Кто привил себе холеру

Как правило, эксперименты на себе описываются как примеры уникальной самоотверженности, доступной лишь единицам. Между тем на протяжении всего XIX и изрядной части XX века это было массовым явлением. Готовность проделать опасный опыт на самом себе считалась для врача делом профессиональной чести.

Чтобы оценить мужество доктора Улльмана, мало знать, в каких муках проходят последние дни больного бешенством. Нужно представлять, каким непререкаемым авторитетом обладал в глазах коллег Роберт Кох. 7 октября 1892 года мюнхенский врач-гигиенист Макс Петтенкофер попытался аналогичным образом опровергнуть другую идею знаменитого микробиолога, на сей раз правильную, что холера вызывается попаданием в организм специфического микроба. В присутствии нескольких коллег он выпил стакан воды, в котором предварительно развел культуру холерного вибриона, полученную из лаборатории Коха в Берлине. Доктор Петтенкофер не заболел холерой, что, согласно принципам, сформулированным самим Кохом, должно было означать полное опровержение его теории. Многие коллеги восхищались мужеством отважного баварца, но мировое врачебное сообщество даже после этого продолжало придерживаться точки зрения Коха.

Улльмана и Петтенкофера благополучный исход их опытов вполне устраивал: он доказывал их правоту. Но многие медики сознательно стремились именно к наихудшим последствиям. И порой впадали в отчаяние, если их не удавалось достичь.

Ни доктор Даниельссен (проживший после начала опытов 50 лет), ни кто-либо из его товарищей так и не заболел проказой. Даниельссену не удалось выявить возбудителя лепры (эту микобактерию открыл его ученик Герхард Хансен в 1871 году) или установить пути ее передачи. Но его опыты все же имели положительный результат: они доказали, что проказа далеко не так заразна, как принято было думать.

Одним из самых ранних документированных опытов на себе был длительный эксперимент известного итальянского врача и анатома Санторио Санторио (1561–1636), известного также как Санкториус Падуанский. Около 30 лет Санторио ежедневно по нескольку раз измерял свой вес, превратив для этого в весы кровать и кресло. Кроме того, он тщательно взвешивал все, что ел и пил, а также все свои испражнения. Санторио не совершил великих открытий, но его трактат De statica medicina, написанный по итогам эксперимента, по праву считается первым научным исследованием обмена веществ.

Лет за сто до Озиаса и Линдеманна в медицинской литературе очень оживленно обсуждался вопрос: являются ли все три известные к тому времени венерические болезни (сифилис, гонорея и мягкий шанкр) самостоятельными заболеваниями или же это всего лишь разные формы одной болезни? Джон Хантер (в русской литературе его часто называют Гунтером), один из самых авторитетных английских врачей того времени, был убежденным сторонником второй теории. И чтобы окончательно доказать ее, он в 1767 году привил себе выделения больного гонореей. Уже через несколько дней у него появились признаки гонореи, а затем развились и симптомы сифилиса. После нескольких лет самонаблюдения, убедившись в надежности диагноза, доктор Хантер подробно описал свой опыт в специальной книге. Книга имела большой успех, была переведена на французский и немецкий языки. и на несколько десятилетий затормозила развитие венерологии. Дело в том, что больной, послуживший источником материала для прививки, наряду с гонореей был заражен также и сифилисом, симптомы которого к моменту опыта еще не проявились. Самопожертвование врача оказалось не только бесполезным, но и вредным.

И, что хуже всего, отвага рискнувшего (а тем более прямо пожертвовавшего) собой исследователя придает особую убедительность его выводам. Даже если они совершенно неверны, а приводимые в подтверждение их факты настолько двусмысленны и малоубедительны, что никто не принял бы их во внимание, не будь они получены столь драматическим путем. А у самих экспериментаторов порой возникает убеждение, что эксперименты на себе дают им право подвергать таким опытам и других людей, порой не спрашивая их согласия и даже не ставя их в известность.

В пантеоне врачей-героев, отважно рисковавших собой ради победы над тяжелыми болезнями, по праву значится имя Джозефа Гольдбергера — американского эпидемиолога, выяснявшего в 1915–1916 годах причины пеллагры. Медицина того времени, зачарованная успехами микробиологии, в любой массовой болезни неизвестной природы видела прежде всего инфекцию. Гольдбергер же был убежден, что пеллагра не инфекция, а авитаминоз (о котором большинство медиков еще не слыхало: витамины были открыты только в 1911 году). Чтобы доказать это, он и еще 15 врачей-добровольцев в течение месяца подмешивали к пище чешуйки шелушащейся кожи, кровь, выделения из носа и рта больных пеллагрой. Никто не заболел, и это стало сильным аргументом против теории об инфекционной природе пеллагры.

Менее известно, однако, что доктор Гольдбергер проверял тогда и авитаминозную гипотезу, причем уже не на себе, а на заключенных тюрем штата Миссисипи. Их перевели на специальную диету, из которой были исключены продукты, богатые витамином В3 (сейчас его чаще называют PP, или никотиновой кислотой). У подопытных узников развились хорошо известные симптомы пеллагры, которые Гольдбергер успешно излечил добавлением в рацион продуктов с В3.

К этой же эпохе относится деятельность Хидэё Ногути — японского врача-инфекциониста, перебравшегося в 1900 году в США. Он выделил и идентифицировал возбудитель болезни Карриона (см. стр. 150), создал вакцину и лечебную сыворотку против желтой лихорадки, искал средства против туберкулезной палочки. Но главным предметом его интересов был опять-таки сифилис. ДокторНогути окончательно доказал гипотезу Крафт-Эбинга о сифилитической природе прогрессивного паралича, первым получил чистую культуру бледных трепонем, разработал метод окрашивания, позволяющий обнаруживать бактерии в тканях. В числе прочего в 1911–1912 годах он исследовал люэтиновую пробу на сифилис — кожную иммунную реакцию, аналогичную пробам Пирке и Манту на туберкулез. Чтобы выяснить ее возможности, Ногути сделал такую пробу 571 испытуемому, в основном пациентам нью-йоркских клиник. 315 из них были больны сифилисом, большинство остальных — малярией, проказой, туберкулезом и другими болезнями (исследователь хотел убедиться, что проба срабатывает только на сифилис). В качестве контроля Ногути использовал ничем не зараженных людей — воспитанников сиротских приютов от 2 до 18 лет. Естественно, не спрашивая их согласия и не объясняя им цели своих манипуляций. Когда об этом стало известно, Нью-йоркское общество по предотвращению жестокого обращения с детьми потребовало от окружного прокурора привлечь доктора к уголовной ответственности. Защищая ученого, один из руководителей института, где он работал, заявил: до начала массовых опытов Ногути и его сотрудники сделали люэтиновую пробу себе и убедились в ее полной безопасности.

Как и многие эндемичные заболевания, АГЛ мало беспокоила местных жителей (поэтому медицина до 1958 года была с ней незнакома), но оказалась бичом для приезжих. Средств лечения ее не было, а смертность составляла около 30%. Но доктору Баррере Оро повезло больше, чем его предшественнику, — он выжил. А спустя 27 лет создал вакцину против АГЛ.

В 1979 году австралийский патолог Робин Уоррен обнаружил в слизистой оболочке желудков больных язвой спиралевидную бактерию, впоследствии получившую название Helicobacter pylori. Позднее, правда, выяснилось, что медики и микробиологи разных стран, начиная с 1874 года, многократно описывали эту бактерию. Но их работы регулярно воспринимались коллегами как недоразумение: всем было прекрасно известно, что бактерии не выносят кислот. Представить бактерию, постоянно живущую в крепком растворе соляной кислоты (именно такова внутренняя среда нашего желудка), было невозможно. Однако такая бактерия нашлась, и Уоррен занялся ее изучением. С 1981 года ему помогал молодой сотрудник Барри Маршалл. К 1983 году они пришли к выводу, что хеликобактер не просто живет в желудке, а вызывает гастриты и язвы и, возможно, провоцирует развитие опухолей. Поначалу их гипотезу никто не воспринял всерьез: микробный бум в медицине давно миновал, в моде были гормональные нарушения, генетическая предрасположенность и т. п. Для язвенной болезни было надежно установлено , что она развивается в результате хронического стресса либо каких-то травм слизистой (например, ожогов). В этой стройной картине не было места ни для каких бактерий.

