Что будет если у мигранта туберкулез

— По статистике миграционного центра в Сахарово (ТиНАО), 4% приезжающих в Россию мигрантов больны. Отражает ли эта цифра реальность?

— Через Сахарово ежегодно проходят несколько сотен тысяч мигрантов, и у них большие возможности для собственной статистики, однако, по исследованию Федерации мигрантов России, таких мигрантов 5,6% от всего потока.

— Разница в 1,6% — серьезная цифра?

— Ежегодно границу пересекают от 9 млн до 17 млн мигрантов. Даже отталкиваясь от минимальных цифр, по данным центра в Сахарово, количество серьезно больных составляет около 400 тыс. человек. Если же опираться на наши данные, то это как минимум полмиллиона — целый город.

— При этом многие заболевания остаются невыявленными?

— Законодательство предусматривает обязательный медосмотр только при получении патента. Решение проблемы есть: надо сформировать систему, при которой трудовые мигранты будут проверяться у себя на родине до приезда в Россию. Тогда серьезно снизится вероятность того, что к нам они будут приезжать больными. Мы работаем над этим предложением: например, на прошедшем в октябре прошлого года форуме мы предлагали создать сеть аккредитованных Минздравом России медицинских центров в странах основного исхода мигрантов.

Или второй вариант: даже если человек не хочет получать патент, но приехал с целью работать в России (а это около 80% мигрантов), то в течение нескольких недель он всё равно должен обследоваться и получить необходимые медицинские документы.

— Какие заболевания самые распространенные среди приезжих?

— Сифилис, СПИД, туберкулез, гепатиты В и С. Опаснее других, из-за более легкой формы заражения, туберкулез. Но и заболевания, передающиеся через кровь, не отстают. Согласно статистике, за девять месяцев 2016 года в Москве было выявлено 1683 ВИЧ-инфицированных, из них 367 мигрантов.

Но опасность туберкулеза не только в самой болезни и ее последствиях, она связана и с бюджетом страны. Даже если туберкулезом заболеет всего 2–3% населения — это уже эпидемия, которая потребует огромного количества бюджетных средств. Например, стоимость лечения туберкулеза на ранней стадии — от 50 тыс. до 150 тыс. рублей. На более запущенной — до 500 тыс. Так, если заболеет 1 млн человек (менее 1% населения), потребуется 0,5 трлн рублей, которые государству надо будет выделить незамедлительно. Это больше, чем стоимость Олимпиады в Сочи.

Но даже если деньги найдутся, где единовременно взять столько лекарств? Ведь существует некий баланс производства и расхода препаратов, а в случае эпидемии он рухнет.

— Эксперты заявляют, что большинство мигрантов не знают о своих болезнях. Так ли это?

— Учитывая, что медосмотр проходит меньшая часть потока, всё возможно. Они могут не знать или умалчивать о болезнях. Ведь есть и менее опасные, но неприятные заболевания: педикулез, острые кишечные инфекции, в том числе сальмонеллез. Но всё это лечится достаточно быстро.

— Федерация мигрантов России уже два года говорит о миграционной амнистии. Почему вы ее добиваетесь и поможет ли она избежать распространения заболеваний?

— С 1 января 2014 года изменились правила игры — за малейшие нарушения людям стали закрывать въезд в Россию. Сейчас в нашей стране находится около 3,5 млн человек с нарушением режима пребывания. Они нигде не учтены, живут и работают вне правового поля, состояние их здоровья неизвестно. Поэтому я уверен, что миграционная амнистия необходима.

Сейчас 3,5 млн мигрантов представляют очень лакомый кусок для коррупционеров всех уровней. Учитывая, что депортация за счет бюджета не очень дешевое мероприятие, думаю, лучше потратить эти средства на что-то более полезное.

Также следует понимать, что подавляющее большинство мигрантов работает в реальном секторе экономики, в строительстве, в сегменте малого бизнеса, в производстве товаров и услуг. Имея опыт работы, они являются реальными специалистами, но если их депортировать и заменить новыми приезжими, предприятия окажутся в сложной ситуации.

— Что изменит амнистия?

— Международный опыт показывает, что проведение подобных амнистий выводит из тени от 18 до 47% находящихся в стране нелегалов.

Это значит, во-первых, что огромное количество мигрантов пройдут медицинское освидетельствование. Это поможет сократить опасность распространения болезней и эпидемий.

Во-вторых, мы получим от 20 млрд до 60 млрд рублей ежегодных поступлений в бюджет от патентных сборов.

В-третьих, надлежащее оформление, дактилоскопия и постановка на миграционный учет лиц, которые сейчас находятся вне правового поля, решат важный социальный и психологический момент: мигрант, понимая, что его могут депортировать, более склонен к правонарушениям.

Чем дольше мы будем оттягивать миграционную амнистию, тем хуже для нас. На данный момент около 1,7 млн мигрантов считаются нарушителями и им закрыт въезд в РФ. Но приезжим надо жить и работать, соответственно они ищут пути, как обойти закон. Самый простой путь — поменять одну букву в имени. Например, имя Мухаммад имеет восемь написаний: можно написать Мохаммад, Муххамад, Муххамед — и это уже другой человек. Но сейчас в странах исхода пытаются с этим бороться.

— Миграционная амнистия должна быть применима к любому нелегальному мигранту?

— Нет, только в отношении мигрантов, которые не имеют других нарушений, кроме режима пребывания. Если в процессе оформления выяснится, что приезжий, например, находится в розыске, дальнейшее взаимодействие с ним должно происходить согласно законам РФ.

