Эпидемия холеры в париже 1832

Эпидемия холеры, 1832 год

Холера была одним из бичей промышленной эры, ее распространению способствовали жуткие условия жизни, нищета и запущенность перенаселенных и захудалых жилищ. Страшная эпидемия холеры обрушилась на Гринок в 1832 году, тогда умерли около 2000 человек. Все сильнее обеспокоенные врачи стремились понять причины заболевания. Некоторые, по-видимому, были встревожены намного больше прочих.

Имея целью внести свои усилия в то, чтобы разрешить все сомнения относительно заразного или незаразного характера холеры один врач-джентльмен в минувшую среду провел следующий эксперимент. Сразу же после смерти в больнице пациента от холеры он разделся и улегся в ту же кровать, которую за минуту до того занимал умерший, и еще укрылся теми же одеялами. Он провел в постели два с половиной часа, таким образом, максимально рискуя сам подхватить болезнь, если она действительно заразна. На момент проведения своего эксперимента он пребывал в превосходном состоянии здоровья и вплоть до настоящего часа мы имеем удовольствие заявить, что оно таковым и продолжает оставаться. Целый ряд его собратьев-врачей был настолько убежден в том, что их коллега непременно падет жертвой болезни, что на следующий день в больницу пришли многочисленные запросы о часе его смерти.

Похожие главы из других книг:

Эпидемия птичьего гриппа, 1344 год Джон Фордун В году 1344 пришла хворь столь великая, что пали птицы во множестве, а люди не могли есть птичье мясо и избегали даже смотреть на петуха или на курицу, как если бы те были нечистыми или страдали лепрой; и потому, по вышеназванной

Миссионер посещает Гринок, 1865 год Уолтер Ганн Миссионер Уолтер Ганн исходил множество глухих улочек, стремясь доказать властям, что, вопреки многолетней пропаганде, направленной на улучшение условий жизни неимущих, положение обездоленных по-прежнему остается

1832 9 июня. Варшава После четырех лет кочующей жизни, в продолжение которой почти все связи мои были прерваны со всеми, исключая своей семьи, начинаю опять понемногу входить в прежний круг людей, с которыми в разные времена моей жизни я встречался и с коими я более или менее

1832 1 Цензурную историю “Европейца” см.: Вацуро В. Э., Гиллельсон М. И. Сквозь “умственные плотины”: Очерки о книгах и прессе пушкинской поры. М., 1986. С. 114–139.2 “Песни цыганкам” – три стихотворения Языкова, помещенные в “Одесском альманахе” на 1831 год (Одесса, 1831. С. 225, 258, 308):

Глава 17 1832 Чеченская экспедиция. – Поражение и смерть Волжинского. – Взят Ларго. – Гимры. – Смерть Кази-Муллы Немного позже Розен и Вельяминов вышли из Назрани с 9000 солдат и 28 пушками и направились в нижнюю Чечню. Торнау, который сопровождал экспедицию, оставил нам

А. С. ДАНИЛЕВСКОМУ СПб, 1832. Марта 10-го Мне бы следовало просто на тебя рассердиться и начхать, как говаривал Ландражен, за твои эдакие пакости. Вот уже скоро три месяца, как от тебя ни двоеточия, ни точки. Даже не известил меня, получил ли в исправности посланные мною

А. С. ДАНИЛЕВСКОМУ СПб., марта 30. Я ни мало не удивляюсь, что мое письмо шло так долго. Должно вспомнить, что теперь время самое неблагоприятное для почт: разлитие рек, негодность дороги и проч. Я получил твои деньги и не могу скоро выполнить твоего порученья. Если бы ты

А. С. ДАНИЛЕВСКОМУ 26 апреля. СПб Сей час только что принесли мне от Руча твой модный сюртук. Мерка у него твоя была в сохранности, и он уверяет, что совершенно сделал по ней. Я замечу только то, что я слишком теперь стал тебя тонее. Теперь, если бы ты увидел меня, то бы,

М. И. ГОГОЛЬ Апреля 27. СПб Я получил ваше письмо, отправленное вами 3 апреля. Очень рад, что посланные мною деньги пришли вам кстати. Когда-то уменьшатся эти сборы и подати? за ними вы не в состоянии сделать себе необходимого. Хороший управитель точно теперь полезнее

М. И. ГОГОЛЬ СПб. 12 мая Очень сожалею, что башмаки были велики. Было бы вам прислать назад, я бы переменил их. Посылаю теперь по две пары вам и сестре. Эти поменьше и должны быть вам в пору; а не то, так пришлите их назад вместе с старым башмаком, потому что по мерке трудно

А. С. ДАНИЛЕВСКОМУ 1832, СПб., июня 15 Опять не могу дождаться от тебя письма, или хоть даже короткого извещения о получении сюртука и прочего. Верно, тебя скука никогда не посещает, ибо только в таком расположении обыкновенно приходит охота писать. Счастлив ты в прелестных… Ты

М. И. ГОГОЛЬ Москва. 21 окт. Вот уже четвертый день, как мы в Москве. Почти две недели мы тянулись к ней, за проклятым экипажем, беспрестанно ломавшимся. Здесь я перечинил его снова и кроме того приделал зонтик, потому что осень становится немного хуже и, может быть, под

Погрязла в холерных источниках.
Точнее, хотела написать пост про холеру 1832 года во Франции, а в результате накопала всякого больше, чем можно проглотить, не говоря уже о лирических отступлениях "точно, теперь срочно нужно прочитать еще и про пандемии, и про холерные бунты России, и про инфекционные теории двухсотлетней давности, и про канализационную систему Парижа. ". Нет, ну однажды это, конечно закончится и я разрожусь-таки постом на задуманную тему, а пока не могу не поделиться парой историй про холеру в России, куда она нагрянула раньше, чем во Францию.

История первая, про царя.

Надо сказать, чтои у эпидемии во Франции, и у эпидемии в России были общие черты: в обеих странах болезнь проявила себя как убивающая в первую очередь бедняков и приводящая к социальнм взрывам.
И там, и там возникали теории о неких злоумышленниках, отравляющих воду, и в обеих странах некоторое количество невинных людей пали жертвами разъяренной и испуганной толпы, которой показалось, что жертва подозрительно долго задержалась рядом с источником воды или имеет при себе подозрительный пузырек.
Но по сравнению с холерными бунтами в России Франция отделалась легким испугом.
Восставшие нападали на врачей (врачи травят народ!) и представителей властей (они травят бедняков!). Карантины, кордоны и прочие меры противодействия распространению болезни придуманы лишь для усложнения жизни простого люда, а значит, нужно с ними бороться - например, разбивая холерные бараки и выводя оттуда больных - спасая их от злодеев-врачей, которые, небось, сами эту холеру-то и разносят.
Рассказть коротко о холерных бунтах ужасно сложно, они сами по себе заслуживают отдельного поста, поэтому ограничусь прискорбно коротким: крайне неспокойно было в Российской Империи.
Пламя бунта особено сильно бушевало в Польше (где, впрочем, имело в первую очередь национально-освободительный характер), в Севастополе, где восставшие пять дней удерживали власть над городом, в Тамбове, в который были введены регулярные войска, как и в Новгородский губернии.
Разъяренный народ убивал "подозрительных" лиц, которые могли быть таинственными отравителями, бил и убивал врачей и представителей власти, обвиняя их в распространении болезни, громил аптеки и больницы, .

Бороться с болезнью можно было без этих новомодных ненужных врачей, народными способами - например, опахиванием поселения толпой шумящих или громко молящихся (удивительный синтез язычества и христианства!) женщин.

Большие города могли уповать на крестный ход и колокольный звон - чудотворно очищающий воздух

Или полагаться на больницы и санитарные пункты, менее проверенные временем, но более эффективные:

Хм, кажется я собиралась обойтись меньшим количеством текста. Похоже, не вышло.
Вобщем, в Российской империи было крайне неспокойно - даже в столице. Особенно в столице!

