Чума альбер камю экранизация

Роман представляет собой свидетельство очевидца, пережившего эпидемию чумы, разразившейся в 194. году в городе Оране, типичной французской префектуре на алжирском берегу. Повествование ведётся от лица доктора Бернара Риэ, руководившего противочумными мероприятиями в заражённом городе.

Чума приходит в этот город, лишённый растительности и не знающий пения птиц, неожиданно. Все начинается с того, что на улицах и в домах появляются дохлые крысы. Вскоре уже ежедневно их собирают по всему городу тысячами, В первый же день нашествия этих мрачных предвестников беды, ещё не догадываясь о грозящей городу катастрофе, доктор Риэ отправляет свою давно страдающую каким-то недугом жену в горный санаторий. Помогать по хозяйству к нему переезжает его мать.

Первым умер от чумы привратник в доме доктора. Никто в городе пока не подозревает, что обрушившаяся на город болезнь — это чума. Количество заболевших с каждым днём увеличивается. Доктор Риэ заказывает в Париже сыворотку, которая помогает больным, но незначительно, а вскоре и она заканчивается. Префектуре города становится очевидна необходимость объявления карантина. Оран становится закрытым городом.

Однажды вечером доктора вызывает к себе его давний пациент, служащий мэрии по фамилии Гран, которого доктор по причине его бедности лечит бесплатно. Его сосед, Коттар, пытался покончить жизнь самоубийством. Причина, толкнувшая его на этот шаг, Грану не ясна, однако позже он обращает внимание доктора на странное поведение соседа. После этого инцидента Коттар начинает проявлять в общении с людьми необыкновенную любезность, хотя прежде был нелюдимым. У доктора возникает подозрение, что у Коттара нечиста совесть, и теперь он пытается заслужить расположение и любовь окружающих.

Сам Гран — человек пожилой, худощавого телосложения, робкий, с трудом подбирающий слова для выражения своих мыслей. Однако, как потом становится известно доктору, он в течение уже многих лет в свободные от работы часы пишет книгу и мечтает сочинить поистине шедевр. Все эти годы он отшлифовывает одну-единственную, первую фразу.

В начале эпидемии доктор Риэ знакомится с приехавшим из Франции журналистом Раймоном Рамбером и ещё довольно молодым, атлетического сложения человеком со спокойным, пристальным взглядом серых глаз по имени Жан Тарру. Тарру с самого своего приезда в город за несколько недель до разворачивающихся событий ведёт записную книжку, куда подробнейшим образом вносит свои наблюдения за жителями Орана, а затем и за развитием эпидемии. Впоследствии он становится близким другом и соратником доктора и организует из добровольцев санитарные бригады для борьбы с эпидемией.

С момента объявления карантина жители города начинают ощущать себя, словно в тюрьме. Им запрещено отправлять письма, купаться в море, выходить за пределы города, охраняемого вооружёнными стражами. В городе постепенно заканчивается продовольствие, чем пользуются контрабандисты, люди вроде Коттара; возрастает разрыв между бедными, вынужденными влачить нищенское существование, и состоятельными жителями Орана, позволяющими себе покупать на чёрном рынке втридорога продукты питания, роскошествовать в кафе и ресторанах, посещать увеселительные заведения. Никто не знает, как долго продлится весь этот ужас. Люди живут одним днём.

Рамбер, чувствуя себя в Оране чужим, рвётся в Париж к своей жене. Сначала официальными путями, а затем при помощи Коттара и контрабандистов он пытается вырваться из города. Доктор Риэ между тем трудится по двадцать часов в сутки, ухаживая за больными в лазаретах. Видя самоотверженность доктора и Жана Тарру, Рамбер, когда у него появляется реальная возможность покинуть город, отказывается от этого намерения и примыкает к санитарным дружинам Тарру.

В самый разгар эпидемии, уносящей огромное количество жизней, единственным человеком в городе, довольным положением вещей, остаётся Коттар, поскольку, пользуясь эпидемией, сколачивает себе состояние и может не волноваться, что о нем вспомнит полиция и возобновится начатый над ним судебный процесс.

Многие люди, вернувшиеся из специальных карантинных учреждений, потерявшие близких, теряют рассудок и жгут свои собственные жилища, надеясь таким образом остановить распространение эпидемии. В огонь на глазах равнодушных владельцев бросаются мародёры и расхищают все, что только могут унести на себе.

Поначалу погребальные обряды совершаются при соблюдении всех правил. Однако эпидемия приобретает такой размах, что вскоре тела умерших приходится бросать в ров, кладбище уже не может принять всех усопших. Тогда их тела начинают вывозить за город, где и сжигают. Чума свирепствует с весны. В октябре доктор Кастель создаёт сыворотку в самом Оране из того вируса, который овладел городом, ибо этот вирус несколько отличается от классического его варианта. К бубонной чуме добавляется со временем ещё и чума лёгочная.

Сыворотку решают испробовать на безнадёжном больном, сыне следователя Отона. Доктор Риэ и его друзья несколько часов подряд наблюдают агонию ребёнка. Его не удаётся спасти. Они тяжело переживают эту смерть, гибель безгрешного существа. Однако с наступлением зимы, в начале января, все чаще и чаще начинают повторяться случаи выздоровления больных, так происходит, например, и с Граном. Со временем становится очевидным, что чума начинает разжимать когти и, обессилев, выпускать жертвы из своих объятий. Эпидемия идёт на убыль.

Жители города сначала воспринимают это событие самым противоречивым образом. От радостного возбуждения их бросает в уныние. Они ещё не вполне верят в своё спасение. Коттар в этот период тесно общается с доктором Риэ и с Тарру, с которым ведёт откровенные беседы о том, что, когда закончится эпидемия, люди отвернутся от него, Коттара. В дневнике Тарру последние строки, уже неразборчивым почерком, посвящены именно ему. Неожиданно Тарру заболевает, причём обоими видами чумы одновременно. Доктору не удаётся спасти своего друга.

Однажды февральским утром город, наконец объявленный открытым, ликует и празднует окончание страшного периода. Многие, однако, чувствуют, что никогда не станут прежними. Чума внесла в их характер новую черту — некоторую отрешённость.

Однажды доктор Риэ, направляясь к Грану, видит, как Коттар в состоянии помешательства стреляет по прохожим из своего окна. Полиции с трудом удаётся его обезвредить. Гран же возобновляет написание книги, рукопись которой приказал сжечь во время своей болезни.

Доктор Риэ, вернувшись домой, получает телеграмму, в которой говорится о кончине его жены. Ему очень больно, но он осознает, что в его страдании отсутствует нечаянность. Та же непрекращающаяся боль мучила его в течение нескольких последних месяцев. Вслушиваясь в радостные крики, доносящиеся с улицы, он думает о том, что любая радость находится под угрозой. Микроб чумы никогда не умирает, он десятилетиями способен дремать, а затем может наступить такой день, когда чума вновь пробудит крыс и пошлёт их околевать на улицы счастливого города.

Есть произведения, дающие интересный сюжет – для пересказа и воспоминаний. Но есть художественные тексты, сталкивающие с иной логикой, с таким пониманием жизни, которое, возможно, и приходило тебе на ум, но никогда не оформлялось в ясный образ др

В двухсоттысячном Оране стали умирать крысы, потом – люди. Сначала думали: просто инфекция, потом пришлось признать: чума. Город закрыт, мертвых все больше. Нельзя спрятаться от реальности массовой гибели за высокими словами и былыми учениями о четко сформулированной защите от зла. Сознание должно запылать, когда проясняется: люди обречены, нет им спасения. Автор наращивает ужас, чтобы появился хоть какой-то свет. Так бывает в литературе. Камю видит вокруг себя миллионы бездумных современников, заброшенных в существование невидимой рукой и не задающих лишних вопросов. В унынии и радости они барахтаются в повседневности и вскоре навсегда уходят в небытие. Так нельзя, так плохо. Быть человеком – значит, бороться со смертью, не соглашаться с предписанной участью. Чума – не во французском Оране, она повсюду, где культура и цивилизация. Роман написан в 1944 году, поэтому сопоставление чумы и фашизма обязательно.

Эпидемия проверяет героев: что выберут, кем будут? Имя Камю прочно связано с философией экзистенциализма. Обойдемся без теории, но небольшой тест предложить стоит. Ты уверен, что все большие идеи, объясняющие мир, лишь элегантно выстроенные слова? Чувствуешь, что смерть – предел, за которым совсем нет ничего, никаких следов человека?

Есть произведения, дающие интересный сюжет – для пересказа и воспоминаний. Но есть художественные тексты, сталкивающие с иной логикой, с таким пониманием жизни, которое, возможно, и приходило тебе на ум, но никогда не оформлялось в ясный образ другого существования. Камю предлагает нам роман-идею – большой рассказ об абсурде. В чем этот абсурд? В том, что мыслим и творим, как боги. А умираем и сгниваем в земле, как жалкие, обреченные звери.

