Как доехать до туберкулезного диспансера в петелино

Запись к врачу по телефону в диспансер - ГУЗ Тульский областной противотуберкулёзный диспансер № 1 по адресу Россия, Тульская область, муниципальное образование Город Тула, поселок Петелино

• +7 (4872) 72-19-76
• +7 (4872) 72-16-64 (Амбулаторное отделение)
• +7 (4872) 72-18-89 (Регистратура)

ГУЗ Тульский областной противотуберкулёзный диспансер № 1

Рабочее время в которое можно записаться на прием к врачу пн-пт 8:00–18:00

ГУЗ Тульский областной противотуберкулёзный диспансер № 1 находится по адресу:
Россия, Тульская область, муниципальное образование Город Тула, поселок Петелино

О компании

Фото объекта

Отзывы пациентов

Врач фтизиатр-гинеколог Элеонора Леонидовна и медсестра в ЭКО Елена Викторовна-превзошли все мои ожидания. Очень чуткие, отзывчивые и просто профессионалы своего дела. Никаких негативных эмоций за время сдачи многих анализов я не испытала. Медперсонал очень вежлив и корректен. Можно задать любой интересующий вопрос. Врачи всегда поддерживают морально-поэтому было не так страшно. Выражаю огромную благодарность Элеоноре Леонидовне и Елене Викторовне за теплый прием и хорошее отношение! Спасибо вам огромное. Вы лучшие.

Регистратура начала работать в 8.17. Сотрудники опаздывают. Скопилась очередь из 8 человек. Дата 11.11.19. Примите меры

5 месяцев назад

Там работает ,очень хороший внимательный врач фтизиатр Сухорукова Татьяна Николаевна! Низкий ей поклон!

6 месяцев назад

Нахожусь в данном заведении уже неделю за это время два раза закрывали душ с туалетом причем не на несколько часов а на несколько дней такое чувство что у них нет сантехника на пациентов забили в туалете даже шпингалета нет про пищеблок вообще молчу бездари полные чтоб вы так дома семью свою кормили ура спустя три дня душ и туалет починили да здравствует гигиена

8 месяцев назад

Живописное, красивое место. Тихо спокойно и ни кто ни куда не спешит. Третий раз еду сюда, не дают справку ребенку.

"ТОПТД 1" пос. Петелино должносное халатное отношения в противотуберкулезном динспансере. Питание отвратительное повара готовить вообще не умеют.. в супе жира не найдешь а про мясо я вообще молчу его НЕТ. (и откуда пациентам набирать весесли белка и углевода почти нету. ) вода водой. в палатах рой тараканов и это в больнице УЖАС. Кровати все пролежанные у пациентов болят спины, матрасы тонкие старые грязные РАЗНОСЧИК ЗАРАЗЫ, мест для курения не отведено для лежащих в больнице, дым распространяется по отделению проникает в палаты . В данное учреждение проносятся алкогольные напитки и наркотики разбросаны шприцы использованные..(а если здоровый человек заразится Гипатитом или Вич). Кварцевание делают только когда просят пациенты а по норме должно быть каждый день. и это в противотуберкулезном отделении. (Плевки мокроты в коридорах/туалетах) Мед.персонал найти на посту нельзя т.к. они сидят в комнате отдыха и почти стараются не выходить от туда, про ночь я вообще молчу..( они спят все) Сами больные носят на носилках и днем и ночью плохо больных на носилках в другое здание в Реанимацию по лестнице. т.к. в этой больнице нет санитаров и заставляют самих больных это делать. Я полагаю , что у таких врачей нет не только санитаров но и совести. Большинство лекарств нету. многим приходится покупать за свой счет себе лекарства. А задается вопрос (ГДЕ ВСЕ ЛЕКАРСТВА КОТОРОЕ ВЫДЕЛЕТ МИНЗДАВ РОССИИ) врачи молчат про диагнозы(анализы) либо вообще один ответ "все хорошо" пациентам приходится кое какие анализы сдавать в частных клиниках за свой счет. чтобы знать свое состояние, (лечат одно колечат другое) НЕ СОВЕТУУ ПОПАДАТЬ В ДАННОЕ ЗАВЕДЕДИЕ.