Борьба с эпидемией досталась Николаю I - царю, правление которого началось с восстания декабристов. Холера - не свой солдат, ее, покорную, через шприцрутены не прогнать, а потому борьба с ней была делом весьма сложным.
Невидимый враг добрался и до Петербурга. Императорская семья выехала в Петергоф, что стало причиной появления слухов о том, что в столице опасно, а так как кордоны никого из города не выпускают, люди обречены. Слухи эти множились и разрастались, начал появляться слух о том, что врачи-иноземцы травят русский народ (не иначе, как из русофобии и зависти!), и произошел социальный взрыв.
Неуправляемая толпа останавливала и уничтожала холерные кареты, выбрасывая их в реку, и отпуская находившихся в них больных. Два госпиталя были разгромлены, в них били стекла и ломали мебель. Врачи и подозрительные субъекты, показавшиеся толпе похожими на врачей или возможных отравителей, подвергались избиениям.
Пришлось прибегнуть к силе: гвардейские полки, Сапёрный лейб-гвардии батальон, Измайловский батальон и несколько взводов жандармов были брошены на усмирение толпы.
Николай I спешно вернулся в Петербург: на следующий день после того, как Сенная площадь была успешно зачищена, он появился перед собравшейся на ней усмиренной толпой в открытой карете, и произнес такую речь: "Вчера учинены были злодейства, общий порядок нарушен. Стыдно народу русскому, забыв веру отцов, подражать буйству французов и поляков. Они вас подучают, ловите их, представляйте подозрительных начальству, но здесь учинено злодейство, здесь прогневали мы Бога, обратимся к церкви; на колени, и просите у Всемогущего прощения!"
Что, разумеется, давало новое русло паранойе: некие Они, в представлении массового бреда отравлявшие народ, обретали конкретные национальности, а профессия лекаря оставалась не дискредитированной. Ну да речь не о том.
Народная молва (или государственная пропаганда, прикрывающаяся ей) соединила два дня в один: согласно легенде, увековеченной на памятнике, стоящем на Исаакиевской площади, император въехал на бунтующую площадь в открытой карете, произнес речь, отчего народ русский растрогался, упал на колени и прекратил бунт. Впрочем, несколько вооруженных батальонов вряд ли бы влезли на барельеф, конечно.


Мораль, вобщем, такова: добрым словом и тремя вооруженными батальонами можно добиться большего, чем просто добрым словом.

История вторая, про чиновника.

Тут, правда, есть некое лукавство - это все еще про холеру и Россию, но уже не про 30-е годы XIX века, а про 90-е.
Жил-был Николай Михайлович Баранов. Был он флотским офицером, изобретателем однозарядной винтовки с собственной системой подачи патрона, петербургским градоначальником, при котором были схвачены террористы из "Народной воли", организовавшие убийство Александра II, губернатором в Архангельске и губернатором в Нижнем Новгороде, где успешно боролся с преступностью на знаменитой Новгородской ярмарке, увеличив тем самым ее популярность и доходность, и (привет, Митяй!) запустил в Нижнем Новгороде первый трамвай - это был один из первых городов в Российской империи, отважившийся на такой шаг.


Его портрет как раз 1892 года.

Вот про нижегородское губернаторство и будет история. Даже две.
В 1892 году в Нижегородскую губернию пришла эпидемия холеры. Николай Михайлович организовал на Волге плавучие холерные бараки. Когда места в бараках перестало хватать, он отдал под временный госпиталь свою губернаторскую резиденцию. Он самолично посещал холерные бараки, и прикладывал усилия к прекращению вздорных слухов. А лучшим средством от вздорных слухов он считал правду. Баранов не боялся приглашать сторонних лиц, в том числе и журналистов, на различные заседания и совещания. Во время холеры нижегородская пресса публиковала реальные цифры статистики, не пытаясь приукрашивать ситуацию в ту или иную сторону.
Аптекарям, пытавшимся взвинчивать цены на дезинфекционные средства, губернатор пригрозил уголовными и админинстративными мерами воздействия, что возымело должный эффект.

Тут могла бы быть какая-нибудь длинная мораль, но ее не будет, будет короткая: Сатья мева джаяте.

У Фейгина еще интересное про бой "Весты", которым Баранов навечно вписал себя в историю российского военно-морского флота, но это уже другая тема, конечно. Вобщем, если бы Николая Михайловича не существовало, то его стоило бы выдумать.

Эпидемия холеры 1832 года погибли тысячи людей в Европе и Северной Америке и создали массовую панику на двух континентах.

Поразительно, когда эпидемия поразила Нью - Йорк это побудило целых 100 тысяч человек, почти половина населения города, бежать в сельской местности. Появление этого заболевания предложено широкое антииммигрантское чувство, как это казалось процветать в бедных районах , населенных вновь прибывших в Америку.

Движение болезни всех континентов и стран отслеживали тесно, но, как он был передан едва понимали. И люди по понятным причинам в ужасе от ужасных симптомов, которые, казалось, чтобы смирить жертв мгновенно.

Тот, кто проснулся здоровым может внезапно стать сильно заболел, у их кожи превратить жуткий синеватый оттенок, становится сильно обезвожен, и умирает в течение нескольких часов.

Она не будет до конца 19-го века, ученые знали наверняка, что холера была вызвана бациллой, переносимой в воде и надлежащая санитария может предотвратить распространение смертельной болезни.

Холера сделала свое первое появление 19-го века в Индии, в 1817 году медицинского текста , опубликованном в 1858 году, Трактат О практике медицины Джорджа Б. Вуд, доктор медицинских наук, описал , как он распространился через большую часть Азии и на Ближнем Востоке в течение в 1820 - х . К 1830 году он был зарегистрирован в Москве, а в следующем году эпидемия достигла Варшава, Берлин, Гамбург, и северные пределы Англии.

В начале 1832 года эта болезнь поразила Лондон , а затем в Париже. В апреле 1832 года, более чем 13000 людей в Париже умерли в результате.

А в начале июня 1832 новостей эпидемии пересекли Атлантику, канадские случаи сообщили 8 июня 1832 года в Квебеке и 10 июня 1832 года в Монреале.

Болезнь распространяется вдоль двух различных путей в Соединенных Штатах, с сообщениями в долине Миссисипи летом 1832 года, а первый случай документирован в Нью-Йорке 24 июня 1832 года.

Другие случаи были зарегистрированы в Олбани, штат Нью-Йорке, и в Филадельфии и Балтиморе.

Эпидемия холеры, по крайней мере, в Соединенных Штатах, прошла довольно быстро, и в течение двух лет она была закончена. Но во время своего визита в Америку, там была широко распространена паника и значительные страдания и смерть.

Хотя эпидемия холеры может отслеживаться на карте, было немного понимания того, как она распространилась. И это вызвало значительный страх. Когда д-р Джордж Б. Вуд написал два десятилетия после того, как в 1832 году эпидемии он красноречиво описал как холера, казалось, невозможно остановить:

«Никакие препятствия не достаточно, чтобы препятствовать его прогрессу. Она пересекает гору, пустыни и океаны. Противоположные ветра не проверить. Все классы людей, мужчин и женщин, молодых и старых, надежных и слабых, подвергаются натиску и даже те, кого он когда-то посетил не всегда впоследствии освобождены, однако, как правило выбирает свои жертва преимущественно из числа тех, кто уже придавлен различными невзгодами жизни и оставляют богатый и процветающие их солнечный свет и их страхи. “

В начале 1832 года граждане Нью-Йорк было известно заболевание может ударить, так как они читали сообщения о смерти в Лондоне, Париже и в других местах. Но, как болезнь была так плохо понимали, мало что было сделано, чтобы подготовиться.

К концу июня, когда дела сообщается в бедных районах города , известного гражданина и бывшего мэра Нью - Йорка, Филипп Хон, писал о кризисе в своем дневнике:

«Это ужасная болезнь увеличивается с опаской, есть восемьдесят восемь новые случаи сегодня, двадцать шесть смертей.

«Наше посещение суров, но до сих пор она падает значительно не хватает в других местах. Сент-Луис на Миссисипи, вероятно, будет опустели, и Цинциннати на Огайо ужасно бичевали.

Хон был не одинок в назначении вины за болезни. Эпидемия холеры часто списывают на иммигрантов и националистических групп , как невежда партии будет иногда возродить страх болезни как повод для ограничения иммиграции.

В Нью - Йорке страх болезни стало настолько распространенным , что многие тысячи людей , на самом деле покинули город. Из населения около 250 000 человек, считается , что по крайней мере 100 тысяч покинули город в течение лета 1832. Пароход линия принадлежит Cornelius Vanderbilt сделал хорошую прибыль проведение ньюйоркцев вверх по реке Гудзон, где они снимали все доступные номера в местные деревни.

К концу лета, эпидемия, казалось, закончилась. Но он умер более чем 3000 жителей Нью-Йорка.

Хотя точная причина холеры не будет определена в течение многих десятилетий, стало ясно, что города необходимо иметь чистые источники воды. В Нью-Йорке, толчок был сделан, чтобы построить то, что станет резервуаром системы, которая, к середине 1800-х годов, было бы снабжение города с питьевой водой.

Эпидемии – пандемии холеры вторгались в Россию в течение XIX – нач. XX в. 9 раз (1823, 1829, 1830, 1837, 1847, 1852, 1865, 1892, 1908), из них 5 раз холера проникала в Россию с юга. Со времени первой пандемии в 1817 по последнюю, в 1910 Россия пережила 37 холерных лет, а Санкт-Петербург – 30. До эпидемии 90-х холера, как правило, начиналась в столице на второй год ее появления в стране. Вместе с тем, с конца XIX столетия, в результате бурного развития железнодорожной сети, холера приобрела возможность достигать столицы в первый же год ее существования. Попадая в СПб., она задерживалась в нем в течение нескольких лет, в 1852 – 1861 она продолжалась 9 лет.

Широкого опыта борьбы с холерой, подобного тому, какой имели врачи по отношению к чуме, еще не было. Основным профилактическим мероприятием в то время признавалось быстрое отделение заболевших от здоровых.

Вследствие того, что врачам была неизвестна природа холеры, пути ее передачи, не были определены и меры по борьбе с ней. По аналогии с чумой основным способом защиты от холеры были признаны карантины, которые располагались на главных магистралях, ведущих к столице. Срок карантина на заставе устанавливался произвольно – 14 дней. На это время проезжавшие задерживались на заставе, вещи их окуривались. Таким образом, путешествия становились чрезвычайно долгими (Пушкину для проезда до Москвы было необходимо пересечь 14 карантинных застав), либо просто невозможными, т.к. низшие сословия просто возвращали обратно с застав.

Первоначально предлагалось в качестве мер предосторожности обтирание рук и тела хлористой известью, направление явно больных в холерные отделения больниц и госпиталей, а сомнительных подвергать двухнедельной обсервации. Кроме того, считалось эффективным обкуривание людей, помещений и вещей серой.

Из многообразных способов лечения наибольшее распространение получил метод Корбейна: прием внутрь каломеля и опия, кровопускание и растирание тела спиртом или водкой. В качестве предохранительных средств использовались также всевозможные сильно пахучие средства: камфора, хлор, апельсины с гвоздикой и т. д. Другими действенными средствами от холеры считались умеренность в еде и противопростудные мероприятия.

В августе 1830 в СПб. для борьбы с холерой была учреждена особая Центральная комиссия и при ней большое число профессоров университетов и ИМХА, военных и гражданских врачей, которым была поставлена задача изучить все свойства и особенности холеры, изыскивать и испытывать на практике средства к ее предупреждению и лечению. В сентябре Николай I своим рескриптом назначил министра внутренних дел графа А.А. Закревского руководить действиями комиссии. Врачебное руководство ею осуществлял профессор Московского университета М.Я.Мудров, который энергично приступил к тяжелому и ответственному делу. Он открыл временную больницу для судорабочих на Калашниковой пристани, получил в свое ведение одну из специально созданных больниц в Рождественской части на Песках. Он категорически запретил посещение больных холерой в больницах. Однако вскоре М.Я.Мудров заразился холерой и 8 июля 1831 скончался в СПб.

Несмотря на то, что столица заблаговременно стала готовиться к встрече с холерой в 1830, предотвратить эпидемию не удалось. Столица была разбита на участки, в каждом из которых определялись места для открытия лазаретов за счет сбора всего для них необходимого с обывателей и назначались медицинские чиновники.

Генерал-штаб-доктор гражданской части О.О. Реман и председатель Медико-филантропического комитета лейб-медик И.Ф. Рюль опубликовали списки городских петербургских врачей, распределенных по административным частям города. На учет были взяты все проживавшие в столице медицинские работники, включая повивальных бабок и врачей-иностранцев. Спешно оборудовались подготовленные в прошлом году временные холерные больницы в разных частях города: в доме купца Таирова, на Сенной площади, в доме Бек на Каменноостровском проспекте, в доме Соколова на Фонтанке и т.д. Во всех военных госпиталях были выделены холерные палаты или бараки.

По указу императора в первые же дни для принятия мер против распространения холеры в столице был создан Комитет из генерал-адъюнктов графа Чернышева, графа А.А. Загревского и князя Меншикова под председательством петербургского военного генерал-губернатора П.К. Эссена. 16 июня Комитет принял решение в каждую из 13-ти частей города назначить попечителя, которому поручить организацию предохранительных и лечебных мер в своей части, а также распределить медицинских инспекторов, старших и младших врачей, ординаторов, открыть в случае необходимости дополнительные больничные дома и приемные лазареты и обеспечить их медикаментами.

На борьбу с холерой были брошены и гражданские и военные медицинские силы. На 16 июня 1831 к этой работе было привлечено 264 врача, но фактически сил оказалось значительно меньше. Студенты ИМХА группами по четыре человека прикомандировывались к холерным больницам и придавались в помощь квартальным врачам. Академии также поручалось заведование холерной больницей на Выборгской стороне.

Медицинскими инспекторами городских частей, а также врачами холерных больниц и отделений военных госпиталей были назначены И.Ф.Буш, П.А.Чаруковский, Х.Х.Саломон, И.В.Буяльский, С.А.Громов, Д.М.Велланский, А.П.Нелюбин, Я.К.Кайданов, С.Ф.Хотовицкий и другие академические профессора.

Но и этих сил было недостаточно. В Военно-сухопутном госпитале, где находилось 330 больных холерой, работал один штаб-лекарь Кияновский с несколькими студентами, в Семеновском госпитале на 200 кроватей – штаб-лекарь Нечаевский с двумя студентами, а в госпитале Измайловского полка – штаб-лекарь Дворжак и 3 студента.

Разгул холеры в столице сопровождался народными волнениями, доходившими до настоящих погромов и бунтов. По городу поползли слухи, что врачи-иноземцы распространяют заразу, хотят извести русский народ, заманивают людей в больницы и там губят их. Простолюдины начали ловить и избивать врачей, разбивать холерные кареты, громить больницы. Официально рекомендовалось иметь при себе раствор хлорной извести или крепкого уксуса, которым нужно было часто протирать руки, участки лица около носа, виски и пр. С этой же целью советовали носить в кармане хлориновую (белильную) известь. Каждого использовавшего вышеназванные средства, ждали большие неприятности, т.к. в них видели отравителей. В лучшем случае их заставляли употребить все эти средства внутрь. Своего пика народное волнение достигло 22 июня (4 июля) 1831, когда на Сенной площади, где находилась центральная холерная больница, возник бунт. Обезумевшая толпа ворвалась в здание, стала все крушить, выбрасывать в окна врачей и лекарства, выводить больных. Вызванный генерал-губернатором П.К.Эссеном батальон Семеновского полка не мог сдержать толпу. Лишь внезапный приезд Николая I помог навести порядок. Эпизод усмирения холерного бунта запечатлен скульпторами Р.К.Залеманом и Н.А.Рамазановым на горельефе памятника Николаю I перед Мариинским дворцом. Эпидемия холеры в Санкт-Петербурге закончилась осенью 1831.В 1831-1832 в городе заболело холерой 13 тыс. чел. и из них умерло 7 тыс.

Всего же в России в 1831 заболело холерой 466457 чел. и умерло 197069. В этом году холера впервые вызвала эпидемии во многих странах Восточной и Центральной Европы. Пойдя в 1832 на убыль в России, эпидемия холеры совершила неудержимый марш в Западную Европу. Только в Париже в 1832 умерло от холеры 18402 чел. Окончательно затихла эпидемия холеры в России и Европе лишь в 1838.

В 1832 в России была введена смертная казнь за несоблюдение карантина.

Впоследствии, на протяжении XIX – начала XX вв. холера не раз посещала СПб.

Третья пандемия холеры (1846-1862) вторглась из стран Ближнего Востока в Закавказье в октябре 1846, а в 1847 распространилась по всему Северному Кавказу. Очень сильная эпидемия наблюдалась в этот период в Петербургской губернии. Жестокой была для СПб. эпидемия 1848, когда заболело 32326 чел., а умерло 16509. В отдельные дни отмечалось 1000 – 1200 заболевших, а также 600 – 670 смертных случаев.

В январе 1853 холера была занесена в Москву пассажиром недавно построенной Николаевской железной дороги — крестьянином, прибывшим из столицы и заболевшим еще в пути. Он был доставлен в московскую больницу, где через несколько дней и произошла вспышка холеры. Это был первый в России случай распространения эпидемии по железным дорогам.

Начавшаяся в 1853 Крымская война резко ухудшила и без того сложную эпидемиологическую обстановку в стране. Больше всех в 1854 вновь пострадала Петербургская губерния, где заболеваемость холерой не прекращалась в течение всего года. В 1840 – 1850–х гг. число заболевших в городе составило 42 тыс.

С 1856 размеры холерных эпидемий в Европе и в России стали резко снижаться. В 1860-1861 в России были отмечены лишь единичные заболевания холерой в Петербурге и Тверской губернии, затем до 1865 случаи холеры на территории России не регистрировались. Следует отметить, что с этого периода оцепления и карантины в России стали применяться только при заболеваниях чумой, в случаях заболеваний холерой они почти не применялись.

Накануне начала холерной эпидемии 1865 – 1866 развернулась дискуссия между С.П. Боткиным и В.Е Экком по вопросу о лечении холеры. Экк основную причину видел в алкоголизме, лечение же он предлагал передать в руки самих больных и предлагал универсальное средство – смесь опийной настойки и дубильной кислоты. Боткин настаивал на более активной позиции врачей, ставя под сомнение наличие универсального средства.

Для борьбы с холерой в это время в каждом санитарном округе был назначен медицинский инспектор из известных врачей и от 1 до 3-х его помощников – также врачей. Каждый округ был разделен на несколько врачебных участков, в каждый из которых было назначено по 1 врачу-посетителю. Послдение были обязаны ежедневно обходить свои участки для оказания медицинской помощи заболевающим холерой. Врачи-посетители при обходах домов старались захватить болезнь в самом начале и при первых ее симптомах немедленно отправляли заболевших в ближайшие холерные приюты и больницы. В гражданских больницах и военных госпиталях были открыты холерные отделения. Городская санитарная комиссия открыла также временную холерную больницу на 120 коек (позднее она стала называться Рождественской барачной больницей) и 27 холерных приютов (от 6 до 30 коек каждый) во всех частях города. В холерных приютах были организованы постоянные дежурства врачей и амбулаторные лечебницы для внезапно заболевших расстройствами желудочно-кишечного тракта. При полицейских частях были устроены склады дезинфекционных средств.

В результате, холерная эпидемия в Петербурге в 1866 продолжалась всего три месяца (с июня по сентябрь). За эти три месяца врачами-посетителями в Петербурге было обнаружено и госпитализировано около 50 тысяч больных, из них холерных оказалось 16212 чел., из них умерло 3345. Необычайно низкий процент смертности (20,3%) свидетельствует о том, что у многих заболевших болезнь была остановлена в самом начале ее развития. И это являлось результатом деятельности врачей-посетителей и городской санитарной комиссии в целом.

Вместе с тем, вышеуказанные мероприятия не могли предотвратить появления холеры в столице. Во время эпидемии холеры в 1892 - 1894 в СПб. наиболее сильно пострадал Васильевский остров. Вода, которую использовали здесь жители, буквально кишела бактериями, превышая концентрацию в южной части города в десятки раз.

Как и в начале века, в первую очередь, заражение происходило через питьевую воду: холерная зараза, исходя из своего источника, человека, попадала сначала в выгребные ямы домов, а оттуда распространялась по стокам, которые текли в реку. Из реки, которая являлась одновременно и сбросом для всех городских стоков и источником водоснабжения всего города, вибрионы свободно попадали в дома горожан с питьевой водой. Не спасали от эпидемии и достижения городского хозяйства конца XIX в.: фильтрация воды, начавшаяся в 1889, сборные бассейны и пр. В городе продолжали работать водопроводные станции с забором воды прямо из Невы. Горожане в значительной своей части не имели привычки кипятить воду, употребляя ее в сыром виде.

На Васильевском острове, где в то время проживало 9,5 % от всего населения столицы, было отмечено 21,4 % смертей от холеры. Всего же в СПб. в 1892 было отмечено 4691 заболевание холерой и 1357 смертей. Эпидемия 1892 стала причиной проведения с 15 по 20 декабря того же года в столице Холерного съезда врачей. Каждая губерния прислала одного или двух делегатов, которые могли лично наблюдать распространение эпидемии. На съезде был принят ряд важных решений, которые имели важное значение для борьбы и предупреждения этого заболевания. В 1893 было отмечено снижение заболеваемости в городе (2 888 заболевших), но в 1894 болезнь вновь разрослась (4404), хотя в тот же год и закончилась.

Были изданы инструкции о санитарном надзоре за речным судоходством и железными дорогами, а также наставления для производства дезинфекции жилых помещений и других объектов. В качестве средств для дезинфекции в наставлении предлагались: текучий водяной пар, едкая известь, хлорная известь, горячий раствор карболовой кислоты и зеленого мыла в воде, раствор сулемы с 1% хлорного натрия, окуривание хлорным газом и т.п.

Специальные приказы по борьбе с холерой были изданы также военным ведомством, Министерством путей сообщения, Министерством финансов.

В разработку научных основ борьбы с холерой, вопросов эпидемиологии холеры, создание эффективных методов специфической профилактики ее внесли неоценимый вклад петербургские ученые Г.И.Архангельский, Ф.Ф.Эрисман, Н.Ф.Гамалея, Д.К.Заболотный, И.Ф.Рапчевский, М.И.Афанасьев и др.

Велика была роль в предотвращении разрастания эпидемии холеры в СПб. и стране в целом петербургских ученых, представителей ИВМА – А.П. Доброславина, Н.Ф. Гамалеи и др. Важную работу в этом деле сыграла первая клиника инфекционных болезней в составе кафедры общего учения о заразных болезнях с практическим и систематическим курсом бактериологии, открытая в 1897 г . под руководством С.С.Боткина. Исследования сотрудников кафедры Г.П. Олейникова и С.И. Златогорова способствовали практическому применению в период Первой мировой войны вакцинации против брюшного тифа, паратифов и холеры.

В начале XX в. главными причинами, обусловливавшими распространение холеры в столице назывались: некультурность и бедность значительной части населения СПб., неудовлетворительные условия проживания и питания, сильное развитие алкоголизма.

Эпидемия 1908 – 1910 была обусловлена неудовлетворительными условиями проживания и работы беднейших слоев столицы, а также удручающим состоянием городского водопровода. Эпидемия с новой остротой продемонстрировала насущную потребность в наличии центральной канализации в Санкт-Петербурге, а также замене существовавших фильтров водопроводной воды. В ряду значимых шагов, предпринятых в последующие годы, стоит назвать проведение первых опытов по обеззараживанию воды хлором и озоном. На новый уровень был поднят контроль за качеством воды, а исследования ее проб стали проводиться ежедневно. На Петербургской стороне была построена крупнейшая в Европе фильтроозонная станция, предназначавшаяся для оздоровления питьевой воды с целью предупреждения эпидемий. Василеостровская и Выборгская станции, производившие забор воды прямо из Невы, к 1913 прекратили свою работу. В этот год была создана единая система водоснабжения.

Таким образом, благодаря развитию медицинской науки и проведению комплекса общесанитарных мероприятий в городе удалось предотвратить распространение холеры и не допустить впредь столь масштабных эпидемий.

Последняя эпидемия холеры в городе была отмечена в 1918.

В разные годы от холеры в СПб. умерли архитекторы К.И.Росси, В.А.Глинка и А.А.Менелас, художник П.Гонзага, композитор П.И.Чайковский, философ И.В.Киреевский, А.П.Голенищев-Кутузов и др.

Материал подготовлен Научно-исследовательским сектором истории медицины ФГУ "ФЦСКЭ им. В. А. Алмазова