| 4. | пишут разное. может быть правда может и нет.
но фарминдустрия крутит бешеные деньги.
ВИЧ и СПИД - не одно и то же.
Сначала разберемся с понятиями. СПИД - это синдром приобретенного иммунодефицита. Выражается в том, что иммунитет человека перестает функционировать как надо. В результате, организм не может справляться с обычными инфекциями.
Данное заболевание (СПИД) существовало всегда. Причин для нарушения иммунитета может быть множество и перечислять мы их даже не станем. Но в 1983-м году была впервые высказана теория о вирусном синдроме приобретенного иммунодефицита - ВИЧ (вирус иммунодефицита человека).
Это ооочень странный вирус! У вируса ВИЧ огромный период, когда он якобы не определяется - полгода, год - звучит фантастически. Обычно, на анализ на ВИЧ делают при следующих заболеваниях:
туберкулез, тонзелит (воспаление гланд), почечная недостаточность, грипп и другие вирусные инфекции, инфекции верхних дыхательных путей, молярия, герпес, все аутоиммунные заболевания (ревматоидный артрит, системная красная волчанка, воспаления соединительных тканей).
"Подозрительными" считаются также симптомы, вызванные вакцинацией против гриппа, гепатита В, столбняка.
Анализ часто делают беременным (особенно, неоднократно рожавшим ранее) и обязательно - при трансплантации органов.
Официально признанные группы риска - наркоманы, гомосексуалисты, проститутки - чаще всего и правда больны (по крайней мере, наркоманы и проститутки). Наркотики вряд ли укрепляют чей-то иммунитет. Ну и проститутки редко ведут здоровый образ жизни и часто заражаются вполне реальными болезнями, постепенно разрушающими их иммунитет.
Вирус ВИЧ может быть обнаружен у кого угодно. Часто, сдав анализ повторно, через несколько месяцев после положительного результата, результат может оказаться отрицательным. Почему? Да просто потому, что ВИЧ не существует в природе! И анализ - просто липа. Положительный результат могут дать любые антитела.
В медицине существует правило: для установления заразного заболевания, необходимо обнаружить вирус-возбудитель болезни, его надо высеять на питательной среде, провести эксперименты на животных. Но ВИЧ никто не проверял таким образом! За всю историю "изучения" СПИДа никто не обнаружил вирус и не провел положенный эксперимент.
Вирус СПИДа никто никогда не видел!
Как же определяется наличие СПИДа? По клиническим проявлениям, характерным для множества самых разных заболеваний (утомляемость, першение в горле, температура) и недостоверному тесту.
Чаще всего, диагноз ВИЧ ставится тогда, когда человек болен - болен чем-то, возможно даже СПИДом (синдромом приобретенного иммунодефицита), но не ВИЧ. Вместо лечения его настоящего заболевания, такому человеку ставят диагноз ВИЧ-инфицированный и назначают соответствующее "лечение". А если человек при положительном тесте на ВИЧ абсолютно здоров, ему сообщают, что это ненадолго и тоже предлагают начать лечение.
Многие врачи говорят об этом уже давно:
СПИД (синдром приобретенного иммунодефицита человека) не является вирусным заболеванием. Им им нельзя заразиться через кровь или половым путем, как какой-нибудь инфекцией.
---
Рынок лекарственных препаратов является прибыльной индустрией. Его доход оценивается в 1 трлн. $ ежегодно. Согласно показателям составлен рейтинг FT 500 за минувший год. Ежегодные рейтинги приведены Financial Times Global.
Издание "Financial Times" опубликовало оценку капиталов десяти мировых лидеров фарминдустрии.
"Игроки" рынка фарминдустрии в мире:
США:
• Johnson & Johnson,
• Merck,
• Pfizer,
Швейцария:
• Novartis,
• Roche,
Франция:
• Sanofi.
Лидирующее место в 10-тке биотехнологических кампаний занимает Johnson & Johnson. Годовой доход за 2014 год составил $ 74,3 млрд.
