Чума в англии при генрихе 8 тюдоре

В Средние века не только Чума уносила огромное количество жизней. Были и другие заболевания, в т.ч. Английская потница. Назвали её так, потому что в 16 веке болели ей англичане, а за пределы Англии и Шотландии заболевание так и не вышло.

Возникновение первой эпидемии потницы совпало с приходом к власти Генриха 8. Это мгновенно сочли не только плохим предзнаменованием, но и поставили ему в вину.

Симптомы проявлялись в течении дня с момента заражения. Заболевшего начинал бить сильный озноб, в большом количестве выделялся пот, мучила жажда. Появлялась сильнейшая головная боль, переходившая на шею и плечевой пояс. Это состояние сопровождалось бредом.

Если больной не умирал на этом этапе от остановки сердца, то начинался следующий этап, характеризующийся появлением сильной сыпи сперва в области головы и плеч, а потом и по всему телу.

Наступала сильная слабость, больного тянуло в сон. Считалось, что нельзя давать заболевшему спать, он мог не проснуться.

Лечили заболевание в корне неверно. Больного укутывали многочисленными одеялами и заставляли потеть, чтобы с потом вышла зараза. Но это не помогало, а наоборот вредило.

По свидетельствам средневековых писателей и лекарей, скорее поправлялись те, кто находился в хорошо проветриваемом помещении и в легкой одежде. Но случаи излечения все же были крайне редко.

Удивителен тот факт, что "потная лихорадка" поражала преимущественно англичан. Болезнь намного реже трогала иностранцев. Редко заболевали женщины и дети. А если уж заболевали, то имели больше шансов на выздоровление.

Так же непонятно, почему в основном болели молодые мужчины и юноши в расцвете сил.

Принято считать, что "Английский пот" не распространился в другие страны. Однако, эпидемия наблюдалась и в Германии, хоть и в меньших масштабах.

Эпидемии Английской потницы в Англии случались многократно. И болезнь могла повтороно поразить уже переболевшего ей человека. Иммунитет не восстанавливался за этот срок и больной гарантировано умирал.

Впервые болезнь появилась в 1485 году, в последний раз её вспышка произошла в 1551 году. после чего, лихорадка исчезла навсегда.

Современная медицина доподлинно не может установить, чем именно болели в Средневековой Англии.

Но преобладает версия, что это была либо одна из форм гриппа, либо хантавирус, переносимый мышами-полевками, слившийся с другим вирусом . Конечно, и антисанитарные условия, в которых жили люди, не способствовали здоровью.

Жители Средневековья редко мылись и переодевались. На их телах скапливались кожное сало и многолетняя грязь. Из-за жаркой закрытой одежды люди потели и "варились" в собственном поту. Это приводило к закупорке пор и нарывам. Нечистоты текли по улицам городов, распространяя невыносимые запахи и ядовитые испарения.

Есть и другая версия, альтернативная.

Некоторые ученые предполагают, что Английская лихорадка - первый в мире случай применения бактериологического оружия . В связи с тем, что заболевали и умирали преимущественно молодые англичане, возникают мысли, что противник прекрасно знал что делал и специально разработал такую избирательно действующую болезнь.

Но кто обладал достаточными знаниями, для создания такого оружия?

И сами англичане и их страны-соседи находились на таком уровне знаний, что было бы невозможно разработать подобное оружие.

В любом случае, всерьез этот вариант если и обсуждался, то не обрел большой доказательной базы. А без доказательств - это все лишь"фентази".

С другой стороны, микробиологом Эдуардом Мак-Свиэганом высказывались предположения, что причиной болезни могло быть повсеместное распространение спор сибирской язвы .

Этот вариант более правдоподобен и тогда возможно было намеренное распространение спор. Но это не объясняет факт, что в большинстве случаев болели молодые мужчины.

Про лекарства в Средневековье интересно почитать здесь: ТОП 5 - Самые действенные лекарства Средневековой Европы

Если вам понравилась статья и вы хотели бы почитать что-то ещё на эту тему - ставьте лайк и подписывайтесь!

Тогда яндекс-бот покажет вам обновления канала в ленте.

Однако, чума — далеко не единственная болезнь, которая выкашивала людей тысячами, а то и миллионами. Спустя столетия ее ужасы приедались, чумные бубоны становились зловещим, но известным симптомом, человек помирал в установленные сроки, а жизнь шла далее своим чередом. А вот эпидемии новых, неизвестных, непонятных — и от этого еще более пугающих — болезней, вводили врачей в состояние шока, а людей — в мистический экстаз. Каждая новая хворь считалась знамением, вестником Апокалипсиса и началом отсчета до конца света.

О двух таких болезнях, сегодня мы вам и расскажем.

Первые симптомы английского пота напоминали жесточайшую простуду: головная боль, головокружение, озноб, боль в мышцах и суставах. Сейчас ее сравнили бы с резким началом гриппа. Будь это зима, ранняя весна или поздняя слякотная осень — так бы и списали на простуду, но август? Тем более что дальнейшее развитие болезни уже не было похоже ни на что знакомое: горячка, жажда, судороги, тахикардия, бред и галлюцинации и, конечно, же — пот. Липкий, желтоватый, с неприятным гнилостным запахом. Такой же запах исходил изо рта больного, от его волос и из-под ногтей. Затем человек чувствовал непреодолимое желание поспать. Сонливость была такой сильной, что больной мог уснуть в любой момент и в любом положении — лежа, сидя, стоя, посреди разговора. Уснуть — и не проснуться. Именно во сне и умирали жертвы английского пота. Вся болезнь — от начала до летального исхода продолжалась не больше 24 часов. Смертность составляла 90 % (правда, некоторые ученые считают, что на самом деле лишь 50 %, остальные 40 % — на совести неумелых врачей). Причем редкие выжившие счастливчики не имели никакой гарантии, что не заболеют в следующую эпидемию английского пота — иммунитета болезнь не давала. Кардинал Томас Уолси переболел английским потом дважды, в каждую из лондонских эпидемий, и, может быть, попал бы под удар и последней — если бы не закончил свои дни раньше, в тюрьме.

Однако болезнь закончилась так же резко и внезапно, как и началась, унеся за 6 недель 15 000 человек.

В 1517 году болезнь облюбовывает себе Оксфорд и Кембридж, уничтожив более половины населения в каждом. Кроме того, она делает попытки проникнуть на континент — через английский на тот момент Кале, но успехом этот демарш, к счастью, не увенчался.

Четвертая эпидемия английского пота — в мае 1529 года. Болезнь снова выкашивает Лондон, вынуждая Генриха VIII распустить двор и бежать в провинцию. В течение нескольких месяцев король колесит по стране, меняя резиденции при малейших признаках недомогания окружающих. К 30 июня в Лондоне заболело около 40 000 человек, умерло же 2000. Среди жертв — сэр Уильям Комптон; сэр Уильям Кэри, первый супруг Мэри Болейн, сестры королевы Анны Болейн (сама Анна заболела, но выжила, хотя, учитывая ее дальнейшую судьбу, лучше бы померла); Элизабет Уайкис, жена Томаса Кромвеля, графа Эссекса, главного идеолога Английской Реформации…

К октябрю болезнь исчезает.

Последняя эпидемия — в 1551 году. На этот раз болезнь не пересекла границы Англии. Правда, и так неплохо поживилась — унесла жизни двух юных внуков Генриха VIII. Это было неожиданно — как правило, от английского пота умирали мужчины и женщины в самом расцвете сил, но никак не старики и дети.

И все. Английский пот исчез. Лишь две кратковременные вспышки похожей болезни — в 1578–1579 годах в Колчестере и в 1802 году в Роттингене (Германия), — и больше о нем никто никогда не слышал.

Современные ученые склоняются к тому, что причиной английского пота был хантавирус, разносчиком которого являются грызуны. Он передается именно летом, причем совершенно не обязательно, чтобы крыса кусала человека — достаточно вдохнуть микрочастицы помета или шерсти, выпить зараженную мочой воду или съесть кусок хлеба, по которому пробежалась крыса. Это похоже на правду, так как вместе с армией всегда передвигался обоз с провизией (и крысами-пассажирами). Правда тогда все еще загадкой остается то, что болезнь избирала не только маргиналов и социально деклассированных элементов, но и более чем благополучных англичан — сложно представить, чтобы наследник престола ел с одного стола с крысами.

Другие исследователи обвиняют во всем и так настрадавшуюся от современных срывов покровов спорынью — мол, английский пот это всего лишь особая форма эрготизма. Они особо указывают на то, что эпидемиям предшествовали морозная зима и холодное, дождливое лето — идеальная среда для развития плесени и бактерий.

Версии, версии, версии… Каждый год выходит около десятка медицинских статей, посвященных загадке английского пота. Будет ли она когда-то разрешена? Возможно. Хотя и жаль, когда одной загадкой в мире становится меньше.

1910-е годы — это, конечно, прежде всего, Первая мировая война, унесшая более 10 миллионов жизней военнослужащих и столько же — мирных жителей. Война, изменившая политическую карту, повлиявшая на культуру и общество, заставившая людей по-иному смотреть на мир и на себя самих.

Есть версия, что на самом деле испанка зародилась в США, в штате Канзас — во всяком случае в конце 1917 года в нескольких американских военных лагерях около сотни солдат заболели чем-то подобным. Военные врачи установили, что они имеют дело с гриппом с высокой степенью смертности — однако на тот момент у них было куда больше забот с ранеными и пострадавшими от химических атак. Сторонники этой версии указывают на то, что в военных лагерях были свинарники, а из окрестных деревень привозилась для еды живая птица — так что изначально птичий грипп начал мутировать в свиной, но что-то пошло не так…

Как бы то ни было, но первой о болезни сообщила испанская пресса, в мае-июне 1918 года. К тому времени Европа была уже охвачена начинающейся эпидемией — но военная цензура воюющих стран не допускала никаких сообщений, которые могли бы негативно повлиять на боевой дух. Нейтральную же Испанию эти политико-газетные игры не волновали.

На смертность очень сильно повлияло и то, что врачи первоначально не смогли верно идентифицировать эту болезнь. Слишком уж симптомы были похожи на привычные холеру и брюшной тиф. У заболевшего начиналось кровоизлияние из слизистых носа, кишечника и желудка, шла кровь из ушей, появлялись гематомы на коже, кровохарканье — и в итоге человек умирал от массивного кровоизлияния и отека легких. В других случаях все было похоже на обычный грипп — озноб, высокая температура, боль в мышцах, насморк, головная боль, и только потом следовали отек горла и кровохарканье. В третьих же случаях особых симптомов не было вообще — до поры, до времени.

Некоторые ученые обвиняют и неправильное лечение даже в случае верной постановки диагноза — мол, врачи давали заболевшим слоновьи дозы аспирина (до 30 граммов, в то время как допустимая сейчас доза — 4 грамма!). В итоге это только провоцировало усиленное кровотечение и больной буквально захлебывался собственной кровью. Другие врачи прописывали принимать внутрь спирт, кто-то считал, что лучшее средство — смазывание ноздрей мазью с кокаином. Ну и, конечно, марлевые повязки — в них ходила поголовно вся Европа, но вы же понимаете даже по современным эпидемиям гриппа, что это не панацея?

Была ли эпидемия испанки 1918–1919 годов первой в истории? Может быть, и нет. Болезни с похожими симптомами упоминаются в летописях и медицинских трактатах под разными названиями, однако ни одна из них не была настолько разрушительной. Возможно, все дело в техническом прогрессе, на пороге которого мир оказался в начале XX века. Поезда, корабли, дирижабли, синематографы, театры, цирки, торговые центры — испанка распространялась не только от человека к человеку в толпе, в замкнутых пространствах, но и разносилась по всей планете со скоростью, которая была невозможна в предыдущие столетия. Если раньше зараженный человек просто бы помирал на полпути от Парижа к Лондону, то ныне он успевал завернуть в Мадрид, Берлин и Москву, прихватив с собой на тот свет еще добрую пару сотен человек.

Сейчас уже установлено, что испанка, появившись в марте 1918-го в США, в апреле уже проникла во Францию, оттуда — в Италию, Сербию и Англию, прокатилась по Испании (и, наконец-то обрела публичность), в июне проявилась в Индии, а в июле — в Дании, Голландии и Бельгии. И вдруг — прекратилась.

Опять? Как английский пот? Внезапное начало — и столь же внезапное окончание?

Ах, если бы! В сентябре испанка вновь заявила о себе, но уже гораздо громче. Вторая волна уже практически не оставляла после себя переболевших, смертность была 90 %. Только за осень 1918 года в США погибло около 500 000 человек, в Индии, на которую не хватало ни врачей, ни желания помогать, к концу года умерло 5 000 000!

В феврале 1919 года, после короткой передышки — третья волна, которая заглянула даже в те уголки земного шара, где до этого испанку не замечали. В итоге лишь одного населенного места на планете эпидемия не коснулась — острова Маражо, что в устье Амазонки в Бразилии. Не нужно считать его какой-то крохой — площадь Маражо равна площади Швейцарии. Почему? Тайна. Возможно, власти просто вовремя перекрыли все границы. А может быть, просто повезло.

Другим странам повезло гораздо меньше. Не спасли закрытия публичных мест, запреты на выход из дома, сведение контактов к минимуму. Ежедневная смертность доходила до 2000 человек, в некоторых городах не осталось ни одного живого врача или священника, приходилось хоронить без отпевания и гробов, в массовых могилах-карьерах. То, что казалось невероятной удачей для похоронных контор и могильщиков, вскоре пожрало и их — выезды на дом к умершим заканчивались заражением, болезнью и смертью.

Конечно, испанка не миновала и Россию. По приблизительным данным, во время второй волны заболело около 1 200 000 человек — но истинные масштабы эпидемии так и неизвестны, ведь многие, не доверяя врачам, предпочитали отлеживаться дома. В некоторых местностях единственными не заболевшими оказывались лесники, которые отсиживались на далеких заимках, ни с кем не контактируя.

Итак, потница, что это такое? В средневековой Англии от этой болезни массово умирали люди, но по факту это не такое уж и серьезное заболевание. Потница – это болезнь кожных покровов, что проявляется в виде дерматита из-за повышенного потоотделения. Высыпание представляет собой мелкие пузырьки красного цвета, что нередко сопровождаются отечностью. В целом это раздражение характерно для маленьких детей, хотя встречается и у взрослых, как это было в средневековой Англии. Потница обычно сопровождает сердечные заболевания, нарушения эндокринной системы, также может появиться в результате ожирения.

Такого рода высыпание возникает в результате нарушения испарения пота с поверхности кожи.

А вот причиной повышенного потоотделения могут стать такие недуги и условия, как:

Сердечно-сосудистые заболевания.
Нарушения в функционировании эндокринной системы, сахарный диабет.
Превышение индекса массы тела.
Высокая температура.
Использование косметики и жирных кремов в жару.
Сильные физические нагрузки.
Пребывание в непроветриваемом и жарком помещении.
Одежда, подобранная не по сезону из ткани, которая не пропускает воздух.
Заболевание нервной системы.
Жаркий климат.
Несоблюдение элементарной гигиены.

Последний пункт, пожалуй, стал роковым для жителей средневековой Англии. Потница в то время появлялась из-за того, что люди длительное время ходили в мокрой от пота одежде или носили обувь, которая плохо контактировала с воздухом.

Впервые потница в средневековой Англии появилась в 1485 году. Эта эпидемия периодически вспыхивала на протяжении почти целого столетия. По странному стечению обстоятельство потница проявила себя, как только к власти пришел Генрих Тюдор. Не прошло еще двух недель с момента начала его правления, а странная эпидемия уже успела унести несколько тысяч жизней. Для династии Тюдоров это стало роковым знаком: стоило им занять правящую верхушку, как потница быстро распространилась по всей территории средневековой Англии.

Потница сопровождалась не только кожным дерматитом, ее неизменной спутницей всегда была лихорадка. В результате эту болезнь стали называть английской потливой горячкой, она возвращалась в Англию 5 раз, забирая с собой новые жизни.

Во времена правления Генриха VIII смерть от потливой горячки была страшной и мучительной. Среди населения даже ходили слухи, что пока правит династия Тюдоров, болезнь не покинет Англию. В 1528 году эпидемия вспыхнула с такой силой, что правителю пришлось распустить двор и выехать за пределы страны. Последняя пандемия в Англии датирована 1551 годом.

