Пневмония или туберкулез или рак

56-летней Галине Алексеевне из Херсонской области выполнили диагностическую процедуру — видеоторакоскопию, взяв часть ткани легкого на анализ и удалив 15 подозрительных лимфатических узлов. Благодаря этому удалось поставить точный диагноз

Галина Алексеевна почувствовала себя плохо: пульс участился, сердце давало сбои, да еще начался приступ мучительного кашля. Врач направил на снимок — и женщине поставили диагноз двустороннее воспаление легких.

- Две недели принимала антибиотики, но легче мне не стало, — вспоминает Галина Алексеевна. — Тогда порекомендовали пройти компьютерную томографию. Следующий диагноз был намного страшнее — рак. Опять больницы, консультации. Однако врачи не могли с уверенностью сказать, что у меня онкозаболевание, не знали, как лечить, и направили из Херсона в Киев, в Национальный институт рака. Там взяли биопсию — прокололи легкое. Она показала, что рака нет, зато якобы есть туберкулез. Лечилась от него. Но все лекарства вызывали аллергию, по телу пошла сыпь.

До того как Галине Алексеевне установили точный диагноз, ей пришлось принять курс антибиотиков от якобы развившегося воспаления легких, а затем полтора месяца(!) пить препараты от туберкулеза, которого у пациентки не было. Это далеко не безобидные для организма лекарства. При этом денег на препараты ушло немало, а течение аллергии лишь усугубилось. Можно ли было избежать такой ситуации?

- Часто ли приходится снимать диагноз рак?

- Бывает, картина очень похожа. Но мы берем образец, отправляем в лабораторию на гистологию и получаем окончательный результат. В этом случае точность диагноза почти 97 процентов. Во всем мире принята доказательная медицина — врач должен доказать, что его диагноз точен. Есть сомнения — собирается консилиум. А среди врачей считается, что снять диагноз онкозаболевание труднее, чем поставить его. Иногда нам приходится это делать.

- Честно говоря, когда я услышала, что у меня рак, не могла в это поверить, — говорит Галина Алексеевна. — Даже испугаться не успела. Но, конечно, рада, что диагноз не подтвердился. Теперь получаю лечение от аллергии, чувствую себя гораздо лучше.

У 16-летней Нади из Закарпатья туберкулез обнаружили случайно. Первым заболел старший брат. Врачи проверили всю семью — десять детей и родителей. Трое (две сестры и брат) оказались больны туберкулезом, причем химиорезистентной (устойчивой к лечению) формой.

- Легкое у Нади было поражено на треть, образовалась огромная язва (каверна), и никакие препараты не помогали, — рассказывает Николай Опанасенко. — Полгода назад мы сделали ей операцию, применив щадящий метод. Убрали третью часть пораженного легкого через два прокола и небольшой разрез на спине вдоль ребра. Раньше, при обычной операции, необходим был разрез в два раза длиннее. А это значит, что травма больше, пациент тяжелее переносит операцию, дольше выздоравливает. Да и косметический дефект заметнее. У Нади шов уже выглядит нормально, легкое работает. Правда, лечение продолжается, но надеемся, вскоре девушка выздоровеет, и мы отправим ее домой.

- Надины брат и сестра тоже лечатся в Институте фтизиатрии и пульмонологии?

- Да. Брату (ему 23 года) мы тоже провели операцию, но еще более сложную — торакопластику. Пришлось удалить пять ребер, часть лопатки по разработанной нами методике, чтобы остановить развитие туберкулеза. Ведь он поразил оба легких, никакие препараты не помогали. Мы даже боялись, перенесет ли парень операцию. Теперь же считаем, что нам все удалось. Подобных вмешательств в Украине проведено лишь пять. Новая техника открывает для хирурга возможность помочь тем пациентам, которые раньше считались неоперабельными. У нас уже большой опыт вмешательств не только по поводу туберкулеза, но и при онкологических заболеваниях. Сейчас мы подали заявку, чтобы запатентовать свой метод. Для снижения стоимости операции приходится отказываться от комплектов степлеров (каждый стоит около 300 долларов, а на одну операцию может понадобиться до пяти комплектов) — сшиваем легкое вручную. Результаты хорошие.

Именно мы видим, каким долгим бывает путь к выздоровлению. Очень обидно иногда сознавать, что человек опоздал к операционному столу. Анестезиолог не берется давать ему наркоз, хирурги боятся, что пациент погибнет во время операции. А ведь надо было всего лишь вовремя провести диагностику или щадящую операцию, не откладывать их на месяцы, годы — и жизнь была бы спасена.

Эта история началась внезапно, как, наверное, и все ей подобные. В июне прошлого года я нащупала у себя в правой груди горошинку. В ту минуту я не могла вообразить, что эта горошинка спасла мне жизнь, образно говоря… Сейчас объясню.