Мы разработали полноценный, оформленный по всем правилам законопроект, презентовали его в октябре 2016 года. Но мы не имеем права законодательной инициативы, и документ пока лежит в столе.

— А что вы думаете по поводу депутатской инициативы об обязательной дактилоскопии при въезде в РФ для всех иностранцев?

— Мы полностью поддерживаем эту инициативу. Когда мы едем в Европу, на паспортном контроле нас просят приложить пальцы к сканеру, и мы прикладываем. Почему не сделать так же у нас? Когда ввели дактилоскопию для получения патентов, выяснилось, что кто-то проходит по уголовному делу, кто-то находится в розыске. Тем более не так много точек прибытия надо будет обеспечить специальной аппаратурой.

Соответствующий законопроект был рекомендован депутатами для принятия Госдумой во втором чтении

Иностранным гражданам, переболевшим опасными заболеваниями, разрешат въезд в Россию. Думский Комитет по государственному строительству и законодательству накануне рекомендовал принять во втором чтении Госдумы соответствующий законопроект, отменяющий запрет на въезд в страну иностранцев, перенесших серьезные болезни.

В соответствии с действующим законодательством для иностранного гражданина, переболевшего таким опасным заболеванием, как, например, сифилис или туберкулез, путь в Россию был заказан на всю оставшуюся жизнь. Даже факт того, что иностранец преодолел недуг, не устранял этого ограничения. Задуматься о снятии запрета Правительство подтолкнуло решение Конституционного суда от 20 октября 2016 года, которое признало действующую норму дискриминационной и даже антиконституционной, поскольку ни одним федеральным законом не была предусмотрена отмена ранее принятого решения. Обратила внимание Конституционного суда на этот вопрос жалоба гражданина Республики Корея X., который, по всей видимости, не смог вернуться в Россию на работу или воссоединиться с семьей.

Минобрнауки изменит требования к экзаменам по русскому языку для мигрантов

В первом чтении законопроект Правительства был принят 15 июня. По словам председателя Комитета Госдумы по государственному строительству и законодательству Павла Крашенинникова, во втором чтении документ будет рассмотрен уже 5 июля.

В планах Правительства также значится смягчение запретов на въезд в страну для ВИЧ-инфицированных мигрантов. Россия является одной из немногих стран в мире наряду с Новой Зеландией, Египтом, Северной Кореей, Суданом и арабскими странами Персидского залива с подобными ограничениями.

С первого января 2016 года въезжать в Россию получили право иностранцы с ВИЧ, чьи супруги, дети и родители являются российскими гражданами или постоянно проживают на территории РФ. Для иностранцев без соответствующих обстоятельств въезд по-прежнему остаётся закрытым.

Добиться смягчения законодательства позволило решение Конституционного суда от 12 марта 2015 года. Тогда в ведомство поступило сразу три жалобы от двух граждан Украины и жительницы Молдавии. Гражданин Украины, который состоял в браке с россиянкой, был депортирован из России после обнаружения у него ВИЧ. Второй гражданке Украины с заболеванием было запрещено вернуться к гражданскому мужу и ребёнку после выезда на родину, а женщине из Молдавии отказали в выдаче разрешения на временное проживание, несмотря на мужа и ребёнка с российским гражданством.

Законодатели сходятся во мнении, что вопросы здоровья мигрантов довольно серьёзные и требуют дополнительного регулирования. В ходе обсуждения в Совете Федерации заместитель мэра Москвы по вопросам социального развития Леонид Печатников сообщил, что за последние пять лет количество выявленных ВИЧ-инфекций у мигрантов, прибывающих в Москву за трудовыми патентами, увеличилось в 15 раз, заболевание туберкулезом выросло в шесть раз, а сифилисом — в 40 раз. Вовремя обнаружить инфицированных иностранцев удалось благодаря централизации деятельности медицинских лабораторий на базе Многофункционального миграционного центра Москвы.

Необходимо решить проблему страхования мигрантов.

По словам Николая Говорина, более тщательно эту тему законодатели обсудят в осеннюю сессию. «Нам нужно провести серьёзный мониторинг ситуации и собрать подробную статистику, чтобы вынести объективное решение. Скорее всего, для этого мы проведём обсуждение в формате круглого стола, — сказал он.

Парламентарий отметил, что сегодня мигранты — это значительный трудовой ресурс страны, поэтому вопросы их медицинского освидетельствования и состояния здоровья крайне важны.

ДУШАНБЕ, 22 мар — Sputnik, Сергей Кузнецов. Согласно официальной российской статистике, смертность от туберкулеза в РФ за последнее 10 лет снизилась почти на 70%, недавно отчиталась первый замминистра здравоохранения РФ Татьяна Яковлева.

В странах Центральной Азии по большей части дела обстоят не хуже, чем в России. Так Министерство здравоохранения Кыргызстана заявило, что уровень смертности от туберкулеза имеет тенденцию к постепенному снижению, и за 2018 год показатель смертности от туберкулеза по республике составил 4,6 на 100 тысяч населения, тогда как в 2017-м он был 5,2.

А в соседнем Таджикистане в целях профилактики туберкулеза власти хотят принять программу социальных льгот и повысить зарплату врачам-фтизиатрам.

Однако, несмотря на то что люди на евразийском пространстве гораздо реже умирают от туберкулеза, сама по себе болезнь никуда не исчезает и главное – не становится менее опасной, постоянно адаптируясь к тем или иным лекарственным препаратам.

О главных препятствиях по борьбе с данным социально-значимым заболеванием, и о том, почему больные добровольно предпочитают жить с инфекцией, Sputnik Таджикистан рассказал глава Департамента здравоохранения Международной Федерации обществ Красного Креста и Красного Полумесяца в Европейском регионе, доктор медицинских наук и уроженец Таджикистана Даврон Мухамадиев.