Как известно, в средневековой Европе больше половины населения вымерло от чумы, правда, ее причину уже давно нашли. Но что спровоцировало английскую потливую лихорадку, остается секретом даже сегодня. Ученым остается только строить предположения.

Больше всего от эпидемии пострадали Оксфорд и Кембридж, где от болезни умерло больше половины населения. Каковы же причины болезни потницы в Англии в 16 веке? Это что-то такое неизведанное (как фатум или божественная кара) или же разновидность неизученного вируса? Пока ученые выдвигают только версии:

В давние времена главными источниками заражений и эпидемий была полная антисанитария. Уже в Средние века воздух в Англии был заражен ядовитыми испарениями, ведь люди не особо заботились о том, чтобы утилизировать отходы (обычно они мирно разлагались в подворотнях). Содержимое ночных горшков без зазрения совести выливалось из окон, и по улицам текли мутные потоки, отравляющие почву. Из-за такого пренебрежения к окружающей среде даже вода в колодцах была непригодной к употреблению. Естественно, такие условия могли вызвать множество тяжелейших заболеваний, а не только потницу.
Также есть мнение, что в средневековой Англии потница – это болезнь, вызванная укусами вшей и клещей, которые даже сегодня разносят опасные инфекции.
Еще считалось, что потницу вызвал хантавирус (болезнь, что поражает грызунов и является опасной для человека). Правда, научное сообщество этого не доказало.
Эпидемия могла быть вызвана испытаниями нового бактериологического оружия или же потница просто была разновидностью гриппа.
Существует версия, что потница развилась из-за пристрастия англичан к элю (алкогольному напитку, который был популярным во времена правления Генриха VIII).
И, конечно же, во всем считают виноватыми династию Тюдоров, в частности правителя Генриха 8, который появился на территории Англии с войском французских легионеров, положив тем самым начало для распространения новой болезни – потницы.

Ученые Средневековья считали, что английская потливая лихорадка появилась из-за сырого климата, манеры тепло одеваться в жаркое время года, землетрясений и положения планет. Конечно, большинство из этих предположений лишены логических оснований.

Бытует мнение, что потница в древней Англии – это болезнь, от которой нет спасения. Сегодня потницу не считают чем-то опасным, но в те далекие времена от нее мало кто спасался. Первые симптомы начинали проявляться сразу же после заражения. У больного начиналась сильная лихорадка, озноб и головокружение. Все это сопровождалось невыносимыми болями в шее, плечах, руках, ногах и голове. Спустя время у больного появлялась горячка, он начинал бредить, сердцебиение учащалось, и человека начинала мучить невыносимая жажда. В то же время у заболевшего прослеживалось обильное потоотделение.

В большинстве случаев сердце попросту не выдерживало такой нагрузки, но если зараженному потницей человеку удавалось выжить, то на его теле появлялась сыпь.

Сыпь, которая появлялась на теле во время потницы, была двух видов:

В первом случае это были скарлатиноподобные шелушащиеся пятна. В целом, кроме общего дискомфорта и зуда, проблем не вызывали.
Во втором случае можно было наблюдать геморрагические пузыри, которые кровоточили при вскрытии.

Опасным во время болезни было появление сонливости. Больному не давали уснуть, ведь если он провалится в сон, то больше не проснется. Если человек в течение суток оставался живым, то он мог пойти на поправку.

Лечение потницы в средневековой Англии представлялось возможным, правда, способ был далеким от медикаментозного. Врачи того времени настаивали на том, чтобы в помещении была умеренная и постоянная температура, больного нужно было одеть по погоде, ему не должно было быть холодно или жарко, только так человек мог увеличить свои шансы на выздоровление. Ошибочным было мнение, что нужно пропотеть – это только усугубляло состояние.

Стоит отметить, что против потницы не вырабатывался иммунитет, выздоровевший человек мог заболеть повторно и не один раз. В таком случае он был обречен – пораженная иммунная система уже не восстанавливалась.