Служащий мэрии Жозеф Гран – стареющий аутсайдер, давно брошенный женой, так и не дождавшийся повышения по службе. Он считает, что во всем виновато его косноязычие, неумение сказать нужное слово, которое все изменит, все решит. Наверное, поэтому он задумал написать потрясающее произведение. И уже который месяц переделывает первую фразу, так и не найдя идеальной формы. Он тоже борется со смертью. Скромно, бессловесно, борется, как умеет – в составе добровольной дружины.

Жозефу трудно, но легче, чем безымянному старику, который выходил на балкон, ласковым голосом созывал кошек и смачно, вкладывая всю ненависть к миру, плевал в них, шумно радуясь каждому попаданию. С началом чумы кошки исчезли. Худо старику, ведь единственная мания, ставшая смыслом, теперь не может быть реализована. А желания помочь ближнему у страшного дедушки совсем нет.

Вспомним Жану Тарру, приехавшего в город незадолго до страшных событий и ставшего их летописцем. Тарру хорошо понимает проблему времени – оно постоянно сжимается, вытесняя нас. Можно пытаться замедлить его: проводить дни в приемной зубного врача на жестком стуле, сидеть на балконе в воскресенье после обеда, слушать доклады на непонятном для себя языке, выбирать самые длинные и самые неудобные железнодорожные маршруты. Или без многословия, не смотря на часы, биться за человека. Зная, что судьба одна. Именно так и поступает Жан Тарру, создавший первую добровольную дружину.

Долго всматриваясь в то, что считал абсурдом, писатель столкнулся с ним в последние мгновения своей жизни. В расцвете славы, в январе 1960 года он ехал в машине из Прованса в Париж. Автомобиль вылетел с дороги и врезался в платан. Альбер Камю погиб на месте катастрофы. Ему было 46 лет.

Цитаты:

- Все всегда стоит труда. - В мире всегда была чума, всегда была война. И однако ж, и чума и война, как правило, заставали людей врасплох. - Кто возьмется утверждать, что века райского блаженства могут оплатить хотя бы миг человеческих страданий?

- Когда невинное существо лишается глаз, христианин может только или потерять веру, или согласиться тоже остаться без глаз. - Стоит только обзавестись привычками, и дни потекут гладко.

- Лгать слишком утомительно. - Бесплодна жизнь, лишенная иллюзий.

- Тревога - это легкое отвращение перед будущим. - Когда ждешь слишком долго, то уже вообще не ждешь. - Мужчины и женщины или слишком быстро взаимно пожирают друг друга в том, что зовется актом любви, или же у них постепенно образуется привычка быть вместе. Между двумя этими крайностями чаще всего середины нет. - Самый удобный способ познакомиться с городом — это попытаться узнать, как здесь работают, как здесь любят и как здесь умирают. - Любая радость находится под угрозой.

Интересные факты

- Камю очень увлекался Достоевским. В одном из театров он даже играл Ивана Карамазова.

В романе-притче "Чума" в вымышленный автором город приходит страшная болезнь - чума. Но отцы города, скрывая от людей правду, делают всех жителей заложниками эпидемии. Любой предвзятый читатель легко обнаруживает сходство ситуации в романе с трагическими событиями во Франции периода фашистской оккупации.

Лучшая рецензия на книгу

Чума никогда не меняется.

…И, увы, не заканчивается. Она может спрятаться, уйти в глубину, может притвориться чем-то безобидным, ласковым – а потом наброситься, внезапно и страшно, не оставляя шанса своей жертве.

Камю не ошибался, сравнивая любое зло с болезнью. Как и болезнь, зло подчиняется иным законам, оно в большинстве своем иррационально, и бывает так, что человек сам не понимает, как становится разносчиком. Можно заставить его отступить (при некоторых условиях), но оно постоянно и неизменно должно оттенять лучшие человеческие чувства.

Несмотря на признание сего факта, Камю оптимистичен. Во-первых, он, конечно, жалостлив – а таких писателей мало, обычно-то они не жалеют своих персонажей. Во-вторых, Камю искренне верит, что любовь все перенесет, и, несмотря на мое несогласие с этим доводом, спорить с ним совершенно не хочется. Так же Камю верит в безграничное мужество Сопротивления, в благоразумие и самоотречение. Читая его, заряжаешься этим духом и хочешь тоже совершить какой-нибудь подвиг, пусть даже он никому не принесет пользы.

Камю оставляет свое сочувствие для тех, кто участвует в борьбе, рискуя своей жизнью. Им же он дает осознать смерть как что-то страшное в своей обязательности.

Оттого показателен еле намеченный спор между материалистом Риэ и священником Панлю. Риэ, опытный врач, признается, что не понимает смысла своей борьбы. Вытащив человека из лап чумы, он вынужденно бросает его в руки иной смерти, иногда даже более мучительной. От инфаркта или рака – но человек умрет, тем самым делая все усилия Риэ, в его смутном сопротивлении, бессмысленными. Зачем спасать? И зачем спасаться самому? Умрет человек часом раньше или часом позже – так ли важно это, если смотреть на это отстраненно? Но, несмотря на невозможность избежать этого, живой организм сопротивляется смерти, до последнего мгновения надеется на спасение – и Риэ, как врач, не может отказать больному в его надежде прожить еще хоть несколько дней.

Оппонент Риэ, отец Панлю, говорит в ответ, что как раз спасаться от чумы и смерти нельзя. Нет, бросаться им навстречу – глупость еще большая, но прятаться, искать убежище от чумы. Пока Риэ жалуется на невозможность понять разумность смерти, Панлю призывает к примирению. И это – не примирение со злом, как можно было бы вообразить, а смирение с собственной смертностью. Давать надежду близким – хорошо, а вот самому думать о спасении – глупо. Спасать от смерти близких – благо; спасаться самому от нее – несчастье.

Риэ поступает правильно, помогая в самый сложный час, но не имеет права рассчитывать на снисхождение, он-то должен встретить смерть без сожаления. То же самое требуется от его товарищей, от его коллег. Они добровольно выбирают жребий тех, кто соглашается умереть в любой момент, кто хочет отказаться от своей жизни с пользой для других. Зачем? Так они устроены – иного ответа быть может.

Только избавившись от страха за свою жизнь, можно стать антифашистом, участником Сопротивления, победителем в борьбе за чужие судьбы. Нет зла, которое было бы сильнее смерти. И Камю, сам антифашист, это понимал.

Прочитано в рамках KillWish, 5 тур.

Чума никогда не меняется.

Биография

Французский писатель, эссеист и драматург Альбер Камю был литературным представителем своего поколения. Одержимость философскими проблемами смысла жизни и поиск истинных ценностей обеспечили писателю культовый статус среди читателей и принесли Нобелевскую премию по литературе в 44 года.

Детство и юность

Альбер Камю появился на свет 7 ноября 1913 года в Мондови, Алжир, тогда являвшегося частью Франции. Его отец-француз был убит во время Первой мировой войны, когда Альберу исполнился один год. Мать мальчика, испанка по происхождению, смогла обеспечить небольшой доход и жилье в бедном районе Алжира благодаря неквалифицированному труду.

Альбер Камю в детстве

Детство Альбера было бедным и солнечным. Жизнь в Алжире заставила Камю чувствовать себя богатым из-за умеренного климата. Судя по высказыванию Камю, он "жил в нищете, но также и в чувственном восторге". Его испанское наследие дало ему чувство собственного достоинства в бедности и страсть к чести. Камю начал писать в раннем возрасте.

В алжирском университете он блестяще изучал философию - ценность и смысл жизни, делая акценты на сравнении эллинизма и христианства. Еще будучи студентом, парень основал театр, одновременно руководил и играл в спектаклях. В 17 лет Альбер заболел туберкулезом, что не позволяло ему заниматься спортивной, военной и преподавательской деятельностью. Камю работал на различных должностях, прежде чем стать журналистом в 1938 году.

Альбер Камю в молодости

Его первыми опубликованными работами были "Изнанка и лицо" в 1937 году и "Брачный пир" в 1939-м - собрание эссе, посвященных значению жизни и ее радостям, а также бессмысленности. Стиль письма Альбера Камю знаменовал собой разрыв с традиционным буржуазным романом. Его меньше интересовал психологический анализ, нежели философские проблемы.

Камю развил идею абсурдизма, которая обеспечила тему для большей части его ранних работ. Абсурд - это пропасть между стремлением человека к счастью и миру, который он может понять рационально, и реальным миром, который запутан и иррационален. Вторая стадия мысли Камю возникла из первой: человек должен не просто принять абсурдную вселенную, но и "восстать" против нее. Это восстание не политическое, а во имя традиционных ценностей.

Книги

Писатель Альбер Камю

Вторая часть романа посвящена его суду за убийство и приговору к смертной казни, которую он понимает примерно так же, как и то, почему убил араба. Мерсо абсолютно честен в описании своих чувств, и именно эта честность делает его "чужим" в мире и обеспечивает обвинительный приговор. Общая ситуация символизирует абсурдный характер жизни, и этот эффект усиливается намеренно плоским и бесцветным стилем книги.

Камю вернулся в Алжир в 1941 году и закончил свою следующую книгу "Миф о Сизифе", также опубликованную в 1942 году. Это философское эссе о природе бессмысленности жизни. Мифический персонаж Сизиф, приговоренный к вечности, поднимает тяжелый камень в гору только для того, чтобы он снова скатился вниз. Сизиф становится символом человечества и в своих постоянных усилиях добивается определенной печальной победы.

В 1942 году, вернувшись во Францию, Камю присоединился к группе "Сопротивления" и занимался подпольной журналистикой до "Освобождения" в 1944-го, когда стал редактором газеты "Бой" на 3 года. Также в этот период были поставлены его первые две пьесы: "Недоразумение" в 1944-м и "Калигула" в 1945-м.

Главную роль в первой пьесе сыграла актриса Мария Казарес. Работа с Камю перешла в более глубокие отношения длиною в 3 года. Мария оставалась в дружеских отношениях с Альбером до самой его гибели. Главной темой пьес стала бессмысленность жизни и окончательность смерти. Именно в драматургии Камю чувствовал себя наиболее успешным.

Альбер Камю и Мария Казарес

В 1947 году Альбер опубликовал свой второй роман "Чума". В этот раз Камю сфокусировался на положительной стороне человека. Описывая вымышленную атаку бубонной чумы в алжирском городе Оран, он вновь рассмотрел тему абсурдизма, выраженную бессмысленными и полностью незаслуженными страданиями и смертью, вызванными чумой.

Рассказчик, доктор Риэ, объяснил свой идеал "честности" - это человек, сохранивший силу характера и изо всех сил старающийся, даже если и безуспешно, бороться против вспышки болезни.

Альбер Камю

На одном уровне роман может быть рассмотрен как вымышленное представление о немецкой оккупации во Франции. "Чума" получил наиболее широкую известность у читателей как символ борьбы со злом и страданиями - главными моральными проблемами человечества.

Следующей важной книгой Камю стал "Бунтующий человек". В сборник вошли 3 важные философские работы писателя, без которых сложно понять до конца его концепцию экзистенциализма. В работе он задается вопросами: что такое свобода и истина, из чего состоит бытие действительно свободного человека. Жизнь по Камю - это бунт. И стоит устроить восстание ради того, чтобы жить по-настоящему.

Личная жизнь

16 июня 1934 года Камю женился на Симоне Хи, которая ранее была помолвлена с другом писателя Макс-Полем Фуше. Однако счастливая личная жизнь молодоженов продлилась недолго - пара рассталась к июлю 1936-го, а развод был завершен в сентябре 1940-го.

Альбер Камю и Франсина Форе с детьми

3 декабря 1940-го Камю женился на Франсине Форе, пианистке и учительнице математики, с которой познакомился в 1937 году. Хотя Альбер любил свою жену, он не верил в институт брак. Несмотря на это, у пары были дочери-близнецы Кэтрин и Жан, родившиеся 5 сентября 1945 года.

Смерть

В 1957 году Камю получил Нобелевскую премию по литературе за свои произведения. В том же году Альбер начал работать над четвертым важным романом, а также собирался стать директором крупного парижского театра.

4 января 1960 года он погиб в автомобильной катастрофе в небольшом городке Вильблевен. Писателю было 46 лет. Хотя многие предположили, что причиной смерти писателя стала организованная Советами авария, нет никаких доказательств этого. Камю пережили его жена и дети.

Могила Альбера Камю

Две его работы были опубликованы посмертно: "Счастливая смерть", написанная в конце 1930-х годов, а опубликованная в 1971-м, и "Первый человек" (1994), которого Камю писал на период своей смерти. Кончина писателя стала трагической потерей для литературы, так как ему еще предстояло написать произведения в более зрелом и осознанном возрасте и расширить свою творческую биографию.

После смерти Альбера Камю многие мировые режиссеры взялись за произведения француза, чтобы экранизировать их. Вышли уже 6 фильмов, основанных на книгах философа, и одна художественная биография, в которой приводятся оригинальные цитаты писателя и показываются его настоящие фото.

Цитаты

"Каждому поколению свойственно считать себя призванным переделать мир"

"Я не хочу быть гением, мне хватает тех проблем, с которыми я сталкиваюсь, пытаясь быть просто человеком"

"Осознание того, что мы умрем, превращает нашу жизнь в шутку"

"Путешествие как самая великая и серьезная наука помогает нам вновь обрести себя"

Смертельные вирусы унесли жизни миллионов людей. Что о них писали и как от них спасались?

Сто новелл (часто эротических), вставленных в оправу из апокалиптического сюжета. Чума уже унесла сто тысяч жизней. Семь девушек и трое юношей из обеспеченных семей, находящихся друг с другом в дружеских, романтических или родственных связях, решают переждать эпидемию за городом. Там они развлекают друг друга музыкой, танцами, пением и рассказыванием историй, в которых жизнеутверждающий Эрос призван противостоять буйству Танатоса в окружающем мире.

Книгу можно назвать одной из первых проб жанра докудрамы в литературе. Описывая чумной Лондон, улицы, дома и их жителей, Дефо изо всех сил пытался добиться эффекта не просто правдоподобия, а скорее присутствия. Роман позиционировался как написанный по горячим следам после пережитой эпидемиологической катастрофы, хотя в действительности он вышел больше полувека спустя. Ведь во время описываемых событий автор был еще ребенком.

Сам Альбер Камю подчеркивал, что его роман следует читать сугубо метафорически. Что его чума — это аллегория зла. И зла фашизма. И более широко — любого зла, достигшего мировых масштабов, абсурдности бытия и нелепой гибели от непредсказуемой трагической случайности.

Мастер допущений Стивен Кинг предположил, что будет, если из секретной лаборатории министерства обороны США в результате трагической случайности будет выпущен на свободу исключительно заразный летальный штамм гриппа, разрабатывавшийся как биологическое оружие. И вот вирус на свободе, на Земле пандемия, спустя три недели кто-то умер, кто-то выжил, но старый мир в любом случае рухнул, потому что оставшиеся в живых создали совершенно другую модель общества.

В 1912 году классик американской литературы выпустил роман о том, как в 2013 году человечество почти в полном составе вымерло от неизвестной болезни. Проявлялась она так: на коже появлялась красная сыпь, потом начинались судороги, потом происходило онемение конечностей, и человек умирал. На все про все — час. Тела погибших от вируса разлагались так же быстро, что позволило заразе распространиться с огромной скоростью и убить почти все население земли. Выжили буквально несколько сотен человек, которые стали вести первобытно-общинный образ жизни.

Роман Яны Вагнер — идеальное чтение сегодняшнего дня, если хочется пощекотать нервы. В нем все, как теперь в новостях: зима, Россия, обычный, на первый взгляд, грипп, который оказывается не вполне обычным. Режим карантина. Вопрос: сидеть в городе на попе ровно или двинуться в глубинку и там переждать всплеск пандемии? Герои романа предпочитают второе — они едут на Вонгозеро. Но чем дальше они едут, чем интенсивнее бушует вирус, тем более дикими и антицивилизованными становятся отношения между людьми.

Есть ли другая жизнь во Вселенной? Что происходит в чёрных дырах? А в человеческом мозге. Вопросы совершенно никчёмные, если прислушиваться к Камю. Для него существует только один важный вопрос: "Стоит или не стоит жизнь труда быть прожитой?" И тут казалось бы всё просто, всего два возможных ответа - да или нет. Нет - и тогда выбор падает на самоубийство, да - и тогда жизнь проживается до конца. Но и тут возникает противоречие, вдруг оказывается, что среди кончающих самоубийством много тех, кто убеждён в том, что жизнь имеет смысл и значит стоит труда быть прожитой, а среди тех, кто терпеливо и упорно живёт, немало не видящих смысла жить.

Миф о Сизифе - концентрированный абсурдизм. Кто-то говорит, что абсурдизм - это чистый экзистенциализм, без примесей. Не совсем согласна. Абсурдизм у Камю мне кажется более вдохновляющим, чем весь остальной экзистенциализм. Абсурдизм начал формироваться до Камю - у Кьеркегора, у Шестова, которых автор многократно упоминает в эссе, сосредотачивается он и на Достоевском. Но именно это эссе оказалось апофеозом абсурдизма, и мне не приходит в голову ничего, что было написано после в таком же полном и ярком исполнении.

Неудивительно, что кульминация абсурдизма случилась в 20 веке, когда в хаосе мировых войн мир трещал по швам и рушился, когда человеческая жизнь оказалось обесцененной, когда души многих людей опустошались и полнились страхом, одиночеством и непониманием: как же такое могло случиться? Война сама по себе - это абсурд.
Из чего растёт абсурд? Из бесконечной противоречивости жизни. Человек тоскует по единству, но неизменно одинок. Жаждет совершенства, но оно недостижимо. Хочет ясности, понимания, но жизнь оказывается непостижимой. Рациональность наполнена иррациональностью. Стоит только-только выстроить понятную картину мира, как всё это оказывается иллюзией, и она рушится. Хочется протянуть руку дружбы окружающему миру, но он враждебен, Вселенная - холодна и безразлична. Красота - бесчеловечна, сами люди зачастую бесчеловечны, а зло - один из двигателей этого мира. Наш собственный разум обманывает нас. И вот чувство абсурда обрушивается на нас внезапно посреди повседневных дел. Абсурд - это разлад и мир ускользает от нас.

Жить совсем нелегко при таком положении. И у Камю есть три основных дорожки. Первая - то самое самоубийство, о котором он заявляет с самого начала. Человек познаёт абсурд в полной мере, находит жизнь бессмысленной и, не желая тратить вермя и силы на эту трудную бессмыслицу, совершает физический выход из абсурда. Другие две дорожки вырастают из привязанности человека к жизни, ведь всё-таки привычка жить складывается у нас раньше привычки мыслить. Вторая - отказ от осознания абсурда, по сути признание того, что ты не в силах вынести всю полноту этого понимания и лучше всего вернуться в уютные объятия иллюзий, где всё ещё существует смысл жизни. Здесь говорится о "прыжке веры", когда человек перепрыгивает через абсурдные идеи и погружается в приятность веры в высшие цели. Третий же путь - это бунт, тот, что Камю проповедовал во всём своём творчестве. Бунт здесь, конечно, не подразумевает физическое, но только духовное противостояние. Будучи гуманистом и пацифистом, автор был против любого насилия. И идея "Всё позволено!" для него трагична и несвободна. Где-то посреди этого пути упоминается и "философское самоубийство" - когда человек как будто бы отказывается от своей индивидуальности и продолжает жить, наблюдая за собой со стороны.

"Бунт есть убеждённость в давящем гнете судьбы за вычетом смирения, которое должно было бы этой убеждённости сопутствовать". То есть полностью осознавая абсурдность, бессмысленность жизни, отчуждённость и одиночество, безразличие мира, продолжать свой ежедневный труд с улыбкой на лице. "Надо представлять себе Сизифа счастливым" - завершающая и жизнеутверждающая фраза. Сизиф был наказан богами за его дерзость, бунт и жизнелюбие. Но никаких богов у человека по Камю нет, он сам себе бог, он сам несёт за всё ответственность, так почему бы не принять это без надежды на успех, но с улыбкой на лице и воодушевлением.

#БК_2018 (5. Любимая книга вашего любимого ридлянина)
@andres, у тебя очень хорошая рекомендация в рецензии, что перед прочтением желательно ознакомиться с другими произведениями Камю вроде "Чумы" и "Постороннего". Вспоминая своё первое прочтение "Мифа о Сизифе" на уроках философии, теперь понимаю, что тогда мало чего поняла. Теперь же, когда за плечами и Чума, и Посторонний, всё доходило гораздо яснее.

Вообще, обычно мое нутро сотрясается до последней клетки от грохота катастроф, рассказанных простыми словами. Видимо, потому что на внешние мишурные эпитеты не растрачивается поражающая энергия. Но в этот раз грохотало как-то отдаленно. Все же, есть сдержанность – вот как у Ремарка, а есть отчужденность – как тут, у Камю. И эта отчужденность сообщила моим мыслям лень. Ситуация, развернутая в книге, дает немало поводов поразмыслить, но равнодушное повествование как-то не увело за собой. Поводы остались поводами, книга прочитана, и если и не забыта, то точно не оставила особого следа.

Удивительно разное восприятие, и тем интереснее) А для меня Чума стала одним из самых важных и знаковых произведений года) Да и недавно прочитанный"Посторонний" тоже мимо меня не прошёл.

@liu, я пыталась в меру сил придать рецензии субъективный вид (и при этом не писать на каждой строчке "имхо"). Вот сложно с этими отзывами и оценками, потому что сегодня одно восприятие, а завтра может быть совсем другое. Я в каком-то состоянии в последнее время, что все до меня доходит глухо, как через вату. А книги идут долго и через силу. Попади эта книга на другое время, может быть я совершенно иначе ее бы восприняла.

@AnnaOpredelenno, да, от правильно выбранного времени многое зависит. Я начала на днях миф о Сизифе Камю перечитывать, когда-то в студенческие годы была под впечатлением, но совсем не пошло и переключилась на более лёгкое чтение.

"Сегодня умерла мать. Или, может, вчера, не знаю".

Экзистенциализм, абсурд, бунт. Новая и долгожданная встреча с Камю, с его дебютной и потому особенной повестью. Короткая и написанная намеренно лаконичным, телеграфным языком, она оказывается полна красками и смыслами, которые как ветви разрастаются в разные стороны.

Посторонний, или Чужой, или Незнакомец. Образ, пускай и не новый по своему названию, но именно в исполнении Камю ярко выделившийся и укоренившийся в европейском (и, наверное, не только) сознании. Камю даёт ему имя - Мерсо. Смотря на Мерсо в общем и поверхностно, первое, что приходит в голову - странный, непонятный. Он выделяется из привычной социальной картины своим равнодушием и безэмоциональностью. Ему всё равно, кто будет его другом, женой, не важно, что умерла мама, ни имеет значения любовь и прочие чувства, ни чужие, ни даже свои. С общепринятой точки зрения на нормальность, герой несомненно будет заклеймён как псих, ненормальный и даже не человек. Каким-то образом герой оказывается не только не чувствующим, но и не особо мыслящим. Он говорит, что никогда особо не размышлял о своих чувствах. Перестают работать и декартовское Cogito ergo sum (мыслю, следовательно существую), и последующее расширение этой идеи в Sentio ergo sum (чувствую, следовательно существую).

Но не стал бы Камю писать целую повесть про безмозглого, бесчувственного персонажа. Пусть он и абсурдист, но его абсурд не так поверхностен. Автор создавал образ свободного человека, свободного от страстей, суеты, лишних и разрушающих эмоций, от иллюзий, отличного от вечно к чему-то стремящихся остальных. Но абсолютной свободы человеку, возможно, найти не дано, поэтому Мерсо видится персонажем мифическим. Получается что-то вроде мифа о постороннем, предшествуя мифу о Сизифе. Но все мифы растут из нашей человеческой сущности. И в этом утрированном образе практически каждый найдёт своё отражение, а вернее часть его.
Ведь чтобы понять Мерсо во всей полноте, нужно быть его копией. Но наш мир разнообразнее, а образ абсурден, и каждый индивид соприкасается с Посторонним только в определённых точках. И поэтому созданный Камю феномен находит своё продолжение уже в творчестве читателей, создающих множество интерпретаций и восприятий.

Последующие после публикации страшные годы 2-й Мировой и геноцида евреев не могли не дать новые размышления о значимом и популярном произведении. Толпы равнодушных людей, которые безропотно выполняя приказы, распространяли и потворствовали злу, вдруг нашли отражение в образе Мерсо. Конформизм, приспособленчество? Но даже конформизм подразумевает под собой стремление: стремление к безопасности, или, как например у Моравиа в "Конформисте", желание быть как все. Герой же не приспосабливается к действительности, потому что желает этого и не ради какой-то выгоды. Его приспособленчество к обстоятельствам носит неосознанный характер, а по сути своей он вообще бунтует, и бунтует настолько тихо, что это становится невозможно громким. Конформизм также предполагает ложь, прежде всего самому себе в виде создания вымышленной картины мира. Но и тут расхождение. Главный герой оказывается абсолютно не способным ко лжи. Он не солгал ни разу другим, но и себе также, так как Камю сделал его свободным от иллюзий.

Обостряя ситуацию и раскрывая образ Постороннего, автор решает поместить его в бездушную судебную машину. А там, как заявляет защитник Мерсо "всё вывернуто наизнанку". Суд сам становится театром абсурда, где начиная судить человека за убийство, выносит ему приговор "за то, что он не плакал на похоронах матери", за то, что пошёл смотреть комедию на следующий день после похорон, начал новые отношения. А это совсем небольшой шаг до того, чтобы начать судить за "мыслепреступление". Обнажая лживость судебной системы, ещё больше обнажается и отчуждённость героя, его одиночество и его противостояние равнодушному миру. Не все ли мы чувствуем то же самое в той или иной мере? Мир сваливает на нас обстоятельства, ставит в странные положения и ситуации и требует от нас нужной реакции, а потом судит за неё, а часто читает в наших мыслях и чувствах совсем не то, что там было на самом деле. Равнодушные судит равнодушного.

Самое загадочное для меня у Камю то, что несмотря на вроде бы пессимистичные сюжеты, на это явное ощущение одиночества в мире, противостояние его равнодушию, невозможность устранить зло, он продолжает вдохновлять. Так было с "Чумой", и так произошло с "Посторонним". Не смотря на заявление о том, что "жизнь не стоит труда быть прожитой", герой проживает её, осознаёт, более того он её чувствует, но не в рамках привычных понятий, а вне категорий нравственности, он примиряется с равнодушием мира и потому чувствует счастье. Герой повести не нравится, и, наверное, не должен нравится и не должен вызывать полного сочувствия, но многочисленные моменты узнавания в этом мифе нашей реальности, делает его неотъемлемой частью нас самих. Примирение с этой частью, как и с чувством отчуждённости, возможно и есть шаг к свободе и к счастью.

Читайте также: