Как пишется слово не инфицирована

Правильно: делать прививку

Правильно: ставить капельницу

Правильно: прополощите горло

Правильно: вызови скорую помощь

Правильно: местная анестезия [нэ; тэ]

Правильно: пить лекарства натощак

Правильно: осенний авитаминоз

Правильно: обезболивающие таблетки

Правильно: жаропонижающее средство

Правильно: иммунитет, бациллы

Правильно: ротавирусная инфекция

Правильно: термометр (градусник)

Правильно: делайте ингаляции

Правильно: вырезать аппендикс

Правильно: жёлчный пузырь

Правильно: где тут диспансЕр?

Правильно: тяжёлый недУг

Знаем, что вы и без нас произносите верно. Но напомнить лишним не будет. С ударением всегда так: вроде знаешь, как правильно, а всё равно нет-нет и ошибёшься. Тем более у слов, которые уже, можно сказать, устаревшие и используются редко. В общем, если заболеете (надеемся, что нет) или просто сильно недомогаете, смело жалуйтесь, что вас одолел недУг — с ударением на второй слог. Это единственно верный вариант.

Правильно: поход к врачу

Правильно: Всемирная организация здравоохранения

Или просто ВОЗ. Ни одна около медицинская новость не обходится без рекомендаций этой организации. С произношением и написанием аббревиатуры справятся, думаем, все. Главное, запомните: в расшифровке аббревиатуры с большой буквы пишется только первое слово. А род аббревиатуры определяется по главному слову: ВОЗ — организация, то есть женский род. МЧС — министерство, средний род; NASA (Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства) — управление, средний род.

Поделиться сообщением в

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

Мэрия Москвы еще в двадцатых числах марта попросила столичные больницы оценить, сколько пациентов с коронавирусом они могут принять. На план перестройки и возведение необходимых перегородок им дали пять дней. Из больниц долечиваться домой отправили тысячи человек, оставив только тяжелых больных. Новых пациентов не с коронавирусом перепрофилированные клиники почти не принимают - разворачивают скорые в другие стационары.

"Реанимация заполнилась в течение одного дня, и рук перестало хватать"

Чтобы разграничить заразную зону от чистой, в больницах возвели новые стены, рассказывает главврач центра оказания медицинской помощи пациентам с подозрением на коронавирусную инфекцию НМЦХ им. Пирогова Виталий Гусаров. Устроили санпропускники, шлюзы, где сотрудники переодеваются перед входом в красную зону, и шлюзы, где они возвращаются из зоны.

Много сил при переделке клиник уходит на логистику: на каких лифтах будут ездить заболевшие пациенты, откуда будут уходить вылечившиеся, как медсестры будут передвигаться по корпусу, как вывозить медицинские отходы из красной зоны. По-другому теперь приходится даже простыни сдавать в стирку: все белье из Covid-отделения проходит дезинфекцию, и только потом его можно везти в прачечную.

В коронавирусный корпус Пироговского центра пошли работать неврологи, кардиологи, терапевты, хирурги, травматологи, говорит их главврач. "Мы все были заточены на помощь высокого уровня, - писал в "Фейсбуке" реаниматолог этой больницы, заведующий отделением анестезиологии-реанимации № 1 Борис Теплых. - Где-то слышались реплики, что использовать нас - все равно что микроскопом гвозди забивать. Но увидев в следующие дни бурю, ни у кого не осталось сомнений, что пришло время "засадных полков". Девочки-неврологи плакали, надевали защитные костюмы и шли в красную зону".

Правда, по словам Гусарова, коллега эмоции медиков преувеличил. "Все сотрудники с первого дня в красной зоне осознавали свою ответственность и были готовы к тяжелой работе, настоящие герои", - говорит он.

Но не все медики морально готовы работать с Covid-19. В Пироговском центре говорят о нехватке медсестер и санитарок. Медсестры отказывались из страха заразить своих близких, у кого-то сложная семейная ситуация и они не имеют возможности оставить свои семьи на время работы в госпитале, а многие пожилые ссотрудники оказались в группе риска из-за возраста.

Согласившиеся лечить коронавирус медики, не имеющие нужной специализации, работают в отделениях, где лежат не самые тяжелые пациенты. Для них, не инфекционистов по профилю, в больнице разрабатывают пошаговые инструкции. По словам Гусарова, их составляют из рекомендаций минздрава, столичного департамента, ВОЗ, федерации анестезиологов-ревматологов и других источников.

Работает в красной зоне и сам главный врач стационара Пироговского центра.

- В первую неделю, когда мы открылись, реанимация заполнилась в течение одного дня - и рук перестало хватать. А у меня специальность такая. Надо было и трахеостомию делать, и к ИВЛ подключать, мы пошли помогать ребятам.

- Вы, будучи главврачом, уже так делали?

- Я регулярно приходил в реанимационную на проведение обходов и разбора сложных случаев. Но чтобы из-за вала пациентов пришлось встать и оказывать экстренную помощь как врачу реанимации - нет, такого еще не было. С таким мы столкнулись впервые и остро.

"К концу смены в защитных костюмах некоторые падают в обморок"

Перед входом в красную зону, где лежат инфицированные коронавирусом, каждый надевает специальный защитный костюм. Он одноразовый. Под него - одноразовый же хлопчатобумажный костюм, какие носят хирурги, шапочка, одноразовые носки, кроксы и бахилы.

"Снимаем с себя всё, оставляем часы, ключи, мобильные телефоны. Никаких предметов быта в зоне. Иногда нательный крестик оставляют, но я бы не рекомендовал на себе хоть что-то носить", - рассказывает Александр Левчук, бывший главный хирург Военно-морского флота, работающий в Пироговском центре уже 14 лет. Левчук - советник по хирургическим вопросам, врач-онколог, профессор кафедры, доктор медицинских наук, заслуженный врач РФ.

Это уже четвертый карантин за карьеру 61-летнего хирурга. Первые три были в военных частях при дизентерии, малярии и холере. В центре он отвечает за сортировку больных, которых привозят скорые. Через четыре часа работы с пациентами костюм надо менять.

В 15-й инфекционной больнице имени О. М. Филатова в санпропускном шлюзе работают около 30 человек, которые помогают врачам переодеваться. "Ещё пока всё это не началось, мы выбирали одного добровольца из коллектива и на него раз двадцать надевали защиту, чтобы запомнить, как, например, респиратор правильно надевать", - рассказывает главврач Валерий Вечорко.

В красной зоне нельзя расстегиваться и ничего снимать тоже нельзя - ни респиратор, ни очки. "В защите жарко, хочется воды, плохо видно. В туалет ходить нельзя, пить и есть тоже. На всякий случай у нас лежат взрослые памперсы, некоторые ими уже пользуются. Но в них под костюмом сразу становится еще жарче, появляются проблемы с кожей, опрелости", - говорит главврач центра имени Пирогова.

На руки медики надевают две пары перчаток и сверху третью - для осмотра пациента. Их сразу выбрасывают, а первые две пары остаются на руках. "Я вам как хирург могу сказать - снижается тактильность. Сложно осматривать. Ну зато слышимость хорошая - костюмы сделаны не из прорезиненной ткани, не то, что в 80-е годы. В тех водолазных костюмах было совсем тяжело работать", - объясняет Левчук.

В защите невозможно послушать дыхательные шумы и хрипы пациента - вместе с комплектом нельзя использовать фонендоскоп. Приходится ориентироваться на частоту дыхания, лихорадку и данные о насыщенности крови кислородом, говорит Гусаров. "Вообще в защите и в красной зоне оценить пациента сложнее раза в три, чем в обычной обстановке больницы", - рассказывает он.

В реанимации и на сортировке смены длятся по четыре часа, в коечных отделениях - по шесть. К концу смены в защитных костюмах некоторые падают в обморок, но встают и идут работать дальше. "Причем это не изнеженные создания, а, например, наша старшая сестра, которая любому мужчине даст фору по силам и здоровью", - говорит главврач Гусаров. Рассказывает о медсестре, которую накануне в красной зоне вырвало в респиратор от усталости, но она дорабатывала смену, не уходя от пациентов. "Это люди, перед которыми хочется встать на колени", - добавляет врач.

"Я люблю эту работу, я готов делать все, - говорит работающий в приемном покое Пироговского центра Левчук. - Вот я вообще военный хирург, а сейчас - на сортировке больных. Нужно - пойду носилки таскать".

Если соблюдать все санитарно-эпидемиологические нормы с самого начала и до самого конца, заразиться сложно, говорит Левчук. Но обычно, по его мнению, среди врачей заболевают люди, которые первые две недели о правилах помнят, а потом настает период самоуспокоения, и вот тогда совершаются ошибки - небрежно надевают костюм или маску или нарушают правило трех пар перчаток.

Тесты на коронавирус сотрудникам больниц делают раз в неделю. Почти все медики изолировались от семей, Гусаров снял квартиру, большинство других медиков его центра живут в гостинице напротив Пироговки - за них платит больница.

Главврач ГКБ №15 Валерий Вечорко рассказывает, что в больнице для врачей работают два кафе: одно с пальмами на месте старого бассейна, "как в Турции на пятизвездочном курорте", а второе под названием "Звезда" в двух армейских палатках на улице.

"Пока мы идем в потемках"

Что делают врачи с пациентами в красной зоне? Если человек в удовлетворительном состоянии, то ему нужно только наблюдение, жаропонижающее и обильное питье. Такие пациенты часто бывают недовольны. "Жалуются, что их не лечат. И капельниц не капают", - улыбается Гусаров. Но главная задача пребывания в стационаре - не пропустить ухудшения. Клиническая картина бывает скоротечной, утверждает хирург Левчук: пациенту может стать хуже за два-три часа, и он может оказаться на ИВЛ.

Пациенты в тяжелом состоянии получают противовирусные лекарства и препараты, направленные на уменьшение повреждений внутренних органов. "Мы пробуем тоцилизумаб, который блокирует человеческий интерлейкин-6. Этот противовоспалительный медиатор вырабатывает наша иммунная система, чтобы повреждать клетки, пораженные вирусом - вместе с тканями органов, куда он попал. В итоге страдают в первую очередь легкие и сердце".

Слишком сильный иммунный ответ на коронавирус и приводит к осложнениям, говорит Гусаров. "Так что распространенное сейчас пожелание сильного иммунитета как раз не очень подходит, - вздыхает он. - Есть ощущение, что все зависит от степени иммунной реакции на вирус. Чем она сильнее, тем хуже протекает болезнь. Препарат, к которому мы присматриваемся, блокирует эту сильную реакцию иммунитета. Но доказательной базы нет, и пока мы идем в потемках".

Весь персонал центра имени Пирогова для профилактики принимает противомалярийный иммуносупрессивный препарат. По поводу ультрафиолетовых ламп, которые сейчас покупают россияне для своих домов, врачи разводят руками: последние данные по ультрафиолету показали, что стандартные рециркуляторы воздуха не воздействуют на вирус.

Главврач больницы №15, после медицинского училища работавший в зоне Чернобыльской катастрофы, говорит, что тогда врачам было понятнее, с чем они столкнулись. "Там был один поражающий фактор, потом чётко отработанная помощь при этом факторе. А здесь, вот эта беда, она как снег на голову свалилась. Мы видели, что было в Китае, Италии, Испании, но никто до конца не понимает, что это за штука. Она очень подвержена мутациям".

"Многие не понимают самого главного - этот возбудитель постоянно мутирует, - согласен с Вечорко бывший военный врач Левчук. - Он становится всё сложнее и сложнее. Это не тот коронавирус, который был описан в 2005-м или в 2015 году. Это вирус, зло протекающий, вызывающий пневмонии, заканчивающиеся летальным исходом".

"Эти очаги невооруженным глазом видны"

В большинстве больниц коронавирус уже ставят по результатам компьютерной томографии (КТ), не дожидаясь тестов - их чувствительность не идеальна, говорит главврач ГКБ №15 Валерий Вечорко. "Больной к нам приехал, мы сделали КТ, сразу видно, как изменена ткань лёгочная - по типу матового стекла. Эти очаги, они невооруженным глазом видны. Даже при отрицательном тесте на Covid мы лечим так, как будто он есть", - объясняет он.

Аппарат КТ после каждого пациента дезинфицируют - медсестра моет аппарат антисептиками с хлором и опрыскивает помещение из специального пульверизатора. В красной зоне больницы №15 - три аппарата. В зоне центра имени Пирогова - один. Нагрузка на него колоссальная, но "пока работает". Закупиться впрок сейчас не получится, потому что зарубежные производители в пандемию работают на больницы внутри своих стран, а в России серийного производства томографов пока нет, говорит Гусаров.

На ИВЛ в больницах лежат пациенты возрастом от 25 до 90 лет. "Один из наших молодых пациентов - мальчик с ДЦП. Но по опыту наших коллег, с которыми мы постоянно на связи, на ИВЛ с тяжелой формой много молодых и без сопутствующих заболеваний", - рассказывает Гусаров. Или люди с ожирением и сахарным диабетом, добавляет Левчук. Эти болезни намного утяжеляют состояние. Диабет не позволяет адекватно лечить больного - много осложнений на легкие и почки, говорит врач.

Пациентами, по словам медиков, становятся те, кто столкнулся с заболевшим на работе или в семье, или где-то проехался или кого-то навестил, либо натолкнулся на бессимптомного носителя в магазине. В центре Пирогова лечится семейная пара, которая навестила в самоизоляции родственника-носителя Covid-19. Теперь муж лежит на ИВЛ, а жена в палате этажом выше.

"После ИВЛ надо научить больного дышать самостоятельно"

Человек, дышать которому помогает аппарат ИВЛ, не может говорить. Если у него стоит интубационная трубка, введенная через рот, то он, скорее всего, не может переносить это спокойно и его седатируют. Такие пациенты лежат в медикаментозном сне, без сознания. "Закон такой - пациент должен быть спокоен - или сам, или под действием седативных препаратов", - объясняет заместитель главврача больницы №15 Борислав Силаев.

Если заболевшему для поддержания дыхания наложена трахеостома - трубка заведена через разрез на шее ниже голосовых складок - и пациент спокойно это переносит, то его можно оставить в сознании. Тогда он общается с врачами губами, жестами, кивками. Могут сказать "да" или "нет" и даже что-то написать. Такие пациенты могут даже есть привычным способом. Остальных кормят, отправляя питательную смесь прямо в желудок через зонд, или, если состояние тяжелое, есть смеси, которые вводятся прямо в вену, рассказывает Силаев.

Пациентам на ИВЛ чистят зубы, их моют, регулярно меняют белье и перестилают постель. Иногда все это делают по несколько раз в день - и все это силами санитарок и медсестер. Если уход ослабить, то повышается риск бактериальных осложнений. Если они присоединяются к вирусной пневмонии, это делает шансы на выздоровление в разы ниже.

Болеющим коронавирусом легче дышать, лежа на животе. "В больницах это протокольная процедура - если содержание кислорода в легких снижается ниже допустимых пределов, мы переворачиваем пациента на живот, - говорит Силаев. - Они так могут лежать по восемь часов. Чтобы их переворачивать, тоже нужны руки, у санитарки сил не хватает вертеть здоровых мужчин".

Везучие обходятся кислородной маской и на ИВЛ не попадают. Но если у заболевшего стояла трахеостома, то лечение на ИВЛ продлевается на 2-3 недели, рассказывает врач Левчук. "Потому что потом надо научить больного дышать заново, самостоятельно, а это тоже непросто - каждый день уменьшается время работы аппарата ИВЛ, больной на некоторое время от него отключается, тренируется дышать сам. Трудная процедура", - поясняет хирург.

- Им страшно? Ведь врачи должны давать надежду, а вы сами впотьмах передвигаетесь. Ведь, как мы поняли со слов врачей, человек может 10 дней лежать в нормальном состоянии, а потом - бабах и на ИВЛ.

- Ну, во-первых, мы им об этом не рассказываем - что может наступить резкое ухудшение, - отвечает главврач центра имени Пирогова Гусаров. - Мы их ободряем, говорим, что все будет хорошо, объясняем, какой где катетер установлен и зачем какая трубка. Призываем держаться и слушаться медперсонала.

"Разговаривайте со своей собакой"

К началу второй недели обе реанимации Пироговского центра заполнились, и пациентов стали класть в операционные палаты. Всего здесь 33 реанимационные койки и 33 аппарата ИВЛ, но открыть их все врачи пока не могут: не хватает анестезиологов и медсестер, идет набор.

В крупной Филатовской больнице рук пока хватает, недавно пришли пять новых реаниматологов. "Сегодня у меня нет проблем с медицинскими работниками, а что завтра будет - не знаю, не могу сказать. Одно могу сказать - завтра это не закончится", - рассказывает Вечорко.

Пациентов в больнице №15 стало в два раза больше. Обычно здесь принимают по 150 человек в день, на прошлой неделе - было 300 в сутки. В основном это люди в состоянии средней степени тяжести или совсем "тяжелые" - с дыхательной недостаточностью.

- Сколько все это продлится?

- По тем поступлениям, которые мы видим, а у нас 1,5 тысячи пациентов с вирусной пневмонией, это только самое начало пика, - говорит Вечорко.

- В Москве сейчас 8 тысяч пациентов с Covid-19. Все-таки это не 30 и не 50. Это много? Почему уже сейчас, как говорят в мэрии, все трещит по швам? - спрашиваем мы у главврача Пироговского центра.

- Ну вы же понимаете, что пациенты с другими заболеваниями никуда не делись. Это плюс восемь тысяч, которые требуют экстренной медпомощи и работы персонала в принципиально новых для них условиях. Это почти предел. Если поток увеличится, мы перестанем справляться, - отвечает Гусаров.

- Как это будет выглядеть?

- Итальянский сценарий. Интубация на полу. Выбор между молодым и пожилым при переводе в реанимацию. Невозможность нормально осмотреть всех при поступлении: то есть приехали и лежат, а если ухудшается - хватай и беги с ним на ИВЛ.

- Как решают, молодой или пожилой? Есть протоколы для такого выбора?

- С точки зрения медицинской этики, таких протоколов нет и не может быть, мы обязаны помогать всем.

- Ну как решают во время боевых действий, когда массовое поступление раненых? Идет сортировка по состоянию. Легкораненые оказывают помощь себе сами. Люди с ранениями средней тяжести - группа, которой оказывают особое внимание, чтобы спасти их и вернуть в строй. А тяжелораненые остаются без него.

Бывший военный врач Левчук, работающий на сортировке в Пироговском центре, говорит, что каждый третий их пациент уверен, что у него не коронавирусная инфекция: "У людей очень высокая степень недооценки ситуации. А потом, когда они понимают, что с ними, они уже молчат".

Его коллега Гусаров вспоминает панику в глазах отрицателей коронавируса, когда они попадают в больницу с симптомами ОРВИ и сталкиваются там с тяжелыми пациентами. "Понимаете, здесь это ощущается острее. Они могли вчера все это отрицать, а толку? - вздыхает он. - Мне хочется попросить отрицателей все равно сидеть дома. А если выходите по неотложной надобности, например, с собакой гулять - то не общайтесь ни с кем, разговаривайте со своей собакой. Если этого не делать, здравоохранение захлебнется. Мы не сможем оказывать медицинскую помощь всем нуждающимся, если из-за отрицателей и нарушителей карантина поток будет расти".

И тогда, говорит Гусаров, люди должны быть готовыми к тому, что их будет интубировать травматолог или патологоанатом. И возможно, это будет последняя манипуляция в их жизни, добавляет он.

На заводе Ferrari в Маранелло производят клапаны и крепления для аппаратов искусственной вентиляции легких. Готовые аппараты поступят в итальянские больницы с инфицированными коронавирусом.

Клапан для аппарата ИВЛ с логотипом Ferrari

Итальянский производитель спортивных автомобилей Ferrari подключился к борьбе с коронавирусом SARS-CoV-2. На заводе в Маранелло начат выпуск клапанов и креплений для аппаратов искусственной вентиляции легких (ИВЛ), пишет издание La Gazzetta dello Sport в субботу, 18 апреля. Продукция будет направлена ведомству по предотвращению чрезвычайных ситуаций, которое распределит их среди больниц с пациентами с новым вирусом.

Коронавирус проник в Италию в конце января. Ее власти одними из первых в Европе начали ограничивать свободу перемещения, чтобы замедлить распространение заболевания.

За прошедшие недели Италия заняла первое место в Европе по числу смертей больных COVID-19. Вирус SARS-CoV-2 был выявлен у более 172 000 жителей Италии, а почти 23 000 человек скончались. Несколько десятков пациентов из Италии приняла Германия.

Вирусы на дверных ручках

Известные науке коронавирусы выживают на поверхностях типа дверных ручек от 4 до 5 дней, оставаясь заразными. Как и прочие инфекции, распространяющиеся воздушно-капельным путем, SARS-CoV-2 может передаваться через руки и поверхности, до которых часто дотрагиваются. По крайней мере, эксперты полагают, что эти особенности уже изученных коронавирусов свойственны и новому типу инфекции.

Столовые приборы

Чтобы не заразиться коронавирусом в кафе или столовой, нужно соблюдать меры предосторожности. В теории вирус может попасть на столовые приборы, если инфицированный человек на них чихнет или закашляется. Тем не менее, по данным немецкого Федерального ведомства по оценке рисков (BfR), случаев передачи вируса SARS-CoV-2 через столовые приборы до сих пор не зафиксировано.

Товары из Китая

Может ли ребенок заразиться коронавирусом через китайские игрушки? По данным BfR, до сих пор случаев заражения через товары "made in China" не было. Согласно первым исследованиям, на картонной поверхности коронавирус остается заразным в течение 24 часов. На поверхностях из пластика и нержавеющей стали - три дня.

Посылки из-за границы

На сухих поверхностях передающиеся человеку коронавирусы долго не выживают. Поскольку жизнеспособность вируса вне человеческого организма зависит от многих факторов, в том числе температуры и влажности воздуха, ведомство BfR называет заражение SARS-CoV-2 через почтовые отправления маловероятным. Правда, с оговоркой: точных данных на этот счет пока нет.

Домашние животные

Могу ли я заразиться коронавирусом от своей собаки? А собака от меня? Риск того, что домашний питомец будет инфицирован SARS-CoV-2, эксперты считают очень невысоким, но и не исключают его. При этом животные не проявляют симптомов болезни. Однако, если они заражены коронавирусом, то могут распространять его через дыхание или экскременты.

Овощи с рынка

Заражение коронавирусом SARS-CoV-2 через продукты питания маловероятно, подобных случаев пока зарегистрировано не было. Тем не менее, перед готовкой нужно тщательно вымыть руки - независимо от эпидемии коронавируса. Поскольку вирусы плохо переносят высокие температуры, подогрев пищи может еще больше снизить риск заражения.

Замороженные продукты

Известные медицине коронавирусы типов SARS- и MERS- не любят высоких температур, однако довольно устойчивы к низким. При температуре -20 градусов по Цельсию они могут оставаться заразными до двух лет! Тем не менее, по данным ведомства BfR, случаев передачи коронавируса SARS-CoV-2 через продукты питания - в том числе замороженные - зарегистрировано не было.

Есть диких животных запрещено!

Из-за пандемии коронавируса в Китае запретили употреблять в пищу диких животных. Многое указывает на то, что коронавирус передался человеку от летучей мыши - конечно, против ее воли. Вероятно, произошло это на одном из рынков в китайском городе Ухань.

В. Шендерович ― Добрый вечер.

В. Шендерович ― Это история типовая, в общем, даже не про журналистику. Это история про Россию. Потому что журналистика, свобода журналистики, возможности журналиста и возможности администратора, недовольного тем, что написал журналист, СМИ – вот соотношение сил – это абсолютно лакмусовая бумажка. Это показатель, собственно говоря, общества. И разумеется, в нашем случае мы на пути к Китаю совершенно очевидно. Как, собственно, в теме, о которой писала Милашина, потому что как заваривали двери в Ухане, как Китай боролся с коронавирусом. Вот это заколачивание дворов, вот это такой, мы на пути, ну Чечня уже давно туда. Но и отношение с журналистами, которые пишут. Мы тоже на пути к Китаю. Там просто пропадают люди, которые пишут. В Чечне тоже пропадают. Это прямая связь. Мы живем в полицейском государстве. Ничего нового я сейчас не сказал. И Чечня в этом смысле в авангарде нашего движения в сторону уже окончательно полицейского государства. Феодального в самом густопсово азиатском смысле. А то, что Кадыров выше закона и сильнее Кремля – это давно известная вещь. Тоже ничего нового я не скажу.

А. Плющев ― С другой стороны, есть чрезвычайная ситуация, хотя она таковой не называется. Но мы все понимаем, что есть ситуация. Информация из Чечни добыть ее крайне трудно. Даже Елене Милашиной, которая в этом смысле абсолютно непререкаемый авторитет.

В. Шендерович ― Она уникальное имя в этом смысле.

В.Шендерович: Мы на пути к Китаю. Там просто пропадают люди, которые пишут. В Чечне тоже пропадают

В. Шендерович ― То есть вы сейчас умело пытаетесь выступить адвокатом дьявола. Нормальная игра.

А. Плющев ― А чего делать.

В. Шендерович ― Чего делать. Работа такая. Да. Ничего личного. Но поскольку мы понимаем, о чем речь. В этом случае нужна абсолютная открытость информации, нужно, чтобы в Чечню могла приехать не Милашина тайком, а сотни журналистов. Посмотреть, опросить не 5 человек и не 10, а 100 и 200. И узнать более подробно истинное положение дел. Вот и всё. Вот что было бы в этом случае в свободной стране. Журналист может ошибиться, да, цена ошибки в любом случае меньше, чем цена ошибки главы государства или региона. И мы можем сравнить ущерб, который нанесла, допустим, говорю я, какая-то неточность Милашиной с ущербом, который в эти дни наносит администратор. Можно сравнить ущербы. Да нет, можно, конечно, попытаться встать на сторону дьявола. Но не стоит этого делать. Лучше констатировать: мы живем в полицейском государстве, Чечня во главе строительства полицейского, ориентир. Путин, наверное, хотел бы править так, как правит Кадыров. По некоторым техническим, географическим, скажем так, условиям еще не совсем получается. Но мы по дороге туда. А дальше вот Ухань, Синьцзян, цифровизация, цифровой концлагерь. И заколачивание больных вот такой китайский способ борьбы с коронавирусом. Заколачивание просто всех больных, чтобы они там умерли и не заразили окружающих.

А. Плющев ― Насчет цифрового концлагеря еще поговорим. Мне кажется, в этом смысле в Чечне там и цифрового не было.

В. Шендерович ― А там не надо, там обычный. Привычный концлагерь.

В. Шендерович ― Саша, мы топчемся на одном месте. Песков не может ничего другого сказать. Кадыров сильнее Пескова. Кадыров может убивать на улицах Москвы. Он это делал и до Немцова. С Ямадаевым. Он может расстреливать людей на улицах Москвы. Угроза убийством, в его случае вообще угроза – это вещь, это начало ассортимента. Это у другого чиновника был бы какой-то край немыслимый. В случае с Кадыровым это обычная вещь. Извиняться перед Кадыровым стало мемом у нас очень давно. Про Пескова нечего и говорить. Он ничего другого сказать не может. Хочу только заметить, что блогер Синица за гипотетическое, блогер, блогер! – у которого в руках нет ни вооруженных формирований, ни администрации, ни административных возможностей. Предположил возможность насилия в случае какого-то развития ситуации. Он получил 5 лет за твит. А когда человек с репутацией Кадырова, биографией Кадырова, а он убивал и сам об этом говорил, когда человек с такими возможностями прямо угрожает журналистке. Журналистке! Немыслимая вещь вообще. То есть представить себе губернатора какого-нибудь американского, который выступил с угрозами журналистов – страшно представить себе.

А. Плющев ― Я себе представляю губернатора такого. Фамилия Турчак.

В. Шендерович ― Нет, я про американского говорю. Турчак особенно не угрожал, как я понимаю. Турчак перешел к делу.

А. Плющев ― Это было после угроз Олегу Кашину.

В. Шендерович ― Да, второе, серебряная медаль. Я сейчас говорю про губернаторов в демократических странах. Любого чиновника, страшно представить себе, что с ним было бы. Он не был бы чиновником через сутки после этого. Это все указатель на ту точку исторического развития, тяжело азиатскую, густопсово азиатскую. Нашего политического развития, в которой мы находимся. И здесь ничего нового произойти не может. С февраля 15-го года никаких других оценок просто быть не может. Это все ниже планки, которая была установлена 27 февраля 2015 года, в день убийства Немцова.

А. Плющев ― Да, не будем топтаться на месте, как вы говорите. Вы впервые, по-моему, у нас не в студии, а по удаленному…

В. Шендерович ― По удаленке.

А. Плющев ― Это потому что вы пропуск не оформили?

В. Шендерович ― И пропуск не оформил. И какое-то время назад просто решил посидеть дома и выходить только когда действительно это необходимо. Пропуск не оформил. Честно говоря, это вторая тема, но это сегодня первая тема в Москве. Мой фейсбук заполнен, это только мой фейсбук, то есть наугад выборка. Две пленки, как сегодня с выкручиванием рук, с физическим насилием менты заталкивают людей в машины, задерживают. В продолжение прошлой темы. Полицейское государство. Никакого отношения к борьбе с коронавирусом это не имеет. Вообще они после вчерашнего часа пик, устроенного им на входе в метро с утра пораньше, они должны зашить себе рот про борьбу с коронавирусом. Пока не будут наказаны, крупно оштрафованы, сняты с должностей те люди, которые в этом прямо виновны. Пока не будут принесены извинения обществу за то, пока не будет оценен ущерб в рублях и жизнях. А это довольно нетрудно сделать. Причиненный вчера. Они должны зашить себе рот про борьбу с коронавирусом. Нет никакой борьбы с коронавирусом. Вот у меня последний пост, у кого есть мой фейсбук, я сделал перепост.

А. Плющев ― А давайте сделаем так. Все сейчас пойдут посмотреть на фейсбук, а мы прервемся ненадолго.

А. Плющев ― Надеюсь вам удалось посмотреть фейсбук.

В. Шендерович ― Это очень легко представить. В присутствии жены и маленького ребенка выкручивают руки у собственного дома. Берут человека, который оказался без цифрового пропуска. Без кода. У собственного дома. На социальной дистанции. Вокруг никого. Пустая улица. Приехали менты, навалились на него, выкручивают руки. Запихивают в машину. Может эти менты с коронавирусом. Это уже второй вопрос. Это не имеет никакого отношения. Даже к их поганому закону сомнительному это не имеет никакого отношения. Они не имеют этого права. Но после лета прошлого московского говорить о законе применительно к нашим ментам не приходится. Полицейское государство. Они любой повод продемонстрировать, это просто демонстрация, кто в доме хозяин. Вот я режиссер по специальности, есть у Станиславского такая прекрасная вещь. Действенный анализ роли. Не что человек говорит, а что он делает. Персонаж. Это то, чем Станиславский продвинул театральное искусство. Не что они говорят, а что они делают. Они борются с коронавирусом? Да ну, что вы. Они сами своими рылами суются к нему. Если они больны, кто-нибудь из них инфицирован, то он инфицирован и так далее. Нет, они показывают, кто в доме хозяин. Менты показывают, что они могут любого взять. Они показывают свою власть. Дальше развилка. Это их инструктируют, чтобы они брали людей вот так жестко силово. Или они маются дурью. Если они маются дурью, то сегодня вечером мы узнаем, что вот эти менты, которые на пленках, что они наказаны, уволены и все остальные понимают, что так делать нельзя. Если сегодня вечером эти менты не наказаны и не уволены – это означает, что это политика. Что им говорят: давайте покажите вот этим, которые там ходят. Покажите им, кто в доме хозяин. Это все делается, конечно, все называется борьба с коронавирусом. Но мы помним, повторяю. Станиславский. Не что говорят, а что они делают. Возвращаясь, от коронавируса далеко не уходим, взаимоотношение полицейщины и общества. Этой корпорации, которая захватила власть и общество. Скажу неожиданную вещь. Все-таки какая-то обратная связь есть. Они отменили салют в честь взятие в середине прошлого века какого-то европейского города.

В.Шендерович: Кадыров сильнее Пескова. Кадыров может убивать на улицах Москвы

В. Шендерович ― Это неважно. Просто в прошлом веке в середине какое-то другое государство взяло в Европе какой-то город. В честь этого они намеревались сделать салют. Они отменили вроде историю с бордюрами. Как я слышал.

А. Плющев ― Тут с бордюрами интересно. Потом вернемся.

В. Шендерович ― Да. Но я слышал, что отменили. Ну, огорчи меня тогда. Они сегодня не устраивали давку на входе в метро. Это означает, что какие-то сигналы до этого динозаврьего мозга, он очень далеко, мозг маленький, находится очень далеко, шея длинная. Сигнал идет медленно. Мозг малюсенький, тело большое. Но кажется, в этот мозг все-таки какие-то сигналы и доходят. Это обнадеживает. Они, по крайней мере, не настаивают на некоторых ошибках. Но на главных ошибках они продолжают настаивать. Нет амнистии, полмиллиона заключенных и сколько-то десятков, наверное, тысяч сидит в СИЗО. В условиях, очень далеких от социальной дистанции, от гигиены. Бунты связаны с этим. С чудовищным положением в СИЗО. Ответ типовой. Только отметелить, положить вниз лицом, поломать. Ничего другого. Кроме мордобития, по-прежнему, никаких чудес. И весенний призыв по-прежнему идет.

А. Плющев ― Чуть-чуть еще побуду адвокатом дьявола. У нас, конечно, не принято так и, разумеется, мы не дождемся никакого увольнения никаких полицейских. Но у нас принята другая система сигналов. И вот если человека не упаковали на 5 лет, которого у собственного дома взяли, повесив на него все мыслимые и немыслимые преступления. Или как на блогера Синицу. То мы понимаем, что система на самом деле на него не зла. Это такой эксцесс исполнителей. И поэтому наказание этому человеку, который все-таки попался, будет небольшим. Мы помним ситуацию с Иисусом, который отделался штрафом в тысячу рублей. И вот человек, о котором вы говорили, у дома на глазах у жены и детей повязанный вроде бы ему тоже штраф 500 рублей выдали. То есть нам дают понять, что на самом деле система не жестит. Это просто эксцесс исполнителя.

В. Шендерович ― Смотри. Саша, как замечательно ты проговорился или сыронизировал, даже не знаю. Система на него не зла. То есть барин мог запороть насмерть на конюшне. Просто так. потому что ему так захотелось. А смотри-ка, лупанул разок и гуляй. Да. Какой хороший барин. Братцы мои, либо мы будем продолжать отсчитывать от абсолютного зла и радоваться, что нет абсолютного зла и снова восклицать радостно, что нет, это не 37-й год. Но это напоминает песню Масяни знаменитую: это не пипец — поживем еще малец. Это всё. Песню Масяни мы будем исполнять. И радоваться. Либо мы все-таки попробуем взять минимальные европейские нормы. Ребята, полицейское насилие. Я настаиваю на нормах. Мы их не можем восстановить с тобой тут по радио. Но восстановление норм начинается с того, что мы почувствуем потребность в них. У меня когда-то была фраза лет 20 назад, 30, в 1990 году: эволюция началась с того, что обезьяна почувствовала себя человеком. Надо почувствовать себя людьми. Нам надо начать с них требовать. Когда количество требующих зашкалит на шестизначной цифре, они начнут меняться. Кстати, об этом. По поводу амнистии. Дмитрий Гудков, Гудков младший и правозащитники по поводу амнистии. Нужно этим заниматься. Оно само не случится. На сайте Свободувсем.ру, как пишется, так и слышится, можно скопировать и подписать петицию за освобождение заключенных, сидящих по ненасильственным статьям. Напомню, что к юбилеям победы, праздникам регулярно случались эти амнистии. Регулярно. Это норма даже вполне людоедского и чудовищного советского государства. Это норма и нового российского государства. Ничего страшного. И никакой слабины тут, дорогой товарищ, как вас там, я забыл. На 30-м году вашей власти. Никакого ущерба вашей репутации не произойдет. Освободите. Из полумиллиона заключенных тысяч 400 уж точно сидит по ненасильственным статьям. Это все люди, скорее всего, да, это прибавится работы у врачей. Потому что их успели всех, колониями, бараками заразить коронавирусом. Это тяжелая работа. Но может быть кто-то не умрет и вам зачтется на той сковородке. Давайте попробуем это сделать. А я сейчас обращаюсь просто к радиослушателям. Сайт Свободувсем – зайдите, скопируйте и этот текст куда-то. Надо их завалить этими… Чтобы им было легче отпустить заключенных, чем отвечать. И потом еще раз, они понимают массовое давление. Надо пользоваться теми даже формальными путями, которые еще существуют в государстве.

А. Плющев ― Вы говорите массовое давление. А кто-то скажет: это обратная связь. Вот вчера, например, люди возмутились тем, что было возле метро, давка и так далее. И смотрите, как система отреагировала быстро.

В.Шендерович: Кроме мордобития, по-прежнему, никаких чудес. И весенний призыв по-прежнему идет

В. Шендерович ― Я уже сказал.

А. Плющев ― Исправляют ошибки.

В. Шендерович ― Значит, тяга к воровству оказалась сильнее инстинкта самосохранения общественного даже. Когда привык, когда это твое, то конечно, когда ты привык, что казенное твое и вдруг запрещают брать — это шок. Это стресс. Зачем же наше начальство в такой стресс вгонять. Печально. Но повторяю, давайте все-таки вернемся, еще раз попробуем про здравый смысл. Проверка автомобилей, штрафы одиноких пешеходов и велосипедистов. Вот есть город Нью-Йорк. Не сильно меньше Москвы. Скромно скажу. Мягко скажем. Который живет без этого ужаса. Можно гулять и Центральный парк открыт. Люди соблюдают дистанцию. Да, в магазинах, разумеется, социальная дистанция.

А. Плющев ― Не знаю, хорошее ли сравнение. В Нью-Йорке сильно больше заболевших и умерших. 21 тысяча…

В. Шендерович ― Сравнение очень корректное. Потому что где имение, где наводнение.

А. Плющев ― Прошу прощения, 10900 в Нью-Йорке.

В. Шендерович ― Это потому что тамошний мэр прошляпил на две недели начало эпидемии. И отказывался принимать кардинальные меры. А не потому что сейчас люди, соблюдая дистанцию, гуляют в парке или выходят в магазины. Нет полицейщины в Нью-Йорке. Надо понимать, что можно без этого. Еще раз, задача, если задача положить нас вниз лицом, давно не делали, с лета. Мы могли подзабыть. Нет, мы не подзабыли. Я обращаюсь к главе полиции Москвы. Нет, мы помним, мы верим в ваши силы. Вы можете мне поломать руку, положить вниз лицом. Запереть. Ваш офицер может считать до трех. Требуя, чтобы я куда-то побежал. Не забыли. Не надо нам напоминать.

В.Шендерович: Тяга к воровству оказалась сильнее инстинкта самосохранения общественного даже

А. Плющев ― Я еще одно наблюдение маленькое. Оно, может быть, несколько смазанное. Но мне почему-то кажется, я вижу перед собой Виктора Шендеровича, который сидит дома. Я уверен, большую часть он сидит дома и более того, на шашлыки не пойдет. А вот на шашлыки есть у меня впечатление, подозрение, у меня нет никакой социологии на этот счет. Но есть смутное ощущение, что на шашлыки как раз электорат Путина, Собянина и ходит. Разъясните мне, пожалуйста, противоречие. Что люди, которые против Собянина, слушаются его и сидят дома. А те, которые за – идут на шашлыки.

А. Плющев ― А что, это не так?

В.Шендерович: Умные люди вне зависимости от того, что сказал Собянин и Путин раньше увидели опасность

А. Плющев ― Раз историческую тему затронули, тут еще и перенос дня победы актуален уже наверное недели 3-4.

В. Шендерович ― Я хотел спросить, воспользоваться случаем. Потому что выяснилось, что Путина попросили ветераны о переносе.

А. Плющев ― Организации.

В. Шендерович ― Дело в том, что людей 27-го года рождения и старше в нашей стране уже осталось не так много. Все-таки это худо-бедно 93-94 года должно быть человеку. И их не так много. Можно узнать поименно список, кто попросил-то? Мы имеем право знать этих людей поименно. Кто именно попросил.

А. Плющев ― А вы хотите их поблагодарить?

В. Шендерович ― Я хочу убедиться, что это ложь. Саша. И я знаю, что это ложь. Потому что Путин просто не берет на себя ответственность. Путину нужно, чтобы его попросили. Путин вот эти экивоки, вот эта китайская грамота номенклатурная. Это все ложь, разумеется. Все решения важные, а это чрезвычайно важное решение принимает именно он. Перенос парада неизбежен, потому что на пик пандемии и, по крайней мере, не на пик, но когда еще далеко будет до победы над пандемией, приходится 9 мая. Ни о каком параде речи идти не может. Просто инстинкт самосохранения. Спасибо, повторяю, что они не делают всех глупостей, которые могут. Парад надо было перенести. Без парада он никак. Парад и мордобой же – сказано у Саши Черного. Единственные новости: парад и мордобой. Мордобой обеспечиваем ежедневно. А парад тоже нужен. Но число 3 сентября – это пошлость немыслимая. Преступная. Об этом и Венедиктов говорил. Это день памяти Беслана.

В.Шендерович: Мы сечем сами себя. Мы сами себя выбрасываем в изоляцию. На отшиб. Туда, где живут обиженные

А. Плющев ― Да, перенос окончания мировой войны. День памяти Беслана.