Раковая интоксикация мама умерла

Ежегодно в России рак убивает 300 тысяч человек. Страна теряет по одному городу средней величины. Кто, на что и как лечит онкобольных в регионах?

Герои этого материала — родственники онкобольных и опытный врач. Они сами все расскажут…

— 1 января у мамы был день рождения. 15-го она умерла. В 56 лет.

До пенсии работала архивариусом в суде. Никогда не жаловалась на здоровье. Трое детей, пять внуков.

В прошлом году они с подругой пошли на медосмотр. Врачи сказали: все отлично, но у вас повышенный холестерин, надо бы сесть на диету. За 10 месяцев мама похудела на 20 кг. Знакомые восторгались: красота какая. А она стала хуже себя чувствовать.

Поехали в Петрозаводск к известному гастроэнтерологу. Та посоветовала сдать анализы. Опухоль еще не заметили — ее нашли позже, но обнаружили метастазы.

Мама жила в Сегеже. Это значит, надо было обратиться к местному терапевту, сдать анализы, ждать квоту и потом ехать в Петрозаводск на обследование… Терапевт в районе не может поставить диагноз. Нужен онколог, а они в Карелии перегружены.

Малая часть функций перекладывается на районные больницы, за что учреждения получают деньги из ФОМС. Остальное — в региональном центре. И начинается катавасия: ищешь врачей, сдаешь анализы, потом их отправляют в Петрозаводск, получаешь ответ, и терапевт принимает решение, стоит ли тебя туда посылать.

Долго. Мы видели женщину из Питкяранты, которая 8 месяцев бегала за талоном на ФГДС (фиброгастродуоденоскопию) в онкодиспансер. Землячка из Сегежи месяцами сидела в очередях. У человека двое детей, ей 32 года. Опухоль растет. А ей говорят: жди.

Сразу поехали в Петрозаводск. На платный осмотр. К счастью, деньги были, а без них куда? Мамина пенсия — 9600 рублей. Анализы — 2800 рублей. Сдавали их четыре раза. Записаться на томограф бесплатно — нереально, платно — 8000. Что делать одиноким старикам при их бедности?

УЗИ, МРТ, ФКС, ФГДС… На каждом этапе какие-то преграды, теряется время. Но нам повезло — получили направление к онкологу. Попасть к нему невозможно, если нет направления от терапевта из Сегежи (по месту постоянной регистрации).

Платим. Находим заведующего одного из двух хирургических отделений онкодиспансера.

Опухоль прямой кишки 4-й стадии с метастазами в печени. Нужна консультация химиотерапевта. Их в Карелии двое: одна ушла в отпуск, другой не оказывает платные услуги. Бесплатные — через два месяца.

Едем под Санкт-Петербург — в онкоцентр, в поселок Песочный. Там химиотерапевтов тоже немного, но за деньги нас принимают. Врач выписывает ряд поддерживающих лекарств и составляет протокол химиотерапии.

Ни один врач не спросил маму: вам больно? Она сидела без обезболивания до последнего… Стало плохо — приехали, укололи. Потом снова плохо, и… она умерла.

Перед глазами стоит: мама смотрит на тебя и верит в то, что ты делаешь все возможное. Ты смотришь на нее и понимаешь, что против вас система, ее не сломать, результат предрешен.

Объясните мне, как это? Живет человек, делает перечисления в пенсионный фонд, ФОМС. А потом он с чем остается? У ФОМС есть какие-то обязанности? Почему у нас не так: положили, провели полное обследование, установили диагноз, разработали лечение. Почему беготня, разъезды, очереди, дорога, нервы и время?

Люди мне пишут: в Вологде так, в Ленинградской области… Но почему? В чем смысл российского здравоохранения? Есть деньги — есть шанс, нет денег — иди домой?

Сегодня Константин Сергеев ведет переговоры с благотворительным фондом, рассылает запросы чиновникам. Добивается, чтобы в районных больницах могли вести прием специалисты из других регионов. Готов за свой счет привозить химиотерапевта и онколога. Хотя бы раз в неделю.

Владислав Харинин — житель Омска. В декабре 2015 года он потерял жену. У Ирины был рак молочной железы. Женщина скончалась при испытании нового лекарственного препарата.

— Как рассказывать про Иру? Вы там сделайте что-нибудь потом с моим… этим рассказом, поправьте.

У Иры был рак груди. Как у Анджелины Джоли. Оказалось, что у нее предрасположенность к заболеванию из-за мутаций в гене BRCA1. Никто же из нас не знал, что такой есть.

В 31 год жена забеременела. Начались гормональные изменения в организме. Образовалась шишка на груди. Обратились к врачам. Рак. Перепроверяй у ста врачей — все равно рак. Это случилось до кризиса в стране — в 2014-м, и с дорогостоящими анализами, химиотерапией мы удачно проскочили. Деньги находились, выделялись. Сейчас люди говорят: тяжело.

Больному человеку бегать по нашей поликлинике… Видеть все надо, чего объяснять? Очереди общие: молодые и старые вперемешку. Стоишь по 2–3 часа. Ходили с декабря до февраля.

Иру вызвали на комиссию, которая изучает историю болезни, утверждает список дорогостоящих лекарств и определяет, оправданно ли пациенту назначаются средства на препараты. Решает, кому сколько выделять.

Председатель комиссии — начальница из Омского онкодиспансера — посмотрела на Ирины бумаги и сказала, что она подходит для программы испытаний нового европейского препарата (олапариба). Его применяют при раке яичников, а на рак груди — надо исследовать. Платить Ире за него не нужно.

Стали принимать — никакой пользы. Пока лечились, Ира заработала I группу инвалидности. Через полгода ей стало еще хуже. Лекарство отменили. Когда назначили химиотерапию, та уже не могла помочь. В конце все было быстро: вчера человек стоял на ногах, и вот он еле двигается.

О страховке мы не знали. Стал разбирать документы после похорон и всплыло. Показал умным людям, они помогли написать производителям лекарств и страховой компании. Те не захотели платить, и юрист сказал, что надо идти в суд.

У тебя на руках лежит жена и умирает. И ничего ты не можешь…

Я с ними говорить не буду. У них ко всему прилеплена своя этикетка.

После беседы с Владиславом его адвокат Алексей Алгазин сообщил мне о договоре между Омским онкологическим диспансером, предложившим Ирине принять участие в клинических испытаниях экспериментального препарата, и компанией-производителем лекарства. Затраты медучреждения компенсирует предприятие, исследователи получают материальное вознаграждение.

Судья назначила по делу экспертизу для установления причинно-следственной связи между исследованиями, инвалидностью и смертью, хотя юристы полагают, что она очевидна. В экспертную комиссию включен заместитель главного врача Омского онкодиспансера.

Медицинское учреждение и суд отказались предоставить близким Ирины документы о ее лечении.

Мнение эксперта

— Я руководил онкодиспансером 7 лет. До 2013 года мы не сталкивались с неразрешимыми проблемами, хотя общая ситуация тогда была сложнее: препараты стоили в десятки раз дороже, их труднее было достать. Но находились правильные решения. Проблемы начались после смены руководства в департаменте здравоохранения.

Надеюсь, что Смоленский регион — наихудший вариант, что у него нет аналогов. Другие города, с которыми связывался, и финансируются в должном объеме, и как-то находят взаимопонимание с чиновниками.

ФОМС — абсолютно лишняя структура, позволяющая футболить докторов, главврачей и пациентов. Фонд исполняет те решения, которые принимает департамент здравоохранения. Когда он не хочет финансировать те или иные законченные клинические случаи, те или иные услуги, ФОМС начинает отправлять ваши просьбы и просчитанные с экономической точки зрения рекомендации обратно в департамент здравоохранения.

Наверное, есть счастливые регионы, где представители Фонда понимают, что такое человеческие трагедия, страдания, смерть, и пытаются продлить жизнь пациентов.

В Смоленске чиновники не обращают внимания на нужды онкодиспансера. Я отправил в департамент, ФОМС и другие инстанции порядка 50 писем. Из департамента пришел один ответ — в апреле 2016 года: средств для вас мы выделить не можем. ФОМС отвечал 3 или 4 раза, но не нам, а экономическому отделу департамента.

Сейчас в моде частно-государственное партнерство, каждый регион пытается разными уловками перевести здравоохранение (и онкологию тоже) на платную основу. И дело не только в прямом платном оказании услуг, которые навязывают департаменты, а и в том, что деньги из онкологической, как у нас, службы уводятся в другие медицинские структуры.

Ищутся инвесторы под те или иные медицинские учреждения и ищутся средства для возврата этим инвесторам: считается население в районе, считается тариф. Приходит инвестор из Москвы, ему предлагаются поликлиника и сумма на год, которая покроет все затраты, — те средства, что отрезаются от онкослужбы.

В октябре мы получили из ФОМС бумагу об объемах финансирования онкодиспансера — на 148 млн рублей. А нам и пациентам на год нужно как минимум 320–350 млн. В том же списке ФОМС перечислялись поликлиники Смоленска. Поликлинике №4 определено 134 млн рублей, еще одной — 127 млн. Цифры у нас почти одинаковые. Онкодиспансер приравняли к поликлинике с минимумом диагностической аппаратуры и минимумом инвазивных мероприятий.

У онкодиспансера не было задолженности по коммунальным услугам и зарплате. Укомплектованность сотрудниками в среднем звене — 50% и 68% по врачебному персоналу. Кредиторскую задолженность диспансера (120 млн рублей) создали департамент здравоохранения и ФОМС — лечение не подкреплялось адекватным денежным содержанием.

Борьба девушки с раком. Фото: Roshini Kúmar

В тот момент, когда мы узнали, это была начальная стадия болезни. Можно было вылечить, удалить опухоль, но так как мама уже была в возрасте и опухоль вросла в кость, то очень трудно было добраться до этого нароста и вырезать его.

Маме назначили операцию в феврале 2016 года на Литейном в Петербурге, однако, так как опухоль находилась в труднодоступном месте, то её не удалось удалить. Врачи сказали, чтобы ликвидировать опухоль на крестце, нужно вырезать половину организма, а так как мама старенькая, то она бы просто умерла на операционном столе. Поэтому ей назначили лучевую терапию. Маму перевели в областную больницу на Луначарском, где ей сделали лучевое облучение, химиотерапию, а после — МРТ. Врачи говорили об улучшениях и назначили операцию через два месяца. В общей сложности она в областной пролежала около 50 дней. На второй операции ей вновь не удалили опухоль по той же причине — труднодоступность.

Её направили на реабилитацию домой. Выписали много лекарств, которые, спустя время, перестали помогать, так как в процессе второй операции в организм попал воздух и со временем опухоль начала расти и расти. Она давила на ноги, маме было тяжело ходить, поэтому уже летом за таблетками поехала я. Мне сказали, что уже ей ничего не поможет. Выписывали только наркотические препараты, которые облегчали её боль.

Страшно все это. Мама сначала не знала, что у неё онкология, она думала, что это доброкачественная опухоль. Врачи все результаты и диагнозы говорили мне, о них я не говорила маме ничего, так как мы рассчитывали на положительный результат. Она до последнего верила, что все нормально. Только по результатам второй операции врач, уже понимая, что скрывать бесполезно, сказал ей о том, что опухоль не удалить.

Все лето 2016 года мы еще ездили на процедуры, но к осени ей стало тяжело ходить, ноги стали опухать. В декабре она уже до туалета не могла ходить, я меняла ей памперсы, а в январе она себя стала чувствовать еще хуже — начала кричать. Тогда ей выписали наркотические препараты и пластыри, которые облегчали её страдания. Когда в очередной раз приехала участковый врач, то у мамы уже были большие метастазы в животе.

Борьба девушки с раком. Фото: Roshini Kúmar

За мамой я ухаживала одна, так как муж работал в Финляндии, а сын учился в другом городе. В этот период я не спала ночами, так как мама кричала от боли. Также мне пришлось научиться делать уколы и бинтовать маме ноги, так как у неё начались пролежни. Я хотела купить ей специальную кровать или матрас, чтобы ей было не так больно, но врач, понимая, что маме осталось недолго жить, развеяла мою наивность и объяснила мне, что эта покупка бессмысленна. Единственное, что мы купили это специальный круг, чтобы ей было не больно лежать.

Мы надеялись и думали, что мама еще немного подольше протянет, но потом ей и стало совсем плохо. В апреле 2017 года она умерла. Несколько дней после её смерти я как-будто в забытье была. Ведь тяжело не только онкобольным, но и тем, кто за ними ухаживает. В конце болезни у мамы очень менялся характер, она была капризной в плане еды. Например, сегодня я сготовлю еду, ей нравится, а завтра эта же еда ей не нравится — то сладкое, то солёное. Рядом с наши домом находится детский сад, когда мама себя еще хорошо чувствовала, то ей нравился детский крик и смех с улицы, а уже в конце болезни дети ее стали раздражать и она просила закрывать окно, чтобы их не слышать.

Побольше сил. Как лечащимся, так и их близким. Надо бороться до конца, не унывать и верить в лучшее. Несмотря ни на что.

Борьба девушки с раком. Фото: Roshini Kúmar

Онкологические заболевания в большинстве случае не поддаются лечению. Рак может поражать абсолютно любые органы человека. К сожалению, не всегда удается спасти больного. Последняя стадия заболевания оборачивается для него настоящей мукой, в конечном итоге летальный исход неизбежен.

Близкие люди, которые находятся рядом с онкологическим больным, должны знать, какие симптомы и признаки характеризуют данный период. Таким образом, они смогут создать надлежащие условия для умирающего, поддержать его и оказать помощь.

Продолжение текста после рекламы

Все онкологические заболевания протекают поэтапно. Болезнь развивается в четырех стадиях. Последняя четвертая стадия характеризуется возникновением необратимых процессов. На этом этапе спасти человека уже невозможно.

Последняя стадия рака – это процесс, при котором онкологические клетки начинают распространяться по всему организму и поражать здоровые органы. Летального исхода на этом этапе избежать не удастся, но облегчить состояние пациента и немного продлить его жизнь врачи смогут. Четвертую стадию рака характеризуют следующие признаки:

Продолжение текста после рекламы

возникновением злокачественных образований по всему организму;
поражение печени, легких, мозга, пищевода;
возникновение агрессивных форм рака, таких как миелома, меланома и др).

Тот факт, что больного на этом этапе спасти не удастся, не говорит о том, что ему не потребуется никакая терапия.

Напротив, правильно подобранное лечение, позволит прожить человеку дольше и значительно облегчит его состояние.

Продолжение текста после рекламы

Симптомы перед смертью от рака

Онкологические заболевания поражают разные органы, в связи с чем, признаки приближающейся скорой смерти могут выражаться по-разному. Однако, кроме характерных для каждого вида заболевания симптомов, существуют общие признаки, которые могут возникать у больного перед смертью:

Слабость, сонливость. Наиболее характерным признаком наступающей смерти является постоянная усталость. Это происходит из-за того, что у больного замедляется обмен веществ. Ему постоянно хочется спать. Не стоит беспокоить его, пусть организм отдыхает. Во время сна заболевший отдыхает от болей и страданий.

Снижение аппетита. Организм не нуждается в большом количестве энергии, поэтому пациент не испытывает желания ни есть, ни пить. Не нужно настаивать и заставлять его насильно питаться.

Затруднение дыхания. Больной может страдать от нехватки воздуха, у него появляются хрипы и тяжелое дыхание.

Продолжение текста после рекламы

Дезориентация. Органы человека теряют способность функционировать в нормальном режиме, поэтому больной дезориентируется в реальности, забывает элементарные вещи, не узнает своих родных и близких людей.

Непосредственно перед наступлением смерти конечности человека становятся холодными, они могут даже приобрести синеватый оттенок. Это происходит из-за того, что кровь начинает приливать к жизненно важным органам.

Перед смертью у больных раком на ногах начинают появляться характерные венозные пятна, причиной этому служит плохое кровообращение. Возникновение таких пятен на ступнях сигнализируют о скорой кончине.

Стадии наступления смерти

В целом же, сам процесс смерти от онкологических заболеваний проходит последовательно в несколько этапов.

Продолжение текста после рекламы

Предагония. На этом этапе наблюдаются значительные нарушения в деятельности центральной нервной системы. Физическая и эмоциональная функции резко снижаются. Кожные покровы синеют, артериальное давление резко падает.

Агония. На этом этапе наступает кислородное голодание, в результате которого останавливается дыхание и замедляется процесс кровообращения. Этот период длится не более трех часов.

Клиническая смерть. Происходит критическое снижение активности обменных процессов, все функции организма приостанавливают свою активность.

Биологическая смерть. Жизнедеятельность головного мозга останавливается, организм умирает.
Такие предсмертные симптомы характерны для всех онкологических больных. Но эти симптомы могут быть дополнены другими признаками, которые зависят от того, какие органы пострадали от онкологических образований.

Смерть от рака легких

Продолжение текста после рекламы

Рак легких является самым распространенным среди всех онкологических заболеваний недугом. Он протекает практически бессимптомно и выявляется очень поздно, когда спасти человека уже нельзя.

Перед смертью от рака легких, больной испытывает нестерпимые боли при дыхании. Чем ближе смерть, тем боли в легких становятся сильнее и мучительнее. Больному не хватает воздуха, у него кружится голова. Может начаться эпилептический приступ.

Основной причиной возникновения рака печени можно считать заболевание – цирроз печени. Вирусный гепатит – еще одно заболевание, которое приводит к раку печени.

Смерть от рака печени очень мучительна. Болезнь прогрессирует достаточно быстро. Кроме того, боли в области печени сопровождаются тошнотой и общей слабостью. Температура повышается до критических отметок. Больной испытывает мучительные страдания перед наступлением скорой смерти от рака печени.

Продолжение текста после рекламы

Рак пищевода является очень опасным заболеванием. На четвертой стадии рака пищевода опухоль разрастается и затрагивает все близлежащие органы. Поэтому болевые симптомы могут ощущаться не только в области пищевода, но даже и в легких. Смерть может произойти от истощения организма, поскольку больной, страдающий раком пищевода, не может принимать пищу ни в каком виде. Питание производится только через зонд. Питаться обычными продуктами такие больные уже не смогут.

Перед смертью все, страдающие раком печени, испытывают сильные муки. У них открывается сильная рвота, чаще всего с кровью. Резкие боли в груди вызывают дискомфорт.

Последние дни жизни

Очень важна для умирающего забота близких людей. Именно близкие люди создают для больного благоприятные условия, которые хотя бы ненадолго облегчают его страдания.

Больных с четвертой стадией онкологического заболевания в стенах стационара обычно не держат. Таких пациентов отпускают домой. Перед смертью больные принимают сильнодействующие обезболивающие препараты. И все же, несмотря на это они продолжают испытывать невыносимые боли. Смерть от рака может сопровождаться непроходимостью кишечника, рвотой, галлюцинациями, головными болями, эпилептическими приступами, кровоизлияниями в пищеводе и легких.

К моменту наступления последней стадии, практически весь организм поражен метастазами. Больному положен сон и отдых, тогда боли его мучают в меньшей степени. Очень важна для умирающего на данном этапе забота близких людей.

Именно близкие люди создают для больного благоприятные условия, которые хотя бы ненадолго облегчают его страдания.

"Гуманные" врачи?

25 августа ушла из жизни моя жена. С тех пор я не нахожу себе места. Мало того, что само по себе это ужасное событие - шок, но кроме того, слишком много странностей в этой смерти. Я пробовал найти ответы у судмедэкспертов на форумах, но никто не осмелился сказать мне правду. Наконец, на одном из форумов один из СМЭ вскользь обмолвился о возможных причинах, но буквально через два дня тему удалили полностью. Привожу краткие выдержки из сохраненной копии.
Умерла жена, ночью, в больнице, во сне. Вскрытие не производилось. Официальная причина смерти - раковая интоксикация, рак желудка. Врач констатировала смерть, всего лишь пощупав пульс на сонной артерии и послушав дыхание. Реанимационные мероприятия проводить даже не пробовали. На момент констатации смерти тело на ощупь было нормальной температуры, слегка влажное, как будто слегка вспотевшее, кожные покровы чистые, никаких внешних признаков смерти - мирно спящий человек. Через 5 часов, в холодильнике морга, отмечались густорасположенные ярко выраженные темные сине-фиолетовые пятна, около 5-7 мм, на всей видимой поверхности груди, плеч, шеи, по виду напоминавшие лопнувшие сосуды. Какова может быть конкретная причина смерти - не являются ли эти пятна следствием асфиксии? Мне говорили, что такие пятна характерны для сердечной недостаточности, но когда они появляются - до остановки сердца или после?
Мне ответили:
. без тени иронии, но с чувством вины нужно обращаться не к судебным медикам, а к психотерапевтам. наш опыт лишь свидетельствует о том, что подобные чувства в случае смерти близкого человека встречаются довольно часто, особенно когда человек был действительно близок.

Определить причину смерти по трупным пятнам принципиально невозможно. Можно лишь сказать, что в абсолютном большинстве случаев смерти (за исключением случаев огромной кровопотери, где они будут скудные до совсем плохой различимости) трупные пятна появляются.

Судя по приведенным Вами данным, у Вашей супруги была терминальная стадия онкологического заболевания. На сегодняшний день, к огромному сожалению, это неизлечимо. Конкретное осложнение этого заболевания, от которого наступает смерть, по большому счёту, не имеет значения, поэтому и вскрытие производить не имеет большого смысла.

Насчёт реанимационных мероприятий, есть такой Приказ Минздрава РФ от 4 марта 2003 г. № 73 "Об утверждении инструкции по определению критериев и порядка определения момента смерти человека, прекращения реанимационных мероприятий". В нём указано, что
Цитата
5. Реанимационные мероприятия не проводятся:
а) При наличии признаков биологической смерти.
б) При наступлении состояния клинической смерти на фоне прогрессирования достоверно установленных неизлечимых заболеваний или неизлечимых последствий острой травмы, несовместимой с жизнью.
Согласитесь, реанимировать человека с раковым заболеванием, чтобы заставить его в ближайшее время умереть ещё раз, не самое гуманное занятие.

На что я разместил подробное описание

Спасибо огромное за быстрый ответ. Увы, вероятно, я слишком скупо описал ситуацию. По поводу трупных пятен - если бы это были трупные пятна, я бы сразу принял факт. Но - насколько я понимаю, трупные пятна образуются на нижней части тела из-за силы тяжести и представляют собой сплошные участки не соприкасающейся с поверхностью кожи. Моя жена лежала на спине и я очень сомневаюсь, что ее переворачивали на живот. А описываемые пятна появились на груди, плечах и шее и представляли собой довольно четко очерченные пятна размером 5-7 мм, расположенные на таком же расстоянии друг от друга, т.е., трупными пятнами быть никак не могли. Именно поэтому меня интересует - что это за пятна? Согласитесь, одно дело, когда человек действительно умер, и реанимационные мероприятия не проводятся из-за соображений "гуманности" (хотя это тоже достаточно спорный вопрос), и совсем другое - если у него просто слабо выражены жизненные функции, но его упаковывают в пластиковый мешок и помещают в холодильник, где он окончательно и умирает. Достаточно гуманный способ прекратить мучения.
Но в общем, обрисую ситуацию несколько подробнее, чтобы стало понятнее, почему в данном случае реанимацию все-таки следовало проводить и почему такие большие сомнения в причинах смерти.

Как бывает в 90% случаев (а на мой взгляд, так в 99,99%) с раком, диагноз поставлен слишком поздно. Она была в группе риска - в 93м у нее умер отец от рака желудка, в 2008 - тетя и двоюродный брат, работала в "горячем цеху" с радиацией, оттуда же и ушла на пенсию. Всю жизнь была активным донором - кровь 0(I)Rh−, поэтому в любое время дня и ночи могла сорваться по первому звонку, чтобы лететь спасать чьи-то жизни. Сколько их на ее счету. В 2009 награждена знаком "Почетный донор". Но суть в том, что буквально каждые два-три месяца проходила обследования, и каждый раз просила проверить на онкологию, но увы. Тревогу забили только когда начали проявляться явные признаки заболевания - опоясывающие боли, потеря аппетита, веса. И сразу - II стадия с мтс в брюшину. Предложили операцию, хотя было понятно уже, что она не поможет. Жена отказалась. Для назначения лечения сделали повторно КТ - и поставили IV стадию с мтс в брюшину, легкие, молочные железы. Начал развиваться асцит, гидроторакс. Оперативно сработали, ничего не скажешь. Еще и этот вечный вопрос - "Что же вы так запустили?" Кто запустил-то.
Даже при этом диагнозе сил у жены было достаточно для поездок по онкоцентрам на электричке. Еще два месяца жена ходила на работу!
В общем, выписали ей фторафур. но и химию принимать она отказалась. Решили лечиться методами альтернативной медицины. Не буду описывать все хождения и мытарства в попытках раздобыть нужные средства. Отмечу лишь, что после месяца лечения началось обострение - в принципе, ожидаемый процесс, но жена не выдержала. Хотя болей особых не было - выписанный трамадол принимала от случая к случаю, редко больше одной капсулы - на ночь. Просто было общее состояние плохое - слабость, тошнота, в общем, все признаки интоксикации. Жена попросила попробовать начать все-таки принимать химию. Не стоило конечно этого делать, но - попробовали. И сразу - жуткие приступы астмы после каждого приема химии. С трудом, но нам удавалось снимать эти приступы травами.
Но сучилось непредвиденное. Она очень просила удалить жидкость из живота - трудно было лежать. Мне удалось договориться с хирургом. После утреннего приема фторафура начался опять приступ астмы, и в это время приехала ее мать. Не буду приводить слова, которыми она крыла меня. Положили нас в гастроэнтерологию. Всего лечения - капельницы эуффилина с хлористым и церукал с лазиксом. Но главное - анализы при поступлении в больницу. Кровь хорошая, гемоглобин в норме, все показатели в норме. Более того - рентген грудной клетки показал отсутствие мтс в легких.
Давление держалось стабильно - 120/80, температура - от 36,7 до 37,1, вот только пульс повышенный - 100-120. После очередного приступа астмы мы поняли, что затея с химией - преступная трата времени и решили вернуться к своим средствам, позволившим убрать мтс из легких. К сожалению, сразу это сделать невозможно, нужно выждать, пока организм избавится от химии. Таким образом, потеряли целых две недели - неделю на прием химии и неделю на очистку. Но все это время жена держалась отлично. Болей по прежнему не было, благодаря церукалу ела достаточно хорошо, вес держался, кровь, давление - все в норме. Очень беспокоила только тахикардия. На нее она и пожаловалась лечащему врачу. И это было начало конца. Врач назначила ей прокапать калий с глюкозой (. ). Весь день после этой капельницы мы буквально боролись за жизнь. Давление резко упало до 80/50, сахар подскочил, начались провалы сознания. На этом фоне лазикс перестал действовать - после инъекции никакой реакции, резко начала отекать левая половина тела. К вечеру нам удалось более-менее нормализовать ситуацию. Давление 100/70, сахар в норме, сознание ясное. Стоит отметить, что всего этого мы добивались своими средствами. Ни врачи, ни сестры даже не заходили к нам в палату. Поставили преступную капельницу и ждали конца. Но мы были абсолютно уверены, что нам удастся справиться с болезнью. Мы строили планы, что если получится убрать мтс и из брюшины, то поедем на операцию.
На следующий день мы отказались от всех капельниц, но церукал и лазикс все-таки поставили, хотя я просил не ставить мочегонку - она ведь еще больше сбивает давление, а прямого своего назначения не выполняет. Еще два дня прошли более-менее спокойно, хотя давление так и не удавалось нормализовать - теперь оно все время колебалось от 90/50 до 110/60. Температура стала понижаться - 36,1-36,5. И постоянно - инъекции лазикса! Не смотря на все просьбы и сопротивление. Интересно - это тоже "гуманный" способ избавить от мучений? Отеки на левой половине тела после каждой инъекции увеличивались. Мы уже думали, что надо бежать из этой больницы, но жена сказала фатальную фразу - "Здесь я хотя бы под присмотром врачей". Знали бы мы тогда, какой это "присмотр".
В последний день опять упало давление - 80/50, температура - 35,7, сахар резко упал до 3,1. К вечеру удалось поднять давление до 100/60. Она заснула спокойно, дыхание было хоть и тяжелым, но ритмичным. Я тоже забылся на полчаса - час. А когда очнулся - дыхания не было видно. Признаюсь - оказался слаб. испугался, какой-то шок просто. Схватил ее в объятия, позвал сестру. И зря, видимо. Надо было хотя бы попытаться самому что-то сделать, а так - опять доверился врачам. Вошедшая сестра, даже не глянув на жену, первым делом. закрыла кислород, и только потом сказала: "Мужчина, она умерла, оставьте ее, сейчас придет врач". Через пару минут пришла и врач. Потрогала пульс на сонной, послушала дыхание. И повторила: "Пульса нет, дыхания нет. Она умерла". Разве так делается констатация смерти? Я просил сделать хоть что-нибудь, но натыкался на равнодушие. А жена до последней секунды была уверена, что справится, выкарабкается. Если бы она пережила эту ночь. Единственное, что предложила врач - уколоть что-нибудь седативное. мне. Я отказался.
Меня сразу же буквально вытолкали из палаты. Почему-то срочно позвали подписывать отказ от вскрытия. Я опять отказался - пусть с этим разбирается ее мать, запихнувшая нас в эту больницу. Потом мне разрешили зайти в палату - забрать телефон и самые необходимые личные вещи. "Только к ней не подходите!" - строго предупредила сестра и дабы исключить такую возможность, зашла вместе со мной и контролировала каждое мое движение.
Потом меня вообще выгнали из больницы, сказав приходить с родственниками к 8 утра.
Утром жена была уже в морге, в пластиковом мешке (кстати, единственная во всем морге, почему-то. Остальные тела были без мешков), и в разрезе ночной рубашки я увидел те самые пятна. И хоть я был в шоке, прекрасно помню, что когда врач стояла над ней и с каменным лицом разводила руками, никаких пятен не было - тело было чистым и влажным.
Ее мать подписала отказ от вскрытия, чему я не мешал - во-первых, в результате шока воспринимал все как нереальный фильм ужасов, а во-вторых, где-то на задворках сознания помнилось, что жена как-то сама говорила, что если что - вскрытия не хочет. Потом ко мне подходил кто-то из родственников и спрашивал, когда хоронить, что хорошо бы, мол, не затягивать. Я только пожал плечами - "делайте что хотите, какая теперь разница". И уже на следующий день состоялись похороны - всего через полтора суток. Почему я не вспомнил тогда, что в том же разговоре жена сказала, чтобы я не давал быстро хоронить - боялась, чтобы ее не похоронили заживо в летаргическом сне или коме.
Вот такой детектив. Согласитесь - нереально много странностей в поведении врачей, в спешке, с которой требовался отказ от вскрытия, в похоронах. До последней секунды жена была уверена в победе. Никаких "адских болей", никаких провалов сознания, никакого бреда, никаких мучений, которыми так стращают. Просто уснула, сложив руки под щечкой, как ребенок. А потом - эти пятна. Так когда же и отчего она умерла?
Ну и наконец, по поводу "гуманности" не оказания помощи при клинической смерти. Есть множество случаев, когда излечивались на IV стадии. Конечно, их не так много, как хотелось бы. Но они есть, и это факт. Так гуманно ли лишать человека пусть мизерного, но шанса на излечение, тем более, если сам человек верит в такую возможность для себя, а не стремится скорее "покончить с мучениями"? Получается, что попав в руки врача с диагнозом "рак IV стадии", человек подписывает себе 100% смертный приговор. Никакой помощи ждать не приходится, в тоже время врач может делать что угодно - все равно смерть все спишет.

И вот тут один из СМЭ обмолвился:

По Вашему описанию это однозначно не трупные пятна. Описание, конечно, скудновато для виртуальной диагностики, но на 99,99 - это петехии или экхимозы. Они повляються при жизни человека и являються признаком системного прижизненного поражения сосудистой стенки, чаще на почве эндогенной интоксикации и сопровождающих ее аутоиммунных патологических реакций. В данном случае речь идет о раковой интоксикации.
Врачи понимают в этом деле больше, чем другие люди. И объективно оценивая ситуацию, со 100% гарантией прогнозируют исход. Они видят то, что недоступно пониманию надеющегося на лучшее непосвященному.
К сожалению, все заболевшие онкозаболеванием умирают от него же. Без исключения. Медицина во всем мире (и альтернативная в том числе) пока имеет весьма ограниченные возможности лишь продлить жизнь таких больных. И то лишь при своевременной диагностике, на ранних стадиях заболевания.
Уверенность в победе Вашей жены психологически облегчала ее состояние, но, к сожалению, объективно была необоснованной. Утешьтесь тем, что она умерла тихо, во сне, без мучений и болей. Далеко не всем, с позволения сказать, так везет.

Хорошо бы так. Но получается, что она умерла позже, в холодильнике морга, упакованная в пластиковый мешок. И что она испытывала перед смертью - теперь уже не знает никто.

Ну а дальше, осознав свою ошибку, меня начали старательно уверять, что все это мне показалось.

Извините, но это уже Ваша навязчивая идея, вероятно обусловленная пережитым стрессом. Ничто из изложенного Вами здесь не подтверждает ее ни малейшим образом. Кроме того, Вы как человек совершенно не знающий порядков в медицине, далеки от реалий. Умершего больного, не хватают, как Вы полагаете, при последнем издыхании и не тащат в морг среди ночи в мешке. В действительности же он находиться в отделении ( в котором умер) много часов, без всяких пластиковых мешков, которых не существует в стационарных отделениях наших больниц. Просто накрытый простыней.

Похоже у Вас наличиствует реактивное состояние. Думаю, Вам точно нужно обратиться к психологу за помощью. И рекомендую не обвинять во всех "тяжких" Вашу тещу. Вашу жену вылечить было невозможно в любой супербольнице мира, с суперврачами и супероснащением. А то, что она не мучалась перед смертью - заслуга врачей. Они обеспечили ей эффективную палиативную помощь. Скажите им за это спасибо.

Что я мог на это ответить.

Очень хотелось бы Вам поверить. Но факты - упрямая вещь, разве не судмедэксперту принадлежат эти слова?
Не Вы ли чуть выше утверждали, что экхимозы появляются при жизни человека? Но на тот момент, когда врач "констатировала" смерть, никаких пятен на теле не было - это абсолютно точно! Каким же образом они появились в морге, если к этому моменту она должна была быть мертва, и следовательно, никаких экхимоз появиться уже не могло?
Про "много часов" - тоже мимо. Врач констатировала смерть в 3 часа ночи. По свидетельству кого-то из медсестер, увезли ее в морг в 5 часов, т.е., всего через два часа. И уже в 8 часов утра мы наблюдали ее в морге в пластиковом мешке - еще раз подчеркну - единственную из всех, кто был на тот момент в морге, остальные были действительно без мешков.
Я вовсе не собираюсь обвинять в чем либо тещу - Бог ей судья, не я. И я прекрасно понимаю Ваше корпоративное желание обелить врачей. Но к сожалению, согласиться не могу. Еще раз повторю - лечения не было практически никакого. Снятие приступов астмы я делал сам с помощью самостоятельно приобретенных препаратов. Обезболивание проводил сам. Да полностью ухаживал сам. О какой помощи со стороны врачей Вы говорите? О капельнице с глюкозой или ежедневных инъекциях мочегонного, сбившего давление практически до нуля?
Не переживайте - то, что Вы проговорились о пятнах, не будет иметь никаких последствий. Я не собираюсь накладывать на себя руки, мстить теще или врачам. Но знать о последних минутах моей жены я должен был. Вылечили бы ее врачи или нет, помогла бы ей народная медицина или нет - вопрос другой, но по крайней мере теперь мне точно ясно, что как минимум еще несколько часов мы могли быть вместе, она могла успеть что-то сказать, причаститься, в конце концов. Всего этого ее лишили врачи. Конечно, я им за это неимоверно благодарен. Остается уповать только на то, что она уже не приходила в себя, не довелось ей почувствовать себя брошенной и преданной всеми в темноте холодильника. Но не старайтесь выгородить врачей - повторюсь, я не лелею каких-бы то ни было планов мести, но называть "спасителями" убийц у меня ни язык не поворачивается, ни сердце не позволяет. Бог вам всем судья.