Что смотрит комиссия по вич в роддоме

В январе этого года у 11-месячной Мирославы Дыдышко из Пинска обнаружили ВИЧ. После этого проверили всю семью: маму, папу и четверых братьев. У всех результат отрицательный. Мама девочки Светлана обратилась в Следственный комитет с требованием провести проверку. Сейчас в обстоятельствах заражения ребенка ВИЧ разбираются следователи и комиссия Минздрава.

Со Светланой Дыдышко мы встречаемся у нее в квартире в Пинске. В субботу днем дома были мама, бабушка и четверо пацанов, которые четвертую неделю ждут возвращения Мирославы домой. Она — самый младший ребенок в семье и единственная девочка. Самому старшему — Диме — 11 лет. Дальше идут девятилетний Сережа, восьмилетний Даник и Герман, которому 3,5 года.

— Они сестру очень любят. Она с ними играет. Только увидит кого-то из них и сразу ползет, — объясняет мама.

В просторном зале кроватка Мирославы стоит у стены. Она пустует с конца января, когда малышку госпитализировали в детскую инфекционную больницу в Минске. Первое время с дочкой лежала Светлана. Потом ее сменил муж, а мама вернулась домой смотреть за другими детьми.

Светлана каждый день созванивается с супругом и регулярно получает фотоотчеты по мессенджеру. На первых больничных фотографиях Мирослава выглядит немного растерянной, на поздних — улыбается.

— Мужу с ней легче, — рассказывает Светлана, — он ее видит. Когда он дома, он ходит и не знает, куда себя деть.

— Плачет, — подсказывает маме Даник.

— Как сейчас Мирослава?

— Лучше. Анемию уже вылечили. У нее еще отит был. Сейчас терапия. Ждем на следующей неделе анализы будут брать. Уменьшилась ли у нее вирусная нагрузка, помог ли ей препарат… Если помог, то, надеемся, выпишут. Уже дома будем лечиться.

Фото: Станислав Коршунов, TUT.BY

Мирослава появилась на свет 28 февраля прошлого года. Роды были проблемные: малышке сломали ключицу, рассказывает Светлана. Девочку положили в городскую детскую больницу, а маму — нет.

— Ее перевели в детскую больницу. Там она пролежала три недели. Меня с ней не положили потому, что я городская. Госпитализируют с ребенком только районных, городских — нет, — рассказывает Светлана.

Кроватка Мирославы

Мама заходила к дочери через день. Чаще не могла, так как нужно было заботиться еще о мальчишках, объясняет женщина. Грудью мама дочь не кормила, так как плохо себя чувствовала.

Мирослава — пятый ребенок в семье и единственная девочка

В августе девочку госпитализировали из-за сыпи. Ребенок прошел курс лечения. Когда состояние Мирославы улучшилось, ее забрали домой. На момент выписки анализы у нее были хорошие. Девочка побыла дома несколько недель, а потом вновь заболела.

— С октября мы начали болеть, болеть и болеть. У нее была анемия. Нас направили в Брест к гематологу. Там мы сдали анализы: гемоглобин низкий, СОЭ высокая, — рассказывает Светлана.

Мирославе назначили курс лечения и отправили домой. Лечение не помогало. По словам Светланы, в январе у дочери начались судороги. Мать вызвала скорую, и их опять забрали в больницу. Девочке сделали тест на ВИЧ, который показал положительный результат. На сегодняшний день девочка четыре раза сдавала анализы. Результат один и тот же.

Даник (слева) и Сергей

— Для нас это был шок, — вспоминает Светлана. — Дней пять не могли отойти. Муж вообще не ел, в истерике был. У меня тоже. Еще и судороги случились у Мирославы. Я вызвала скорую, потому что не знала, что с ней делать. В воскресенье нас положили в больницу, в понедельник мы пролежали в Пинске, дочь обкапали, а во вторник нас уже отправили в детскую инфекционную больницу в Минск.

После обнаружения ВИЧ у Мирославы тесты сдала вся семья Дыдышко. Однако ни у родителей, ни у четверых братьев Мирославы вируса не обнаружили.

— У меня муж каждый год сдает эти анализы на медкомиссии. Когда на учет по беременности становились, тоже сдавали тесты: и я, и муж. Все отрицательно. Дети все здоровы. Как такое могло произойти?! Дочь в роддоме я к груди приложила только на вторые сутки потому, что у меня состояние было тяжелое. И все. Я ее кормила только до больницы. Меня выписали на шестые сутки после родов, а ее уже увезли в больницу. Дальше она была только на искусственном, — рассказала Светлана.

Раньше в семье жила собака. После обнаружения ВИЧ у Мирославы Светлана решила ее отдать, так как им сказали, что наличие домашних животных нежелательно.

— Вот еще кошку нужно пристроить, — вздохнула мама.

— Нет… Кошку не надо, — запротестовал восьмилетний Даник.

— Не дай Бог она ее поцарапает… Сами поймите… Еще и эти четверо здесь.

Старший сын Дима — ученик пограничного класса, младший Герман еще ходит в садик

Мама считает, что ее дочь заразилась ВИЧ в больнице. Об этом она написала в заявлении, которое направила в Следственный комитет с требованием провести проверку:

Бытовую версию заражения дочери Светлана исключает. У нее нет ВИЧ-позитивных ни среди друзей, ни среди родственников.

— Пускай придут и всех проверят. Ни у кого нет, — заявляет женщина.

Добиваться правды о заражении дочери родители намерены до конца:

— Мы не оставим это. Это произошло не по нашей вине. Мне просто дочку очень жалко. Она маленькая еще. Ходить даже не может… Может, мы все-таки добьемся справедливости.

Младший Герман

Сейчас в обстоятельствах заражения Мирославы разбираются следователи. Возбуждено уголовное дело по ч.2 ст. 162 УК.

В причинах произошедшего также разбираются городская и областная медицинские комиссии. С 17 февраля к расследованию подключатся специалисты Минздрава, сообщил на своей странице в соцсетях помощник заместителя председателя Брестского облисполкома Евгений Викторович.

Фото: Станислав Коршунов, TUT.BY

— Поэтому мы должны все обследовать, чтобы объективно подойти к изучению вопроса, — сказал Николай Телятицкий.

Комиссия Минздрава Подмосковья начала проверку в нескольких больницах региона, после того, как у сына абсолютно здоровых родителей нашли ВИЧ. Опасное заболевание выявили у четырехлетнего жителя области московские врачи. Где ребенок мог заразиться СПИДом, разбирался корреспондент "Вестей ФМ" Сергей Гололобов.

Все началось с того, что у четырехлетнего Олега Васильева пошла по телу сыпь. Сдали анализы, которые показали, что у ребенка вирус иммунодефицита. Подмосковный Минздрав начал расследование. Первый объект проверки – детская больница Подольска, где мальчик лежал не один раз, и в последний – чуть более года назад. Впрочем, врачи этой больницы утверждают, что ребенок не мог заразиться у них. И предположили, что СПИД мог быть занесен еще в роддоме. Мама Олега – Татьяна – в интервью "Лайф Ньюс" также не исключила эту версию.

"Когда после рождения ребенка принесли мне на второй день с царапиной на щеке", - сказала Татьяна.

На вопрос, откуда у ребенка царапина, врачи роддома тогда, вскоре после рождения, заявили. Что это он, мол, сам себя поцарапал ноготком. То есть, возможно, открытая рана все таки была. А это один из вариантов попадание в организм вируса СПИД, поясняет врач -трансфузиолог Андрей Звонков.

"Входными воротами для вируса, конечно, является открытая рана. То есть кровь. Вирус должен попасть в кровь. Из чего он может попасть уже вопрос особый. Он может попасть, как мы знаем, из спермы, слюны из пота, но он должен попасть в рану. То есть он должен проникнуть в кровь. Если он просто попадает на слизистую или кожу, еще не факт, что произойдет заражение", - говорит Звонков.

Даже если предположить, что ВИЧ-инфекция действительно попала новорожденному через ранку, которую он сам себе расцарапал, то ведь значит, что этот вирус в роддоме буквально повсюду. В том числе и в простынках, в которые был запеленут младенец, и о которые он скребся ноготками. Хотя, вероятность такого варианта попадания вируса СПИДа весьма низка, уверена главный врач Федерального центра детской гематологии, онкологии и иммунологии, доктор медицинских наук Галина Новичкова.

"Он неустойчив во внешней среде. Если это царапина, вряд ли можно заразиться. Это нужно, чтобы каплю туда крови, зараженную СПИДом. И даже если на инструментах, если инструменты плохо обработаны, вирус СПИДа погибает очень быстро. Это, как правило, все-таки происходит, когда массивное количество вируса из крови попадает в кровь. Это так называемый трансмиссивный путь передачи вируса", - объясняет Новичкова.

Трансмиссивный путь передачи вируса может произойти при переливании крови. Но его у Олега Васильева не было. Впрочем, мальчик довольно часто лежал в больницах, и ему там делали и уколы, и капельницы. И если они не стерильны, то при определенных условиях, и эти с виду безобидные шприцы могут являться потенциальным источником ВИЧ-инфекции. Но Галина Новичкова даже представить не может, чтобы подобное было бы возможно в современных российских больницах.

"Ну, если это многоразовый шприц. Но такого же уже нет. Если это было очень плохо обработано. Если в шприце кровь. Вот как наркоманы одним шприцом колятся, там есть остатки крови, и так по новой необработанными шприцами и заражаются. Но тем более ребенку 4 года – уже таких шприцов многоразовых нет. Капельницу повторно использовать, но мне сложно это представить", - добавляет Новичкова.

Еще одна версия, озвученная врачами. ВИЧ-инфекция внутриутробная. То есть передался от родителей. Естественно, все ближайшие родственники Олега Васильева сдали анализы на ВИЧ. Результаты у всех отрицательные. Впрочем, в информационных сообщениях ничего нет про повторные экспертизы. А ведь они при таких сложных диагнозах необходимы, констатирует Андрей Звонков.

"Надо искать, прежде всего. Если вас полученный анализ по каким-то причинам не удовлетворяет, то переделайте анализ. В конце концов, если он повторно будет неудовлетворительным, замените лаборанта, замените аппаратуру, поменяйте реактивы. Надо искать, надо пытаться доказать, где ошибка была получена или найти источник инфекции", - поясняет Звонков.

В любом случае, ребенок теперь вынужден пожизненно принимать специальные лекарства. Они дорогие. Кто их должен оплачивать? Тот, кто и занес вирус. Вполне возможно, что это одна из больниц Московской области, в которых лежал мальчик. Но это опять же надо доказывать, - говорит адвокат Московской коллегии адвокатов "Александр Еким и партнеры" Роман Сорокин.

"Просто умозаключения родителей ребенка, что мы думаем, что СПИД возник именно в этой больнице, когда наш ребенок лежал там, это для суда не будет являться надлежащим доказательством вины лечебного учреждения. То есть в данном случае, если родители считают, что вина принадлежит медицинскому учреждению, это надо доказывать. Доказать это можно только заключением компетентных специалистов, то есть медицинской экспертизой", - отмечает Сорокин.

Кто виноват? Какое-то лечебное учреждение, или все-таки сами родители ребенка. На этот вопрос и должно ответить расследование подмосковного Минздрава.

Последние месяцы СМИ сотрясает одна за другой публикации о надвигающейся на страну эпидемии ВИЧ. По различным оценкам, количество инфицированных в Российской Федерации перевалило за 1%, а в Екатеринбурге ситуация стала и вовсе критической — там медики официально объявили эпидемию (заражено 1,8% населения города).

При этом обороты набирает пропаганда того, что ВИЧ не существует, а вся шумиха вокруг смертельно опасной инфекции — лишь происки врачей и попытка корпораций и системы здравоохранения запугать граждан и нажиться на их невежестве.

