С вирусом можно договориться

Когда нам хорошо, вирусу тоже неплохо

Все уже привыкли к тому, что эпидемия гриппа — абсолютно сезонная история, угрожает осенью и весной. А куда же грипп испаряется летом? Никуда.

— Мы его носим в себе. Вирус вызывает не только болезнь, он вызывает еще и скрытую, латентную форму инфекции. Когда вам хорошо, то и вирусу хорошо — это очень удобная и обоюдовыгодная ситуация, потому что есть гарантия не заразиться и не заболеть от этого вируса, — говорит вирусолог и предостерегает: — Можем ли мы ждать лихорадку Эбола? Конечно, можем. А почему нет? Кстати, она у нас бывала, но мы ее перехватили в аэропорту.

— Для кого вакцина хорошо? Не для того, кто заразился, а для того, кто собирается ехать в опасные по этим заболеваниям районы: врачам, техникам, инженерам, рабочим. Почему Эбола вдруг всколыхнулась? Мы с вами и слова такого никогда не произносили, — говорит Виктор Зуев. — Вирус лихорадки Эбола был характерен для регионов Западной Африки, где были богатые залежи меди. Когда медные рудники начали разрабатывать, в регион приехали непривитые люди. Туда, обратно — и активировали очаг. Кто-то привез в одну страну, кто-то в другую, третью — и пошел разговор о лихорадке Эбола.

Ученый объясняет: нам угрожают вирусы, причем угрожают по нашей собственной вине. Приводит пример: лет 40 назад весь наш отдых сводился либо к отпуску в деревне, на даче, либо, если очень повезло, к отдыху в Крыму или на Кавказе. Теперь же никого не удивить путешествиями на Мальдивы или в Доминикану.

— Мы с вами свидетели и участники перемешивания огромных человеческих масс. Вместе с этими массами везем всё, что есть в организме. А мы с вами, между прочим, не стерильны ни по бактериям, ни по вирусам. Существует такое понятие, как природно-очаговая инфекция. Если вы хотите поехать в тайгу, то вам надо привиться от клещевого энцефалита. Но дело в том, что в связи с колоссальной миграцией населения границы начинают размываться — вы можете подхватить клещевой энцефалит и в Подмосковье. Так что за все издержки цивилизации надо платить. Добро и зло не приходят поодиночке.

— Где Волга и где Нил? А это птицы приносят. Больная птица далеко не улетит, это летят здоровые птицы, которые являются вирусоносителями, — замечает вирусолог.

Угроза супервируса

— Надо смотреть правде в глаза. А может ли быть? Я всегда отвечаю конкретно: в жизни всё может быть. Не надо прятать голову в песок и изображать, что кругом всё замечательно. Всё может быть, и нужно быть готовым к этому. Если вы едете в какую-то страну с серьезным набором болезней, например, желтой лихорадкой, нужно подготовиться к поездке. Местные жители реже болеют, оказываются более устойчивыми к возбудителю. Встречаясь с небольшими дозами этого возбудителя, вырабатывается иммунитет, — говорит Виктор Зуев, но на всякий случай уточняет: вирус, против которого мы ничего не сможет противопоставить, — это выдумка.

Может ли человечество выкосить какой-то неведомый вирус, однажды высказалась и вирусолог-иммунолог Елена Карева: если бы это было возможно, за миллионы лет неведомый вирус уже бы проявился.

— Вряд ли человек сможет изобрести здесь что-то сам: он учится у природы, а придумать то, чего еще не было, очень и очень сложно. Так что и вероятность того, что человечество выкосит какой-нибудь новый и одинаково опасный для всех вирус, минимальна, —отмечала Елена Карева.

— Есть такое выражение: инфекционные болезни, о которых забывают, потом начинают мстить за эту забывчивость, — говорит Виктор Зуев. — Бактерии чумы поражают не только людей, но и грызунов. Такие красавцы, как суслики, являются носителями бактерии чумы. В регионах, где живут суслики, стоят противочумные станции. Эти станции следят за уровнем зараженности грызунов. Не дай бог, если уровень начнет повышаться — большая вероятность, что чума перекинется на людей.

Так было с оспой, которую, к слову, победили. В какой-то момент от прививок, говорит вирусолог, стало погибать больше людей, чем собственно от оспы, которая входит в категорию особо опасных инфекций.

— Вас же не удивит, если я скажу, что у нас в доме корь бушует? Не удивит. Потому что у нас неблагополучно с корью из-за того, что противокоревые прививки стали не строго обязательными. У наших соседей, я имею в виду украинцев, вообще просто катастрофа с корью, — говорит ученый, которому несколько дней назад исполнилось 90 лет.

Поделиться сообщением в

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

Жизнь на планете замерла. Возвращение к норме если и возможно, то обойдется дороже, чем любой из всех послевоенных кризисов. Конечный счет вирус предъявит через месяцы, если не годы, но уже сейчас Запад вносит предоплату за лечение и реабилитацию экономики - и счет идет на триллионы долларов.

Пандемия на Западе еще не достигла пика, и от ее продолжительности будет зависеть, насколько беднее станут жить люди. В большинстве стран карантин продолжается неделю-другую, а власти предупреждают, что в той или иной форме он может продлиться и полгода.

Примерный масштаб бедствия можно оценить, бегло взглянув на то, сколько денег на этом очень начальном и предварительном этапе власти богатых стран обещают потратить на реанимацию экономики.

Суммы гигантские, беспрецедентные и пугающие. США одобрили антикризисный пакет стоимостью 2 трлн долларов; Европа пока отложила полтриллиона, но собирает намного больше. А в целом страны "Большой двадцатки" к концу марта уже пообещали потратить около 5 трлн долларов денег налогоплательщиков на борьбу с нынешним кризисом - это примерно 6% годового объема мировой экономики.

И в отличие от предыдущих кризисов, речь идет не о печатании новых денег центробанками, а о перераспределении уже существующих и без того сокращающихся общих реальных доходов общества в пользу наиболее пострадавших.

Другими словами, обеднеть должны все. Те, кто выживет, поистрепавшись, заплатят за тех, кто не переживет. Победителей не будет.

"Теперь уже ясно, что мир погружается в рецессию, - предрекла спад мировой экономики глава Международного валютного фонда Кристалина Георгиева. - Она будет не меньше, а то и хуже той, что мы пережили в 2009 году".

Глава МВФ не исключила отскок в 2021 году, но только в том случае, если пандемию удастся обуздать, а порожденные ею перекосы исправить. Для этого нужно "предотвратить волну банкротств и увольнений, угрожающих не только восстановлению экономики, но и общественному согласию". Стоит это очень дорого.

За что придется заплатить

Коронавирус выявил огрехи в системе здравоохранения одних стран и полный крах в других. Первые неотложные траты пошли именно туда: временные больницы, срочная закупка масок и оборудования, наём медперсонала. Когда пыль осядет, большинству стран придется серьезно вложиться в решение проблем здравоохранения, выявленных этой пандемией.

Однако денег на это не будет, если экономическая активность не восстановится, люди и бизнес не сохранят работу и не продолжат платить налоги. Поэтому для начала придется поддержать их: субсидиями, налоговыми каникулами, смягчением правил и прямой раздачей денег.

На что помимо спасения заболевших и создания вакцины Запад потратится в первую очередь? У каждой страны свои рецепты, но вот примерный список уже объявленных антикризисных мер.

Почти все страны начали с помощи парикмахерам, таксистам, дизайнерам и рестораторам. Они обещают безвозмездные гранты и льготные кредиты малому бизнесу, индивидуальным предпринимателям и самозанятым.

Прямая раздача денег: каждый американец получит до 1200 долларов наличными, японцам и грекам тоже обещают подарки.

Льготные кредиты попавшим в беду и выкуп компаний в наиболее пострадавших отраслях. Список открыли авиация и туризм, но он ежедневно пополняется.

Налоговые каникулы: отсрочка платежей и социальных сборов с компаний и индивидуальных предпринимателей.

Увеличение пособия по безработице и смягчение требований для его получения. Ирландия, например, обещает всем потерявшим заработок из-за Covid-19 пособие в 350 евро в неделю.

Кредитные каникулы: отсрочка платежей по долгам компаний и физических лиц.

Дотация из бюджета на выплату зарплат сотрудникам фирм, вынужденно простаивающих из-за карантина. В Чехии, Нидерландах и Великобритании власти обещали взять на себя 80-90% платежной ведомости частного бизнеса на несколько месяцев.

Компенсация затрат на сокращение персонала, чтобы людям выплатили выходное пособие за несколько месяцев, а не увольняли без копейки.

Оплачиваемый отпуск по уходу за детьми, чтобы родители не спешили выходить на работу, пока школы закрыты. Во Франции - до двух недель за счет бюджета.

Некоторые (например, Швейцария) даже компенсируют потери от срыва конференций и других мероприятий.

Эти меры обойдутся в триллионы долларов, деньги возьмут в долг, а расплачиваться придется будущим поколениям. Однако без искусственного дыхания бизнес и население могут не пережить Covid-19.

"Нынешний кризис - стопроцентно самый серьезный и масштабный на нашей памяти, - сказала Би-би-си главный экономист клуба богатых стран ОЭСР Лоранс Бун. - На этот раз проблема не в недостатке ликвидности. На этот раз главная проблема - вирус".

"Фактически это означает, что мы стоим на пороге очень серьезного кризиса", - сказала она, добавив, что если эпидемию не удастся обуздать за пару месяцев и она вернется следующей зимой, ни один экономист в мире не возьмется предсказать, чем это обернется.

Кто сколько обещает заплатить

В деле борьбы с вирусом никто пока не может сравниться с США. Самая богатая страна мира быстро вышла в лидеры по числу инфицированных коронавирусом и, несмотря на публичный скепсис президента Дональда Трампа, отнеслась к эпидемии как к неприятности исторического масштаба.

Конгресс выделил более 2 трлн долларов на реанимацию экономики. Полтриллиона получат крупный и средний бизнес, 350 млрд раздадут мелким предпринимателям в виде льготных кредитов. Американцам наличными выдадут 300 млрд долларов, и еще примерно столько же пойдет на выплату пособий тем, кто из-за вируса потерял работу.

Несмотря на внушительный объем антикризисного пакета, превышающий годовой размер экономики России и сопоставимый с ВВП Бразилии, Италии или Канады, конгрессмены и Белый дом допускают, что счёт этот не окончательный и в итоге придется заплатить больше.

Одобренный Конгрессом и подписанный Трампом в минувшую пятницу закон обойдется Америке примерно в 10% ее годового ВВП. Другие страны пока выступают скромнее, но некоторые уже выделили сопоставимые суммы.

Вторая крупнейшая экономика в мире - Евросоюз - пока не может договориться о совместных стимулах. Однако на национальном уровне деньги уже текут рекой.

Германия выделила более 150 млрд евро, или 4,5% ВВП, и пообещала в случае необходимости увеличить антикризисный пакет до 800 млрд евро, что составляет четвертую часть немецкой экономики.

Из наиболее пострадавших от коронавируса стран ЕС Франция оказалась щедрее всех: она готова раскошелиться на 350 млрд евро (15% ВВП). Италия отложила 25 млрд евро, Испания - 10 млрд. Это не больше пары процентов их годового выпуска, и никто не верит, что этого хватит.

Нидерланды собираются потратить до 20 млрд евро, или 2% ВПП только в ближайшие три месяца. Примерно столько же уже выделили Дания, Польша, Португалия, Ирландия и Чехия. Другие, вроде Австрии, Греции, Швеции и Эстонии, решили не рассчитывать на лучшее, а сразу готовиться к худшему: они отписали от 5% до 10% ВВП на борьбу с новым кризисом.

Аналогичным образом поступили другие развитые страны, включая Австралию, Канаду и Израиль. Другие, вроде Японии, пока подсчитывают убытки и оформляют компенсации.

Специалисты — о живучести, угрозе эпидемий и пользе вирусов

Когда нам хорошо, вирусу тоже неплохо

Угроза супервируса

Нажмите "Понравилось" - мы будем знать, что написать для вас в следующий раз

Поделитесь с друзьями - это может быть интересно другим!

Полина Степенски. Фото: Сергей Мостовщиков

— Вы помните, как в первый раз услышали про коронавирус?

— Я услышала, как и все, по-моему, еще в январе, когда все начиналось в Китае. Сначала это показалось мне чем-то совсем уж экзотическим. Коронавирус я, конечно, когда-то учила, когда учила микробиологию. Ну, ничего особенного. Знаете, из разряда чего-то такого далекого, которое надо сдать на экзамене и тут же забыть. Но потом, когда стали приходить данные из Китая, стало понятно, что дело серьезное. Заражаются какие-то страшные тысячи. Люди сотнями умирают по полной программе. Я стала читать научные публикации.

Обычно китайские публикации читать тяжело. У них все же медицина какая-то своя. Есть вещи страшно продвинутые, гениальные. Допустим, лечение промиелоцитарного лейкоза мышьяком. Это правда работает, это хорошая идея, этим сейчас пользуются во всем мире. Китайцы вообще сейчас во многом впереди планеты всей. Но есть у них вещи, которые в западном мире никто никогда повторять не станет, потому что это может закончиться страшно плачевно.

Так вот, я стала читать, что они там пишут, и поняла: дело плохо — у них даже нет времени на хорошие статьи, только на какие-то отрывочные сведения. К тому же

стало известно, что начали умирать врачи и медсестры. Так обычно не бывает.

Ну, бывает, грипп дает осложнения, летальные исходы. Но так, чтобы от гриппа умирали врачи и медсестры, молодые, здоровые люди с крепкой психикой и иммунитетом, я такого что-то не припомню.

А потом сразу пошел такой снежный ком. Все еще веселились тогда в Венеции, всякие были карнавалы, у нас тоже многие поехали туда, потому что недалеко, дешево и красиво. Кому такое не понравится? Но вот наше Министерство здравоохранения как-то быстро сориентировалось. Запретов тогда, по-моему, еще не было, но уже всем вернувшимся сказали сидеть две недели на карантине. А потом в Италии началась вот эта вот черная чума, весь этот ужас.

— Можете описать этот ужас с профессиональной точки зрения?

— У меня много друзей в Италии — врачей, профессоров и так далее. Причем именно на севере, в Милане. Я, конечно, всем сразу написала, они ответили. Стало ясно, что система здравоохранения у них просто упала, вся. То есть оказалось, что внешне все там, конечно, красиво и креативно, но, по сути, очень неустойчиво. Четкие указания, четкие правила, все эти guidelines, все эти SOP (standard operating procedures) — это все касается Италии в меньшей степени, чем, допустим, Германии. И в критической ситуации это оказалось критически важным. Ситуация вышла из-под контроля.

Улица в Тель-Авиве. Фото: EPA-EFE

Что сейчас в мире все пытаются сделать? Сгладить кривую, избежать громадного количества пациентов в короткое время. Мы уже знаем, что примерно десяти-пятнадцати процентам зараженных нужна госпитализация, остальные могут спокойно сидеть дома в карантине. Но часть госпитализированных оказывается в критическом состоянии, их нужно отправить в реанимацию, интубировать, подключить к машинам искусственного дыхания. А их не хватает. При этом люди продолжают болеть другими болезнями.

Инфаркты, инсульты, этого же никто не отменял. Система и так довольно натянута, свободных мест в больницах не то чтобы море.

Поэтому системы здравоохранения должны решить непростую задачу — размазать эпидемию на более долгое время с небольшим количеством реанимаций. Мы прекрасно пониманием, что, скорее всего, распространение инфекции мы не остановим. Болезнь очень заразная — каждый человек пока заражает двоих-троих. На спад это может пойти, когда каждый будет заражать одного человека или меньше. Так что победит тут только система, только порядок.

— Давайте поговорим немного о самой по себе болезни. Что она такое, в чем состоит ее феномен?

— Смотрите. Я думаю, что мы узнаем ее только сейчас. Сначала мы, например, знали, что у 80 процентов заболевших есть высокая температура. Теперь мы видим, что это не так. Эти данные приходили из Китая, но они, видимо, описывали только тяжелых больных. Потом в мире начался массовый скрининг. У нас в Израиле, скажем, уже больше трех тысяч людей с положительной пробой на коронавирус, мы провели очень много анализов. И как минимум 35 процентов заразившихся у нас были вообще без температуры.

Мы видим сейчас, что симптомы коронавируса — это все что угодно.

Да, температура. Нет температуры. Да, сопли. Нет соплей. Да, кашель. Нет кашля. Может вообще не быть ничего.

Дальше. Мы толком не знаем, какова смертность. Сначала говорили, что ниже трех процентов. Но сейчас в Италии мы видим, что смертность очень высокая. Или: сначала говорили, что это угроза для пожилых людей. Теперь мы видим, что умирают и молодые.

В чем основная проблема с этим новым коронавирусом? Его рецепторы находятся в основном в легких. Поражается эпителий легких. Все альвеолы заполняются жидкостью, клетками, всяким мусором. Туда больше не попадает воздух. Человек больше не может самостоятельно дышать, ему требуется интенсивная искусственная вентиляция легких. Но поправиться после такой реанимации в ее самой, можно сказать, страшной форме имеет шансы в основном здоровый, крепкий человек. Потому что это все жуть. Плюс нет понятного лечения, нет надежного лекарства. Все эти анекдотические статьи о том, что помогает то и это, к ним нельзя сейчас относиться всерьез. Все это не доказано.

Все, что есть сейчас, — это ситуация, в которой больные оказываются такими тяжелыми, что врачи просто пробуют все что угодно. Я, кстати, разделяю этот принцип. У меня точно такой же — когда нечего терять, надо рисковать, надо пользоваться любой возможностью.

Полина Степенски. Фото: Сергей Мостовщиков

— Как решает проблему с коронавирусом израильская система здравоохранения?

— Скажу про нашу клинику. Мне кажется, здесь лучше всего работает обычный здравый смысл, логика. Вот я понимаю, что вирус передается воздушно-капельным путем. Я говорю: ребята, мы будем работать в масках, перчатках и на себя будем надевать одноразовые халаты. Домашнюю одежду будем снимать, в ней мы работать не будем. На улице и в магазинах мы будем внимательны. Я, например, исхожу из того, что все, кто находится возле меня, у них у всех коронавирус. До тех пор, пока не доказано обратное. Почему? Самый большой мой страх не в том, что я заражусь сама, а в том, что я заражу своих пациентов. Вы понимаете, что в отделении трансплантации костного мозга это критически важно.

Вначале мне сказали, что это паникерство. У людей будет чувство ложной безопасности. Я ответила: да пусть будет. Но если при помощи ложной безопасности мы хоть что-то предотвратим, то это будет то, что мы сделали по-настоящему. И, слава богу, через какое-то время наш гендиректор выпустил гениальное постановление, что у нас в больнице мы весь персонал можем раз в пять дней проверять на коронавирус, не прося разрешения у Минздрава.

Я считаю, это очень важно. Поскольку болезнь инфекционная, у человека, тем более у медика, часто возникает моральная проблема — он винит себя за то, что кого-то заразил или мог заразить. Это ужасно. Вы же не виноваты в том, что у вас коронавирус, а вы, допустим, об этом даже и не знаете. Получить сообщение о том, что вы заражены, не самое большое удовольствие, а тут на тебя еще и наваливается целое общество. Нужно любыми способами минимизировать это давление.

— А как вообще проходит тестирование в Израиле?

— Ой, это потрясающе, что у нас сделали. Большие молодцы. Надежный тест на коронавирус — это генетический тест, ПЦР-анализ (метод полимеразной цепной реакции, основанной на применении реактивов, многократно копирующих фрагменты РНК и ДНК возбудителя болезни — Ред.). Его немножко сложно делать. Но буквально в течение недели лаборатории нарастили мощности, собрали всех PhD, которые умеют держать в руках пипетку, стали работать день и ночь. Теперь мы получаем от них ответ за один день. К тому же у нас по всему Израилю сделали так называемые drive-in. Вы звоните в скорую, говорите, что были в контакте с больным или у вас кашель и сопли, температура или еще что-то такое. Вас спрашивают, можете ли вы управлять машиной и приехать туда-то и туда-то. Потом присылают на почту или в вотсап разрешение, вы с ним приезжаете в drive-in, как за гамбургером, у вас берут там мазок прямо через окно машины, и вы уезжаете домой.

Это важно, для того чтобы убрать ощущение страха. А то мы все тут немного, знаете, такие шанти-банти: умные, никто нам не указ. А как доходит дело до порядка и правил, начинается паника.

Паники быть не должно. Должны быть правила и порядок, карантин и проверки.

— Вы следите за тем, что происходит с коронавирусом в России?

— Мне сейчас немного не до этого, я читаю много профессиональной литературы о коронавирусе, чтобы принимать решения о пересадках костного мозга. Я, скажем, прочитала, что у больных, таких, как те, что лежат в моем отделении и у которых в принципе нет иммунной системы из-за нарушений кроветворения, как ни парадоксально, у них не было больше проблем с коронавирусом, чем у остальных. Может быть, как раз именно потому, что у них нет иммунитета. Потому что часть ответа организма на коронавирус — это реакция лимфоцитов. А если нет лимфоцитов, нет и тяжелых последствий болезни. Я, честно говоря, пока не знаю, где им сейчас безопаснее находиться, — у нас в клинике или у себя дома.

К тому же приходится думать о ситуации в стране. У нас тут все позакрывали, уже почти миллион безработных, хотя в Израиле безработицы практически не было. Экономика разрушается на глазах. Но, мне кажется, мы знаем, зачем мы ее разрушаем. Только для того, чтобы уменьшить количество смертей. Только для этого.

Только для того, чтобы не говорили, например, такое: умирают в основном пожилые люди. Понимаете, это ужасно. Пожилые люди все это слышат и видят. Мы фактически перекладываем на них чувство вины за то, что происходит. Но это неправильно! Здоровое общество держится на стариках и детях, как известно. Мы обязаны сохранить основы, показать, что мир не рухнул. Ведь все мы видим, что происходит в Италии и Испании, — врачам приходится решать, кого спасать, а кого нет, кому помогать, а кого оставить умирать. Я думать об этом не могу, я даже не хочу себе представить, что я окажусь перед таким выбором. И общество не должно оказаться перед таким выбором. Потому что этому обществу с этим потом надо будет как-то жить.

Тестирование на коронавирус в Израиле. Фото: EPA-EFE

— Ну вот, кстати, о том, как нам предстоит жить. Мир как-то изменится после того, как справится с тем, что происходит?

— Я очень надеюсь. Надеюсь, что мир изменится, причем в лучшую сторону. Я всегда говорила простые вещи: нет ценности выше, чем человеческая жизнь. Сейчас эта простая мысль, как ни странно, разрушает нас, наши экономики, наши привычки. Мы ради нее жертвуем очень многим. И, с одной стороны, это ужасно, а с другой — очень даже важно. Исчезают все миражи, все ложные представления о мире, прежние ценности становятся лишними и несущественными.

Конечно, лучше бы нам не получать такого напоминания. Но раз уж это случилось, есть повод подумать. Это я говорю как врач. В иудаизме вообще считается, что врач — посланник Бога. И через врача ты можешь взять все, что тебе дают, а задача врача — просто передать то, что нужно. И часто из этого что-то получается.

Я знаю, что сейчас в мире очень много страха, очень многие боятся происходящего. И это нормально для начала. Просто дальше надо переработать этот страх во что-то новое и прекрасное. Например, мы узнаем, что мы хорошие люди. И нам действительно хочется и нравится жить. Это немало.

— Есть у вас рекомендации, как этого добиться?

— Конечно. Прежде всего без надобности не выходить из дома. Второе.

Ничего не читать о коронавирусе, иначе можно сойти с ума. Есть масса других интересных вещей.

Третье. Не надо все время подходить к холодильнику, иначе после этого вируса в мире все будет для вас слишком маленьким, начиная с размера одежды. Четвертое. Начните жить нормальной, интересной жизнью. Это, конечно, самое сложное из всего. Но попробуйте хотя бы испытать ощущение комфорта и безопасности. Пятое. Если вы не справляетесь, у вас высокая температура и кашель — позвоните врачу. Пусть он посмотрит и решит, что с вами делать, ок?

— А что лично вы будете делать? Допустим, сегодня?

— Я пойду на работу. Но я в эти дни стараюсь не мешать своим врачам. Потому что я довольно доминантная и просто не хочу путаться под ногами у людей, которые по-настоящему жертвуют собой. У меня есть одна врач, так у нее шестеро детей, и все сидят дома. И у нее кругом один сумасшедший дом. Так что я покупаю своим врачам еду, думаю купить им цветы, а сама в основном хожу подбадривать пациентов. Им это очень важно сейчас. Слава богу, я дышу, так что обязана это делать.

Полина Степенски. Фото: Сергей Мостовщиков

Полина Степенски (в девичестве — Беренштейн) родилась в украинской Виннице. В 1990 году с мужем эмигрировала в Израиль. Советское медицинское образование не помогло — шансов поступить в израильский медицинский вуз при конкурсе 150 человек на место не было никаких. Полина устроилась в школу медсестер, работала почтальоном и мыла подъезды. Когда от инфаркта внезапно умер ее отец, она поклялась стать профессором медицины. Сегодня профессор Степенски — один из лучших врачей Израиля. Вот что она рассказывает о самой себе — буквально несколько цитат:

Спасибо, что прочли до конца

Каждый день мы рассказываем вам о происходящем в России и мире. Наши журналисты не боятся добывать правду, чтобы показывать ее вам.

В стране, где власти постоянно хотят что-то запретить, в том числе - запретить говорить правду, должны быть издания, которые продолжают заниматься настоящей журналистикой.

Читайте также: