Профессор блохина гепатит с

17.12.2019 В Монте-Карло, Монако, прошёл ежегодный международный мультидисциплинарный конгресс EUROGIN19, посвященный проблемам ВПЧ-ассоциированных опухолей. Форум объединяет врачей-онкологов, гинекологов, венерологов, вирусологов, педиатров и ученых, работающих в фундаментальной и клинической онкологии и вирусологии. Задача конгресса, который ежегодно проходит вот уже более 20 лет - максимально быстрое претворение в ежедневную практику научных достижений в области профилактики, скрининга и лечения ВПЧ-ассоциированных опухолей.

В работе конгресса участвовали известные ученые Ксавье Бош (Испания), Джек Кузик, Дэвид Дженкинс и Джулиан Пето (Великобритания) и многие другие. Российское научное сообщество на трибуне форума представлял заведующий отделом эпидемиологии и профилактики опухолей НИИ канцерогенеза нашего Онкоцентра, президент Противоракового общества России, заслуженный деятель науки России, член корреспондент РАН, профессор, д.м.н. Давид Заридзе.

Доклад Давида Заридзе был посвящен заболеваемости и смертности от ВПЧ-ассоциированных форм рака в России. Учёный рассказал о растущей заболеваемости и смертности от рака шейки матки, вульвы, влагалища, пениса и ротоглотки в нашей стране, объясняя этот неблагоприятный тренд отсутствием в России национальной программы ВПЧ-вакцинации и скрининга. Профессор Заридзе подчеркнул необходимость срочного принятия решения об их внедрении в практику российского здравоохранения.

Пресс-служба Онкоцентра задала профессору Заридзе несколько вопросов по этой проблематике.

- Всё-таки, в какой степени вирусы влияют на возникновение онкологических заболеваний?

- По разным оценкам, каждый пятый-шестой случай рака связан с инфекционными агентами: вирусами, бактериями, паразитами. Это три группы инфекционных агентов, которые являются доказанными причинами развития рака. Но важно понимать, что каждый пятый-шестой случай – это, конечно, очень усреднённый показатель. Потому что доля злокачественных опухолей, вызванных инфекцией, сильно колеблется в зависимости от страны, континента, от того, насколько она развита. Например, в США считают, что у них не более 10% форм злокачественных опухолей связаны с инфицированностью вирусами, бактериями и паразитами.

- Т.е., в развивающихся странах доля злокачественных опухолей, причиной возникновения которых стали вирусы, значительно выше. Почему? И что это за вирусы?

- В первую очередь, это, конечно, вирус папилломы человека (ВПЧ), который вызывает практически все случаи рака шейки матки, рак вульвы, рак влагалища, рак пениса, ротоглотки и некоторых других видов рака. Далее – вирус гепатита В и С. Они вызывают гепатит, а в дальнейшем – рак печени. Также - вирус Эпштейна-Барр, который вызывает лимфомы и рак носоглотки. Есть ещё вирус Т-клеточного лейкоза, который вызывает, соответственно, Т-клеточный лейкоз и лимфомы. Вирус герпеса 8-го типа вызывает саркому Капоши. Паразит Шистосома Трематода вызывают рак мочевого пузыря. Многие из этих вирусов имеют эндемическое распространение. Трематоды распространены на Средиземном побережье Арабском с Африканской стороны. Этот паразит живёт в море. Им легко заражаются местные жители, там очень высокая заболеваемость раком мочевого пузыря.

- А бактерии? Они тоже могут стать причиной возникновения онкологических заболеваний?

- Да. Здесь очень показателен рак желудка. Практически всегда он связан с инфекцией Хеликобактер пилори. Рак желудка всё ещё довольно частая форма опухоли в нашей стране, хотя его заболеваемость и снижается. Инфекция связана с недостатком гигиены, со скученностью. Вакцины против Хеликобактер пилори нет, эту бактерию лечат антибиотиками. Она очень трудно поддаётся лечению. И тут важно заметить – если человек вылечился, а потом возвращается в условия антисанитарии, скученности, он опять-таки заражается. А вот, кстати, в США рака желудка практически нет.

- На сегодняшний день это уже доказанные наукой инфекционные агенты, вызывающие рак. Какие у учёных есть гипотезы о иных причинах возникновения рака?