с просторов интернета. |
a28, мало того что вирус не ловят, его никто из врачей не видел)))
Ещё строже скрывается тот факт, что и самого ретровируса ВИЧ не существует!
Так, согласно официальным данным ВОЗ и различных научных институтов, на борьбу со СПИДом ежегодно расходуется около 10 млрд. дол., а сумма продаж препаратов для лечения ВИЧ-позитивных пациентов составляют не менее 150 млрд. долл. И это только приблизительные данные.
![]()
Привет из девяностых
Их сейчас не должно быть. Врачи вместе с диагнозом поставили на них крест. Алексею Тимошкову сказали: доживет максимум до 2007 года. Александру Оськину даль чуть больше — до 2010 года. Они бывшие героиновые наркоманы, живущие с ВИЧ. О своем диагнозе оба узнали в 1999 году. Эпидемномер Алексея — в первой сотне, у Александра он уже четырехзначный.
В 1998 году в Иркутской области ВИЧ был выявлен всего у 32 человек. На следующий год эта цифра увеличилась почти в 100 раз — до 3157. Во всей России тогда было 30 тысяч ВИЧ-инфицированных. Тогда основным путем распространения инфекции в Иркутске, как и в целом в России, был парентеральный. То есть инъекционный. В 90-е в Иркутск хлынули наркотики. Их можно было купить круглосуточно — все знали где. Часто доза героина набиралась в шприц на несколько человек.
Когда и Леша, и Саша узнали о своем диагнозе, они не остановились.
— Я воспринял это как финальную отмашку, — вспоминает Алексей. — Game over, все. У тебя есть маленько времени. Это был удобный способ манипулировать родителями — я же все равно умру, дайте денег.
Леша тогда был студентом, а Александр уже был директором двух вещевых рынков в Иркутске, жил вполне состоятельно.
— До 2006 года я играл в две руки пять раз в день, — рассказывает Александр. — Я прекрасно знаю, от кого я подцепил. Он не дал мне уколоться первым.
Алексей и Александр стали одними из первых участников реабилитационной программы для наркоманов, организованной Красным Крестом.
А вот Саша одинок. Ему за пятьдесят, он уже 11 лет он живет с последней, терминальной, стадией ВИЧ. У него нет детей. Если бы можно было взять кого-то под опеку, Саша, наверное бы, воспользовался этим. Но по закону усыновлять детей ВИЧ-положительным запрещено.
— Я к Всемирному дню борьбы со СПИДом в декабре написал в фейсбуке: если вам нужно, чтобы я пришел, поговорил с вашими студентами, просто позовите. Мне никаких денег не надо. У меня в друзьях много преподавателей. Ни один не написал.
— Мих, а ты на учет-то в СПИД-центр встал?
— Времени нет. А колоться кто за меня будет? Пушкин, что ли?
— У нас — пропасть, — говорит Алексей. — Минздрав оптимистично говорит: 70% лечатся. Но это вранье. Лечатся 40% — и то это даже слишком позитивный взгляд.
— Мы по наркоманам на 90% знаем статус, их и тестировать не надо. Если бы их всех единовременно привести в СПИД-центр и поставить на учет — там бы все за голову схватились. Очень просто работать, когда пациент к тебе сам приходит и еще такой дисциплинированный.
Главное знание, которое продвигает Алексей: сегодня 75% новых случаев заражения ВИЧ в Иркутской области происходит через секс между разнополыми партнерами.
— Кто заражает этих женщин? Их заражают те мужчины, которые сами заразились в 90-е. Многие из них за 10 лет не попали в поле зрения медиков. Я знаю много людей, которые тогда заразились — и забыли. Психология человека срабатывает так: отказался от наркотиков, ну ВИЧ и ВИЧ, не трет, не жмет — ну и ладно. Есть такой миф среди наркоманов: тест показывает ВИЧ, когда торчишь. Соскакиваешь — исчезает. И куда они? Все в народ, в семьи!
Грехи Андрюхи
— Давайте сделаем шум во имя Господа! — доносится со сцены.
