Секс в тюрьме без вирусов

Хотел написать рассказ о любви. Но передумал и начал писать о сексе. Потом снова о любви. Похоже, это неотделимо друг от друга, и рассказ будет один.

Я наблюдал за тысячами окружающих меня зэков как за объектами социологического исследования. Так я играл сам с собою — хотел уйти от реальности. Но о некоторых вещах я могу говорить уверенно и без всяких игр.

Когда кого-то любишь, всегда хочется быть лучше. Именно быть, а не притворяться. Для этого заставляешь себя развиваться. Но любовь — это не только мотиватор жить и меняться.

Когда вокруг тебя не просто агрессия, а тщательно отработанная система угнетения, то любовь помогает от всего абстрагироваться. Она действует как волшебный плащ. Закутаешься в него и живешь сквозь насилие, ложь и доносы, не опасаясь заразиться вирусом страха.

За решеткой любовь действует как высококачественный допинг. И если ее вдосталь, то срок пролетает практически без бед. Шрамы на теле и порванные связки не в счет.

Но у этой энергии есть и оборотная сторона — если ее подпитка исчезнет, то привыкший к любви организм разрушается очень быстро. И не единицы, а сотни бедолаг усыхали тут и там. Как в первые же дни своего заключения, когда жены мгновенно подавали на развод, так и в последние, перед освобождением, когда через годы надежд зэк вдруг понимал, что все это время он жил лишь своими фантазиями. И его давным-давно никто не ждет.

Опустошенные души заполнялись энергией разрушения, и они с легкостью работали садистами на карантине или в изоляторе.

Любовь спасает, ее недостаток — уничтожает.

С сексом в лагерях и тюрьмах не просто. Ради десятиминутных свиданий в вонючей и тусклой камере ожидания в подвале какого-нибудь районного суда любовь одних и похоть других платила немалые взятки конвоирам. Это было так распространено, что в некоторых судах стоял негласный, но многим известный прайс.

Парочки расписывались и в СИЗО, и на зоне, лишь бы у них появилась официальная возможность видеться друг с другом не только днем, но и ночью. Бывало, из-за картонных дверей комнат свиданий доносились настолько долгие и яростные стоны, что приходилось выбивать дверь, чтобы перестать смущать приехавших на свидание родителей.

Итак, лето. Москва. Автозак.

Жестяной фургон, словно маршрутка, едет по столице и собирает по тюрьмам своих пассажиров. Целый день развозит их по судам и уже вечером вновь собирает их вместе и доставляет к местам содержания. На одной из остановок в автозак запихивают белокурую и длинноногую блондинку в модном спортивном костюме. Даже сквозь великоватую ей куртку сильно выделяется грудь. Это зэки отмечают мгновенно.

Разговоры на иные темы в автозаке исчезли тут же. Самый коммуникабельный и циничный зэк закидал Александру вопросами. Обращался он к ней в женском роде. Это Александре льстило. Когда она рассказала, что пол сменила, но паспорт не успела и потому поедет отсиживать свой срок в мужскую колонию, ее спросили: не боится ли она?

Цитирую по памяти ответ.

— Ой, ребятки, да не боюсь, а мечтаю! Побыстрее бы уже…

Зэки пооткрывали рты.

— Ох и насосусь же я там! — призналась Александра.

Да, хотел спеть гимн Любви, а вышла пошлая история.

Однако любить, сидя за решеткой, не сложно. Фантазия, память и желание спрятаться от окружающего мира быстро заволокут глаза любовными мечтами. Сидишь себе за тумбочкой, вздыхаешь над календарем да сочиняешь письма.

Настоящие же герои, достойные романа со счастливым концом, — это те женщины, что продолжают любить своих попавших в беду мужчин. И уж совсем фантастичны те случаи, когда женщины начинают любить уже сидящих. Да еще и пожизненников. Да еще и добиваются через Конституционный суд длительных свиданий, чтобы не только встречаться с любимым, но и иметь от него ребенка.

Нереальные к пониманию, но реальные в жизни. Такие женщины для понимающих мир — богини. Их энергия любви, в чем-то выраженная и материально, осветляет изнутри наипоследнейших подонков. И зачастую те даже готовы расстаться со своей гадкостью, лишь бы продлить незабываемые переживания влюбленных людей. А постепенно и они сами начинают верить в любовь, потому как чувствует на себе ее силу.

Чтобы любить, за решетку попадать не обязательно.

Но так как от этого не застрахован никто, начинать любить стоит уже прямо сейчас.

Иллюстрации: Алина Кугушева для ОВД-Инфо

Ветеринары вместо врачей, шантаж лекарствами и суицид как способ пройти обследование — это реальные условия жизни заключенных в России. ОВД-Инфо рассказывает, чем и почему болеют в СИЗО и колониях, как там лечат и на какую помощь могут рассчитывать политзаключенные.

Чем и почему болеют заключенные

После заражения туберкулез может долго протекать без серьезных симптомов — иногда человек несколько месяцев просто кашляет. Поэтому для выявления болезни на ранней стадии необходимо регулярное обследование.

Лечится туберкулез тяжело и долго. Согласно Большой медицинской энциклопедии (БМЭ), в среднем выздоровление после начала лечения наступает через год. И это при хорошей комплексной терапии, важная часть которой — образ жизни и питание. Если не диагностировать туберкулез вовремя, болезнь может привести к осложнениям и летальному исходу.

На втором месте в списке самых частых болезней — вирус иммунодефицита человека (ВИЧ), в том числе и на последней стадии — СПИД. ВИЧ можно заразиться, например, при незащищенном сексе или использовании нестерилизованных шприцев, игл и других предметов, которые соприкасаются с кровью. По мнению Чащиловой, в заключении чаще всего заболевают потребители наркотиков: шприцы стоят дорого, поэтому одну иглу могут делить между собой сразу несколько заключенных.

Распространенность вируса связана и с низким качеством диагностики, а иногда и полным ее отсутствием. При доставлении в СИЗО у арестованного обязаны взять основные анализы — на ВИЧ, сифилис, гепатит. Через шесть месяцев врачи должны сделать повторные тесты, так как в течение полугода после заражения анализы могут не показать наличие инфекции. Чащилова утверждает, что часто сотрудники ФСИН проводят только первичное исследование или вообще не проводят ни одного.

Третье место по распространенности занимает цирроз — заболевание, при котором происходит деформация и изменение ткани определенного органа. С течением времени болезнь приводит к нарушению работы каждой системы организма. Некоторые виды заболевания, например, цирроз печени, могут закончиться смертью.

Считается, что в циррозе печени всегда виноват алкоголь. Однако к циррозу может привести неправильное лечение другого заболевания или просто низкое качество жизни. Кроме того, цирроз часто возникает на последней стадии гепатита.

Обеим девушкам уже на воле врачи объяснили, что заболевания связаны не только с условиями содержания, но и с перенесенным стрессом. Ане даже диагностировали синдром раздраженного кишечника — заболевание, связанное в основном с эмоциональным напряжением и некачественным питанием.

Известно, что сильный и продолжительный стресс нарушает работу почти всех систем организма, а также снижает иммунитет, то есть повышает вероятность заражения любым инфекционным заболеванием.

Кого могут оставить на воле

Существуют перечни заболеваний, с которыми подозреваемого или обвиняемого могут не поместить в СИЗО, а осужденного — отпустить из колонии. Эти два списка примерно похожи, хотя тот, который касается колонии, насчитывает больше пунктов. Нормы, которая обязывает суды отпускать тяжело больных людей, не существует. Закон оставляет это решение на усмотрение судьи.

В обоих документах речь идет о заболеваниях, которые уже находятся в терминальной стадии или близкой к ней. Например, о том же туберкулезе или ВИЧ, хотя на поздних стадиях они не всегда поддаются лечению даже на воле. То есть человека отпускают на свободу, только когда болезнь с большой вероятностью закончится смертью.

Правозащитники отмечают, что иногда суд выносит решения не в пользу больного. Мария Чащилова рассказала о наркопотребительнице, которую приговорили к пяти с половиной годам лишения свободы, несмотря на крайне тяжелую форму ВИЧ. Произошло это просто из-за ошибки следствия, которое не отправило запрос наркологу и не провело медосвидетельствование.

