У меня никакой вируса

Как Индия ввела самый строгий в мире трехнедельный карантин

В последние дни отечественный обыватель, невротизированный обнулением, переконституированием и коронавирусом, которые вроде уже как есть, но их еще нет, с тревогой и дурным предчувствием наблюдает за визуальным рядом, поступающим из братской Индии. Полицейские там ходят парами по улицам опустевших городов и мочат бамбуковыми палками случайных прохожих. Мочат всех без разбора: стариков, женщин, детей и даже иностранцев. Травмирующие психику европейца видеокадры (сами индийцы к ним относятся спокойнее) усиливает фейсбучный стон не успевших эвакуироваться соотечественников, которых теперь якобы дискриминируют: аборигены неправильно на них смотрят, из больничек шугают и в целом гнобят почти как понаехавших в Москве.

#India police are brutally attacking citizens who defy the #CoronaLockdown. In @narendramodi's #PoliceState, the police are just as dangerous as the #Coronavirus. Nobody is safe. pic.twitter.com/aB9Q4l268k

Картинка складывается малообаятельная, ибо пугает потенциальными параллелями: индийский народ воспринимается у нас не только как братский, но еще и как богоносный, и коли там можно ходить по хребтине палками носителей традиционных ценностей, не ровен час, переймут опыт и здесь.

Попробую внести малую толику в святое дело рассеивания недоразумений, опираясь на личный опыт: 35 лет йоги, вегетарианства и 13 последних лет совместного с индийскими людьми проживания на их территории. На постижение всех глубин тамошней души моего багажа явно не хватит, но адекватную интерпретацию наблюдаемому сегодня визуальному ряду дать, надеюсь, получится.

Жители Ахмедабада смотрят обращение премьера Моди. Фото: Reuters

Однако даже в символическом аспекте демарша аналитики упустили нечто весьма важное. Все почему-то повелись на мякине солидарности, общего национального действия, единого порыва, патриотизма, подчинении эгоистических интересов коммунальным, и при этом оставили без внимания прямо противоположный — разъединяющий — подтекст воззвания Моди.

Мне одному кажется, что подобная дискриминация выглядит со стороны как националистическая провокация, неуместная в ситуации, когда граждан вроде как призывают демонстрировать солидарность единой нации?

Жители Мумбаи аплодируют на балконах в знак солидарности. Фото: Reuters

И вот 1 миллиарду 400 миллионам обитателей Индии премьер-министр предлагает выйти на балконы-крыши и дружно дудеть-звенеть-хлопать в честь тех, кто самоотверженно лечит в эту минуту 199 пациентов на просторах бескрайней страны. Даже не смешно.

Очевидно, что Нарендра Моди сильно испугался. Испугался того, что происходит с коронавирусом в мире, и того, что может теоретически произойти в Индии. Премьер-министра нельзя осуждать за этот страх:

Что ж, замечательно. Допускаем, что Нарендра Моди реально испугался за здоровье нации и, насмотревшись интернет-роликов про поющих арии на балконах итальянцев, призвал сограждан заняться чем-то похожим в добровольном порядке.

Итак, наступило воскресенье, 22 марта. С добровольностью, как и можно было ожидать, у индийских граждан не срослось. Особенно в плане понимания того, куда и зачем их позвал отец нации. Ровно в пять пополудни одна часть населения принялась дудеть в морские раковины, другая — звенеть в колокольчики, меньшинство с неправильными вероисповеданиями — хлопать.

Кто-то этим занимался на крыше, кто-то на балконе,

но большинство — на улице!

Люди собирались на площадях и, расплываясь своими неповторимыми — от уха до уха — жизнерадостными улыбками, хлопали в ладоши, дудели и звенели в едином порыве солидарности и братства — с ближним своим, с Моди, с коронавирусом, с теми, кто борется против коронавируса, с мусульманами, христианами и вообще со всем человечеством. Это Индия, детка!

Аналогичные сообщения распространялись и в других крупных городах — Бенгалуру и Чандигарх.

Почему это важно

Поделиться сообщением в

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

Недавно две москвички вернулись в столицу из-за рубежа: Мария Теряева - из Франции, Ирина Астапова - из Италии. Поначалу обе чувствовали себя нормально, но потом у них поднялась температура. На скорых их отвезли в больницы: Марию - на Шаболовку, Ирину - в Коммунарку.

Русская служба Би-би-си расспросила Марию и Ирину о том, боятся ли они коронавируса и как сейчас устроена их жизнь.

"У меня не было даже кашля": Мария Теряева, 33 года

Би-би-си: Как у вас обнаружили вирус?

М.Т.: Я прилетела из Парижа 11 марта. У меня сразу появилась температура - до 38,5. Но кроме температуры не было никаких симптомов. И под давлением паники я 13 числа вызвала скорую.

Скорая сделала тест. Мне обещали, что в течение трех дней будет результат. И если он положительный, то ко мне приедут, если отрицательный, то ничего не будет.

Мне каждый день звонили из поликлиники и спрашивали температуру. Из разных инстанций звонили, буквально каждый день.

Вчера из поликлиники пришли сделать повторный анализ. Но вечером приехала скорая и просто забрала меня, сказали, что первый тест был положительный.

Би-би-си: И вас поселили в больнице в Коммунарке?

М.Т.: Нет, это не Коммунарка, это челюстно-лицевой госпиталь для ветеранов войны на Шаболовской.

Би-би-си: Вы одна в палате?

М.Т.: Нет, палата на пять человек. И у всех положительные тесты.

Би-би-си: А когда вы прилетели, вас в аэропорту как-то проверяли? Что-то про самоизоляцию говорили?

М.Т.: Я сама самоизолировалась. Сама отменила рейс к маме, понимая вероятность того, что могла привезти вирус.

В аэропорту не было проверки. У меня был рейс с пересадкой в Хельсинки, а Хельсинки для них, как я поняла, не страшен был на тот момент.

Би-би-си: Как вы себя ощущаете во всей этой ситуации?

М.Т.: Это все похоже на какое-то кино. Вот это снаряжение, вот эта неорганизованность - пять структур, и у всех разная информация. Я вчера в больнице четыре часа заполняла бумажки и всем рассказывала одно и то же.

Но все очень стараются, очень вежливые, с пониманием относятся. Понятно, что они находятся в ситуации какого-то приказа, который они должны выполнять. Но вот сейчас был врач и сказал, что пока не будет двух отрицательных тестов, меня не выпишут.

Би-би-си: Какое-то лечение назначили?

М.Т.: Сказали, что нет, потому что нет симптомов. Сказали, что будут смотреть за нами каждый день, температуру каждые два часа измеряют. Если симптомы появятся, будут лечить, пока ждем результаты теста.

Би-би-си: Вы говорили с медперсоналом, как они оценивают ситуацию с коронавирусом в Москве?

М.Т.: Говорят, под контролем.

Би-би-си: Вы им верите?

М.Т.: Не знаю. У меня уже нет ресурсов обрабатывать всю информацию, которая сейчас есть. Я не могу оценить ситуацию. Я очень устала два месяца читать про коронавирус и больше ни про что. Запутаться очень легко и глупо сейчас что-то утверждать. Есть много информации, и до истины мы никогда не доберемся, я уверена.

Би-би-си: Вам страшно от того, что у вас коронавирус?

М.Т.: Дело в том, что я уже им переболела. С 11 по 14 марта я им болела. Просто мне только сейчас пришло подтверждение, что это был именно коронавирус. Это было как обычное ОРВИ, у меня не было даже кашля.

Би-би-си: Обстановка вот этой информационной истерики на вас влияла?

М.Т.: Отношение менялось буквально каждый день - от какой-то осознанности до отрицания всего этого. Я в это время была в Европе, и там паника сильнее, чем тут.

Би-би-си: Вы руки мыли, маску носили?

М.Т.: Конечно.

Би-би-си: Вы понимаете, где вы могли заразиться?

М.Т.: Понятия не имею. Может быть аэропорт. Нет предположений.

"Никакого лечения нет, просто брали анализы": Ирина Астапова, 51 год

Би-би-си: Когда вы прилетели и откуда?

