Туберкулез на меня плюнули

В преддверии Всемирного дня борьбы с туберкулезом – 24 марта, мы расскажем о бактериологической лаборатории Республиканского противотуберкулезного диспансера, которая считается одной из лучших в России.

– Завтра сдаю анализ на туберкулез, – сообщил вечером сын.

– С чего это вдруг? – опешила я. – Ты плохо себя чувствуешь?

– Да нет, просто у коллеги обнаружили открытую форму туберкулеза, нас всех сейчас обследуют. Нужно плюнуть в баночку.

Вот вам подтверждение того, что туберкулезом может заболеть и король, и нищий, и рядовой сотрудник полиции. От нашей наивности и беспечности не остается и следа, когда дело касается здоровья близких. Так какую же информацию даст медперсоналу тот самый плевок – порция мокроты?

– Завтра сдаю анализ на туберкулез, – сообщил вечером сын.

– С чего это вдруг? – опешила я. – Ты плохо себя чувствуешь?

– Чтобы получить полную и достоверную информацию, – говорит заведующая бактериологической лабораторией Республиканского противотуберкулезного диспансера отличник здравоохранения Людмила Витальевна Петрова (верхнее фото), – мокрота должна быть в достаточном количестве и хорошего качества.

– А как же! Во-первых, контейнер для сбора мокроты должен быть стерильным. Во-вторых, нужна именно мокрота, а не просто слюна. Когда достаточно материала, результат будет точным.

– Итак, в клинико-диагностической лаборатории поликлиники туберкулезную палочку обнаружили…

– Все не так просто! В поликлинике проводится бактериоскопическое исследование – наиболее простой, быстрый и дешевый способ обнаружения палочек под микроскопом. Чувствительность метода невысока, обычно палочки находят, когда процесс зашел далеко, идет распад тканей. В поликлинике могут найти микобактерии, но не скажут точно, являются ли они туберкулезными.

– А они бывают и нетуберкулезными?

– А что же вы делали до внедрения ПЦР?

– Осадок материала – мокроты – сеяли в пробирки на яичные питательные среды и ждали результата. Собственно, и сейчас это делаем.

– Питательная среда – куриные яйца? И во всем мире так?

– К сожалению, бывало и так. Сейчас мы приобрели биологический анализатор Bactec (нижнее фото) – полностью автоматизированный комплекс для выявления микобактерий туберкулеза. Здесь уже используются не яичные, а жидкие среды. Аппарат может выдать результат через считаные сутки. Причем если при посеве на плотные среды лаборантам приходится еженедельно доставать и просматривать все пробирки, то анализатор сам регистрирует рост микобактерий и подает звуковой и световой сигнал. Проблема современности – множественная лекарственная устойчивость микобактерий туберкулеза, то есть они приспосабливаются, на них лекарства не действуют. С помощью ПЦР мы определяем чувствительность к двум препаратам, а Bactec дает возможность исследовать чувствительность к широкому спектру препаратов. В итоге пациента будут лечить именно теми лекарствами, которые действуют на бактерию. Правда, анализатор – слишком дорогое удовольствие. Мы не можем на нем исследовать все образцы.

– Выходит, ваша лаборатория неплохо оснащена?

– Оборудование, конечно, имеет огромное значение. Но репутацию лаборатории как одной из лучших в России создают умные головы и руки, высокая степень ответственности нашего персонала. Мы являемся экспертной лабораторий в Федеральной системе внешнего контроля качества, результаты наших исследований становятся эталонными для других лабораторий. У нас учатся коллеги из других регионов, и мне приходилось выезжать для обмена опытом. У нас высокопрофессиональный коллектив из 15 человек – врач и медицинские лабораторные техники (четверо – с высшим образованием), каждый владеет практически всеми операциями.

– Неужели не боитесь заразиться такой опасной инфекцией?

