апелляционной инстанции оставил это решение без изменения.

В постановлении упоминается о том, что Семейный кодекс РФ определяет в ст. 127 круг лиц, которые могут быть усыновителями, исключая из него некоторые категории граждан, в том числе лиц, которые имеют заболевания, указанные в Перечне, установленном Постановлением Правительства от 14 февраля 2013 г. № 117. Согласно п. 2 Перечня, препятствием для усыновления ребенка служат инфекционные заболевания до прекращения диспансерного наблюдения в связи со стойкой ремиссией, при этом они не конкретизируются.

Исходя из этого, отметил КС РФ, суды при разрешении вопросов об усыновлении руководствуются приведенными нормативными положениями во взаимосвязи с п. 5 Порядка медицинского освидетельствования граждан, намеревающихся усыновить (удочерить), взять под опеку (попечительство), в приемную или патронатную семью детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Согласно ему медицинское освидетельствование включает в себя исследование крови на гепатит С и определение антител к вирусу иммунодефицита человека в крови. То есть суды понимают оспариваемые нормативные положения как относящие гепатит С и ВИЧ-инфекцию к заболеваниям, препятствующим усыновлению.

КС РФ указал, что в своем Постановлении от 12 марта 2015 г. № 4-П, ссылаясь на заявление Объединенной программы ООН по ВИЧ/СПИДу и Международной организации по миграции об ограничениях права на передвижение в связи с ВИЧ/СПИДом, он отмечал: мировым сообществом признано, что наличие у лица ВИЧ-инфекции не должно рассматриваться в качестве создающего угрозу для здоровья населения, поскольку вирус иммунодефицита человека передается не через воздух либо общие носители, такие как еда или вода, а через контакты, которые почти всегда являются частными. При этом Суд указал, что, поскольку контакт усыновителя с ребенком может оказаться ближе, законодатель вправе проявлять осторожность в регулировании вопроса об усыновлении при наличии у усыновителя ВИЧ-инфекции или гепатита С. Ограничение на усыновление соответствующей категорией лиц направлено на то, чтобы не подвергать здоровье детей чрезмерному риску со стороны усыновителей, и само по себе не может расцениваться как нарушающее Конституцию РФ.

Вместе с тем Суд постановил, что вводимые законодателем ограничения права на усыновление, включая юридическое оформление фактически сложившихся отношений, должны устанавливаться в интересах детей и не могут влечь снижения уровня социальной устроенности ребенка. Кроме того, КС РФ неоднократно отмечал, что при установлении ограничений права законодатель должен использовать не чрезмерные, а только необходимые меры, и обеспечивать баланс конституционных ценностей, а также прав и законных интересов участников правоотношений.

Конституционный Суд отметил, что во взаимосвязи оспариваемые нормы позволяют судам отказывать гражданину в усыновлении при формальном подтверждении одного только факта наличия у него ВИЧ-инфекции или гепатита С. Тем самым исключается возможность учета заслуживающих внимания обстоятельств, в том числе свидетельствующих, что ребенок уже проживает в семье гражданина, намеревающегося его усыновить, а усыновление позволяет лишь юридически оформить сложившиеся между ними отношения родителя и ребенка, не увеличивая риски для его здоровья.

Таким образом, Конституционный Суд признал оспариваемые положения не соответствующими Конституции РФ в той мере, в какой они служат основанием для отказа лицу, инфицированному вирусом иммунодефицита человека или гепатитом С, в усыновлении ребенка, который проживает с этим лицом, если из установленных судом обстоятельств следует, что усыновление позволяет юридически оформить эти отношения и отвечает интересам ребенка.

A) Всегда использовать рекомендованные ВОЗ стратегии тестирования на ВИЧ.

Результат одного лишь теста на ВИЧ не может служить основанием для окончательного ВИЧ-положительного диагноза. Страны должны следовать рекомендованным ВОЗ стратегиям тестирования, учитывающим уровень распространенности ВИЧ среди тестируемой группы населения — высокую (не менее 5%) распространенность ВИЧ и низкую (менее 5%) распространенность ВИЧ — с тем чтобы способствовать валидации национальных алгоритмов тестирования. Эти алгоритмы должны пройти валидацию на национальном или региональном уровне, так как эффективность наборов для тестирования может варьироваться в зависимости от групп населения и имеющихся условий. См. приведенное ниже разъяснение стратегий тестирования.

Эффективные методы валидации были представлены на национальном и региональном уровне, в том числе такими странами, как Бразилия, Сенегал и тихоокеанские островные государства. Руководящие указания по валидации национальных алгоритмов тестирования на ВИЧ можно получить в Программе ВОЗ по преквалификации лекарственных средств и в Департаменте ВОЗ по ВИЧ.

См. приведенные ниже диаграммы и ссылку на рекомендованные ВОЗ стратегии тестирования:

Более подробное руководство по использованию тестов 4-го поколения или дополнительных тестов в рамках алгоритмов тестирования представлено здесь:

Кроме того, по ссылке ниже доступны дополнительные рекомендации:

В условиях высокой (не менее 5%) распространенности ВИЧ, чтобы поставить пациенту ВИЧ-положительный диагноз, необходимо получить два следующих друг за другом положительных (реактивных) результата тестирования.

В условиях высокой распространенности ВИЧ (не менее 5%) результаты тестирования A1+, A2-, A3- считаются ВИЧ-отрицательными. Результат ВИЧ-тестирования регистрируется как неопределенный, если A1 представляет собой тест 4-го поколения (тестирование необходимо повторить через 14 дней).

В условиях высокой распространенности ВИЧ (не менее 5%) результаты тестирования A1+, A2-, A3+ считаются неопределенными, и в целях подтверждения или исключения сероконверсии тестирование следует повторить через 14 дней.

В условиях низкой (менее 5%) распространенности ВИЧ, чтобы поставить пациенту ВИЧ-положительный диагноз, должны быть получены три следующих друг за другом положительных (реактивных) результата тестирования.

В условиях низкой распространенности ВИЧ (менее 5%) среди тестируемой группы населения результаты тестирования на ВИЧ A1+, A2+, A3- считаются неопределенными и должны быть перепроверены повторным тестированием через 14 дней в целях подтверждения или исключения сероконверсии.

В условиях низкой распространенности ВИЧ (менее 5%) среди тестируемой группы населения считается, что результаты тестирования на ВИЧ A1+, A2- подтверждают ВИЧ-негативный статус пациента, если тест A1 относится к тестам 2-го и 3-го поколения. Результат ВИЧ-тестирования регистрируется как неопределенный, если A1 представляет собой тест 4-го поколения (тестирование следует повторить через 14 дней).

B) ВОЗ рекомендует проводить повторное тестирование на ВИЧ всем людям, которым был поставлен ВИЧ-положительный диагноз, до начала антиретровирусной терапии.

ОЗ рекомендует проводить повторное тестирование на ВИЧ всем людям, которым был поставлен ВИЧ-положительный диагноз, до начала антиретровирусной терапии. Это эффективный и экономичный способ снизить риск неправильного диагноза и ошибочного начала терапии у людей, которые на самом деле имеют ВИЧ-негативный статус.

C) ВОЗ рекомендует людям, получающим антиретровирусную терапию, не проходить повторное тестирование на ВИЧ.

Дело в том, что антиретровирусная терапия оказывает подавляющее воздействие на вирус. Соответственно, если пациент хорошо реагирует на лечение, уровень ВИЧ в его крови не будет поддаваться выявлению, а уровень ВИЧ-антител — молекул, которые выявляются наиболее распространенными тестами на ВИЧ — тоже может быть низким, а потому тестирование может показать ложноотрицательные результаты.

Семейная пара из посёлка Красногорский Челябинской области пытается оспорить в суде диагноз, который врачи поставили супругам во время ожидания первенца. Они настаивают — заразиться ВИЧ-инфекцией не могли, а положительный тест на ВИЧ ошибочен. Врачей же беспокоит не столько судьба родителей, сколько новорожденной, ведь случаи, когда отказ от лечения ребёнка приводил к печальным последствиям, в регионе уже были. Подробности неоднозначной истории — в материале 74.ru.

Начало положила беременность

О своём диагнозе Логошины узнали чуть больше года назад. В конце января Настя попала в больницу на сохранение, там у неё и взяли анализ. Через две недели шокирующую новость будущей маме сообщила врач-гинеколог и направила к инфекционисту.