Конечно, я сразу сделала маммографию. Уплотнение, по мнению врача из поликлиники, было всего лишь доброкачественной фиброаденомой, за которой нужно просто следить, только и всего. Тут стоит сказать, что весь предшествующий год меня не покидало тяжелое ощущение приближающейся беды и потому я не поверила ни врачу, ни фиброаденоме и пошла на УЗИ. Конечно, картина прояснилась…

Потом, как в калейдоскопе, пронеслись консультации в Российском Научном Центре Рентгенорадиологии, пункция, биопсия, гистология, диагноз инвазивный рак 2 степени без метастаз в лимфоузлы и быстро назначенный день операции. Вот тебе неделя для сбора анализов — сказали врачи, — и ждем в оперблоке.

А я стала гуглить. Я вошла в ничтожный процент несчастливцев, которые заимели сразу две смертельные болячки. Каждый врач, встреченный мною на этом нелегком пути, получал от меня вопрос: были такие пациенты как я, и каковы мои перспективы? От каждого я слышала только одно слово — нет. Не было. Не видели. Что делать? Ну, что — лечить. А как? Оперировать. И легкое, и грудь. А я выдержу? Две операции — вряд ли. Надо одномоментно. Кто может сделать? Вопрос ставил в тупик…

Попробуем туббольницу номер 7. Это замечательное место. В том смысле, что его не забудешь никогда. Я получила туда направление и явилась с вещами в солнечный теплый день 24 августа. Милые тетки в приемном покое измерили мне давление — оно зашкаливало, я тряслась как осиновый лист, потому что было ощущение, что попала в западню. Да почему сразу в хирургию-то, — спросили тетки, — ах, онкология… Смотрели на меня с жалостью, и я потом поняла, почему.

Хирургическое отделение туббольницы номер 7 встретило меня матерящимися мужчинами и испитыми женскими лицами. По обшарпанному коридору ползали калеки всех мастей: дама без половины лица; тетка со страшными свищами; люди без ног, без рук, желтые, черные, синие лица… В одной из палат у послеоперационной женщины случился припадок. Дородные медсестры вырубили несчастную уколом и привязали. Мы с Кириллом были в шоке. Я приклеилась к стулу и поклялась себе убежать оттуда при первой возможности. В этот момент для меня принесли ворох тряпья — постельное белье, то есть — и расположили рядом с дамой без лица. Она была с ВИЧ.

Да, в эту больницу свозят всех бомжей, алкоголиков, наркоманов, сифилитиков и прочих, которым нужна помощь хирургов. Они лежат там годами, практически как дома. У меня началась истерика. Я не помню, как мы ушли оттуда, что делали, как убедили, какие бумаги подписали… Мы обзвонили всех, кого можно и выяснили, что в России есть всего два хирурга-фтизиатра, которые имеют допуски к операциям онкобольным. И один из них работает в НИИ Фтизиопульмонологии.

Профессор, доктор медицинских наук Гиллер Дмитрий Борисович успокоил меня сразу одним своим видом. Предложил одномоментную двойную операцию. Предупредил, что она будет тяжелой, но он сделает все, чтобы спасти меня. У него был четкий план и квота на легочную операцию.

2 сентября состоялась 7-часовая операция. В том, что она была сложной и виртуозной, мне потом рассказал заведующий реанимацией. В какой-то момент, сказал он, я даже отворачивался, было страшно, но то, что сотворил Мастер, было чудом. 4 дня в реанимации, 10 дней затемненного сознания, полтора месяца бесконечной боли, но я осталась жива.

В НИИ Фтизиопульмонологии меня усиленно лечили от туберкулеза, а впереди маячила химиотерапия от рака. 9 ноября сделали первый блок. Этому предшествовал целый месяц поиска химиотерапевта, который не побоялся бы взять на себя такую ответственность. Им оказался глава отделения в РНЦРР. Два курса я прошла там, и они были тяжелыми. Поскольку Центр не имел возможности госпитализировать меня, пришлось лечь в частную клинику и пройти там еще два блока химиотерапии. После последней я была в очень плохом состоянии. Собрала все мыслимые побочные эффекты 4 степени, было понятно, что врачи не справляются и уже сами готовы отказаться от такой сложной пациентки.

И тут в моей жизни появился Фонд Православие И Мир. Благодаря ему меня перевезли в клинику при Онкоцентре на Каширке. Собрали деньги на лечение и реабилитацию. Стабилизировали мое состояние, и главное — вселили надежду, что всё будет хорошо.

Я пока в середине сложного пути. Трое моих детей месяцами не видят маму. Но я знаю, что справлюсь, потому что упертая и жизнелюбивая. Меня поддерживают миллионы незнакомых людей. Мой Кирилл живет со мной по больницам, не оставляя ни на день. Моя мама всегда рядом, помогая с детьми. А друзья?! Вот еще один источник бесконечного позитива. Меня ждет эфир на радио. А я жду того светлого дня, когда врачи всех мастей скажут мне: Ростова, иди домой, и не прикидывайся тут больной! :)

И да, спасибо той горошинке и тому дню вообще. Все произошло очень вовремя, болезни застали в начале подрывного пути… Берегите себя.

Вы можете помочь другим подопечным фонда. Например, Сергей Звягин борется с хондросаркомой и ему сейчас очень нужна ваша помощь!

Все новости

Онколикбез: почему рак лёгких трудно обнаружить и нужно ли проходить флюорографию

Рассказываем о самом распространённом и агрессивном виде рака

Рак легкого убивает как мужчин, так и женщин, занимая первое и третье места соответственно среди причин смертности от ЗНО

На наши вопросы отвечает заведующий отделением торакальной онкохирургии Андрей Лукин.

— Андрей Александрович, кроме рака легкого, что еще лечат торакальные хирурги?

— Торакальные онкохирурги лечат опухоли — злокачественные, пограничные, доброкачественные, которые находятся в грудной клетке: опухоли трахеи, пищевода, средостения, опухоли желудка с переходом на пищевод. Но основная масса болячек, которые у нас собираются, это, конечно, рак легкого. По заболеваемости у мужчин он — на первом месте, уже время от времени уступая первенство раку предстательной железы. У женщин — где-то на десятом. При всем при этом среди причин смертности рак легкого у мужчин держится прочно на первом месте, составляя примерно четверть всех случаев смертности от онкопатологий. Рак желудка — на втором с ранговым отрывом примерно в 10%. У женщин рак легкого занимает третье место среди причин смертности, протекает агрессивно, неблагоприятно.

— С чем связано такое большое количество жертв?

— Обуславливается трудностью диагностики: грудная клетка закрыта каркасом, руками ее не потрогать, не пощупать, воочию не увидеть, ухом на начальных стадиях не услышать. В легких нет болевых рецепторов, поэтому опухоль может дорасти до пяти-семи-десяти сантиметров и при этом никак себя не проявить. Пока не перекроет какой-то крупный бронх, или плевру, или не даст куда-то метастазы, или вокруг опухоли начнется воспаление — только тогда опухоль даст о себе знать. Но, к сожалению, в этом случае, когда появились клинические проявления, болезнь находится уже в запущенном состоянии и дает третью стадию. Операцию выполнить, может быть, и можно, но это будет очень большое, травмирующее вмешательство, к которому потребуется и химиотерапия, и лучевая терапия. А в случае четвертой стадии опухоль даст уже отдаленные метастазы, и о выздоровлении речи уже не будет.

Но можно улучшить качество и продлить жизнь: современные методы лечения — препараты для химиотерапии, лекарственной противоопухолевой терапии, иммунотерапии позволяют говорить об онкологических заболеваниях как о хронических. В некоторых случаях наше лечение может обеспечить достаточно хороший уровень качества жизни: больной может сохранять активность — ходить, гулять, бегать, заниматься спортом, работать — при благоприятных условиях до десятков лет. Еще раз подчеркну, что в четвертой стадии о выздоровлении речь не идет: если кто-то берется это обещать, то это может происходить только от безграмотности или шарлатанства.

Андрей Лукин считает флюорографию главной помощницей в ранней диагностике рака легкого

— Что можно сделать, чтобы все-таки не запускать до третьей и четвертой стадии?

— Это так критично?

— Это, можно сказать, крик души. Я прошу сделать флюорографию, а пациент требует ПЭТ и КТ. Мне как хирургу-онкологу не нужно ПЭТ и КТ, чтобы поставить диагноз, а ему нужно. Зачем?! Мне нужна флюорография, причем ежегодная, чтобы я поднял архивы и посмотрел, что было на снимках год назад, два, три, пять лет. И это гораздо более ценная информация для постановки диагноза, чем что-то еще.

— Потому что видно динамику процесса — вот это самое важное. Какое-то новообразование или опухоль, которое появилось в легком, может быть размером с горошину или перепелиное яйцо. На снимке оно будет выглядеть либо как белое пятнышко, либо как затемнение там, где этого не должно быть. По внешнему виду и расположению может быть сложно понять, что это: злокачественное или доброкачественное новообразование, или туберкулез, или осложнение после пневмонии, или что-то еще. И ни одно исследование — ни ПЭТ, ни КТ — нам точно не скажет, что это. Нужно длительное наблюдение.

Флюорография — метод недорогой, доступный абсолютно всем, затрат больших не требует: да, надо выбрать время и дойти до поликлиники, и все.

Компьютерная томография нужна как уточняющий метод, когда происходит планирование лечения

— Почему рак легкого протекает настолько агрессивно? Почему так происходит?

— Представьте, какая огромная поверхность у легких! У человека два круга кровообращения. Левые отделы предсердия и левый желудочек качают кровь через весь организм: руки, ноги, кишечник, печень, головной мозг и так далее. За этот же промежуток времени этот же объем крови правыми отделами сердца прокачивается через легкие — представляете, какой объем! Кровь прошла через организм и отдала там кислород, а потом эта же кровь собрала углекислый газ. За этот же промежуток времени этот же объем крови пробежал через легкие, отдал углекислый газ и обогатился кислородом. Теперь представьте площадь всего организма и поверхность легких, в которых есть эпителий. Это и есть плацдарм для развития разного рода опухолей. Представляете, насколько он огромен. Тот кровоток, который идет через легкие, способствует и быстрому разносу злокачественных клеток по организму, раннему метастазированию и агрессивному течению.

Ну, и само нежелание делать флюорографию добавляет проблем. Люди почему-то охотнее идут на УЗИ, чем на снимок. Наверно, до сих пор сильно убеждение об опасности, которую несет рентгеновское излучение. Между тем, чтобы заработать лучевую болезнь, нужно сделать несколько десятков тысяч снимков в день в течение одного года, например. Даже естественный природный радиационный фон, солнечная инсоляция, излучение от многоэтажек выше тех доз, которые можно получить при прохождении флюорографии, в несколько сотен раз.

— От чего зависит выбор методов лечения? Можно ли ограничиться только операцией?

— При первой стадии можно ограничиться только выполнением хирургической операцией, когда убирается очаг, и риск метастазирования либо регионарного (внутри грудной клетки), поражая лимфоузлы, либо отдаленного — минимальный. Человек остается под наблюдением: первый год после операции проходит обследования, показывается онкологу раз в три месяца, на следующий год — раз в полгода, дальше — раз в год. Это стандарт наблюдения для всех локализаций, чтобы убедиться, что нигде больше ничего нет, или вовремя увидеть, если начнут появляться метастазы.

Надо понимать сам механизм появления рака: если опухоль появилась в организме, значит, произошел какой-то сбой. По какой причине: нарушение в работе иммунитета, наличие вредных факторов или еще чего-то — это уже неважно по большому счету. Важно, что риск появления второй какой-то другой опухоли у такого человека выше, чем в обычной популяции. Нередко в своей практике мы видим, как у пациента одновременно развиваются две-три разные опухоли. Поэтому тактика наблюдения после ликвидации обнаруженной опухоли оправдана.

При второй стадии в зависимости от гистологии, от объема поражения каких-то лимфоузлов могут потребоваться краткие курсы или лучевой терапии, или химиотерапии. При третьей-четвертой стадии, кроме диагностической или паллиативной операции, потребуются длительные курсы противоопухолевой лекарственной терапии, два-три с промежутками курса лучевой терапии. Курсы химиотерапии будут уже пожизненно, как при хроническом заболевании, чтобы держать опухоль под контролем. Человек уже оказывается привязанным к врачам и к лечению. Представляете, какой это тяжелый труд для обеих сторон! Больному нужно постоянно сдавать анализы, появляться на прием, проходить лечение. И самое главное — жить в какой-то неизвестности как на пороховой бочке. Не только самому, но и всей семье. Меняются все планы, весь уклад жизни, все подстраивается под эту конкретную болезнь.

В какой последовательности пациенту будут выполняться операция, лучевая или химиотерапия, решает консилиум

— Это и есть расплата за то, что 15 лет не ходил к врачу и курил как паровоз?

— В общем-то — да. Одно дело, как я говорил, каждый год выполнять флюорографию, что-то найти, пролечиться, а потом находиться в группе клинической ремиссии, фактически здоровых людей, и просто профилактически наблюдаться раз в три месяца. Совсем другое — не ходить к врачу, не делать флюорографию, упустить драгоценное время, а потом быть привязанным к больнице, лечению, все равно ходить по врачам, но уже не иметь никаких шансов и надежд на благоприятный прогноз.

— Кто ваш потенциальный пациент?

— Жители Челябинской области преимущественно старше 60 лет. Считается, что с момента образования первой опухолевой клетки до того, как она станет проявляться клинически: станет заметна на рентгене, например, или других методах исследования, проходит 8–12 лет. Именно поэтому мы и говорим, что после 40 лет к своему здоровью надо относиться особенно пристально — и диспансеризацию, будьте добры, и флюорографию, и узи, и маммографию проходить в положенные сроки. Это и есть гарантия того, если какая-то опухоль и возникнет, то ее можно обнаружить на ранней стадии и с малыми затратами и для пациента, и для врачей пролечить. И вылечить, что важно. И человек будет жить дальше.

Есть немало людей среди наших пациентов, которые живут и 10, и 15, и даже 20 лет после операции по удалению части или всего одного легкого. Сроком в пять лет уже никого не удивишь.

— Правда ли, что рак легкого трудно диагностировать?

— Да, опухоль может располагаться в таком месте, что ее будет очень трудно отличить от той же пневмонии или туберкулеза.

— Что же тогда подтвердит рак?

Чтобы легкие работали в полную силу, нужны ежедневные физические нагрузки

— Основные факторы риска рака легкого — они уникальны?

На каждую выкуренную сигарету в организме появляется три мутации — это доказано. А мутации — это то, с чего начинается формирование злокачественной опухоли. И при курении легкие первые, которые с этим сталкивается. А потом риск развития практически всех локализаций — ЖКТ, желудка, пищевого тракта, мочеполовой системы, — возрастает. И точно так же возрастает риск развития сердечно-сосудистых заболеваний. В определенном смысле, курение можно рассматривать как самоубийство.

Второе — еда. Все известно, все написано: больше клетчатки, употреблять в пищу рыбу, овощи-фрукты, причем своего региона, а не какую-то экзотику, которая вместо пользы может обернуться аллергией.

И еще один момент — заботиться о себе нужно каждый день, постоянно. Врачи говорят, питание должно быть рациональным, полезным. Физкультура и активный образ жизни — когда человек дышит не в полную силу, не полной грудью, не все участки легкого участвуют в дыхании, не все альвеолы — конечные структуры легкого — задействованы, поэтому не вентилируются и не снабжаются кислородом. Как только это происходит, сразу меняется механизм кровоснабжения. Почему туберкулез любит верхушки легкого — потому что они первые выключаются из процесса дыхания.

Профилактика простая: пойти в парк, сделать дыхательную гимнастику, и это нужно делать каждый день! Пешие прогулки — и легкие будут работать вместе со всем телом. Подойдут и танцы, и плаванье, и ходьба — это и профилактика хронической обструктивной болезни легких (ХОБЛ). Соблюдение простых правил позволит самим россиянам сохранять бодрость тела и духа на многие годы, а здравоохранению сэкономить ресурсы, чтобы направить на лечение действительно сложных и тяжелых — врожденных, генетических болезней у детей, например. Вот тогда можно говорить о продолжительности и качестве жизни.

Все новости

Рак легкого. История одной операции, или Почему так важна флюорография

Рассказываем реальную историю и отвечаем на важные вопросы про обследования

Изначально планировалось удалить пораженную часть легкого, это бы заняло четыре часа, по факту операция длилась полтора. Врачи ограничились взятием пробы новообразования

Фото: Тимофей Калмаков

В течение трёх лет пермячка не проходила флюорографическое обследование. А этой осенью у женщины появился кашель и легкое недомогание, на рентгене обнаружили большую опухоль легкого. Сделать радикальную операцию по её удалению уже было невозможно. Хирурги ограничились лишь открытой биопсией легкого (часть легкого взяли для гистологического исследования. — Прим. авт.). Мы присутствовали на операции и хотим рассказать, почему произошло именно так и как обнаружить рак легкого на ранних стадиях.

Об этом мы поговорили с главным внештатным специалистом — хирургом Минздрава Пермского края, завкафедрой госпитальной хирургии ПГМУ, торакальным хирургом высшей категории, главным врачом пермской краевой клинической больницы Анатолием Касатовым.

Главный врач краевой клинической больницы рассказывает журналистам о важности ранней диагностики

Фото: Тимофей Калмаков

— Первым этапом сделали эндоскопическую операцию справа — взяли узелки образования на исследование, — рассказывает об операции Анатолий. — К счастью, это оказался фиброз — разрослась соединительная ткань. Это доброкачественный процесс. Сохранялась надежда на возможность радикального удаления опухоли в левом легком. Её наличие было несомненно — при бронхоскопии мы получили клетки злокачественного новообразования из бронхов левого легкого. Диагноз подтверждался и данными компьютерной томографии.

По словам хирурга, распространенность опухоли в легком в некоторых случаях можно увидеть лишь при открытой операции. До вмешательства были возможны два варианта: убрать всё легкое, но тогда пациентке будет тяжело дышать, либо провести операцию сложнее — убрать лимфоузлы и половину пораженного легкого, сохраняя орган, насколько это возможно. Второй вариант — способ максимально продлить жизнь пациентке. Перед операцией планировался именно он. А уже в операционной выяснилось, что ситуация ещё сложнее — на сердечной сорочке пациентки врачи обнаружили мелкие метастазы опухоли, их не мог выявить даже современный компьютерный томограф.

Распространенность сильная, в такой ситуации удалять легкое не имеет смысла, основной метод лечения — химиотерапия. Хирурги просто сделали открытую биопсию легкого, то есть взяли часть опухоли для гистологического исследования. Это нужно, чтобы определить иммунологический тип и подобрать эффективную химиотерапию.

Анатолий Касатов самостоятельно оперировал пермячку

Если бы у данной пациентки удалось выявить рак на ранней стадии, хирурги бы удалили часть легкого и лимфоузлы — это полное излечение.

Вообще, по словам Анатолия Касатова, операбельность пациентов с раком легкого — 20%, то есть только каждому пятому показано хирургическое вмешательство. 70% обращающихся с онкологией в краевую больницу приходят с запущенными стадиями 3а, 3б и 4. Оставшимся 30% можно помочь, у 18% из них высокодифференцированная форма, при которой возможно нормальное комбинированное лечение, то есть операция и химиотерапия. А у 12% — злокачественные образования, при которых хирургия не используется принципиально и может поддержать только химиотерапия.

На операции присутствовали около 10 человек

По словам врача, при раке легких симптоматика изначально минимальная — может ничего не болеть. А убрать рак из человеческого организма можно только на первой и второй стадиях, поэтому важна своевременная диагностика. Ранее мы вам рассказывали, зачем нужна диспансеризация и как её нужно проходить. Сейчас мы подготовили ответы на вопросы про флюорографию.

Флюорографию проводят в трёх случаях: первый — это ежегодная диагностика, второй — проверка при поступлении на работу либо же в качестве регулярного осмотра на предприятии, третий — флюорография в рамках диспансеризации.

— Анатолий Владимирович, какие вообще проблемы может показать флюорография?

— Флюорография — это скрининговый метод (первичное обследование людей без симптомов с целью выявления заболеваний. — Прим. авт.). Если она показала, что в легких что-то не ладно, — это уже огромное дело. Дальше мы сделаем рентген, потом компьютерную томографию и поймем, какие есть проблемы. Но с чего-то надо начать. Этот скрининг эффективный и признанный во всем мире.

Касатов рассказывает: существует синдром круглой тени, когда на легочной ткани мы видим очажок затемнения. Как круглая тень могут проявляться порядка 78 заболеваний. Причем 76 различных болезней определяются так только в 10% случаев, чаще всего так выявляют рак — в 70% случаев — и туберкулез — в 20% случаев. Если врач на флюорограмме видит, что легкое вентилируется плохо, — это уже повод для рентгена, а, может быть, и других этапов обследования.

Медсестра готовит антисептик

— Чем флюорография отличается от рентгена и других обследований?

— Физический принцип один — рентгеновское излучение. На флюорографе есть трубка, которая испускает рентгеновские лучи, есть приемник изображения. Мы делаем импульс с коротким интервалом, это небольшая доза излучения. Рентген — большой экран, мощнее трубка, длиннее импульс, расходится на большую площадь. А ещё существует рентгеноскопия — это не импульс, это непрерывный режим, нагрузка при котором больше, но мы можем оценить ситуацию в динамике, а не в статике. Самый последний этап — компьютерная томография — очень много трубок, они крутятся и делают сотни картинок, это происходит быстро. Там все картинки суммируются, и строится 3D-модель.

— Флюорография действительно должна проводиться только раз в год? Чаще — вредно?

— Есть группы пациентов, которым мы советуем сделать флюорографию раз в полгода. А есть люди, которым мы назначаем её раз в квартал, к ним, например, относятся те, у кого уже есть какие-то заболевания легких и за ними надо следить. Но как часто нужно делать флюорографию, решает только врач. Вообще же частота раза в год — это для здоровых людей, в рамках ежегодной проверки здоровья. Бояться рентгеновских лучей точно не надо.

Кстати, по статистике, несмотря на работу с облучением, врачи-рентгенологи живут не меньше, чем все остальные люди. Хотя раньше они уходили на пенсию немного раньше.

— Получается, вредности нет вообще?

Анатолий Касатов рассказывает журналистам о ходе операции

— Кому еще показана флюорография?

— Про профессии я сказал, а если без профессий — курильщикам, людям, страдающим хроническим бронхитом, людям, перенесшим туберкулез. Опасно не столько само курение и производственная вредность, опасен хронический бронхит — воспалительный процесс в слизистой увеличивает скорость деления клеток. У нас иммунная система выбраковывает дефектные клетки, но если наступает сбой — тот же грипп, то риск растет.

— Беременность на ранних сроках. Но если это всё же необходимо, так как не делая флюорографию, мы можем что-то пропустить, живот можно прикрыть фартуком. Нет абсолютных противопоказаний к флюорографии.

— Существуют правила прохождения флюорографии?

— В поликлинике ежегодно вызывают на флюорографию. Но это не догма, что ты завтра в 9 утра должен там быть. Это обсуждаемые варианты. Исключение — отдалённые деревни, куда врач приезжает на определенное время условно раз в квартал. Есть декретированные сроки проведения диспансеризации, на которую просто надо прийти. Там смотрят не только легкие, но и предстательную железу, и мочеполовую систему и другое. Это тоже может быть поводом для более глубокого исследования.

Операция прошла хорошо — состояние пациентки было стабильное

— С какого возраста можно начинать делать флюорографию?

— До семи лет делают реакцию Манту, с семи до 15 лет — диаскинтест (укол для выявления туберкулёза. — Прим. авт.), а уже с 15–18 по новому закону есть право выбора: либо проводим диаскинтест, либо делает флюорографию, начиная с 18 лет — флюорография в обязательном порядке.

— Как часто должны менять оборудование для флюорографии?

— Всё обновляется регулярно. Но это настолько надежный аппарат, честно говоря, что картинку с выявленными отклонениями мы можем получить на самом старом флюорографе, сделанном ещё в прошлом веке. Для докторов удобнее новое оборудование — используя современный цифровой флюорограф, можно в последующем обойтись без рентгена и пойти сразу на КТ.

Спектр микробных факторов может быть весьма широким, но преобладают несколько — Streptococcus pneumoniae, Haemophilus influenzae и Mycoplasma pneumoniae. К развитию пневмоний приводят грипп, парагрипп, адено- и метапневмо-, респираторно-синцитиальный вирусы.

Не путаемся в диагнозе

Способы проникновения возбудителя в легкие:

• аспирация в дыхательные пути секрета ротоглотки;
• вдыхание аэрозоля, содержащего микроорганизмы;
• гематогенный;
• контагиозный.

Только два первых — основные. В развитии пневмонии немаловажны механические факторы защиты (аэродинамическая фильтрация, разветвление бронхов, надгортанник, кашель и чиханье, мукоцилиарный клиренс), а также клеточные гуморальные механизмы неспецифического и специфического иммунитета. Нарушение баланса между агрессией и защитой, по-видимому, и служит толчком для начала воспалительного процесса в легких.

Устойчиво разделение пневмоний на 2 группы: вне- и внутрибольничные (госпитальные, нозокомиальные).
Диагностика классической формы не вызывает особых трудностей: острое начало, кашель, боль в грудной клетке, одышка, лихорадка, локальные хрипы в легких — даже неопытный доктор заподозрит заболевание и назначит рентгенологическое исследование. Изменения на рентгенограмме (инфильтрация в легочной ткани) подтверждают диагноз. В последнее время нередки пневмонии с малосимптомным и даже бессимптомным течением, что требует особого внимания врача, чтобы исключить туберкулез и рак легких.

На рентгенограмме ОГК — обширное затемнение в нижней доле левого легкого. Расхождение клинико-анамнестических данных с типичной рентгенологической картиной стало основанием для проведения бронхоскопии — выявлена экзофитно растущая опухоль в нижнедолевом бронхе слева с обтурацией просвета. При гистологическом исследовании — мелкоклеточный рак легких.

Под воспалением может скрываться широкий спектр нарушений: тромбоэмболия легочной артерии, патология сердца, системные заболевания соединительной ткани, крови и др.
Клиническая картина имеет особенности при различных формах пневмонии (долевой и очаговой). Для первой характерно бурное начало с максимальной выраженностью симптомов. Очаговая (бронхопневмония) часто развивается постепенно, наслаиваясь на ОРВИ.

Для диагностики из лабораторных исследований необходим, прежде всего, общий анализ крови (лейкоцитоз, сдвиг формулы влево, увеличение СОЭ).

После уточнения диагноза важно оценить тяжесть заболевания, наличие осложнений или предусмотреть возможный их риск. Ныне допустимы две градации: тяжелая и нетяжелая пневмония. Что касается осложнений, то список их внушительный; одни весьма выражены и угрожают жизни больного (септический шок, острый респираторный дистресс-синдром, ДВС-синдром), другие могут определяться лишь специальными методами исследования, но также очень серьезны.

Тактика обследования и лечения больных с пневмониями избирается на основании клинических протоколов, утвержденных Минздравом; с 2012 года действуют новые (приказ Минздрава от 05.07.2012 № 768).

Перед врачом неизбежно встает вопрос о месте лечения: амбулаторно или в стационаре? Больные с тяжелой формой пневмонии нуждаются в госпитализации.

• потребность в искусственной вентиляции легких;
• быстрое прогрессирование очагово-инфильтративных изменений — увеличение размеров инфильтрации свыше 50% в течение 2 суток;
• септический шок, необходимость введения вазопрессорных препаратов на протяжении 4 часов и более;
• острая почечная недостаточность (количество мочи менее 80 мл за 4 часа, уровень креатинина в сыворотке выше 0,18 ммоль/л или концентрация азота мочевины более 7 ммоль/л
• при отсутствии хронической почечной недостаточности).

• частота дыхания (30 за 1 мин. и более);
• нарушение сознания;
• SaO2 менее 90% (по данным пульсоксиметрии);
• парциальное напряжение кислорода в артериальной крови (РаО2) менее 60 мм рт. ст.;
• систолическое артериальное давление ниже 90 мм рт. ст.;
• двустороннее или многоочаговое поражение легких;
• полости распада, плевральный выпот.

• Пневмония может быть нетяжелой, но все же предпочтительно госпитализировать больных в следующих случаях:
• возраст старше 60 лет;
• сопутствующие заболевания (хронический бронхит, ХОБЛ, бронхоэктазы, злокачественные новообразования, сахарный диабет, хроническая почечная и застойная сердечная недостаточности, хронический алкоголизм, наркомания, выраженный дефицит массы тела, цереброваскулярная патология);
• неэффективность стартовой антибактериальной терапии;
• беременность.

На решение о госпитализации влияет отсутствие адекватного ухода и выполнения всех врачебных предписаний в домашних условиях, а также желание пациента и/или членов его семьи.

Антибактериальная терапия — главное в лечении пневмоний. Удачное назначение препарата почти всегда определяет благоприятный исход. К сожалению, задача своевременной и точной этиологической диагностики остается нерешенной. Поэтому, как и раньше, сохраняется эмпирический подход. На выбор антибиотика влияют тяжесть пневмонии, возраст человека, сопутствующие заболевания, ряд других факторов.

Согласно клиническим протоколам, если это амбулаторный больной до 60 лет с нетяжелой пневмонией, без сопутствующей патологии, то антибиотики выбора — амоксициллин и/или макролиды внутрь. У пациентов старше 60 лет и/или с сопутствующими заболеваниями — амоксициллин/клавулановая кислота; макролиды: азитромицин или кларитромицин внутрь. Оценка действенности антибактериальной терапии — через 48–72 часа (снижение температуры до нормальной или субфебрильной, улучшение общего самочувствия). Когда стартовый курс не дал эффекта, необходима госпитализация.

Случай из практики. Больной К., 27 лет. Обратился в поликлинику с жалобами на сухой кашель, повышение температуры до 38 °С. Есть влажные хрипы в нижней доле правого легкого при аускультации; увеличены острофазовые показатели; по данным рентгенологического исследования инфильтрация в нижней доле справа. Констатирована внебольничная пневмония в нижней доле справа. От госпитализации К. отказался по семейным обстоятельствам. Поскольку пневмония нетяжелая, назначено амбулаторно: амоксициллин 0,5 по 1 капсуле 3 раза в день, ацетилцистеин, жаропонижающие, обильное питье. На третьи сутки положительной динамики нет: температура, кашель; более того, при движении стала появляться одышка. Больному вновь настоятельно рекомендована госпитализация, и на этот раз он согласился. Последующее стационарное лечение оказалось успешным.

Для лечения пневмонии среднетяжелого течения в стационаре назначают амоксициллин/клавулановую кислоту в/в в сочетании с азитромицином или кларитромицином либо цефалоспорины 3-го поколения в/м или в/в в сочетании с азитромицином. Антибиотики резерва: карбапенемы, цефоперазон/сульбактам, респираторные фторхинолоны.
При пневмонии тяжелого течения антибиотики выбора: цефотаксим или цефтриаксон — в/в + азитромицин в/в или кларитромицин, или карбапенемы (меропенем, дорипенем, эртапенем или имипенем/циластатин).

Если есть подозрение на инфекцию, вызванную P. aeruginosa, следует предпочесть цефепим, имипенем/циластатин, меропенем, дорипенем, ципрофлоксацин, левофлоксацин, цефоперазон/сульбактам, цефтазидим.
Когда терапия неэффективна, есть подозрение на МRSA-инфекцию, назначают линезолид, или тейкопланин, или ванкомицин.
Используют и мукорегуляцию, противовоспалительную терапию, дезинтоксикацию, физиотерапевтические методы.

В клинической практике имеются особые варианты пневмонии, заслуживающие отдельного изложения: госпитальная, вирусная, аспирационная, а также пневмония у больных с иммунодефицитом.

Материал рассчитан на врачей-пульмонологов, терапевтов, общей практики.

Валерий Гриб, доцент 1-й кафедры внутренних болезней БГМУ, кандидат мед. наук
Медицинский вестник, 26 сентября 2013