И.А.: Я прилетела из Пизы. Мы были во Флоренции. Я в Италии не была больна совершенно. Мы гуляли, это было до того, как все это разгорелось. Мы услышали о том, что это происходит, находясь там. Но "красная зона" была в Ломбардии, а мы находились во Флоренции. И летели мы 28 числа [февраля].

Би-би-си: На основании чего вас госпитализировали?

И.А.: Я ходила в поликлинику сначала. Все было нормально, температуры не было, мне сказали полоскать горло, ничего страшного, что я была в Италии, все будет нормально. Но потом через какое-то время у меня температура поднялась, я пошла еще раз и тогда забили тревогу, решили меня госпитализировать.

Это было 11 марта, то есть на двенадцатый день после моего возвращения, я им об этом говорила, что это скорее всего не коронавирус. Но они решили подстраховаться, может быть, и правильно.

Би-би-си: А где вы находитесь в больнице?

И.А.: Сейчас палата у меня отдельная, но общие "удобства" на две комнаты. В одной находится пожилая пара. У мужа положительный тест на коронавирус, у жены - отрицательный, на основе тех анализов, которые готовы. Я предполагаю, что анализы могут быть разные, и когда хожу в туалет, обмываю ручки мылом, хожу в маске и тщательно все промываю. То есть это не абсолютно индивидуальные помещения, это несет определенный риск.

Врач - заведующий или заместитель заведующего отделением - сказал, что меня отселят из этого блока в другую палату. С этой дамой, которая сейчас с инфицированным пациентом. Я сказала, что это нелогично. Хорошо, у нее была проба отрицательная, но ведь может стать и положительной, ведь она все время с ним находилась в контакте [несмотря на опасения Ирины, она осталась в отдельной палате - прим. Би-би-си].

Би-би-си: А у вас сколько проб взяли?

И.А.: У меня взяли две пробы, я думаю, что у них - тоже. Но результат пока только по одной пробе. Он у меня отрицательный. В соседней палате у одного человека - отрицательный, у другого - положительный.

Би-би-си: Врачи как-то объясняют эти перемещения?

И.А.: Они говорят: "Прибывает много больных, [мы] не можем гарантировать вам отдельную палату". Я говорю: "Ну вы уж постарайтесь гарантировать, потому что я вижу в этом риск".

Честно, у меня нет никакой паники, я думаю, что это инфекция, с которой можно справиться. Но с другой стороны, у меня сейчас ОРВИ и организм ослаблен, и риск заразиться чуть выше, чем у абсолютно здорового человека. И мне кажется, что подвергать меня дальнейшему риску не стоит, меня можно было бы выпустить на домашний карантин.

За все время, что я здесь пребываю, никакого лечения нет. Просто брали анализы, приходят утром и вечером меряют температуру и два раза полностью брали анализы - из горла и носа.

Би-би-си: Все, кто посещал эту больницу, говорят, что она очень грамотно построена. У вас такое же впечатление?

И.А.: Она вполне комфортна, здесь удобно, здесь удобные матрасы-кровати, но то, что совместные санблоки, - это определенный риск. Вероятно, есть полностью отдельные палаты. Так больница очень комфортная, кормят - такое ощущение, что пять раз, - нормальная, качественная еда.

Излишне жарко, я думала, что батареи регулируются, но они не регулируются, и приходится открывать окна - задыхаемся от жары. В остальном есть все удобства, не так, как в советского типа больницах.

Би-би-си: А у мужа той дамы, с которой вас предполагают поселить, как дела?

И.А.: Я не знаю, думаю, что неплохи. Он ходит, разговаривает, иногда даже довольно бурно, как слышно из-за стены. Я думаю, что это он кашляет, я слышу. Но дела у него неплохи, они самостоятельно передвигаются, они вызывают медперсонал, к ним приходят.

Би-би-си: Из своей палаты вы не можете понять, какая ситуация с местами в больнице? Или есть какой-то "телеграф"?

И.А.: Нет у меня такой информации нет вообще. Только вот со слов доктора, который сказал, [что люди прибывают]. Но вот была информация, что выписали в субботу чуть ли не 100 человек. То есть места должны быть.

Уже после записи интервью Ирину Астапову перевели в одиночную палату.

Безвылазно просидев на даче целую неделю, корреспондент "НИ" решил выйти "в народ" и посмотреть, как организована борьба с коронавирусом и его возможными носителями. Скажем сразу: реальность превзошла самые невероятные ожидания! Медийная картина об ограничениях всего и вся натолкнулась на свою противоположность.

Сергей Львов, Московская область

Вообще-то вылезти из дачной берлоги заставила крайняя нужда, - сломались очки, без которых работа в онлайне была никак невозможна.

С утра 3 апреля казалось, что ехать за 12 км в Апрелевку, где есть аптека с готовыми очками, мероприятие рискованное. Воображение рисовало пустые дороги и посты с придирчивыми гаишниками. Поскольку правовой статус москвича, сидящего на даче в другом субъекте федерации, был совершенно не понятен, то и простор для придирок у наших дорожных полицейских может быть практически безграничным. А вдруг не поверят, что еду в аптеку? А вдруг возьмут руками без перчаток мои документы - и что мне потом с ними делать? Хлоркой обливать, что ли, как советует из Америки коллега Евгения Альбац в прямом эфире "Эха Москвы"? Да ведь и никакой хлорки под рукой у меня нет.

Однако уже выезд на главную дорогу нашего поселка привел в некоторое удивление. Число машин, которые ездили в обе стороны, было ничуть не меньшим, чем в самый обычный, некарантинный день.

"Куда же они все ездят? Зачем? Неужели себя не жалко?" - подумалось мне.

Ведь по идее и кататься им было особо некуда, коли все магазины и сервисы должны быть закрыты, за исключением продовольственных и зоотоваров.

Но оказалось, что это и так, и не совсем так. У небольшого торгового центра, где якорным арендатором является сетевой супермаркет, работала пекарня, из которой выдавали горячие хачапури, кофе, ачму и лепешки. Рядом - гостеприимно открытые двери узбекского предпринимателя. В одной части легкого строения он продает бэушные телефоны и аксессуары к ним, в другой - ремонтирует велосипеды.

- Как бизнес, Азамат? - спрашиваю у старого знакомого (он, кстати, без маски и перчаток).

- Спасибо, хорошо.- отвечает он. И мы обсуждаем беду узбеков, застрявших в московских аэропортах при выезде на родину.

В самом же торговом центре нашего поселка наблюдался явный алогизм. Магазины по торговле бытовой химией, разливным пивом и химчистка были закрыты, а вот аптека, чайная и мясная лавки, алкогольный маркет - открыты.

Но супермаркет работал как всегда. С той только разницей, что одна кассирша сидела в резиновых перчатках, но без маски, а вторая - в маске, спущенной ниже носа, и без перчаток. При этом покупатели стояли впритык друг к другу, никоим образом не отходя на положенную социальную дистанцию в полтора метра.

Единственным признаком свирепствующей пандемии было объявление на дверях супермаркета: "Дезинфекция помещения проводится три раза в день".

Как и чем она проводится и насколько эффективна в борьбе с коронавирусом - не сообщалось.

Ну ла ладно, подумал я. Возможно, до нашей коттеджной деревни сила региональной власти не дошла в полной мере. Что блистательно подтверждали десятки мигрантов-рабочих, которые, несмотря ни на что, лепили плитку на вентилируемый фасад будущего торгового центра.

На эту благостную картину мы любовались вместе со знакомым дачником с соседней улицы. Держа за поводок роскошного бернского зенненхунда, он риторически вопрошал:

- А ты не знаешь, почему таджики работают, а мы - нет?

- Наверное, у них иммунитет против коронавируса и указов российских властей. - ответил я первое, что пришло на ум.

Но нам обоим было не до шуток. Понятно, что таджики живут в тесных, поганых вагончиках на голове друг у друга. И случись какая инфекция - они принесут ее в наши же супермаркеты и мясные-чайные лавки.

На фоне работящих бригад из соседнего государства казалось абсурдным закрытая автомойка, неработающие "Садовый центр" и поселковый автосервис (хотя в нем сквозь мутные пластиковые окна были видны какие-то тени, корпящие над "Тойотой - Лэндкрузер").

Тогда, надо полагать, в более крупном городском поселении Апрелевка уж точно все "по закону"?

Выезд на "бетонку", а потом и на Киевское шоссе в 13.30 так же огорошил большим количеством транспорта. Визуально не было никакой разницы с "довирусной" эпохой! По трассам мчались, как обычно, автомобили с калужскими и брянскими номерами, катили фуры с нашими и заграничными номерами. И - вуа ля! - никаких гаишников! Даже там, где "гайцы" всегда стопорили местных водителей в надежде вычислить пьяного, не оказалось мобильных постов.

Пустая от всяких паразитов и вымогателей дорога привела в торговый центр "Ярмарка". Это большой рынок, разделенный на две части: слева- продуктовая часть, справа - хозтовары и стройматериалы.

Скажу сразу: ВСЁ было как обычно.

Никаких масок, никаких перчаток, ни следа кружочков, нарисованных на полу для социальной дистанции. Покупатели, ничем не защищенные от вирусов, платили наличными, беседуя в 30 см друг от друга с продавцами.

Наличие маски и перчатки (кожаные) у меня особых эмоций не вызывали. Подумаешь, пять процентов покупателей и один продавец из 10 чего-то там надел на нос, тогда как все остальные мужественно переносят тяготы и лишения эпохи коронавируса!

Стоит задать продавцам вопрос, а почему они без защитных средств работают, в ответ получаешь плохо скрытую агрессию: а ты, умник, попробуй купи эти самые защитные меры!

И в самом деле: в трех аптеках в самом торговом центре и его окружности автор этих строк видел только объявления о том, что "МАСОК НЕТ".

Нет и парацетамола, перчаток, защитных костюмов, санитарных гелей.

Но есть - работающие люди. Которым совершенно нечем защититься от смертельной инфекции.

Знакомая продавщица на рынке - Валентина, тучная женщина лет 45, мать-одиночка с двумя детьми - сформулировала свою миссию на рынке просто и понятно:

- Не будем работать - сдохнем с голоду!

А как не сдохнуть? Заработок у Вали - 1400 рублей в день. Плюс какие- то мифические проценты за перевыполнение плана. На круг получается в лучшем случае тысяч 50-60 в месяц. На троих с почти взрослыми детьми.

Однако сейчас продажи упали. У всех. Намного. И никто не знает - надолго ли?

Вчера президент сообщил, что карантин продлится до 1 мая. И государство не даст ни копейки тем, кто потеряет работу и доходы.

Валя, возможно, зубы на полку не положит. Чего не скажешь о продавцах, которые работали в правой части апрелевского рынка (строительные и хозтовары).

Там - полный швах. Рынок закрыт. Сотни людей сидят где-то по квартирам и общагам. Без работы. Без денег. Без надежд на государство, которое будто бы не обязано их кормить, лечить.

Но чем они хуже тех, кто получил привилегию работать во время коронавируса? Почему продажа еды разрешена, а торговля замками или лампочками считается опасной для общества?

Царство административного абсурда захватило страну в стальные клещи кафкианских запретов, гнусного пиара и тотальной лжи о якобы принимаемых мерах.

Какие на фиг меры?

70 процентов автомобилей у апрелевского рынка - с московскими номерами. Люди не имеют права отойти от своего дома на 100 метров, но легко и просто ездят за сотни километров от столицы.

И какой тут может быть карантин?

Какая гарантия, что подмосковная зараза коронавируса не доберется до будто бы защищенных Собяниным москвичей, якобы сидящих в самоизоляции?

От слов "совсем" и "вообще".

Именно поэтому в отсутствии внятного указа о чрезвычайном положении, единого для всех, меры по борьбе с коронавирусом превращаются в профанацию, в пшик, в набор симулякров, которые никого и ни от чего не спасают.

И как тут не поверить конспирологам, что твердят в ютубе: собянинские и воробьевские старания - не более чем репетиция тотального цифрового рабства жителей главной российской агломерации.

Вот, ей Богу, ребята, уже верю! Потому что никакой опустевшей Венеции, Рима или Лондона у вас не вышло. Получился обычный российский бардак, в котором показушная строгость законов компенсируется необязательностью их исполнения.

Как защититься от COVID-19 в ожидании создания вакцины против него

Об авторе: Валерий Дмитриевич Молостов – врач, кандидат медицинских наук. Минск

Обыватели недоумевают: почему современная медицина не может так долго найти средство (антибиотики) против коронавируса? Но медицина бессильна не только перед коронавирусом, но и перед вирусом гриппа (птичьего или свиного), болезнью Эбола и десятком других. Микробные заболевания современная медицина лечит хорошо, фармацевты синтезировали огромное количество антибиотиков. Антибиотики омывают межклеточное пространство (где расположены бактерии), но они, к большому огорчению, никогда не проникают внутрь клетки (где расположены вирусы).

Крупные микробы в 100 раз мельче клеток тканей человека. Средний размер крупного вируса – 0,0004 мм, а мелкого вируса – 0,000006 мм. Вирус СПИДа считается крупным и имеет размер 0,00008 мм, свиной цирковирус – 0,000017 мм. Вирусы в среднем в 1000 раз меньше размера микроба и в 10 000 раз меньше любой человеческой тканевой клетки. Не повреждая клеточную оболочку, болезнетворный вирус проникает внутрь клетки человека, а питательной средой служит ему цитоплазма – жидкое содержимое самой клетки. Вирус быстро размножается, и за сутки внутри клетки появляются тысячи вирусов.

Возникает вопрос: почему же больной человек выздоравливает при поражении его органов вирусами? Дело в том, что внутрь клеток, где размножаются вирусы, свободно проникают только собственные иммуноглобулины, которые и убивают вирусы. Но иммуноглобулины (в основном гамма-глобулины) могут проникнуть внутрь клетки, если они синтезированы только внутри данного организма. Чужие иммуноглобулины, которые взяты из крови другого человека, практически не проникают внутрь ваших клеток, пораженных вирусами.

При заболевании, вызванном коронавирусом, больному организму нужна неделя, чтобы синтезировать высокую концентрацию иммуноглобулинов. Глобулины синтезируются внутри костного мозга, лимфоидной ткани, селезенки и печени. Сразу после проникновения вируса в организм человек фактически на протяжении пяти дней не имеет никакой защиты против вирусной инфекции, так как иммуноглобулины еще не выработаны! За пять дней иммунитет только начинает вырабатываться!

Лечение всех тяжелых заболеваний, вызванных вирусом, происходит следующим образом.

Прежде всего врачи ставят своей задачей не дать пациенту умереть за шесть дней острого проявления заболевания. На шестой день организм пациента начнет вырабатывать собственные антитела. Тогда пациент будет обязательно спасен. Как сохранить жизнь пациента до шести дней течения острого периода?

Во-первых, медики ставят перед собой цель снизить концентрацию вирусных токсинов в крови при помощи увеличения количества воды в кровяном русле. Если у больного весом в 70 кг в венах и артериях содержится 3 л крови, то ему предстоит ввести в артерии и вены еще 2–3 л воды, чтобы уменьшить концентрацию вирусных токсинов. Для этого больного заставляют пить много воды и вводят ему внутривенно (инъекционно) до 3 л в день водных растворов: глюкозы, физиологического раствора и различных кровезаменителей. Только выдержали бы почки пациента!

Во-вторых, есть вещества, которые в кровяном русле больного пациента создают химические связи с молекулами вирусных токсинов, и от этого токсины становятся менее ядовитыми. Таких веществ существует сотни. Одно из них – аскорбиновая кислота (витамин С).

Однако, подчеркнем еще раз, все врачи понимают, что до тех пор пока организм пациента не выработает огромную концентрацию собственных иммуноглобулинов – до тех пор излечения пациента не произойдет.

Для большинства опасных вирусных инфекций созданы профилактические прививки, которые представляют из себя ослабленный живой вирус. Но пока не существует вакцины (ослабленного вируса) для коронавируса. Конечно, через год вирусологи создадут вакцину и против коронавируса. Но дело в том, что после инъекции такой вакцины необходимо ждать три недели до того момента, пока у данного человека выработается стойкий иммунитет. Если человек уже заболел, то прививка этому человеку не поможет.

Читайте также: