Что за болезнь чума в великолепном веке

Сулейман и его женщины

В Европе султана Сулеймана I называли Великолепным, а в Турции — Законодателем. Именно с ним связан наибольший расцвет Османской империи. Во время его правления территория государства простиралась от Марокко до Ирана, от Йемена — почти до Вены. Султан был талисманом своих воинов и часто говорил:

После смерти Сулеймана законов в стране больше не издавали, только так называемые указы справедливости, опять же возвращающие ко времени его правления.

Представьте: и этот непоколебимый властитель, кумир своего народа и гроза Европы всю жизнь любил только одну женщину — Александру Гавриловну Лисовскую.

— Кто-то говорил, что ее звали Анастасией, кто-то и вовсе приписывал ей итальянское подданство, но более достоверен тот факт, что в плен она попала под Львовом, — рассказывает Светлана Филипповна Орешкова.

Хюррем Хатун не была красавицей, но обладала невероятном обаянием.

Кстати, Махидевран Султан (Нур Айсан) в реальной жизни женой Сулеймана не была. Черкешенка по происхождению, фаворитка из гарема и мать наследника престола Мустафы, после того как из ревности попыталась отравить Хюррем, навсегда была сослана в старый дворец. В сериале же повелитель простил ее.

Удивительно, какое огромное влияние имела Роксолана на Сулеймана. Они посвящали друг другу стихи. Надо отметить, что султан был неплохим поэтом. А Хюррем, до того как выучить турецкий, просто надиктовывала свои письма, адресованные ему.

Сулейман – Хюррем

Моя любимая богиня, моя дрожащая краса,

Моя возлюбленная, моя ярчайшая луна.

Моих желаний сокровенных спутница, моя единственная.

Ты мне милее всех красавиц мира.

Хюррем – Сулейману

Лети мой нежный ветерок, моему султану передай:

Она плачет и чахнет без твоего лица, как в клетке соловей выводит трели.

Гарем османского султана

Всех женщин в гареме обучали, как доставить удовольствие мужчине: как его успокоить или возбудить. Наложницы были очень гибкими, прекрасно танцевали и знали толк в приятных запахах. Занимались музыкой, пением, рукоделием, иностранки изучали турецкую грамоту. В часы досуга ходили в хамам, играли и гадали. Но ворожить было нельзя, за это наказывали. В фильме это отражено: есть сцены, в которых Хюррем боится, что кто-нибудь узнает о ее встрече с ворожеей.

Султан часто наблюдал за тем, как женщины купаются в бассейне, а евнухи следили за его реакцией. Фаворитке полагались особые почести: отдельная комната, красивые одежды и встреча с правителем. Когда наложница надоедала, ее, как правило, выдавали замуж за кого-нибудь из придворных. Но все это было до того, как Сулейман встретил Хюррем.

Мужчинам в гарем вход был запрещен. Там имели право появляться только султан, хранитель султанских покоев Ибрагим и евнухи. Кстати, говорят, что Селим Байрактар, сыгравший Сюмбюль агу, хорошо справился с ролью. Ему прекрасно удалось скопировать жесты и повадки евнуха.

К гарему примыкала специальная гаремная территория. Так что неудивительно, что в саду женщины гуляют с непокрытой головой и в платьях с глубоким вырезом.

— Одежда героев сериала вполне соответствует нарядам того времени, — комментирует гардероб актрис Светлана Филипповна Орешкова. — На своей территории женщины могли ходить без головного убора. В Интернете есть информация, что якобы в то время султан не мог носить брюки. Ерунда, штаны носили еще кочевники, а турки произошли от кочевников. В сериале Ибрагим ведет активную переписку со своей возлюбленной Хатидже Султан. Действительно, подходить к ней ему было запрещено.

В Сети описывается, с какой тщательностью создатели сериала избегали появления в кадре апельсинов и помидоров, потому что в то время их не было в Османской империи.

— Апельсины привезли еще крестоносцы, — уверена Орешкова. — А вот помидоров действительно не было.

Любопытный факт: помимо сладостей в гареме обожали баклажаны. С ними было связано множество примет. Если приснится баклажан — к беременности. Не знаешь 50 способов приготовления баклажанов — останешься старой девой.

Мать Сулеймана — Валиде Султан (Небахат Чехре) действительно имела сильное влияние на обитателей дворца, как и показано в фильме. Это не нарушало традицией: султан всегда уважал мать и прислушивался к ее советам. Кстати, Валиде Султан никогда не была законной женой отца Сулеймана Селима I и, предположительно, была дочерью крымского хана.