Уоррен и Маршалл пытались подтвердить гипотезу опытами на животных, но свиньи поглощали огромные дозы предполагаемого возбудителя язвы без всяких последствий. И в 1984 году Маршалл повторил опыт доктора Петтенкофера: выделив от больного гастритом чистую культуру H. pylori, он выпил порцию взвеси, содержащую около миллиона бактериальных клеток. К десятому дню у него развились все признаки острого гастрита, который он аккуратно подтвердил стандартными методами клинической диагностики. После этого он назначил себе двухнедельный курс антибактериальных препаратов (метронидазола и солей висмута) и, не применяя никакого другого лечения, избавился и от гастрита, и от H. pylori. Статья Маршалла об этом эксперименте привлекла внимание коллег, во многом именно драматизмом сюжета. За хеликобактер взялись всерьез, и вскоре представления о ключевой роли бактерии в развитии желудочных болезней стали общепринятыми. В 2005 году Уоррену и Маршаллу была присуждена Нобелевская премия по физиологии и медицине. Правда, вскоре многочисленные исследования показали, что зловещую бактерию носит в своих желудках множество людей (в России — около 75% населения). И у подавляющего большинства она не вызывает патологических явлений. И наоборот, известны случаи, когда язва желудка развивалась у людей и без H. pylori. То есть речь идет не об однозначной причине болезни, а скорее о факторе риска, роль которого никак не может быть установлена или доказана единичным опытом. И значит, отчаянный эксперимент доктора Маршалла был не столько аргументом в пользу его гипотезы, сколько средством привлечь к ней внимание коллег, если угодно, пиарходом, тем более эффективным, что сегодня такие поступки редки.

Чума и холера. Эти две болезни кажутся одновременно и чрезвычайно опасными, и очень далекими от нас. В конце концов, современная медицина уже давно научилась справляться с этими мрачными недугами, которые выкашивали миллионы людей.

Если вы в это верите, то уже заблуждаетесь! Ученым удалось остановить эпидемии чумы и холеры только в XX веке. И этого не произошло бы вообще, если бы не один человек. Это бактериолог Владимир Хавкин, уроженец Одессы и лучший ученик Ильи Мечникова.

Владимир Аронович Хавкин – российский бактериолог, иммунолог и эпидемиолог конца XIX – начала XX веков. Он разработал первые в мире вакцины от чумы и холеры. Спасибо ему!

Без его вакцин человечество не смогло бы справиться с ужасными средневековыми болезнями (подробнее о них читайте наш гайд), которые выкашивали миллионы людей. Стараниями Владимира Хавкина удалось остановить пятую пандемию холеры, которая прокатилась по Азии, а потом и Европе с 1881 по 1896 годы.

Вакцина против холеры у Хавкина получилась в 1892 году. К тому моменту болезнь убивала тысячи людей по всей Европе. Но поверили бактериологу и стали применять его вакцину только после того, как Хавкин доказал, что она работает. Сделал он это в Индии, где лично привил более 40 тысяч человек. А потом повторил примерно то же с чумой: сделал вакцину и остановил опасную вспышку болезни.

Давайте по порядку. Родился Владимир Хавкин в 1860 году в одесской еврейской семье. Его настоящее имя Маркус-Вольф. Начальное образование получил традиционное – в еврейском хедере, после чего поступил в гимназию в Бердянске.

Хавкин всегда отличался способностями к наукам. В итоге он заинтересовался биологией и поступил в Новороссийский университет, где был лучшим учеником Ильи Мечникова, бактериолога и иммунолога (за свои работы в 1908 году Мечников получил Нобелевскую премию по медицине).

В Российской империи в то время еврею было тяжело делать академическую карьеру. Квоты для евреев накладывали ограничения на поступление и работу в вузах. Кроме того, Хавкина постоянно проверяли на благонадежность: в молодые годы он был народовольцем и был трижды под арестом по подозрению в подрывной деятельности. Власти так и не дали Хавкину поступить в Петербургский университет.