— На момент сдачи анализа я был простужен, у меня была повышена температура тела, насморк, кашель, чихание. В итоге ИФА (иммуноферментный анализ. — Прим. автора) пришёл положительный, — продолжает Антон. — Через некоторое время мы решили перепроверить анализы, обратились в частный медцентр в Южноуральске и были сильно удивлены, когда на руки получили переписанные результаты первых анализов. Выяснилось, что подтверждающий анализ на ВИЧ — иммуноблот — делают раз в жизни, он попадает в общую базу данных, и опровергнуть его практически невозможно.

Логошины взяли паузу до рождения ребёнка. От химиопрофилактики во время беременности Анастасия отказалась.

Анализ, который подарил надежду

После выписки из роддома пара снова решила сдать анализы в двух разных клиниках, из одной результат пришёл положительный, из второй — отрицательный.

Логошины решили искать правду через суд.
— Мы оспариваем не сам по себе диагноз — не знаем, есть заболевание у обоих Логошиных или нет. Мы оспариваем порядок его установки, — объяснила представитель семьи Елена Меньшикова. — Мы говорим о том, что без осмотра такой диагноз, как ВИЧ-инфекция, поставить невозможно. Если говорить об Анастасии, ей инфекционист и стадию установила, и синдром Жильбера записала как вторичное заболевание, но пациентку никто не осматривал. Ещё не известно, что первично. Может, это хроническое заболевание, с которым она родилась и которое даёт сбой иммунитета? Если это будет доказано, тогда такого диагноза, как ВИЧ, вообще нет, а есть состояние иммунного сбоя. Если бы у неё имелось заболевание ВИЧ-инфекцией, то без лечения оно бы только ухудшало состояние здоровья, а мы, наоборот, имеем отрицательные анализы. Разве такое возможно?
Но если Настя хотя бы была на приёме у инфекциониста, то её муж точно не был, акцентирует юрист.

— Более того, не выяснены пути заражения, в этой семье отсутствуют риски, — говорит Елена Меньшикова. — В отношении ребёнка родителей постоянно пугают прокуратурой, но ведь он, вполне возможно, здоров. Тем не менее им навязывают лечение сильнейшими химиопрепаратами, когда не выяснено, а больны ли родители, болен ли ребёнок?

Юрист и сами Настя с Антоном настаивают — врачи не предлагают им пройти нормальное обследование, а требуют лечиться. Но в ответах областного СПИД-центра на запросы семьи, которые имеются в распоряжении редакции, несколько раз с конца прошлого года звучало предложение пройти именно дообследование.

Шанс на миллион

Врачи комментировать отказы семьи от обследований не могут по закону, но, чтобы внести хоть какую-то ясность в запутанную историю, мы попросили специалистов СПИД-центра рассказать, как проводится анализ на ВИЧ и насколько вероятны ошибки в результатах.

По словам заведующей отделением профилактики областного СПИД-центра, врача-инфекциониста высшей категории Натальи Кущевой, анализ на ВИЧ всегда выполняется в несколько этапов, поэтому ошибки здесь практически исключены.

— Для первичного скрининга на ВИЧ применяется иммуноферментный анализ (ИФА) или иммунохемилюминесцентный (ИХЛА). При положительном результате этот анализ проводят ещё дважды, чтобы исключить ложноположительные реакции, — объясняет специалист. — Если лаборант получает два положительных результата, он направляет сыворотку в референс-лабораторию для дальнейшего исследования. На втором этапе сыворотку снова перепроверяют на ИФА или ИХЛА, но уже в других тест-системах, отличающихся от первой по составу антигенов, антител или формату тестов. Если во второй и третьей системах результат оказывается положительным, сыворотку направляют на иммуноблот — высокочувствительный подтверждающий метод диагностики ВИЧ-инфекции.

И если при ИФА ложноположительные реакции редко, но возможны, например, при некоторых аутоиммунных заболеваниях, болезнях печени и даже беременности, то специфичность иммуноблота очень высока, этот тест исключает ложноположительные реакции при любых заболеваниях и состояниях человека. Результат иммуноблота действительно заносят в единую базу данных, и, чтобы его опровергнуть, необходимо предоставить три отрицательных результата ИФА.

Что же касается домашних экспресс-тестов, то их чувствительность на порядок ниже лабораторных — около 93%, поэтому врачи, естественно, не доверяют таким анализам.

— Выдача заключений о наличии или отсутствии ВИЧ-инфекции только по результатам быстрого теста в нашей стране не допускается, — говорит Наталья Кущева. — Самотестирование не обеспечивает окончательного диагноза и не заменит тестирования по алгоритму.

В заложниках — дети

Казалось бы, принимать диагноз или не принимать, лечиться или отказаться от терапии — дело сугубо личное каждого, у кого анализ на ВИЧ вдруг показал плюс. Так считают и врачи. Но в этой ситуации заложником стал ребёнок — полугодовалая дочка Логошиных. Девочка родилась вполне здоровой и доношенной, но дальнейшая её судьба не может не беспокоить специалистов. На Южном Урале уже был прецедент с семьёй Маркеловых, в которой родители отрицали диагноз у сына, в итоге мальчик умер, несмотря на усилия врачей. На днях похожий случай произошёл в Иркутске, где от пневмонии на фоне ВИЧ-инфекции скончалась четырёхмесячная малышка.

Сейчас здоровье дочери Логошиных опасений не вызывает ни у родителей, ни у педиатра, который её наблюдает. Но в интересах ребёнка как можно быстрее определиться, есть у родителей плюс или нет. Впрочем, для малышей тоже есть диагностика, им обычно проводят анализ крови методом ПЦР, он более чувствительный, чем ИФА, который неинформативен у малышей до полутора лет. Из переписки семьи с врачами видно, что медики предлагают диагностику и ребёнку, но родители не уверены в объективности исследования, за которым может моментально последовать назначение серьёзных лекарств, поэтому пока решили дождаться решения суда.

Эта жуткая по последствиям, но совершенно банальная трагедия случилась в Липецке. Там зимой в городскую больницу попал местный житель с диагнозом пневмония. Как и положено, в таких случаях у больного взяли кровь на анализ. Кровь в таких случаях проверяют на все, в том числе и на ВИЧ.

Но занимал место в палате на больничной койке гражданин всего сутки. На следующий день после взятия анализа мужчину вдруг резко и без объяснения причин выписали домой и попросили покинуть медицинское учреждение.

Больной сам добрался до квартиры, где в тот же день из телефонного звонка сотрудника Липецкого центра по борьбе со СПИДом узнал, что у него плохой анализ крови. По-научному - у него выявлена положительная реакция на ВИЧ.

От гражданина потребовали лично явиться в областной СПИД-центр. Там мужчине объяснили, что он болен, причем давно - больше года. А еще сказали, что он ставит под угрозу жизнь близких. Поэтому они, медики, уже взяли на себя труд оповестить о его опасной болезни самого близкого человека - его жену. А еще у нового пациента СПИД-центра взяли дополнительный анализ крови. Этот анализ показал, что гражданин совершенно здоров и СПИДа у него нет, и никогда не было.

Но было уже поздно. К этому моменту семейные отношения стали ухудшаться на глазах и закончились тем, что супруга собрала вещи и ушла. С уходом жены проблемы не закончились. Несмотря на то, что результаты второго анализа были уже известны, домой к мужчине в его отсутствие явились сотрудники СПИД-центра.

Дверь квартиры медикам открыл отец несчастного. Сотрудники СПИД-центра объявили пожилому человеку, что явились проконтролировать состояние больного ВИЧ, который проживает в этой квартире. Примечательно, что этот неприятный разговор с отцом визитеры из СПИД-центра вели на лестничной площадке, так что свидетелями такой беседы стали соседи. Жертва ошибочного анализа, намаявшись, обратилась в суд. Свои моральные страдания, порушенную семейную жизнь и вконец испорченные отношения с соседями мужчина оценил в один миллион рублей.

Но в местных судах он понимания не нашел. Судьи посчитали ошибку с анализом мелкой и не стоящей никаких денег. Обжалуя решения местных судов, гражданин дошел до Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда. Там дело о страшном анализе перечитали, и заявили, что они не согласны с принятым решением.

Выяснилось, что местные суды точно установили следующее: у больного пневмонией гражданина при госпитализации взяли анализ крови и, как требует установленный порядок, отправили на проверку ВИЧ в СПИД-центр. На контейнере с кровью были написана фамилия истца. Смертельную болезнь в этом анализе нашли. Позже сделали повторный анализ, который оказался чистым от СПИДа. А еще выяснилось, что в то же время, когда наш герой попал к медикам с пневмонией, в горбольницу поступил еще один пациент. Он точно был больной ВИЧ. И у него так же взяли кровь, но до СПИД-центра по непонятной причине контейнер с кровью этого человека "не доехал". Суд точно установил - ошибочный результат анализа наш герой получил не в результате неправильного тестирования, а потому, что в центр пришел контейнер с кровью действительно больного человека, но маркированный его фамилией.

Был специальный пленум Верховного суда (N1 от 26 января 2016 года). Там четко сказано - презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия вины должны представлять сами ответчики.

Областной суд, когда рассматривал это дело, сделал вывод, что вина врачей не доказана. Ни сотрудники больницы, ни врачи СПИД-центра не совершали "неправильных или некомпетентных действий", которые привели к ошибочному диагнозу. По мнению Верховного суда, местный суд, "нарушив нормы материального права", необоснованно возложил обязанность доказывания вины врачей на самого пациента. Хотя в Гражданском кодексе (статья 1064) сказано, что именно на ответчиков - врачей больницы или СПИД-центра должна быть возложена обязанность представить доказательства того, что они не виновны в том, что контейнер с зараженной кровью был подписан фамилией человека, не болевшего ВИЧ. Дело несчастного пациента Верховный суд велел пересмотреть.

Лена и Дима были среднестатистической семейной парой: она – продавец в сетевом гипермаркете, он – автослесарь. В связи с беременностью Лена сдала тесты в женской консультации, и через пару дней, как приговор, диагноз – ВИЧ-инфекция. Ни наркотиков, ни половой распущенности в жизни супругов не было – таким людям сложнее всего принять диагноз. Лена не исключает, что заразить ее могли и врачи, как в Воронеже, но со временем искать виноватых перестала – все равно ничего не доказать. Был момент, она стояла на железнодорожной платформе, смотрела на рельсы, остановили только мысли о ребенке. В отделении пренатальной (предродовой) терапии республиканской инфекционной больницы в поселке Усть-Ижора все пациентки прошли через отчаяние и мысли о суициде. Многие из них стали верить в чудеса именно здесь.

Чудо заключается в том, что у 75 процентов ВИЧ-положительных матерей ребенок рождается абсолютно здоровым. Природа оградила плод мощным естественным фильтром, через который не проникает вирус. Если соблюдать диету и принимать лекарства по часам (опоздание свыше 15 минут недопустимо), вероятность заражения снижается и вовсе до одного гипотетического процента.

– Количество ВИЧ-положительных женщин будет возрастать, – говорит главврач центра профессор Евгений Воронин. – ВИЧ-инфекция все чаще передается половым путем, в группе риска оказывается практически вся молодежь. В России официально зарегистрировано 60 тысяч ВИЧ-позитивных женщин в возрасте 17 – 20 лет. Реально эти цифры надо умножать на пять. Многие из них не обращаются в женские консультации, а о диагнозе узнают в роддоме, когда уже начинаются схватки. Все они очень боятся огласки. В развитых странах диагноз ВИЧ – уже давно никем не воспринимается как смертный приговор, в пациенте стараются пробудить волю к жизни и желание проходить терапию. У нас человек часто оказывается изгоем, один на один со своей бедой. Он не только не лечится сам, но и ведет опасный для окружающих образ жизни.

По данным Федерального научно-методического центра по профилактике и борьбе со СПИДом, в России от ВИЧ-инфицированных матерей уже родилось около девяти тысяч детей. В Петербурге ВИЧ-инфицировано 1,3 процента всех рожениц (в 1998 году их было ровно в сто раз меньше), их дети появляются на свет каждый день – чаще, чем в других российских городах.

– Мне в консультации никто не сказал, что ребенок может родиться здоровым, – говорит Лена. – Наоборот, все делали страшные глаза, советовали прервать беременность. У нас в стране люди никак не могут понять, что заразиться может абсолютно невинный человек. Вот у нас девушка лежала, сделала себе татуировку у знакомого подруги. А тот не следил за стерильностью машинки, которой работал с клиентами. Ее и с работы погнали, и муж ее бросил. Если бы родители не помогли, она бы, наверное, лишила себя жизни. И тем не менее решила наперекор всему родить здорового ребенка. C ней случилось еще одно чудо – молодой человек, который подвозил ее в больницу, стал ей помогать, ухаживать. Кто знает, может быть, нас всех когда-нибудь вылечат, и у нее опять будет счастливая семья?

Еще одна проблема заключается в том, что достоверно определить, передался младенцу вирус или нет, можно лишь через год-полтора. В Усть-Ижорской больнице дети должны жить максимум до трех с половиной лет, но на практике их часто не берут в дома ребенка, как это предписано законом. Поэтому три тысячи ребятишек с ВИЧ живут в инфекционных больницах России, а некоторые идут отсюда в школу. В Усть-Ижоре был случай, когда ребенок пошел в детский сад из больничной палаты, но родители воспитанников того садика устроили забастовку. Воронин отнесся к демаршу спокойно. Он привык, что даже подчиненные ему акушеры боятся делать ВИЧ-позитивным роженицам кесарево сечение – из-за обилия крови. А недавно пришлось командировать двоих врачей на Дальний Восток, где согласных принимать роды у ВИЧ-инфицированных вообще не найти.

– Каждый четвертый ребенок, рожденный от ВИЧ-положительной матери, становится отказным, – рассказывает профессор Воронин. – 80 процентов этих детей оказываются в итоге совершенно здоровыми. Все регионы решают проблему по-своему: где-то организуют специализированные дома ребенка, где-то держат их в больницах за железными решетками, обслуживая в резиновых перчатках.

При этом некоторые инстинкты у детей утрачиваются навсегда. Например, некоторые дети не умеют плакать. Ведь первый звук ребенка требует ответа, а если ответа нет, что толку голосить? У доктора Воронина была пациентка – трехлетняя девочка, оставшаяся на уровне трехмесячной, потому что в изоляции ее мозг не развивался. Скоро таких детей будут тысячи, хотя они совершенно не опасны. У них нет клиники заболевания, они прекрасно себя чувствуют. В мире насчитывается около трех миллионов детей, рожденных от ВИЧ-положительных матерей, и ни одного случая заражения при бытовом контакте не зарегистрировано. Такие дети должны жить дома и появляться в больнице раз в год – на обследование.

По официальной статистике Минздрава, сегодня в России более 300 тысяч ВИЧ-позитивных. Большинством экспертов российского здравоохранения их число в стране оценивается в 0,8–1,2 миллиона человек (76 процентов всех случаев ВИЧ-инфекции в Центральной и Восточной Европе). Ежегодный доклад ООН оценивал число зараженных в России на начало 2004 года в 1,5 миллиона человек, а Национальный совет по разведке при ЦРУ США – в 2 миллиона. По прогнозу американских разведчиков, к 2010 году в России будет до 8 миллионов ВИЧ-позитивных, что перекликается с выкладками федерального СПИД-центра, предполагающего, что к 2007 году эпидемия охватит 5 миллионов человек. К 2004 году от СПИДа скончалось около 4,5 тысячи россиян.

– В 2006–2008 годах мы столкнемся с большим количеством больных СПИДом, а количество смертей может достигнуть от 100 тысяч до одного миллиона в год, – говорит директор Федерального центра по лечению и профилактике СПИДа Вадим Покровский. – Если мы не будем этих людей лечить, это отразится на экономической ситуации, так как это люди молодые и трудоспособные.

Бурный рост числа больных в конце девяностых годов был связан с появлением огромного количества дешевого героина. Резко возросло количество внутривенных наркоманов, которые составляли 90 процентов ВИЧ-положительных.

– В 2000 году, когда я лежал в больнице, у меня резко упал гемоглобин, – рассказывает 40-летний Сергей из Иркутска. – Врач рекомендовал переливание крови, в результате которого я заразился двумя типами гепатита – В и С. Кстати, все пациенты из нашей палаты оказались заражены гепатитом. Но никому из нас в голову не пришло подавать в суд или как-то еще отстаивать свои права.

