По вич уже объявлена эпидемия

20:10, 02.11.2016 // Росбалт, В России

Конечно, то, что в управлении по здравоохранению поспешили дать разъяснения, — следствие работы нашей системы. В то же время в Екатеринбурге не отрицают высокий уровень заболеваемости ВИЧ, и это важно.

— Новость уже получила большой общественный резонанс. Какими, на ваш взгляд, будут последствия?

— Я ожидаю, что в ближайшее время еще несколько регионов признают катастрофическую ситуацию с ВИЧ. До сегодняшнего дня об этом не принято было говорить. Но проблема стоит очень остро. Особенно в моногородах. В Троицке, Орске пораженность ВИЧ среди людей до 30 лет достигает 10%. Это при том, что эпидемию можно объявить, когда болен всего 1% населения.

— Можно ли говорить о том, что эпидемия ВИЧ должна быть объявлена во всей России?

— Да. Об эпидемии ВИЧ в России говорили еще несколько лет назад. Однако за все время нам ни разу не удалось ее остановить. Прирост новых случаев заболеваемости ежегодно составляет до 10%.

В стране в день регистрируется до 300 новых пациентов, у которых выявили вирус иммунодефицита. Конечно, какие-то регионы в силу географических особенностей менее подвержены росту заболеваемости. Наиболее серьезная ситуация в Поволжье и на Урале, через которые проходит наркотрафик, и центральных регионах, где высока мобильность людей и много мигрантов.

— Меры, которые предпринимаются в сфере здравоохранения для профилактики ВИЧ, недостаточны?

— Сейчас принимается национальная стратегия по борьбе с ВИЧ (в октябре Дмитрий Медведев подписал подобный документ, но это только начало решения проблемы). Есть ряд попыток повлиять на ситуацию, но я боюсь, что мы, скорее, будем искать следствие, а не искоренять причину.

В сфере профилактики ВИЧ в России уже много лет ничего не делается. Да, есть отдельные попытки что-то изменить, но, как говорится, кто в лес, кто по дрова. С уязвимыми группами населения работу практически не ведут. Бюджетные деньги регионы тратить на это не могут и не хотят. И вот сейчас образовался гейзер, а под землей — огромный пласт, который угрожает взорваться и унести жизни множества людей.

Необходимо увеличение финансирования в этой сфере, широкий охват населения препаратами для лечения, массовое подключение пациентских и общественных социально-ориентированных организаций к работе по профилактике ВИЧ. Раньше это была забота государства. Оно не справлялось и закрывало глаза на происходящее. А пациентские организации не могли этим заниматься — не было госзаказа. Эта ситуация должна измениться.

Если мы будем скрывать эту проблему, то вскоре население страны сильно сократится. К 2020—2025 году в России от ВИЧ будут погибать значительно больше людей, чем сейчас. Вирус иммунодефицита ежедневно уносит жизни 50 человек, а в ближайшее время будут сотни. Сначала прирост будет идти по математической прогрессии, потом пойдет по геометрической.

Чиновники должны понять, что легче проводить профилактику, чем лечить заболевание. Это и финансово выгоднее.

У нас есть несколько лет, чтобы стабилизировать ситуацию. Иначе будет как в Африке. Там поражаемость ВИЧ за 25 лет составила до четверти жителей городов и селений. В итоге население начало вырождаться, произошла деградация. Умирали учителя — и некому было учить детей. Погибали врачи — и некому было работать в больницах. Меньше людей могли заниматься сельским хозяйством и т. д. То есть большая часть населения оказалась не в состоянии выполнять те функции, с которыми раньше справлялась.

— Евгений Ройзман заявил, что главная причина распространения ВИЧ в Екатеринбурге — героиновая наркокатастрофа конца 1990-х — начала 2000-х годов. А какова ситуация в других регионах?

— Сейчас люди, употребляющие наркотики, — это одна из уязвимых групп населения, в которой продолжает распространяться ВИЧ-инфекция. В некоторых регионах это основная группа распространения ВИЧ. Но в большинстве городов ситуация уже изменилась — там вирус иммунодефицита передается чаще половым путем.

— Каков портрет типичного пациента с ВИЧ?