Для того, чтобы оценить степень опасности туберкулеза, Мухамадиев предлагает взглянуть на официальную статистику Всемирной Организации Здравоохранения.

За последние десятилетия достигнут значительный прогресс по лечению туберкулеза, найдено много новых форм, методов лечения. Но при этом туберкулез все равно остается одной из 10 ведущих причин смертности в мире.

Так, согласно глобальной статистике за 2017-й, более 10 миллионов человек больны туберкулезом и более 1,5 миллиона человек умерли от этой болезни. И треть умерших, кроме того, была носителями вируса иммунодефицита (ВИЧ).

Вообще больные с ВИЧ-инфекцией – это отдельная группа риска. Туберкулез является одной из ведущих причин смерти людей с ВИЧ: в 2016-м именно эта болезнь стала причиной 40% случаев смерти среди ВИЧ-инфицированных людей.

Поэтому рост ВИЧ-инфекции в Восточной Европе и Центральной Азии в последние несколько лет повлек собой рост заболеваемости сочетанными формами туберкулеза и ВИЧ. Так, в 2011-м среди заболевших ВИЧ было 5% больных туберкулезом, то в 2015-м их было уже 9%.

Всего в европейском регионе (куда включают также Россию и Центральную Азию) в 2017-м зафиксировано более 300000 новых случаев заболеваемости туберкулезом и около 32 тысяч смертей от инфекции. И львиная доля зарегистрированных случаев фиксируется в странах Восточной Европы, в России и Центральной Азии.

"Поскольку туберкулез является социально значимым заболеванием, то здесь, как и в других регионах, 95% случаев смерти от болезни происходит в странах с низким и средним уровнем дохода. Есть такое понятие – страны с высоким бременем туберкулеза. И в целом в мире определены 30 стран, попадающих в эту категорию. Из них девять - в СНГ" - отмечает Даврон Мухамадиев.

По его словам, масштабное распространение туберкулеза началось в середине 1990-х, когда вместе с крушением СССР рухнула и вся советская система медицинской и социальной защиты населения.

Тогда огромный вклад в борьбе с туберкулезом внесли именно Красный Крест и Красный Полумесяц. Именно эти организации как могли обеспечивали поддержку усилий лечебных учреждений, осуществляли психосоциальное сопровождение больных и осуществляли их контролируемое лечение.

К сожалению, тогда же и стала очевидна одна из главных причин борьбы с опасной инфекцией – больные сами бросали лечение на полпути.

"Пока человек остается опасным для окружающих, лечение включает в себя стационарную фазу, и он находится под наблюдением врачей. Когда активная фаза заканчивается – в среднем через 3 месяца, пациент перестает выделять микробактерии туберкулеза, однако остается больным. Он может работать, продолжать свою обычную деятельность, но должен ежедневно принимать лекарства. К великому сожалению, сбои в лечении обычно случаются именно на этом этапе и больные перестают принимать лекарства", - пояснил Мухамадиев Sputnik Таджикистан.

Связано это с разными причинами. Пациент может забыть выпить лекарство, может беспечно понадеяться на авось: мол, слегка подлечился, а дальше организм справится сам. Либо бросает начатое лечение в результате семейных неурядиц, связанных с его состоянием, ведь зачастую от него отворачиваются друзья, он лишается работы.

Но есть и другой, объективный фактор, не связанный с беспечностью пациента – это высокая мобильность населения внутри пространства СНГ. Так в России и Центральной Азии у трудовых мигрантов есть повышенный риск стать распространителями палочки Коха.

Где именно иностранные рабочие подхватывают инфекцию – трудно сказать. По словам специалистов, они в равной степени могут заразиться и у себя на родине, и на транзитном маршруте, и в принимающей стране. Говорить, что мигранты везут с собой источник заразы по меньшей мере наивно, ведь именно на новом месте работы, за рубежом, окружающий их быт многократно увеличивает шансы болезни.

"Люди живут скученно, в трудных условиях, в тесном помещении, по 10 человек в комнате. Конечно, есть общие санитарные меры профилактики: проветриваемое солнечное помещение, хорошее питание, прием витаминов. Но далеко не все могут обеспечить себе такие условия просто в силу невысокого заработка", - отмечает представитель Красного Креста.

Отдельная группа риска – это дети родителей, больных туберкулезом, так как они, обладая более слабым иммунитетом, неизбежно находятся с больными в одном эпидемиологическом поле.

Поэтому Красный Крест и Красный Полумесяц целенаправленно работают именно в мигрантских сообществах. По словам медиков, мигранты сами до выезда на заработки стараются пройти тестирование на туберкулез, так как большинство принимающих стран ввели строгие нормы медицинского обследования для иностранцев.

Но если речь идет о России, куда стремится большинство иностранцев из Центральной Азии, то мигранты, даже будучи хорошо осведомленные о риске туберкулеза, совсем не спешат идти лечиться, рискуя здоровьем и своим, и окружающих. Причина тому – суровое законодательство.

"В нашем обществе до сих пор отмечается высокий уровень стигматизации. И когда мигрант слышит: "иди проверься на туберкулез", - он сразу понимает, если, не дай Бог, у него заболевание обнаружат, то мигом депортируют", - поясняет Даврон Мухамадиев.

Мигранты боятся лечить туберкулез под угрозой выдворения и тем самым усугубляют эпидемиологическую картину. Рецепт от этого есть – некоторая гуманизация законодательных норм. Скажем, если мигрант добровольно пришел провериться на туберкулез, то в случае обнаружения инфекции не высылать человека за кордон, а дать время и возможность лечиться.

Красный Крест и ряд других международных организаций организаций не единожды обсуждали с российскими властями такую возможность, но пока без особого успеха. Камнем преткновения чаще всего становится финансы, а точнее, вопрос – откуда взять деньги на лечение иностранца?

Действительно, профилактика и лечение туберкулеза требует денег немало. Палочка Коха – коварный враг, быстро адаптирующийся к условиям медикаментозной войны. Если посмотреть на Европу, то там заметно общее снижение заболеваемости. При этом наблюдается рост множественной (МЛУ) и широкой лекарственной устойчивости (ШЛУ).

Курс лечения сильнодействующими препаратами занимает в среднем года три и обходится государству в копеечку. Однако это решаемая проблема, хотя бы за счет обязательной медицинской страховки.

Мухамадиев рассказал, что согласно проведенным исследования, тысяча рублей вложенных в своевременную диагностику и лечение чувствительных форм туберкулеза экономит государству семь тысяч рублей, которые будут необходимы в случае осложнений и формирования МЛУ туберкулеза. Он призвал лечить туберкулез там, где заболевание выявлено, а не депортировать больного, где неизвестно как сложится его судьба.

Международные организации со своей стороны стараются сделать лекарственные препараты более доступными и пробуют разные методики контроля заболеваемости. Так Красный Крест в Центральный Азии внедряет видеоконтроль, когда пациент на расстоянии принимает таблетку, и врач видит – больной действительно проходит курс лечения. Теперь дело за правительством.

"Для стран есть границы, для туберкулеза - нет. Поэтому ВОЗ, Красный Крест, другие медицинские организации прикладывают совместные усилия для борьбы с инфекцией, – комментирует Мухамадиев. - Остается проблема законодательного барьера. Это не задача медиков бегать за больными по всем городам и селам, необходимо сделать процесс диагностики и лечения эффективным и не допускающим каких либо форм дискриминации. А пока законодательные барьеры существуют, у нас всегда будет группа мигрантов, которые избегают обследования. Это факт, и мы обсуждаем его с органами, принимающими решения в данной сфере".

18.10.2016 11:57 msk, Нигора Бухари-заде

Документ знаменателен тем, что в нем впервые сделан аналитический обзор российского законодательства в сфере противодействия туберкулезу. На фоне масштабных миграционных процессов между Россией и странами СНГ проблемы предотвращения распространения общественно опасных инфекционных заболеваний, в том числе туберкулеза и ВИЧ, приобретают особую актуальность.

Риск одинаков для всех

Ежегодно в Россию приезжает порядка 13 млн иностранцев, 10 млн из которых – граждане стран СНГ, в основном трудовые мигранты. Государства, из которых в Россию идут миграционные потоки (Украина, Молдова, Центральная Азия, Закавказье) относятся к категории стран с высоким бременем туберкулеза. Россия также относится к странам с высокой туберкулезной нагрузкой, но средний показатель заболеваемости в ней ниже. Так, по данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), в 2013 году показатель заболеваемости туберкулезом составил в Узбекистане – 80, Таджикистане – 100, Кыргызстане – 141, Молдове – 159 и на Украине – 96 человек на 100 тысяч населения. В России было отмечено 63 больных на 100 тысяч. Выявляемость туберкулеза среди россиян в 2013 году составила 61,6 на 100 тысяч осмотренных методом флюорографии, что в 2,6 раза меньше, чем количество новых случаев среди иностранных граждан. При этом рост новых случаев туберкулеза обеспечил наплыв граждан Украины.

Ситуация с ВИЧ противоположная: выявление ВИЧ-инфекции среди россиян составило 315 случаев на 100 тысяч исследований на антитела к вирусу, что почти втрое превышает число новых случаев среди иностранцев. В такой ситуации политический популизм, связанный с взаимными упреками в том, кто, куда и какие болезни завозит, абсолютно неуместен и неконструктивен – россияне и иностранцы в одинаковой степени подвержены риску заражения. Чтобы улучшить контроль над туберкулезом, государствам СНГ следует сосредоточиться на медицинско-правовых мерах по снижению заболеваемости, считают медики. Ведь высокий уровень новых случаев туберкулеза и ВИЧ среди мигрантов, возвращающихся из Российской Федерации на родину, вызывает не меньшую обеспокоенность и у правительств стран-доноров рабочей силы.

Проблема есть – нет реальной статистики

Как говорят ученые, имеющаяся в настоящее время статистика о туберкулезе среди мигрантов не является достоверной. Исследования и данные Роспотребнадзора показывают, что освидетельствование на наличие туберкулеза и ВИЧ проходят лишь около 10-12 процентов иностранных граждан. Если опираться на статистику недавно упраздненной Федеральной миграционной службы (ФМС), то на начало 2016 года порядка 2 млн мигрантов работали по патентам и разрешениям на работу, а значит – прошли медицинское освидетельствование на наличие ВИЧ, туберкулеза, гепатита и заболеваний, передающихся половым путем (ЗППП). Такие же проверки обязательны и для тех, кто подает документы на приобретение разрешения на временное проживание, вида на жительство и гражданства. Таким образом, медицинское обследование проходят не более четверти от всех иностранцев, и соответственно, как полагают эксперты, выявляется только около 25 процентов от возможного числа случаев туберкулеза.

«Если мы посмотрим на статистику заболеваемости туберкулезом, 80 процентов – это постоянное российское население, далее идет контингент мест лишения свободы, и только небольшой процент составляют мигранты. Казалось бы, это немного, но у нас идет отрицательная динамика по выявленным мигрантам, то есть мы выявляем далеко не всех больных. Поэтому говорить о том, что мы сегодня имеем достоверную картину, нельзя. Особое внимание нужно обратить на прибывающих из Донецкой и Луганской областей Украины – они на первом месте по заболеваемости ВИЧ и туберкулезом среди всех мигрантов.

Плохая осведомленность и другие факторы риска

Серьезным минусом для трудового мигранта является де-факто отсутствие социальных гарантий на случай нетрудоспособности со стороны работодателя, хотя законом такие гарантии официально работающим иностранцам предусмотрены. Исследование показало, что заболевший иностранный работник, как правило, не может рассчитывать на оплату больничного или лечение за счет работодателя. В целом только 5-6 процентов работодателей материально поддерживают своих работников во время болезни. Это обстоятельство также не способствует обращению мигрантов в медучреждения.

Отсутствие денег на лечение и боязнь потерять работу – это отнюдь не все причины, по которым мигранты не стремятся проходить медосмотр, а в случае выявления туберкулеза – обращаться в медучреждения. Самый большой страх для мигранта – неизбежная депортация и запрет на въезд в Россию, которым его подвернут при нахождении у него туберкулеза. В соответствии с приказами Минздрава России и Роспотребнадзора, выявление у иностранца таких заболеваний, как туберкулез, ВИЧ, лепра и сифилис, являются основанием для отказа в выдаче или аннулировании патента, вплоть до депортации. Кстати, Россия – единственная в СНГ страна, где действует механизм депортации по медицинским основаниям. Во многих странах таком механизм считается дискриминационным. Более того, он не способствует выявлению больных туберкулезом, а только ведет к росту количества новых случаев заражения, считают врачи.

«Выдворение из страны по медицинским основаниям не несёт никаких медицинских функций, и никаким барьером для распространения туберкулеза, увы, не является. К примеру, эта норма не работает в отношении трудовых мигрантов из стран ЕАЭС – Белоруссии, Казахстана, Киргизии и Армении. То есть мы из общей статистики сразу выкидывает большой кусок, потому что этим людям не нужно получать патенты и обследоваться на наличие инфекционных заболеваний. А чем киргизский мигрант отличается, скажем, от таджикского или молдавского? Ничем.

Противотуберкулезное учреждение обязано направить соответствующие документы о выявленном больном в Роспотребнадзор. Причем, документы в Москву направляются со всей страны – от Камчатки до Калининграда. От 2 до 6 месяцев идет обработка данных, для того чтобы принять решение о выдворении человека. По данным Роспотребнадзора, около четверти документов медучреждениями составляются неправильно и возвращаются обратно, значит, еще несколько месяцев уходит на этот процесс. Все это время больной человек ходит, контактирует с другими людьми, его никто не изолирует. Через 6 месяцев приходит бумага по выдворению (раньше она приходила в ФМС, теперь в МВД). Там говорят: у нас нет стольких людей, чтобы ходить и искать мигрантов по фиктивным адресам. Нашли легкий путь – просто внесли человека в базу данных по запрету на въезд. То есть когда-нибудь он уедет – вот потом уже он въехать не сможет. Решаются таким образом медицинские или эпидемиологические задачи? Конечно, нет.

Кто оплатит лечение?

В период в 2007 по 2013 год в России было выявлено почти 21 тысяча больных туберкулезом среди иностранных граждан. Эксперты уверены: этих людей после выявления болезни необходимо сразу изолировать от окружающих, положить на лечение в стационары, а не пугать выдворением, заставляя уходить в тень.

Необходимо усовершенствовать и механизмы ДМС. В этом году Межведомственная комиссия по упорядочению въезда и пребывания иностранцев на территории России впервые включила туберкулез в перечень заболеваний, лечение которых возможно за счет средств ДМС – это большой плюс. Однако нормативно-правовой базы для получения иностранными гражданами противотуберкулезного лечения нет.

Для улучшения контроля эпидемической ситуации по туберкулезу в России и других странах СНГ эксперты предлагают организовать проведение медосмотров мигрантов на родине перед тем, как они отправятся на заработки. Сегодня такого требования со стороны России нет, поэтому прохождение осмотра на туберкулез в стране выезда не является обязательным для трудовых мигрантов.

Практика обязательного медосмотра, включающего диагностику инфекционных заболеваний, существует во многих странах мира, в частности для трудовых мигрантов, планирующих отправиться на работу в ряд арабских государств – Саудовскую Аравию, Оман, Катар, Объединенные Арабские Эмираты. При этом мигранты должны пройти медосмотр в сертифицированных медучреждениях на своей родине. Обязательный медосмотр в стране выезда также предусмотрен для тех мигрантов, которые участвуют в программах по переселению на постоянное место жительства в такие страны, как Канада, Австралия, Новая Зеландия.

Проблемы мигрантов и беженцев всегда были в центре внимания Международной Федерации обществ Красного Креста и Красного Полумесяца (МФОККиКП). Доступность медицинских услуг является одним из основных компонентов успешной социальной адаптации приезжих, считает глава регионального представительства МФОККиКП в России Даврон Мухамадиев. Поэтому в России важным направлением деятельности этой организации в последние годы стали программы по доступу мигрантов к медицинской помощи, профилактике ВИЧ и других инфекционных заболеваний и улучшению системы медицинского страхования мигрантов.

- Подытоживая 8-летний период вашего пребывания в России, можете ли вы сказать, какие изменения произошли за это время в сфере оказания медицинской помощи мигрантам?

- Вопросы здоровья мигрантов и их доступа к услугам официального здравоохранения для нас, Красного Креста, являются наиболее важными. Изменения в этих вопросах есть и, к большому сожалению, не только положительные. Из положительных изменений, в первую очередь — это то, что существенно повысилась грамотность или осведомленность мигрантов об их правах и обязанностях в сфере охраны здоровья. Например, по итогам наших исследований об отношении мигрантов к своему здоровью, мы были приятно удивлены, что более 80 процентов мигрантов знают о том, что такое туберкулез и ВИЧ, знают пути передачи, симптомы туберкулеза, а вот настороженность в отношении этих болезней пока страдает. То есть использование презервативов, регулярное флюорографическое обследование пока присутствует максимум в 45-50 процентах ответов, а значит — значительное число мигрантов все еще находятся в группе риска.

Вместе с тем, возросла политизация интерпретации вопросов здоровья мигрантов в прессе, что конечно не служит позитивным изменениям в этой сфере. Ведь чем больше дискриминирующей полемики будет в обществе и СМИ, тем больше мигрантов будут с опаской относиться к вопросам раннего обследования, диагностики и лечения.

В организационном плане, я бы с сожалением отметил решение о ликвидации ФМС. Да, в начале деятельности этой службы звучало очень много критики в ее адрес. Однако на наших глазах ФМС постепенно становилась более открытой структурой, активно выстраивающей диалог с гражданским обществом и международными организациями. Было создано и активно функционировало управление содействия интеграции, с руководством которого у нас сложились тесные рабочие, партнерские да и дружеские контакты. Удалось реализовать ряд интересных инновационных проектов, например, были созданы Общественные приемные Красного Креста при управлениях ФМС в Москве и Санкт-Петербурге. Ежегодно более 10 тысяч мигрантов имели возможность получить профессиональные консультации, в первую очередь, по вопросам здравоохранения.

Был очень интересным опыт сотрудничества в Оренбурге и Тамбове, где при нашей поддержке силами Российского Красного Креста в Центрах адаптации мигрантов проводились сессии по профилактике туберкулеза и ВИЧ, что оказалось очень востребованным. В один из визитов в этот центр я обнаружил, что аудитория наших слушателей заметно расширилась, так как мигранты центра (преимущественно мужчины) пригласили на эти сессии своих знакомых женщин — землячек, работавших в городе.

Именно при содействии ФМС мы получили доступ в один из крупнейших Центров временного содержания иностранных граждан в Сахарово, с которым сотрудничаем и по сей день. То есть в деятельности ФМС был достигнут баланс их контролирующих и интегрирующих функций. С передачей дел в МВД контролирующие функции заметно усилились, но пропала интегрирующая составляющая. Да, создано Агентство по делам национальностей, в ведение которого поручено ввести вопросы интеграции и адаптации, но у них нет реальных механизмов воздействия. И сразу виден негативный эффект. Больше стало рейдов МВД, облав, а интеграционный компонент так и не появился.

Новый глава представительства МФОККиКП в России Кари Исомаа, председатель Российского Красного Креста Раиса Лукутцова и Даврон Мухамадиев

- На одном из мероприятий по вопросам доступа мигрантов к лечению туберкулеза вы говорили, что Россия – единственная в СНГ страна, где действует механизм депортации по медицинским основаниям, который не решает проблемы предотвращения распространения ВИЧ, туберкулеза и других инфекционных заболеваний. Это позиция Красного Креста? Удалось ли вам донести свои аргументы до коллег в госорганах, принимающих решения?

На наш вопрос, что сотрудники полиции делают с решением Роспотребнадзора, как ищут этого мигранта, они отвечают, что такой армии инспекторов у них нет, и они просто в базе данных закрывают указанному лицу въезд в Россию. Получается, что мигранту закрывают въезд только после его выезда, и все это время он из-за страха депортации не получает должного лечения, продолжает представлять угрозу, прежде всего, для своего собственного здоровья и здоровья своего близкого окружения.

Поэтому позиция Красного Креста — исходить из медицинских, эпидемиологических, а не политических критериев. Так мы и аргументируем нашу позицию в органах здравоохранения, и за эти несколько лет она часто встречала понимание в официальных органах, хотя, конечно, не все чиновники ее разделяют. Недавно в поддержку нашей позиции появился еще один аргумент.

- То есть нужно не депортировать, а принуждать к лечению?

- Скорее мотивировать, а не принуждать. Мы считаем, что выгоднее лечить больного, независимо от его национальности и гражданства, там, где выявили туберкулез, чем потерять его и усложнять, тем самым и без того сложную эпидемиологическую обстановку.

- Но от представителей госорганов в России иногда можно услышать, что лечение мигрантов ложится бременем на федеральный и местные бюджеты.

- При поверхностном рассмотрении все выглядит именно так. Но при более глубоком изучении вопроса очевидно, что от своевременного лечения больных экономический эффект будет гораздо выше, чем от постфактум, депортация мигрантов. Лечение одного больного неосложненной формой туберкулеза стоит до 100 тысяч рублей, а туберкулезом с множественной лекарственной устойчивостью — до 2 млн. Один больной за год может заразить до 20 человек. Наши исследования показали, что каждые 100 рублей, вложенные в лечение больного туберкулезом в текущем году, экономят для следующего бюджета 700 рублей — вот вам и экономический расклад.

Я помню, как бывший глава ФМС Константин Ромодановский на сессии Межпарламентской ассамблеи СНГ заявил, что патенты от мигрантов за год пополнили бюджет страны на 70 миллиардов рублей или 1 миллиард евро, а мэр Москвы Сергей Собянин с гордостью отмечал, что доходы от патентов превысили доходы от нефтяных компаний в бюджет Москвы. А если мигранты приносят такой доход российской экономике, почему они не могут иметь право на охрану своего здоровья?

- Некоторые чиновники предлагают депортировать мигрантов сразу после выявления у них туберкулеза или ВИЧ.

- Если мигрант будет знать, что при выявлении того же туберкулеза его тут же депортируют, то он вообще не пойдет получать патент, а сразу уйдет в тень. Кто от этого выиграет — экономика, здравоохранение?

С ВИЧ ситуация еще более сложная. По общему числу лиц с ВИЧ, числу новых случаев и темпам роста инфекции Россия занимает первое место в СНГ и Европе. В России почти 1 млн лиц живут с ВИЧ, а это 50 процентов всех ВИЧ-инфицированных во всех странах Европы. При этом, по официальным данным, с 1985 года по 2015 год, то есть за 30 лет, в Российской Федерации было выявлено всего порядка 24 тысяч ВИЧ-инфицированных иностранных граждан. В других странах СНГ, кроме Украины, ситуация с ВИЧ более благополучная, то есть мигранты, например, из Центральной Азии, прибывают в Россию здоровыми, тут подхватывают инфекцию и везут ее на родину. А их еще и депортируют.

Есть хороший прецедент, дающий надежду на то, что депортация для лиц с ВИЧ будет снята, и еще раз доказывающий, что депортация основывается не на медицинских, а скорее политических аспектах. Два года назад Конституционный суд России постановил не применять процедуру депортации (выдворения) к лицам, живущим с ВИЧ и имеющим близких родственников в России. Соответственно, определенная часть ВИЧ-инфицированных уже находится под защитой этой правовой нормы.

Отмечу, что в течении уже нескольких лет мы предлагаем государствам СНГ ввести единый медицинский документ для мигранта — что-то вроде медицинского паспорта, в котором была бы указана вся информация о его обследованиях и диагнозах. На заседаниях министров здравоохранения СНГ российская делегация приводит массу аргументов против, так как понимает, что мигранты в большинстве своем приезжают здоровые и чаще заболевают тут, в России, из-за стресса, тяжелых бытовых и материальных условий, отсутствия постоянного полового партнера. Видимо, кто-то заинтересован, чтобы россияне думали иначе — что все опасные болезни исходят от мигрантов.

- Мигранты нередко жалуются на отказ в предоставлении экстренной медицинской помощи со стороны отдельных врачей или медучреждений в России. Что в таком случае вы посоветуете делать пациенту или его близким?

- К сожалению, нарушений со стороны лечебных учреждений в плане оказания медицинской помощи иностранным гражданам, становится не меньше, а даже больше. Руководители больниц под любыми предлогами отказывают мигрантам в оказании медицинских услуг, в том числе и экстренной скорой помощи, грубо нарушая этим законодательство страны. Недавно к нам поступила информация, что больному с тяжелой формой почечной недостаточности было отказано в экстренной помощи: скорая трижды приезжала и отказывалась забрать больного, ссылаясь на то, что у него нет миграционной карты. Разве это функция врачей — проверять наличие миграционки? В другом случае больному, находившемуся на аппарате искусственной вентиляции легких, выставили счет на миллион рублей.

Когда к нам поступают такие обращения, нам приходится вмешиваться, и в достаточно настойчивой форме разъяснять нормы законодательства главным врачам, причем зачастую достаточно авторитетных лечебных учреждений (не буду детализировать, исходя из принципов врачебной этики). И после наших вмешательств, как правило, помощь начинают оказывать в полном объеме.

А если все равно отказывают в помощи, нужно немедленно предавать огласке каждый такой случай.

- Я была свидетельницей того, как вы давали номер своего мобильного телефона мигрантам и просили их звонить в случае возникновения каких-либо проблем. Как у вас, регионального главы такой крупной международной организации, хватало времени на участие в судьбах отдельных людей?

- Для меня не является чем-то необычным и сверхъестественным, когда я лично, да и вся организация, принимаем участие в судьбе каждого нуждающегося. Ведь в этом и есть сущность Красного Креста. Мы стараемся помочь не каким-то абстрактным массам людей, а конкретному человеку, который оказался в тяжелой, порой безвыходной, ситуации. Это наш долг, наша обязанность, и я никогда не задумывался о том, нужно ли помочь тому или иному человеку, оставить ли свой номер телефона.

- Расскажите самый пронзительный случай, связанный с мигрантами, который вам запомнился.

- Случаев можно привести множество, но мне особенно запомнилась одна драматичная ситуация. Позвонили коллеги из узбекской диаспоры и сообщили, что гражданка Узбекистана лет 19-20 родила в роддоме города Люберцы. Ребенок родился тяжелым, находился в кювезе на аппарате искусственного дыхания. А женщине врачи сказали, что, пока не заплатишь, ребенка не отдадим и справку о рождении не выпишем. Молодая мама рыдала в трубку, очень переживала за малыша — что без денег за ним не будут ухаживать, прислала нам фото — ребеночек бледный, с дыхательной трубкой в носу.

Мы запросили подробную выписку и счет на 30 тысяч рублей, выставленный роддомом. Направили туда запрос, я лично позвонил главврачу — она что-то попыталась объяснить, а после наших аргументов сказала, что никаких денег с роженицы не требовали, мол, мамаша сама захотела платно лечиться. Нас заверили, что все мероприятия по выхаживанию младенца проведут в полном объеме. Каково было мое удивление, когда буквально через неделю позвонила радостная мама и прислала фото ребенка в своих объятиях при выписке — с розовыми щечками, крепенького. Когда видишь результаты своего труда и счастливые лица родных — это высшая награда для меня как для врача и сотрудника Красного Креста.

Даврон Мухамадиев работает в Международном движении Красного Креста и Красного Полумесяца 25 лет. Выпускник Таджикского государственного медицинского института имени Абуали ибн Сино. С 1992 по 2005 год работал в Обществе Красного Полумесяца Таджикистана, где осуществлял координацию масштабных операций по оказанию гуманитарной помощи внутренне перемещенным лицам и беженцам в результате гражданской войны в Таджикистане и вооруженного конфликта в Афганистане. Затем руководил программами КК в Судане, странах Центральной Азии, Венгрии. В сентябре 2009 года был назначен руководителем программ, а затем — главой регионального представительства МФОККиКП в Москве. Доктор медицинских наук, член Нью-Йоркской Академии наук, лауреат Госпремии Таджикистана в области науки имени Исмоили Сомони

- Пару лет назад вы говорили о планах открыть поликлинику в Московской области, в которой будут лечиться мигранты. Эти планы остались нереализованными? А вообще, как вы считаете, нужно ли создавать какие-то специализированные медучреждения для мигрантов — не будет ли способствовать такой подход сегрегации общества на своих и чужих?

- Конечно, ни в коем случае нельзя допускать, чтобы школы, больницы и другие заведения были отдельными для мигрантов. Идея медучреждения, о котором шла речь, заключалась в другом: создать клинику, которая будет обслуживать всех вне зависимости от цвета кожи, статуса и паспорта. У Общества Красного Полумесяца Ирана, например, по всему миру 22 такие клиники, и будем надеяться, что переговоры Российского Красного Креста с властями по этому вопросу будут успешными.

- Исходя из вашего опыта общения с мигрантами, как бы вы расположили страны Центральной Азии – Узбекистан, Таджикистан и Кыргызстан – по уровню домиграционной подготовки граждан? Из каких стран люди приезжают более подкованными, в частности, в медицинских вопросах?

- Что касается уровня домиграционной подготовки мигрантов, то думаю, что с учетом знания русского языка и других преференций киргизские мигранты более адаптированы. Затем идут Таджикистан и Узбекистан. Информированность в вопросах здоровья, как я уже отметил, несколько возросла, хотя она по-прежнему оставляет делать лучшего. Но центров подготовки мигрантов в странах-донорах не хватает.

- Сегодня о мигрантах в России чаще говорят, как об источнике проблем, угрозе безопасности и так далее. Реже можно услышать о миграции как о положительном явлении. Насколько такой подход соответствует действительности?

- Как я уже отметил, даже чиновники не скрывают экономическую выгоду от миграции. Другой вопрос в том, что тема миграции слишком политизирована: в угоду политической конъюнктуре ее то излишне драматизируют, то, наоборот, замалчивают. Если убрать эту политизацию, то оптимальные пути решения миграционных проблем очень быстро найдутся. Мы называем это политической волей — больше ничего не нужно.

- С какими чувствами вы покидаете Россию? Что вам дал опыт работы в этой стране?

- Завершая миссию в России, хочу обратиться со словами большой признательности ко всем коллегам, сотрудникам и добровольцам Российского Красного Креста, партнерам в государственных и общественных организациях. Я уезжаю из России с чувством удовлетворенности, что мой труд был востребованным, нужным для конкретных людей. К сожалению, за 8 лет моей работы было немало чрезвычайных ситуаций, которые потребовали от меня, от всей нашей команды огромной мобилизации усилий для оказания помощи пострадавшим, в частности, при аварии на Саяно-Шушенской ГЭС, масштабных наводнениях на Дальнем Востоке, в Сибири, на юге России и Северном Кавказе. Большой проверкой на прочность для Красного Креста стал многолетний кризис в Сирии и соседней Украины и связанные с этим массовые потоки вынужденно перемещенных лиц.

За эти годы на качественно новый уровень поднялся наш диалог с правительством России, что позволило развить наше сотрудничество в самых разных сферах — не только по российской проблематике, но и по глобальной гуманитарной повестке дня, в которой Россия является важным игроком. За период моей работы мы организовали 5 визитов нашего руководства: визит президента Федерации, 4 визита наших генеральных секретарей — нынешнего и предыдущего, в ходе которых был проведен ряд встреч на высшем уровне.

- Что для вас представляло самую большую сложность в работе здесь, и что помогало преодолевать трудности?

- В географическом плане в самом начале миссии мне непросто далось восприятие масштабов России и ее административного устройства. Для меня — уроженца Таджикистана, маленькой по сравнению с Россией страны, население которой меньше населения Москвы, и всю территорию можно пересечь на машине за сутки — сложность представлял механизм принятия решений и особенности социальной ситуации в каждом регионе.

За время своей работы я посетил 51 регион России, в ряде из них я был по несколько раз, что дало мне уникальную возможность ознакомиться с природой, культурой и особенностями каждого региона. Россия — уникальная во всех отношениях страна, и ее главное достояние — многонациональный состав, обилие культур, традиций и обычаев — важно и нужно сохранять и укреплять. Наверное, этот интерес к познанию этой необъятной страны и помогал мне преодолевать объективные трудности.

Еще со школьных времен мне очень нравилось стихотворение Тютчева:

Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить:

У ней особенная стать —

В Россию можно только верить.

Но только когда попадаешь в Россию, живешь в этой стране, начинаешь понимать смысл этих строк. У меня здесь остается много друзей, коллег, поэтому мысленно я не покидаю Россию и уверен, что мы продолжим нашу работу на благо тех, кому наша помощь необходима.

- Спасибо за беседу. Удачи вам на новом месте.

Беседовала Нигора Бухари-заде