Конспирология и теория заговоров — благодатная почва для отрицания любого явления, понимание которого требует использования чужих знаний. К сожалению, стопроцентно убедиться в существовании ВИЧ-инфекции каждый может лишь одним путем — погибнув от нее. Кроме того, до недавнего времени количество зараженных было не столь велико. Но ведь ни у кого не вызывает сомнений существование вируса гриппа?

Причиной СПИДа была массовая вакцинация, но это скрыли за фальшивой эпидемией ВИЧ.

Если на самом деле прививки не столько создают искусственный иммунитет против некоторых заболеваний, сколько ослабляют и разрушают его в целом, и если вместо признания этого факта среди причин иммунодефицита на первое место был поставлен мифический ВИЧ, то вот так и получилось, что медицинская мафия благополучно продолжает осуществлять убивающую иммунитет вакцинацию населения, и вместе с этим цинично бороться с несуществующей эпидемией ВИЧ.

Афера с прививками за несколько поколений подорвала иммунитет человека. Но виновным назначили ВИЧ, а не прививки. То есть, одна афера покрывает другую аферу, и за счёт неё же и возникла и существует. Сначала прививками убивается иммунитет, и следом раскручивается борьба с несуществующим вирусом, который назван виновным в иммунодефиците, и со всех сторон обманутых жертв этого узаконенного фармагеноцида в конце концов просто добивают химиотерапией против ВИЧ.

Можно справедливо заметить, что методика обнаружения ВИЧ-инфекции через сдачу анализа крови отработана давно и действует безотказно. В тоже время противники существования ВИЧ подвергают иммуноферментный анализ, благодаря которому и выявляется наличие ВИЧ-инфекции в организме, жесткой критике подобного рода (орфография и пунктуация сохранены):

Низкий уровень образованности населения в этом вопросе и тотальное, граничащее с паранойей у отдельных товарищей, недоверие к медицине и медработникам приводит к тому, что эпидемия ВИЧ распространяется быстрее, чем следовало.

В целом, отрицание существования ВИЧ — глобальная проблема. Так, в 1992 году в США открылся журнал, посвященный мистификации ВИЧ и СПИД, альтернативным методам лечения и вопросам, интересным для ЛГБТ-сообщества. Уже в 2001 году издание прекратило свое существование. Причиной этому стало то, что все авторы журнала умерли от СПИДа.

По некоторым данным, лечение от ВИЧ в стране получает лишь 30% инфицированных. И проблема не в фанатиках-диссидентах (точнее не только в них: они — капля в море, но ускоряют распространение эпидемии), а в нехватке финансирования.

Показательным является пример Екатеринбурга, где местный Минздрав нашел в себе силы признать, что почти каждый 50 житель города инфицирован. Однако, этого хватило лишь на всплеск новостей в лентах интернет-СМИ, где больше внимания уделялось уменьшению бюджета на здравоохранение в 2017 году, чем распространению смертельной инфекции.

Если верить чиновнику, то его слова лишь подтверждают популярную поговорку: нет здоровых людей, есть плохо обследованные.

По статистике, приведенной Ройзманом, при обследовании наркоманов выявилось, что 40% героиновых наркоманов-мужчин являлись носителями ВИЧ. Процент инфицирования среди девушек, употреблявших тяжелые наркотики, приближался к 100%.

Специалист в области профилактики и лечения инфекций, вызываемых вирусом иммунодефицита человека, академик Вадим Валентинович Покровский заявляет, что для того, чтобы переломить ситуацию в стране только с ВИЧ и СПИД, необходимо финансирование на исследования, лечение и профилактику в размере не менее 100 млрд рублей ежегодно. Исходя из имеющихся цифр и ситуации с профилактикой, Покровский отмечает, что к 1 миллиону выявленных ВИЧ-инфицированных в РФ можно смело добавить еще столько же скрытых носителей.

В 2016 году на лечение инфекционных заболеваний здравоохранением выделялось 32 из 544 млрд, но уже в этом году финансирование ожидаемо сократится. Денег нет, но вы держитесь. И предохраняйтесь.

Медработники во время выезда к жителям Элисты, чьи дети имели контакт с зараженными ВИЧ, 1989 год. Фото: Константин Тарусов / Фотохроника ТАСС

В 1988 году в столице Калмыцкой АССР Элисте была зафиксирована первая в Советском Союзе массовая вспышка ВИЧ-инфекции: вирус выявили более чем у 70 детей и нескольких взрослых. Незадолго до этого все они проходили лечение в местной больнице. Впоследствии инфекция распространилась в граничащих с Калмыкией регионах — в Ростовской и Волгоградской областях и Ставропольском крае. К середине 1989 года общее количество зараженных превысило 270 человек. По версии Минздрава, виновниками эпидемии были элистинские медики, использовавшие нестерильные шприцы. Однако дело о массовом заражении так и не было расследовано — в 2011 году его закрыли.

К концу 1980-х вирус иммунодефицита человека был обнаружен не менее чем у 30 жителей СССР. Исследователи утверждают, что первыми, кто умер от вызванного ВИЧ синдрома в Советском Союзе, были африканцы — скорее всего, иностранцы приехали в страну уже инфицированными; затем болезнь стала распространяться среди населения Советского Союза. В то время заражение ВИЧ принято было связывать с употреблением инъекционных наркотиков и беспорядочными сексуальными связями, однако уже в ноябре 1988 года стало известно о внезапной вспышке заболевания среди детей в Калмыцкой АССР. Через два месяца в Элисте собралась комиссия Министерства здравоохранения РСФСР. Медики выяснили, что очагом распространения ВИЧ-инфекции стала республиканская детская больница и что в Калмыкии заражены по меньшей мере 75 детей и четыре женщины. Вскоре вспышки вируса были зафиксированы в Ростове-на-Дону, Ставрополе и Волгограде.

Согласно данным, которые приводятся в диссертации главы федерального СПИД-центра Вадима Покровского, после вспышки ВИЧ-инфекции в Элисте вторичные очаги инфекции появились в Волгограде, Ростове-на-Дону, Шахтах и Ставрополе. В Волгограде, куда отправили как минимум двух инфицированных из Элисты, по данным Покровского, были инфицированы как минимум 35 детей.

Красный физраствор. Заражение

Помимо представителей Минздрава РСФСР, в состав комиссии, работавшей в начале 1989-го в Элисте, вошли сотрудники эпидемиологической службы и занимавший тогда должность заместителя начальника Главного управления карантинных инфекций Минздрава СССР Геннадий Онищенко. Эксперты сошлись во мнении, что возбудитель инфекции передавался парентеральным (инъекционным) путем. Вскоре комиссия Минздрава обнародовала результаты расследования: из-за халатности медицинского персонала, который использовал нестерильные медицинские инструменты, в том числе шприцы и катетеры, ВИЧ-инфекцией в Калмыкии были заражены в общей сложности 75 детей — от младенцев до подростков — и четыре женщины.

К моменту рождения второго ребенка супруга военного уже стала носителем инфекции, передавшейся и младенцу. В мае 1988 года ребенок был госпитализирован в педиатрическую больницу, где умер еще до того, как врачи смогли поставить ему диагноз. Через несколько месяцев в той же больнице скончался еще один ребенок.

Иммуноглобулин, страх и конспирология

Собственное расследование обстоятельств заражения в больнице проводили и местные врачи: по их данным, инфицированными оказались дети, которые находились либо в реанимации, либо в отделении патологии. Большинство из них получали от пяти до десяти инъекций иммуноглобулина в день. По словам медиков, во всех случаях использовался препарат из одной и той же партии.

По факту массового заражения ВИЧ генпрокуратура РСФСР возбудила уголовное дело, своих должностей лишились министр здравоохранения Калмыкии, его заместители, а также, по некоторым данным, главврач детской больницы Элисты.

Знакомые врачи Ирины до сих пор связывают распространение вируса с якобы зараженной партией иммуноглобулина. Сама Рубанова удивляется, почему использование многоразовых шприцев в остальных регионах Союза не приводило к вспышкам ВИЧ, сопоставимым по масштабам с элистинской.

Ни виновных, ни компенсаций

В ноябре 2011 года городской суд Элисты постановил взыскать с республиканской детской больницы в пользу каждого из восьмерых истцов, чьи дети были инфицированы ВИЧ и погибли, по 100 тысяч рублей в качестве компенсации. При этом спустя три года тот же суд отказал истцам в компенсации за затягивание расследования и отсутствие привлеченных к ответственности.

Однако в августе 2015 года Европейский суд отказался рассматривать жалобу: основные следственные действия были проведены еще до ратификации Европейской конвенции по защите прав человека российскими властями, а значит, дело выходит за рамки юрисдикции ЕСПЧ, рассудили в Страсбурге.

Раз в неделю наши авторы делятся своими впечатлениями от главных событий и текстов

Поделиться сообщением в

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

Вводя в организм своего 11-месячного ребенка кровь, зараженную ВИЧ, отец Бррайана Джексона рассчитывал, что не увидит его взрослым. Никто не мог представить, что спустя 24 года его молодой и крепкий сын будет давать против отца показания в суде.

В помещении тюремного управления штата Миссури - время обеда. Взволнованного Бррайана Джексона из зала ожидания проводят в судебное помещение с белыми стенами.

На другом конце зала его ожидает мужчина в белой тюремной форме. Хотя они не виделись с раннего детства Бррайана, он знает, что этот человек - Брайан Стюарт - его отец.

Джексон намерен дать показания, которые, как он надеется, поспособствуют тому, чтобы его отец оставался за решеткой как можно дольше.

Мало кто думал, что у Джексона будет возможность зачитать их, - в 1992 году ему поставили диагноз "СПИД с развернутой клинической картиной" и отправили домой умирать.

Сжимая в руке лист бумаги, Джексон спокойно занимает свое место рядом с матерью, от отца его отделяет пять кресел.

"Я старался смотреть вперед, я не хотел встречаться с ним взглядом", - рассказывает он.

Но уголком глаза он все же видит отца, и в какой-то момент обращает к нему взгляд. "Я узнал его по фотографии, но никаких чувств это не вызвало, - говорит Джексон. - Я бы и не подумал, что это мой отец".

Комиссия по условно-досрочному освобождению просит его зачитать свои показания. Джексон медлит.

"В тот момент я задумался, правильно ли поступаю. Но моя мать всегда учила меня быть храбрым, - рассказывает он. - Я напомнил себе о том, что со мной Бог. Каким бы ни был результат слушаний, Бог всегда выше меня, выше моего отца, выше, чем этот суд или даже министерство юстиции".

Он делает глубокий вдох, обращает взор на членов комиссии и начинает свой рассказ.

Его родители познакомились в центре военной подготовки в Миссури, где они учились на врачей. Они стали жить вместе, и спустя пять месяцев, в середине 1991 года, его мать забеременела.

Моя мать позвонила отцу на работу, чтобы сказать, что его сын заболел. Но его коллега, который поднял трубку, заявил ей - у Брайана Стюарта нет детей

"Когда я родился, мой отец радовался этому, но все изменилось после того, как он отправился на Ближний Восток для участия в операции "Буря в пустыне". Он вернулся из Саудовской Аравии с совершенно иным отношением ко мне", - говорит Джексон.

Стюарт стал отрицать, что Джексон - его ребенок, требовать ДНК-тестирования для доказательства отцовства и применять физическое насилие в отношении матери Джексона.

Когда она в конце концов ушла от него, Стюарт категорически отказывался платить алименты. Между ними возникали постоянные ссоры, в ходе которых Стюарт угрожал ей, говорит Джексон. "Он говорил вещи наподобие "Твой ребенок не доживет до шести лет" или "Когда я уйду от тебя, я порву все связи".

Как позже установило следствие, Стюарт, тогда работавший в медицинской лаборатории, начал тайно приносить домой образцы зараженной крови.

"Он шутил с коллегами: "Если я захочу заразить кого-нибудь одним из этих вирусов, они никогда даже не узнают, что с ними случилось", - рассказывает Джексон.

К тому времени как Джексону исполнилось 11 месяцев, его родители расстались и почти не общались между собой. Но когда Джексон попал в больницу с приступом астмы, его мать решилась на звонок его отцу.

"Моя мать позвонила ему на работу, чтобы сказать, что его сын заболел. Но его коллега, который поднял трубку, заявил ей - у Брайана Стюарта нет детей", - рассказывает Джексон.

В день, когда Джексона должны были выписать, Стюарт неожиданно появился в больнице.

Когда пришли результаты, у меня диагностировали СПИД с развернутой клинической картиной и три сопутствующиее инфекции

"Он отправил мою маму в кафетерий, чтобы остаться со мной наедине", - говорит Джексон.

Когда мать ушла, Стюарт достал пробирку с зараженной ВИЧ кровью и вколол ее своему сыну.

"Он надеялся, что я умру и ему не придется платить алименты", - говорит Джексон.

Когда его мать вернулась в палату, она обнаружила кричащего ребенка на руках отца. "Все показатели жизненно важных функций у меня зашкаливали, потому что он не просто ввел мне зараженную кровь - эта кровь была несовместима с моей", - говорит Джексон.

Врачи были в недоумении. Не подозревая о смертельном вирусе в организме ребенка, они привели его сердцебиение, температуру и дыхание в норму и отправили домой.

Но вскоре мать Джексона стала замечать, что здоровье сына ухудшается на глазах.

В отчаянных попытках узнать диагноз четыре года она водила ребенка к бесчисленным врачам, умоляя их разобраться, почему он умирает, говорит Джексон. Но никакие анализы не давали ответа.

Даже маленьким ребенком Джексон понимал, что происходит. "Я помню, как проснулся посреди ночи и закричал: "Мама, пожалуйста, не дай мне умереть!".

Однажды, после того как ему были проделаны все возможные анализы, его лечащий врач проснулся ночью от кошмара и позвонил в больницу с просьбой проверить кровь на ВИЧ.

"Когда пришли результаты, у меня диагностировали СПИД с развернутой клинической картиной и три сопутствующиее инфекции", - говорит Джексон. Врачи пришли к выводу, что надежды на его спасение нет.

"Они хотели, чтобы я жил по возможности нормальной жизнью, - рассказывает он. - Они сказали, что у меня осталось пять месяцев, и выписали из больницы".

При этом Джексона продолжали лечить амбулаторно всем доступными тогда препаратами.

По его словам, все детство он провел на грани жизни и смерти. "Бывали дни, когда я выглядел нормально, но уже через час меня везли в больницу с новой инфекцией", - вспоминает он.

От приема лекарств у него стал ухудшаться слух. Однако, хотя многие дети, с которыми Джексон лежал в больнице, умерли, к удивлению врачей он пошел на поправку.

В итоге он смог пойти в школу и стал посещать занятия - с рюкзаком полным лекарств, которые нужно было вводить через капельницу.

Я привык видеть в кино отцов, которые радовались своим детям. Я не мог представить себе, как мог мой отец так поступить со мной

Он был дружелюбным мальчиком и не подозревал, каким клеймом в обществе сопровождается его болезнь.

"Трагедия моего детства была в том, что в школе меня не хотели видеть. Они боялись, - говорит Джексон. - В 90-е годы люди думали, что СПИДом можно заболеть, заразившись от сиденья в туалете. Я читал в одном учебнике, что заразиться можно даже от визуального контакта с инфицированным человеком".

На самом деле Джексона боялись не дети, а их родители. Его никогда не приглашали на дни рождения. Не приглашали никуда даже его сводную сестру. Со временем и дети стали смотреть на Джексона с предубеждением.

"Они меня называли "мальчиком со СПИДом" или "мальчиком-геем". Я стал чувствовать себя одиноким. Мне казалось, что в мире для меня места нет", - вспоминает он.

В возрасте 10 лет он начал понимать, что сделал с ним его отец, но только еще через несколько лет он стал осознавать масштабы его преступления.

"Сначала я чувствовал обиду и гнев. Я привык видеть в кино отцов, которые радовались своим сыновьям. Я не мог представить себе, как мог мой отец так поступить со мной", - говорит Джексон.

"Он не просто пытался меня убить, он навеки изменил мою жизнь. Он несет ответственность за травлю в школе, за все эти годы в больницах. Из-за него мне нужно постоянно помнить о своем здоровье и внимательно следить за тем, что я делаю", - продолжает он.

Когда ему было 13 лет и он открыл для себя Библию, Джексон обрел веру, и это позволило ему простить отца.

"Прощение дается нелегко, - говорит Джексон, - но я не хочу опускаться до его уровня".

Хотя при рождении его назвали Брайаном Стюартом-младшим, он добавил вторую букву "р" к своему имени и взял фамилию матери - Джексон.

"Перемена имени дала мне возможность отказаться от всякой связи с Брайаном Стюартом. Я жертва его преступления", - говорит Джексон.

"Во время заседания он все время называл меня своим сыном. Я пытался поднять руку и потребовать, чтобы он называл меня своей жертвой. Я думал - когда вообще я был его сыном? Был ли я его сыном в тот момент, когда он заразил меня ВИЧ?" - рассуждает он.

Но даже в самые тяжелые моменты Джексон продолжал смеяться, с больничной койки веселив медсестер своими пародиями на Форреста Гампа.

"Я всегда шутил, - говорит он. - Мне нравится шутить на тему ВИЧ, на тему проблем со слухом, на тему того, как жить без отца. Думаю, что если бы я не занимался мотивационными выступлениями, я был бы стендап-комиком".

"Многие люди не понимают. Они думают, что мое чувство юмора - это защитный механизм, но, по-моему, если вы можете смеяться над трагедией и плохими вещами, которые с вами случаются, вы не защищаетесь. у вас есть сила".

В июле Джексон получил письмо от тюремного управления Миссури, в котором говорилось, что решением комиссии его отцу отказано в помиловании на следующие пять лет.

"Во время слушаний я мог только зачитать свое заявление и надеяться на правосудие. Но этот вердикт придал мне сил", - говорит Джексон.

"Иногда я просыпаюсь от кошмара и боюсь, что отец придет и завершит начатое, - рассказывает Джексон. - Я простил его, но, как мне кажется, за свои действия все равно нужно нести ответственность".

Хотя его отец заявляет в свою защиту, что страдал от синдрома посттравматического стресса после службы в Саудовской Аравии, Джексон в это не верит. Он говорит, что его отец служил в морском резерве и не участвовал в боях.

Тем временем Джексон продолжает удивлять врачей.

"Я здоров как лошадь! Даже здоровее, чем лошадь! Я набрал вес, но все равно считаю себя хорошим спортсменом", - говорит он.

"Сейчас число моих Т-лимфоцитов превышает норму. Это значит, что я никак не могу никого заразить вирусом. Я снизил дозу принимаемых лекарств с 23 таблеток в день до одной. Сейчас ВИЧ в моем организме не обнаруживается анализами", - рассказывает Джексон.

"Но СПИД у меня по-прежнему есть, - весело добавляет он. - Однажды больной ВИЧ, всегда больной ВИЧ".

Хотя он вплотную занимается своими выступлениями и своей благотворительной организацией Hope Is Vital, Джексон все равно мечтает стать отцом - хорошим отцом для своего ребенка.

"Я бы очень хотел стать папой, - говорит он. - Я бы хотел воспитывать в своих детях надежду. Я хочу, чтобы они знали, что живут в мире и что я всегда буду рядом, чтобы защитить их. Несчатья порой открывают путь к прекрасным вещам".