Традиционно в группе риска — наркопотребители, секс-работники и мужчины, практикующие сексуальные отношения с мужчинами (это принципиально важно, так как по статистике бисексуальных мужчин намного больше, чем гомосексуальных, и мы говорим не об этике, а о медицинском аспекте ВИЧ-инфекции. В российской классификации принят код 103, который означает не гомосексуалов, а именно МСМ (мужчины, практикующие сексуальные отношения с мужчинами).

— Однако врачи, наоборот, говорят, что доля представителей ЛГБТ среди ВИЧ-инфицированных невелика.

— Как обстоит ситуация с обеспечением пациентов с ВИЧ/СПИД лекарствами?

В том же Екатеринбурге, кстати, хорошие программы для пациентов с ВИЧ. Активисты рассказывают пациентам, как жить с этой проблемой. Местный СПИД-центр давно сотрудничает с организациями сообщества пациентов.

— Мы можем сколько угодно рассуждать о том, что необходимо изменить ситуацию с профилактикой ВИЧ среди населения, но факт остается фактом — расходы на медицину сокращаются.

— И мы боимся того, что сокращение расходов на медицину отразится на ситуации с профилактикой и лечением ВИЧ. На заседании правительства в этом году говорили, что нужно увеличивать в 2-3 раза объем средств на лечение ВИЧ-инфицированных пациентов. Но с учетом грядущих сокращений статей расходов на медицину, непонятно, как это можно будет сделать.

Беседовала Антонида Пашинина

Смотря как считать

Факт эпидемии фиксируется, когда больше 1% населения становятся носителями вируса. 1% населения России — около 1,4 млн человек. Поэтому по одним подсчетам в стране эпидемия ВИЧ есть. По другим — нет.

Минздрав, например, считает количество людей, которые обратились с ВИЧ в медицинское учреждение. На них заведено примерно 900 тыс. медицинских карт. Эту цифру и называет министерство.

Роспотребнадзор считает по количеству положительных результатов среди проведенных тестов крови на ВИЧ. Учет ВИЧ-положительных – персонифицированный, и в базу они попадают с указанием имени и адреса проживания. По данным ведомства, на сегодняшний день живы около 1,07 млн россиян с установленным диагнозом ВИЧ-инфекции. Разница существенная, потому что далеко не все, получившие диагноз, обращаются после этого в медучреждение. Но всё еще меньше 1% населения.

Эпидемия могла бы быть объявлена, если бы для подсчета количества ВИЧ-инфицированных на государственном уровне использовали оценочные прогнозные цифры. Их и используют, например, во время эпидемий гриппа, когда больных считают не по обращениям в поликлинику или выписанным рецептам.

Как получают прогнозную цифру, объяснила старший научный сотрудник Института демографии ВШЭ Екатерина Щербакова. Она привела в пример стандартное программное обеспечение Spectrum, разработанное британским институтом Futures Institute. Его использует, например, объединенная программа ООН по ВИЧ/СПИДу UNAIDS. Она предоставляет странам с ВИЧ-инфекцией рекомендации по сокращению количества новых инфекций и обеспечения долгой и здоровой жизни людей с ВИЧ.

Екатерина Щербакова, Институт демографии ВШЭ:

Основой для получения оценок служат разнообразные данные, включая данные медицинского обследования беременных женщин, обследований здоровья населения (на уровне домохозяйств), групп населения с высоким риском заражения ВИЧ-инфекций, данные регистрации выявленных случаев заболевания, а также данные всех других видов наблюдения. Каждый из источников имеет свои плюсы и минусы, которые могут приводить как к недооценке, так и переоценке истинной величины распространенности ВИЧ-инфекции. Поэтому используются интервальные оценки: определяются нижняя и верхняя границы, за пределы которых реальная величина показателя не выходит, по мнению UNAIDS, а также некая точечная величина внутри этого интервала, которая с определенной достоверностью характеризует ее.

Исследователь уверена, что точных данных о числе ВИЧ-инфицированных, новых случаях заражения и умерших от СПИДа быть не может в принципе. Потому что, чтобы их получить, придется регулярно тестировать всех людей.