Денег на автобус, чтобы доехать с окраины города на службу, еле хватило. Работу Андрей нашел всего неделю назад — до этого два месяца жил впроголодь.
В 1994 году, в первый год после дембеля он убил человека — по пьяни. Год бегал от милиции.
— Я был везде — от Свердловска до Владивостока. Что делал? В розыске был. Скрывался.
В Уссурийске убил во второй раз. Но тут уже скрыться не получилось. Дали 10 лет.
Из тюрьмы Андрей поехал к маме в Усолье — и попытался начать жить снова, был 2006 год. Он нашел женщину, которую полюбил, но что-то в их любви не заладилось.
Андрюха дал. Только не 60, а 120.
Однажды Андрей подрался, и его закрыли на три месяца в СИЗО. Именно тогда у него определили ВИЧ. Это было в 2011 году.
Андрей одинок, и его это тяготит. Для компании он завел себе котенка.
Влад и Ирина
Дима и ФСИН
— Я, в общем, можно сказать, воспитатель. Педагогическое образование. Работаю в местах лишения свободы с конкретными рецидивистами. На работе не знают про мой статус. Я поступил на службу, когда у меня еще не было диагноза. Когда будут продлевать контракт — придется полностью пройти обследования. И тогда меня могут уволить.
Диму я нашла в группе знакомств для ВИЧ-положительных геев в социальной сети. О своем статусе он узнал шесть лет назад. И уже через несколько месяцев начал получать терапию.
— Три месяца я задавал себе вопрос: почему это со мной? От кого я заразился, в принципе, было понятно. Я честно рассказал своим партнерам. Некоторые отошли. Я их понимаю, люди испугались за свою репутацию. ВИЧ — стигма. Был на прошлой неделе в СПИД-центре. У меня до сих пор ощущение: что я тут, такой красивый, делаю среди проституток и наркоманов?
Проблему ВИЧ в системе ФСИН Дима знает изнутри и понимает, как никто. Из 14 000 заключенных по Иркутской области ВИЧ у 2130 человек.
— И новые появляются: кто-то татуировки колет, кому-то наркотик удается достать.
За решеткой предосудительного отношения к ВИЧ-положительным нет, свой статус они в большинстве случаев и не скрывают. Но никакой поблажки Дима им не дает: говорит, многие заключенные пытаются использовать свой статус как преимущество перед остальными.
Работе статус и ориентация Дмитрия не мешают — он говорит, что нет времени обсуждать это с коллегами, хотя многие, предполагает, догадываются.
— Не вяжется у тебя, как я пошел работать в колонию? Была работа — вот и пошел. Да, некомфортно, постоянно на нервах. Но зато я финансово независим. Уехать за границу — я языка не знаю. И кем я там буду, уборщиком?
Семья часто задает 38-летнему Диме вопросы про жену и продолжение рода.
— Говорю: мне и так хорошо. Начинаю приводить пример младшей сестры: выходила замуж, развелась — и че? Счастлива? Моя семья не знает ни про статус, ни про ориентацию. Они не поймут — будет шок, травма. Пусть живут в своем мире. У меня есть мой круг — десять человек. Он формировался лет 15. Я нашел свою систему комфорта и в ней живу.
Эти девушки — мужчины, артисты травести-шоу. Сегодняшнее выступление посвящено женскому дню.
— Пусть у вас все будет хорошо и не покрывается мхом спереди! И чтобы было кому ваш бутон опылить.
— Вы точно знаете, куда вы идете? — прищуриваясь, спрашивает она меня и моего спутника.
Согласно критериям ВОЗ и UNAIDS, мужчины, практикующие однополый секс, входят в группу риска по заражению ВИЧ.
По данным Фонда Открытого института здоровья, средняя пораженность ВИЧ-инфекцией среди геев в России составляет 18%. Но на государственном уровне профилактическая работа с ними не ведется. Кому-то приходится брать это в свои руки: в Иркутске это Евгений Глебов и Стас Федякин.