- Сейчас появляются очень важные данные, указывающие на то, что банальное воспаление играет важную роль в развитии рака. Например, распространённого у нас колоректального рака, сегодня он на 1-2 месте в России. Учёным становится понятно, что воспаление играет важную роль в этиологии этой формы рака. Однако понять и доказать, какой инфекционный агент его провоцирует – трудно, потому что кишечник полон бактерий, это сотни тысяч инфекционных агентов-бактерий. Выделить агент, который способствует воспалению и в дальнейшем, возникновению колоректального рака, по-видимому, не удастся.

- Как же предотвращать возникновение рака, причиной которого являются вирусы?

- Мы можем предотвратить заражение как минимум двумя инфекционными вирусами – ВПЧ и гепатита В. Для этого существуют вакцины и уже накоплен громадный опыт, говорящий о том, что вакцинация, в частности, ВПЧ снижает инфицированность и является методом профилактики рака шейки матки, рака влагалища, рака вульвы и т.д. В 98 странах мира вакцинация против ВПЧ внедрена в календарь иммунизации подростков, школьников – девочек и мальчиков 12-13 лет
.
- Уже есть убедительная статистика, говорящая в пользу применения таких вакцин?

- Да, она более чем убедительна. С 2007 года прошло 12 лет с начала этой работы и уже достигнуты заметные результаты во многих странах. В Австралии, например, инфицированность ВПЧ снизилась практически на 100%. У них, что самое главное, снизилась на 80 и более процентов заболеваемость предраковыми образованиями шейки матки разной степени агрессивности. Предраковые образования 1-2-3 степени, так называемые цервикальные интраэпителиальные неоплазии. Выраженность этой неоплазии является уже фактически раком, это первый этап развития рака. У женщин, в подростковом возрасте прошедших вакцинацию, снизилась частота выявляемости предраковых изменений на 80%. А также снизилась частота аденокарциномы in situ – локального, нераспространённого рака. Вот ещё пример – в Тайване была крайне высокая заболеваемость раком печени в связи с тем, что у них была распространена инфекция гепатита В. Они начали вакцинировать новорожденных и это уже значительно повлияло – снижается заболеваемость. Т.е. эффективность вакцинации уже доказана.

- Как научное сообщество предполагает влиять на ситуацию? Когда в России уделят этой проблеме должное внимание? Ведь государство, приняв национальную противораковую программу, заявляет тем самым, что проблема борьбы с онкологическими заболеваниями в числе приоритетных.

- Большое спасибо за интервью, Давид Георгиевич. Мы будем следить за этой темой.

От излечимых болезней в России продолжают погибать люди. Небольшой шанс появляется лишь при заражении СПИДом

ср, 1 июля 2009 00:00:00

Таким образом проблем две, и все они связаны с чиновниками: получить квоту и получить необходимое лекарственное обеспечение.

Оказать высокотехнологичную помощь больным гепатитом В по квоте за государственный счет могут только в единственном в стране отделении гастроэнтерологии и гепатологии Института питания. На всю Россию в год 133 квоты. И дело даже не в том, что их мало, — при хронических заболеваниях сам принцип квот не годится. Нужна система лекарственного обеспечения за счет бюджета, и это обеспечение должно быть длительным, а в самых тяжелых случаях — пожизненным. Если у больного нет возможности покупать лекарства за собственные деньги, он обречен. Для справки: лечение вирусного цирроза самым современным, но и самым дорогим сегодня лекарством (энтекавиром) стоит около 700 долларов в месяц.

По программе ЖНЛС (раньше она называлась ДЛО) могут выделить лекарства больным вирусным гепатитом, но получать их могут только инвалиды, и то не гарантированно. То есть получается: надо дождаться, чтобы у больного развился цирроз, тогда он получит инвалидность, и, может быть, после этого, если регион включит необходимый ему препарат в свой список, его полечат. Так и происходит: в одной области обеспечивают таких больных, в других — нет. А могут начать лечение, но потом кончаются бюджетные деньги и лекарства, которые надо принимать постоянно, больше не выписывают.

Итог: для россиян остается смертельным то заболевание, с которым в мире люди доживают до старости, сохраняя работоспособность и нормальное качество жизни.