Сотрудница второй правозащитной организации одной из главных проблем называет зависимость судей от правоохранителей. Кроме того, медицинская комиссия, обследующая больного, находится под влиянием других сотрудников ФСИН. Поэтому власти могут оказывать давление как на судей, так и на врачей.

По словам эксперта, иногда судья может оставить больного в заключении даже из лучших побуждений. К примеру, на свободе его может уже никто не ждать, и тогда позаботиться о тяжело больном человеке будет некому.

Как лечат заключенных

Проблемы с получением медицинской помощи начинаются уже на стадии попыток обратиться к врачу. Принято считать, что в СИЗО условия пребывания гораздо жестче, чем в колонии. Однако с медицинской помощью всё обстоит ровно наоборот.

Если есть необходимость в стационарном лечении, арестантов обычно помещают в больницу при СИЗО, осужденных — в медсанчасть колонии или ЛИУ ( лечебно-исправительное учреждение). В гражданские больницы, отмечает Чащилова, людей госпитализируют только в исключительных случаях — например, при получении травмы.

В местных больницах подозреваемые, обвиняемые и осужденные сталкиваются с рядом проблем. Первая — отсутствие необходимых препаратов и оборудования. Наталья Дубовик отмечает, ее дочери в изоляторе давали обычные обезболивающие, чтобы на время убрать симптомы болезни, однако никто не работал с источником боли.

Правозащитники рассказывают, что ВИЧ-положительным , к примеру, нужны дорогие тесты и другие комплексные исследования, которые невозможно провести в СИЗО, колонии или ЛИУ. А инсулинозависимым диабетикам местные врачи могут просто не достать подходящего или привычного инсулина.

Вторая проблема — нехватка хороших специалистов. Юлия Павликова рассказала, как в СИЗО ее дочери пришлось объяснять врачу, где находятся почки. Позже, по ее словам, выяснилось, что местный врач раньше работал ветеринаром. Константин Бойков считает, что ФСИН нуждается в дополнительном финансировании и расширении штата специалистов. Сейчас, по его словам, даже если в учреждении работает хороший врач, у него просто не хватает времени на тщательное обследование и лечение всех больных.

По мнению сотрудницы организации, специализирующейся на проблемах уголовного правосудия, проблемы здравоохранения ФСИН не стоит отделять от плачевной ситуации во всей российской медицине. Закупка дешевых неэффективных лекарств, снижение уровня образования врачей, отсутствие общероссийского списка устаревших медикаментов, комплексных обследований, обязательной вакцинации — эти аспекты сказываются не только на заключенных, но и на остальной части населения. Эксперт считает, что было бы правильным оставить в ведении ФСИН только первичную медпомощь и уход за умирающими людьми, а всё остальное передать гражданской медицине и решать проблемы на глобальном уровне.

Как (не) лечат политзаключенных

Даже самые лучшие врачи находятся в прямой зависимости от руководства учреждения. Поэтому иногда происходит так, что арестантам и осужденным нарочно не оказывают медицинской помощи. В политических делах такие ситуации — не редкость.

Бывает так, что человек получает травму или заболевает в результате действий сотрудников ФСИН. Например, когда его избивают или пытают. В таких случаях, по словам Чащиловой, шансы на оказание медпомощи есть, только если потерпевший получил переломы или другие ярко выраженные травмы.

Но иногда даже этого недостаточно. Однажды юрист работала с делом, в котором у мужчины после регулярных избиений разорвалась почка. Его доставили в медсанчасть только через сутки, когда он уже стал систематически терять сознание.

Осужденный правозащитник Сергей Мохнаткин рассказывал, что не смог получить медицинскую помощь после того, как его избили сотрудники колонии. Сначала его отказались принимать в медсанчасти, затем всё же этапировали в больницу ФСИН, но не сделали МРТ и не выполнили другие назначения врачей. Мохнаткин утверждал, что из больницы его выписали в таком состоянии, что он не все помнил от боли.

Как умирают заключенные

В феврале замдиректора ФСИН Валерий Максименко заявил, что в СИЗО и колониях появятся паллиативные палаты для смертельно больных. Речь идет о специальных помещениях, в которых врачи уже не будут лечить саму болезнь, а будут только подавлять ее симптомы, снимать боль и ухаживать за умирающим.