Мобильная лаборатория тестирования ВИЧ

Внутренняя работа

Продажа средств контрацепции в аптеке

Академик признает, что лекарства для больных, желающих получать терапию, закупаются. Но получают их чуть больше половины даже среди тех, кто стоит на учете Минздрава. Признание статуса эпидемии могло бы подтолкнуть государство к решению этой проблемы.

Вадим Покровский, Федеральный научно-методический центр по профилактике и борьбе со СПИДом:

Способ расширения охвата терапией за счет снижения цен скоро будет исчерпан, поэтому нужно увеличивать бюджет. В следующем году на закупку лекарственных препаратов для ВИЧ-инфицированных выделяется 29 млрд рублей, что почти в 1,5 раза больше, чем в 2018-м. Но в 2021 году необходимо еще большее увеличение финансирования. Чтобы проводилась полноценная квалифицированная работа по ВИЧ-инфекции, требуется 100 млрд рублей в год.

Устранение дискриминации

В случае объявления эпидемии Россия может рассчитывать и на поддержку со стороны. Выше уже упоминалась программа UNAIDS, которая работает со странами, столкнувшимися с эпидемиями. Ее цель — информирование населения, сокращение количества инфицированных и устранение дискриминации, связанной с ВИЧ.

К этим группам относятся наркопотребители, мужчины, имеющие секс с мужчинами, и секс-работники. В мире, по данным UNAIDS, на них приходится 54% новых случаев инфицирования. В странах Восточной Европы и Центральной Азии, к которым организация относит и Россию, — 95%.

Доклад Объединенной программы ООН по ВИЧ/СПИ:

UNAIDS призывает все страны к полной поддержке и расширению возможностей организаций под руководством сообществ, привлечению их к процессам принятия решений во всех случаях, затрагивающих вопросы здоровья и благополучия членов сообществ, и устранению препятствий для их активного участия в мероприятиях по борьбе с ВИЧ. Только при условии полного финансирования и полной поддержки работы организаций под руководством сообществ искоренение СПИДа может стать реальностью.

На сайте UNAIDS есть страничка, посвященная России. Во всех полях для данных по количеству инфицированных, смертей среди людей разных возрастов и т.п. — прочерки. Только одна цифра за 2017 год — общее количество инфицированных около 1 млн. До нужного процента не хватает, а актуальной информации нет.

В Екатеринбурге официально объявлено об эпидемии ВИЧ. Свердловская область находится на первом месте в России по числу заболевших на сто тысяч населения. Инфицирован каждый пятидесятый житель Екатеринбурга. Часть заболевших находится в том числе и в колониях Свердловской области – там болен каждый пятый, 5 тысяч человек из 25 тысяч. Нужное лечение получают меньше половины из них.

По официальной статистике, предоставленной пресс-службой ГУФСИН Свердловской области, только за январь и февраль 2019 года в лечебно-исправительных учреждениях умерли от всех причин 25 человек, из них по болезни – 24 человека. В том числе, от ВИЧ-инфекции умерло за два месяца 12 человек, то есть половина.

Анна Андриянова потеряла в колониях Свердловской области сразу двух близких людей: сына и мужа. Сына Алексея в 22 года посадили на пять лет за хранение курительной смеси по ст. 228. Пьяный, он уснул с сигаретой в руках, так и не выкурив ее.

Еще в СИЗО у Алексея диагностировали ВИЧ. Сокамерники рассказали ему о тяжелых побочных эффектах от приема лекарств, а врачи, по словам Анны, ничего толком не объяснили, только кричали. В результате от приема антиретровирусной терапии Алексей отказался.

– Заразившимся ВИЧ в первую очередь нужна психологическая помощь, но в колониях ее нет, – объясняет руководитель центра социальной помощи "ЛУНа" Людмила Винс, которая сама живет с ВИЧ более 20 лет. Человек остается один на один со своими страхами – страхом смерти, страхом огласки и страхом дискриминации.

Основным источником информации для заключенного обычно становятся не врачи, а сокамерники, которые склонны недооценивать опасность заболевания и преувеличивать побочные эффекты от терапии. По статистике за 2018 год, всего 48% ВИЧ-инфицированных людей в колониях области получают нужное лечение.

