Почему по 13 таблеток дают при туберкулезе

Пациент получает лечение МЛУ ТБ в клинике MSF Инсейн в Янгоне, Мьянма (Yasmin Rabiyan/ MSF)

Туберкулез – это самое смертоносное инфекционное заболевание в мире: по оценкам, в 2016 году он унес жизни 1,7 млн человек. Но кроме этого, мы утрачиваем позиции в борьбе с устойчивыми формами туберкулеза.

В то время как обычный туберкулез поддается излечению, лекарственно-устойчивый туберкулез зачастую приводит к смерти больного.

Следующие вопросы и ответы помогут лучше понять сложную задачу, которая стоит перед нами:

Лечение обычной формы туберкулеза длится шесть месяцев, в течение которых пациент принимает четыре разных антибиотика.

Но такое лечение все чаще и чаще оказывается напрасным, потому что используемые препараты неэффективны против устойчивых форм туберкулеза.

В зависимости от уровня лекарственной устойчивости, различают три типа туберкулеза:

• Лекарственно-устойчивый туберкулез (ЛУ ТБ)
• Туберкулез с множественной лекарственной устойчивостью (МЛУ ТБ)
• Туберкулез с широкой лекарственной устойчивостью (ШЛУ ТБ)

Проект endTB ориентирован на лечение МЛУ ТБ и ШЛУ ТБ. Перейдите по ссылке, чтобы узнать больше о проекте.

Масштабы проблемы только увеличиваются. По оценкам ВОЗ, каждый год появляется полмиллиона новых случаев МЛУ ТБ, причем один больной МЛУ ТБ может заразить в течение года от 10 до 15 человек.

Да. Когда человек с легочным туберкулезом разговаривает, чихает и – особенно – кашляет, он распространяет бактерии воздушно-капельным путем. Если здоровый человек вдохнет эти бактерии, он может заразиться. Заражение особенно часто происходит при длительном и близком контакте с больным туберкулезом.

Если больной получает эффективное лечение, риск распространения болезни значительно снижается.

Симптомы МЛУ ТБ в целом схожи с симптомами обычного туберкулеза: потеря веса, лихорадка, ночная потливость и чувство слабости. Если туберкулез поражает легкие, – а это случается в большинстве случаев и представляет собой фактически единственную заразную форму туберкулеза, – часто появляется боль в груди и кашель с кровью.

Довольно часто туберкулез диагностируется точно так же, как и сто лет назад: образец мокроты больного помещают под микроскоп и изучают на наличие бактерий туберкулеза. Проведение самого надежного теста этого типа занимает два месяца.

В большинстве стран проведение такого теста усложняется из-за отсутствия лабораторий, оборудованных для диагностики туберкулеза, и поэтому образцы приходится отправлять заграницу. Из-за этого заболевание часто не диагностируется.

В последние годы появились экспресс-тесты, в том числе перспективная технология под названием Xpert MTB/RIF, которая способна обнаружить бактерии туберкулеза менее, чем за два часа. Эта технология также может выявить устойчивость туберкулеза к рифампицину, одному из основных противотуберкулезных препаратов. Иными словами, она помогает в диагностике лекарственно-устойчивого туберкулеза (ЛУ ТБ).

К сожалению, система Xpert MTB/RIF пока непригодна для использования на местах, в пункте оказания помощи, так как для ее работы требуется постоянное подключение к электросети и вентиляция воздуха. Тем не менее, она значительно упростила диагностику туберкулеза с устойчивостью к рифампицину в окружных медицинских учреждениях.

Разработка следующего поколения системы Xpert или других молекулярных экспресс-тестов должна способствовать дальнейшей децентрализации диагностики и выявлению устойчивости к другим противотуберкулезным препаратам.

Общинный медработник Вероника Киспе и техник полевой медицинской службы Есела Родригез консультируют пациента Диего* в медицинском центре Пунчаука, Карабайльо, Перу.
* Имя пациента изменено
(Фото William Castro Rodríguez / Partners In Health)

Устойчивость к антибиотикам может возникнуть в следующих случаях:

• При проведении несоответствующего лечения, как, например, прием некачественных препаратов, нерегулярный прием препаратов или прием препаратов в меньших дозировках, неправильных комбинациях или через большие промежутки времени;

• При заражении бактериями туберкулеза, которые уже обладают лекарственной устойчивостью.

Очень часто никак: мир пока не готов к борьбе с МЛУ ТБ.

Из 600 000 пациентов, которым в 2016 году было необходимо лечение МЛУ ТБ, лишь 129 689 или 22% получили соответствующее лечение.

Для этих людей тяжелое бремя МЛУ ТБ не ограничивается симптомами болезни.

Из-за того, что МЛУ ТБ устойчив к большинству эффективных противотуберкулезных препаратов, у пациентов почти нет вариантов лечения.

• может длиться до двух лет;
• включает восемь месяцев инъекций и прием до 14 600 таблеток;
• часто вызывает изнуряющие побочные эффекты, например, нарушения работы желудочно-кишечного тракта, острый психоз, хроническую глухоту и многие другие.

Очень часто пациенты бросают лечение до его завершения.

Более того, само лечение оказывается эффективным только у 54% пациентов.

Это означает, что только 11.9% из всех предполагаемых больных МЛУ ТБ могут рассчитывать на излечение от болезни.

Зачастую МЛУ ТБ приводит к смерти больного из-за высокой токсичности и низкой эффективности препаратов, а также запущенности заболевания на момент начала адекватного лечения (если оно вообще начинается).

Возбудителями МЛУ ТБ являются бактерии, устойчивые к двум основным препаратам стандартного режима лечения – изониазиду и рифампицину. Лечение часто длится 18‑24 месяцев, в течение которых пациент принимает не менее пяти различных препаратов.

Что касается ШЛУ ТБ, то он, по подсчетам, встречается в 6.2% всех случаев МЛУ ТБ, однако в некоторых странах доля ШЛУ ТБ может достигать 25–30% (например, в Беларуси, где работает endTB). Бактерии ШЛУ ТБ обладают устойчивостью к двум основным препаратам стандартного режима лечения и двум основным препаратам режима лечения МЛУ ТБ.

Довольно часто лечение ШЛУ ТБ длится 24 месяца, в течение которых больной принимает не менее пяти препаратов, многие из которых очень токсичны и не имеют доказанной эффективности. Среди таких пациентов процент излечившихся еще ниже: только 30%, согласно ВОЗ.

Судя по всему, бремя МЛУ ТБ и ШЛУ ТБ распространяется по всему миру. И, несмотря на то, что во всем мире пациенты с МЛУ ТБ составляют лишь 4.6% от общего числа больных туберкулезом, из-за широкого распространения туберкулеза мы каждый год видим не менее полумиллиона новых случаев МЛУ ТБ.

В Африке и Азии процент больных МЛУ ТБ низкий. Однако в Африке, из-за эпидемии ВИЧ, миллионы людей становятся исключительно уязвимыми для первичного и повторного заражения туберкулезом и МЛУ ТБ.

В странах Восточной Европы и бывшего Советского Союза отмечено низкое абсолютное число больных туберкулезом, однако процент лекарственно-устойчивого туберкулеза крайне высок.

Первый пациент принимает самую первую дозу бедаквилина, Алматы, Казахстан.
(Фото Yekaterina Sahabutdinova / Partners In Health)

В 90-е гг. XX века эксперты по туберкулезу провели оценку распространения лекарственно-устойчивого туберкулеза. Вплоть до начала XXI века это заболевание не считалось проблемой мирового масштаба. А это значит, что готовые препараты для его лечения отсутствовали.

Не проводилось ни одного исследования, не совершалось научных открытий, не создавалось новых режимов лечения почти 50 лет.

Препараты, используемые для лечения лекарственно-устойчивого туберкулеза – это старые токсичные лекарства, которые ранее часто применялись для лечения других заболеваний. В разных регионах мира используются разные режимы лечения. По нашим оценкам, для лечения МЛУ ТБ или ШЛУ ТБ применяется более 20 различных лекарственных средств.

Все режимы лечения объединяет только одно: они попросту неэффективны и недостаточно просты в применении, чтобы сдержать распространение болезни.

Режим лечения – это комбинация препаратов, назначаемая пациенту для лечения заболевания. Из-за того, что научных исследований по туберкулезу мало, а препараты по-разному действуют на разных людей, мы не знаем, какая комбинация препаратов лучше всего подойдет определенному пациенту.

Задача проекта endTB состоит в восполнении этого недостатка доказательной базы.

Это первые противотуберкулезные препараты, разработанные за последние 50 лет. Они дают большие надежды в лечении лекарственно-устойчивых форм туберкулеза.

Будем надеяться, что открытие этих препаратов приведет к улучшению результатов лечения, и на данный момент исследования указывают на их эффективность. В некоторых развитых странах бедаквилин и деламанид уже одобрены и имеются в продаже.

Одна из целей проекта endTB состоит в расширении применения этих препаратов. На сегодняшний день только 5% пациентов могут рассчитывать на лечение бедаквилином и деламанидом, и, как правило, это жители богатых стран.

Другая важная цель проекта endTB состоит в повышении эффективности режимов лечения. Производитель лекарственного препарата стремится вывести на рынок свой продукт. Однако на рынке, прежде всего, не хватает данных о применении препаратов в различных комбинациях.

У нас нет данных по оптимальному использованию этих препаратов, и поэтому мы не знаем, как велика в них потребность и как много пациентов во всем мире получат пользу от их приема. Другими словами, сбор данных о новых и улучшенных режимах лечения окажет влияние на потребности рынка и поможет повысить доступность бедаквилина и деламанида для пациентов.

В Каракалпакстане (Узбекистан) организация "Врачи без границ"/ Médecins Sans Frontières (MSF) с 2003 года проводит проект по лечению множественного лекарственно устойчивого туберкулеза (МЛУ ТБ). МЛУ ТБ – это разрушительное заболевание, требующее долгосрочного лечения при помощи сложного сочетания токсичных препаратов, которые часто имеют тяжелейшие побочные эффекты.

Нукус, город с населением 300 000 человек, столица Каракалпакстана – центр проекта MSF по МЛУ ТБ. Условия жизни людей в Нукусе и его окрестностях очень тяжелые, нынешние проблемы региона – следствие распада Советского Союза и развала экономики, которая была почти полностью основана на рыбном промысле, после высыхания Аральского моря. Белая, пыльная, соленая почва и суровый климат не позволяют вырастить хороший урожай, а уровень безработицы очень высок. Местная медицинская инфраструктура также пострадала. В таких условиях легко распространяются различные болезни, в том числе и туберкулез.

Растущая угроза лекарственно устойчивого туберкулеза

В ответ на полученные данные MSF, совместно с местным министерством здравоохранения, решили начать проект по лечению МЛУ в Нукусе и прилегающем Чимбайском районе. В проект входят усовершенствованная центральная диагностическая лаборатория; больница на 75 коек; дополнительные 30 мест в другом медицинском учреждении; 10 мест в учреждении для незаразных пациентов; еще 10 или более амбулаторных центров, куда после выписки из больницы пациенты ежедневно приходят для приема лекарств. Эти учреждения ежедневно посещают более 100 пациентов.

Если обычный туберкулез можно вылечить за 6-8 месяцев, то на устойчивые бациллы МЛУ ТБ нужно гораздо дольше воздействовать токсичными лекарствами. Лечение длится от 18 до 24 месяцев, из которых 2-6 месяцев пациент проводит в больнице. Некоторым пациентам приходится еще тяжелее, как например, 57-летнему Измаилу Кадырову, который проходит лечение уже 11 месяцев, и восемь из них провел в больнице.

Тяжелые побочные эффекты

В прошлом году, хотя Измаил уже был незаразен, он не мог вернуться домой, так как страдал от тяжелых побочных эффектов после приема лекарственных препаратов, он просто не мог ходить. Он провел месяц прикованным к постели в стационарном отделении, а потом выяснилось, что туберкулезная инфекция у него возобновилась. Его вновь положили в больницу. Сейчас он уже во второй раз лежит в местной больнице и пытается при этом оставаться оптимистом.

Большинство пациентов страдают от комплекса побочных эффектов, вызванных этими токсичными лекарствами, многие из которых применяются для лечения туберкулеза еще с 1950-х годов. Среди этих побочных эффектов тошнота, рвота, головокружение, сильнейшие головные боли, боль в суставах, быстрая утомляемость, проблемы с движением, тревожные состояния и депрессия, вплоть до серьезного психоза.

Так долго, так тяжело, так одиноко…

Якубпай лежит в одной палате с Парахатом Шамшетовым, который заразился туберкулезом в тюрьме, где можно было лечиться только теми лекарствами, которые покупал он сам. Он старается оставаться оптимистом, но очень тоскует по своей семье. "По вторникам", - рассказывает он, - "мы все с волнением ждем, когда на автобусе MSF к нам в больницу приезжают посетители. Ко мне приезжают жена и сестры, но я очень скучаю по своему саду".

Многие уже по несколько раз лечились от туберкулеза в прошлом и понимают, что плохое соблюдение режима лечения явилось причиной того, что туберкулез у них перерос в устойчивую форму. Другие заразились уже устойчивым штаммом болезни, нередко от членов семьи.

Есть и такие пациенты, которые просто не могут приспособиться к режиму лечения и сроку пребывания в больнице. Другие чувствуют какое-то улучшение и решают прекратить курс лечения, на кого-то давят родственники, уговаривая вернуться домой. Хотя проект предусматривает некоторую гибкость в подходе, и пациентам разрешается временно возвращаться домой, если их лечение идет успешно, некоторые пациенты так и не возвращаются и выбывают из программы.

По словам психолога MSF Лео Крелля, около 25% пациентов, участвующих в программе MSF, испытывают серьезные психические побочные эффекты, недавно в проект был включен местный психиатр. Помимо обеспечения индивидуальной поддержки и консультирования, команда медицинского образования работает с семьями пациентов, разъясняя, в чем состоит лечение и процесс развития болезни. Она также продолжает вести наблюдение за теми, кто выбывает из программы лечения или прерывает его, а также за теми, кого, к сожалению, нельзя излечить.

Крайне ограниченный доступ

После трех лет работы программы, MSF все еще сталкивается со множеством проблем. Для лаборатории необходимо дорогое и сложное оборудование. Недавно приобретенный новый диагностический лабораторный аппарат позволил команде протестировать процесс, который даст возможность диагностировать туберкулез гораздо быстрее. Сейчас на выявление активного туберкулеза в мазке мокроты пациента уходит 4-6 недель - новый аппарат позволяет вырастить бактериальную культуру за одну неделю.

Но при том, что больных можно будет выявлять быстрее, MSF сталкивается с новой проблемой – проблемой пропускной способности. С начала программы в 2003 году лечение прошли 350 пациентов, сейчас на очереди еще 100 человек. Сейчас в рамках проекта увеличивается число мест, и к концу 2007 года команда надеется принять 700 человек.

Так как лечение занимает много времени, первые результаты по проекту в Нукусе появились только недавно. Из первых 87 пациентов 62% можно считать успешно вылеченными. 15% пациентов умерли, 15% выбыли из программы (по собственному решению), у 8% лечение не удалось (лечение было неудачным или его нельзя было продолжать по медицинским причинам). Если сравнивать эти результаты с программами лечения обычного туберкулезу, которые во всем мире дают примерно 85% успешных исходов, очевидно, что врачам и медицинскому персоналу срочно и остро необходимы новые средства для совершенствования возможностей лечения этой разрушительной смертельной болезни.

Об этом мы беседуем с главным фтизиатром Минздрава РФ, заведующей отделом фтизиатрии ЦНИИ туберкулёза РАМН, доктором медицинских наук Ириной Васильевой.

Иллюзия победы

Ирина Васильева: — Оптимизм был связан со значительными успехами в лечении заболевания, которые имели место в то время.

До 40‑х годов ХХ века туберкулёз считался приговором. Санаторно-курортное лечение, богатое белком питание, смена климата — вот, в общем, и всё, что было в арсенале врачей. В 1944 году был открыт стрептомицин, и это стало революцией — у специалистов появилась возможность воздействовать непосредственно на возбудителя заболевания, палочку Коха.

Чуть позже стали применяться и другие лекарства, но наиболее знаковым стало открытие в 1966 году рифампицина. Он показал наибольшую активность в отношении микобактерий туберкулёза, действовал на все их разновидности.

Достаточно быстро фтизиатры сформировали новую схему терапии туберкулёза, в которую вошли рифампицин, стрептомицин, пиразинамид и изониазид. Она демонстрировала высокую эффективность и безопасность, давала минимальный процент рецидивов. Туберкулёз пошёл на убыль во всём мире, и так продолжалось вплоть до 90‑х годов, пока болезнь не заявила о себе с новой силой.

— Это произошло из-за ухудшения социальной обстановки в нашей стране?

— Социальные изменения, безусловно, сыграли свою роль. Микобактерией туберкулёза инфицируются многие, однако в нормальных условиях заболевает после этого лишь один человек из десяти. Стрессы, скудное питание, физические перегрузки — мощнейшие провокаторы болезни, потому что они снижают иммунитет. Люди теряли работу, были дезориентированы — разумеется, начались вспышки туберкулёза. Способствовала этому и активизация миграционных процессов. В итоге в первой половине 90‑х заболеваемость выросла в три раза.

Прерванное лечение

— В чём основная сложность МЛУ-туберкулёза?

— Он поддаётся лечению хуже, чем обычный. Когда стало понятно, что самые мощные препараты не действуют, фтизиатры стали подбирать комбинации из лекарств, которые до того считались средствами второго ряда и использовались нечасто. Их эффект слабее, поэтому нужно назначать не 3–4, а 5–7 препаратов. Курс лечения тоже должен быть дольше — до 2 лет. И это создаёт ряд проблем, потому что чем дольше терапия, тем выше риск, что больной не долечится.

— Неужели кто-то решается не долечить туберкулёз? Это же смертельно опасное заболевание.

— К сожалению, так бывает. Более того, одной из причин распространения множественной лекарственной устойчивости в России в 90‑х годах стало именно то, что больные перестали долечиваться. Во многих тубдиспансерах наблюдался недостаток лекарств, ослаб контроль за пациентами, и их приверженность к терапии снизилась.

У недолечившегося пациента туберкулёзный процесс рано или поздно активизируется. Если раньше палочка Коха у такого больного хорошо реагировала на стандартную терапию, то после перерыва в лечении она становится резистентной к лекарствам, которые использовались. Если человек не сразу приходит к врачу (а так обычно и бывает), он заражает окружающих этой резистентной разновидностью микобактерии.

А теперь давайте представим, что человек не долечит не простой, а МЛУ-туберкулёз. Лекарств, которые действуют на такую инфекцию, и без того мало, а теперь и они не подействуют — его попросту будет нечем лечить. Развивается уже не множественная, а тотальная лекарственная устойчивость, и мы возвращаемся в XIX век, когда рекомендовать можно только смену климата и полноценное питание.

Болезнь бедных?

— Перспектива устрашающая. Можно ли как-то добиться, чтобы люди долечивались?

— Знаете, больного по-человечески можно понять. Схема терапии туберкулёза делится на два этапа: сначала человека лечат в стационаре, а затем отпускают домой, с тем чтобы он в течение года (при обычном туберкулёзе) каждый день приходил в дневной стационар и получал лекарства. Нигде в мире больным не дают препараты домой, потому что лечение должно контролироваться. Но прийти или нет — это добрая воля пациента. А он уже хорошо себя чувствует (улучшение наблюдается в первые месяцы пребывания в стационаре), никаких проявлений у него нет. Он думает, зачем пить таблетки, которые негативно влияют на печень, дают побочные эффекты, и не приходит. Конечно, ему звонят. Его пытаются вернуть, но курс всё равно уже прерван.

Приверженность пациента к лечению — это во многом заслуга врача, который должен объяснить, зачем продолжать терапию, должен быть немного психологом. Но и беседы действуют не на всех, и тогда надо искать другие пути решения проблемы. Например, не так давно в Томской, Воронежской, Орловской и Белгородской областях был запущен пилотный проект. Пациентам, которые всю неделю исправно приходили за лекарствами, в конце неё вручали социальный пакет, вплоть до продуктового набора. Опыт показал, что такая мотивация прекрасно работает. При этом стоимость наборов не идёт ни в какое сравнение с теми затратами, которые может понести государство, если больной не пролечится. Сегодня есть план расширить действие данных программ и на другие территории.

— Результаты пилотных программ ещё раз подчёркивают, что туберкулёз — заболевание социально неза­щищённых групп населения.

— Безусловно, эти программы были созданы, чтобы повысить приверженность к лечению именно социально неблагополучных больных. Состоятельный и, главное, образованный человек придёт за лекарствами и после простой беседы с врачом. Но туберкулёз сегодня — вовсе не болезнь бедных, как это принято считать. Да, в небольших городах, в сёлах болеют преимущественно те, у кого плохие социальные условия, но не только они одни. А в Москве, Санкт-Петербурге и других крупных городах, где высока концентрация населения и велик уровень миграции, такая закономерность вообще не прослеживается. Здесь может заболеть любой, потому что туберкулёз передаётся воздушно-капельным путём. Часто болеют как раз успешные и молодые, потому что у них активная жизнь, высокий уровень стресса, они много работают, недосыпают, из-за нехватки времени нерегулярно питаются.

Вообще стереотип о маргинальности туберкулёза — серьёзнейшее препятствие на пути к тому, чтобы взять болезнь под контроль. Из-за этого человек, узнав о своём диагнозе, скрывает его от коллег — боится, что уволят. Он не говорит знакомым, потому что опасается, что с ним перестанут общаться. Боится даже прийти в диспансер — вдруг кто-то его увидит. В итоге он несвоевременно принимает лекарства, заражает окружающих, лишает их возможности прийти к врачу и обнаружить заболевание на раннем этапе. Эту парадигму надо менять.

Плоды усилий прошлого

— В последнее время появляется всё больше сообщений о том, что заболеваемость туберкулёзом и смертность от него снижаются. С чем это связано?

Это отрадно, но это лишь начало пути, ведь Россия по-прежнему входит в список 22 стран с наиболее неблагоприятной эпидемиологической обстановкой по туберкулёзу.

К тому же случаи туберкулёза с множественной лекарственной устойчивостью в последние годы стали выявляться чаще. Правда, это во многом обусловлено улучшившейся диагностикой заболевания.

— Что в ней изменилось?

— Золотым стандартом лабораторной диагностики туберкулёза являются культуральные исследования. Они применяются давно и весьма точны, однако результаты анализа нужно ждать около трёх месяцев. В последние годы появились методы, которые дают ответ значительно быстрее. Например, молекулярно-генетические исследования позволяют за несколько часов (максимум в течение двух дней) выявить мутации в геноме микобактерий, ответственные за устойчивость к наиболее применяемым препаратам — изониазиду и рифампицину. Это даёт возможность понять, с чувствительной или устойчивой к лекарствам формой болезни мы имеем дело.

Если нужно проверить устойчивость к остальным препаратам, на помощь приходит другой метод, который позволяет в ускоренном режиме вырастить культуру микобактерии в автоматизированной системе. На это уходит 2–3 недели, после чего культуру можно тестировать на все препараты, а затем индивидуально выстраивать режим лечения конкретному больному, исходя из анализа. Конечно, терапия в этом случае будет более эффективной, чем если бы мы подбирали её эмпирически. Лечение МЛУ-туберкулёза без данных методик — это уже прошлый век.

— Насколько доступны эти технологии?

— Сейчас они есть практически в каждом региональном центре. В последние годы большинство лабораторий были переоснащены, хотя этот процесс продолжается и многие лаборатории ещё нуждаются в современном оборудовании.

В основном для борьбы с туберкулёзом используются средства региональных бюджетов. Но федеральное правительство выделяет крупные дотации на диагностическое оборудование и реактивы для него. Так что регионы имеют возможность закупать всё это в нужном объёме. Многое зависит от того, есть ли понимание между администрацией региона и противотуберкулёзной службой. Там, где оно есть, дела идут хорошо. Там, где руководство не понимает важности борьбы с туберкулёзом, появляются проблемы, жалобы на нехватку средств. На самом деле ресурсы есть, просто их нужно рационально использовать.

Чего не хватает

— Сегодня врачи самых разных специальностей поднимают вопрос о лекарственном обеспечении своих больных. Как с этим обстоят дела во фтизиатрии?

— Лекарственное обеспечение — это важнейшая часть борьбы с туберкулёзом. От него зависят как эффективность лечения, так и вероятность развития у возбудителя множественной лекарственной устойчивости (МЛУ). Поэтому хорошо, что правительство дотирует покупку препаратов второго ряда для лечения МЛУ—туберкулёза, стоимость которых значительно выше препаратов для стандартных схем лечения.

Особенность лекарственной терапии туберкулёза в том, что в неё всегда входят несколько препаратов в определённых сочетаниях. Важно, чтобы не было перекосов, когда, например, для больного в избытке закупается один препарат и в недостаточном количестве — другой. Поэтому сейчас мы разработали специальную электронную программу по расчёту потребностей в препаратах. Она должна не только облегчить работу врача, но и помочь в оптимизации расходов на лечение.

— Всё-таки задача экономить средства стоит?

— Сейчас все стремятся к оптимизации затрат. Фтизиатрическая служба не исключение, хотя лечение туберкулёза полностью финансируется государством и не включено в систему ОМС. В перспективе одним из решений может стать перевод части стационарных больных на койки дневного стационара сразу после того, как пациенты перестанут быть заразными. Экономия будет огромной, самому пациенту так комфортнее, а состояние многих стационаров сегодня всё равно оставляет желать лучшего.

— Что вы имеете в виду?

— Многие туберкулёзные стационары были построены в 70‑е годы. Тогда был совсем другой подход к санитарной безопасности и инфекционному контролю, так что многие больницы не отвечают современным требованиям. Чтобы борьба с заболеванием давала результаты, важно свести к минимуму риск внутрибольничного заражения. Люди с чувствительной формой туберкулёза должны быть изолированы от тех, у кого лекарственно-устойчивая форма. Они не должны пересекаться ни в палате, ни в коридорах. Из каждой палаты должен быть вентиляционный выход с отрицательным давлением. Требуются индивидуальные средства защиты: пациенты, когда выходят из палаты, должны быть в медицинских масках, медперсонал — в респираторах. К сожалению, пока такие условия есть не везде. Над этим обязательно нужно работать, потому что всех больных на дневной стационар не переведёшь, какое-то время они должны находиться в больнице.

— А фтизиатров хватает?

— Проблемы с кадрами есть. Но так было и раньше — студенты медвузов никогда не считали фтизиатрию престижной специализацией. Хотя туберкулёз — это очень интересная болезнь как в научном, так и в клиническом плане. Возбудитель один, а формы многообразны — от малого очага до тотального поражения, от диссеминации до развития каверн. Тактика лечения может варьироваться от терапевтической до хирургической, есть патогенетическое лечение, есть бронхологические методы. К тому же больной находится под наблюдением длительное время, в этот период у него наблюдаются и другие болезни. Врачу приходится быть компетентным не только во фтизиатрии, но и в других специальностях. Это патология ЖКТ, почек, сахарный диабет (особая группа риска — в нашем институте есть целое отделение для таких больных). Всех таких пациентов ведут фтизиатры, потому что заразного больного нельзя отправить в общий стационар. Мы можем позвать специалиста для консультации, но всё равно контролировать и наблюдать терапию нам.

Фтизиатр — это интересная специальность, и мы хотим, чтобы к нам приходила молодёжь. Многим кажется, что высок риск заразиться. На самом деле это не так. Если врач соблюдает все меры инфекционного контроля, риск у него гораздо ниже, чем, скажем, у терапевта, сидящего на приёме в поликлинике. Терапевт в первые минуты общения не может знать, почему пришедший к нему пациент кашляет — ОРВИ у него или открытая форма туберкулёза. А фтизиатр точно знает, какой из его больных заразен, а какой — нет.

Нужны новые лекарства

— Нынешнее снижение заболеваемости внушает в вас оптимизм? Как думаете, удастся всё-таки подавить туберкулёз полностью?

— На эти вопросы сложно ответить однозначно. Всемирная организация здравоохранения поставила перед нами цель — элиминировать туберкулёз в мире к 2050 году. Российские специалисты много для этого делают. Например, в 2013–2014 годах на основании международных рекомендаций и собственных данных Российское общество фтизиатров разработало клинические протоколы по лечению больных туберкулёзом, в том числе туберкулёзом с множественной лекарственной устойчивостью. Они не копируют рекомендации Всемирной организации здравоохранения. В последних построение режима терапии проводится на основе того, к какой категории относится больной: новый это случай туберкулёза, рецидив, хроническое течение. Мы строим режим, исходя из данных о свойствах возбудителя — чувствительный он или устойчивый к препаратам. Эти протоколы получили положительную оценку европейского бюро ВОЗ.

В России разработаны программы по снижению смертности, в том числе и региональные, потому что ситуация в регионах порой сильно различается. В такие программы включены все мероприятия: и медицинские, и социальные, и организационные.

Работа идёт, но, чтобы к 2050 году угроза туберкулёза была исключена, темпы снижения заболеваемости должны быть от 10 до 20% в год. Это станет возможно, только если будут разработаны новые противотуберкулёзные препараты. Не один, а несколько, причём они должны быстро справляться с инфекцией, не за два года, как сейчас, а примерно за 3–4 месяца.

— Такие разработки идут?

Ещё один препарат — российская разработка. Он уже зарегистрирован, но исследования по оценке его безопасности ещё проведены не в полном объёме. Пока он рекомендован только для сострадательного использования, а не для широкого применения.

Остальные лекарства — на разных стадиях доклинических и клинических испытаний, из них в практику войдут лишь некоторые. Но и врачи, и пациенты этого ждут. Для лечения туберкулёза требуется комбинация минимум из трёх препаратов. У них должен быть иной, чем у препаратов стандартной схемы, механизм действия, не должно быть перекрёстной резистентности с другими лекарствами. В нашей стране длительное время шла разработка новых препаратов одной и той же группы. Это тоже хорошо. Но если у микобактерии есть устойчивость к препарату самой первой генерации в этой группе, она будет и у последующих генераций. А нужно, чтобы любая палочка Коха не была устойчивой. В этом ключ к решению проблемы.