Работать в воскресенье чума на тебя чума

У человека чума, особенно ее септическая (в результате попадания бактерий в кровоток) и легочная формы, без лечения может быть очень тяжелым заболеванием с коэффициентом летальности 30-100%. Без раннего начала лечения легочная форма всегда приводит к смерти. Она носит особенно контагиозный характер и способна вызывать тяжелые эпидемии, передаваясь от человека человеку воздушно-капельным путем.

В 2010-2015 гг. во всем мире было зарегистрировано 3248 случаев заболевания чумой, в том числе 584 случая со смертельным исходом.

Признаки и симптомы

У человека, заразившегося чумой, по прошествии инкубационного периода от 1 до 7 дней обычно развивается острое лихорадочное состояние. Типичными симптомами являются внезапное повышение температуры, озноб, головная боль и ломота в теле, а также слабость, тошнота и рвота.

В зависимости от пути проникновения инфекции различаются две основные формы чумной инфекции: бубонная и легочная. Все формы чумы поддаются лечению, если выявляются достаточно рано.

Где встречается чума?

Как болезнь животных чума встречается повсеместно, за исключением Океании. Риск заболевания чумой человека возникает тогда, когда отдельно взятая популяция людей проживает на месте, где присутствует естественный очаг чумы (т.е. имеются бактерии, животные резервуары и переносчики).

Эпидемии чумы случались в Африке, Азии и Южной Америке, однако с 1990-х годов большая часть заболеваний человека чумой имела место в Африке. К трем наиболее эндемичным странам относятся: Мадагаскар, Демократическая Республика Конго и Перу. На Мадагаскаре случаи бубонной чумы регистрируются практически каждый год во время эпидемического сезона (сентябрь-апрель).

Диагностика чумы

Для подтверждения диагноза чумы требуется лабораторное тестирование. Образцовым методов подтверждения наличия чумы у пациента является изоляция Y. pestis из образца гноя из бубона, образца крови или мокроты. Существуют разные методы выявления специфического антигена Y. pestis. Одним из них является лабораторно валидированный экспресс-тест с использованием тест-полоски. Этот метод сегодня широко применяется в странах Африки и Южной Америки при поддержке ВОЗ.

Лечение

Без лечения чума может приводит к быстрой смерти, поэтому важнейшим условием выживания пациентов и профилактики осложнений является быстрая диагностика и раннее лечение. При своевременной диагностике чума успешно лечится антибактериальными препаратами и поддерживающей терапией. Нелеченая легочная чума может закончиться летальным исходом через 18-24 часов после появления симптомов, однако обычные антибиотики для лечения болезней, вызванных энтеробактериями (грам-отрицательными палочками), могут эффективно излечивать чуму при условии раннего начала лечения.

Профилактика

Профилактические меры включают в себя информирование населения о наличии зоонозной чумы в районе их проживания и распространение рекомендаций о необходимости защищать себя от укусов блох и не касаться трупов павших животных. Как правило, следует рекомендовать избегать прямого контакта с инфицированными биологическими жидкостями и тканями. При работе с потенциально инфицированными пациентами и сборе образцов для тестирования следует соблюдать стандартные меры предосторожности.

Вакцинация

ВОЗ не рекомендует проводить вакцинацию населения, за исключением групп повышенного риска (например, сотрудников лабораторий, которые постоянно подвергаются риску заражения, и работников здравоохранения).

Борьба со вспышками чумы

• Обнаружение и обезвреживание источника инфекции: выявление наиболее вероятного источника инфекции в районе, где выявлен случай (случаи) заболевания человека, обращая особое внимание на места скопления трупов мелких животных. Проведение надлежащих мероприятий инфекционного контроля. Следует избегать уничтожения грызунов до уничтожения блох – переносчиков инфекции, поскольку с мертвого грызуна блохи перейдут на нового хозяина и распространение инфекции продолжится.
• Охрана здоровья медицинских работников: информирование и обучение работников здравоохранения мерам инфекционной профилактики и инфекционного контроля. Работники, находившиеся в непосредственном контакте с лицами, заболевшими легочной чумой, должны носить средства индивидуальной защиты и получать антибиотики в качестве химиопрофилактики в течение семи дней или по меньшей мере в течение времени, когда они подвергаются риску, работая с инфицированными пациентами.
• Обеспечение правильного лечения: обеспечение получения пациентами надлежащего антибиотического лечения, а также наличия достаточных запасов антибиотиков.
• Изоляция пациентов с легочной чумой: пациенты должны быть изолированы, чтобы не распространять инфекцию воздушно-капельным путем. Предоставление таким пациентам защитных лицевых масок может сократить риск распространения инфекции.
• Эпиднадзор: выявление и отслеживание лиц, находившихся в близком контакте с больными легочной чумой, и проведение среди них химиопрофилактики в течение 7 дней.
• Получение образцов, которые следует собирать с осторожностью, соблюдая все профилактические меры и процедуры инфекционного контроля, после чего отправить в лаборатории для тестирования.
• Дезинфекция: рекомендуется регулярно мыть руки водой с мылом или использовать спиртосодержащие гели для дезинфекции рук. Для дезинфекции больших площадей можно использовать 10-процентный раствор бытового отбеливателя (раствор следует обновлять ежедневно).
• Соблюдение мер предосторожности при захоронении умерших: распыление антисептиков на лицо/грудь трупов больных, предположительно умерших от легочной чумы, является нецелесообразным и не рекомендуется. Следует накрывать территорию пропитанными антисептиком тканью или абсорбирующим материалом.

Эпиднадзор и контроль

Для осуществления эпиднадзора и контроля необходимо проводить обследование животных и блох, вовлеченных в чумной цикл в регионе, а также разработку программ по контролю за природными условиями, направленных на изучение природного зоонозного характера цикла инфекции и ограничение распространения заболевания. Активное продолжительное наблюдение за очагами проживания животных, сопровождаемое незамедлительными мерами реагирования во время вспышек заболевания среди животных, позволяет успешно уменьшить число вспышек заболевания чумой среди людей.

Для эффективного и результативного реагирования на вспышки чумы важным условием является наличие информированных и бдительных кадров здравоохранения (и местного сообщества), что позволит быстро диагностировать случаи болезни и оказывать надлежащую помощь инфицированным, выявлять факторы риска, вести непрерывный эпиднадзор, бороться с переносчиками и их хозяевами, лабораторно подтверждать диагнозы и передавать компетентным органам информацию о результатах тестирования.

Ответные действия ВОЗ

Целью ВОЗ является предупреждение вспышек чумы путем проведения эпиднадзора и оказания содействия странам повышенного риска в разработке планов обеспечения готовности. Поскольку резервуар инфекции среди животных может быть разным в зависимости от региона, что оказывает влияние на уровень риска и условия передачи инфекции человеку, ВОЗ разработала конкретные рекомендации для Индийского субконтинента, Южной Америки и стран Африки к югу от Сахары.

ВОЗ сотрудничает с министерствами здравоохранения для оказания поддержки странам, где происходят вспышки заболевания, в целях принятия на местах мер по борьбе со вспышками.

Самый удобный способ познакомиться с городом — это попытаться узнать, как здесь работают, как здесь любят и как здесь умирают.

Вопрос: как добиться того, чтобы не терять зря времени? Ответ: почувствовать время во всей его протяженности. Средства: проводить дни в приёмной у зубного врача на жестком стуле; сидеть на балконе в воскресенье после обеда; слушать доклады на непонятном для тебя языке; выбирать самые длинные и самые неудобные железнодорожные маршруты и, разумеется, ездить в поездах стоя; торчать в очереди у театральной кассы и не брать билета на спектакль и т.д. и т.п..

Гнойники необходимо вскрывать.

Газеты интересуются только улицей.

Общественное мнение — это же святая святых: никакой паники, главное — без паники.

Стихийное бедствие и на самом деле вещь довольно обычная, но верится в него с трудом, даже когда оно обрушится на вашу голову. В мире всегда была чума, всегда была война. И однако ж, и чума и война, как правило, заставали людей врасплох.

Стихийное бедствие не по мерке человеку, потому-то и считается, что бедствие — это нечто ирреальное, что оно-де дурной сон, который скоро пройдет.

Никто никогда не будет свободен, пока существуют бедствия.

Поскольку мёртвый человек приобретает в твоих глазах весомость, только если ты видел его мёртвым, то сто миллионов трупов, рассеянных по всей истории человечества, в сущности, дымка, застилающая воображение.

Главное — это ясно осознать то, что должно быть осознано, прогнать прочь бесплодные видения и принять надлежащие меры.

Человек не может представить себе чуму или представляет ее неверно.