Дети Хюррем и Сулеймана и битва за престол

Махидевран родила Сулейману сына Мустафу. Говорят, до этого у него было еще двое сыновей от других женщин, но они умерли в детстве.

У Роксоланы и Сулеймана было шестеро детей: сыновья Мехмед, Абдалла, Селим, Баязид и Джахангир и дочь Михримах.

Мехмед умер от чумы. Существуют сведения, что он был любимым сыном Сулеймана. Султан тяжело переживал смерть молодого человека. По неподтвержденным сведениям Джахангир родился неполноценным — у него был горб. Умер он еще юношей. Большие надежды возлагались на Мустафу. Но Хюррем подставила его — в итоге Сулейман обвинил сына в предательстве и приказал убить. Говорят, если бы Мустафа остался жив, история могла бы сложиться иначе…

Началась борьба за власть между Баязидом и Селимом. В итоге Баязид бежал в Иран, где, опять же по требованию Сулеймана, был казнен.

Считается, что Роксолана сильно повлияла на политику государства. Но не этого она добивалась. Мать всего лишь хотела счастья своим сыновьям, именно этим объясняются все ее поступки, а отнюдь не желанием править миром.

— К сожалению, Селим оказался никудышным султаном, — рассказывает востоковед. — Он мало понимал в делах управления государством и любил прикладываться к бутылке, в историю вошел с прозвищем Пьяница. Страной фактически правил старший визирь.

Роксолана умерла от простуды. После ее смерти Сулейман не находил себе места. Свое горе он не скрывал и продолжал посвящать любимой жене стихи:

Я изнываю от тоски на вершине печали,

Где день, где ночь я плачу и вздыхаю.

О, горе мне теперь, когда возлюбленной моей не стало.

Анна Валиева

Благодарим за помощь в подготовке материала Институт востоковедения РАН

В сентябре 1347 года в Мессину, порт на Сицилии, пришли генуэзские торговые корабли с уже умершими или умирающими матросами. Генуэзцы приплыли из Каффы (нынешней Феодосии), где у них находился опорный торговый пункт. У умирающих моряков под мышками и в паху были странные опухоли (бубоны) размером с яйцо, из которых сочилась кровь с гноем, а их кожа была покрыта фурункулами и темными пятнами. Вскоре от этой болезни слегли и другие люди. Они испытывали невыносимую боль и умирали спустя пять дней после появления первых симптомов страшной болезни. Когда болезнь распространилась, у некоторых больных вместо бубонов началась лихорадка с сопутствовавшим кровохарканьем. Эти люди вдобавок ужасно кашляли, сильно потели, а умирали даже быстрее пораженных бубонами. Физические мучения заболевших сопровождались душевными муками, чувством полной безысходности, и одного взгляда на больного было достаточно, чтобы понять, что он на пороге смерти.

Чума, как предполагали в XIV столетии, зародилась в Китае, а затем через Центральную Азию распространилась в Индии, Персии, Месопотамии, Сирии и Малой Азии. По сведениям, дошедшим до нашего времени, болезнь была настолько опустошительной, что в Индии погибло большинство населения. Во многих ее районах земля была усеяна трупами, а в некоторых районах в живых не осталось ни одного человека. По оценке папы Климента VI, от чумы погибли 23 840 000 человек. Европе болезнь не угрожала до той поры, покуда в Мессину не пришли корабли с заболевшими моряками, а другие суда, также с заболевшими матросами на борту, не пришли из Леванта в Геную и Венецию.

К январю 1348 года чума через Марсель проникла во Францию, а через Тунис — в Северную Африку. Из Марселя через порты Лангедока зараза морем добралась до Испании, а по Роне — до Авиньона, где она появилась в марте. В то же время чума распространилась в Нарбонне, Монпелье, Тулузе и Каркассоне, Риме и Флоренции. Летом чума проникла в Бордо, Лион и Париж, распространилась в Бургундии и Нормандии и наконец через Английский канал пришла в Англию. В то же лето губительная болезнь, перевалив через Альпы, оказалась в Швейцарии, а затем добралась до Венгрии.

В XIV веке треть европейского населения составляла приблизительно 20 миллионов человек. Но на самом деле никто точно не знал, сколько людей умерли во время чумы — точного подсчета в те времена, разумеется, не велось. По свидетельству одного из хронистов, в Авиньоне ежедневно умирали 400 человек, а по данным другого, на единственном кладбище каждые шесть недель хоронили 11 000 скончавшихся от чумы жителей города. К тому же хронисты допускали явные преувеличения. Так, по сведениям одного очевидца, в Авиньоне от чумы умерли 62 000 человек, а по данным другого, в два раза больше, хотя все население Авиньона, вероятно, составляло менее 50 000 человек. Когда в Авиньоне мест на кладбище не осталось, трупы бросали в Рону, пока не стали рыть ямы для общих могил. В Лондоне трупы укладывали в ямы рядами, почти до самого верха. Во Флоренции мертвых хоронило Общество милосердия (основанное в 1244 году для ухода за больными и сирыми), члены которого носили красные мантии и капюшоны с прорезями для глаз. Когда они перестали справляться со своими обязанностями, мертвые лежали на улицах, распространяя ужасный запах. Когда кончались гробы, мертвых хоронили на досках на кладбищах или укладывали в общую яму. Неглубокие ямы раскапывали собаки и пожирали покойников.

Шотландский хронист Иоанн Фордунский отмечал, что чума поражала гораздо чаще бедных людей, чем людей состоятельных. Такого же мнения придерживался и Симон де Ковино из Монпелье. Он полагал, что нужда и изнурительная тяжкая жизнь делают бедняков более восприимчивыми к болезни, но это являлось лишь частью правды. Другая часть правды заключалась в тесных контактах между людьми и недостатках санитарии. Было также замечено, что молодые умирают в большей пропорции, чем люди старшего возраста. Симон де Ковино сравнил истребление молодых с быстрым увяданием полевых цветов.

Смертность священнослужителей варьировалась в зависимости от их ранга. Хотя треть кардиналов сошла в могилу (что соизмеримо со смертностью среди всего населения), вероятно, это произошло потому, что все они жили в густонаселенном Авиньоне. В Англии в августе 1348 года умер Джон Стратфорд, архиепископ Кентерберийский, а за ним в странной по времени очередности ушли из жизни его преемники: первый умер через три месяца после кончины Стратфорда, а второй — спустя тот же срок после смерти предшественника. Несмотря на столь фатальные стечения обстоятельств, прелаты умирали гораздо реже, чем священнослужители более низкого ранга. Даже если священники избегали посещать умирающих, их смертность была примерно такой же, как и у всего населения.

Уходили из жизни и представители власти, сокращение численности которых способствовало хаосу в государстве. В Сиене умерли четверо из девяти муниципальных чиновников. Во Франции погибла треть королевских нотариусов. В Бристоле умерли пятнадцать из пятидесяти двух членов городского совета. Эпидемия отрицательно сказывалась и на сборе налогов. Во Франции во время чумы в государственную казну поступила лишь часть субсидий, обещанных Филиппу VI провинциальными штатами.

В те же времена люди, рассуждая о землетрясениях, говорили о сопутствующих этим явлениям зловонных серных парах, выделяющихся из недр земли, а иные, объясняя эти явления, толковали о титанической борьбе суши и океана, в результате которой вода может полностью испариться, и тогда рыбы погибнут и, разложившись, отравят воздух. Согласно этим источникам, люди считали, что губительные болезни вызываются отравленным воздухом и вредными испарениями, которые, в свою очередь, вызываются как природными, так и воображаемыми явлениями: от стоячих болот и озер до пагубного соединения планет, козней дьявола и Божьего гнева. Недалеко ушли от этих воззрений и средневековые медики, не имевшие никакого понятия о настоящих распространителях смертельной болезни. Впрочем, существование двух видов ее носителей — блох и крыс — усложняло проблему. Блохи любили жить и перемещаться вне зависимости от крыс и, заразившись чумой, передавали эту болезнь людям самостоятельно. Положение еще более осложнялось тем обстоятельством, что, кроме бубонной чумы, получила распространение чума легочная, которая действительно передавалась по воздуху с мельчайшими капельками мокроты, выделявшимися больным.

Джованни Виллани, пытаясь найти причину многочисленных бедствий, ополчившихся на Флоренцию, пришел к мысли, что всему виной ростовщичество, как паутиной опутавшее бедных людей, и скупость властей по отношению к беднякам. В те времена нередко писали о горестях, выпавших на долю простого народа, о разорении крестьян во время войны, отмечая, что все эти невзгоды — целиком на совести общества. В то же время в средневековье вся деятельность людей — в военной, коммерческой и даже половой сфере — противоречила церковным догматам. Забыл попоститься — грех, пропустил мессу — грех.

Попытки справиться с эпидемией успеха не приносили. Не в силах облегчить страдания своих пациентов, врачи стали сжигать в их жилищах благовонные вещества, чтобы очистить воздух. Врач Климента VI Ги де Шольяк разложил в личных покоях папы два огромных огня и рекомендовал папе сидеть между ними, хотя в помещении и без того было жарко — стояло лето. Климент VI избежал чумы, может быть, потому, что жара отпугнула блох, а он сам, по рекомендации де Шольяка, не выходил из своих покоев. Возможно, в те дни папа коротал время, любуясь выполненной по его повелению фресковой живописью, изображавшей пышные сады, а также сцены охоты и прочих мирских утех. Климент VI, высокообразованный человек, слыл покровителем искусств и наук, а во время чумы ратовал за вскрытие тел погибших, чтобы выяснить причину заболевания. В Авиньоне и во Флоренции муниципальные власти платили за трупы родственникам погибших и поставляли такие трупы врачам.

Средневековая медицина сочетала в себе накопленные медицинские знания с астрологическими воззрениями. Но повседневной врачебной практике препятствовали запреты церковников на внедрение достижений в области медицины. И все же классическая анатомия Галена, впитавшая положения арабских трактатов, доводилась до сведения заинтересованной публики. Стремление к знаниям преодолевало запреты церкви: в 1340 году городской совет Монпелье разрешил раз в два года в течение нескольких дней проводить публичные медицинские лекции со вскрытием трупов для ознакомления слушателей с анатомией человека.

В то же время в средневековье бытовало учение о четырех типах темперамента — сангвиническом, флегматическом, холерическом и меланхолическом, — объяснявшее индивидуальные различия между людьми, которые следует учитывать при лечении. Согласно этому учению, в различных сочетаниях со знаками зодиака, ответственными за определенные части человеческого тела, темперамент связывает состояние организма с соотношением в нем различных жидкостей (крови, слизи, желчи), а также определяет степень маскулиности и фемининости человека.

В XIV столетии врачи обладали определенными знаниями и вполне справлялись с некоторыми болезнями и недугами. Они лечили переломы костей, пересаживали кожу, удаляли больные зубы, камни из желчного пузыря и с помощью серебряной иглы — катаракту. Они понимали, что эпилепсия и инсульт являются последствиями кровоизлияния в мозг. Для диагностики болезни они измеряли частоту пульса и проводили исследование мочи. Врачам того времени были известны слабительные и мочегонные средства, при грыже они рекомендовали носить бандаж, а зубную боль лечили смесью масла, серы и уксуса. И все же при некоторых болезнях, не поддававшихся ясному и проверенному лечению, врачи составляли невероятные смеси из минеральных, животных и растительных компонентов. При стригущем лишае больному рекомендовали мыть голову детской мочой, при подагре прописывали пластырь, пропитанный козьими экскрементами, смешанными с розмарином и медом, а заболевшему оспой рекомендовали одеться в красное и лежать в постели с красными занавесками. Когда лечение не помогало, больному следовало обращаться за помощью к святым и Деве Марии.

В пурпурных или красных одеждах и меховых колпаках, врачи средневековья пользовались особым статусом. Согласно закону, они имели право на роскошь и потому носили пояс из серебряных нитей, перчатки с вышивкой, а, по словам Петрарки, когда врачи ехали верхом к своему пациенту, то не обходились без золотых шпор. Их женам разрешался больший выбор одежды, чем заурядным, обычным женщинам — вероятно, учитывался достаток врачей. Не все врачи были специалистами широкого профиля. Симоне, врач Боккаччо, являлся проктологом, о чем свидетельствовало изображение ночного горшка на двери его дома.

От чумы лечили самыми разнообразными средствами, пытаясь устранить из организма больного инфекцию: кровопусканием, компрессами, очищением желудка клизмой или слабительным, прижиганием или вскрытием бубона ланцетом. Для приема внутрь прописывали таблетки из растертых до порошка оленьих рогов, а также изготовленные из мирры или шафрана. Состоятельным пациентам прописывали таблетки из истолченных в порошок изумрудов и жемчуга. Считалось, что, приняв дорогостоящее лекарство, больной непременно почувствует облегчение от одного лишь сознания его дороговизны.

Во время чумы врачи разработали ряд профилактических мер, долженствовавших, как они полагали, помочь избежать опасной болезни. Согласно этим рекомендациям, следовало умываться розовой водой с уксусом, питаться легкой для желудка едой, не возбуждаться и не гневаться, особенно по ночам, воздерживаться от посещения болотистых мест, а выходя на улицу, брать с собой несколько ароматических шариков — вероятно, шарики эти отбивали неприятный запах на улице, а не являлись средством против заразы.

Как ни странно, врачи также советовали посещать общественные уборные, ибо считалось, что зловоние отгоняет чуму. Наряду с общественными уборными существовали уборные, разумеется, и в домах, одни — с канализационными трубами, другие — в виде выгребных ям, но имелись и открытые уличные каналы, перекрытые плитами. В замках и богатых домах уборные размещались в пристройках за обращенными наружу стенами, соединяясь канализационными трубами с близлежащей рекой, а если реки поблизости не было, то ее заменяла выгребная яма. В обычных домах уборная — опять же с выгребной ямой — размещалась на заднем дворе, вдали от соседей. Нечистоты из выгребных ям нередко просачивались в колодцы и другие источники.

В некоторых аббатствах и больших замках, таких как Куси, имелись уборные, размещенные в отдельных постройках, в первом случае — для монахов, во втором — для солдат гарнизона. В замке Куси в донжоне имелись уборные на всех трех этажах, одни — с канализационными трубами, другие — с соосными им глубокими ямами, позднее ошибочно принятыми исследователями за потайные темницы.

Многие города для борьбы с чумой ввели карантин. Как только чума появилась в Пизе и Лукке, муниципальные власти находившейся неподалеку Пистойи запретили жителям города возвращаться после посещения охваченных чумой городов, а также наложили запрет на ввоз в Пистойю шерсти и тканей. Дож Венеции повелел закапывать умерших от чумы на глубину не менее пяти футов. Польша ввела карантин на своих границах. Драконовские меры против чумы принял архиепископ Милана Джованни Висконти из знатного итальянского рода, чьи представители в XIV столетии отличались крайней жестокостью. Он приказал сжигать все охваченные мором дома с их обитателями, а погибших хоронить в общей могиле. То ли эти жесткие меры действительно помогли, то ли тому была друга причина, но только Милан мало пострадал от чумы. Такую же инициативу проявил и крупный феодал в Лестершире, владелец Ноузли-холла. Он сжег охваченную мором деревню, находившуюся рядом с его поместьем. Вероятно, он достиг поставленной цели — его потомки живут там до сих пор.

Бог нынче глух и отвратил от нас взор.

И наши молитвы не в силах повергнуть мор.

Многие ключи и колодцы,

Доселе чистые и живительные,

Евреи по злому умыслу отравили.

Враждебность против евреев имела давние корни. При становлении христианства евреи отказались признать Иисуса Христа Спасителем, жили по Моисеевым законам, отвергали Евангелия, и отцы христианской церкви сочли, что евреи представляют опасность для христианского мира и их следует держать в изоляции. Как только в IV веке христианство превратилось в государственную религию, церковь приняла ряд эдиктов, лишивших евреев гражданских прав. Евреи в свою очередь считали христиан инакомыслящей сектой, отступниками от истинного учения, с которыми не хотели иметь никакого дела.

С развитием цехового строя евреи стали испытывать все большие трудности и стеснения. Цеха отказывали им в приеме, а в купеческие гильдии они и вовсе не допускались. Евреи занялись мелкой торговлей и ростовщичеством, хотя теоретически им запрещалось иметь дело с христианами. Однако теория нередко идет на компромисс с выгодой, и евреи обходили запрет при потворстве короля и расточительной знати, постоянно нуждавшихся в пополнении средств.

Ростовщики за ссуду, ими предоставлявшуюся, взимали проценты — двадцать и более годовых, — из которых определенная доля шла в государственную казну в виде косвенного налога. Евреи всецело зависели от воли монарха, который, преследуя свои интересы, мог выступить в их защиту, но мог также выдворить из страны и конфисковать их имущество. Знать также давала евреям возможность заниматься кредитными операциями, получая от этого свой процент. Ростовщичеством, главным образом, ведала еврейская денежная верхушка, но ненависть, которую питали разные слои населения к ростовщикам, обращалась на всех евреев. Для простых людей евреи были не только убийцами Иисуса Христа, но и корыстными и безжалостными людьми, олицетворяющими всесилие денег, которое изменило привычный уклад жизни.

В XII–XIII веках с углублением товарно-денежных отношений позиции евреев-ростовщиков пошатнулись. Они не смогли конкурировать с крупными банкирскими домами, к примеру, с таким, как флорентийский банкирский дом Барди. Короли, знать и прелаты стали обращаться за ссудами к ломбардцам (итальянским ростовщикам) и богатым купцам, а при крайней необходимости изгоняли евреев и конфисковали их собственность.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Что такое, в сущности, чума?

Тоже жизнь, и все тут.

Пандемия — это не просто большая эпидемия. Это явление качественно иного порядка. На уровне субъективного восприятия каждая новая пандемия выглядит так, как будто она учитывает неудачи предыдущей и хотя бы на шаг опережает возможности науки данного исторического периода. Опустошившие Европу и Азию в

Чума — болезнь, известная из древнейших времен. Первое в истории достоверное упоминание о чуме (не мифологическое описание и не аллегории сакральных текстов) принадлежит перу, точнее стилосу Руфа Эфесского (I в. н. э.). Он описал крупную эпидемию инфекционного заболевания, распространившегося во многих городах цивилизованного мира. Болезнь сопровождалась развитием бубонов и высокой смертностью, особенно сильно мор прошелся по территории нынешних Египта, Ливии и Сирии.

Разрозненные упоминания о похожих на чуму напастях приходятся на середину V века до нашей эры. Например, чума Фукидида. Она появилась в 430 году до н. э. в Афинах. В Грецию, как тогда считали, болезнь была занесена кораблем, пришедшим из Малой Азии. В течение последующих 5 лет возникли три крупные вспышки чумы. Их максимум приходился на позднюю осень (холодное время года имеет особое значение). Люди, пережившие болезнь, повторно не заболевали. Болел и домашний скот. Смертность достигала 80 %. Многие выздоровевшие теряли память, не помнили себя и не узнавали окружающих. У некоторых заболевших начиналась гангрена, омертвевали концы рук или ног, другие теряли зрение, слух. Советский эпидемиолог Г. Ф. Вогралик считал, что эту болезнь по клиническим проявлениям нельзя отнести ни к одной известной сегодня.

Более известной является так называемая Юстинианова чума. Первая огромная пандемия, вошедшая в летописи, имела место в период царствования Юстиниана, в 540–558 годах. Возникла она в Восточной Римской империи и охватила весь Ближний Восток. От этой эпидемии погибло более 20 млн человек.

Масштабная эпидемия чумы еще раз охватила Европу во второй половине XVII века. Ее последствия были не менее ужасны, чем в

Тяжелая вспышка чумы произошла в Марселе в 1720 году. Вслед за этими эпидемиями локальные вспышки были отмечены в ряде портовых городов мира; чума, однако, не распространялась в глубь материков. Третья настоящая пандемия началась в XIX веке в Китае и достигла Гонконга в 1894 году. На кораблях, вместе с зараженными крысами, чума быстро распространилась из этого большого порта и проникла в Индию, на Ближний и Средний Восток, в Бразилию, Калифорнию и другие регионы мира. За 20-летний период от чумы умерло около 10 млн человек. Все эти эпидемии, унесшие миллионы жизней, оставили глубокий след в истории человечества.

Итак, по всей видимости, чума была занесена в Западную Европу через Северную Африку из Восточной Азии. Она распространялась по западному миру на протяжении трех лет. Чума концентрировалась около торговых путей: Ближний Восток, Западное Средиземноморье, потом Северная Европа и, наконец, Русь. Развитие чумы очень четко иллюстрирует географию средневековой торговли. Вначале поражались порты, затем города и сельские местности. Путь чумы — это путь торговых караванов, вместе с ними она шла на Запад.

Чума, вероятно, из того же источника, поразила Китай в 1380 году, погубив 13 млн человек. Следующие волны эпидемии прокатились по Европе в 1361, 1362, 1369, 1372, 1382, 1388 годах. Эпидемии локального характера вспыхивали вплоть до XVIII века.

Чумная старуха с косой металась по обезлюдевшей Европе, имея совершенно материальных и, главное, вездесущих помощников. Переносчиками страшной болезни были крысы. Представим себе, как крысы организованно покинули свои норы или корабельные трюмы и тронулись в путь. Крысы — это важная деталь. Ведь цепочка заражения чумой выглядит так: грызун — паразит (блоха) — человек. Особенно опасна черная крыса. Крысиные блохи, несущие возбудитель болезни — чумные палочки, — заражали не только людей, но и домашних животных, почву, зерно, что создавало условия для пандемии. В средневековых городах для крыс были идеальные условия.

Можно утверждать, что появление чумы в Средние века, ее стремительный характер связаны именно с тем, что в это время технические и гигиенические достижения античности, познания людей в области охраны среды своего обитания были практически полностью утрачены. В средневековой Европе простые средства — вода и мыло (которое в античном мире было не только придумано, но и широко применялось) — были забыты; вдобавок в окруженных крепостными стенами городах царила необыкновенная скученность. Поэтому нет ничего удивительного, что эпидемии в этих условиях распространялись с ужасающей скоростью.

Несколько шизофреническое состояние умов отчаявшегося населения всюду демонстрировало парадоксальное сомнение наряду с исступленной верой. Многие из имущих стремились жертвовать в пользу храмов, надеясь спасти души. Описаны случаи, когда боявшееся заражения духовенство запирало перед такими людьми ворота, а они бросали пожертвования через ограду — и чумная палочка прилагалась безвозмездно.

Эпидемия чумы нашла отражение и в западноевропейском изобразительном искусстве. На картинах и фресках того времени изображались сцены смерти. Канонический и освященный, да и самый популярный сюжет смерти — распятие. Многочисленные распятые Христы трагичны, они взывают к состраданию, являя взору мучимую пытками плоть.

Знала ли средневековая медицина, как лечить чуму? С чумой боролся великий Нострадамус, который говорил больным, что необходимо употреблять родниковую воду, как можно больше находиться на свежем воздухе и применять лекарства, которые он делал на основе целебных трав. Нострадамус рьяно воевал с чумой, но свою семью он спасти не смог. Жена и двое его сыновей умерли.

Если бежать было невозможно, одним из наиболее распространенных методов являлось максимальное ограничение общения с окружающими людьми. В 1348 году, по свидетельству Дж. Боккаччо, во Флоренции немало горожан запиралось в домах, избегая контактов и стараясь во всем соблюдать умеренность. С этой целью тогда же в Лондоне отменили сессию парламента и закрыли школы.

Действительно эффективно чуму научились лечить только в наши дни, с развитием науки. Впервые вакцину против этого страшного заболевания создал в начале XX века Владимир Аронович Хавкин. Лечение больных чумой в настоящее время сводится к применению антибиотиков, сульфаниламидов и лечебной противочумной сыворотки. Профилактика предусматривает применение специальных карантинных мероприятий в портовых городах, дератизацию (истребление крыс и прочих грызунов) всех судов, которые ходят в международные рейсы, создание специальных противочумных учреждений в степных местностях, где водятся грызуны, выявление эпизоотий чумы среди грызунов и борьбу с ними. Но единичные вспышки заболевания до сих пор встречаются в некоторых странах Азии, Африки и Южной Америки.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Армин

Биографические данные

Физическая информация

Семья

Общие сведения

В сериале

Армин — дочь Джошуа Эфенди и жена Малкочоглу Бали-бея. Скончалась от чумы.

Биография

Первая встреча Малкочоглу и Армин

Впервые Армин появляется в 28 серии. Её встречает Бали-бей во время прогулки по базару вместе с Матракчи. На девушку нападает один из янычар, но Бали-бей вовремя спасает дочь торговца и влюбляется в неё, однако девушка даже не благодарит воина. Её неприступность западает в душу Малкочоглу, и он начинает ухаживать за девушкой, хотя Армин не отвечает на его чувства. Бей совершает все новые и новые сумасбродства, и вскоре дочь Джошуа понимает, что и сама влюбилась. Её отец же, узнав, что Армин встречается с беем, решает увезти дочь подальше из Стамбула, но Малкочоглу вовремя похищает её и отвозит к Матракчи. Девушка собирается бежать, но после разговора с Насухом Эфенди понимает, что любит Бали-бея.

Свадьба Малкочоглу и Армин

Между тем Джошуа жалуется Ибрагиму на Бали-бея, и тот понимает, что вынужден вернуть Армин, однако узнает, что девушка уже ушла сама, не желая расстраивать отца. Но вернувшись домой, Армин сразу же заболевает. Малкочоглу долго тщетно ищет дочь Джошуа, а потом узнает о ней от самого еврея. Он клянется вылечить Армин и приводит к ней лекаря, но тот диагностирует, что у девушки чума. Тем не менее, бей не намерен мириться с этим диагнозом и хочет во чтобы то ни стало помочь возлюбленной. Сама же Армин, услышав о болезни, решает порвать с Малкочоглу, чтобы не заразить его, но он не намерен сдаваться и потому женится на Армин, а на утро просыпается с мертвой женой. Тело Армин, как больной чумой, сжигают, но бей не может утешиться, а вернувшись на родину, понимает, что ему никто, кроме жены, не нужен. На могиле Армин Малкочоглу видит призрак умершей, которая умоляет мужа забыть её.

Характер

Армин отпускает Малкочоглу

Характер Армин противоречив. До знакомства с Малкочоглу девушка резка, добродетельна и замкнута в себе, после — нежна и ранима, действительно влюблена.

С одной стороны, Армин производит впечатление упрямой, своевольной девушки, во всём слушающей отца. Она замкнута в себе, несколько чопорна и крайне добродетельна. Дочь торговца не позволяет никаким чувствам властвовать над собой, она холодна и предельно разумна, любовь для неё — вздор, удел кокетливых и пустых женщин, не имеющих понятия о нравственности и чести. Хоть Армин и простолюдинка, в душе она истинно благородна, так как сознаёт свой долг перед отцом и во всём слушается его, даже жертвует собой. Но в то же время она очень ранима, хотя скрывает это за кажущейся грубостью. Девушка всегда следует указаниям отца и никогда не перечит ему, предпочитая во всем слушаться родного человека.

Но после встречи с Малкочоглу характер Армин начинает меняться. Она уже не настолько открыта перед отцом, как раньше, и не рассказывает ему про знакомство с беем. Поначалу она отвергает чувства воина, без зазрения совести издевается над ним, считая Малкочоглу легкомысленным. Целомудренность Армин не позволяет ей допустить даже мысли об отношениях с мужчиной, да ещё с мусульманином, но позже настойчивость бея перестает казаться докучливой, а его эксцентричные выходки и вовсе забавляют дочь торговца. В доме Матракчи Армин наконец признается себе, что влюблена, и даже проникается доверием к Малкочоглу. Она защищает воина перед отцом, становится нежнее и спокойнее. Даже заболев, дочь Джошуа просит бея оставить её, поскольку для неё жизнь уже кончена. В Армин нет ни капли эгоизма, она готова отдать последние минуты счастья ради спасения возлюбленного.

Армин — это идеал добродетели и чистоты. Заботясь об отце, она приносит свои чувства в жертву любви к старику. Девушка заботится о нем, сознавая свой долг перед ним, а позже просит Малкочоглу уехать, на этот раз снова жертвуя собой, но теперь ради жизни любимого. Вся жизнь Армин — это жертва другим людям, даже после смерти она отпускает мужа, чтобы он жил, чтобы не думал о ней, потому что у него ещё всё впереди, в то время как жизнь самой девушки уже кончена.

Отношения

Армин доверяет своему отцу, любит его и заботиться о нем, и старик отвечает дочери тем же. Она — единственная радость торговца, и девушка, сознавая это, не осмеливается перечить ему ни в чем. Зная крутой нрав Джошуа, Армин не советует Малкочоглу питать какие-либо надежды, потому что знает, что отец никогда не согласиться на её отношения с османским воином. Девушка никогда не перечит отцу, даже когда он несправедливо обвиняет девушку в распутстве. Еврей-меняла, увидев у Армин подаренное беем украшение, запирает её в комнате, но у дочери торговца нет намерений расстроить старика, более того, она решает принести себя в жертву, чтобы он был спокоен. Именно ради Джошуа Армин отказывается от любви, но заболевает чумой. Лишь у смертного одра дочери торговец понимает, что ошибался, и должен был согласиться с её чувствами к Малкочоглу.

Армин и Малкочоглу

— Армин. — Не печалься обо мне, прошу. — Ты вернулась. Моя единственная. Так вот что нам уготовано! — Правда, что я твоя единственная любовь? — Навек. Во всем мире лишь ты есть. Подожди, меня тоже возьми в Рай! — Иди назад. Сердце моё с тобой навсегда. Куда бы ты ни отправился, я буду рядом. Молюсь за тебя. Ты подарил мне счастье.

Отношения Малкочоглу и Армин развиваются постепенно, они проходят все стадии от любви до ненависти. Во время первой встречи девушка заинтересовывает воина, однако она даже не благодарит его за спасение и вообще не проявляет желания продолжать знакомство, что само по себе необычно для бея. Он начинает ухаживать за дочерью торговца, совершает ради неё всё новые и новые безрассудства, и со временем Малкочоглу перестает казаться Армин подозрительной личностью, ищущей кого-то для развлечения, хотя она и не признаётся в этом даже самой себе. Армин всячески избегает бея и не стесняется выражать свою неприязнь по отношению к нему, и воин увозит девушку практически против её воли.

Однако после разговора с Матракчи дочь торговца перестает пренебрежительно относиться к возлюбленному и даже начинает сама проявлять к нему некоторые знаки внимания, чувствуя уколы совести за то, что она столько времени мучила его, однако по-прежнему не подпускает Малкочоглу слишком близко. Армин понимает, что не может быть с возлюбленным, так как огорчит этим отца, и по этой причине возвращается в родительский дом, принеся свои чувства в жертву обстоятельствам. Но бей и там находит её, хотя девушка, сознавая близкую смерть, и просит его оставить её. Однако воин настаивает на своём желании и убеждает её согласиться на брак. После смерти Армин Малкочоглу очень долго не может забыть её, хотя призрак жены и просит его жить дальше, не оглядываясь на прошлое. Новые отношения Бали-бея с Айбиге кажутся ему предательством дочери Джошуа, и после возвращения с берегов Дуная молодой человек вновь приходит на могилу Армин.