Как оказалось, узнать, сколько жизней россиян уносит гепатит В, невозможно. Это точно неизвестно никому — так устроена наша медстатистика. Дело в том, что вирусный гепатит В постепенно перерастает в цирроз, а еще становится причиной 80% рака печени. Если больной умирает от рака, вызванного вирусным гепатитом, то в статистику по гепатиту он не попадет. Подлинная причина смерти прячется за последствиями заболевания. А нет пугающей цифры, нет и реальных мер, которые могли бы повлиять на бедствие. Хотя, по оценкам экспертов, более 11 млн россиян инфицированы вирусом гепатита В, хронические формы гепатита В примерно у миллиона россиян, гепатита С — у пяти миллионов. Но это неофициальные данные, их не принимают во внимание чиновники, составляя списки лекарственных средств и высчитывая количество квот. Чиновники руководствуются лукавыми, но утвержденными другими чиновниками цифрами.

ВОЗ объявила гепатит В инфекцией, от которой человечество может сегодня избавиться, и для этого рекомендует: прививать здоровых и лечить больных. Такая победа была бы грандиозным достижением, потому что только в прошлом году в мире от гепатита В умерли миллион двести тысяч человек.

Руководитель Роспотребнадзора Геннадий Онищенко провозгласил, что готов победить эту болезнь в России к 2010 году путем сплошной вакцинации населения. Только специалисты горько усмехаются: прививки не могут помочь тем, кто уже болен. Выходит так: чтобы победить эту болезнь в России, нужно дождаться, пока умрут все больные?

Профессор Василий Исаков, заведующий отделением гастроэнтерологии и гепатологии Института питания РАМН, в этой связи поясняет: после того как будут привиты 80% населения, только через 10—15 лет можно будет увидеть эффект от массовой вакцинации (сейчас привиты 35%, а тех, кого прививали десять лет назад, пора уже ревакцинировать).

Пик эпидемии гепатита В у нас пришелся на 1995—2000 годы: заболеваемость тогда была в среднем по стране 44 случая на 100 тысяч населения. Для сравнения: в 1980 году Италия была объявлена страной тревожной по гепатиту В, когда уровень заболеваемости там был 5 случаев на 100 тыс. населения. А в Тольятти, например, заболеваемость превышала 220 случаев на 100 тыс. населения. И сейчас люди, которые заразились тогда и у которых сформировался хронический вирусный гепатит, начали свой путь к финальной стадии болезни — циррозу. Если их не начать срочно лечить, к 2015—2020 году число этих больных может достичь 100 тыс. человек. Но пока лечение получают только отдельные счастливчики.

А здесь — внимание: сегодня получать бесплатные лекарства могут только те, кто заражен еще и ВИЧ/СПИДом, потому что принята соответствующая государственная программа. Если человек заразился только гепатитом, то ему ничего бесплатного не положено. И потому гепатит как моноинфекцию центры борьбы со СПИДом лечат, только когда остаются средства.

Сергей Смирнов, директор Сообщества людей, живущих с ВИЧ, рассказывает, как его нередко спрашивают больные гепатитом: что делать, не заразиться ли еще и ВИЧ, чтобы начали лечить вирусный гепатит В? С ВИЧ можно жить долго, а получая лечение — и до старости, а вот отложить лечение гепатита В, перешедшего в цирроз, невозможно. Нужна срочная помощь, иначе — смерть.

Есть действенные лекарства. Есть страны, в которых прогноз для больных гепатитом В вполне благоприятный. Даже на стадии цирроза возможно компенсирующее лечение. Но это дорого. Поэтому в нашей стране, как и во всех бедных странах, люди от вирусного гепатита просто умирают. А это, как правило, люди активного трудового возраста — от 25 до 40 лет. 95% новых случаев заболевания — это молодежь от 15 до 25 лет.

Мнение эксперта

Профессор Василий Исаков, заведующий отделением гастроэнтерологии и гепатологии Института питания РАМН:

В течение последних пяти лет заболеваемость гепатитом В у нас в стране снижается: почти нет новых случаев среди детей привитых возрастов. Но показатели смертности среди больных не улучшаются: больные хроническим гепатитом и циррозом, связанным с вирусом гепатита В, не получают у нас противовирусного лечения. А им нужна немедленная терапия.

Но понятно, что без создания государственной системы (стандарт обследования и лечения, национальный регистр пациентов, закупки высокоэффективных препаратов, контроль за их адресным назначением) не будет достигнуто снижение заболеваемости циррозами печени и смертности. Если не создать такую систему помощи сейчас, через 10—15 лет мы подойдем к пику заболеваемости циррозом печени тех, кто заразился в 1990 —2000-е годы. Тогда спасать этих людей смогут только трансплантации печени, а одна такая операция стоит около 200 тыс. долларов. При этом качество жизни людей с пересаженной печенью гораздо ниже, чем качество жизни человека, который получает современное противовирусное лечение. В странах, где лечат больных гепатитом В, реально увидели экономический эффект: число пересадок печени уменьшилось в разы.

Поделиться сообщением в

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

Детские онкологи из Национального медицинского исследовательского центра (НМИЦ) онкологии имени Блохина пригрозили увольнением из-за конфликта. Они требуют отстранить руководство института, назначенное летом.

Онкологи Максим Рыков, Георгий Менткевич, Наталия Субботина и Василий Бояршинов выпустили видеоообращение, в котором сообщили о готовности уволиться, если не будет заменено руководство онкоцентра. Видео размещено на Youtube-канале независимого профсоюза медицинских работников "Альянс врачей".

В распространенном ими обращении говорится, что уволиться в случае невыполнения требований якобы готовы 26 сотрудников.

"Мы требуем отстранить вновь назначенное руководство института, обоснованно и прозрачно распределять зарплату, провести аудит строительства новых корпусов института. Мы обращались ко всем представителям власти, нас никто не услышал. Теперь обращаемся ко всем гражданам России - коллегам, пациентам и их родителям с просьбой нас поддержать, потому что если не вы, то за нас никто больше не заступится", - заявили авторы обращения.

"Если требования не будут выполнены, 26 сотрудников Научно-исследовательского института детской онкологии и гематологии уволятся из института", - пообещали они.

Ранее в сентябре газета "Известия" сообщала, что что 20-25 детских онкологов собираются уволиться из центра имени Блохина из-за решения администрации онкоцентра об увольнении профессора Менткевича.

Версия руководства

В пресс-службе НМИЦ, комментируя обращение онкологов, Русской службе Би-би-си сообщили, что отдел кадров пока не получил ни одного заявления об уходе. Там признали, что в июле действительно был "провал" в зарплатах, но причины не пояснили. "Это не сокращение зарплат, это единоразовый провал, который сейчас восстанавливается", - заявили в пресс-службе.

Директор НМИЦ Блохина Иван Стилиди на пресс-конференции заявил, что выступление врачей НИИ детской онкологии, который входит в состав центра, возможно, связано с "амбиций занять эту позицию".

Стилиди сказал, что "ни дня не пожалел" о том, что летом назначил директором НИИ Светлану Варфоломееву, увольнения которой требуют авторы обращения. После ее назначения были "проведены мероприятия по повышению дисциплины", цитирует его Интерфакс.

Стилиди попросил дать правовую оценку действиям сотрудников, требующих увольнения Варфоломеевой. "Лицо центра демонизируется, надо оценить их поведение", - сказал он.

Тем временем онколог Менткевич заявил "МБХ медиа", что руководство НМИЦ якобы начало выносить выговоры врачам, которые пригрозили уволиться. "Я сам не понимаю, за что выговор. Это уже идет какая-то травля, - утверждает Стилиди . - Идет тяжелейшее психологическое давление на родителей, врачей, медицинский персонал. Постоянные вранье, подставы и так далее".

Стилиди подтвердил, что Менткевичу объявили выговор. "За хамское поведение при разговоре с Варфоломеевой ему был объявлен выговор", - сказал он, добавив, что не собирается увольнять профессора.

Плюс родители

Требования врачей поддержали родители детей, проходящих лечение в НИИ детской онкологии и гематологии НМИЦ им. Блохина. Их видеообращение видеообращение также опубликовал "Альянс врачей".

"Мы настоятельно требуем отстранить от должностей новое руководство института. Мы видим, что врачам приходится работать в стрессовом состоянии, вызванном психологическим давлением со стороны директора", - говорится в обращении родителей.

Они утверждают, что "в онкоцентре отсутствуют необходимые противоопухолевые препараты, мы вынуждены их покупать за счет собственных средств, оплачивать проживание в Москве во время амбулаторного этапа лечения".

Новое руководство

Летом 2019 года входящий в состав центра имени Блохина НИИ детской онкологии и гематологии возглавила Светлана Варфоломеева. При ней, по утверждению врачей, в институте создалась напряженная обстановка.

В августе сотрудники онкоцентра заявили "Медузе" о резком снижении зарплат.

Специалисты также утверждали, что новое руководство вынуждает их массово увольняться.

В августе "Альянс врачей" опубликовал приказ директора НМИЦ Стилиди, в котором говорилось об изменении штатного расписания, а также о сокращении более 700 штатных единиц "в целях оптимизации организационно-штатной структуры".

Пресс-служба центра тогда сообщила, что массовые увольнения не планируются, а цель приказа - плановое сокращение вакантных ставок.

Сложившуюся в центре имени Блохина ситуацию в понедельник комментировали в Кремле. "Это обращение видят и слышат в минздраве, и мы надеемся, что минздрав примет необходимые меры для прояснения ситуации", - сказал журналистам пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, отвечая на вопрос, не настало ли время вмешаться и решить эту ситуацию (цитата по РИА Новости).

Имя профессора Горбуновой стоит в одном ряду с именем ее учителя – Наталии Иннокентьевны Переводчиковой. Огромное число публикаций, доклады практически на всех онкологических форумах говорят о незаурядности и исключительной самодисциплине. Но Вера Андреевна еще и красивая женщина, которая прекрасно водит машину, обожает танцевать и даст фору многим любителям продвинутых компьютерных игр. Вера Андреевна настолько многогранна, что впору писать о ней книгу.

– В этом году юбилей первого в России отделения химиотерапии. Как будете его встречать?

– Преподавание российской медицины базируется на всестороннем подходе к больному: мы лечим не болезнь, а больного человека. И так мы учим нашу молодежь. Хорошему ученому в первую очередь надо быть хорошим врачом, надо представлять себе, что ты для больного человека всё: и его врач, и его друг, и его духовник, и его помощник. Самое главное, чтобы больной это чувствовал, тогда будет доверять. Тогда он будет лучше себя чувствовать, тогда даже плацебо будет помогать, и результаты терапии будут лучше.

Я переживаю, когда приходит больной или родственник и жалуется на врача или просит его заменить. Тогда я предлагаю тем, на кого пожаловались, пойти в свободную палату, лечь на койку и в таком положении выслушать все, что ими накануне было сказано больному. Ощущения при этом не самые приятные, но надолго помогает излечить доктора. Те, кого учили таким образом, становятся совершенно другими людьми, они совершенно по-другому воспринимают жизнь. Все в нашем отделении знают и помнят – недопустимо работать так, чтобы больной просил сменить врача.

– Новые сведения по онкогеномике и морфологии опухоли открывают новые возможности терапии опухолей. Вероятно, это должно изменить и подход к клиническим исследованиям. Уже стало понятно, что не стоит гуртом брать весь НМРЛ или всю его 3 стадию, где масса опухоли может быть от нескольких грамм до килограмма. По какому пути должны сейчас идти клинические исследования препаратов?

– Генетика стройно и стойко вошла в онкологию. Изучение мутаций генов все изменило. Если рассматривать определенные локализации, занимающие первые места по заболеваемости и смертности, то практически везде абсолютно четко позиционируется индивидуализация подхода к выбору лечебной тактики, особенно лекарственной терапии. На примере НМРЛ, во-первых, учитывается распределение по морфологическому критерию: аденокарцинома или неплоскоклеточные раки и плоскоклеточный рак. Например, последние исследования показали, что при аденокарциноме легкого и крупноклеточном раке Алимта (пеметрексед) лучше, чем гемзар.

Во-вторых, уже возможно проводить оценку предполагаемой эффективности гемзара и цисплатина на основе изучения некоторых молекулярных маркёров, что показывает индивидуальную чувствительность опухоли к этим препаратам.

И, конечно же, обязательно учитывается молекулярно-генетическая характеристика опухоли. Это направление развивается бурными темпами, очень много сложностей и трудностей. Известно, что мутации EGFR определяют чувствительность к гефитинибу. Последние рандомизированные исследования гефитиниба и комбинации паклитаксела с карбоплатином при НМРЛ показали лучшие отдаленные результаты в случае наличии в опухоли мутаций гена EGFR. Ищутся маркеры для антиангиогенных ингибиторов. Получается, что сегодня мы уже можем прогнозировать и эффект лекарственной терапии.

То же прослеживается и в отношении РМЖ. Четко определены морфологические и молекулярные характеристики РМЖ. Люминальный тип А, люминальный тип Б, базальный рак, трижды негативный рак имеют свои особенности и разные терапевтические подходы. На основании молекулярно-генетических характеристик можно разрабатывать конкретную тактику для каждой больной.

Бурное развитие фундаментальной теоретической науки потенцировало развитие клинических исследований. Всё взаимосвязано, теперь и клиника, в свою очередь, потенцирует научные исследования в канцерогенезе.

Несмотря на ограниченные возможности, наше отделение старается быть на должном уровне. У нас проводятся совместные исследования с Институтом молекулярной генетики. Под руководством профессора Светланы Андреевны Лимборской сотрудником отделения Алексеем Андреевичем Моисеевым подготовлена диссертация по клинико-генетическим исследованиям при раке яичников. Мы продолжаем эту тематику и при НМРЛ.

Около 8 лет назад мы начинали исследование по оценке эффективности химиотерапии у якутов и русских. Теперь известно, что у лиц азиатского происхождения абсолютно другая генетика и иная чувствительность к лекарственной противоопухолевой терапии. А начали мы эти исследования, исходя из клинического опыта. В нашем отделении лечились несколько якутов, мы заметили, что и эффективность, и токсичность иная. Мы и ранее замечали, что и у грузинок, и у выходцев из Средней Азии токсичность более выражена, и всегда при химиотерапии снижали дозы препаратов. Так и было задумано генетическое исследование. Наша докторантка – заведующая отделением якутского онкологического диспансера Федосья Гаврильевна Иванова – сейчас продолжает эту работу, и у нас делаются генетические исследования. Работа пока не завершена, набрано много опухолевых блоков, но технически очень трудно, нет возможности финансирования и вспомогательного персонала.

– В вашем отделении проводились клинические испытания большинства отечественных химиопрепаратов. По большому счету, только араноза стала коммерческим препаратом. По какой причине, к примеру, нитруллин, циклоплатам не стали повсеместными, это недостатки самих лекарственных средств или пресловутое отсутствие финансов?

– Вы правильно заметили, что именно наше отделение занимается разработкой отечественных препаратов. Мы изучали аранозу, нитруллин, циклоплатам. Сейчас определяем новые показания для аранозы. И как всегда в России, вопрос в недостаточном финансировании исследований. А отечественные препараты очень достойные, имеют свою терапевтическую нишу и в чем-то не уступают импортным.

Во всем мире развитие лекарственного производства идет определенным путем. Вы видите, что фармакологические компании сегодня сливаются в огромные конгломераты, производить препарат только в какой-то одной стране нерационально и невыгодно. В исследования вкладываются колоссальные средства, выпускаются очень сложные молекулы, и любое противоопухолевое лекарственное средство может считаться высококачественным продуктом. Если каждый начнет производить свое средство изолированно от других, то неизвестно, что получится. В онкологии и фармацевтике очень важны объединенные усилия.

– Вы потрясающе работоспособны, нет химиотерапевтической проблемы, которую Вы обошли своим вниманием. Что занимает и увлекает Вас сейчас?

– Меня всегда увлекала именно химиотерапия.

Сегодня наше отделение развивает два новых направления. Это, в первую очередь, лечение нейроэндокринных новообразований, которые мы изучаем уже много лет. В 2009 году мы зарегистрировали автономную некоммерческую организацию – Медицинское общество по лечению нейроэндокринных опухолей. Я стала президентом этого общества. У нас не было регистра больных НЭТ, никто не знает, сколько вообще людей болеет этими опухолями. Мы поднимаем эту проблему на новую ступень развития, уже объединились в пределах России, выпустили два новых сборника, проанализировали международные стандарты и переиздаем их для России. 16 биохимических лабораторий страны оснащены необходимыми реактивами, открыто 11 диагностических морфологических центров и 2 консультативных центра. Создается образовательный веб-сайт. Мы участвуем в международных и организуем собственные НЭТ-туры. Активно сотрудничаем по этой проблеме с хирургами, эндокринологами, гастроэнтерологами и химиотерапевтами, работаем с патоморфологами по проблеме правильного подхода к морфологической оценке биопсийного материала. Проводим выездные обучающие циклы.

Сегодня расширены показания к использованию сандостатина, доказано, что он обладает выраженным антипролиферативным эффектом. Он показан всем страдающим нейроэндокринными новообразованиями, но, к сожалению, в списке ДЛО он предназначен пока только для лечения акромегалии. А вы знаете, что от карциноидного синдрома можно легко умереть, препарат жизненно необходим очень длительный промежуток времени. Не имеет значение, что число таких больных невелико. Они болеют именно этим, и лечиться должны именно от этого, а не чем попало.

Мы организовали Восточно-Европейскую группу по лечению сарком мягких тканей (EESG), президент – профессор Алиев Мамед Джавадович. Саркомы мягких тканей – очень разнородная группа опухолей, включающая почти сотню гистологических подтипов. Их структурные особенности требуют различного подхода к терапии, именно поэтому гистотипирование саркомы является одним из ключевых моментов диагностики. Есть особенности и в методах оценки эффективности проводимого лечения.

На днях хирург и химиотерапевт онкоцентра участвовали в Роттердаме в проведении перфузии конечности при меланоме и саркоме с применением мельфалана в высокой дозе и туморнекротического фактора с очень хорошим результатом. Конечно, возникает вопрос: стоит ли уделять проблеме лечения сарком мягких тканей столько внимания при очень небольшом числе больных и чрезвычайно дорогом лечении. Мы цивилизованные люди, и не можем отказаться лечить пусть и малочисленную группу больных должным и лучшим образом.

На примере опухолей печени мы планируем ввести мультидисциплинарный подход к терапии первичных и вторичных новообразований. При этой локализации рака необходимо лечить, как правило, имеющийся сопутствующий гепатит, а это требует активной терапии специальными препаратами. Приходится как-то учитывать разнообразные инновации и стремиться к лучшему, сочетая химиотерапию со специфическим лечением гепатита. Мы даже организовали лекции инфекционистов для врачей отделения.

В течение 15 лет мы изучаем проблемы лекарственной терапии пожилых, этим активно занимается Наталия Сергеевна Бесова.

Мы много и давно работаем с медсестрами, планируем издание образовательного сборника для онкологических медицинских сестер.

– Вы смогли реализовать себя не только как ученый, но как мать и бабушка. При этом создается впечатление о Вашем постоянном присутствии везде, где Вы необходимы. Вы регулярно публикуетесь. Как это удается?

– У меня большой штат сотрудников, все очень хорошо подготовлены и, самое главное, любят свою работу. У нас коллектив энтузиастов, все на своем месте и все – высококвалифицированные специалисты. Всегда должен быть человек, который по определенной проблеме знает больше других, досконально. Если я в данный момент в чем-то не очень хорошо ориентируюсь, то знаю, что в отделении есть сотрудник, который отлично знаком с этой темой. Достаточно пригласить его, и мне сразу же углубленно расскажут, сообщат последние сведения. Большинство сотрудников отделения постоянно совершенствуются, так как преподают и читают лекции на кафедре онкологии Российской медицинской академии последипломного образования и других курсах. Это и ведущий научный сотрудник отделения доктор наук Н.Ф. Орёл, и ведущий научный сотрудник профессор М.Б. Бычков, и кандидат медицинских наук Н.С. Бесова и другие.

– Вы – самая успешная ученица Наталии Иннокентьевны Переводчиковой. В отделении химиотерапии было немало талантливых сотрудников и, что немаловажно, мужчин, по умолчанию считающихся более подходящими для такой сложной работы. Вы знаете, почему Наталия Иннокентьевна продолжателем своего дела выбрала Вас?

– Думаю, я приглянулась Наталие Иннокентьевне по каким-то человеческим качествам. Может быть, оказалась более надежным человеком.

– Ваш путь в онкологии начинался в легендарные 60-е годы, когда жизнь за пределами клиники была много интереснее, и для реализации научных устремлений требовалась недюжинная самодисциплина. Кто передал Вам гены целеустремленности и самоотречения?

Мой папа был горным инженером, окончил Московский горный институт. Работал директором шахт и горнорудных управлений. Должность была высокой, а вот место жительство приходилось менять очень часто. Мы часто всей семьей переезжали с места на место. Я родилась в Казахстане, начинала учиться в Сибири, потом продолжала обучение в Германии и в Москве сменила 3 школы.

У меня очень хорошие, просто замечательные родители, и в семье мы храним память о них. Папа был стержнем, вокруг которого всё должно было быть хорошо. Не только дома, но и на работе был очень внимателен ко всем своим сотрудникам, всем людям, любил людей. Я не раз была свидетелем того, как он общался с простыми рабочими, как знал все их личные и семейные проблемы.

Были периоды, когда мы, дети, сутками не видели папу, но я всегда чувствовала, что папа – мой самый главный человек. Папа все знал, все мог, на него можно было во всем положиться. Никогда в жизни я не видела его выпившим, никогда не слышала ни одного бранного слова. Наверное, при такой работе можно было предположить, что без крепкого слова на производстве прожить было невозможно, но меня от грубости удалось уберечь. Мама всегда была активной, всем интересующимся человеком, всегда чувствовала себя женщиной, следила за собой. Мои друзья, сравнивая маму с нами, молодыми женщинами, невольно отдавали ей приоритет.

– Как получилось, что Вы стали врачом, предпосылок ведь не было?

Вот так я поступила во 2-МОЛГМИ имени Н.И. Пирогова. В студенческие годы увлекалась урологией, генетикой – занималась в кружках. Думала, где же мне остаться окончательно, и решила, что очень интересна онкология. После 4 курса пошла в ОНЦ в студенческий кружок, которым руководил тогда М.Р. Личиницер, будучи аспирантом. А работала я в лаборатории Леонида Федоровича Ларионова, ставила опыты, делала доклады, и мне предложили аспирантуру. Благополучно прошла первое распределение – получила определенную ставку в аспирантуре у академика Л.Ф. Ларионова. К тому времени я уже вышла замуж и была беременна, но этого заметно не было. С подругой мы решили скрыть факт моей ранней беременности, чтобы не вызвать негативной реакции будущего руководства. Тогда совершенно не поощрялось будущее материнство.

– Сына Вы родили тоже на работе?

– С сыном были большие сложности. Андрей в раннем детстве болел и перенес операцию. Госпитальная инфекция привела к тяжелому и резистентному к препаратам сепсису. Спасло только прямое заместительное переливание крови его отца.

До рождения сына мы с мужем бесконечно часто обсуждали проблему детской ревности и антагонизма. Мы решили – наша старшая дочь никогда не должна почувствовать, что есть малыш и не она теперь любимый ребенок. Но получилось совсем не так, ведь первые месяцы я вынуждена была круглосуточно заниматься только сыном. Но именно Света стала моей главной помощницей и осталась ей на всю остальную жизнь. Несмотря на то, что разница в возрасте детей была только 5 лет, мы вместе с ней воспитывали мальчика. Доходило до смешного. Как-то я отвезла сына в летний лагерь, но мне не очень понравились условия пребывания, и я поделилась своими сомнениями со Светой. Каково же было мое удивление, когда на следующий день, вернувшись с работы, я нашла обоих детей дома. Оказывается, Света утром поехала в лагерь, посмотрела, условия ей тоже не понравились, и она забрала брата домой. И потом все каникулы занималась с ним. Сын тоже стал моим абсолютным союзником, помощником и надежной опорой.

И до сих пор мои дети очень близки, потрясающее взаимопонимание и взаимопомощь. Дети очень почитали моих родителей, пока они были живы. Мой сын Андрей и дочь Светлана очень любили и продолжают любить своих дедушку и бабушку. Моя дочь, будучи уже взрослой женщиной, приезжая в Москву из Америки, первым делом бежала к дедушке, часто с ним советовалась.

– А Ваши дети и внуки продолжают Ваше дело?

– Внуки пока маленькие. Дочь Светлана стала врачом, защитила кандидатскую диссертацию. Очень зрелая диссертационная работа по рентгеновскому и патоморфологическому исследованию остеогеннной саркомы у детей. Сейчас дочка работает в Америке в фармацевтической компании. У нее 3 детей, которые растут в Америке, но посещают русскую школу в субботу и воскресенье, читают русские книги.

Я горжусь своими родителями и детьми, и своими сотрудниками.

Беседу вела Мещерякова Наталья

Сайт использует файлы cookies для более комфортной работы пользователя. Продолжая просмотр страниц сайта, вы соглашаетесь с использованием файлов cookies, а также с обработкой ваших персональных данных в соответствии с Политикой конфиденциальности.