В итоге он перебрался в Швейцарию и начал строить карьеру там. Мечников, который уехал из Российской империи чуть раньше, пригласил Хавкина на работу приват-доцентом в Лозаннский университет. В 1889 года Мечникова удается устроить своего ученика в еще более престижное для бактериолога место – только что открывшийся Институт Пастера в Париже.

Несмотря на то, что сначала Хавкину пришлось работать помощником библиотекаря, он был очень рад. Пастеровский институт в то время был на переднем краю медицины и биохимии. Именно там Хавкин получил вакцину от холеры.

В Европе использовать вакцину боялись (с холерой боролись обычным карантином), но официальный Лондон все-таки решил испробовать ее, только на другом континенте – в Индии. В то время она находилась под британским владычеством.

Хавкин появился там в качестве государственного бактериолога в 1893 году, – и там начинается его триумф. Его вакцина спасает в буквальном смысле миллионы людей. Смертность от холеры упала примерно на 90%, заболеваемость – на 70%.

Правда, сначала Хавкина чуть не убили возмущенные индийцы. Они узнали, что вакцина действует только на здоровых, а больным она не помогает. Когда местные пришли с палками громить лабораторию Хавкина, тот встретил их в дверях, снял рубашку и вколол сыворотку себе. Это произвело на непрошенных гостей большое впечатление. Убивать его они больше не хотели и на всякий случай тоже привились.

Спустя три года, в 1896 году, Хавкину удается справиться и со вспышкой чумы в Бомбее (ныне Мумбаи). Индийский триумф Хавкина широко освещался в британской прессе (здесь можно прочесть, например, одну из таких статей), и это сделало ученого мировой звездой медицины.

Холеру и чуму вызывают бактерии: холерный вибрион Vibrio cholerae в первом случае и чумная палочка Yersinia pestis во втором. Попадая в организм человека, они вырабатывают ядовитые вещества (токсины и антигены), которые влияют на него по-разному, но в любом случае очень, очень плохо.

Вообще вакцины – это яд. Те самые токсины и антигены, которые вырабатывают болезнетворные бактерии. Если их ослабить и ввести небольшое количество человеку под кожу, организм научится бороться с болезнью и получит иммунитет. Соответственно, болеть он не будет. Плохая новость для уже заболевших: вакцина Хавкина для них не предназначалась.

Для того, чтобы создать вакцины, Хавкин делал две вещи: выращивал колонии болезнетворных бактерий и убивал их.

Особенно эффектно процесс протекал во время разработки второй вакцины Хавкина – от чумы. В чулане его лаборатории стояли широкие колбы с мясным бульоном. Это была еда для чумных палочек. Бактерии плавали на поверхности и набирались сил. Чтобы было, на чем плавать, Хавкин капал на поверхность бульона кокосовое масло или бараний жир. Жирная пленка и была основой для колоний болезнетворных бактерий (В биографии Хавкина можно почитать о процессе подробнее).

Фото: лаборатория Хавкина по исследованию чумы в Бомбее (Источник: статья Between Faith and Reason Waldemar Haffkine (1860–1930) in India)

Хавкин хотел быть уверенным, что ни одной живой бактерии после этой процедуры не останется. Тогда вакцина была стабильна, безопасна и готова к применению.

Хавкин разработал вакцину против холеры в 1892 году, а против чумы – в конце 1896 года. Оба раза он сначала вводил ее себе. Но в эффективность метода Хавкина поверили далеко не все и не сразу.

Институт Пастера был открыт в 1888 году, то есть за год до появления там Хавкина. Здесь ученые впервые начали планомерно изучать инфекции как биохимический процесс и искать вакцины против болезней.

Говоря проще, в то время ни одному из бактериологов не верили на слово. Нужно было разрабатывать вакцины и проверять их на деле. В Индии Владимир Хавкин этим и занимался.

Индийский период закончился для Хавкина неприятно. В 1902 году вокруг него разгорелся скандал с признаками антисемитизма: несколько пациентов ученого умерли от столбняка и его обвинили в подпольной деятельности. И хотя в 1907 году британский Институт Листера опубликовал доклад, который полностью оправдывал Хавкина, ученого к тому времени уже отстранили от управления индийской лабораторией в Бомбее. (Подробнее об этом инциденте можно прочесть на английском здесь).

До 1914 года Хавкин жил и работал в Калькутте, после чего решил, что пора на покой, и вернулся в Европу. Последние годы жизни ученый активно занимался благотворительностью и политикой, отстаивая права еврейского населения.

В 1927 году Хавкин побывал в молодом СССР, посетил родную Одессу, Москву и Барнаул. Судя по собственным письмам, ему многое понравилось (хотя много чего в новом советском быте Хавкин не понял).

67-летний ученый хотел вновь посетить и Индию, но потом отказался от этой идеи из-за своего физического состояния. В 1930 году Хавкин умер в Лозанне.

Так это или нет, но в Мумбаи бактериолога точно уважают. В этом городе находится Институт Хавкина, который продолжает заниматься исследованиями инфекций, в том числе ВИЧ, а также различных ядов. В 1899 году здесь располагалась лаборатория по изучению чумы, которую и возглавлял Владимир Хавкин.

Само здание – бывшая резиденция британского губернатора, где в 1895 году останавливался сам принц Уэльский, будущий король Великобритании Эдуард VII.

Кстати, сегодня в мумбайском Институте Хавкина есть музей. Там выставляется не только кукольный Хавкин (см. картинку выше) и некоторые его научные работы, но и чучела змей и большие модели бактерий: холерного вибриона и чумной палочки.

Вас поразила история Владимира Хавкина? Читайте книгу "Махатма. Вольные фантазии из жизни самого неизвестного человека". Купить книгу, почитать все самые интересные детали жизни великого соотечественника можно на специальном сайте.

Если хотите узнать больше о холере и чуме, читайте наш гайд по смертельным болезням Средневековья.

Этот человек знаменит в Индии, известен специалистам всего мира и почти совершенно забыт на Родине. Хоть он и нашел способ сделать прививку от холеры и чумы, в России он не нашел понимания, ибо был не только евреем, но к тому же еще и неблагонадежным: был связан с народовольцами и даже сидел по политическому делу.

Звали его Владимир Аронович Хавкин, 1860 года рождения, одессит. Открытия свои он совершил уже уехав из России, т.к. работать в России ему было невозможно. Как же-с, чтобы неблагонадежному можно было такое доверить? Нельзя-с!

Все века развития человечества вплоть до конца XIX — начала XX века такие болезни, как чума, тиф, холера, моровыми эпидемиями опустошали города и целые страны и в Старом, и в Новом Свете. С появлением вакцин Хавкина размах эпидемий холеры и чумы удалось сильно уменьшить.

В наше время очаги холеры остались в самых бедных странах мира, в Юго-Восточной Азии, Африке, Южной Америке. Ежегодно холерой заболевает до 5 млн. человек, из которых умирают около 100.000. В России последний случай заболевания холерой зарегистрирован в 2008 году.

Чумой в мире ежегодно заражаются около 2500 человек. Эта цифра стабильна и не сильно меняется год от года уже более полувека. Смертность при чуме достигает 7%. Сегодня. А лет 200−300 назад и чума, и холера сводили в могилу целые страны.

До сих пор в приемных отделениях больниц, на чрезвычайный случай обращения к ним больного с особо опасной инфекцией, обязаны иметь защитные костюмы для врачей, средства дезинфекции, номера телефонов — для оповещения дежурных служб, которые обязательно помогут, имея в холодильниках запас вакцин Хавкина.
Владимир Аронович Хавкин
Фото: Elliot & Fry Photo co., ru.wikipedia.org

Так как же все началось?

Владимир (Маркус-Вольф) Аронович Хавкин с детства был очень любопытен и трудолюбив. Окончил хедер, гимназию, поступил в Одесский Университет, став учеником, а потом и сотрудником преподававшего там профессора Мечникова.

Студенты в те времена, увы, часто бунтовали. В то время они бунтовали под флагами народовольцев. После убийства террористами императора Александра II в черте оседлости начались погромы. Хавкин был схвачен полицией на улице с оружием в руках. Его не застрелили при аресте. И даже в тюрьме держали недолго. Но он был внесен в списки неблагонадежных. Как, впрочем, и его учитель, профессор Мечников.

Удивительно, но Хавкина даже не смогли выгнать из университета! Его пытались отчислить, но ученый совет его отстоял. Владимир окончил университет, а в 1884 году защитил кандидатскую диссертацию.

Увы, работать в университете он мог бы, только став православным. Он не был тогда сильно религиозен, но пошел на принцип, решив не изменять вере отцов. В итоге — он не мог найти работу. К его счастью, профессор Мечников за неблагонадежность был изгнан из российской науки за некоторое время до этого.

Звучит смешно: идиотизм кучки дураков у власти дал толчок развитию мировой науки и будущему триумфу русской науки. Уволившись с должности профессора университета, Илья Мечников сразу же уехал в Швейцарию, куда его давно приглашали. Затем пригласил к себе и Хавкина, сразу на должность приват-доцента университета в Лозанне.
Илья Ильич Мечников
Фото: The Library of Congress, ru.wikipedia.org

Вскоре Мечников стал заместителем директора Пастеровского Института в Париже. Туда же переехал и Хавкин.

Работая в Пастеровском институте над вакцинами, Хавкин сумел разработать вакцину от холеры. Причем испытал он ее сначала на себе, а затем на трех добровольцах из числа русских политэмигрантов, сбежавших из России. Анализы крови показали, что на шестой день после прививки у человека вырабатывался иммунитет к холере.

Владимир Хавкин предложил новую сыворотку для прививок от холеры России. Письмо с предложением помощи было подписано самим Пастером, директором всемирно знаменитого института! Принц Ольденбургский (брат императора России), занимавший тогда пост, примерно эквивалентный главному эпидемиологу страны, от имени России отказался от вакцины. То ли помешала национальность автора, то ли его принадлежность к революционерам-террористам. Кто знает?

А вот Великобритания решилась. Видимо, потому, что речь шла об их индийских подданных. В Индии в то время бушевала жуткая эпидемия холеры. Лечения тогда еще не было, карантинные мероприятия помогали мало, смертность была высокой. В эпидемию 1877−1890 годов только официально число жертв перевалило за миллион.

Хавкину предложили работу в Индии. Он переехал в Калькутту, где в лаборатории доктора В. Симпсона начал вырабатывать материал для прививок.

Затем они начали прививочную кампанию в малограмотной Индии. Люди умирали, но не давали себе сделать прививку. Вначале врачей даже хотели побить камнями — и Хавкин публично (и повторно) сделал прививку самому себе. В первый раз им удалось привить 116 человек. Из них не заболел ни один.

По стране поползли слухи — уже о чудесном лекарстве, предотвращающем гнусную смерть. За 30 месяцев работы они привили свыше 42.000 человек.

Хавкин заболел малярией и вернулся в Европу для лечения. Потом вернулся в Индию и продолжил работу, привив еще свыше 30.000 человек. Он получил должность главного бактериолога Индии.

Вакцина от холеры, разработанная им тогда, используется до сих пор.

В маленькой лаборатории в Бомбее он получил противочумную вакцину и проверил ее прежде всего на себе.

Вот уж воистину, почти, как в стихотворении К. Симонова:

Всю жизнь лечиться люди шли к нему,
Всю жизнь он смерть преследовал жестоко
И умер — сам привив себе чуму.
Последний опыт кончив раньше срока…

Вот только прививка не только не привела к смерти, она помогла перебороть болезнь.

В Бомбее В. Хавкин организовал противочумную лабораторию, которая со временем превратилась в исследовательский центр эпидемиологии. А в 1925 году центру присвоили имя В. Хавкина.

Правительства ряда европейских стран командировали в Бомбей эпидемиологов. Ведь чума — это не холера, стоял вопрос о полном карантине индийских портов из-за опасности попадания чумы в европейские страны. Ученые с удивлением увидели первый случай реальной борьбы с заболеванием и первое поражение некогда непобедимой и смертоносной болезни, которая веками превращала в безлюдные пустоши огромные территории в Европе.

Опыт доктора Хавкина был взят на вооружение всеми остальными исследователями.

В 1897 году В. Хавкин был награжден одним из высших орденов Британской империи, в его честь королева дала прием.

Вакциной Хавкина к 1935 году было привито только от чумы свыше 35 000 000 человек!

Правда, сам доктор Хавкин умер в 1930 году. Победитель холеры и чумы, человек, спасший жизни десятков миллионов людей, вписавший свое имя в историю медицины, по-прежнему неизвестен у себя на Родине. И в России, и на Украине, в Одессе.

Поглотители бацилл

Больше всего смертельных опытов поставили на себе инфекционисты. В 1888 г. русский микробиолог Николай Гамалея предложил защищаться от холеры мёртвыми холерными бациллами. И в доказательство теории принял смертельный коктейль вместе с женой. Затем его порыв подхватили коллеги - Илья Мечников и другие. Мечников, к слову, испытывал на себе ещё тиф и сифилис. Так была найдена вакцина.

Более трагична судьба исследователей чумы и жёлтой лихорадки. Австриец А. Розенфельд, пытаясь доказать действенность против чумы высушенных останков умерших больных, намеренно заразился ею и погиб. Чтобы доказать, что причиной жёлтой лихорадки являются не испарения почвы, а укусы инфицированных комаров, доктор Дж. Ласеар дал искусать себя комарам, пившим кровь больных, и самоотверженно погиб ради науки.

Одна из самых патриотических страниц в истории экспериментов на себе - это изучение сыпного тифа. Во время войн погибших от него было чуть ли не больше, чем умерших от ран. Задолго до Первой мировой войны одессит О. Мочутков­ский пять раз вливал себе тифозную кровь, заболел на шестой, но выздоровел.

Самый свежий пример из этой серии: чтобы убедить оппонентов в том, что гастрит вызывает микроб хеликобактер пилори, врачи Р. Уоррен и Б. Маршалл проглотили микробную взвесь и заболели гастритом, а потом сами себя вылечили антибиотиками и в 2005 г. получили Нобелевскую премию за открытие.

Отравители

Учёные вообще готовы на многое. Американец Р. Смит, пытаясь найти лечебную дозу яда кураре, так его напробовался, что едва не умер. Итальянец Фонтана попробовал на вкус яд гадюки и сообщил, что тот отнюдь не противный.

Другой итальянец повесился на верёвке, продержавшись 26 секунд, а потом описал все стадии удушения и тем самым сильно облегчил работу судебных медиков. Многие врачи проводили опыты, выясняя, что будет, если питаться одним продуктом. Подобный э­ксперимент У. Старка закончился трагически - организм был подорван однообразной едой, и он умер в 29 лет.

Комментарий

Александр Бронштейн, профессор, завотделом современных методов лечения Института медицин­ской паразитологии и тропи­ческой медицины 1-го МГМУ им. С­еченова:

- Примерно с середины прошлого века массовые опыты на себе почти сошли на нет, но не потому, что победили все смертельные инфекции. Сегодняшняя медицина требует не жертв, а доказательств.

Самые ненужные эксперименты

Незаразная лихорадка

В 1804 г. американец С. Фирт решил доказать, что жёлтая лихорадка не заразна: пил свежую рвоту, мочу и пот больных ею. Не заболел. Не знал, что инфекция в крови.

Двухголовая собака

В 1954 г. русский врач В. Демихов создал двухголовую собаку: голову с шеей и передние лапы щенка пересадил на шею взрослой овчарки. Она прожила месяц.

Человек-монстр

Австралиец Стеларк периодически превращает себя в монстра. Присоединил себе третью руку - механическую. И ещё вживил в руку третье ухо.

Воскрешение собак

Учёные Калифорнийского университета в 1930-е гг. раскачивали трупы собак на качелях, чтобы воскресить путём восстановления кровообращения. Две ожили, но мозг был повреждён.