– Считается, что больше всего риск заражения туберкулезом у хирургов, следом за ними идет персонал баклабораторий, хотя с точки зрения инфекционной безопасности у нас сделано все возможное: четкое разделение на чистую и грязную зону, специальная одежда, респираторы, обработка всех документов, душ. Но стопроцентно защититься невозможно, есть, например, такие манипуляции, когда персонал работает с концентрированным аэрозолем микобактерий. Конечно, есть риск. Но пока в этом новом здании лаборатории никто еще не заболел.

Характер палочки Коха

До 95 % возбудителей туберкулеза передаются воздушно-капельным путем от больного во время кашля, чихания, разговора, 4 – 5 % – через пищу и от животных.

Более 90 % заболеваний туберкулезом приводит к поражению органов дыхания. Из внелегочных форм чаще поражается мочеполовая система.

При кипячении бактерия погибает только через 15 минут, ее практически невозможно выморозить.

Палочка около трех лет сохраняет жизнеспособность в высушенном состоянии, до 15 лет живет в навозе, до года – в сточных водах и замороженном мясе, до 19 суток – в молоке, до 300 суток – в масле.

Туберкулез в цифрах

По итогам 2015 г. показатель заболеваемости туберкулезом в Марий Эл снизился на 16 %, заболеваемость детей – на 27,2 %, заболеваемость бациллярными формами – на 13,8 %.

При этом высокий уровень заболеваемости в Куженерском, Мари-Турекском, Юринском, Параньгинском и Советском районах.

Инвалидность по туберкулезу в РМЭ в 2 раза ниже, чем по РФ, смертность ниже общероссийского показателя в 1,7 раза.

Показатели качества лечения сохраняются в республике на высоком уровне: прекращение бацилловыделения произошло в 74,7 % случаях, закрытие полостей распада – в 72,2 % (по РФ – 69,6 % и 61,7 %).

Не бойтесь флюорографии

Для профилактики и своевременного выявления туберкулеза врачи рекомендуют регулярно раз в год проходить флюорографию.

Однако далеко не все следуют этому, причем многие опасаются излучения, которое идет от рентгенотехники. Но, как пояснила врач-фтизиатр Республиканского противотуберкулезного диспансера Диана Грибкова, в настоящее время для флюорографии используются установки с очень малым излучением – на уровне природного фона, компьютеров и т. д. Лучевая нагрузка по сравнению со старыми аппаратами меньше в десятки раз. Новой аппаратурой обеспечены практически все учреждения Марий Эл.

Известная столичная полицейская умерла от сложной формы туберкулеза, которым она заразились во время задержания преступника

Завтра, 27 июля, в 11:00 на бульваре Перова, 20 в Киеве попрощаются с известной столичной полицейской 35-летней Ариной Кольцовой. По словам ее коллеги и бывшего напарника Михаила Киндракевича, Арина, которую друзья, кстати, называли Весела Птица, Птица или Птицман, скончалась из-за сложной формы туберкулеза.

"По словам Арины, заболела она после Нового года при задержании подозреваемого, который плюнул ей в лицо. Спустя некоторое время Арина на плацу потеряла сознание, с тех пор находилась на лечении то в больнице, то дома", - написал на своей странице в Facebook Киндракевич.

"Страна" собрала главные фаты о жизни и смерти инспектора 5-й роты 1-го батальона Патрульной полиции Киева Арины Кольцовой.

Закрытая форма, последняя стадия

Еще пару недель назад в сети гуляла информация о том, что известную столичную копа спасают от рака легких. В соцсетях такие данные распространялись из-за того, что девушка публиковала фотографии после химиотерапии, а точный ее диагноз особо не распространялся.

Однако, в день смерти девушки ее коллега Михаил Киндракевич написал, что жизнь "Птицы" забрал туберкулез.

"В течении полугода Арина боролась с болезнью лёгких. Химиотерапия, детское питание, кормление через капельницу, огромная потеря в весе.
В последнее время её состояние ухудшалось, не могла кушать", - сообщил Киндракевич в Facebook.

Тем временем, в соцсети ВКонтакте в группе "Спасти Птицу", которую друзья Арины Кольцовой создали, чтобы помочь ей бороться с болезнью, диагноз патрульной указывался более точно – закрытая форма туберкулеза, последняя стадия.

Арина Кольцова на службе. Фото: Facebook

"Много кто уже не помнит эту легендарную Леди, но "старички" знают ее очень хорошо, помнят ее красивое яркое авто и четкую позицию по жизни! Так вот, наша красотка в беде. У нее закрытая форма туберкулеза последней стадии. Соответственно, анорексия. Состояние крайне тяжелое", - писали в группе "Спасти Птицу" друзья Кольцовой.

Увлекалась гонками и любила жизнь

До того, как стать патрульной, Арина Кольцова очень увлекалась автомобильными гонками. Именно любители автоквестов и скорости вместе с коллегами девушки из Нацполиции собирали деньги на ее спасение.

Чтобы дать "Птице" шанс снова летать, столичные гонщики несколько раз организовывали тематические благотворительные квесты. Один из них состоялся накануне ее смерти – в субботу, 23 июля, была гонка и дрифт, в ходе которых на помощь Арине собрали почти 8 тыс. грн.

Из-за болезни на продажу также была выставлена любимая гоночная машина Кольцовой, однако, покупателя, к сожалению, найти не успели.

Друзья девушки не могут оправиться от шока и говорят, что до последнего верили, что их "Птица" все-таки сможет выкарабкаться.

"Я не хочу говорить "была" – Арина есть. Она – сильный духом человек со стойкой жизненной позицией, который очень любит жизнь. Ее выбор служить в Нацполиции был осознанным – она действительно хотела что-то изменить в нашей стране", - рассказал "Стране" один из друзей-гонщиков Арины Кольцовой.

Последний путь

В среду, 27 июля, друзья "Птицы" организовывают заезд в память о столичной патрульной. Колонна из автогонщиков и Нацполиции проводит Арину Кольцову в последний путь. Об этом на своей странице в соцсети ВКонтакте написал Максим Кольцов.

"В среду, 27.07.2016, организовываем последний сбор, посвященный Арине! Сразу предупреждаю: это будет совместно с полицией! Собираемся на Ашане, Петровка в 10.30. Сегодня мне много писало и звонило людей со словами скорби и поддержки. И это реально помогает разделить, выговориться, и поделиться болью! За это благодарен и в очередной раз преклоняюсь перед небезразличными", - написал Кольцов.

Как ранее сообщала "Страна", 25 июля после длительной борьбы с туберкулезом из жизни ушла известная столичная патрульная Арина Кольцова. У девушки осталась несовершеннолетняя дочь.

Кольцова была инспектором 5-й роты 1-го батальона Патрульной полиции Киева. Славу девушка получила благодаря своей яркой внешности – у Кольцовой была модельная внешность, татуировки и нестандартный пирсинг в ушах.

Во время ареста преступник плюнул в лицо киевской девушке-полицейскому Арине Кольцовой. Тогда еще никто не знал, что этот плевок станет для нее смертным приговором.

В новогоднюю ночь 35-летняя служащая киевской полиции Арина Кольцова принимала участие в аресте преступника. Во время задержания тот плюнул девушке в лицо. Привычные ко всему полицейские не обратили внимания на инцидент. Они не знали, что задержанный болен агрессивной формой инфекционного туберкулеза.

Никто не знал, что девушка заразилась от плевка. Несколько месяцев она продолжала по-прежнему ходить на службу, пока однажды не потеряла сознание на рабочем месте.

У Арины диагностировали туберкулез и тут же положили в больницу. Коллега девушки, полицейский Михаил Киндракевич, рассказывает: "Она заболела вскоре после Нового года, когда во время ареста тот парень плюнул ей в лицо. Потом она упала в обморок. Потом ее стали лечить. Она получала химиотерапию, питаться она могла только внутривенно. Она ужасно похудела".

Химиотерапия, которую часто применяют при подобных агрессивных формах туберкулеза, подорвала силы девушки. Она потеряла критически много веса. Вскоре, несмотря на лечение, Арина умерла. В конце июля ее похоронили в Киеве.

История из интернета.

от плевка? он ей в рот плюнул что ли? А коллеги, что с ней одним воздухом дышали, че не заболели? Хуйня какая то.

агрессивная форма?я на учебе с открытой формой больных вел.а однокурсник ваще в лифте застрял с таким в больнице. Если иммунитет в норме то тубик не пройдет.

А уж какую при тубике химиотерапию проводят мне интересно прочитать.

не, терапия есть, а вот с иммунитетом правы, чтобы ща от туберкулеза умереть организм должен быть пропит и прокурен насквозь, а история, естественно, пиздежь

Это всё, конечно, очень грустно, но хотелось бы пруфов.

Ну специально для Вас пруф - бабушка на улице сказала.

Как то странно, болезнь заразная, еще и столько носителем быть, почему другие коллеги здоровы?

Да и как то без симптомов, а потом в сразу в терминальную стадию.

*звук грустного трамбона*

по этому в сша и дают пж за подобные инциденты.

Пока не дочитал до слова "Киев", ужасно жалко было девушку.

Да ка кто похуй. украинским властям же было похуй на туберкулез, когда Севастополь чуть ли не первое место по украине держал, потому что все бичи в тепло на зиму перебирались.

А местные жители ничего не предприняли, ну норм че.

Предприняли - посмотри на карту и дуй блаблаблекать в другой тред.

Наша служба и опасна и трудна

И на первый взгляд как будто не видна.

Самый лучший день

Сегодня мой счастливый день

Подозреваемый задержан с уликами

Видеозапись полицейской погони с жуткой аварией.

Нарушитель уходя от полиции попал в страшную аварию , но при этом ему повезло и он не пострадал. Прибывшие на место наряды полиции сразу и не поняли куда делся водитель автомобиля . Но добросовестные очевидцы происшествия указали стражам порядка на нарушителя .

Мелкий засранец.

Кэш Паркинсон из английского графства Манчестер выглядит как несовершеннолетний. Однако 18-летний юноша с невинным лицом имеет судимость, которой не могут похвастаться даже некоторые из лучших в мире ветеранов преступного мира.

Кэш начал воровать автомобили и мотоциклы, когда ему было всего 11 лет, но он избегал тюрьмы из-за своего возраста. Последнее его дело – это кража Ford Fiesta этим летом. Она также осталась бы безнаказанной, если бы мальчик не попытался наброситься на полицейского.

Во время ареста Кэш был освобожден под залог. Также его обвиняют в краже Renault Scenic и скутера для инвалидов. Ребенок сумел разбить оба транспортных средства.

В течение семи лет Паркинсон получил 47 приговоров в 77 преступлениях, в том числе за грабежи, угрозы, опасное вождение, угон. Его адвокат всегда справляется с защитой, говоря о том, что Кас пошел по плохой дороге, потому что у него никогда не было родителей.

Однако его последнее преступление убеждает судью, что дело не в этом. Паркинсон скрывался от полиции на похищенной Fiesta, в результате чего ударил полицейскую машину. Следующие 4 года он проведет за решеткой.

Насколько я успел уловить общественное настроение, тюремная тема людям вообще неприятна, а уж про туберкулез на зонах граждане тем более не хотят слушать. Мне кажется, дай общественности волю, так туберкулезные бараки она б с удовольствием облила бензином и подожгла б с четырех сторон – исключительно из благородного желания сделать этот мир чище и лучше. И, тем не менее, уж скажу пару слов.

Я тут как-то съездил в Мордовию – в Барашево, в колонию № 21, где как раз и держат больных зеков.

Они лежат там, в тесных комнатах с затхлым убийственным воздухом, на бедных постелях, – усталые люди с бесцветными, неживыми, почти мертвыми лицами, на которых натянута кожа с синеватым или зеленоватым отсветом. Это чахоточные зеки. Многие из них скоро умрут. А кто не умрет, те выйдут к нам на волю, и будут кашлять и чихать, и харкать – да, к примеру, в самолете, на котором вы летите куда-то по своим делам – в Хабаровск или даже в Нью-Йорк. В самолете та же теснота, что и в камере, и палочка Коха легко там переходит от человека к человеку.

Что получается? Вот – плюнули на больного человека, выкинули его умирать. А он вернулся к вольным, здоровым, красивым людям, приполз к ним обратно из мертвецкой, и вот он тут со своей отвратной мокротой, полной палочек Коха…

Я не раз уже слышал от врачей, что туберкулез – страшней СПИДа. Пугают, чтоб денег выбить? Врут для красного словца? А может, правду говорят? Не хочется верить. Неохота думать, что правда может быть нет просто неприятной и суровой, но еще и такой мерзкой, отвратительной. Да?

А между тем статистика тут очень простая. Пять лет назад чахоточных зеков в Мордовии набиралось ну чуть больше двухсот, а сегодня – без малого три тыщи. То есть ходили, ходили по земле здоровые бодрые мужики, которым чего ж бояться маленькой палочки Коха – а теперь лежат вон по койкам и буднично думают про то, что не сегодня завтра запросто могут переселиться в лагерный морг… Ну, лекарств не то чтоб навалом, но и не то чтоб шаром покати, сейчас же все-таки не дефолт; есть кое-какие медикаменты. На какие деньги их покупают? На казенные, государство дает? Не угадали. Покупают их на прибыль от лагерного производства. Зеки шьют спецовки, сами с этого и кормятся, и лечатся, и охрану содержат.

Я прошел с врачами по зоновским палатам… Как много люди теряют, отказываясь бывать в таких местах, после которых даже захолустный мордовский поселок кажется замечательным райским местом!

– Есть кто с Москвы тут?

– Я, – отзывается вялый, давно уж немолодой, покойницки бледный человек с койки у окна. – Я с Каширки, с Орехово-Борисова.

– А сейчас везде тесновато…– он, похоже, уж со всем смирился, – и это, может, единственное, что ему может помочь. Срок ему по болезни скостили, так тут радости мало: срок маленький, четыре года всего, да и так и так в больнице лежать, при том что вольная, доступная ему по деньгам, будет едва дли лучше тюремной.

А вот вам, пожалуйста, положительный пример.

Молодой человек Федя сел за алюминиевые плиты. Воровать он стал, потому как заболел и потерял свою шоферскую работу. Заболел сильно, похудел так, что уж его знакомые не узнавали. А тут за полгода поправился! Не в смысле выздоровел, но весу прибавил заметно – с 68 до 82 кило. Теперь у него вид для чахоточного просто вызывающе, неприлично свежий…

– А отчего ж ты заболел, Федор? Может, от плохого питания?

– Не знаю… Болезнь же не только от этого, она также от переживаний возникает.

– А что ж за переживания такие у тебя были?

– У каждого из нас свои переживания, – говорит он, ставя нас на одну с собой доску, затаскивая нас в свою компанию. Нельзя сказать, что это комфортное чувство, – но по большому счету Федя таки прав, на все сто. Просто неприятно, когда про это так прямо говорят, мы ж к этому непривычные.

– Какие переживания? Да хоть от личной жизни…

И тут Федя прав. Он в курсе современных тенденций. Сегодняшняя медицина заметила, что чахотка стала встречаться уже не только среди бомжей и зеков, но и среди даже банкиров. У них же стрессы, а это как раз то, что палочке Коха и нужно.

Тут вроде даже можно выйти на след справедливости: ага, убил, сам жив, ну так вот тебе болезнь, чтоб ты помучился и таки поскорей помер

Вот пример боле затейливый. Юрий убил человека и сел. Когда садился, был здоровым человеком, и так сидел, сидел 9 лет и неплохо себя чувствовал – а потом вдруг взял и заболел. Тут вроде даже можно выйти на след справедливости: ага, убил, сам жив, ну так вот тебе болезнь, чтоб ты помучился и таки поскорей помер. Ему выходить через 4 года, дома его ждут, а теперь, выходит, запросто могут и не дождаться. Нормально? Проведи сейчас опрос общественного мнения, в результатах можно не сомневаться… Но есть вот какая тонкость: в приговоре суда про насильственное заражение болезнями ничего не сказано.

И такая подробность, как специально, для испытания, чтоб запутать ситуацию, чтоб сразу никак было невозможно понять, что к чему и за что. Юрий уж год как инвалид, ему как чахоточному дали вторую группу. И теперь ему положена пенсия! По закону! А пенсию ну никак не может он оформить, не удается ее выбить… Соблазнительно увидеть тут руку Провидения – политкорректность же у нас тут не в ходу…

Совершенно случайно – я просто его спросил, читает ли он книжки – разговор зашел про Бога:

– Книжки? Есть… Приезжали люди, которые верят в Бога, привезли своих книг нам . Дали как вдохновение, что ли.

– Как я понимаю, вас это все не очень убедило?

– Что оно убедит… Врачи лечат, не книга!

– Ну, выздоравливайте, – говорю я дежурную фразу, на которую он дает не ожиданный мной ответ:

– Сколько Бог даст времени, столько и продержимся.

– Тяжело тут, наверно, работать! – спрашиваю здешнего врача Наталью Сыркину, бактериолога, спеца по туберкулезу.

– Почему? Мне нравится эта работа. Интересно! Я тут сама организовала баклабораторию – говорят, это лучшая лаборатория в Мордовии. У нас комплексное обследование больных на базе компьютера.

Наталья – штатская. А вот ее коллега Татьяна Фомина имеет звание: она старший лейтенант внутренней службы. Рассказывает про работу:

– Московских, кстати, много у нас – 40 процентов. В Москве не хотят их держать, заниматься с ними, так что нам сбрасывают. А персонала не хватает: у нас штатное расписание на 50 человек, а содержится, бывает, втрое больше. Так мы санитарами осужденных берем, на ставку – у нас таких трое. Какая смертность тут? По нашему отделению за прошлый год прошло человек 6. Это те, кто прибыл в таком состоянии, что мы ничего уже не могли сделать. К нам в год 6000 человек поступает, около тысячи – с дефицитом веса, из Москвы в основном. Их к нам из следственных изоляторов доставляют на носилках.

– Да много и таких больных, которые считаются бесперспективными. Их вообще никто не сможет вылечить, –включается в беседу зав. отделением Мария Петровна Урусова. У нее тут лежит 125 человек самых тяжелых, у которых так называемые деструктивные формы туберкулеза, с кавернами и распадом легких. – У них резистентность развивается к разным препаратам, и возникает устойчивость туберкулезной палочки к лекарствам. Это от неправильного лечения.

– Неправильное лечение – это как?

– А так. Процентов 30 людей, которые от нас освобождаются, не до конца излеченные. Срок закончился, мы его держать тут больше не имеем права. Здесь тоже некоторые неохотно лечатся… Конечно, насильно мы его не засунем ему лекарство в рот и роторасширителем не откроем рот, но тем не менее мы сидим здесь и тратим свои нервы, чтобы убедить его, что надо лечиться. То есть если он выявлен, то он из наших рук не вырвется. А уж мы-то выявляем, у нас два раза в год в обязательном порядке проводится флюорография во всех колониях в обязательном порядке. А там у вас, на воле, его не заставишь лечиться, его не поймаешь, не выловишь. А если и выловишь, он все равно не пойдет. Я была на специализации в Москве. Там ведь плачут врачи: когда же, говорят, будет программа принудительного лечения туберкулеза? А то ведь ни в чем не виноватые люди рискуют заразиться в том же метро, в троллейбусе… Вот в чем беда. Вы думаете, недолеченный больной, он вышел от нас и пошел в диспансер? Нет. Он пойдет в первую же пивнушку. Такая особенность у этих больных: они неадекватно оценивают свое состояние здоровья. Пока не прижмет, они за помощью не обращаются, чувствуют себя вполне здоровыми. –А так. Процентов 30 людей, которые от нас освобождаются, не до конца излеченные. Срок закончился, мы его держать тут больше не имеем права. Здесь тоже некоторые неохотно лечатся… Конечно, насильно мы его не засунем ему лекарство в рот и роторасширителем не откроем рот, но тем не менее мы сидим здесь и тратим свои нервы, чтобы убедить его, что надо лечиться. То есть если он выявлен, то он из наших рук не вырвется. А уж мы-то выявляем, у нас два раза в год в обязательном порядке проводится флюорография во всех колониях в обязательном порядке. А там у вас, на воле, его не заставишь лечиться, его не поймаешь, не выловишь. А если и выловишь, он все равно не пойдет. Я была на специализации в Москве. Там ведь плачут врачи: когда же, говорят, будет программа принудительного лечения туберкулеза? А то ведь ни в чем не виноватые люди рискуют заразиться в том же метро, в троллейбусе… Вот в чем беда. Вы думаете, недолеченный больной, он вышел от нас и пошел в диспансер? Нет. Он пойдет в первую же пивнушку. Такая особенность у этих больных: они неадекватно оценивают свое состояние здоровья. Пока не прижмет, они за помощью не обращаются, чувствуют себя вполне здоровыми.

– Ну да, это потому, что легкие не болят?

– Да. Боли не чувствуется. А кашель симптомом болезни ни один из них не считает… Ну и что, говорят, подумаешь – кашель!

– А вообще тяжело с такими больными работать?

– Да. Болезнь эта отражается на характере человека. Под действием токсина люди становятся раздражительными, нетерпимыми… И еще одно свойство у токсина есть: возрастает половое влечение.

– А сколько таким времени остается, у которых резистентность?

– Все зависит от организма, от иммунитета…

– Вы говорите – опасность, риск. А ведь сотрудники тоже рискуют, так?

– Риск большой… В прошлом году двое заболели. Из лечили полгода в Смоленской области.

– Раньше много писали про случаи, когда зеки специально заражались туберкулезом.

– Ну да, заражались или имитируют туберкулез, чтобы попасть в больницу. Чего они только ни делали. И стекло толченное вдыхали, и зубной налет вводили в вену. Получалась высокая температура, кашель, одышка – симптомы, как при туберкулезе. И на рентгенопленке затемнение. Но это, знаете, когда было? Когда был 100-процентный выход на работу в колонии. Так чтоб уклониться от физической работы, стремились в больницу. А сейчас такой необходимости у них нет. Теперь работы на всех не хватает… Не хочешь работать, заставлять не будут. Есть на что жить – не работай. Да и люди, наверное, поняли, что одно дело в колонии здоровым находиться, другое – в отделении, где больные люди, где можно подцепить заразу на всю оставшуюся жизнь.

– А настроение изменилось у ваших пациентов в последние годы?

– Изменилось – как и у всех нас. Это не зависит от того, осужденный человек или нет, больной или здоровый…

– Вы хотите сказать, изменилось – в сторону безнадежности?

– Да. И это на болезнь действует соответственно. Многие люди подлежат досрочному освобождению по болезни. Это самые бесперспективные. Освободить их просто – нужны только документы от родителей, от родственников, милиции, что пропишут. Но такой больной даже и не хочет никуда уже. Знает, что там ничего нет. А здесь накормят, крыша есть. И он остается в больнице. До конца своей жизни. У нас сейчас трое таких. Мы могли бы их выпустить, им некуда идти. Их никто нигде не ждет. Жалко таких людей… Это судьба такая. Отчего это происходит? Сбиваются с пути правильного, да еще и награждаются такой болезнью. Как человек я сострадаю им. Пытаюсь помочь.

– Да… Действительно, задумаешься: почему так?

– Эти философские проблемы меня волнуют всю жизнь. Я не могу понять, за что так. Раньше же говорили, что человек человеку – друг, брат. А сейчас – нет. Как говорили древние греки, человек человеку – волк. Сильный выживает, слабый – ломается…

– Мария Петровна, скажите, а как вы здесь вообще живете?

– Рабочий день начинается в восемь, и если какое ЧП, люди могут работать и по 18 часов, и в выходные. Поэтому получается, что большую часть времени поводим мы на рабочих местах. И на развлечения времени нет. Многие бы уехали отсюда, но… Раньше как было? Отработал человек 25 лет в ИТУ, и мог получить жилье в Саранске или даже в Подмосковье. Но в 1998 году это прекратили. И сегодня у нас уже насчитывается 2800 пенсионеров, которые осели здесь. Люди работали здесь 30 лет, и остаются здесь же. Конечно неплохо, если бы они переезжали хотя бы в Саранск, дабы в конце своей жизни кто-то посетил театр, ресторан и так далее, как-то компенсировал ту молодость, которая прошла вот здесь. Мы живем надеждой на отпуск. У меня 60 суток отпуск. Я обычно еду к теплому морю. Люблю Крым. Сейчас опять поеду по путевке на Черноморское побережье. А вторую половину отпуска провожу на даче. А развлечения тут какие? Телевизор. Есть Дом культуры, в который иногда приезжают из центра. К осужденным приезжают различные группы, выступают. И мы ходим на концерты. На стадионе различные мероприятия.

У меня красный диплом, но я сюда поехала, добровольно. Я лечу этих людей, я хочу их вылечить. На это есть личная объективные причины

– А сколько платят тут?

– Зависит от выслуги лет. Я давно работаю, и получаю больше других, с доплатами за вредность и выслугой – 5 000 рублей. А медсестра – около полутора тысяч.

– Да… А вам-то за что такое наказание, вот тут и так провести жизнь?

– Вы знаете, я с туберкулезом работаю не за страх, меня никто здесь не заставлял работать. У меня красный диплом, но я сюда поехала, добровольно. Я лечу этих людей, я хочу их вылечить. На это есть личная объективные причины.

– Вы можете сказать, какая у вас была причина?

– Моя мама умерла от туберкулеза. Ей было 24 года. Это случилось в послевоенные годы, организм у нее был ослабленный. Это было в Оренбурге… Тогда еще только появился стрептомицин. Ей предлагали сделать операцию, но она отказалась. Из-за интоксикации отказалась, она не понимала, что происходит, считала себя здоровой. Просто так человек не мог бы отказаться от последней ниточки! Потому я этих больных очень понимаю, почему у них такая агрессия, нежелание. Пытаюсь убедить, что надо лечиться, но многие – не хотят…

«…Мне, например, туберкулез привили за 4 месяца пребывания в зоне… Плановая флюорография выявила туберкулез правого легкого и меня из ПКТ перевели в санчасть, а вечером того же дня по приказу начальника отдела безопасности меня вновь из санчасти перевели в ПТК, мотивируя это тем, что я злостный нарушитель, а у меня еще полтора месяца ПКТ недосиженных.

Я болен туберкулезом, а меня в холодную не отапливаемую одиночку без горячей воды, без крана, без раковины. Холод, влажность, пыль, мыши. Вот вам и ответ на вопрос, почему так сильно распространяется туберкулез в пенитенциарных учреждениях. Крылов А.В. Кировская обл., г. Кирово-Чепецк, ОР-216/12.

Читайте также: