Вич заговор против беременных

Nav view search

Мифы о ВИЧ

МИФ №1: ВИЧ не существует!

Факты: Эпидемия ВИЧ-инфекции, длящаяся более 30 лет, унесла около 30 миллионов жизней по всему миру. Вирус иммунодефицита человека в настоящее время по праву может считаться наиболее изученным вирусом. С момента начала эпидемии основной целью ученых была разработка эффективных методов профилактики и лечения ВИЧ-инфекции.
Однако, несмотря на очевидность проблемы ВИЧ/СПИДа, находятся люди, ставящие под сомнение ее существование. Движение ВИЧ-отрицания (СПИД-диссидентство), сформировавшееся практически сразу после открытия ВИЧ и определения его, как причины СПИДа, активно продвигает антинаучные гипотезы об отсутствии как самого вируса, так и связи ВИЧ со СПИДом.

Ложная информация о ВИЧ-инфекции (дезинформация) нередко распространяется как в РФ, так и за рубежом, в том числе и через средства массовой информации, в особенности через интернет.

Основными темами этой информации являются:

· отрицание существования ВИЧ;

· отрицание связи между заражением ВИЧ и развитием СПИД;

Подобная дезинформация может наносить вред как организации профилактических мероприятий в целом, так и прямой ущерб здоровью отдельных лиц, которые, поддавшись ложным сообщениям, могут отказаться от лечения. Известно, что правительство Южной Африки некоторое время использовало "СПИД-диссидентство" для того, чтобы оправдывать свою бездеятельность в области борьбы с ВИЧ/СПИД, и это привело к тому, что ЮАР сейчас занимает первое место в мире по распространенности ВИЧ.

Такая участь постигла ВИЧ-диссидентов, отрицавших это заболевание, в том числе и у себя. Один из первых ВИЧ-диссидентов – Каспер Шмидт в своей статье в 1984 году утверждал, что СПИД есть продукт "эпидемической истерии" и имеет психосоциальное происхождение. Он скончался от СПИДа в 1994 году.

Пользуясь возможностью оставаться анонимными, сторонники позиции отрицания ВИЧ ведут свою пропаганду на форумах интернет площадок, разработанных для общения людей, живущих с ВИЧ/СПИДом (ЛЖВС) и убеждают в своей правоте лиц со сниженными критическими способностями :

· людей, живущих с ВИЧ и не имеющих возможности найти правильные ответы на свои вопросы;

· ВИЧ-позитивных, заразившихся недавно и находящихся в процессе "принятия диагноза" которым проще поверить, что этого вируса просто нет;

· пациентам, которым требуется назначение анитретровирусной терапии.

В результате следования позиции ВИЧ-отрицания, пациенты отказываются от начала необходимой им АРВ терапии, прекращают уже проводимое лечение, не проходят необходимого обследования. ВИЧ-инфекция прогрессирует, развиваются вторичные заболевания, что в большинстве случаев заканчивается гибелью пациента. Кроме того, люди, принявшие позицию отрицания, игнорируют необходимость соблюдения мер профилактики передачи ВИЧ-инфекции, что ведет к распространению эпидемии.

Анализ более чем 2500 сообщений на форумах 2-х наиболее популярных сайтов, посвященных ВИЧ/СПИДу, за 2 временных промежутка (2005-2008 и 2009-2013гг) показал, что более 60% сообщений исходило от авторов, указавших свой ВИЧ-статус как "положительный".

Более 97% сообщений несли в себе следующие тезисы:

· Тезис о недостоверности диагностики ВИЧ-инфекции (иммуноферментный анализ (ИФА), иммунный блот (ИБ), полимеразная цепная реакция (ПЦР).

Вполне возможно, в первые годы после открытия вируса иммунодефицита человека диагностические тест-системы имели несколько большую погрешность, что приводило к получению ложных результатов. Однако, в настоящее время используются современные ИФА-тесты 4-го поколения, которые обладают высокой чувствительностью на различных стадиях заболевания (более 99,9%), а также высокой специфичностью (более 99,8%).

Лабораторное заключение о положительном результате обследования на ВИЧ делается после многократной проверки исследуемой крови, что практически исключает вероятность ошибки при правильном ее проведении.

· Тезис об отсутствии доказательств выделения вируса

С помощью электронной микроскопии уже в 2002 году было показано каким образом происходит миграция вирусов к ядру инфицированной клетки. В 2009 году с помощью высокоскоростной трехмерной (3D) видео микроскопии было подробно показан процесс распространения меченых вирионов ВИЧ в популяции Т-лимфоцитов.

· Тезис об отсутствии связи между ВИЧ-инфекцией и развитием СПИДа.

Часть сторонников позиции отрицания признают факт существования ВИЧ, но отрицают его этиологическую роль в развитии СПИДа.