Кроме того, Стас и Женя пытаются наладить контакт со СПИД-центром. Женя рассказывает, как он начинал это:
— Они увидели, что мы не все положительные, что нас бояться не надо.
Когда муж узнал, что у Ирины положительный статус, он поставил ей отдельную тарелку и выделил отдельное полотенце. Она на тот момент два месяца носила их общего ребенка.
Ребенок родился здоровым. А у Иры диагноз подтвердился.
Она говорит, что не изменяла мужу.
— Откуда? — разводит руками. — Говорят, что ВИЧ — болезнь наркоманов и проституток, а я кто? Медицинский путь передачи ВИЧ всегда замалчивается. Хотя у нас в больницах в Иркутске есть несколько случаев заражения ВИЧ, доказанных через суд.
Ирина — видная женщина: длинные черные волосы, аккуратный маникюр, классический стиль и длинная шуба. После рождения сына она выгнала мужа из дома. Через полгода маленького Никиту сняли с учета.
Принять свой статус Ире было сложно. Раньше СПИД-центр был расположен на Синюшке (район Синюшенная гора на левом берегу Ангары).
Шестьдесят процентов женщин, у которых диагностируют ВИЧ, узнают о своем диагнозе именно во время беременности. Как и Ира. Теперь она помогает таким же, как она, преодолеть страх.
— Я всегда успокаиваю: если пить терапию и рожать с кесаревым, шанс родить здорового ребенка — почти сто процентов.
О диагнозе Иры знают все ее близкие, но она боится открыть лицо — в основном из-за ребенка. Боится, что сына начнут травить.
— Я сильно выросла финансово благодаря диагнозу. Понимаешь, что жизнь конечна, времени писать черновик нет. Сейчас я снова в мире бизнеса, могу позволить заниматься, чем хочу. В Иркутске я легенда. Я знаю мальчиков, обычных наркоманов, у них сейчас успешный бизнес, машина за полтора миллиона. А потом я встречаю соседа своего, у которого диагноза нет и он работает за 12 тысяч охранником. Ну какого тебе пинка надо дать, чтобы ты начал работать?
— Он вообще из другого города приехал ко мне. На третий день после знакомства сделал мне предложение… Его нет уже 4 года.
Сейчас за Ирой ухаживают мальчики без диагноза. Но она не соглашается на отношения. Она не хочет еще хоть раз в жизни объяснять, откуда у нее ВИЧ.
Дима и его девушка
Полина рассказывает эту историю не в первый раз, но каждый раз в ее голосе звучит неподдельное удивление. Полину не изнасиловали — бывший мужчина заразил ее ВИЧ.
Полина познакомилась с К. в интернете. Их роман развивался стремительно: оба очень хотели семью. К. перевез ее вещи к себе в квартиру. Он жил вместе с трехлетним сыном.
Полина вернулась к себе домой, откуда вскоре попала в больницу. Где ей и сказали про диагноз — ВИЧ.
Полина сумела выяснить, что К. намеренно заразил ее ВИЧ — и не только ее.
При знакомстве с К. Полину подкупило, что он с самого начала доверял ей своего трехлетнего сына. Правда, мальчишка был невнимательным: все время называл Полину разными женскими именами. Позже на допросе у следователя соседка по лестничной клетке рассказала: в квартиру к К. до Полины чередой шли другие девочки. Наверняка и после.
Она решила подать на своего бывшего возлюбленного в суд.
— А что делать еще? Надо человека останавливать. Кто, если не я? Он сейчас тоже с кем-то время проводит.
— Я хочу, чтобы его посадили, — говорит Полина. — Но я ходила на консультацию в прокуратуру. Надо мной женщина-прокурор посмеялась: ишь, чего захотела, у нас за убийство полтора года условно дают, а ему — так пальчиком просто погрозят.
Танец маленьких презервативов
Автор и исполнитель песни про глупый залет — пресс-секретарь Иркутского областного центра по борьбе со СПИДом Василий Бучинский.
Он пришел работать в СПИД-центр четыре года назад и прорвал информационную блокаду.
Начав работу с местными СМИ, Бучинский убедился, что журналисты не реагируют на пресс-релизы с ситуацией распространения ВИЧ в регионе.
Костюмы заказали в фирме, которая шьет ростовые куклы. Изготовили их по эскизам костюма ракеты: первый за 32 тысячи рублей, второй обошелся в два раза дешевле. Ныряешь в презерватив — внутри мягко. Чувствуешь себя в безопасности.
— В Иркутске ВИЧ-статус у каждого пятидесятого. Раздели жилой дом на 50. Переполненный автобус — на 50. Идешь по улице — тоже дели. Тогда поймешь масштабы нашей эпидемии. На последнем заседании круглого стола Общественной палаты говорили: вот Иркутская область — это полигон, там все мировые программы были испытаны против ВИЧ-инфекции, а результатов никаких. Я промолчал. Это у них никаких результатов. А мы увеличили охват тестирования, и Иркутск вытянул область — на полпроцента статистически снизился уровень заболеваемости, это называется стабилизация.
Я прихожу к главному врачу СПИД-центра Юлии Кимовне Плотниковой, чтобы узнать ее мнение: почему в России до сих пор так сильна стигма в отношении ВИЧ-инфекции?
Ответственность за распространение взглядов ВИЧ-диссидентства в России не предусмотрена.
Марина (36 лет) шинкует лук. На плите варится пахучая куриная лапша. Марина кидает в кастрюлю лавровый лист.
— Из моего класса, из всех 32 выпускников, нас осталось 16, остальные кто по золотой ушел (золотая доза — преднамеренное введение смертельной дозы наркотика. — Ред.), кто скололся, — рассказывает Марина.
— У меня два высших, — подхватывает Кристина (42 года) с выбритым виском и маникюром инь-ян на ногтях. — Но наше поколение попало в какую-то мясорубку.
— Мало девчонок-нимфоманок. Идут в основном, чтобы прокормить ребенка или у кого мама-инвалид. Все здесь не от хорошей жизни. Я пошла в 1998 году, у меня был ребенок на руках. 23 года не от удовольствия здесь. А потом втягиваешься, чувствуешь хорошие деньги. Стоит только первый шаг сделать…
— А потом ты взяла машину в кредит плюс ребенка тянешь. Потом квартира в ипотеку. Цепная реакция идет.
На кухню заходит еще одна Марина, самая младшая из девочек, ей 26. Короткие домашние шорты открывают длинные гладкие ноги. Марина приехала из Улан-Удэ. Она из другого поколения, но подтверждает мысли старших коллег.
— У меня все одноклассницы работают проститутками, всех затянуло.
— Но я знаю девочку, которая с ВИЧ работает. Но она постоянно на терапии, стоит на учете, трепетно относится к своему здоровью. Жила с мальчиком и от него подцепила.
— Он, правда, сдох уже.
— Она поздно узнала, что он наркоман. Ей его мама сказала, когда он уже умер.
По квартире медленно передвигается бежевый шарпей Доча — в подгузниках, Доча уже старенькая. Ее все любят.
Пока готовится лапша, мы обсуждаем нравы.
— Давайте не только проституток возьмем, у нас народ такой злой. Вичевый, инвалид — каждый старается ткнуть, покоситься, побрезговать. У нас менталитет такой. Осудить всегда легче.
— У меня знакомая с ВИЧ-статусом умерла. Бывшая наркоманка, но юрист с высшим — умнейшая голова, из обалденной семьи. Мать как узнала о статусе, отказалась от нее. А как так можно? У меня вот у брата статус. Он из Египта привез. Ему врачи сразу сказали, что тот развивается не так, как отечественный.
Я спрашиваю девчонок, не мечтали ли они куда-то уехать из России.
— Я никогда не уеду ни за какие деньги, — выпаливает Кристина. — Даже если депрессия от такой жизни начинается — села, мотанулась на Байкал. Я очень горжусь, что разговариваю на русском. Как это можно променять? Я родилась маленько в другое поколение: мы выросли с дедушкой Лениным, этот патриотизм, он нам вдалбливался с садика.
