Можно ли работать в сизо с гепатитом с

• Актуальные темы:
• Проблемы НКО
• Мониторинг правоприменения
• Экология
• Мониторинг на выборах
• Историческая память
• Памяти наших коллег

Члены Совета

Важно

Новости RSS

Видео

Блоги членов Совета

В российских СИЗО и колониях — 62 тысячи ВИЧ-инфицированных, и абсолютное большинство о своем диагнозе узнали после ареста. Одни жалуются на то, что за решеткой их не лечат, другие — что… наоборот, лечат. О терапии ВИЧ в местах не столь отдаленных вообще ходит столько слухов (в том числе про то, как на инфицированных заключенных якобы испытывают новые препараты), что пришла пора их развеять. А заодно дать окончательный ответ: появятся ли в России отдельные тюрьмы для ВИЧ-положительных и как заражают друг друга заключенные?

Обо всем этом — наша беседа с главным внештатным инфекционистом ФСИН России (ведущий инфекционист Минздрава, прикомандированный к тюремному ведомству), доктором медицинских наук, профессором Григорием КАМИНСКИМ.

— Начну с вопроса, который задал мне один заключенный. Почему анализ на ВИЧ за решеткой берется у всех поголовно и без согласия? Может, не стоит так делать?

— Что вы! Это огромная социальная миссия ФСИН, потому что выявление ВИЧ-инфекции и ее лечение для очень многих людей начинаются именно здесь. Уголовно-исполнительная система выполняет такую как бы экранирующую функцию: на свободу человек выходит пролеченный и уже не способный заразить окружающих. Сейчас ведь лозунг какой: ноль вирусной нагрузки — ноль заражения. Если бы пенитенциарной системы не было, неизвестно еще, как бы процесс распространения ВИЧ шел в Российской Федерации. Думаю, он происходил бы во много раз быстрее.

— Это как с туберкулезом?

— Совершенно верно. Попав за решетку, человек проходит своего рода диспансеризацию (первое время он находится на карантине в СИЗО, где у него берут анализы на ВИЧ и другие опасные инфекции и делают флюорографию). Бывает, что у совершенно благополучного на первый взгляд сидельца (скажем, менеджера крупной фирмы, задержанного по подозрению в мошенничестве) находят туберкулез. Если бы не арест — он бы не узнал об этом, ездил бы в общественном транспорте, заражал других…

За решеткой врачи ставят задачу абациллирования (прекращения бактериовыделения) у больных туберкулезом. А единственная разница между туберкулезом и ВИЧ-инфекцией здесь в том, что первый полностью излечивается, а человек с ВИЧ продолжает получать антиретровирусную терапию, но уже не в системе ФСИН, а на воле.

— Инфицированных женщин за решеткой больше, чем мужчин?

— Каждая пятая заключенная или уже осужденная имеет положительный статус (и каждый десятый мужчина).

СПРАВКА "МК"

На 1 сентября 2019 года в российских СИЗО и колониях находились 537 тысяч человек, из которых 43 тысячи — женщины.

— Недавно в одной из камер московского женского СИЗО №6 заключенная пожаловалась, что ВИЧ у нее впервые выявили за решеткой, но что делать с этим дальше — не сказали. Почему не дали разъяснительную литературу? Почему не провели беседу? Человек остался один на один с новой бедой.

— Сейчас все это (система образования ВИЧ-инфицированного) есть в колонии, куда человек попадает уже отбывать наказание. Там это отлажено. Но я с вами согласен: все начинаться должно еще в СИЗО.

— Представьте, у человека сначала первый шок от самого заключения под стражу, а буквально через несколько дней — второй шок, от диагноза…

— Вы абсолютно правы. Уже есть поручение ФСИН России подготовить методички и т.д. для тех, у кого впервые выявили ВИЧ в СИЗО. Надеюсь, скоро они появятся в камерах. А индивидуальные беседы с каждым, у кого обнаружили вирус, проводить обязаны уже сейчас штатные инфекционисты. Если к кому-то такой специалист долгое время не приходит — это повод для разбирательств.

— Терапия, как известно, должна подбираться индивидуально. Но очень часто врачи говорят, что исходят из тех компонентов, которые есть в наличии. Почему?

— Это не совсем так. Вообще, для понимания: назначают изначально терапию не тюремные медики, а гражданские, в СПИД-центре. То есть как происходит: взяли анализ, впервые диагностировали ВИЧ, отправили эту информацию в региональный СПИД-центр, а там уже включают его во Всероссийский реестр ВИЧ-инфицированных и решают, назначать терапию или нет, и если назначать, то какие препараты.

У нас существуют (и это регламентировано и клиническими рекомендациями, и стандартами) так называемые линии терапии — первая, вторая и третья. В соответствии с международной практикой сначала пациент получает терапию первой линии. В том случае, если она ему не подходит, врач корректирует лечение и подбирает индивидуальный план.

— В московских СИЗО заключенные жаловались на перебои с препаратами. В частности, на то, что не хватает ламивудина и тенофарина.

— Вас здесь не обманули. В чем суть антиретровирусной терапии? Она комплексная. Для того чтобы побороть вирус, нам нужно дать как минимум три препарата (а вот сочетание препаратов, повторюсь, доктор может назначить разное). Ламивудин и тенофарин — два базовых препарата, выпускаемые отечественными производителями с минимальной ценой. То есть нигде в мире по этой оптимальной цене их нет. Но производители хотели бы, чтобы государство их закупало по достойной цене, а государство, естественно, хочет по более низкой.

Система ФСИН с закупками антиретровирусных препаратов встроена в общегосударственную систему закупок. И вот вы могли официально зайти на сайт госзакупок и увидеть такую картину: Министерство здравоохранения объявляет первый аукцион по ламивудину, и ни один поставщик не выходит, потому что цена низкая. Объявляется второй аукцион по ламивудину — тихо. Объявляется третий аукцион, с более высокой ценой, — но никто не выходит.

— И что делать?

— Вопрос на государственном уровне сейчас решается. На сегодняшний день заключено 17 контрактов, по которым в полном объеме закрыта потребность этого года и сформирован запас медикаментов до лета следующего.

— По моей информации, в московских СИЗО антиретровирусные препараты пропали потому, что их перенаправили в исправительные учреждения других регионов, где ситуация совсем плохая.

— Договорились, теперь мы будем вести мониторинг и сообщать вам. А пока — другой вопрос. В тюрьмах апробируют новые лекарства от ВИЧ?

— Нет, конечно! Подобные эксперименты запрещены. Более того, даже если бы кто-то из заключенных захотел принять участие в исследовании (как волонтер), то он мог бы это только после освобождения.

— Еще одна заключенная рассказала, что стала принимать терапию, но чувствует себя от нее плохо: расстройство желудка, температура, высыпания на коже… Она не понимает: то ли это побочные явления, которые пройдут, то ли в принципе не подходит терапия. Но спросить ей не у кого. Почему хотя бы первое время больного не наблюдает инфекционист?

— Еще раз повторяю, что у нас есть две разные системы медобеспечения СИЗО и колонии. Вот что касается колонии, там вопрос решен. А в СИЗО, увы, пока нет.

— Инфекционистов не хватает?

— Не только в этом дело. Да и должен ли это быть обязательно инфекционист? Инфекционист останется лидирующим звеном, он останется мозговым центром, который будет подсказывать. Но непосредственно выписать рецепт, контролировать прием — это может сделать врач-терапевт.

— Скажите, полагаются ли ВИЧ-инфицированным поддерживающие витамины вместе с лекарственными препаратами? Какие и как часто? Тюремные врачи не знают на него ответа.

— Правда, что заключенная мать десятерых детей, умершая в Новгородском СИЗО, была СПИД-диссиденткой?

— Следственный комитет уже сделал официальное заявление по поводу нее. Так что да, диагноз уже можно называть…

А вообще вот как должна работать схема (и она работает, только иногда дает сбой, как мы увидели). Если что-то идет не так с лечением, пациент сомневается в необходимости приема препаратов, мы его госпитализируем. И вот там, на койке, безусловно, пытаемся убедить лечиться. К слову, если человек сильно похудел, то ему дают дополнительное питание, и в том числе те самые витамины, о которых вы спросили.

— Уточню: если он просто сидит в камере СИЗО, то ему витамины не полагаются?

— Не то что не полагаются — они не включены в стандарт помощи ВИЧ-инфицированным. Там четко расписано, что входит в первую линию, во вторую, в третью и с чем вместе это назначается. И витаминов там нет. Но это не требуется — требуется прием именно антиретровирусной терапии, регулярно и без нарушений. Вот если вы где-то увидите нарушения, что, не дай бог, кто-то несвоевременно выдает, не вовремя, — этот вопрос надо срочно решать. Повторюсь: сигнализируйте нам.

— А сколько у нас СПИД-диссидентов на сегодняшний день среди заключенных?

— На сегодняшний день, каков охват ВИЧ-инфицированных за решеткой терапией?

— От 40 до 60%, в зависимости от региона. Так же, как и по всей стране в гражданской медицине. Но я считаю, что переход к 100%-ной терапии начнется именно в системе ФСИН…

— А когда лечить будут 100% инфицированных?

— Вы ушли от ответа.

— Мы не можем лечить на бóльшую сумму, чем заложено в законе о бюджете. Так что вопрос этот — к правительству. Я уверен, это (когда лечить за решеткой будут абсолютно всех ВИЧ-инфицированных) случится очень скоро. И я как человек, как врач приложу всяческие усилия.

— А кто остается у нас непролеченным за решеткой? Это те, кто недавно ВИЧ заразился? Это те, кто молод, крепок?

— Не совсем так. Что касается острой ВИЧ-инфекции, мы стараемся этих людей как раз сразу на терапию брать. Почему? Потому что терапия с момента острой ВИЧ-инфекции очень эффективна. В мире научное сообщество ставит вопрос о полном излечении от ВИЧ. Наверное, будут излечены прежде всего те, которые начали лечение с острой ВИЧ, потому что вот эти резервуары (спящие копии вируса внутри Т-лимфоцитов) будут самые маленькие.

Кому мы можем несколько отложить терапию? У кого есть собственный иммунный ответ (антитела, которые выработались после острой ВИЧ-инфекции). И вот в этот момент некоторое время человек может не получать терапию, потому что он сам контролирует размножение вируса.

Отряды для положительных

— Заключенным с ВИЧ-инфекцией полагается диетпитание. Но оно весьма скромное. Пол-яйца, 50 граммов курицы, 50 граммов мяса в день. Там совсем нет овощей и фруктов. Вы не планируете нормы дополнить?

— То диетпитание, которое есть, существенно разнообразит рацион. В тюрьме некоторые ВИЧ-инфицированные наконец начинают набирать вес (до этого они о своем статусе не знали, не лечились, и у них была нарушена трофика мышц, из-за чего они худели).

Совсем уж специальное питание возможно только в условиях стационара. В СИЗО или колонии это вызовет негодование со стороны остальной массы. Кто знает — может, какие-то арестанты специально будут заражаться, чтобы получать дополнительную пайку, в которой будут овощи-фрукты. Но вообще вы правильно ставите вопрос. Клетчатка способствует лучшей работе кишечника, а от него многое зависит — ведь там находится лимфоидная ткань. Нормы нужно постепенно менять в рамках гуманизации.

— Появятся ли отдельные колонии для ВИЧ-инфицированных?

— Ни колоний, ни даже отрядов. Эти люди не требуют специальной опеки, они такие же, как все остальные. Изолировать их — нарушение прав человека.

— Часто человек заражается уже за решеткой?

— Как вы себе это представляете? Половые контакты запрещены, употребление наркотиков — тоже. Каким образом тогда? Так что зачастую это байки. Знаю случаи, когда человек узнал о том, что болеет, во время карантина в СИЗО (где был изолирован!), но родным сказал, что его заразили именно за решеткой.

— В одном из московских СИЗО стоматологи говорят, что ВИЧ-инфицированным могут только удалять зубы…

— Будет проведена проверка всей медчасти этого изолятора. Они обязаны лечить! В системе хирургии (а стоматология относится к ней) к каждому пациенту подходят как к потенциальному источнику инфекции. Используется только одноразовый инструментарий. Помимо ВИЧ есть ведь гепатиты и т.д. В общем, вы меня неприятно удивили вашим рассказом про наших стоматологов.

— То, что вы сейчас говорите, звучит плохо. Нужно провести проверку. Если в конечном итоге все-таки отвезли в гражданскую больницу, то это не значит, что отказали в медпомощи. Но были потрачены средства и силы на конвой, на транспортировку. Вот проверим: обоснованно ли? Может быть, что-то клинически им не понравилось, и они сочли нужным вывезти. Будем разбираться.

— Последний вопрос: сколько за решеткой умерло от СПИДа?

— В прошлом году — 696 человек. Это много, конечно. Но еще три года назад их было 1193.

Поделиться сообщением в

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

Гепатит С - глобальная проблема для здравоохранения, которая приводит к росту смертности по всему миру. Но подавляющее большинство больных даже не догадываются о том, что инфицированы, поэтому в борьбе с гепатитом решающую роль играет своевременное обследование. В Индии, Нидерландах, Монголии и Австралии помочь привлечь внимание к проблеме призваны специальные образовательные программы.

Медики называют ситуацию с гепатитом С "тихой эпидемией". Ошеломляющее количество зараженных - 95% - не догадываются о том, что являются носителями заболевания.

Большая часть из 150 млн больных гепатитом по всему миру не получает никакого лечения. При этом каждый год от этого заболевания умирает около 700 тысяч человек. Гепатит С - самый серьезный тип инфекции печени, и единственный, от которого не существует вакцины.

Люди могут не замечать симптомов этого заболевания годами. Но когда они обнаруживают, что заражены вирусом гепатита С, чаще всего лечить его уже слишком поздно, и поражение печение перерастает в цирроз и даже рак.

"Тихая эпидемия" в мире

человек живут с хроническим гепатитом С

95% людей с гепатитом В или С не знают о том, что инфицированы

80% людей с острым гепатитом С не имеют симптомов

700,000 людей умирает ежегодно от связанных с гепатитом С болезней печени

Центральная и Восточная Азия и Северная Африка - регионы с самым высоким уровнем заболевания гепатитом С среди населения

В то время как смертность от других заболеваний, достигших масштабов мировой эпидемии (СПИДа, малярии, туберкулеза), за последние 15 лет снизилась, число смертей от гепатита С только растет.

Эксперты считают, что к такой печальной статистике приводит недостаток финансирования и внимания со стороны политиков к гепатиту по сравнению с другими заболеваниям.

Хотя передающиеся через кровь вирусы могут попасть в организм из-за неправильно проведенного переливания крови или плохо стерилизованных медицинских приборов, чаще всего это происходит при использовании общих шприцов.

Две трети случаев заболевания гепатитом по всем миру в последнее время связаны именно с несоблюдением правил гигиены среди инъекционных наркоманов.

"Нам нужно начать что-то делать, чтобы люди перестали понапрасну умирать от гепатита", - говорит в интервью Би-би-си доктор Готтфрид Хиршолл, директор мировой программы по борьбе с гепатитом при ВОЗ.

Решающую роль играет своевременное обследование - как только вирус обнаружен, в 90% случаев могут помочь антивирусные препараты. Поэтому многие страны по всему миру пытаются найти способ привлечь внимание людей к необходимости регулярно сдавать анализы.

Последствия заболевания гепатитом С

людей с вирусом гепатита С будут иметь те или иные хронические заболевания

Хронические болезни печени начнутся у 60-70%

Цирроз печени через 20-30 лет начнется у почти 20%

От цирроза или рака печени умрут около 5%

Обследование, которое может спасти жизнь

Один из проектов ВОЗ проходил в Манипуре, небольшом штате на северо-востоке Индии, где гепатит С свирепствует именно среди наркоманов - почти 98% из них инфицированы.

И хотя в регионе часто проходят тестирования на ВИЧ, массовые обследования на предмет заболевания гепатитом там не проводились.

Благодаря усилиям местной общины по всему штату были организованы центры для сдачи анализов.

"Мы провели общий скрининг с фармацевтической компанией, которая предоставила нам наборы для быстрого тестирования крови на антитела к вирусу", - рассказывает Ражкумар Налиниканта, глава одной из местных НКО.

Около 1100 человек приняли участие в массовом обследовании, и у половины из них результат анализа на гепатит оказался положительным.

"Нам также удалось договориться с фармацевтами о скидке на лечение: если до проведения обследования цена на противовирусные препараты в штате была очень высокой, то после она оказалась самой низкой во всей стране", - добавляет Налиниканта.

Велосипедная кампания

В Нидерландах запустили сайт, на котором можно пройти самодиагностику - тест выявляет группы риска среди населения.

А для того чтобы люди зашли на этот сайт, была проведена общественная кампания: активисты раздавали красные чехлы для велосипедных сидений.

"У нас очень многие передвигаются на велосипедах, поэтому мы использовали именно такой способ привлечь внимание людей, - рассказал Би-би-си Янке Шинкель из департамента здравоохранения Амстердама. - Мы отправились на вокзал, где на велостоянке сразу можно было охватить много велосипедистов. А оттуда люди уже сами развезли наши агитматериалы по всему городу на своих велосипедах".

Те, кто попал в группу риску после прохождения онлайн-теста, могли скачать направление на бесплатный и анонимный тест - его результаты тоже можно было получить онлайн, через неделю.

В общей сложности сайт посетила 41 тысяча человек, привлечь внимание которых другим способом было бы довольно сложно.

"Я думаю, что огромное значение имел фактор анонимности в интернете, - говорит Шинкель. - Наша цель заключается в том, чтобы сократить число новых случаев заболевания. В Нидерландах они встречаются не среди наркоманов, а среди гомосексуалов. Гепатит С не считается венерическим заболеванием, поэтому нет финансирования для проведения анализов и врачи о нем не знают".

От деревней до тюремных камер

Монголия - страна с самым высоким уровнем заболевания раком печени в мире, он в шесть раз выше среднего международного показателя.

Кроме того, Монголия занимает третье место по количеству больных вирусным гепатитом на душу населения - больше только в Египте и Габоне.

С 2011 года в стране проводят массовые скрининги в пунктах первой помощи в деревнях. Организация FIRE работает с людьми, находящимися в группе риска - например, с теми, у кого в семье были случаи заболевания раком. Им предлагают сдать бесплатный анализ крови. Как выяснилось, в случае с местным населением эффективнее всего оказалось действовать через терапевтов.

По словам исполнительно директора FIRE Мередит Поттс, организация планирует расширение и вскоре ее специалисты будут работать в 21 регионе страны.

В Австралии тоже столкнулись с эпидемией гепатита С, но в специфической форме: половина заключенных страны оказалась инфицирована.

Тестовую программу борьбы с заболеванием запустили в штате Виктория, где в 13 местах лишения свободы заключенным предложили пройти обследование на вирус гепатита при поступлении в тюрьму и при переводе из другого места заключения. Такая практика применялась впервые в мире.

Те, у кого тест оказался положительным, наблюдались у гепатолога в течение всего срока заключения.

Другие программы диагностики были внедрены в Египет, Грузии и Кении.

Тем не менее некоторые эксперты сомневаются, что усилия по проведению обследований что-то изменят, пока препараты для лечения гепатита С остаются дорогими - несмотря на относительное дешевизну их производства.

Некоторым странам удалось значительно снизить цены на лекарства, выведя на рынок так называемые дженерики - препараты, содержащие те же активные вещества, что и патентованные средства, и по своей эффективности почти не отличающиеся от них, однако значительно более дешевые.

Но поворотный момент в борьбе с гепатитом С, по мнению экспертов, наступит тогда, когда ответственные за это лица сделают все, чтобы обследование и лечение заболевания стало доступным и недорогим процессом.

Всего на начало 2018-го года общая численность осужденных, подозреваемых и обвиняемых в Томской области составила 4875 человек. Из них у 766 — ВИЧ-инфекция, 626 — вирусный гепатит, 481 страдают наркоманией и токсикоманией и 151 болеют туберкулезом. Общественники отмечают, что, как правило, эти заболевания у отбывающих наказания сочетаются.

В ходе проведения мониторинга было опрошено 717 человек из всех мест лишения свободы Томской области. Это примерно 14% от всех заключенных, отбывающих наказание в нашем регионе.

Председатель ОНК Томской области Иван Шевелев, представляя итоги мониторинга на круглом столе, особое внимание уделил больным ВИЧ и гепатитом.

Почти 60% опрошенных заражены ВИЧ-инфекцией, — рассказывает Иван Шевелев.— На эту категорию людей мы обратили особое внимание. В основном, заражение произошло во время употребления наркотиков на свободе. Не секрет, что ВААРТ(высокоактивная антиретровирусная) терапия требует четкого графика приема каждый день и на начальной стадии переносится очень тяжело. Проблем с назначением и наличием этих дорогостоящих препаратов в учреждениях нет. Проблемы возникают у больных.

Другой тревожный факт, на который обратили внимание общественники, это то, что количество выявленных больных СПИДом в неволе, превышает в два раза количество тех, кому диагноз был поставлен на свободе. 274 человек узнали о том, что заражены ВИЧ-инфекцией только в местах лишения свободы. Это говорит о слабой диагностике заболевания в обычной жизни. Люди не знают о том, что у них СПИД.

Пока медицина будет подчиняться УФСИН, никто не будет ставить на первое место проблемы здоровья человека. Когда человеку надо выезжать на следственные действия или в суд, то никто из сотрудников службы исполнения наказания не отправит его на госпитализацию на 30 дней. В следственном изоляторе будут ждать, когда человека отправят в колонию, и пусть уже там они разбираются, — говорит Геннадий Постников.

Начальник МСЧ-70 по Томской области Евгений Андреев слегка обиделся на общественников, на итоги мониторинга, которые были представлены на круглом столе.

Я могу говорить о тюремной медицине часами, — начал Евгений Андреев, — так как работаю в ней 31 год. В должности начальника я уже 20 лет. И мне бы хотелось отметить, как широко мы шагнули в плане усовершенствования медицинской помощи в отношении спецконтингента, который содержится в наших учреждениях. Сейчас есть и современные УЗИ-аппараты, приборы, которые позволяют контролировать пульс и давление, современные компьютерные спирографы. Мы можем сами проводить сложные эндоскопические операции.

Начальник МСЧ-70 упрекнул общественников, что они не упомянули о шагах, которые были предприняты властями для улучшения тюремной медицины, в частности – о постановлении Правительства РФ № 1466, дающем право осужденным при невозможности оказания медицинской помощи в исправительных учреждениях на оказание медицинской помощи в организациях государственного здравоохранения, а также на приглашение для консультаций врачей-специалистов указанных медицинских организаций.

Это позволило нашим пациентам получать высококвалифицированную медицинскую помощь, — говорит Евгений Андреев.— Если нужна консультация какого-то специалиста, то я как начальник пишу письменное обращение к главному врачу нужного учреждения, и он в течение трёх дней должен дать ответ. И не просто ответ, а специалист должен провести консультацию. Если нужна лечебная помощь, которую мы не можем оказать в условиях нашей больницы, то мы этого больного везем в специализированное учреждение. Очень много людей мы спасли от острых инсультов, от инфарктов миокарда и других болезней.

По мнению адвокатов Магнитского и Трифоновой, неоказание медицинской помощи, запрет на передачи, в том числе лекарств — это был метод работы следователей, чтобы добиться нужных им показаний.

Эти два резонансных случая заставили говорить о проблемах тюремной медицины в России, — рассказывает начальник МСЧ-70. — Тогда и были предприняты попытки решить конфликт интересов. Вывести медицину из-под прямого подчинения руководителю исправительной колонии и переподчинить ее напрямую центральному аппарату. Сначала это был пилотный проект в нескольких городах, а в 2014-м году этот опыт перенесли на все регионы. С 2014-го года в Томской области организовано учреждение МСЧ-70, а в колониях теперь находятся наши филиалы. Колония, следственный изолятор сами не принимают медицинских работников, не закупают лечебное оборудование и медикаменты. Все это делает МСЧ-70 и распределяет по филиалам.

Евгений Андреев отметил, что функциональные возможности МСЧ-70 сегодня можно сравнить с хорошей центральной районной больницей. Тот объем медицинских услуг, который оказывает среднестатистическая районная больница, получает и спецконтингент закрытых учреждений. А в каких-то направлениях, возможно, и превосходит, — отметил начальник тюремной больницы.

Действительно ли все стало так хорошо сейчас в тюремной медицине, мы решили узнать у человека, который 9 лет провел в заключении, у бывшего мэра Томска Александра Макарова.

Нисколько лучше не стало. Все это вранье. Не помню точно в каком году, в 2004-м или 2005-м, собирались всю тюремную медицину передать облздраву. Совершенно разумное было решение. Потому что врач не должен быть в этих учреждениях с погонами. Потому что погоны обязывают человека беспрекословно выполнять приказы вышестоящего начальства. И начали тогда бодро, а потом все забросили. Почему? Объяснили, что облздравы не захотели брать. Все это вранье. Если бы захотели передать, то никто облздравы бы спрашивать и не стал. Просто те структуры, которые занимаются УФСИНовскими делами, они просто не захотели такой рычаг давления на подозреваемых и осужденных кому-то отдавать. А рычаг мощнейший. Почему? Потому что вся тюремная медицина у нас под оперативниками, следователями, сотрудниками ФСБ полностью. Сами тюремные врачи ничего не решают. Я сам через это прошел. Главврач томского СИЗО, сейчас он уже уволился, когда встретил меня, то чувствовал себя не очень удобно и стал извиняться. Вы же понимаете, Александр Сергеевич, говорит он, когда я заполнял вашу историю, то надо мной стояли сотрудники ФСБ или оперчасти и говорили — это заболевание не пиши и это не пиши. И это можно называть свободной медициной?

На вопрос, были ли случаи в СИЗО, когда бывшему мэру отказывали в приглашении врача или выдаче лекарств, Александр Макаров ответил, что ему сложно было отказать.

«Я вел себя достаточно свободно и они побаивались меня. Врачей всегда приглашали. Но, когда у меня началась глаукома и я стал слепнуть, то они не хотели вызывать мне офтальмолога. Сказали, что у них есть прекрасный свой врач из 3-й колонии. Он пришел ко мне с фонариком и стал светить им в глаза. Я ему сказал, куда ему посветить этим фонариком. Он говорит, а у нас больше ничего нет.

А могли ли вы за свои деньги вызвать себе сами любого специалиста? Вы пользовались такой возможностью?

Александр Макаров подтвердил, что за свои деньги в колонии мог вызвать себе специалиста. «У меня был артроз и надо было укол в колено ставить. Да они вызывали мне врача. Но его вес как лица правового никакого значения не имеет. Он может оказать медицинскую услугу, но он не может написать, что больной нуждается в стационаре.

Те реформы, которые были проведены в тюремной медицине, считаю общественники, не достаточны для решения проблем. И пока не будет решен главный вопрос – передачи медучреждений УФСИН в Минздравсоцразвития, всегда будет опасность, что погоны могут быть важнее врачебного долга. И этот вопрос нужно решать на государственном уровне. На местном же уровне, участники круглого стола решили обратиться в Законодательную Думу и Администрацию Томской области с тем, чтобы разработать программу ресоциализации для освободившихся из заключения людей. С учетом количества больных СПИДом и гепатитом в тюрьмах, вопрос этот отнюдь не праздный.