Добираться очень не удобно, не понравилось только отмыванием денег занимаются, врачи заставляют делать не нужные анализы, очень дорого и долго берут анализы,за каждой бумажкой надо бегать с третьего этажа на первый этаж в регистратуру чтобы оплатить, сделали РКТ легких фамилию не правильно написали, элементарно даже дату не правильно написали. Врач- фтизиатр Тураева А.В отсутствовала 40 минут, просто на другом этаже с другим врачом беседовала, пришла даже на анализы не взглянула, не компетентный врач на справке номер и дату не правильно написали потом замазали штрихом. на один анализ 3 часа потратили ужасно.

Построить маршрут по карте до объекта диспансер, специализированная больница, либо до ближайших объектов:

Тулячка третий год пытается добиться внятных ответов от чиновников и врачей.

Есть люди, которые поднимают темы в СМИ, чтобы добиться чего-то для себя лично. А есть те, кто прошел через трудности и теперь хочет, чтобы другие их избежали. Сегодня мы рассказываем историю Ольги из Тулы.

Некоторое время назад Ольга и ее муж озаботились темой экстракорпорального оплодотворения (ЭКО) — стать родителями самостоятельно никак не получалось, нужна была помощь. ЭКО — процедура не из дешевых – около 200 тысяч рублей. Но можно сделать и бесплатно, по полису ОМС. Этот вариант Ольга с мужем и выбрали.

– В списке обязательных анализов и консультации врачей, который мне дали в перинатальном центре, стояла консультация фтизиатра (специалиста по туберкулезу). Оказалось, для ЭКО нужна справка о том, что у женщины нет урогенитального туберкулеза. Фтизиатры консультируют в противотуберкулезном диспансере (в Петелино). Я по натуре паникёр, ехать в диспансер, где лежат больные туберкулезом, мне очень не хотелось. Подумала — ерунда, найду платного врача и дело с концом. Не вышло!

В поисках платного фтизиатра Ольга наткнулась на форум по теме бесплодия, где тулячки обсуждали этот вопрос. Форумчанки писали, что поездка к фтизиатру в Петелино — это вовсе не консультация, а стационар на неделю.

Ольга проконсультировалась с врачами и выяснила неприятную вещь: в Тульской области никакие другие анализы на туберкулез (диаскин-тест, анализ ПЦР) не дают гарантии выдачи фтизиатром нужной справки. Так или иначе, ехать в противотуберкулезный диспансер Ольге пришлось: не отказываться же от бесплатной процедуры ЭКО? Туда она поехала подготовленной, взяла с собой результаты всех возможных тестов на туберкулез.

– Но при посещении фтизиатра так и оказалось, как писали девочки на форуме: врача не волновали никакие обследования, — рассказывает Ольга. — Сказали приходить с вещами. Стационар вроде как дневной — на ночь испытуемых отпускают домой. Хорошо, что я из Тулы, а если из области пациентка? Таким приходится оставаться в диспансере круглосуточно.

Опасения Ольги связаны, как вы понимаете, с основным контингентом тубдиспансера. Женщине сказали, что для таких пациенток, как она, в отделении урогенитального туберкулеза выделили две отдельные палаты. Но!

– Туалет общий с больными, как и кабинет гинеколога, — говорит Ольга. – Больные с открытой формой свободно гуляют по территории тубдиспансера. Медперсонал, который, к примеру, берет анализ крови в разных отделениях, тот же. Как такое вообще возможно?! Это ужасно – подвергать опасности заражения таким заболеванием здоровых женщин, готовящихся стать мамами. Для меня это был огромный стресс.

Об опасности перекрестного заражения туберкулезом написано много докладов, приказов, статей. Но не будем углубляться, сосредоточимся на главном.

– Я пытаюсь понять действия сотрудников противотуберкулезного диспансера, но не могу, — говорит тулячка. — Вместо того чтобы проанализировать представленную им информацию (полный перечень анализов и заключение гинеколога, репродуктолога), они направляют абсолютно всех пациенток на стационарное обследование в диспансер.

И даже если установлено бесплодие по мужскому фактору (пациентка здорова, бесплоден муж), всё равно почему-то именно женщину кладут в потенциально опасный стационар! Зачем?!

По словам Ольги, результат обследования в тубдиспансере готовится три месяца. По итогам выдается вот такая бумажка, которую… больше нигде не спрашивают.

Забегая вперед, отметим, что Ольга прошла все обследования и сделала-таки ЭКО. Процедура увенчалась успехом. Но женщина решила всё же добиться ответов на свои вопросы.

Ольга неоднократно задавала их ответственным чиновникам и врачам на форуме правительства, через электронные приемные и в письмах.

В ответах чиновники от здравоохранения ссылаются на разные нормативные документы, в том числе и 1980 года выпуска (к слову, действующими и сейчас).

Все нормативные документы касаются порядка использования вспомогательных репродуктивных технологий в целом и борьбой с туберкулезом в частности.

– С приказом всё понятно, врачи ему следуют, – говорит Ольга. – Но почему, если установлено, что мое бесплодие было связано с эндокринным заболеванием, я всё равно должна лежать в тубдиспансере? И другие тулячки тоже?

Кроме того, тот самый тульский приказ почему-то в регионе соблюдают не все лечебные учреждения. Если процедура ЭКО планируется по ОМС, то да. Если же платно — никто никого никуда не направляет. Из районов тоже, как выяснилось, в ТОПТД направляют не всех.

Myslo связался с жительницей одного из райцентров Тульской области, которая недавно проходила процедуру ЭКО (уже во время действия этого приказа).

– Я в тубдиспансере не лежала, — говорит Екатерина. — У меня были флюорограмма и анализ ПЦР. На основании этих документов наш районный фтизиатр выдал справку, что на учете я не состою. И всё.

А вообще, по моему мнению, это глупо. Женщина планирует беременность, а ее принуждают лежать в таком небезопасном месте!

Вот что сообщили в Нижегородском минздраве:

В Москве для ЭКО в качестве проверки на туберкулез нужна только флюорография. Вот что пишет Департамент здравоохранения города Москвы:

В Воронежской области обследование пациенток для ЭКО проходит в соответствии с общим приказом и местный приказ, но он помещения в тубстационар не предусматривает:

Почему в других регионах нет необходимости абсолютно всем бесплодным при подготовке к вспомогательным репродуктивным технологиям проводить определенное обследование? Почему в Туле всех, кто пришел за справкой в тубдиспансер, отправляют в стационар? Почему, если ты делаешь процедуру ЭКО за деньги, никто не будет спрашивать обследование в ТОПТД, хотя местный приказ действителен для любого учреждения на территории Тульской области независимо от формы собственности? Всё это вопросы, на которые ответов нет.

Причину такого положения дел сама Ольга видит в деньгах:

– Я думаю, диспансер ни за что не откажется от стационарного обследования будущих мам, даже если это и навязанная процедура. Нахождение пациентов в стационаре — это средства из бюджета. В среднем это 300 пациенток в год, и каждая по неделе находится в стационаре.

К слову, противопоказанием для ЭКО является и онкология. Так почему всех повально не отправляют проверяться на рак в стационаре? Неужели потому, что места в онкодиспансере и без того не пустуют?

– Даже если этот пресловутый приказ никогда не отменят, пусть диспансер арендует для обследуемых койки в других лечебных учреждениях, где на одной территории не содержатся люди с открытой формой туберкулеза. Почему нет? Так будет хорошо всем.

Ольга просит прокуратуру разобраться в вопросе законности приказа минздрава Тульской области. Myslo будет следить за развитием событий.

Однако ответа на наш запрос от минздрава так и не поступило.

Экспертные советы, созданные для выработки предложений в стратегическую программу развития Тульской области, хотели бы продолжить свою работу и после того, как программа окажется сверстана. Во всяком случае, такое предложение прозвучало на очередном заседании совета в сфере здравоохранения.

Екатерина ГАРБУЗОВА
Геннадий ПОЛЯКОВ

Достаточно побывать хотя бы на одной из встреч экспертов, чтобы понять, насколько живо, конструктивно и в высшей степени заинтересованно они проходят. Будто медицинской общественности представился реальный шанс улучшить существующее положение дел и упускать его они не намерены.