Сейчас на терминальной стадии болезни человека могут отпустить, но для этого учреждению нужно отправить документы в суд и дождаться его разрешения. Максименко признал, что арестанты и осужденные часто умирают еще до окончания этой процедуры. По словам чиновника, в 2018 году вернуться домой не успели 732 человека.

Однако сотрудница правозащитной организации, занимающейся проблемами уголовного правосудия, считает, что количество судебных решений в пользу заключенных хоть и медленно, но растет. По ее мнению, это происходит, во-первых , благодаря огромному количество жалоб в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). Во-вторых , благодаря рекомендациям Комитета против пыток Совета Европы — теперь у ФСИН есть установка снижать количество смертей в местах лишения свободы. Делать это можно либо с помощью качественного лечения заключенных, либо освобождая смертельно больных до их гибели. Второй способ пока что остается для ФСИН более доступным.

В течение 2019 года ФСИН планирует создать палаты, в которые людей будут переводить, пока они ждут решения суда. Первая хосписная палата уже появилась в краевой туберкулезной больнице Красноярска, которая находится под ведомством ФСИН. Однако во всех остальных регионах лечебно-исправительные учреждения так и остаются последними палатами смертельно больных.

Человек не должен оставаться один на один с системой

Каждый день люди в нашей стране сталкиваются с несправедливостью со стороны властей. Им очень нужна ваша поддержка, ведь без вас мы не сможем принимать звонки и помогать им в судах. Если каждый, кто читает это, оформит подписку на ежемесячное пожертвование, больше людей получат помощь.

Наталия

— Твой первый опыт случился в тюрьме?

— Я считаю, что мне повезло, так как у меня были связи с женщиной еще до первого срока. И я все про себя поняла. Вообще-то, в этих скотских условиях, возможно, ничего и не случилось бы. Не то что продолжения, но и опыта бы не было. Потому что все на виду, и секс тоже. В колонии очень плотно стоят кровати, в два яруса. Там бывает и по 150 человек в одной секции. Но это лучше, это хорошо, на самом деле, когда много людей, есть какая-то автономность, когда двадцать человек в одной комнате, ты все время на виду.

У меня были разные отношения. Многие мои подруги любили делать прогнозы на будущее: выйдем, будет вместе жить. Но мне это неинтересно было. Я вообще не понимала, как с одним человеком можно долго жить. Позже, когда мне уже 30 исполнилось (это было уже на свободе), дали направление в Волхов. Там познакомилась с женщиной, она работала у нас на фабрике мастером, мы в общей сложности были вместе 23 года. И знаешь, меньше всего мне в жизни доставляло то, что я лесбиянка.

— Как думаешь, в чем разница ЛГБТ-сообщества в закрытых учреждениях и на воле?

— Субкультура на зоне и лесбийская культура на свободе очень отличаются. На зоне распространено приспособленчество, в цене женская маскулинность, словом, мужеподобные тетки там в цене. Сама тетка может быть и гетеросексуальна, но другие ее быстро захомутают. И тогда она начинает ходить так, как будто у нее там килограммовые яйца в штанах. Я этого не понимаю, это не женщина уже получается, а мужчина.

— Было, что сотрудница в заключенную влюблялась?

Такие истории — не редкость. Есть такая поговорка: все бабские зоны — красные (сейчас в России отбывают наказание около 47 тысяч женщин). Заключенные часто соглашаются на выгодные предложения, чтобы облегчить условия содержания, чтобы уйти побыстрее по УДО.

Катя и Оля

— Ассоциируют ли себя женщины, которые живут с женщинами в тюрьмах, с ЛГБТ-сообществом?

Оля: Там тех, кто в теме и по воле живут с женщинами, были я и еще пара человек. Все остальные жили с мужчинами, имеют детей. Я опять же скажу, что я осознала свою ориентацию с детства, и я точно знаю, чего я хочу.

Катя: У нас вообще не было такого понятия, как лесбиянка. Никто не считал себя лесбиянками. Ну, такой писи, как я хочу, нет, а моя-то пися хочет: куда деваться, для здоровья. Я вообще понятие ЛГБТ услышала недавно. Хотя встречаюсь с девушками с 14 лет, а сейчас мне 38.

— Бывает, что отношения продолжаются и после тюрьмы?

Катя: Я освободилась раньше своей девушки. Она освободилась, приехала ко мне, отец ее не впустил. Я искала ее, пришел ответ на письмо, что дом сгорел. Не знаю, где она сейчас.

— А есть в зонах, где вы отбывали наказание, кастовая система?

— С чего начинаются отношения?

— Как наказывали, если ловили?

Ксения

— Как думаешь, почему многие гетеросексуальные женщины в колонии начинают жить с другими женщинами?

— А были в зонах, в которых ты сидела, коблы и ковырялки?

— Настоящих коблов… слово звучит грубо и некрасиво, но это чисто феня… так вот настоящих коблов очень мало, и они на вес золота. Тогда табуретки не были прикручены, они убивают из-за этого кобла. Он был с кем-то и переметнулся. Эти все курицы увидели, что он может уйти к другой, и началась война. Если бы не мусора, они бы убили друг друга.

— Бывает, что отношения продолжаются и после тюрьмы?

— Девочки выходят и прямо около зоны п**** [бьют] что-нибудь или бьют кому-нить е*** [лицо], чтобы обратно заехать. А пока она на тюрьме, он, конечно, уже с другой. Они, дурочки, не понимают это все. Кобел за девочку никогда не пойдет, потому что этих девочек целый лагерь.

— Как наказывали за секс, отношения?

— Когда ты сидишь в лагере, там в секцию пришли вечером проверить, ночью никто не ходит. Камер локальных не было в хатах. А зайдут, посмотрят в шнипс — занавеска — рапорт. И по УДО не уйдешь. Чтобы рапорт писали за секс, такого не было. В лагере шантаж. Администрация этим пользуется, там, где есть семья, чувства. Они [тюремная администрация] говорят: не будешь стучать, или кобла твоего или твою девочку в ШИЗО отправим, будем гнобить, то есть они шантажируют этим. Просят в основном, чтобы стучали: телефоны, наркота, поверь мне, все доходит.

— Женщины, которые живут с женщинами в тюрьмах, считают себя лесбиянками?

— Сначала женщины должны понять, что это их права, и никто не должен нарушать эти права. Вообще, когда декриминализировали гомосексуальные связи и убрали статью из УК, она должна была быть убрана из УИК. Там по-другому все должно регулироваться, если это изнасилование, то это преступление, статья Уголовного кодекса. А если все по согласию, по любви — то почему нет. Да, в тюрьме, как и на свободе, люди любят друг друга, причем не только заключенные, но и сотрудники. Сейчас, к сожалению, в России предпосылок к изменениям нет. И более того, даже если изменится законодательство, еще несколько десятилетий заключенных будут продолжать наказывать за это, но уже без законных оснований.

В женской тюрьме самой страшной статьей считается детоубийство или насилие в отношении детей. Если сокамерницы узнают, что ты сидишь за это, тебя будут опускать до последнего. Как-то к нам в камеру завели азиатку, которая родила ребенка в аэропорту и выкинула его в мусорный бак. Нас сидело человек сорок, и половина, в которой были и экономические, хотели эту девушку опустить. То есть постричь ее или на нее пописать. И ведь эта женщина, опущенная, постриженная, она даже не сможет уйти в другую камеру (а у мужиков в таких случаях переводят в камеры к таким же), она будет сидеть на таком положении, у параши, под шконкой, до конца. И потом уедет по этапу из СИЗО на зону, и если, не дай бог, там узнают обстоятельства, над ней могут продолжить глумиться.

Помню, в камере была девочка, которая не сидела за общим столом просто потому, что проговорилась, будто занималась с каким-то мальчиком оральным сексом. То, что в старших классах школы считается самым крутым, в тюрьме, наоборот, опускает тебя. Эта девочка подвергалась постоянным унижениям и оскорблениям. А история со шваброй чего стоит? И надо сказать, что администрация обо всех этих случаях знает, конечно. И всячески их культивирует. И поощряет систему, когда старшим становится самый жестокий. И на малолетке, и у взрослых. Помню, у нас еще во взрослой камере старшая собралась на этап, об этом стало известно за пару месяцев. Так надзиратели ходили и высматривали, кто как себя вел. Старшей поставили ту, которая громче всех материлась и чаще всех распускала руки. Я вот только до сих пор не могу понять — зачем?!

Когда я сидела во второй раз, со мной была девочка-цыганка, она называла себя Степой. Мы очень подружились, курили вместе. Степа говорила, что сидит за убийство отца, который ее избивал. Но как-то мне надзирательница сказала, что на самом деле Степа — детоубийца. Знала ведь, зараза, кому сказать. Я попросила показать мне дело, из которого следовало, что Степа утопила ребенка своей подруги. Из ревности или еще из-за чего, не знаю. Но факт остается фактом, я ужасно разозлилась. Я не люблю детоубийц. Считаю, что ради таких только надо мораторий на смертную казнь отменить. Я не имею права так говорить, я сама почти всю жизнь провела там. Но я так считаю и мнение свое менять не буду. Но на Степу тогда обиделась больше за предательство. Всю эту историю узнала наша соседка, а мы тогда втроем сидели. Избили мы Степу тогда очень сильно. Она потом на ремне повеситься пыталась.

А сейчас сидела в Егорьевске два года, вот только в 2010 году вышла. Набрала кредитов в восьми банках на два миллиона рублей, так что посадили меня за мошенничество, да еще и всей тюрьмой пытались выведать, где у меня деньги лежат. Когда надзирательница впустила меня и стала закрывать дверь, она не заметила мою ногу и вот этой железной огромной дверью меня ударила — аж до крови. Я заорала. А она покрыла меня матом. Я поворачиваюсь, а у меня башню сорвало. Пошла, говорю, сама на хуй. Для нее это полный пипец. Так что она еще громче заорала, что сейчас сгноит меня и вообще. Я говорю: посыпь мне на одно место соли — ну, я ей сказала, на какое место, ‒ и слижи. В общем, мне выписали за это сразу 15 суток карцера. Избили — по пяткам резиновой дубинкой, чтобы не было следов. Профессионалы своего дела, что тут скажешь! Оставили на полу — там даже матраса не было. А у меня еще месячные некстати начались, пришлось рвать блузку (в своей же одежде сидишь) и подкладываться. Ну, зато я после карцера получила затемнение в легких и уехала на несколько месяцев в госпиталь. А вышла из госпиталя и пошла к батюшке. Рассказала ему все как на духу. Так что вы думаете? На следующий день меня к оперу вызвали, он мне всю мою исповедь зачитал. Так что я больше в церковь там не ходила.

Меня к тому времени перевели в камеру, где нас сидело трое. А через стенку были малолетки. Как сейчас помню, Нина — москвичка, скинхедка, они с друзьями избили узбека и его трехлетнюю дочку цепями. Узбек выжил, а дочка его умерла. Вторую девочку звали Наташа. Она была из подмосковного города Шатура. Так она ребенка отравила ртутью, а потом еще и заморозила. Они там все, в Шатуре, такие. И еще две какие-то девицы с ними сидели. А потом к ним привели девочку, ее Леной звали. Она приехала к ним, забитая, из какой-то деревни, сидела за убийство отца. Вроде она резала что-то, а отец подошел к ней сзади и схватил за волосы, ну она его и прирезала. Я не хочу ни осуждать, ни оправдывать. Суд это уже за меня сделал. Только она не вызывала у меня таких эмоций, как эти детоубийцы. Нина у них была мама хаты такая. И начала эту Лену гнобить. За глупость, за оканья — эта ведь из деревни. То есть ни за что фактически. Кашу кидают в парашу — иди ешь. Зубы чистить, так ей щетку в параше искупают и заставляют чистить. Писает и заставляет ее языком вытирать. Макают ее башкой в парашу. Лена так орала, ‒ конечно, надзиратели все слышали. К тому же там, в Егорьевске, волчки с двух сторон стоят, вся камера просматривается. А у нас с ними кабур был — дырка в стене между камерами, чтобы переговариваться. Мы им раз сказали прекратить, два сказали ‒ они кабур со своей стороны и заткнули. Ну, мы надзирателям сказали. Надзиратели ничего не сделали. Тогда мы обратились к положенцу, Витей его звали, чтобы он разобрался, телефонов у нас не было, но мы дороги тянули. Через день Лену эту оставили в покое.

Анастасия Вашукевич, более известная как Настя Рыбка, прославившаяся рассказами об олигархе Олеге Дерипаски и вице-премьере Сергее Приходько страдает в тайской тюрьме. Ей а также ее секс-тренеру Александру Кириллову (Алекс Лесли) может грозить большой срок по делу об изнасиловании и организации проституции.

Настя Рыбка и Алекс Лесли, оба граждане Беларуси, вместе с группой других россиян и белорусов были задержаны тайскими властями еще в феврале - тогда им инкриминировали только работу без разрешения на территории Таиланда.

Как сообщает РИА Новости со ссылкой на источник, теперь основные обвинения выдвинуты против другого гражданина Беларуси Игоря Кучерявенко, который был арестован вместе с Рыбкой и Лесли и признан виновным в незаконной предпринимательской и трудовой деятельности. Его собирались выслать из Таиланда в четверг, однако теперь депортация перенесена на неопределенный срок. Что же касается Рыбки и Лесли, а также других участников нелегального "секс-тренинга", то они обвиняются как сообщники и потому их депортировать тоже пока невозможно. Если Рыбку и Лесли действительно осудят за изнасилование - они могут получить до 20 лет тюрьмы, но в тайских тюрьмах мало кто из европейцев может "протянуть" такой срок.

"По словам представителей: "Настя Рыбка заболела в тюрьме. Двое суток на холодном полу. Кровати нет. Врача не предоставляют", - сообщает Илья Варламов, - В другой тюрьме состояние только ухудшилось: "Теперь их держат в условиях еще хуже. Бетонный пол. Нет кроватей. Еда - только то, что принесут. Врача к Насте не вызвали. Она отморозила почки, похоже. Состояние очень плохое".

По рассказам самой Насти в камерах живет по 130 человек, там тесно и душно, нет туалета — вместо него используются углы комнаты, нет умывальника. Один раз в день полицейский приносит литровую бадейку воды на человека и миску риса. Он пропитан клейким кокосовым соусом, есть невозможно! К ночи на пол кидают циновки вместо кроватей. В одной камере могут находиться виновники случайных ДТП, насильники и убийцы.

Попасть в тайскую тюрьму может каждый — здесь отбывают наказание не только местное население, но и иностранцы. Не обязательно грабить банки и заниматься вымогательством — достаточно работать без разрешения на работу, и вас рано или поздно посадят.

Выбраться живым из тайской тюрьмы очень сложно. Условия специально создаются невыносимыми, чтобы арестанты жили в медленной психологической пытке. Здесь сплошная антисанитария, нет хорошего питания и медицинского обслуживания. Здесь очень быстро теряется вес, и человек становится похож на высушенный труп. Администрация тюрьмы лояльна только к тем, у кого есть деньги или богатые родственники. Подцепить здесь болезнь очень легко: туберкулез и желтая лихорадка здесь в норме вещей. ..

Люди, к которым не приезжают родственники, очень быстро умирают — у них нет смысла жить и терпеть эти условия. В тайских тюрьмах есть и блатные, и криминальные группировки, которым живется хорошо. С воли они получают сотовые телефоны, сим-карты, хорошие продукты, а некоторым администрация доставляет проституток и наркотики.

Как и во всех тюрьмах, здесь подвергают сексуальному насилию. Иногда люди сами себя продают за хорошую и вкусную еду. Молодых и симпатичных иностранцев здесь ценят больше всего. Администрация тюрьмы чаще всего закрывает на это глаза. Тот, кто нарушает режим, отправляется в карцер, который расположен таким образом, что туда стекают сточные воды. Уже к концу первого дня люди начинают сходить там с ума. Иногда охранники могут забрать одежду и отправить в общую камеру голым — тайские надсмотрщики любят издеваться над осужденными заключенными.

В марте Насте Рыбке удалось выйти в прямой эфир из тюрьмы, в котором она попросила политическое убежище в США в обмен за доказательства вмешательства РФ в американские выборы. В посольстве США ответили отказом. Заведующий консульским отделом посольства России в Таиланде Владимир Соснов заявил: "Никакой политики, как себе хотят представить много СМИ, в данном деле не имеется. Обычное уголовное дело, возбужденное местным судом за нелегальную работу".

"Ситуация представляется нам следующим образом, - размышляет о причинах страданий Рыбки телеграм-канал Медиатехнолог. - За три недели после публикации расследования силовики, либо люди Дерипаски изучили тайские законы, приехали на их тренинг в Таиланде, и теперь подали заявление, чтобы никто не догадался, что это хоть как-то связано с Россией".

"Они не только проводили платные тренинги (что творилось на тех тренингах это вообще отдельная история, заявления на изнасилования оттуда), но и охотно документировали все в Инстаграмме. И это в Тае, где даже туриста с зеркалкой могут посадить за "работу фотографом", - пишет Sergey Niko.

"С одной стороны, девочку жалко. С другой - ну нафига она поперлась в чужую страну и работала там нелегально?" - комментирует zenj.

"К сожалению, многим людям доставляет удовольствие поиздеваться над "шлюхой олигарха", - пишет Alex Kaisy. - И раз девочка жила ярко и любила зарабатывать на сексе, мол, пусть теперь хлебнет настоящей жизни, пусть мерзнет, болеет и голодает, пусть ее унижают в тюрьме.

Никто не заслуживает такого отношения. Хорошо, пусть только убийцы этого заслуживают. А Рыбка, она может быть какой угодно: аморальной, вызывающей, глупой, пиарщицей, но она точно не преступник. И это в Таиланде, где секс-туризм - всем известное развлечение.В общем, очень жаль и несправедливо будет, если за журналистов, правозащитников, политических активистов общественность встает горой, а Рыбку просто бросят и забудут по причине ее "низкого" социального облика. Мне кажется, было бы справедливо, если, например, Навальный, использовав Рыбку как источник в своем фильме, высказался в ее защиту, что подобные условия содержания бесчеловечны".

ka76, впрочем, пишет, что чрезмерные опасения за Рыбку беспочвенны: "Отсидел 67 дней в тюрьме Паттайи PATTAYA REMAND PRISON. Сидел по обвинению в краже 2 пакетов быстрорастворимой лапши по 5,5 за штуку. Но это отдельный разговор про выкачивание денег с приезжих.

Да, это - не свобода, но и ужасного ничего нет. Про растреллы за наркотики - ложь! Отбывал англичанин 9 лет за 2 кг кокаина. Чтобы выйти из тюрьмы надо заплатить 200 бат за сутки (372 рубля, - прим.ред.). Умножьте 9 лет на 200 бат. У него не было этих денег. Значит 9 лет "от звонка до звонка". Арабу одному дали 2 года за курение "ice", производное от героина, родители заплатили и Long live freedom!

Территория чистая, фонтаны с рыбками, библиотека. Блин, всю Дарью Донцову перечитал. Иностранцы не работают. Тюрьма на курорте! Бедняки из Камбоджи приезжают в Тай, совершают мелкие проступки специально и на пару лет присаживаются. Кормят одним рисом каждый день (завтрак,обед,ужин). К нему подают различные блюда, типа варёных свежих огурцов. Жратву можно брать с собой в камеры на ночь".

"Похоже, что история Рыбки заканчивается к удовольствию всех сторон, за исключением, пожалуй, самой Рыбки, - комментирует Анатолий Несмиян. - Американцам Рыбка показалась неинтересной, белорусам депортация беспокойной парочки даром не нужна, ну, а в России появление двух печально известных тусовщиков стало бы головной болью. В итоге тайцы согласились похоронить проблему у себя, возможно, за какие-то печеньки.

Рыбка совершила непростительную ошибку, впрочем, вполне понятную для дилетанта: у нее был очень короткий период, когда ее тема "оседлала волну". Его нужно было использовать на всю катушку или наоборот: открещиваться от всего и уходить на дно (возможно, попытавшись даже поторговаться за свое молчание - что на тот момент вполне можно было монетизировать во что-то). Она повела себя прямо противоположным разумному образом, и когда история сошла на нет, ее тихо зафиксировали. Во избежание".