Согласно мировой статистике, заражение гепатитами В и С происходит в одном случае из 500 тысяч переливаний крови, а ВИЧ-инфекцией – в одном из 1,2 миллиона. Это неизбежный процент несчастных случаев независимо от страны и принятых в ней мер предосторожности. В России, по заявлению Вадима Покровского, с 1989 года до недавних событий в Воронеже не было случаев заражения ВИЧ-инфекцией в медучреждениях. Но это невозможно проверить. Согласно приказу Минздрава, из всего объема взятой у доноров крови только плазму положено держать на карантине в холодильнике полгода. За это время у донора должны два раза взять кровь на ВИЧ, сифилис, гепатиты В и С, а если он не пришел на анализы, то его плазму запрещено предоставлять нуждающимся. А эритроцитарная масса (клетки крови, содержащие гемоглобин) может хранится не более 42 дней, и именно она чаще всего экстренно требуется детям. Даже лучшие тест-системы не покажут, заразился ли он при переливании ВИЧ-инфекцией в первые 12 дней, поскольку иммунная система еще не выработала антитела к вирусу. Тем более такие тесты очень дороги и в России широко не используются.

Число доноров крови в стране постоянно сокращается. Крови на всех не хватает, и нет гарантии, что карантинные нормы повсеместно соблюдаются. В ноябре 2005 года в одной из программ петербургского телевидения прозвучала чудовищная информация: якобы в Мариинской больнице города с пациентов берут подписку, ограждающую врачей от претензий в случае заражения ВИЧ-инфекцией при переливании крови. Но официального расследования по данному факту не проводилось.

В Ростове-на-Дону ночью подожгли дом зараженного в больнице мальчика. Его родители погибли в огне, а сам он в ту ночь гостил у тетки. Тетка потом отказалась взять сироту со страшным диагнозом. В Петрозаводске сожгли комнату в коммуналке вместе с проживавшим в ней ВИЧ-инфицированным юношей. В Петербурге известна история: зараженный молодой человек был арестован ночью в квартире своей беременной жены лишь потому, что он, зная о своем диагнозе, посмел создать семью. Женщине потребовалось несколько месяцев, чтобы добиться освобождения мужа

– Когда у нас простудился ребенок, мы вызвали врача из поликлиники, – рассказывает Андрей Панов, возглавляющий группу поддержки ВИЧ-инфицированных в Петербурге. – Пришел педиатр, велел нам ребенка не целовать, соску не трогать. Его познания в области инфекционных болезней были ниже обывательского уровня, а моральные качества вообще не поддаются осмыслению.

Поскольку любой российский ВИЧ-инфицированный испытал на себе жестокость напуганных обывателей, их естественной реакцией стало скрывать свой диагноз. Из 30 тысяч петербургских ВИЧ-инфицированных не более ста человек (менее 0,3 процента) объединены в группы взаимопомощи и общественные организации. Хотя им есть с чем бороться и вроде как нечего терять. Но чувство унижения, через которое пришлось пройти, оказывается сильнее.

Годовой федеральный бюджет России на борьбу с ВИЧ/СПИДом в последние несколько лет не превышал 4–5 миллионов долларов, при том, что эпидемия затронула уже более одного миллиона человек и продолжает быстро распространяться. Если добавить к федеральным средствам все ассигнования, выделяемые местным СПИД-центрам, общий объем финансирования по России в 2004 году не превысил 20 миллионов. Для сравнения, небогатая Румыния, с населением в 22 миллиона человек и незначительным числом ВИЧ-позитивных, за последние три года ассигновала 48 миллионов долларов, в том числе 25 миллионов – на антиретровирусную терапию. По оценке Вадима Покровского, еще в 2002 году России было необходимо 65 миллионов долларов на профилактические и лечебные программы. Сегодняшнюю ситуацию эта сумма уже не изменит.

В конце 2003 года уже сам Всемирный фонд борьбы со СПИДом, туберкулезом и малярией объявил о выделении гранта в размере 88,7 миллиона долларов пяти российским неправительственным организациям, работающим в десяти регионах страны. Это уникальный прецедент: обычно такие гранты предоставляются госструктурам с полномочиями от правительства, но в России таковых просто не нашлось.