Вот что дает уверенность — повседневный труд. Всё прочее держится на ниточке, все зависит от того самого незначительного движения. К этому не прилепишься. Главное — это хорошо делать своё дело.

Чума щадит людей тщедушных и обрушивается в первую очередь на людей могучей комплекции.

В науке, как и в жизни, гипотезы всегда опасны.

Не может человек вечно находиться в одиночестве.

Для большинства больных единственная перспектива — больница, а он, врач, знал, что такое больница в представлении бедноты.

Нетерпеливо подгонявшие настоящее, враждебно косящиеся на прошлое, лишённые будущего, мы были подобны тем, кого людское правосудие или людская злоба держат за решеткой.

Они закрывали глаза на внешний мир, извечный целитель всех бед.

Для любящего знать в подробностях, что делает любимое существо, есть источник величайшей радости.

В обычное время мы все, сознавая это или нет, понимаем, что существует любовь, для которой нет пределов, и тем не менее соглашаемся, и даже довольно спокойно, что наша-то любовь, в сущности, так себе, второго сорта.

Раздражение и злость не те чувства, которые можно противопоставить чуме.

Женятся, еще любят немножко друг друга, работают. Работают столько, что забывают о любви.

Так бывает нередко — человек мучается, мучается и сам того не знает.

Нет ни одного даже самого прискорбного события, в котором не было бы своих хороших сторон.

Очень уж утомительна жалость, когда жалость бесполезна.

Чтобы бороться с абстракцией, надо хоть отчасти быть ей сродни.

Чужой пример заразителен.

До четырех часов утра человек, в сущности, ничего не делает и спит себе спокойно, если даже ночь эта была ночью измены. Да, человек спит в этот час, и очень хорошо, что спит, ибо единственное желание измученного тревогой сердца — безраздельно владеть тем, кого любишь, или, когда настал час разлуки, погрузить это существо в сон без сновидений, дабы продлился он до дня встречи.

Запрещается во время чумы плевать на котов.

Даже тот, кто не болен, всё равно носит болезнь у себя в сердце.

Начало бедствий, равно как и их конец, всегда сопровождается небольшой дозой риторики. В первом случае ещё не утрачена привычка, а во втором она уже успела вернуться. Именно в разгар бедствий привыкаешь к правде, то есть к молчанию.

Взгляд, где читается такая доброта, всегда будет сильнее любой чумы.

Согласно религии, первая половина жизни человека — это подъём, а вторая – спуск, и, когда начинается этот самый спуск, дни человека принадлежат уже не ему, они могут быть отняты в любую минуту.

Никто, кроме пьяниц, здесь не смеётся, а они смеются слишком много и часто.

Поначалу, когда считалось, что разразившаяся эпидемия — просто обычная эпидемия, религия была ещё вполне уместна. Но когда люди поняли, что дело плохо, все разом вспомнили, что существуют радости жизни.

Человек всегда нуждается в помощи.

Я слишком много времени провёл в больницах, чтобы меня соблазняла мысль о коллективном возмездии.

Придавая непомерно огромное значение добрым поступкам, мы в конце концов возносим косвенную, но неумеренную хвалу самому злу. Ибо в таком случае легко предположить, что добрые поступки имеют цену лишь потому, что они явление редкое, а злоба и равнодушие куда более распространённые двигатели людских поступков. Вот этой-то точки зрения рассказчик ничуть не разделяет. Зло, существующее в мире, почти всегда результат невежества, и любая добрая воля может причинить столько же ущерба, что и злая, если только эта добрая воля недостаточно просвещена. Люди — они скорее хорошие, чем плохие, и, в сущности, не в этом дело. Но они в той или иной степени пребывают в неведении, и это-то зовется добродетелью или пороком, причём самым страшным пороком является неведение, считающее, что ему всё ведомо, и разрешающее себе посему убивать. Душа убийцы слепа, и не существует ни подлинной доброты, ни самой прекрасной любви без абсолютной ясности видения.

Никому же не придёт в голову хвалить учителя, который учит, что дважды два — четыре.

В истории всегда и неизбежно наступает такой час, когда того, кто смеет сказать, что дважды два — четыре, карают смертью.

Не может человек по-настоящему разделить чужое горе, которое не видит собственными глазами.

Разве можно рассчитывать на чиновников. Не затем они сидят в канцеляриях, чтобы понимать людей.

Попробуй угадай, чем насыщен неподвижный воздух — угрозами или пылью и зноем.

Чтобы постичь чуму, надо было наблюдать, раздумывать. Ведь она проявляла себя лишь, так сказать, негативными признаками.

В тридцать лет человек уже начинает стариться.

Чума — это значит начинать всё сначала.

Единственное, что для меня ценно, — это умереть или жить тем, что любишь.

Быть честным — значит делать своё дело.

Легко быть на стороне благого дела.

Очевидность обладает чудовищной силой и всегда в конце концов восторжествует.

Похороны такие же, только нам-то еще приходится заполнять карточки. Так что прогресс налицо.

Привычка к отчаянию куда хуже, чем само отчаяние.

Тот вечерний час, когда верующие католики придирчиво вопрошают свою совесть, этот вечерний час тяжел для узника или изгнанника, которым некого вопрошать, кроме пустоты.

Не могут люди обходиться без людей.

Единственный способ не отделяться от людей — это прежде всего иметь чистую совесть.

Единственный способ объединить людей — это наслать на них чуму.

Лгать слишком утомительно.

Стыдно быть счастливым одному.

Разве есть на свете хоть что-нибудь, ради чего можно отказаться от того, что любишь?

Даже на смертном одре я не приму этот мир Божий, где истязают детей.

Из всего и всегда можно извлечь поучение.

Нет на свете ничего более значимого, чем страдание дитяти и ужас, который влекут за собой эти страдания, и причины этого страдания, кои необходимо обнаружить.

Кто возьмётся утверждать, что века райского блаженства могут оплатить хотя бы миг человеческих страданий?

Когда невинное существо лишается глаз, христианин может только или потерять веру, или согласиться тоже остаться без глаз.

У священнослужителей не бывает друзей.

Теперь покойники не были, как прежде, просто чем-то забытым, к кому приходят раз в году ради очистки совести. Они стали непрошеными втирушами, которых хотелось поскорее забыть

Спекулянты, понятно, не остались в стороне и предлагали по баснословным ценам продукты первой необходимости, уже исчезнувшие с рынка. Бедные семьи попали в весьма тяжелое положение, тогда как богатые почти ни в чем не испытывали недостатка. Казалось бы, чума должна была укрепить узы равенства между нашими согражданами именно из-за той неумолимой беспристрастности, с какой она действовала по своему ведомству, а получилось наоборот — эпидемия в силу обычной игры эгоистических интересов еще больше обострила в сердцах людей чувство несправедливости.

Думая, как бы поскорее освободить своих близких из пленения, он уже не думает о том, кого надо освободить.

Никто не способен по-настоящему думать ни о ком, даже в часы самых горьких испытаний. Ибо думать по-настоящему о ком-то — значит думать о нём постоянно, минута за минутой, ничем от этих мыслей не отвлекаясь: ни хлопотами по хозяйству, ни пролетевшей мимо мухой, ни принятием пищи, ни зудом. Но всегда были и будут мухи и зуд. Вот почему жизнь очень трудная штука.

Сон человека куда более священная вещь, чем жизнь для зачумленных. Не следует портить сон честным людям. Это было бы дурным вкусом, а вкус как раз и заключается в том, чтобы ничего не пережевывать — это всем известно

Микроб — это нечто естественное. Всё прочее: здоровье, неподкупность, если хотите даже чистота, — все это уже продукт воли, и воли, которая не должна давать себе передышки. Человек честный, никому не передающий заразы, — это как раз тот, который ни на миг не смеет расслабиться.

На нашей планете существуют бедствия и жертвы и что надо по возможности стараться не встать на сторону бедствия.

Вся беда людей происходит оттого, что они не умеют пользоваться ясным языком.

Существуют бедствия и жертвы, и ничего больше.

Думаю, я просто лишен вкуса к героизму и святости. Единственное, что мне важно, — это быть человеком.

Человек обязан бороться на стороне жертв. Но если его любовь замкнётся только в эти рамки, к чему тогда и бороться.

Когда ждёшь слишком долго, то уж вообще не ждёшь.

Наш мир без любви — это мёртвый мир и неизбежно наступает час, когда, устав от тюрем, работы и мужества, жаждешь вызвать в памяти родное лицо, хочешь, чтобы сердце умилялось от нежности.

С той самой минуты, когда население позволяет себе лелеять хоть самую крошечную надежду, реальная власть чумы кончается.

Человек способен приблизиться лишь к подступам святости. Если так, то пришлось бы довольствоваться скромным и милосердным сатанизмом.

У каждого человека бывает в сутки — ночью ли, днем ли — такой час, когда он празднует труса, и что лично он боится только этого часа.

Нельзя до бесконечности сжимать свою волю в кулак, нельзя всё время жить в напряжении, и какое же это счастье одним махом ослабить наконец пучок собранных для борьбы сил.

Сейчас это уже окончательное, бесповоротное поражение, каким завершаются войны и которое превращает даже наступивший мир в неисцелимые муки. Доктор не знал, обрел ли под конец Тарру мир, но хотя бы в эту минуту был уверен, что ему самому мир заказан навсегда, точно так же как не существует перемирия для матери, потерявшей сына, или для мужчины, который хоронит друга.

Не так уж это много — любить другого, и, во всяком случае, любовь никогда не бывает настолько сильной, чтобы найти себе выражение.

И она тоже умрет, в свой черед — или умрет он, — и так никогда за всю жизнь они не найдут слов, чтобы выразить взаимную нежность.

Все, что человек способен выиграть в игре с чумой и с жизнью, — это знание и память.

Если это и значит выиграть партию, как должно быть тяжело жить только тем, что знаешь, и тем, что помнишь, и не иметь впереди надежды.

Не существует покоя без надежды.

Тепло жизни и образ смерти — вот что такое знание.

Пусть часы радости тянутся вдвое медленнее, чем часы ожидания.

Радость, в сущности, сродни ожогу, куда уж тут ею упиваться.

А сейчас ему, как и всем толпившимся на перроне, хотелось верить или делать вид, что они верят, будто чума может прийти и уйти, ничего не изменив в сердце человека.

То равенство, какого не сумели добиться нависшая над городам смерть, установило счастье освобождения, пусть только на несколько часов.

Вопреки всякой очевидности они хладнокровно отрицали тот факт, что мы познали безумный мир, где убийство одного человека было столь же обычным делом, как щелчок по мухе, познали это вполне рассчитанное дикарство, этот продуманный до мелочей бред, это заточение, чудовищно освобождавшее от всего, что не было сегодняшним днем, этот запах смерти, доводивший до одури тех, кого ещё не убила чума; они отрицали наконец, что мы были тем обезумевшим народом, часть которого, загнанная в жерло мусоросжигательной печи, вылетала в воздух жирным липким дымом, в то время как другая, закованная в цепи бессилия и страха, ждала своей очереди.

Чума была изгнанием, была разлукой в самом глубинном значении этого слова.

В каждом уголке города мужчины и женщины в различной степени жаждали некоего воссоединения, которое каждый толковал по-своему, но которое было для всех без изъятия одинаково недоступным. Большинство изо всех своих сил взывало к кому-то отсутствующему, тянулось к теплоте чьего-то тела, к нежности или к привычке. Кое-кто, подчас сам того не зная, страдал потому, что очутился вне круга человеческой дружбы, уже не мог сообщаться с людьми даже самыми обычными способами, какими выражает себя дружба, — письмами, поездами, кораблями. Другие, как, очевидно, Тарру — таких было меньшинство, — стремились к воссоединению с чем-то, чего и сами не могли определить, но именно это неопределимое и казалось им единственно желанным. И за неимением иного слова они, случалось, называли это миром, покоем.

Не так-то важно, имеет всё это смысл или не имеет, главное — надо знать, какой ответ дан человеческой надежде.

Существует на свете нечто, к чему нужно стремиться всегда и что иногда дается в руки, и это нечто — человеческая нежность.

Вполне справедливо, если хотя бы время от времени радость, как награда, приходит к тому, кто довольствуется своим уделом человека и своей бедной и страшной любовью.

Нет и не было у него такой боли, какой не перестрадали бы другие, и что в мире, где боль подчас так одинока, в этом было даже свое преимущество.

Возможно, ему тяжелее было думать о человеке преступном, чем о мертвом человеке.

А что такое, в сущности, чума? Тоже жизнь, и всё тут.

Люди всегда одни и те же. Но в этом-то их сила, в этом-то их невиновность.

Доктор Риэ решил написать эту историю, которая оканчивается здесь, написать для того, чтобы не уподобиться молчальникам, свидетельствовать в пользу зачумленных, чтобы хоть память оставить о несправедливости и насилии, совершенных над ними, да просто для того, чтобы сказать о том, чему учит тебя година бедствий: есть больше оснований восхищаться людьми, чем презирать их.