Весьма обоснованные доказательства наличия связи ВИЧ - СПИД были приведены в исследованиях MACS и WIHS , где было показано, что наличие ВИЧ-инфекции являлось единственным фактором, который был связан с условиями развития СПИДа. Из 40 000 образцов крови, взятых у ВИЧ-отрицательных лиц в рамках исследования только 16 проб у 6-ти человек показали уровень CD4-лимфоцитов менее 200 мм3. Полноценные клинические проявления СПИДа были выявлены только у пациентов с положительными тестами на ВИЧ.
Была продемонстрирована прямая связь между ростом РНК ВИЧ в крови ("вирусная нагрузка") и повышением риска развития СПИДа. Назначение высокоактивной антиретровирусной терапии, сопровождающееся снижением РНК ВИЧ в крови, приводило к резкому снижению заболеваемости СПИДом.

· Тезис о вреде антиретровирусной терапии (АРВТ).

Основными постулатами данного тезиса являются:

- АРВТ вызывает угрожающие жизни состояния;

- использование терапии ВИЧ-инфекции приводит к развитию СПИДа.

При применении антиретровирусных препаратов возможно развитие нежелательных явлений (НЯ). Однако следует понимать, что любое нежелательное явление может быть своевременно выявлено и купировано. Подбор эффективной и безопасной схемы лечения осуществляется для каждого пациента индивидуально.

Правильно проводимая терапия ВИЧ-инфекции должна быть клинически, вирусологически и иммунологически эффективной, удобной в приеме и не вызывать побочных эффектов и нежелательных явлений.

Самый главный аспект, характеризующий современную антиретровирусную терапию ВИЧ-инфекции это доказанное снижение частоты развития СПИДа и смерти.

Уже в 1994 году было доказано , что при проведении трехэтапной химиопрофилактики вертикального пути передачи с использованием антиретровирусных препаратов риск передачи ВИЧ от матери к ребенку снижается на 70% и выше.

Приведенные данные, собранные за 24 года наблюдений, показывают, что количество врожденных дефектов у детей, матери которых получали антиретровирусные препараты во время беременности (включая начало приема АРВП в первом триместре) не отличалось от общепопуляционного в США (данные CDC и Texas Birth Defects Registry ) и в России.

· Тезис о заговоре.

Обвинению дениалистов подвергаются врачи и ученые, работающие в области ВИЧ/СПИДа, фармакологические фирмы, разрабатывающие препараты для лечения ВИЧ-инфекции и мифические третьи лица, для которых это может быть выгодно. Основной целью заговора, по мнению сторонников позиции отрицания ВИЧ, является личное обогащение.

Однако необходимо понимать, что разработка антиретровирусного препарата от самого начала до выхода его на рынок – процесс очень дорогостоящий . Считается, что создание одного инновационного препарата в мире стоит в среднем от 800 миллионов долларов до полутора миллиардов долларов и выше. Следует отметить, что далеко не все препараты, разрабатываемые фармакологическими фирмами, применяются в дальнейшем в практике.
Считается, что вероятность успешного появления на фармацевтическом рынке новой молекулы после клинических испытаний составляет лишь 11,5%.
Такая тенденция прослеживается для всех групп антиретровирусных препаратов. Это связано с жесткими правилами внедрения препаратов в клиническую практику, которые регулируют и отслеживают все нежелательные явления, потенциально угрожающие жизни и здоровью пациентов.

МИФ №2: СПИДом можно заразиться.

Многие путают понятия ВИЧ и СПИД.

СПИД – синдром приобретенного иммунодефицита. Иммунодефицит (от рождения или в результате перенесенных тяжелых болезней) означает, что иммунная система человека, которая защищает организм от внешних бактерий, ослабевает и начинает дисфункционировать, то есть неправильно работать.

ВИЧ – вирус иммунодефицита человека. Для развития ему необходима чужеродная клетка – клетка иммунной системы CD4. Если не принимать меры по лечению, то через несколько лет ВИЧ может привести к СПИДу.

МИФ №3: Анализы на ВИЧ часто ошибочные.

Существует мнение, что анализ на ВИЧ может в течение нескольких лет не показывать присутствие вируса в крови.

Факт: Наличие или отсутствие ВИЧ-инфекции мож­но определить только с помощью специального исследования крови (теста). Его цель – обнаружить защитные клетки (антитела). В инкуба ционном периоде (от момента заражения до выработки антител) при ВИЧ-инфекции, который продолжается от 2-3 недель до 3-6 месяцев, иногда до 12 месяцев, вирус невозможно обнаружить лабораторным путём, поскольку антитела не образовались в достаточном количестве и тест их не видит.

Факт: не было зарегистрировано ни одного случая передачи ВИЧ-инфекции таким способом.

Миф №5: В презервативах есть микропоры, через которые проникает ВИЧ-инфекция.

Факт: Презерватив не пропускает жидкость, а значит и инфекцию, которая в ней содержится.

Качественный презерватив и правильное его использование предохраняет от ВИЧ. Разумеется, презерватив не защищает на все 100% – он может банально порваться или соскочить, особенно если использовать его не слишком умело. Однако многие исследования показали его высокую эффективность против ВИЧ. Вот такой пример: в течение нескольких лет, 171 пара, в каждой из которых у одного из партнеров был ВИЧ, постоянно пользовалась презервативами. В результате ВИЧ передался только 3 партнерам. Получается, что презерватив надежно защитил 98% пар от вполне реальной опасности.

МИФ №6: Если у беременной женщины ВИЧ, вирус обязательно будет у ребенка.

Факт: ВИЧ-инфекция может передаться ребенку от матери во время беременности через нарушение плацентарного барьера, в родах и при грудном вскармливании. У всех детей, рождённых ВИЧ-положительной женщиной, в крови содержатся антитела к ВИЧ, поэтому анализ на антитела к ВИЧ – ИФА (иммуноферментный анализ), который делают ребёнку сразу после рождения, всегда бывает положительным. Если ребёнок не инфицирован, антитела исчезают к 12-18 месяцам. В течение этого периода дети ВИЧ-положительных мам находятся на учёте в СПИД-Центре.

Если в период беременности, родов и при кормлении ребенка грудью не были приняты меры по защите от ВИЧ, то вероятность риска равна 40-50%. Риск передачи ВИЧ при соблюдении всех мер профилактики снижается до 0-2%.

МИФ №7: ВИЧ инфекция – это смертельный приговор.

Факт: Есть заболевания, которые относятся к хроническим, например, гипертония или диабет, наличие которых совсем не означает, что это конец жизни, и их нельзя лечить. ВИЧ-инфекция также относится к хроническим.

Очень часто в СМИ можно наблюдать сообщения о чудотворцах, которые якобы излечили ВИЧ – молитвами, нагреванием человека до очень высоких температур и т.д.

За этим стоят мошенники, целью которых является выманить деньги у доверчивых и неосведомленных граждан. В практической медицине не зарегистрировано ни одного случая излечения от ВИЧ.

С 1996 года существует эффективное средство лечения ВИЧ-инфекции – комбинированная противовирусная терапия, которая подавляет размножение ВИЧ в организме. Эти препараты необходимы для того, чтобы остановить развитие вируса в организме и не допустить развития СПИДа.

МИФ №8: современные лекарства могут вылечить СПИД. Заболеть не страшно.

Факт: Современные лекарства снизили уровень смертности от СПИД на 80%. Их также стало легче принимать, чем раньше. Однако у них до сих пор есть побочные эффекты, они очень дорогие, и их нужно будет принимать каждый день до конца своей жизни. Нерегулярный приём препаратов может вызвать развитие резистентности (невосприимчивости) к лечению.

МИФ №9: Можно заразиться ВИЧ от укуса комара.

Факт:
- Во-первых, вирус иммунодефицита человека (ВИЧ), вызывающий СПИД, не передается при укусе комара и комары не являются переносчиком этого вируса.

- Во-вторых, считается, что сытый (т.е. напившийся крови) комар дважды не кусает.

- В-третьих, в хоботке у комара есть устройство, похожее на клапан, через который кровь может поступать только в одном направлении – внутрь комара.

Идея отрицания современных медицинских технологий становится неким культурным трендом

ВИЧ-диссиденты – это вполне организованное сообщество, которое проводит даже свои конференции. Кадр из видео YouTube

Где кончаются права родителей в отношении своего ребенка? Вопрос звучит странно и даже страшно. Ведь любовь к своему потомству – естественное чувство. Нормальные родители, конечно, любят своих детей и заботятся о них, в том числе об их здоровье. Как они понимают эту заботу – другое дело.

Немалое число наших сограждан живут в мире мифов. Ладно бы они верили только, что земля плоская или что Иван Грозный был добрый царь и не убивал своего сына, хотя, конечно, в XXI веке такое прискорбно. Но иногда это очень опасные мифы. Например, что СПИДа не существует, что это заговор фармацевтических компаний или происки мировой закулисы. Раз СПИДа (и соответственно ВИЧ) нет, то и не надо от него лечиться. Врачи, поставившие диагноз ВИЧ – лжецы и вредители.

Люди, отрицающие существование ВИЧ, называются красиво – ВИЧ-диссиденты. Точных данных о количестве в России таких отрицателей нет. По их активности в соцсетях понятно, что их много. Например, самое популярное сообщество ВИЧ-диссидентов в соцсети насчитывает более 17 тыс. человек.

Если носитель вируса проходит лечение, он становится незаразным для окружающих. Если ВИЧ-инфицированная женщина лечится во время беременности, она рожает здорового ребенка. Медицина многому научилась за годы, прошедшие с момента открытия вируса иммунодефицита человека.

ВИЧ-диссиденты, конечно, не лечатся – зачем лечиться от несуществующей инфекции. Из популярных среди них мифов – что беременных в женской консультации на самом деле не лечат от ВИЧ-инфекции, а заражают. Поэтому инфицированные вирусом женщины даже не становятся на учет в консультации. Дальнейшее понятно: они рожают ВИЧ-инфицированных детей, которых, разумеется, не дают лечить. И дети погибают.

В апреле в Иркутске было возбуждено уголовное дело по поводу смерти четырехмесячной девочки. Случай, очень похожий на предыдущий. Мать девочки и ее гражданский муж ВИЧ-диссиденты. ВИЧ у нее обнаружен более пяти лет назад. От лечения отказалась. Отказалась и от терапии для предупреждения передачи вируса ребенку во время беременности. После рождения дочери отказалась от ее обследования и лечения. Врачи, пытаясь спасти ребенка, дважды подавали гражданские иски по защите прав несовершеннолетней, но оба раза по формальным признакам суд их отклонял.

Когда девочка все-таки поступила в больницу, врачи боролись две с половиной недели за ее жизнь, однако она впала в кому и умерла. При этом мать продолжала твердить, что ВИЧ – это миф, а у ребенка обычная пневмония. В смерти дочери она винит кого? Правильно, врачей. По данным СПИД-центра, у этой женщины еще двое детей-школьников.

Обвинять врачей в смерти от чего бы то ни было – нынешний тренд. Так поступают и ВИЧ-инфицированные матери, которые сами не лечатся и не лечат детей, доводя их до гибели. В прошлом году в Тюмени возбудили уголовное дело после смерти трехлетней девочки, мать которой отказывалась лечить ребенка от СПИДа. Будучи сама ВИЧ-инфицированной, она считала, что ее дочь стала жертвой неправильно сделанной прививки от гепатита, после которой у нее развились побочные заболевания.

Вообще ВИЧ-диссиденты имеют много общего с антипрививочниками. Это некий культурный тренд: разочарование в технологии, в цивилизации, движение назад к мифу о простой здоровой жизни на чистом воздухе и хороших продуктах. Тогда здоровье гарантировано. Но если дети антипрививочников могут избегнуть инфекционных заболеваний благодаря тому, что окружающие привиты, то дети ВИЧ-инфицированных без лечения неизбежно погибнут от СПИДа.

Профессор Евгений Воронин, главный специалист по проблемам диагностики и лечения ВИЧ-инфекции Минздрава РФ, отметил, что Россия – единственная страна, где права родителей важнее, чем права ребенка. По его мнению, в законе следует закрепить предупреждение родителей о потенциальных последствиях отказа лечить ребенка от ВИЧ, а также право органов опеки изымать и лечить таких детей.

Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Почти одновременно с открытием ВИЧ появились люди, отрицающие его существование. Они утверждают, что все научные разработки, связанные с вирусом иммунодефицита, все методы лечения, направленные на предотвращение развития у пациентов СПИДа – это грандиозная мистификация.

У истоков отрицания ВИЧ стояло несколько ученых, не имевших прямого отношения к вирусологии, но достаточно известных в своих сферах. Среди них был лауреат Нобелевской премии по химии Кэри Муллис, профессор молекулярной биологии Питер Дюсберг, психиатр Каспер Шмидт (последний умер от СПИДа в 1994 году).

Доказательства, которые до сих пор используют отрицатели ВИЧ, базируются на утверждениях этих ученых и не учитывают 30-летний опыт, накопленный с тех пор.

Например, профессор Калифорнийского университета Петер Дюсберг изложил свои сомнения по поводу связи между ВИЧ и СПИД в журнале Cancer Research в 1987 году. В 80-е годы доказательств вирусной природы СПИДа и связи между этой болезнью и ВИЧ, действительно, было еще мало.

Ядро движения — молодые люди из среднего класса

Трёхмерная модель вируса иммунодефицита. Фото: hypermail.pl

В аргументах и поведении ВИЧ-диссидентов много надрыва и попыток воздействовать в первую очередь на массовую аудиторию, а не на научное сообщество, отмечается в статье на одном из сайтов, посвященных лечению ВИЧ/СПИД.

Например, в 1993 году врач Роберт Уиллнер прямо во время пресс-конференции вколол себе в палец кровь инфицированного человека. Эксперимент не было доведен до конца, поскольку через год после него Уиллнер умер от болезни сердца.

Скептики склонны отрицать реальность вируса даже на пороге смерти, например, в 90-е годы один ВИЧ-диссидентский журнал в Великобритании закрылся после того, как все члены редколлегии умерли от СПИДа.

Как ВИЧ-диссиденты воздействуют на аудиторию? Есть несколько основных тезисов. Во-первых, утверждают скептики, доказательств существования ВИЧ нет, потому что специалисты не продемонстрировали ни одной фотографии этого вируса.

За прошедшие с момента его открытия годы ВИЧ был не только хорошо изучен, но и многократно сфотографирован, говорится в интервью ученого.

Первые препараты от ВИЧ действительно были токсичными

Что касается разнообразия сценариев развития болезни, то оно встречается и при других диагнозах, таких как рак, диабет, сердечно-сосудистые заболевания. Этот факт не делает болезни вымышленными.

Однако врачам следовало бы применять более индивидуальный подход, консультируя пациентов с ВИЧ, подчеркивают социологи.

Основные причины, по которым люди присоединяются к ВИЧ-диссидентам, связаны с невозможностью принять диагноз. Ведь ВИЧ/СПИД – это не только смертельная болезнь, но и болезнь, которая ассоциируется с образом жизни маргиналов. Люди с таким диагнозом стигматизируются в обществе, медицинские работники бывают равнодушны к их страданиям, не тратят время на объяснения, ведут себя авторитарно и даже агрессивно.

ВИЧ-диссидентство – не религиозное явление

На самом деле Русская Православная Церковь призывает людей, живущих с ВИЧ, ответственно относиться к себе и к своим близким: лечиться, вести здоровый образ жизни и делать все возможное, чтобы не заразить окружающих. Об этом говорится в Концепции участия Русской Православной Церкви в борьбе с распространением ВИЧ/СПИДа и работе с людьми, живущими с ВИЧ/СПИДом, принятой в 2005 году.

276 пропагандистов – только в одном сообществе

Доверяя ВИЧ-диссидентам, люди отказываются от тестирования на ВИЧ, а те, кому уже поставлен диагноз, не начинают лечение. Все это ведет к распространению вируса и росту смертности от СПИДа и сопутствующих заболеваний.

Медики имеют право обратиться в суд, чтобы тот обязал родителей лечить ВИЧ-инфицированного ребенка. Но заставить беременную женщину с ВИЧ принимать лекарства юридически невозможно. При этом будущие матери зачастую отказываются от лечения не из-за равнодушия к судьбе малыша, а наоборот, доверяя утверждениям ВИЧ-диссидентов о высокой токсичности ВААРТ.

Россия стала лидером по распространению ВИЧ-инфекции. По данным ООН, по числу новых случаев ВИЧ Россия занимает третье место в мире — впереди только ЮАР и Нигерия. В последнее время в стране ежегодно регистрируют около 100 тысяч новых случаев инфицирования. По итогам прошлого года Приволжский округ занял второе место по числу новых случаев — ВИЧ здесь выявили у более 20 тысяч жителей. Самая тяжёлая ситуация складывается в Пермском крае, Самарской, Оренбургской, Ульяновской областях и Башкортостане.

Что же предпринимает федеральное правительство для изменения ситуации? В сентябре стало известно о планах Минюста ужесточить контроль над программами в сфере профилактики и борьбы с ВИЧ, если они получают иностранное финансирование. Эксперты считают, что инициатива властей подорвёт усилия по борьбе с ВИЧ. Они уверены, что нужны срочные меры, включающие работу с уязвимыми группами — вовлеченными в проституцию, геями, потребителями наркотиков. Нужны и программы сексуального просвещения, ведь ВИЧ давно вышел за пределы групп риска, и основной путь распространения инфекции сегодня — гетеросексуальные контакты.

Александра Кирсанова живёт в Оренбурге. Она согласилась рассказать "Idel.Реалии" свою историю вполне открыто, потому что, по её словам, "пора развеять миф о том, что ВИЧ — удел наркоманов и девушек легкого поведения".

— О своём диагнозе я узнала, когда оказалась в положении — в 2010 году. Для меня это было шоком. Да, я знала немного об этой болезни, но никогда бы не подумала, что это коснется и меня. Я всегда была отличницей, никогда не пробовала наркотики, даже травку. Сексуальных партнеров могла сосчитать по пальцам одной руки.

В тот момент огромную поддержку мне оказал муж. Он оказался "минусом", но не отвернулся от меня. С тех пор наши пути разошлись, и сейчас мы в разводе, но диагноз не был причиной. До сих пор поддерживаем с ним хорошие отношения.

У ребенка статус отрицательный. У меня была невысокая нагрузка, но из-за беременности начала принимать терапию, а после рождения ребенка пришлось отказаться от грудного вскармливания. Однако благодаря этому мой сын здоров. О моем диагнозе он пока не знает — маленький ещё. После рождения ребенка терапию я не принимаю, нагрузка и клетки пока в норме. Сейчас наблюдаюсь в местном центре. Правда, редко там появляюсь из-за загруженности на работе, но пока здоровье позволяет такие пропуски.

Принять диагноз было сложно. Меня в тот же день, когда подтвердился мой диагноз, выловил человек из общественного движения. Не помню, к сожалению, его имя. Спасибо хочется ему сказать огромное. Он привлек меня к общественной работе, отвлек от страхов и помог принять диагноз. Тогда я приняла участие в проведении фотовыставки по проблеме ВИЧ в кинотеатре "Космос". Дальше стало проще: поглотили заботы о ребенке, и как-то всё само собой вошло в свое русло. Сейчас никакой особой общественной деятельностью уже не занимаюсь, только администрирую группу знакомств для "позитивных" людей во "ВКонтакте", но и на неё времени не хватает.

Когда узнала о ВИЧ, я работала в IT-сфере. И здесь как раз столкнулась с проблемой непонимания. Коллеги от меня не отвернулись, но они не верили в мой диагноз. Сейчас перешла на работу в общепит и пока никому не говорила. Только недавно устроилась и пока вхожу в коллектив. Время покажет, стоит ли говорить.

Здесь ведь не от сферы зависит, а от отношения людей. В нашей группе знакомств многие рассказывают, как отрицательно к ним относятся врачи. У меня такого не было. Я лежала в общей палате и соседки не кричали: "Уберите эту инфицированную!". Медсестры помогали кормить ребенка и показывали, как ему давать терапию, чтобы не выплюнул. Они даже живот помогали мне утягивать.

В Орске (Оренбургская область) положение с распространением ВИЧ более серьезное. Там очень сильно развито ВИЧ-диссидентство, многие просто не встают на учёт, не идут в центр. Если для девушек, оказавшихся в положении, это в обязательном порядке, то остальные просто рукой машут на своё состояние или боятся. В Оренбурге атмосфера более располагающая. Но и тут достаточно людей моложе меня, которые уже принимают терапию. У них изначально низкий иммунитет из-за плохой экологии, не из-за болезни.

Родственников у меня нет, а круг друзей за последние годы очень сузился, но мне это не мешает. Друзья должны быть с тобой и в беде, а раз человеку нельзя довериться, то и друг такой мне не нужен.

Женские истории показательны — доля женщин среди новых случаев ВИЧ в нашей стране постоянно растет, — говорит эксперт по коммуникациям в области ВИЧ Анна Федоряк. — Почти половина из них узнает о своем диагнозе во время беременности. Часто это женщины, которые вели себя в полном соответствии со слоганом социальной рекламы "Любовь и верность — твоя надежная защита от ВИЧ", то есть имели одного постоянного партнера, от которого и инфицировались. Жизнь доказывает, что пропаганда верности для профилактики передачи ВИЧ-инфекции не работает.

Инфицируются женщины в основном половым путем. В России, где 3,3% мужчин самого цветущего возраста — от 30 до 44 лет — живут с ВИЧ, шанс встретить ВИЧ-положительного партнера высок. Если он при этом не принимает терапию или сам не знает о своем диагнозе, очень высок шанс заразиться. Современная антиретровирусная терапия хорошо снижает количество вируса в организме и исключает передачу ВИЧ половым путем, но в нашей стране лечение получают только около 35% всех людей с ВИЧ.

По словам экспертов, такой низкий охват лечением не выполняет профилактическую функцию и не позволяет остановить распространение заболевания. Сделать это может, в первую очередь, широкое информирование и бесперебойный доступ к лечению для всех людей с ВИЧ. К сожалению, в России есть большие проблемы по обоим пунктам, — заключает Федоряк.

Другая молодая женщина — Елена из Буинска (Татарстан) — не назвала свою фамилию, но подробно рассказала "Idel.Реалии" о том, как ВИЧ стал частью её жизни:

— Я девчонка без комплексов, общительная. Замуж вышла очень рано, родила дочку, но семейная жизнь тогда не сложилась — мы разошлись. Уехала на заработки в Москву, чтобы быть подальше от своего бывшего. Практически сразу познакомилась с другим парнем — он на два года старше, не был женат, без детей — идеальный вариант. Сначала мы просто общались, потом он заехал ко мне в комнату со своими вещами.

Так мы и жили — и ссорились, и мирились, но он был для меня лучшим, я его так и называла. Через пару месяцев мой Лучший признался, что он — бывший ПИН (потребитель инъекционных наркотиков). Я сказала, что прошлое не имеет значения, но предупредила, что если он вернётся к наркоте, то может уходить.

Когда вначале встал вопрос о предохранении, он сказал, что чистый, проверился во время нашего общения. Я просто поверила, не хотела начинать отношения с требований. Через несколько месяцев я забеременела, встала на учёт и сдала все анализы.

Мобильное приложение Idel.Реалии

На новый 2018 год я поехала к дочке, которая всё это время жила у моей мамы, и всё было отлично. Вернулась в Москву через неделю и поехала на приём к своему врачу. Врач ничего не сказал, а просто дал мне листочек. Я посмотрела на анализы и ничего не понимала, не могла разобраться, перечитывала, а там в самом низу — "ВИЧ-положительный". Я спросила врача: как? откуда? Он пожал плечами и выписал направление к районному инфекционисту.

Выйдя из больницы, я позвонила маме и рассказала о ВИЧ. Я плакала в трубку, не знала, что делать вообще. Мы решили, что это ошибка, и я сдам повторный анализ. Была зима, темнело, до любимого человека мне было добираться часа два на электричках. Я курила, очень много курила и плакала. Деваться было некуда: я написала своему про ВИЧ, он позвонил и сказал, что любит и ждёт меня. Всю дорогу он мне звонил, чтобы узнать, где я нахожусь.

Приехав, я снова разревелась. Мы просто легли, он обнял меня, целовал, говорил, что все хорошо. Я сказала, что уже полутруп, а не человек — ВИЧ для меня был хуже смерти. Я ничего не знала о нём, думала только, что это болезнь проституток и наркоманов, и меня убивала мысль, что теперь и я в их числе. Я набрала в "Яндексе" "как умирают от СПИДа" — истории и фотографии были ужасны. Я хотела сделать аборт, но мой парень говорил про какую-то терапию, что и так рожают.

Потом я отправилась в СПИД-центр Моники, где мне сказали, что ошибки быть не может. Взяли анализы и дали терапию. Я благодарна врачам. Там отвечали на все мои вопросы, ведь я ничего не знала и не понимала. Постоянно плакала, ложилась и просыпалась со слезами, были мысли о суициде, я себя жалела. Ужасное было время для меня.

После этого и мой заболел. Сказал, что бронхит, но сдал анализы и уехал на вахту. Там ему стало хуже, он почти перестал есть, температура под сорок, но работу не бросал. Я отвозила ему лекарства. Домой вернулся худой, еле дышит, с температурой. Через несколько дней у него обнаружили туберкулёз, он плакал. Я была спокойна, хотя мне хотелось сбежать из больницы, но бросить его не могла.

Тогда свой диагноз я ещё не приняла, продолжала пить терапию, но мне казалось, что это заговор врачей, а я подопытный кролик. Начала много читать о ВИЧ и его последствиях. Так я поняла, что у моего вообще стадия СПИДа. До сих пор спрашиваю себя: знал ли мой о своем диагнозе? Он уверяет, что ничего не знал, но мне кажется, что догадывался, но боялся это признать.

В то время я работала поваром. Вставала в шесть утра, готовила для рабочих, в десять ехала к нему в больницу — нужно было ухаживать; в восемь возвращалась, снова готовила и стирала. Столько слёз у меня не было за всю жизнь. Живот рос, кушать не хотелось, я забывала про терапию, но боялась потерять его; поддерживала, как могла, никогда не плакала при нём. Он умирал. Сильно похудел, не вставал, не ел. Но мы были вместе — это давало силы.

Потом его перевели в подмосковную Сукманиху, в хорошую больницу. Там почти сразу его начали ставить на ноги. Я приезжала только по выходным, он встречал меня с улыбкой, сам. Через три месяца его выписали. Мы вовремя обратились к врачам, он выжил. Сейчас ему гораздо лучше, всё-таки терапия — это жизнь. После выписки он уехал к себе на родину, встал там на учёт, принимает терапию. Как найдёт новую работу и квартиру — снова съедемся.

После родов я вернулась в Татарстан. До этого получила в Центре Моники капельки на малыша, сынок их пропил. Сейчас мы с ним сдаем анализы, пока они отрицательные. Сама я встала здесь на учёт в местном СПИД-центре, продолжаю терапию. Вирусная нагрузка у меня неопределяемая, иммунитет хороший. Моя мама меня очень поддерживает, а недавно я рассказала обо всём сестре. С врачами тут плохо, в глубинке они иначе к тебе относятся — не помогают, а сами давят. Мне в глаза говорили, что я умру, и терапия не поможет. Приходится ездить в Казань за терапией. Мне повезло, что моя история с ВИЧ началась в Центре Моники, а не тут.

Николай Баранов из Перми открыто говорит о своем диагнозе. Ему 43 года, он работает в ВИЧ-сервисе и уверен, что "нашел себя" в этой сфере. Но так было не всегда.

— Диагноз мне поставили в 2006 году. Вышло это случайно, когда я лежал в больнице со спиной. В принципе я не был удивлён, учитывая образ жизни, который я вёл в 90-е годы. Это был бурный период моей жизни, бандитские годы. И употребление было, и множество незащищённых контактов. Ко времени постановки диагноза у меня уже были знакомые со статусом. Однако ты всегда думаешь, что тебя это не коснётся, до последнего надеялся, что произошла ошибка.

Первый год для меня был ужасен — сумбурный, алкоголический. Я находился в информационном вакууме, интернетом тогда ещё не пользовался. Окружающие пытались меня утешить, но обходили тему ВИЧ, боялись её. Меня это злило, расстраивало. Полностью принятие длилось, наверное, года четыре. Когда поставили диагноз, иммунитет уже был невысокий, а вирусную нагрузку даже не пытались определить, не было реактивов. Терапию я начал принимать через пару лет, но она не пошла. Потом у меня резко упал иммунитет — было 70 клеток всего, и только после этого я начал регулярно пить таблетки.

Первый человек, кто меня поддержал, была мама. Потихоньку начал рассказывать своим друзьям. Я всегда и везде был открыт и часто получал поддержку от окружающих. Но это мой личный опыт. У многих людей есть страхи. Я не сталкивался с открытым неприятием, но готов к этому в любой момент. Сейчас я живу с женщиной, и у меня все хорошо. Конечно, диагноз может влиять на нашу жизнь, как ни крути, но пока не вижу для себя никаких особых ограничений.

Оглядываясь назад, я понимаю, что диагноз многое мне дал. В то время я перебивался шабашками, заработками на стройках — в сфере ремонта, отделки. В охране работал, пробовал на завод устроиться, но это не моё. Когда в 2007 году я снова попал в больницу, в общее отделение для ВИЧ-позитивных, то впервые столкнулся с такими же, как я. Тогда же как раз открылась первая группа взаимопомощи для людей с ВИЧ в рамках некоммерческого партнерства "Антинаркотические программы", где я в итоге и начал работать. Уже через три месяца я сам вёл эту группу, начал знакомиться с другими людьми по стране, которые уже давно живут со статусом. Тогда я почувствовал какую-то опору под ногами, желание развиваться, и что-то начало меняться для меня.

После этого было много тренингов, семинаров. В 38 лет я поступил в колледж на специалиста по социальной работе, параллельно окончил московский ВУЗ, затем институт повышения квалификации. Сейчас я уже практикующий психолог; у меня есть и частная практика, работаю в реабилитации психологом. Параллельно веду проекты для ВИЧ-положительных, кабинет равного консультирования в местном Центре СПИД.

Пермский край по распространению ВИЧ в 2017 году оказался на пятом месте по стране. У нас рядышком Екатеринбург — наркотрафик там проходил, и нас зацепило. Первый случай в крае был выявлен в Краснокамске в 1998 году, там героина много было. По пораженности Краснокамск где-то рядом с Орском стоит — городок маленький, там и сейчас полыхает. Сейчас уже 68% — это половой путь распространения, хотя эпидемиологи считают, что 40% из них так или иначе заразились от наркопотребителей, то есть ноги растут все же оттуда.

Пермь — один из немногих городов, где не было перебоев. Была серьезная ситуация в 2014 году, когда началась децентрализация закупок. Тогда я даже выходил на одиночный пикет. Но во многом благодаря действиям главврача краевого Центра СПИД — надо отдать ему должное — удалось избежать перебоев. Другое дело, что местный Минздрав не дает денег на дорогие препараты. Над качеством ещё надо работать.

В целом, я доволен тем, как пока складывается наше сотрудничество с местным Центром СПИД. Два года назад я из Татарстана привез идею проведения форума пациентов, главврач нас поддержал. Благодаря этому сотрудничеству нам также удалось добиться запрета разных отметок на медицинских картах людей с ВИЧ. Чтобы не было на них клейма.

У нас всего две организации, работающие в сфере профилактики и борьбы с ВИЧ, — наша и фонд "Зеркало", но нам не дают заниматься снижением вреда, эффективно работать с закрытыми группами. Ведь нет особого смысла тестировать школьников, студентов и бабушек, нужно заходить с другой стороны — выходить на секс-работников, потребителей наркотиков, МСМ (мужчин, имеющих секс с мужчинами). Сейчас эти каналы у нас перекрыты.

Если примут идею Минюста о запрете иностранного финансирования, это усугубит ситуацию. Каждую неделю в крае выявляют не менее 60 новых случаев, и эта цифра не уменьшается. Сейчас растет выявляемость за счет того, что расширили тестирование в наркологии, в женских консультациях, но в ближайшие несколько лет, думаю, будет рост.

Даже не знаю, что нужно сделать, чтобы полностью этот рост исчерпать, если в школах слово "презерватив" вообще нельзя произносить. Видимо, что-то реально изменится только тогда, когда ВИЧ в буквальном смысле придет в каждый дом. Это страшно, ведь на самом деле есть все возможности, чтобы эпидемию остановить и работать только с теми, кто уже и так живёт с ВИЧ.