Исцеление Новым заветом
На первом этаже танцпол и закуски. Тут если приглашают на танец — это не просто, а с далекоидущими планами. Которые можно осуществить в течение ближайших пятнадцати минут.
Сейчас, по статистике, 75% новых выявленных случаев заражения ВИЧ в Прибайкалье (и около 50% по всей России) — именно гетеросексуальный контакт. Где говорить о безопасном сексе, как не в клубе его профессиональных ценителей?
На втором этаже коттеджа — сауна и бассейн. А выше — уже территория реализации желаний.
Свинг — это про секспросвет, а не разврат. Отношения свингеров строятся на доверии, они могут иметь контакты с другими людьми на определенных, оговоренных условиях. Пары свингеров распадаются гораздо реже, уверяет Алексей.
— В ванильном мире как происходит? Новогодний корпоратив — выпили, перетрахались. Ты женатый? А ты замужем? Да. Никто не заботится о средствах защиты. Мои ванильные знакомые идут к проститутке — презерватив обязательно, а как спать с секретаршей или бухгалтершей — в голову не придет защищаться!
— Я буду с черными губами, — говорит Аня, когда мы договариваемся о встрече.
Ничем другим она не выделяется. Обычная девочка-подросток, выглядит младше своих лет, хотя ей уже восемнадцать. Аня мечтает стать художником-аниматором и еще мечтает о семье. Она живет в общаге в Иркутске, делит комнату с двумя подругами.
История Аниной мамы — таких в Иркутской области мы слышали десятки. Середина девяностых, влюбилась в наркомана. Все уже в прошлом. Аниной мамы нет уже 10 лет. Но есть Аня, которая родилась с ВИЧ. Таких, как она, в Иркутской области 747 человек. Тех, кому до 19 лет, 113 человек.
До шестнадцати лет Аня ничего не знала о своем диагнозе. Бабушка, которая ее, по сути, и воспитывала, просто всю жизнь давала ей какие-то таблетки. И сильно ругала, если девочка пила их не вовремя.
В 2016 году погиб отчим Ани. И бабушка поняла, что больше не может держать в тайне от девочки то, что с ней происходит.
Никакой злобы у Ани к этому миру нет — она открыта и свободна. Она красит губы черной помадой, потому что ей так нравится.
— Люди часто не понимают и судят по внешности. Но помада не раскрывает мою личность. Как статус. Как цвет глаз. Стигма — это страх. Бояться не нужно.
Она не хочет повторять судьбу своей семьи.
Недавно специалист из СПИД-центра читала в Анином техникуме лекцию про ВИЧ. Аня намекнула на всю группу, что это относится и к ней.
— Меня мальчик, у которого тоже статус, спросил: ты что, хочешь на всю ивановскую озвучить? Я думаю: имею право — хочу и расскажу! А он испугался, что меня будут гнобить. Я статус не воспринимаю как помеху. Он для меня какая-то призма, через которую я вижу будущее. Не было бы его, я бы расслабилась и не боролась. Статус — мотор жизни, мотивация. Все же классно — я пью таблетки, у меня есть к ним доступ.
Многие из тех, кто принимает терапию с конца 80-х, до сих пор жив.
— Мой единственный страх в жизни — если таблетки исчезнут или я приму их не вовремя.
В 2018 году Минздрав увеличил бюджет на лекарства для ВИЧ-положительных до 21,6 млрд рублей. Этих денег хватит только на обеспечение 260 тысяч пациентов. При этом только на учете в Иркутском СПИД-центре состоит почти 26 тысяч человек.
Средний возраст смерти ВИЧ-позитивного человека в России — 38 лет.
При поддержке Медиасети
Читайте также:
Пожалуйста, не занимайтесь самолечением!При симпотмах заболевания - обратитесь к врачу.
Copyright © Иммунитет и инфекции