Любая радость находится под угрозой.

И в самом деле, вслушиваясь в радостные клики, идущие из центра города, Риэ вспомнил, что любая радость находится под угрозой. Ибо он знал то, чего не ведала эта ликующая толпа и о чем можно прочесть в книжках, — что микроб чумы никогда не умирает, никогда не исчезает, что он может десятилетиями спать где-нибудь в завитушках мебели или в стопке белья, что он терпеливо ждет своего часа в спальне, в подвале, в чемодане, в носовых платках и в бумагах и что, возможно, придет на горе и в поучение людям такой день, когда чума пробудит крыс и пошлет их околевать на улицы счастливого города.

Раз я знаю, что ты придешь, я могу тебя ждать сколько угодно.

Существуют две клинические разновидности чумы – бубонная и легочная. Первую можно заполучить от укуса блохи. Вторая представляет собой осложнение бубонной чумы. Легочная чума передается, как грипп, и вызывает стопроцентную смертность. Если в ближайшие два дня поставить верный диагноз заболевшему бубонной чумой, то есть надежда на благополучный исход. Если это случится позже, то человек умирает от интоксикации – при введении активных антибиотиков токсичные микробы погибают, выделяя токсин в организм человека. Легочная чума может привести к смертельному исходу уже на второй день. И умирают люди чаще всего потому, что местные врачи в большинстве своем не могут поставить точный диагноз и принимают чуму за грипп, менингит, пневмонию.

Пока СССР дурил ВОЗ, медики боролись с эпидемиями чумы. Перечислим лишь некоторые из них: 1939 г. – Москва; 1945 г. – юг Волжско-Уральского региона, Средняя Азия; 1946 г. – Прикаспийская зона, Туркмения; 1947–1948 гг. – Астраханская область, Казахстан; 1949 г. – Туркмения; 1953, 1955, 1958 гг. – Средняя Азия; 1970 г. – Приэльбрусье; 1972 г. – Калмыкия; 1975 г. – Дагестан; 1979 г. – Калмыкия; 1980 г. – Прикаспийская зона; 1981 г. – Узбекистан, Казахстан.

С 1920 по 1989 год чумой заболели 3639 человек, умерли 2060. Но если до войны от чумы умирали сотни, то с середины 40-х годов, когда начали лечить людей сульфидином, противочумной сывороткой и синькой, смертность исчислялась десятками, а с конца 50-х, когда стали использовать стрептомицин, – единицами. Жертв чумных эпидемий было бы неизмеримо больше, если бы не деятельность сотрудников противочумной службы. Деятельность, которая постоянно секретилась. Чумологи не имели права рассказывать о своей работе даже родственникам. В 60–70-е годы за нарушение подписки о неразглашении запросто увольняли по статье. Нередко о месте и целях командировки люди узнавали только в аэропорту.

На второй день после прибытия нашего эпидотряда поступил сигнал о наличии больных и умерших в одном из аулов. На подъезде к месту, примерно за километр, мы заметили оцепление из солдат. Две черные юрты одиноко стояли среди степи. Подошли военные врачи, офицеры. Рассказали, что, по их сведениям, в ауле умерли шесть человек. Несколько женщин с детьми разбежались и пока не найдены. Ни у кого не вызывало сомнения, что это – чума. Однако требовалось бактериологическое и патологоанатомическое подтверждение диагноза.

Нагруженные инструментами, канистрами с дезраствором и другим необходимым снаряжением, мы медленно брели по раскаленной почве к пораженному заразой аулу. Наша одежда состояла из комбинезона, двух халатов, надетых друг на друга, белой косынки, медицинской шапочки, толстого ватно-марлевого респиратора, очков-консервов, похожих на мотоциклетные, резиновых сапог, клеенчатого фартука и двух пар резиновых перчаток. В этом одеянии мы были похожи на космонавтов, неуклюже передвигающихся по поверхности Луны. Солнце палило нещадно, и пот струями стекал вниз, скапливаясь в резиновых сапогах.

Откинув полог юрты, мы заглянули внутрь. Перед глазами предстала страшная картина. Трупы мужчин и женщин в беспорядке лежали на кошмах и земляном полу. Чума обезобразила их лица, а кожа казалась черной. Запах тления проникал даже через толстый слой респиратора. Мы сделали поверхностный осмотр и описание погибших. Затем вытащили трупы наружу и произвели вскрытие. После обработали раствором лизола юрту и одежду, распылили дуст по кошмам и коврам для уничтожения блох и засыпали трупы хлорной известью. Вернувшись в лагерь, я не смог удержаться от соблазна немедленно посмотреть под микроскопом сделанные на месте мазки. Увиденное потрясло меня. казалось, вся ткань умершего состояла из чумных бацилл. Утром следующего дня половина персонала нашей экспедиции была занята неприятным, но необходимым делом сжигания трупов умерших от чумы. В условиях безлесной пустыни это мероприятие оказалось далеко не простым. Одни грузовые машины воинской части откуда-то издалека привозили дрова, другие – собранный в округе саксаул. Огромные костры горели целый день. Когда кончились дрова, выяснилось, что трупы до конца не сгорели. К вечеру подъехала цистерна с нефтью, и солдаты направили толстые шланги в недогоревшие костры. Пламя вспыхнуло с новой силой.

Несчастные, испуганные родственники и соседи умерших от чумы в панике разбегались подальше от очага заболевания. Они знали, что их будут искать, и поэтому прибегали к любой хитрости, чтобы избежать помещения в карантин. Поиски и выявление контактных иногда напоминали детективные истории с погонями и захватом.

Описанные события происходили в 1949 году, но с тех пор чума не стала краше.

С 20-х годов советские специалисты неоднократно боролись с чумой в Монголии, Китае, Корее, Афганистане, Вьетнаме. Несмотря на закрытость советских НИИ, занимавшихся особо опасными инфекциями, на Западе имели представление о работах наших ученых и весьма высоко их ценили. В войну появление на фронтах известных советских чумологов приводило порой к неожиданным последствиям. Летом 1942 года в Астрахань для организации борьбы с эпидемией туляремии в войсках прибыл И.И.Рогозин – начальник управления противоэпидемических учреждений Наркомздрава. Водитель рогозинской автомашины, работавший до войны в ставропольской противочумной лаборатории, упросил отпустить его домой для эвакуации семьи. Но выбраться из Ставрополя он не успел, в город вошли немцы. Их сразу заинтересовала машина с московскими номерами, и они допросили водителя. Тот сознался, что привез в Астрахань Рогозина. Известие об этом быстро дошло до высокопоставленных фашистских медиков. Те переполошились. Рогозин был известен им своими работами в области профилактики чумы, следовательно, на юге России вполне может бушевать эпидемия. Тут же весь личный состав немецких соединений, продвигавшихся на юг, был привит от чумы, что вызвало панику среди фашистов. Наши разведчики, в руки которых попали документы об этой акции, передали их командованию. Советские медики, предположив возможность проведения немцами бактериологической диверсии, также провели вакцинацию бойцов Красной Армии.

«Хотя служба создавалась как противочумная, но заниматься ей пришлось и другими особо опасными инфекциями – холерой, сибирской язвой, бруцеллезом, туляремией, – рассказывает профессор Сучков. – Если верить официальным данным, до 1965 года холеры в СССР не было. (Информация о холерной вспышке в Сталинграде в 1942–1943 годах была засекречена. Тогда холеру признали занесенной немцами. Правда, опытные врачи прекрасно понимали, что это – бред, у немцев не было больных холерой.) В 1965 году – одновременно начинаются эпидемии холеры в Афганистане и в Узбекистане – в Кара-Калпакии заболели 560 человек. Местные врачи на призыв включиться в борьбу с холерой заявляли чумологам: вы специалисты, вот и занимайтесь, нас этому не учили и мы не хотим заразиться. Патологоанатомы наотрез отказывались вскрывать трупы умерших. Так что бороться с холерой пришлось одним чумологам. Хорошо, что служба заранее подготовила для себя специалистов широкого профиля – они могли выявить источник эпидемии, провести лабораторную диагностику, лечение, вакцинирование. На охрану карантинной зоны власти направили девять тысяч солдат, милиционеров и дружиников. Вынос холеры в центральные регионы был предотвращен. Но в район Хорезма и прилегающие к Кара-Калпакии районы Туркмении холера все-таки была занесена торговцами наркотиков.

В самом начале этой эпидемии врач Туркменской противочумной станции Д.В.Жеглова выделила из воды реки Кушки холерный вибрион Эльтор. Получалось, что холера – местного происхождения. Но республиканской санэпидстанции дурная слава была ни к чему. И ее сотрудники накатали заявление на Жеглову, дескать, она, взяв холерный вибрион из музея живых культур противочумной станции, заразила им воду Кушки. Врача обвинили в совершении диверсии и завели на нее уголовное дело. Этим вопросом целый месяц занималась специальная комиссия, и Жеглова была реабилитирована. А холеру в Кара-Калпакии все-таки признали завезенной из Афганистана.

К 1991 году в ведении Главного карантинного управления Минздрава СССР находилась мощная противочумная система, куда входили шесть научно-исследовательских институтов (Саратов, Ростов-на-Дону, Ставрополь, Иркутск, Волгоград, Алма-Ата), 21 противочумная станция, 52 отделения и более двухсот эпидотрядов, где работали грамотные, специально подготовленные люди. Все противочумные отделения и эпидотряды следили за ситуацией в природных очагах.

Знакомясь с мемуарами ветеранов-чумологов, я не уставала удивляться. Каждый день эти люди имели дело с разнообразной заразой в лабораториях, большую часть жизни занимались ловлей чумных блох, мышей и сусликов. Месяцами они работали в районе эпидемий в жутких условиях. В Гадруте (Карабах), например, им пришлось дежурить на кладбище и отнимать у местных жителей чумные трупы. Аборигены пытались есть внутренности покойников, веря, что тогда болезнь их не коснется. В Баканасе (Казахстан) врачи собирали по домам тела умерших (всего их было 250) и складывали вдоль улицы в штабеля, тут же производили и вскрытия. А каково было сутками находиться в воняющих лизолом палатах, где пол и стены в кровавых плевках, где буйные больные в любой момент могли сорвать с тебя маску, очки, и вот уже ты – чумной. Но, несмотря на все эти ужасы, трудности и тягости, большинство чумологов влюблены в свою профессию и гордятся ею. И слава Богу, что такие фанатики были и есть. Только вот с каждым годом их становится все меньше.

В 1995 году Всемирная организация здравоохранения сообщила нам об эпидемии легочной чумы в Индии. Тогда в Москве были развернуты карантинные госпитали, в которых выдерживали и проверяли всех, кто прилетал из Индии. А как вы думаете, что случится, если эпидемия легочной чумы вспыхнет (не дай то Бог!) в той же Чечне, где нет не только противочумной станции, но и обычных врачей раз-два и обчелся? Только люди, посвятившие борьбе с чумой десятки лет, осознают, какой ужас ожидает всех нас.

Два года назад в письме к помощнику президента А.Я.Лифшицу ветераны-чумологи популярно объясняли, к чему приведет недофинансирование противочумной системы. На какое-то время положение улучшилось, а потом деньги снова перестали выделять. В 1997 году чумологи не выдержали и написали письмо в Минздрав России. Если государство не может, как раньше, финансировать противочумную службу, то давайте проведем разумную реорганизацию. Вот вам ее план, где учтено все. Новая служба будет способна обеспечить эпидемиологическое благополучие России и обойдется ей не дороже, чем в 1996 году. Письмо подписали известные ученые – академик И.В.Домарадский, профессора М.И.Леви и Ю.Г.Сучков, доктора наук Н.Н.Басова, Л.А.Ряпис, Е.В.Ротшильд, бывшие руководители Главного управления карантинных работ и отдела особо опасных инфекций Л.М.Марчук, К.А.Кузнецова, Г.Д.Островский, сотрудники, проработавшие в противочумной системе десятки лет, – Р.С.Зотова, И.В.Худяков и другие. Ответить им никто не соизволил.

Господа чиновники всех рангов и мастей, от которых зависит судьба противочумной службы! Контроль за чумой и иной заразой утрачивается не по дням, а по часам! Мы не знаем, где и когда может вспыхнуть эпидемия. В природных очагах, там, где еще работают противочумные станции, специалисты постоянно выделяют у грызунов культуру чумного микроба. Прививки против чумы у нас делают по строгим показаниям лишь тем, кто работает в опасных зонах. К тому же вакцина не спасает от заражения, а только облегчает течение болезни. Так что подхватить чуму народу – раз плюнуть! Учитывая же общее состояние отечественного здравоохранения, можно предсказать наше будущее. Если в ближайшее время не укрепить противочумную службу, то месть чумы будет жестокой. И вполне вероятно, что в 2000 году россияне начнут вымирать, как мамонты.