В тесноте и в обиде
В повестке дня значились несколько вопросов, один из них – пути улучшения онкологической службы области. Ее материально-техническая база действительно оставляет желать лучшего. Онкологический диспансер – самое стесненное медицинское учреждение региона, на одно койко-место здесь приходится 4,3 кв. метра при норме более шести. Главный врач диспансера Дмитрий Истомин совершенно уверен, что региону придется строить современный диспансер по примеру Курска, где два года назад был введен онкологический комплекс стоимостью 5 миллиардов руб­лей.
Но даже в таких стесненных условиях служба имеет некоторые успехи. Так, смертность впервые снизилась на 2 процента, несмотря на отставание по ряду основных параметров. А именно: диагностика новообразований на 1–2-й стадии составляет чуть больше 46 процентов, что гораздо меньше аналогичного среднероссийского показателя. Запущенных форм, когда больному уже ничем нельзя помочь, тоже много – 30 процентов против 21 процента в РФ. Да и смертность больных на первом году после установки диагноза остается высокой – 24 процента. В мире нет иной технологии снижения смертности от онкологических заболеваний, кроме как выявления новообразований на возможно более ранних стадиях. Поэтому профосмотры, диспансеризация являются единственным способом реально помочь человеку.
Коль скоро строительство нового диспансера перспектива отдаленная, Истомин предложил уже сейчас выделить службе дополнительные помещения, а еще лучше – целое здание и приобрести оборудования на 440 миллионов рублей. А вот обеспечение препаратами для химиотерапии в настоящий момент у нас лучшее в России, жалобы на плохое лекарственное обеспечение отсутствуют.

Мы для них гастарбайтеры
Главный врач больницы скорой медицинской помощи им. Ваныкина Ирина Рублевская самой большой проблемой считает кадровый дефицит. Врачей в службе скорой – 28 процентов от потребности, это 75 человек. Служба больше не может брать на работу совместителей, поскольку теперь у врача должен быть сертификат. Это сильно ударило по скорой, такая тенденция в регионах везде. Врачи, по сути, вытесняются средним медицинским персоналом, но и с ним теперь проблемы – обеспеченность сегодня составляет примерно 70 процентов. Здравоохранение Москвы, где за ту же самую работу сотрудникам скорой помощи платят в несколько раз больше, продолжает быть сильным конкурентом. Сами москвичи в такой напряженной службе предпочитают не подвизаться, предоставляя возможность отличиться нам, гастарбайтерам.
Задачами на перспективу Руб­левская считает строительство современного отделения скорой помощи, целевое обучение как врачей скорой, так и фельдшеров, а ординатура по этой специальности обязана быть только бесплатной.

Расходы расходам рознь
Но, пожалуй, самый непростой вопрос поднял на заседании директор Тульского территориального фонда обязательного медицинского страхования заслуженный врач РФ Борис Федорченко. Структура расходования лечебными учреждениями средств обязательного медицинского страхования весьма впечатляет. Аж 70 процентов этих средств в прошлом году ушло на заработную плату сотрудникам, и только 20 процентов – на медикаменты, диагностикумы и пр. В 2013 году Тульская область занимала третье место в ЦФО по расходам на лекарственные препараты в стационарах, а всего через два года рухнула на… четырнадцатое место.
– Зарплата за пять последних лет увеличилась на 80 процентов, а расходы на медикаменты – всего лишь на 4,6 процента, пропорции несопоставимы, – констатировал Федорченко. – Дело в том, что уровень заработных плат определяется майскими указами президента. А затраты на лекарственные препараты не регулируются ничем. Необходимо разработать предложения по обязательному увеличению расходов медицинских организаций на медпрепараты, реактивы, диагностические материалы. Чтобы восполнить дефицит средств на медикаменты, нужно около 500 миллионов руб­лей в год.
Главный врач Тульской областной клинической больницы Александр Симонов поддержал коллегу в том смысле, что система оплаты труда медицинских работников действительно требует корректировки. Майские указы надо выполнять, а не перевыполнять, как это бывает в некоторых ЛПУ. Притом что в сложившихся условиях в выгодном положении те учреждения, которые не используют дорогих лекарств и расходников или где стационара вообще нет. Так, например, в больнице в Каменке зарплаты больше, чем в ТОКБ.
Председательствующая на заседании экспертного совета главный врач Тулькой детской областной клинической больницы, депутат областной Думы Людмила Котик заверила собравшихся, что все предложения будут доведены до губернатора лично.

  Выть или не выть
На всю Тульскую область есть только одно детское туберкулезное отделение. На всех больных туберкулезом детей Тульской области только две игрушки и ни одного футбольного мячика. Ни одного магнитофона и один черно-белый телевизор "Славутич". И рентгеновский аппарат у них сломан. И вентиляции нет. Помогите!

Чего ждет Ирочка
Ирочке Казаковой два года. Она ходит в одной туфельке. Вторая куда-то потерялась. А может, ее и не было никогда. Ирочка не знает, где вторая туфелька. Или не хочет говорить. Или не может. Ирочка вообще плохо говорит, потому что маленькая и потому что кроме осложненной формы туберкулеза у Ирочки еще и детский церебральный паралич.
Зато у Ирочки есть мама. Правда, мама тоже потерялась, как туфелька. Ирочка не знает куда. А знает заведующий детским отделением тульского туберкулезного диспансера Олег Лямичев. Лямичев говорит, что еще до рождения ребенка Ирочкина мама заболела туберкулезом, никогда не лечилась и только после родов оказалась во взрослом отделении диспансера. Девочку с тяжелой формой туберкулеза тогда же определили в детское. За два года состояние матери, несмотря на все усилия врачей, не улучшилось, болезнь прогрессирует.
Скоро ирочкина мама умрет. Она сама это знает. Несколько месяцев назад мама попросилась навестить Ирочку. Но ее не пустили ни к двухлетней дочери, ни к четырнадцатилетнему сыну Сереже, лежащему все в том же детском отделении все того же тульского тубдиспансера. Сказали, что мама у Ирочки — опасный бациллоноситель. И ей нельзя видеться с Ирочкой, потому что Ирочка здорова. Только ее некуда выписать, потому что отец в городе Суворове у Ирочки такой же алкоголик, как мать. А в детский дом при живой матери нельзя. Поэтому Ирочка, которую врачи вылечили от туберкулеза, продолжает жить в туберкулезной больнице и ждать чего-то. Ирочка не знает, чего ждет. На самом деле она ждет, чтобы мама умерла. Тогда, может быть, жизнь немножко наладится.

Мальчик без мячика
— У нас всегда есть дети, так или иначе связанные с криминальным миром,— говорит Олег Лямичев.— Либо сами уже побывали под следствием, либо родители отбывают наказание или уже вернулись из мест заключения, наградив детей тюремным туберкулезом. Недавно вот наши дети набили карбитом пластиковую бутылку и бросили в унитаз. Санузел разнесло в клочья. Хорошо еще сами целы остались.
Сегодня в отделении только один судимый пациент — 16-летний Женька Бобков. У Женьки в ноябре умерла мама. От туберкулеза. За несколько дней до ее смерти Женька с приятелем украли в соседнем доме несколько килограммов конфет. "На пикник собирались". Сразу после похорон Женьку арестовали, поместили во взрослую камеру тульского следственного изолятора. Там и выяснилось, что мальчик болен туберкулезом. Но в больницу Женька попал только через три месяца, после суда. Суд признал его виновным в краже двух килограммов конфет и осудил на два года условно. Женька говорит:
— Скукотища. Хочется выть и бежать. На первом этаже есть черно-белый телевизор "Славутич". Старый, его включают только для самых маленьких, когда "Спокойной ночи, малыши". За больницей футбольное поле, но мячика все равно нет. Вот и шатаемся. Когда есть деньги, покупаем в ларьке напротив сигареты и пиво. Нельзя? Хочется. А вообще домой бы. Отец устроился в Москве чернорабочим. Зашибает клево. Ждет меня.

Два пластмассовых крокодила
Детское отделение единственного на всю Тульскую область туберкулезного диспансера всегда переполнено. Сегодня здесь 60 ребятишек со всей области от грудных младенцев до семнадцатилетних подростков. Двухэтажный барак, осыпавшаяся желтая штукатурка, полиэтилен вместо стекол в большинстве покосившихся окон. Внутри стертый до дыр линолеум. Протекшие потолки. Облезлые, давно некрашенные стены. Ржавые радиаторы отопления. Черные пятна плесени в углах.
— Канализация насквозь прогнила,— говорит заведующий отделением Олег Лямичев. Как будто оправдывается.
Мы идем по коридору. С непривычки трудно дышать. Хочется марлевую повязку. Я опасливо прикладываю ладонь ко рту.
— Это вы зря,— улыбается Лямичев,— детский туберкулез не заразен.
Мне становится стыдно, я мямлю:
— Душновато у вас.
— Это точно. Потому что система принудительной вентиляции отключена еще десять лет назад по причине неисправности. Когда сгорел мотор вентилятора, мы стали проветривать только через окна. Этого, конечно, мало. До прошлого ноября еще работала вентиляция на пищеблоке и в рентгенкабинете. Но кто-то украл медные детали моторов, и теперь вентиляции в отделении нет вообще.
— Как же рентген без вентиляции?
— Да от рентгена этого вреда больше, чем пользы. Аппарату нашему лет под сорок, безнадежно устарел. Очень сильное облучение. Без вентиляции это особенно опасно.
В отделении десять палат. Из мебели только дряхлые кровати. Нет тумбочек, стульев, столов. Дети ходят в обносках, которые приносит из дома медперсонал. У детей нет книг, игр, видео- и аудиомагнитофона.
— А вот,— говорит Лямичев,— это у нас игровая.
И мы входим в абсолютно пустую комнату. Совершенно пустую комнату, в которой всех игрушек — два пластмассовых крокодила. Больше ничего.

Всех не увезешь
— Я сам удивляюсь,— говорит Олег Лямичев,— как еще нам удается все-таки выхаживать мальцов.— (Господи, они их лечат!) — Единственное, чем мы обеспечены на все сто, это лекарства и питание. Но мы не способны даже на нормальную фибробронхоскопию. Есть только взрослый аппарат, детям он не подходит. У детей слишком маленькие носовые ходы.
Оля Черникова лежит в больнице с ноября прошлого года. Девочка ждала, что мама поздравит ее хотя бы с Новым годом. Но мама не поздравила. Тогда Оля стала ждать, что мама поздравит с днем рожденья. Но мама опять не поздравила.
Беда в том, что маленькие пациенты Лямичева, в большинстве своем являющиеся детьми алкоголиков и бомжей, все равно любят родителей. Несколько недель назад две девочки, восьми и девяти лет, ночью убежали домой. Без денег умудрились доехать до поселка Товарково, за сотню километров от больницы. На следующий день любящие родители просто вернули девочек в больницу, даже ни разу не покормив.
Каждому третьему пациенту детского отделения просто некуда бежать. Это круглые сироты, они воспитываются в детдомах и интернатах области. Девятилетний Никита Верхоланцев еще два года назад жил с мамой и папой в Таджикистане. Но там началась война, и в один день Никита лишился обоих родителей.
— Их убили моджахеды,— говорит мальчик серьезно.
А доктор рассказывает, что самого Никиту несколько раз избивали местные до сотрясения мозга. Потом соседка увезла Никиту в Богородицк Тульской области и отдала в интернат. В интернате мальчику диагностировали туберкулез легких.
Большинство маленьких "тубиков" больны легочной формой туберкулеза. Ее довольно просто диагностировать и лечить. Если туберкулез не поразил само легкое, через шесть-восемь месяцев усиленной антибактериальной терапии детей выписывают и, как правило, они навсегда забывают о том, что у них есть легкие.
При осложнениях легочного туберкулеза детям делают операции. Удаляют пораженную часть легкого. Последней здесь оперировали Василису Зубакову. Операция прошла успешно, сейчас Василиса уехала в интернат сдавать экзамены за девятый класс. У нее была поражена туберкулезом третья часть легкого, врачам удалось уменьшить очаг воспаления до одной пятой. Эти сегменты пришлось удалить. В трудные минуты до и после операции ее поддерживали только здешние нянечки и врачи. Мама умерла, когда Василиса оказалась в больнице, отец — в перманентном запое. Судьбой девочки интересуется только ее дальняя родственница из Эстонии. По ее просьбе девочку обещали устроить в Тульское медицинское училище.
Так что легочный туберкулез, которого мы с вами, читатель, так боимся — это, считай, полбеды. А вот у восьмилетнего Никиты Пауса — костный туберкулез. Никита живет в больнице уже полгода. Врачи не знают даже приблизительно, когда мальчик поправится. Без гипсового воротника Никита голову держать не может.
У одиннадцатилетней Лены Каукеновой вполне благополучная семья. Есть мама и папа, они живут и работают в райцентре Алексино. Недавно родили Лене сестренку Катю. Шесть лет назад туберкулезом болела бабушка Лены. Потом всю семью системно проверяли на туберкулез, но прозевали. Родители и врачи узнали о том, что у Лены туберкулез позвоночника, лишь когда на спине кареглазой девчонки-стрекозы стал расти горб.
Потом Лену положили в тубдиспансер. Горб немного уменьшился, но больше ничем Олег Лямичев девочке помочь не может, потому что нету современных аппаратов для физиотерапии.
— Заболеть,— говорит Лямичев,— может каждый. Только дети богатых родителей больше часа у нас не задерживаются. Я не преувеличиваю. Их сразу увозят в Москву. Там все есть. Только всех ведь не увезешь. — и молчит долго.— Всех не увезешь.

ИРИНА Ъ-ПАРАМОНОВА, п. Петелино, Тульская область