В апреле 2016 года Анне сообщили, что Алексей, который тогда сидел в ИК-2, попал в больницу с высокой температурой, после чего его отправили в ЛИУ-51 (Лечебное исправительное учреждение 51 ФСИН России. – РС), где отбывают наказание и параллельно лечатся заключенные, больные туберкулезом и ВИЧ.

– Сын позвонил 30 мая радостный – условия содержания на ЛИУ-51 мягче, чем на “Двойке” (ИК-2 в Екатеринбурге. – РС). “Мама, я могу в туалет ходить тогда, когда я хочу!”, а не тогда, когда их повели, – рассказывает Анна. – Мыться можно было хоть каждый день.

В палате обычно четыре-пять человек. Когда Алексею стало совсем плохо и он перестал вставать с постели, за ним ухаживали другие заключенные. Анне пришлось с ними познакомиться и через них поддерживать связь с сыном.

– Только в ЛИУ-51 мой Леша начал что-то понимать про ВИЧ, – говорит она. – Ему парни все объяснили, когда он увидел других лежачих: обкаканные, описанные, никому не нужные, и никто не придет, и укол не поставит! Я приезжала на короткое свидание 15 августа. Он уже сам не ходил, превратился в скелет.

В итоге Алексей все-таки написал заявление на прием ВИЧ-терапии. Однако в то же время врач ушла в отпуск. Его заявление не было рассмотрено вовремя. Ушедших в отпуск медицинских работников в колониях, как правило, никто не замещает.

– Когда врач из отпуска вышла, Лёша уже был в коме. Я случайно с ней поговорила по телефону. Она орала так, что я трубку от уха убрала, но слышали все, кто находился рядом. Сказала, что заявления от него не видела. Обвинила меня в его болезни и в том, что он не принимает терапию. Я не ожидала такого обращения и пошла к начальнику больницы на прием. У меня сын в коме, а там начальник сидит с каменным лицом, – говорит Анна.

Мать заключенного была шокирована отношением тюремных врачей к своим пациентам.

– Я понимаю, что профессия врача накладывает какую-то долю равнодушия, но до такой степени… У меня ребенок умирает. Врач подала на актировку, я и пошла опять к главврачу, чтобы ускорить. Григорьев развалился в кресле, прямо барин, я овечкой себя чувствовала. Я прошу ускорить – он в окно смотрит и говорит: "Мне тоже выгодней, чтобы они умирали дома, а не здесь. Я не хочу лишиться должности".

Чтобы освободить тяжелобольного от отбывания наказания, лечащий врач должен подать заявление, потом требуется пройти медкомиссию и добиться решения суда. По словам представителя свердловского управления ФСИН Александра Левченко, отношение прокуратуры и суда обычно такое: "Он преступник – пусть умрет в колонии!" Поэтому врачи подают на актировку только в самых крайних случаях – когда больной оказывается на пороге смерти. По свидетельству общественного наблюдателя Ольги Вековшининой, недавно в одной из колоний освобожденный по состоянию здоровья человек умер сразу, как только его вынесли за ворота. Ольга предполагает, что тяжелобольных и актируют в последний момент как раз для улучшения статистических показателей. Умерший за воротами колонии в статистику уже не попадает.

Сын Анны Андрияновой умер в тюремной больнице. На третий день после похорон матери пришло письмо, что Алексея освободили по состоянию здоровья и она может забрать его домой.

Анна говорит, что думала уйти вслед за своим Лёшей, даже выбрала конкретный мост, чтобы свести счеты с жизнью. В одну из бессонных ночей ей вдруг без повода позвонил из зоны сокамерник умершего сына, Илья, один из тех, кто ухаживал за больным в последние дни. Спросил, как у нее теперь дела.

– У меня было такое состояние, и поделиться не с кем. Я говорю: "Можно, я порыдаю в трубку?" Он говорит: "Рыдай!" Я ему свою жизнь рассказала, он мне – свою. И так – до шести утра.

В ту ночь Илья подробно рассказал Анне о жизни своей семьи в 1990-е: мать пьет, они с братом в подъезде, есть нечего, ночевать негде. Он шел воровать, отбирал телефоны. Бабка-скупщица за награбленное давала еды и спирта. Еду Илья отдавал младшему брату, а спирт пил сам, чтобы есть меньше хотелось. Голодали так, что Илья, бывало, ходить не мог.

Посадили Илью в первый раз за грабежи и кражи по малолетке, в 15 лет вышел, в 20 убил двоих человек из-за денег, снова сел – на 19 лет. В детдомах его селили отдельно, потому что много дрался. На малолетке ждали с нетерпением, пока он уедет на взрослую зону.

– Это я знаю только по его рассказам. Я его таким не видела и не представляю, что он таким был, – делится Анна.

Туберкулез Илье диагностировали еще в колонии для малолетних. Когда его посадили за двойное убийство, он по интернету познакомился с девушкой из Невьянска. Она оказалась наркоманкой. Приехала к нему на длительное свидание и заразила ВИЧ. Сам Илья, по рассказам тех, кто его знал, никогда не был наркоманом.

После той ночной беседы Илья и Анна решили пожениться. Вживую они увиделись в первый раз, когда расписывались, вспоминает Анна: "Все говорили мне, что я сумасшедшая, но я была уверена на все 100, и я не ошиблась". Илья был младше ее на шестнадцать с половиной лет.

Вскоре после женитьбы у Ильи обострилось заболевание и появилась перспектива выйти по актировке. Уже наученная горьким опытом, Анна пошла не к тюремному начальству, а к адвокату.

– Пока мой Леша был жив, я не знала о правозащитниках, ждала помощи от главврача и от начальника колонии, – продолжает Анна. – А после отыскала в Екатеринбурге адвоката Романа Качанова. Приезжаю в офис, там Дмитрий Халяпин, Алексей Соколов и сам Качанов. Это потрясающие люди, они болеют своим делом! Халяпин поехал к Илье сразу, как член Общественной наблюдательной комиссии. 3 апреля 2018 года Илью освободили из колонии по состоянию здоровья. Мне такая огромная куча людей помогала! Я сама была в шоке, и Илья был в шоке. Он мне говорит: "Ты посмотри, сколько, оказывается, вокруг хороших людей!"

Когда Анна забрала мужа из тюрьмы, он при росте 192 см весил 55 килограммов. Зная о хобби Ильи (он отлично рисовал, резал по дереву), жена купила для него тату-машинки.

– Он так радовался, даже одну наколку кому-то за деньги сделал: "Смотри, я первые деньги в своей жизни заработал!" У него было постоянное чувство вины, что сидит у меня на шее. По дому помогал, ужин готовил, старался все время хоть чем-то меня порадовать. Я такого не встречала в жизни.

Свободным человеком Илья прожил всего восемь месяцев. Несколько раз лежал в больнице. Противотуберкулезная терапия принесла было облегчение, но организм не справился с таким количеством лекарств, развилась кишечная непроходимость. Илью прооперировали, но после операции он умер. Урна с прахом мужа до сих пор стоит у Анны дома.

– Когда замуж за Илью собиралась, подружки спрашивали – не боюсь ли я заразиться? Но все, чего надо было бояться, со мной случилось, когда умер мой Леша. Мне было все равно, – рассказывает она. – Сейчас все анализы сдала, и на ВИЧ, и на туберкулез – здорова! Сказали – можно хоть завтра в космос.

Петр лежал в ЛИУ-51 в той же палате, что и Алексей с Ильей. Ему 35 лет, у него тот же диагноз – туберкулез и ВИЧ, он женился на ВИЧ-положительной девушке, сознавая все риски. Недавно освободился по УДО. Сейчас Петр – инвалид с нарушениями опорно-двигательного аппарата, носит корсет и ждет операции на позвоночнике. Живет с мамой.

– Я помню, как заболел туберкулезом, это случилось в начале 2016 года, еще на воле. В мае я попал в стационар на ул. Чапаева, там у врача отношение ко мне по сути было ничем не лучше, чем в колонии. В июне я оттуда сбежал без вещей. Потом жене Тане стало совсем плохо, и 10 сентября она умерла в больнице на Камской, 37. Ее лечили от ВИЧ и туберкулеза, и только патологоанатом сказал, что причиной смерти была онкология. Если у человека ВИЧ-статус, то тебя в нормальных поликлиниках вообще не лечат.

ВИЧ-инфицированных в Екатеринбурге лечат в Свердловском областном центре профилактики и борьбы со СПИД. Но это только поликлиника. Специального стационара для ВИЧ-инфицированных нет. Когда они заболевают, к примеру, пневмонией, их, как правило, отвозят в туберкулезный диспансер. В других больницах ВИЧ-инфицированных пациентов, по их собственным рассказам, принимают очень неохотно.

Вскоре после смерти жены Петр попал в колонию в третий раз, ему дали один год за мелкое преступление. В заключении Петр сначала не хотел принимать антиретровирусную терапию (АРВТ). Лечение требует тщательного подбора, длительного привыкания и часто сопровождается тяжелыми побочными эффектами. Страх побочных эффектов – одна из основных причин, по которой люди избегают лечения.

– Самое хреновое – это, понимая, что ты умираешь, оставаться наедине с самим собой. Приход того же инспектора – уже облегчение. Поначалу товарищи по палате тебе говорят: “Крепись!” С тобой носятся, потом надоедает всем: выпил кружку воды, а во рту все равно песок, ты постоянно хочешь пить и хочешь в туалет. Постоянно нужна чья-то помощь, и очень быстро люди устают.

6 марта 2017 года Петр позвонил маме, попросил свидание. Говорит, думал, что видим друг друга в последний раз. После этого свидания Петр решился на прием терапии:

– Я уже с мамой попрощался и решил: пусть даже мне будет хуже с этих таблеток – не так страшно. Все эти препараты мне до сих пор принимать тяжело. К вичевой терапии я уже привык и не ощущаю ее. Туберкулезную терапию я принимаю с весны 2017 года, и до сих пор есть побочные действия. А представьте, какая обстановка в колонии гнетущая – сплошные ограничения, людям морально очень тяжело, многие сдаются. Сами ложатся в постель и перестают ходить.

Противотуберкулезная терапия, о которой говорит Петр, тоже очень тяжело переносится организмом, особенно в сочетании с АРВТ.

Сейчас Петру намного лучше, он даже пробует бегать без корсета. По его признанию, сигареты – единственная вредная привычка, от которой он так и не смог избавиться:

– Я бросил героин, анашу. У меня общий стаж потребления наркотиков 21 год, с 14 лет. В 2016-м бросил окончательно. Просто “наелся”. Пока человек сидит на наркотиках, болезни не очень ощущаются, человек себя чувствует нормально. Как только бросил – все болячки начинают обостренно лезть. Я вот о чем думаю, покоя мне не дает: Илья наркотики никогда не принимал, он и моложе меня, и диагноз одинаковый. Если поставить рядом его образ жизни и мой – я с 14 лет употреблял тяжелые наркотики, я жив и чувствую себя хорошо, а его уже нет. Я думаю, это из-за того, что он так много сидел в тюрьме. У меня было два срока по 2,5 года и третий срок – 1 год. Шесть лет всего провел в колониях. А Илья сидел много, когда мы познакомились, он уже 9 лет сидел, а ему всего 28 было. Его сгубила тюремная среда обитания. Холодный карцер без отопления. Только при мне он целый месяц сидел в карцере. А сколько до этого? Там, в ШИЗО, без разницы, болен ты или нет. Если тебе стало плохо – придет врач, разломит анальгин пополам – это тебе от головы, это – от ж***ы. Смотри, не перепутай. И все. А в карцер можно попасть как за дело, так и не за дело. Можно как в собственной петле запутаться, так и в чужую попасть, остаться крайним.

Правозащитник и писатель Алексей Федяров, отсидевший несколько лет в колониях Свердловской области, говорит, что медицинской статистике ФСИН верить нельзя, "все построено так, чтобы люди не обращались за помощью":

– Люди живут в сырых бараках с плесенью, работают 12–14 часов, снег убирают без удержу, сушить вещи негде, постирать сложно, бараки холодные. Чтобы попасть к врачу, нужно записаться у дневального. Дневальный всех записавшихся одновременно приведет в одну очередь. Летом, когда тепло, это может быть 15 человек, зимой я видел очередь из двухсот человек. Входить в помещение здравпункта нельзя. Нужно стоять на улице и ждать, даже если идет снег. В среднем осмотр одного пациента занимает 30 секунд. Из лекарств – парацетамол да аспирин, больше ничего нет. Абсолютно абсурдные, бессмысленные порядки, которые приводят к тому, что человек заболевает все больше и больше.

Руководитель пресс-службы ГУФСИН Свердловской области Александр Левченко, наоборот, полагает, что ситуация с медуслугами в колониях области едва ли не лучше, чем на свободе:

– Если брать по охваченности на тысячу человек врачами любыми, у нас этот показатель даже больше, чем в населенных пунктах Свердловской области. Смертность в колониях ниже, чем на воле. Я беру население Тавдинского городского округа – тысяч тридцать, и наше, условно говоря, население – 25 000 “спецконтингента”. По информации с официального сайта, за 2018 год в Тавдинском округе умерло больше тысячи человек. У нас смертность в этом году – 170 человек, включая и старость, и ВИЧ, и туберкулезных больных, в том числе из-за того, что у нас осужденные не пьют, наркотики не употребляют, в ДТП не попадают. Вы должны понимать – у нас находятся 60% хронически больных граждан в колониях по области! За последний год новым руководителем ГУФСИН много сделано по освобождению тяжелобольных, освобождено 132 человека за 2018 год. Это примерно как за два предыдущих года. А раньше таких людей вообще не освобождали!

– Никто из официальных должностных лиц специально не следит за судьбой этих людей после освобождения, но половина из них, скорее всего, уже умерли, – отмечает общественный наблюдатель Ольга Вековшинина.

Часть заключенных умирает из-за некачественной медицинской помощи в ЛИУ, считает правозащитник. По одному такому случаю Вековшинина писала заявление в Следственный комитет, но делать такие обращения можно только при участии родственников:

– Если родственникам все равно, ОНК здесь бессильна. В основном, тюремным врачам все это безнаказанно сходит с рук. Я считаю, что врачей не наказывают потому, что работать некому. Но такая медицина убивает заключенных.

Что говорит статистика о заболеваемости ВИЧ в России?

Фото: РИА Новости

Управление здравоохранения Екатеринбурга сообщило об эпидемии вируса иммунодефицита человека (ВИЧ): каждый пятидесятый в городе болен ВИЧ. В общей сложности известны 26 693 случая, большинство из них (52%) заразились при внутривенном употреблении наркотиков. Кроме того, на учете стоят 774 ребенка с ВИЧ. Большинство матерей либо не знали о наличии ВИЧ, либо вообще отрицали факт существования вируса.

Про эпидемию ВИЧ в Екб. Не питайте иллюзий, это ситуация общая для страны. Просто мы работаем на выявляемость и не боимся об этом говорить.

Всемирная организация здравоохранения разделяет три стадии эпидемии ВИЧ. Первая предполагает, что инфицированы в основном представители конкретных групп населения (работники секс-индустрии, люди, принимающие наркотики внтуривенно), и во всех группах населения число заболевших превышает 5%. Вторая стадия — ВИЧ распространяется среди всего населения, заболеваемость хотя бы в одной из перечисленных групп превышает 5%. Последняя стадия предполагает, что ВИЧ-инфекция среди беременных женщин превышает 1%.

Общее число ВИЧ-положительных в России к середине 2016 года достигло 1 062 476 человек. Половина всех ВИЧ-инфицированных приходится на несколько российских регионов: Кемеровскую, Ульяновскую, Иркутскую, Тюменскую, Ленинградскую, Челябинскую, Оренбургскую, Томскую, Новосибирскую, Мурманскую, Омскую, Ивановскую, Тверскую, Курганскую области, Пермский, Алтайский край, Ханты-Мансийский автономный округ.

По вич уже объявлена эпидемия

Смотря как считать

Внутренняя работа

Устранение дискриминации

Читайте также

Читайте также