Обычно эпидемия вспыхивала в теплое время года и поражала людей выборочно. Удивительным является тот факт, что в большинстве своем жертвами потницы были здоровые и крепкие люди из богатых семей. Крайне редко этим недугом страдали женщины, дети, старики и слабые мужчины. Если же их поражала эта болезнь, то они на удивление быстро и легко с ней справлялись.

Стоит отметить, что иностранцев и людей из низшего слоя населения болезнь обходила стороной, а вот знатные и пышущие здоровьем горожане угасали спустя несколько часов.

Шестеро олдерменов, три шерифа, два лорда, выходцы из королевской семьи, наследный принц Артур Уэльский, представители династии Тюдоров, любимый сын Генриха VIII и сыновья Чарльза Брэндона – все они стали жертвами потницы. Этот недуг застигал людей врасплох. Вот почему говорится, что в Средние века болезнь потницы – это практически неизлечимое заболевание. Никто не знал ни о причинах, ни о правильном лечении, ни о том, кто станет "жертвой" в следующий раз. Тот, кто еще вчера был полон сил, на следующий день мог оказаться мертвым. Даже сегодня эпидемия потницы оставила множество неразгаданных вопросов.

Французский философ Эмиль Литтре верно подметил:

Внезапно смертельная зараза выходит из неизвестной глубины и своим губительным дуновением срезает человеческие поколения, как жнец срезает колосья. Причины неизвестны, действие ужасно, распространение неизмеримо: ничто не может вызвать более сильной тревоги. Чудится, что смертность будет безгранична, опустошение будет бесконечно, и что вспыхнувший пожар прекратится только за недостатком пищи.

Последний раз эпидемия потницы появилась в мире в 1551 году. После о ней никто не слышал, она исчезла так же внезапно, как и появилась. А то, что мы сегодня называем потницей, кардинально отличается от того страшного недуга, который с маниакальным пристрастием охотился на здоровых и полных сил людей.

Существует много версий того, что произошло с Генрихом VIII. Называют разные болезни, которые могли привести к неврологическим симптомам и изменениям личности.

Монахи! Монахи! Монахи!
Последние слова Генриха VIII

Один из самых весомых вкладов в историю Англии внес, безусловно, Генрих VIII (1491 — 1547).

Генрих Восьмой был большим человеком в буквальном смысле: к концу жизни окружность талии монарха дошла до 137 сантиметров, и последние годы он не мог ходить самостоятельно; его возили в тележке. Это дает немалую почву для шуток о весомости его вклада в историю в самом буквальном смысле, но нельзя отрицать того, что монарх действительно оставил в ней значительный след. Чего стоит создание англиканской церкви лишь из-за того, что папа римский не хотел аннулировать первый брак короля. Пришлось обвинять английских епископов в измене, вытащив из нафталина никогда не применявшуюся статью законодательства о том, что для суда они обратились не к своему королю, а к иностранному правителю (в данном случае — к папе). После этого католическую церковь Британии зачислили в иностранные агенты и перешли к импортозамещению!

Однако для историка медицины представляет собой интерес и психологический портрет монарха — ведь начав как умный, деятельный, интеллигентный и талантливый правитель, он превратился в зрелости (до старости не дожил и умер незадолго до празднования 90-летия своего отца) в тирана, палача, социопата и крайне жестокого человека.

Anamnesis vitae

Начнем с того, что наш герой вообще не должен был становиться королем. Если бы все было хорошо, то Генриху VII в Англии наследовал бы новый король Артур. Именно так звали старшего из семи детей Генриха и Елизаветы Йоркской (впрочем, младенчество из них пережило всего четверо, что было нормально в те годы даже для королевских семей). Не дожил до совершеннолетия и будущий король Артур.

Но мы отвлеклись. Принц Артур умер, оставив молодую вдову и расстроив династический брак. Нужно было что-то делать. Отец решил, что раз все династические обязанности по Англии падают на второго сына, то и жена должна перейти от старшего брата (15-летнего!) к младшему (12-летнему!). Мнения ни Екатерины, ни самого Генриха, будущего Восьмого, никто не спрашивал. Так что этот брак был обречен на неудачу. Впрочем, поначалу Генрих отказался, и брак некоторое время был в подвешенном статусе. Дабы удержать инфанту в Англии (и не возвращать ей приданого), было принято оригинальное решение: девочке Екатерине присвоили статус посла. Но в 1509 году Генрих VII умер, и его наследник внезапно передумал. Свадьба состоялась за два дня до коронации.

Новый король начал царствовать решительно и самостоятельно. Уже через два дня после коронации он обвинил в измене и казнил двух самых непопулярных министров своего отца — Ричарда Эмпсона и Роберта Дадли.

Государственные таланты и ум короля продемонстрировало и то изящное решение, которое он принял, пожелав сменить жену (развестись с Екатериной и жениться на Анне Болейн). Папа римский не дает развода? Что ж, поменяем Церковь в стране. Для того времени это было весьма свежо.

Anamnesis morbi

Не так давно ученые из Йельского университета представили первый в истории медицины полный неврологический анализ истории болезни личности Генриха и пришли к выводу, что корень зла — в черепно-мозговых травмах, полученных во время рыцарских турниров. Статья с исследованием опубликована в Journal of Clinical Neuroscience. Любопытно, что в официальном релизе Йельского университета травмы Генриха сравнивают с увечьями, которые получают звезды спорта в американском футболе, нынче не уступающем по популярности средневековым рыцарским турнирам.

По словам исследователей, черепно-мозговые травмы помимо изменений личности объясняют и другие расстройства, которыми страдал Генрих VIII в последние 10 лет своей жизни: проблемы с памятью, беспричинный гнев, головную боль, бессонницу и импотенцию.

Поделиться сообщением в

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

Англия ищет свое место в Европе, задумывается о роли женщин в обществе и обсуждает "социальные лифты". Вы можете подумать, что все это происходит в современной Великобритании, но самом деле речь идет о событиях, которые имели место почти 500 лет назад и о которых в своем новом романе пишет британская писательница Хилари Мантел.

Последняя часть трилогии Мантел о советнике Генриха VIII Томасе Кромвеле под названием "Зеркало и свет" (The Mirror & the Light) вышла 5 марта. Первые две книги "Волчий зал" (Wolf Hall) и "Внесите тела" (Bring Up The Bodies) принесли ей Букеровскую премию. Мантел является единственной женщиной, получившей ее дважды.

Во времена, о которых пишет Мантел, Англия была местом неспокойным: восстания дома, враги в Европе и король, который по-прежнему мечтал о втором сыне, чтобы обеспечить преемственность династии Тюдоров.

Кромвель не был аристократом и добился самого высокого поста при короле исключительно благодаря личным качествам. По словам Мантел, это сделало его интересной для романиста фигурой, но не добавило ему популярности среди современников: ни у аристократов, ни у простого народа.

"Социальные лифты" у Тюдоров

Аристократы в ту пору относились ко всем, кто не принадлежал к их кругу, с высокомерием. А простой народ считал, что если ты родился сыном простолюдина, то таковым и должен оставаться. Стабильность приветствовалась, а то, что мы сегодня назвали бы "социальными лифтами", воспринималось с большим подозрением.

На вершине власти Кромвель постоянно находился при Генрихе VIII и хорошо изучил его настроения и капризы. Да, Генрих был человеком, подверженным резким сменам настроения, но кому и быть капризным, как не королю!

Если бы самый известный монарх английской истории носил корону где-нибудь во Франции или Испании, где королевская власть была абсолютной, наверное, ему было бы легче.

Но в Англии был парламент, перед которым надо было как-то отчитываться, а английский народ вечно был чем-то недоволен и регулярно устраивал восстания.

Однако больше всего стареющий король боялся именно старения, связанной с ним импотенции и того, что его собственные придворные будут втихаря над ним насмехаться. Находиться при таком монархе было очень опасно, что Кромвель испытал на себе.

Роман о брексите?

В период действия романа "Зеркало и свет" и Европа, и Англия переживали большие перемены. Англия порвала с Римом, но ни торговли, ни военных союзов никто не отменял.

По словам Хилари Мантел, "Англия не могла оставаться в одиночестве, и по этому поводу ни у кого не было никаких иллюзий".

Порвав с католической Европой, страна должна была найти союзников среди протестантских государств Германии и Скандинавии. Англии были нужны канониры. Англии надо было как-то сохранить торговые связи с европейскими странами вне зависимости от того, какую форму христианства они исповедовали. Но больше всего Англии были нужны квасцы, без которых невозможно окрашивание тканей.

Именно для сохранения связей с Европой Кромвель так настаивал на четвертом браке Генриха с Анной из семьи герцогов Клевских. Ничего хорошего из этой женитьбы, однако, не вышло, потому что Генрих заявил придворным, что проникся к новой жене отвращением и после брачной ночи "оставил ее такой же, какой она и была".

Скорее всего, в этот момент Генрих уже был просто не в состоянии вступать в супружеские отношения, однако категорически не мог этого признать. Следовательно, во всем оказался виноват Кромвель, который устроил этот брак.

И хотя Англия в этот период действительно находилась где-то в похожем с нынешней Британией положении, Мантел считает, что поиск аналогий с прошлым не всегда оправдан. Хотя действие ее романа и происходит в переходный для страны момент, говорить что это - роман о брексите все-таки нельзя.

"Ходячие утробы"

У женщин при тюдоровском дворе была одна главная роль: рожать детей. При этом, хотя все основные рычаги власти находились в руках мужчин, Мантел предоставила им одну из главных ролей.

"Главное разочарование Генриха, - сказала она, - заключалось в том, что, хотя настоящая власть была полностью сосредоточена в его руках, в руках его министров и мужчин вообще, только женщина может выполнить его самое горячее желание, и это - иметь наследника мужского пола".

Поэтому основной вопрос, на который король должен был найти ответ: какая из женщин может дать ему наследника. Но как только его третья жена, Джейн Сеймур, выполнила эту задачу (которая, правда, стоила ей жизни) Генрих немедленно осознал, что ему нужен для подстраховки еще один мальчик.

Королевская семья во все времена была предметом общественного интереса. Недавнее самоизгнание Гарри и Меган настроило против них довольно большое количество людей. Как сейчас, так и тогда, народ ожидает от своей королевской семьи определенного поведения и соблюдения особых правил.

Во времена Генриха VIII классовые разграничения были очень жесткими, и на троне рядом с королем требовалось иметь именно принцессу, а не просто знатную даму. Поэтому, когда Генрих развелся с Екатериной Арагонской, своей первой женой, народ был растерян. Последующий брак короля с Анной Болейн был воспринят с подозрением, зато ее казнь представлялись логичным исправлением неправильной ситуации.

Точно также к Анне Клевской отношение изначально было хорошее: королевой снова стала настоящая принцесса. Поэтому, когда Генрих развелся и с ней, а потом вступил еще в два брака, общее недовольство низов выросло еще больше.

Как тогда, так и сейчас

Несколько лет назад Хилари Мантел сказала о Кейт Миддлтон: "Мы больше не рубим головы королевским женщинам, но мы по-прежнему приносим их в жертву".

Изменилось ли что-нибудь за несколько прошедших лет? Мантел считает, что нет - и женщины в королевской семье по-прежнему подвергаются очень пристальному вниманию, когда публика считает допустимым обсуждать их фигуры, одежду и способности к деторождению.

Считать ли такое любопытство естественным, или болезненным и унизительным для его объектов - это уже другой вопрос.

Несколько лет назад Мантел заметила, что "радостное любопытство может легко превратиться в жестокость", и по сю пору своего мнения не изменила.

Будет ли другой роман?

Поскольку Хилари Мантел, вне всякого сомнения, является одним из ведущих исторических романистов нашего времени, ее часто спрашивают, о ком она будет писать дальше?

Сама она считает, что, может быть, и ни о ком, потому что подобные исторические произведения требуют огромного количества времени, которого у нее, в силу возраста, уже не так много осталось: ей 67 лет.

Правда, она уверена в том, что о дочке Генриха, Елизавете, она писать точно не будет: "Мне не интересны те, кто родился в привилегированной семье, мне интересны те, кто самостоятельно выбивается наверх".

Накануне выхода книги Мантел дала интервью Би-би-си. Она говорила с известным журналистом корпорации - Эндрю Марром.

Читайте также: