Что делать если в роддоме занесли инфекцию

designer491 / Depositphotos.com

Роддом не смог доказать свою непричастность в заражении своей пациентки гепатитом С. Суд – фактически применив "бритву Оккама" – признал медучреждение виновным в оказании некачественной медуслуги и присудил молодой женщине треть миллиона рублей в виде компенсации морального вреда (апелляционное определение Судебной коллегии по гражданским делам Нижегородского областного суда от 11 декабря 2018 г. по делу № 33-14830/2018).

Пациентка узнала о своем заражении гепатитом, когда через полтора месяца после родов (путем кесарева сечения) "загремела" в больницу с желтухой, где ей и диагностировали гепатит С. Во время беременности она была здорова (антитела к гепатитам в крови беременных контролируются каждый триместр). Стало ясно, что заражение произошло совсем недавно.

Тогда молодая мама предъявила иск о возмещении морального вреда из-за некачественных медуслуг сразу ко всем медорганизациям, в которые она обращалась в "подозрительный" период: в государственный роддом, где она рожала ребенка, в частную гинекологию, где у нее брали мазок и осматривали незадолго до родов, и в стоматологическую клинику.

Стоматология "отбилась" от обвинений почти сразу же: зубные врачи доказали, что они лишь осмотрели ротовую полость пациентки, абсолютно никаких инвазивных процедур не проводили, а следовательно, заразить гемоконтактными гепатитом они никак не могли – при стоматологических осмотрах отсутствуют пути заражения вирусом.

Частная гинекология доказала, что осмотр проводился и мазок брался одноразовыми инструментами, поэтому самой возможности заражения гепатитом категорически не было. Кроме того, источника инфекции ни у медиков, ни у иных пациентов этой гинекологии не обнаружено.

Ну и роддом, в свою очередь, заявил, что возможность заражения вирусом при родоразрешении и нахождении в стационаре исключена, потому что при оказании истцу медицинских услуг не нарушались законодательство и обязательные требования.

Однако выяснилось, что в тот же день, когда истица родила ребенка, в роддоме рожала и другая роженица, с подтвержденным хроническим гепатитом С с умеренной биохимической активностью. Возможности заражения от нее гепатитом через родовые пути, по правде говоря, абсолютно не было: она рожала позже истицы, и была хоть и в том же родовом зале, но час спустя. Однако и ей акушеры сделали операцию кесарева сечения. А после обе женщины находились в одном отделении анестезиологии и реанимации, и обслуживали их одни и те же медсестры.

Роддом – как и полагается – провел эпидемиологическое расследование заболевания парентеральным вирусным гепатитом "своей" родильницы. Специальная комиссия проверила всю медицинскую документацию и установила:

• связь заболевания острым вирусным гепатитом С с проведенными ей медицинскими манипуляциями в акушерском физиологическом отделении (до родов) не установлено;
• потенциальных источников инфекции, больных и носителей вируса гепатита С среди персонала отделения анестезиологии и реанимации комиссией нет;
• все манипуляции проводились медперсоналом в стерильных перчатках после гигиенической обработки рук одноразовыми изделиями медицинского назначения и стерильным расходным материалом;
• на момент обследования нарушений дезинфекционно-стерилизационных мероприятий не выявлено;
• внутримышечные и внутривенные инъекции в послеоперационном периоде проводились этим двум пациенткам в разное время, соблюдалась очередность по СП 3.1.3112-13, перед каждой процедурой проводилась гигиеническая обработка рук по инструкции к кожному антисептику, соблюдались и требования асептики и антисептики при работе со стерильным материалом, и требования по дезинфекции и утилизации медицинских отходов класса Б;
• следовательно, не установлен факт эпидемиологической связи инфицирования вирусом гепатита С между предполагаемым источником инфекции в виде роженицы с гепатитом С и предположительно заразившейся от нее истицы, при условии одновременного пребывания в отделении анестезиологии-реанимации, получения одноименных медицинских манипуляций через медицинский инструментарий и другие изделия медицинского назначения в отделении, операционной, процедурной и т. д.

Таким образом, и перед судом, и перед экспертом (судом были назначены комплексная, а потом еще дополнительная экспертизы) стояла крайне сложная задача. Вопросы эксперту были сформулированы так: возможно ли заражение истицы при ведении беременности в частной гинекологии, лечении зубов и при родоразрешении в роддоме при совместном и раздельном нахождении в палате с носителем вирусного гепатита "С"? Если да, то в какой из указанных организаций произошло заражение?

Между тем, в деле появился еще один документ – акт эпидемиологического обследования роддома сотрудниками Роспотребнадзора. Обследование имело место через неделю после того, как истица узнала о своем заражении гепатитом. В этом акте зафиксированы небольшие нарушения дезинфекционно-стерилизационных мероприятий:

• в нарушение требований п. 2.32 главы 2 СанПиН 2.1.3.2630-10 в операционной на момент обследования отсутствовала отметка о дате и времени накрытия стерильного стола;
• в нарушение требований п. 12.5.2 главы 1 СанПиН 2.1.3.2630-10 на момент обследования хирургическая обработка рук проводилась не в соответствии с рекомендациями, изложенными в инструкции по применению кожного антисептика "Стеризол". Старшую медсестру ОРИТ даже наказали за эти упущения по ст. 6.3 КоАП (нарушение санитарного законодательства).

Именно этот документ Роспотребнадзора и перевесил чашу весов. Экспертиза ответила на вопросы суда следующим образом:

• ни у стоматологов, ни у частных гинекологов заражения произойти не могло;
• оно не могло произойти в роддоме во время родоразрешения, и не могло произойти – воздушно-капельным путем и через общие предметы – позже, при нахождении в обеих родильниц в одной палате реанимационного отделения;
• однако, учитывая, что в историях родов обеих дам отсутствуют данные о постановке и обработке периферических венозных катетеров, а также принимая во внимание акт эпидобследования Роспотребнадзора о нарушении санитарных правил и норм, – нельзя исключить возможность передачи возбудителя гемоконтактного гепатита.

Опираясь на этот вывод, суд счел, что в отношении молодой мамы имело место нарушение стандарта медицинской помощи, несмотря на то, что виновное поведение, приведшее к заражению вирусным заболеванием, у роддома – по мнению суда – отсутствует.

Упомянем еще один важный нюанс – медперсонал роддома утверждал, что обе пациентки были хотя и в одном отделении реанимации, но в разных палатах. Этот же тезис был упомянут комиссией роддома, которая проводила внутреннее эпидрасследование заражения. Сама же истица горячо утверждала обратное. Суд – оценивая иные доказательства, в том числе техпаспорт здания, – пришел к выводу, что персонал просто лжет.

Итог: роддом оказал потребителю-истице медуслугу ненадлежащего качества, что является основанием для возложения на него обязанности по компенсации истице морального вреда в размере 300 тыс. руб., и 150 тыс. руб. сверху – в виде "потребительского" штрафа.

Мама считает, этого могло бы и не произойти, если бы медики относились к своим обязанностям более ответственно. И опасается повторения таких случаев. Главный врач перинатального центра Каролина Фрумусаки говорит, что в учреждении соблюдаются все требования, случаи инфекций неизбежны и их в бельцком роддоме меньше, чем допускают нормы, передает esp.md

— Пупок перевязали резинкой, на которой мы в детстве прыгали. Пупок сочился, но меня выписали из роддома. На шестой день мы обратились в детскую больницу. Там нас отправили к семейному врачу. Но через два дня мы опять попали в больницу, и нас уже госпитализировали. Врачи сказали, что в роддоме через пуповину занесли инфекцию, — рассказала Инна Жулавская.

Как говорит мать, малыш выздоровел, с ним всё в порядке. Но она обратилась в редакцию для того, чтобы предупредить другие такие возможные ситуации.

Наша собеседница уверена, что её случай не единичный. В качестве подтверждения своих опасений она привела пример рождения ребёнка своей родственницей в апреле этого года. По словам женщины, его также лечили в детской больнице после того, как занесли инфекцию через пуповину в роддоме.

— Я просто хочу, чтобы обратили внимание на такие случаи. Медики должны быть ответственными. Нельзя, чтобы страдали маленькие дети и их родители. Если в роддоме нет каких-то медикаментов или перевязочных материалов, зелёнки, нужно просто заранее об этом сказать и мы всё принесём. Возможно, тогда не будет таких случаев, как произошло со мной или моей братовкой, — завершила Инна.

Инфицирование ребёнка могло произойти в любой момент. Указать точный источник инфекции и место его проникновения очень сложно.

К сожалению, многие молодые мамы не осознают, что ребёнок после рождения практически стерилен. В первые три месяца идёт его адаптация к внешнему миру. Он набирает все колонии микробов, которые есть у мамы и окружающих.

Мы всегда предупреждаем мам, что самое главное — это соблюдать элементарную гигиену и мыть руки с мылом при любом взаимодействии с ребёнком, будь это кормление, смена памперса, переодевание. Очень важно, чтобы роженица следила за собственной чистотой, отказалась хотя бы на время от длинных акриловых ногтей. Неуместно в первые месяцы жизни приглашать в гости родственников и друзей, так как иммунитет ребёнка очень слаб.

— Там есть всё необходимое для родов, в том числе и для ребёнка. Пуповину перевязывают эластичным стерильным хлопковым материалом, напоминающим резинку. Он накладывается на низ пуповины. У основания оставляется бонт в два сантиметра. Это необходимо для того, чтобы иметь захват при оказании помощи ребёнку в детском отделении. Капельница делается только через пупочную вену. Через другие вены сделать это очень трудно, — уточнила доктор.

Главный врач пояснила, что, поскольку нет достоверных исследований, что перекись, зелёнка или спирт уменьшают риск инфицирования, то они сейчас не используются как обеззараживающие средства. Пуповина ничем не обрабатывается.

— Мы объясняем при каждом утреннем обходе и осмотре ребёнка, что не нужно обрабатывать пуповину. Наш приоритет — чистые руки. У нас в роддом идут, как в мавзолей, все родственники. Никто не приходит мыть руки, а сразу целуют ребёнка. У каждого из нас свои колонии микробов. Мы с ними живём давно, и у нас с ними налаженные отношения. Ребёнок восприимчив ко всему. Об этом нужно помнить, — предупреждает врач.

Каролина Фрумусаки также рассказала, что предпринимается для безопасности новорождённого ребёнка.

— Сразу после рождения ребёнок вытирается насухо. Ему одевают шапочку и кладут на живот матери. Это нужно для того, чтобы была колонизация внешней среды, которую имеет мама, и она постепенно перешла к ребёнку.

Затем маму и ребёнка переводят в палату. В течение первых 24 часов за ними ведётся постоянное наблюдение. Маму осматривает гинеколог, ребёнка — врач-неонатолог, медицинская сестра. В роддоме ребёнок получает первую прививку. Если нет осложнений, то на третий день ребёнок и мама выписываются.

Они попадают под наблюдение семейного врача. В первые трое суток семейный врач обязательно посещает новорождённого. В течение первого месяца его состояние контролирует патронажная медицинская сестра.

Очень многое зависит от мамы. Если она заметила какие-то отклонения в поведении, развитии, нужно обращаться к специалистам. Сейчас очень модно обсуждать всё на форумах в социальных сетях и задавать друг другу вопросы. Хочу от этого предостеречь. Только специалист может поставить диагноз и дать грамотное лечение. Иногда упускается время, и решить проблему становится намного сложнее, — уверена Каролина Фрумусаки.

— Это есть во всём мире, не только у нас. Мы принимаем роды у 3400 рожениц в год. Допустимая норма доходит до 6% [случаев]. У нас она не превышает 1–1,5 процентов. Случаи инфекции не массовые, но они, к сожалению, неизбежны, — пояснила специалист.

Нашли ошибку в тексте?
Сообщите нам! +

Молодые матери о хамстве и унижениях в родильных домах

Роды проходили в перинатальном центре Алмазова в Петербурге. Рожала дважды и насмотрелась всякого. Во время кесарева мне начали вводить спинальный катетер. С третьего раза получилось. Затем уложили на стол, привязали руки и ноги. В таком положении я пролежала примерно час. Периодически тыкали в меня чем-то острым и спрашивали, чувствую ли боль. Я чувствовала. Потом пришел завотделением и констатировал, что я вру, потому что ничего не могу ощущать после тройного укола анестезии. Надели на меня маску. Ясное дело, в такой момент тебя охватывает животный ужас. Больно, дышать нечем, руки и ноги скованы, как на пытках.

Мысленно я попрощалась и с малышом, и с жизнью. Очнулась уже в палате. В реанимации было уже не до злости — просто хотелось, чтобы этот ад закончился. Отпустили меня почти сразу — мест не было, да и медперсоналу особого дела не было тоже. После того случая доверия к врачам нет никакого. Остался только всепоглощающий страх за сына.

Поехала в роддом — сказали, что приехала рано, потому что семь минут — слишком большой интервал, нужно три. И места у них сейчас нет, не в коридоре же меня класть. Я верила врачам безоговорочно, вообще не спорила. Поехала домой. Сделали укол, чтобы смогла дома поспать. Когда я проснулась, схватки были хаотичные и очень болезненные. Я в роддом. Через два часа прокалывают пузырь, а там мясо — вовсю отслойка плаценты. Делали экстренную операцию, сын не выжил, прожил всего час. Спустя 3,5 года я родила второго, врачи с меня буквально пылинки сдували. Но как потеряла первенца из-за халатности и лени врача — никогда не забуду.

Материалы по теме

Я рожала в 2012 году. Примерно за неделю до родов мой брат договорился с персоналом больницы, где у него было много знакомых, и устроил меня туда. Купил врачам торт, шашлыков и по бутылке вина. Но в день родов, к моему сожалению, дежурила другая смена. Когда начались роды, я уже тужилась, а акушерки ничего не делали, говорили, что без заведующей начинать нельзя. И пока она не пришла — они сидели и просто смотрели.

Рожала по дорогому контракту в надежде, что это даст мне хоть какие-то преимущества. Схватки начались поздно, в 41 неделю. В роддом я не торопилась, было нехорошее предчувствие. Дома пробыла пять часов. Под утро все же решилась, и муж вызвал такси. Когда меня осмотрела мой врач, то повредила шейку матки, пошла кровь. Она сказала, что шейка открывается, но очень медленно, и что вообще плохо рожать в 41 неделю. Якобы беременность переношенная, ребенок страдает, и надо делать кесарево. Мне было так страшно, все мысли были только о ребенке. Муж стал настаивать на том, чтобы дать время шейке раскрыться, как-никак роды первые. Но врач продолжала клевать меня, говорила, что я безответственная мамаша, что убью малыша.

В слезах я подписала согласие на кесарево. Потом узнала, что врач просто спешила домой и не хотела ждать, пока я разрожусь. Операция прошла тяжело, в послеродовом периоде было множество осложнений, кровотечения, боли в спине после анестезии. Через месяц у меня обнаружили венерическую инфекцию, которую занесли в этом роддоме. Из-за воспаления в маточных трубах образовалось множество спаек, теперь ставят непроходимость и бесплодие. Я так жалею, что согласилась на операцию. Больше у меня никогда не будет детишек.

Я много лет проработала инспектором в акушерском отделе Минздрава. Ежегодно мы проводили анализ поступающих жалоб. В меньшей мере они касались профессиональных ошибок и промахов, большинство жаловались на отношение, обидные и оскорбительные слова. Даже если у женщины какое-то осложнение, куда больше ее ранят безразличие, грубость и унижения, от которых она потом очень долго не может очухаться. Именно это обычно становится поводом жаловаться в официальные органы.

Стоит сказать, что подобный негативный опыт достался нам из советских времен, но с ним можно бороться. Наши медики из тех же поколений, что и роженицы, ожидать от них особой галантности не приходится, с одной стороны. С другой стороны, акушерская специальность — одна из наиболее напряженных. Это высочайшая, по сути двойная ответственность за жизнь — и матери, и ребенка. Все это нисколько не оправдывает грубых и резких выражений, но, по всей видимости, это своеобразная защита. Среди акушеров очень высок уровень выгорания, а еще и деформации, связанные с профессией.

Материалы по теме

Мы пытались с этим бороться. Я должна сказать, что ничем другим, кроме специальных тренингов, достичь кардинальных изменений невозможно. Поэтому я вижу в новой системе непрерывного последипломного образования возможность введения курсов повышения квалификации — в том числе этики общения с пациентами. Это позволит медикам отвлекаться от рутинной каждодневной работы, попадать в другие коллективы и копировать хороший опыт.

Опыт деторождения должен сохраняться у женщины со знаком плюс, а не со знаком минус. Преодолеть грубость в системе здравоохранения — не самая простая задача, это характерно для всех сфер. В торговле и общепите постепенно ситуация налаживается. Медицина — следующая на очереди. Нельзя добиться значительных результатов простым увеличением жалования. Никакая оплата не может остановить хамство. Есть еще и такой нюанс: профессия акушеров-гинекологов связана с властью. Некоторые ею наслаждаются: пользуются по поводу и без. Когда это делается для того, чтобы женщина внимательнее относилась к словам специалиста, — это одна история. Другое дело, если цель — получить ощущение, что ты здесь царь и бог.

С хамством можно столкнуться вне зависимости от того, платные роды или бесплатные. Их принимают одни и те же люди, которые сами постоянно слышат грубости, например, в магазине и транслируют дальше — на роженицу. Нужно принимать во внимание и то, что условия у наших медиков сложные, нагрузки повышенные и стрессовые, график работы ненормированный. Но все это ни в коем случае не может быть оправданием озлобленности.

Иллюстрация: Аня Леонова / Медиазона

В конце 2016 года москвичка Олеся Сафонова с мужем приехала на праздники к свекрови в Брянск. Она была на четвертом месяце беременности, ждала девочек-двойняшек. Местные медики с учетом состояния Олеси посоветовали ей не отправляться в дальнюю дорогу и оставаться рожать в городе. Роды прошли в Брянском перинатальном центре 8 апреля 2017 года — через месяц после того, как учреждение открыл президент Владимир Путин. Спустя две недели одна из девочек умерла от пневмонии. Затем Сафонова узнала о гибели еще как минимум десяти новорожденных в том же Центре и разыскала 16 женщин, которые считают брянских медиков виновными в болезни или смерти своего ребенка. Следственный комитет возбудил уголовное дело о халатности.

«Четыре месяца беременности у меня было, на новогодние каникулы с мужем приехали в Брянск к свекрови. У меня заболел живот. Меня положили в первую больницу на сохранение. Я пролежала недели две-три на сохранении, и они решили меня зашивать, потому что шейка матки укоротилась. Новый год я справляла в больнице. В конце января мне поставили кольцо, разгружающий пессарий . Сказали, что двойня, тяжело очень, надо подстраховаться.

Потом я легла уже в перинатальный центр на сохранение, уже перед родами готовились. Собиралась рожать я в областном роддоме, уже договорилась. Муж меня повез в областной роддом, они сказали: "У нас приказ: до 34 недель всех, кто рожает, мы отправляем в перинатальный центр". Перинатальный должны были заполнить. И мы на своей машине с мужем поехали в перинатальный центр.

8-9 мая у меня должны были быть роды. А родила я на целый месяц раньше. В 33 недели и четыре дня. Девочки — два килограмма и два сто. 8 апреля, это была суббота.

Пошли воды, дежурила молоденькая девочка. Она меня посмотрела на кресле, сделала тесты. Сказала: "Да, воды, но ждем до понедельника, сохраняем, потому что надо чтобы кесарево было планово". Я позвонила своему врачу, у которого платно состояла, и она мне сказала: "Скорей беги на пост, они не имеют права". Как она мне объяснила, ребенок через шесть часов без вод умрет. Я побежала на пост, мне попались там взрослые женщины, сразу пришел заведующий отделением, самого [депутата облдумы и главрача городской больницы №1 Константина] Воронцова сын кесарил меня. Посмотрел, а у меня уже начинались схватки. Сделали анестезию эпидуральную, наркоз в спину. И они меня режут, а я все чувствую, плачу. А руки, ноги привязаны. Они первую девочку достали, Дашу, мне показали. А мне больно. Они: "Что ты притворяешься? Не может быть, пошевели ногой. Ты ничего не чувствуешь до пояса". А я беру и пальцами шевелю, представляете. И у меня такое ощущение было, как будто у меня по животу совковой лопатой по косточкам гребут, ужасная просто боль.

Я стала задыхаться, перепугалась очень. И анестезиолог Геннадий Рухля попался очень опытный, хороший. Стоял надо мной, брал мне маску с воздухом, не отходил ни на минуту. А я не могу, я и ртом хватаю воздух, и носом, у меня нет воздуха. Я слышу, что артерию какую-то передавили. Когда вторую девочку достали, у меня чуть-чуть воздух пошел.

После этого две недели я в палате лежала. Девочки первые два дня были в реанимации. Потом Дашу перевели уже на выздоровление, сказали, выпишут скоро, через неделю. А Ксюша, которая сейчас девочка живая, оставалась [в реанимации]. У нее была масочка на носике, она не могла раздышаться сама. Они больше напор делали, что выживет Даша, а не Ксюша. А получилось наоборот все.

8 апреля я родила, 21-го Даша умерла. У меня был нервный срыв. Я стала заикаться, у меня все болячки вылезли, я заболела. За Ксюшей я уже как коршун, я уже не отходила от нее ни на минуту. Я даже кушать не отходила, мне муж все приносил.

У Даши открыли окно и через несколько дней пневмония. Если хорошая такая вентиляция, они хвастаются, почему везде открыты окна всегда были? Мне сказали: не придумывайте, это специальные кувезы, даже если они открыты, они поддерживают температуру матки. Я подошла к своей Даше с мужем — она девочка-лед. Я устроила скандал.

Второй раз прихожу, опять эта смена — Даша лежит на животе, а у нее пупок еще не зажил и она лежит, уперлась носиком и орет. А я ее перевернуть не могу, потому что у нее датчики, чтобы пульс, сердце отслеживать на аппаратах. Мне сказали, это приказ заведующей - три часа на животе, три часа на спине. Я пошла к заведующей, устроила скандал. Я понимаю, ребенка выкладывать на 10-15 минут на живот, когда пуповина зажила. Ей две недели от роду. У нее в пуповине была трубочка, глюкоза туда поступала.

Они вообще сразу не нашли, что это пневмония. Сперва они сказали, что это колит кишечника. Я прихожу к девочке, а у нее зонд был во рту, с этого зонда кровь. И они только через несколько дней поняли, что это пневмония. Эта же узистка у моей Ксюши не нашла желчный пузырь. Она делала УЗИ, девочка поела только, говорит: "Я не увидела желчного пузыря, у вас наверное нет желчного пузыря". Вы представляете, так сказать?

Окно открывала Горбачева Луиза Ивановна. Антибиотики неправильно колола и диагнозы неправильно ставила — Артемьева Людмила Валерьевна. Уголовное дело заведено , а они работают дальше.

В перинатальном ребенку занесли также [грибковую инфекцию], у нее чуть ли не пошел сепсис. Она перестала писаться, у нее органы все стали отказывать, и мы умерли от сепсиса, от заражения.

В самом центре я находилась до 8 апреля три недели и выписали меня со второй девочкой 5 мая. Я такого ужасного отношения нигде не видела. Они даже не подходят к тебе. На кнопку нажимаешь, а они: "Что ты на кнопку нажимаешь, что тебе тут?". Я просила молокоотсосы, и много девочек просили, а их запрещают давать. Первые роды, у меня грудь как камень стала. Пока я не разревелась, не сказала "что мне делать", [не давали]. Для чего их закупили? Для чего президент выделял деньги?

На меня вышла анонимно девочка, сотрудница перинатального центра. Она говорит, что набирали всех молоденьких девочек, им по 21 году, все с областей, все неопытные. Оборудование немецкое. И на это оборудование документы все на нерусском языке. Как они могут им пользоваться? Говорит, приехал какой-то мужчина из Москвы, сутки побыл, отстажировал нас и все. Получается, на этом оборудовании не умеют работать.

Тут в Брянске каждый друг другу брат, сват, кум. Они стали меня унижать, что я подняла такую шумиху. Все бы молчали, а тут москвичка приехала, как они говорили, и на уши всех подняла. Они не хотят никак за это ответить. Я собираюсь дальше бороться. Это моя дочь. Да, я ее не верну. Но это моя дочь. Она два часа у меня на руках умирала, за что ребенка так мучили? Я записала видеообращение. Я создала группу: "Перинатальный центр — убийца детей", и меня сами стали находить девочки, стали звонить. Над каждой историей я ревела. Я нашла 16 девочек. И у всех идет пневмония, золотистый стафилококк и грибы кандида.

«У меня открытие пошло шейки матки, мне установили акушерский пессарий, чтобы предотвратить преждевременные роды. Поставили. При ношении акушерского пессария допускается небольшие кровотечения, так у большинства мамочек. У меня кровить начало. 14 августа меня отвезли в роддом на скорой, назначили лечение и потом опять начало кровить, незначительно. На что мне [акушер-гинеколог Людмила] Линкевич и [дежурный врач отделения патологии беременных Светлана] Сорокопуд вытащили это кольцо, сказали: "Зачем тебе четвертый, отдай ребеночка богу, хватит мучить нас и себя". Они сказали: "У тебя будет поздний выкидыш".

На следующий день у меня начались схватки, через несколько часов я родила девочку. 730 грамм. Ребенок 20 дней прожил и умер. Ребенок пережил две транспортировки. 18 августа я родила, 20-го ее перевезли в Ангарск в перинатальный центр. И через две недели ее перевели уже в Иркутск. У нас в Усолье оснащения не было даже [для] интенсивной терапии, для детей недоношенных. У них нет ни второго этапа выхаживания детей, ни неонатолога на тот момент, он не присутствовал при родах. Но они сделали документы, что он у них якобы был.

Шансы были бы, если она родилась в Иркутске. Я не доехала до туда. Не успела. У меня запись была на 18 августа - на консультацию. В Иркутске без записи не принимают.

У нее была двухсторонняя пневмония. В Иркутске проводят такие операции таким детям, делают на третий-четвертый день, и они выживают. В моем случае ребенку [операцию] хотели сделать только на 21-й день, когда уже были серьезные осложнения по здоровью. В Ангарск приезжал кардиохирург, консультировал, но операцию в условиях ангарского стационара он провести не мог. Потому что не было оборудования. В Иркутск ее перевели за два дня до смерти. 7 сентября будет три года, как ребенок умер. Мне говорили, что девочка сильная, боролась до последнего. Но слишком поздно.

Я считаю, что вина здесь наших усольских, им было просто все равно, они надеялись на то, что ребенок уже родится мертвый либо умрет в течение суток и будет считаться мертворожденный. Не имели права принимать роды в Усолье у меня, срок был 25 недель. По какой причине приняли, неизвестно. Почему в Иркутск не перевели, тоже неизвестно. То есть нарушения есть, но все — Следственный комитет, прокуратура - на это закрывают глаза.

В Усольском роддоме все зависит, как я считаю, от смены. Я же там тоже рожала — троих детей первых. Первую, конечно, проблемную девочку родила. Ребенок - инвалид. Двоих — девочку и сына — родила без проблем. А в этот раз получилось так: роды прошли очень рано. Еще бы две-три недели я бы доносила ее, ребеночек бы сто процентов выжил. А здесь родила с экстремально низкой массой тела — 730 грамм.

Когда на митинг собирала, очень много людей писало в "Одноклассники". И фигурируют одни и те же врачи. Прошлым летом девушка пишет, что у нее умер уже доношенный ребенок — у ребенка было двойное обвитие, ребенка выдавливали, ребенок родился мертвый, умер в утробе. Еще у одной девушки осенью прошлого года роды принимали, тоже выдавливали, Патхудинов (был лечащим врачом Березовской — МЗ) ей на живот лег: ребенок родился с травмами, он проходил лечение, но выжил.

Случаев очень много, но люди начали забывать, кто-то успокоился и не хочет воевать с ними. Потому что видят наглядный пример.

Сорокопуд перевели в гинекологи штатные в поликлинику, [дежурного врача] Ильина уволили — сейчас опять приняли на работу, Патхудинова уволили — опять приняли на работу. То есть врачи к ним не идут, они этих, которые халтурят, опять берут на работу. То есть ничего не меняется.

Полгода я бегала по всем инстанциям — они мне отказывали, отказывали. Пока я не дозвонилась до Москвы, написала им письмо. Они возбудили дело 30 ноября 2015 года. Потом месяц-два проходят, они его закрывают. Они семь раз закрывали уголовное дело. "Нет состава преступления". Город Усолье-Сибирское — это маленький городок. Среди следователей есть друзья, родственники этих врачей. Я не могу объяснить это по-другому.

Раз в неделю наши авторы делятся своими впечатлениями от главных событий и текстов