Когда была чума в крыму

Наталья Дремова

Эпидемии в прошлом "накрывали" Крым. Каждая из них становилась не только уроком борьбы против болезни, но и демонстрацией героизма медиков. А также, к сожалению, недальновидности, самоуверенности, глупости и жадности. Почти как в наши дни.

Если бы севастопольского обывателя в 1828 году спросили про обстановку в родном городе, он мог ответить: "Воруют-с…"

Вся жизнь Севастополя была сосредоточена вокруг флота, поэтому махинаторы разных мастей обдирали его безжалостно. Тащили парусину, железо, гвозди, продукты. Вокруг военного ведомства кормилось множество мелких купцов, сбывавших краденое на рынке.

Военврач Никифор Закревский упоминает о случае, когда для лазарета были доставлены две тысячи бутылок вина. Сопровождавший груз офицер предложил откупорить несколько, чтобы угостить моряков, доставивших вино. В бутылках оказалась… морская вода. И ничего: ее и сдали вместо портвейна. На этой махинации причастные, включая госпитальное начальство, заработали тысячи рублей.

В такой ситуации выручить мог только гуманнейший городской голова. Ну, не замерзать же матросам! Вот только личные свои дрова Носов продавал не по казенной цене в 18 рублей за кубическую сажень, а по 40 рублей. А когда закупленное заканчивалось, а зима все еще нет, глава города снова шел навстречу. Но цена уже была 60-80 рублей, в иные годы доходила до 144.

В мае 1828 года губернатор Новороссии и Бессарабии граф Воронцов приказал ввести в Севастополе карантин: на юге страны вспыхнула чума. Подходы к городу охватили цепью военных, однако почти год никто ущемлений от этой меры не чувствовал. Продукты доставлялись исправно, можно было выпасать скот, выходить за оцепление.

Первые купцы с продуктами, попавшие в карантинную ловушку, потеряли весь скот: лошади и волы погибли голодной смертью. А другие не поехали.

У самих севастопольцев не было ни времени, ни возможности сделать запасы.

Статус "строгого карантина" предусматривал немалые выплаты для чиновников, за риск. Огромные деньги: по 10 рублей в сутки получали инспектор карантина и главврач, комиссары карантина по 5 рублей, окурщики хлором по 2,5 руб., прочие чиновники тоже не были обделены вниманием. Для сравнения, пуд говядины (16 кг) в то время стоил 4 рубля. На полицейских заставах доходом были взятки с тех, кто хотел уйти или войти в город. Так что карантин все равно был дырявым.

Жители двух слободок, где жила городская беднота — Артиллерийской и Корабельной, - работавшие на окрестных хуторах, оказались без средств к существованию.

В августе с одного из кораблей, который подошел к Севастополю, объявили о четверых умерших матросах. Скончались они не от чумы, а от других болезней, но Херхеулидзе приказал подвинуть карантинную цепь ближе к городу. Жителям слободок уже негде было пасти скотину, а покупать привозной корм не на что.

Обогатились мясники: коров, коз и лошадей сдавали им за бесценок.

К осени на мысе Херсонес и на Павловском мыску были оборудованы два карантина для "подозрительных на болезни". Размещались люди в пещерах, вырытых в глине, или в дощатых бараках. Ни дров, ни еды, ни лекарств… Многих, заподозренных в заболевании чумой, хватали прямо из дома, не дав собраться. Тащили в домашней одежде, в морозы. Немудрено, что в карантине они быстро умирали.

Чиновники исправно получали надбавки за риск.

И ни одного подтвержденного случая чумы в Севастополе так и не было. Контр-адмирал Сальти в своем рапорте писал: "Карантинная контора… усиливается обычные болезни показать чумными".

В декабре 1829 года пришли сезонные инфекции. Беднота сидела в своих неотапливаемых домах, голодала. Болела. Умирала. И тут карантинное начальство заявило: вот она, чума! И количество несчастных, отправляемых на верную смерть в карантин, увеличилось. Так Севастополь встретил 1830 год.

Аппетиты тех, кто наживался на несуществующей чуме, росли. Определилась тройка врачей, "авторитетных по чуме". Врачи Ланг, Верболозов и Шрамков заявили, что отныне только они будут осматривать "чумных", как заболевших, так и умерших. Им важно было отстранить от этого процесса остальных медиков, чтоб те не подвергли диагноз сомнению. Заразиться они не боялись, но имели право отправить человека в карантин только за то, что тот жил в одном дворе с "подозрительным на чуму".

В середине января Ланг объявил, что эффективная мера профилактики чумы… купание в море. Сначала в ледяную воду тащили "подозрительных", затем и здоровых жителей. Такое "противочумное" мероприятие вызвало взрыв болезней, в том числе со смертельным исходом. С 8 января по 4 февраля было выявлено 307 "подозрительных". Всех их подвергали экзекуции в ледяном море. Скончался каждый третий.

И все это время на имя Воронцова уходили просьбы и рапорты от флотского начальства, от врачей: нет никакой чумы, прекратите убивать людей. Но губернатор не вмешивался.

Процветали "мортусы", которые должны были убирать трупы умерших. Они не боялись заразиться, потому брали приглянувшиеся вещи. И даже брались "лечить чумных". Одного из них судили: он задушил и отравил 80 больных.

Для помощи беднякам выделяли казенные деньги — но те осели в карманах "борющихся с чумой".

"Полыхнуло" 3 июня 1830 года. К бунту, организованному жителями двух слободок, примкнули флотские экипажи. Был убит губернатор Севастополя Николай Столыпин, несколько офицеров, десятки севастопольцев. Около тысячи бунтовщиков отправили на каторгу, семерых казнили.

Если настоящая чума в Крым "заглядывала" в основном на кораблях, из-за чего эпидемий удавалось избежать, то холеру можно было назвать постоянной гостьей. Иногда "холерные" годы следовали один за другим.

Ездивший в 1894 году "на холеру" в Евпаторию санитарный врач Петр Кольский, удивлялся, почему она вообще тут не гостит каждый год. Его поразили улицы, на которых стояла вода с густой примесью мочи животных. А также городской фонтан: люди брали воду, опуская кувшины в емкости, откуда также поили животных.

"Холера повергла жителей Евпатории в такой ужас, что… уезжали из города целыми семействами, — писал врач. — Убегали от холеры не только богачи, но и ремесленники, прислуга. Так что хлеб, за отсутствием пекарей, вздорожал в цене".

И никто этот первый поток беглецов даже не пробовал задержать.

Тогда в Крыму заболели холерой больше 3,2 тысячи человек, умерли 689.

И вот заболела женщина. Из приличной семьи. Лечили ее дома.

Посетили "первую ласточку" все городские врачи. Приставили двух обученных медбратьев. Поставили у дома емкость с раствором сулемы, чтоб одежда и белье "холерной" дезинфицировались.

Но исполнители же были наши люди!

Вот что увидела "противохолерная" комиссия.

"Кадка с раствором сулемы помещается во дворе и наполнена бельем, которое горой выдается над поверхностью раствора, — описывал врач Павел Розанов. — Рядом с кадкой баба готовит обед и тут же стирает какое-то белье. Мухи целой кучей сидят на холерном белье. Приставленные братья милосердия, несмотря на предупреждения, едят и пьют в комнате больной".

Из всех болезней, которые приходили в Крым, самым непобедимым был… сифилис. Особенно печально складывалась ситуация в деревнях. Для информирования крестьян об опасности там… распространяли брошюры. Изданные за казенный счет. При том, что 80% сельчан были неграмотными. Но люди брали и благодарили — бумагу можно было пустить на курево.

"Только за 1890 год всех венерических больных в больнице Богоугодных заведений 526 человек, — сетовал врач земский Владимир Корсаков. — Таврическая губерния дала 323 человека. Остальные из 26 других губерний".

Симферопольский венеролог Вильям Мронговиус приходил в отчаяние от поведения многих больных: выйдя от врача, они пускались во все тяжкие, и являлись снова со "свежеподцепленной" болезнью.

А вот с 1917 года полуостров накрыла уже эпидемия сифилиса. С ней по-настоящему начали бороться после установления Советской власти в Крыму. Для женщин, зарабатывающих проституцией, стали открывать специальные профилактории. Там лечили, давали профессию.

К профилактике привлекли даже искусство. Любительские кружки выступали в селах с агитспектаклями, остерегая от случайных связей. А известный крымский драматург Умер Ипчи написал пьесу "Распутница". Второе ее название "Сифилис, или о том, что приключилось с одним селянином". Ничего хорошего с обычным садоводом не произошло: увлекся в городе нехорошей женщиной, заразил жену, соседа с семьей. А после года лечения отчаялся и бросился в колодец. Позитивные герои, председатель сельсовета и врач по ходу пьесы рассказывали селянам об опасной болезни и путях избавления.

Наглядность, суровость и широкий охват помогли с той эпидемией справиться. Кстати, в УК статья за заражение вензаболеваниями появилась в 1922 году.

В середине XIV века бушевала, наверное, самая страшная в истории человечества эпидемия чумы, унесшая от трети до половины населения целых стран. В Европу она пришла через Крым. Диакон Андрей Кураев рассказывает, чума способствовала победе учения Григория Паламы в качестве официальной доктрины православной церкви.

" Чёрная смерть - пандемия чумы, протекавшей преимущественно в бубонной форме, прошедшая в середине XIV века по Азии, Европе (1346—1353), - пишет в своём Живом Журнале Андрей Кураев. - Документы и хроники того времени донесли сведения о нашествии саранчи в провинции Хэнань, а затем ураганах и проливных дождях, накрывших в 1333 году Ханбалык (ныне Пекин). Всё это, по мнению учёных, привело к широкомасштабной миграции мелких грызунов ближе к местам обитания людей, а также к их большой скученности, что в итоге и стало причиной распространения эпидемии.

Пандемия чумы началась, по всей видимости, в одном из природных очагов в пустыне Гоби, неподалёку от нынешней монголо-китайской границы, где сурки и иные грызуны вынуждены были покинуть привычные места из-за бескормицы, спровоцированной засухами и повысившейся аридностью климата, и переместиться поближе к человеческому жилью. Среди скучившихся животных началась эпизоотия; ситуация осложнялась также тем, что у монголов мясо сурка (он обитает в горах и степях, но отсутствует в Гоби) считается деликатесом, мех сурка также высоко ценится, и потому на зверьков велась постоянная охота. В подобных условиях заражение становилось неизбежным, и маховик эпидемии был запущен около 1320 года.

Чуму также несли с собой монгольские войска и торговцы по Великому Шёлковому пути. Бродяжничество, нищета и большое число беженцев из разрушенных войной областей, передвижение огромных армий и оживлённая торговля считаются исследователями немаловажными факторами, способствовавшими быстрому распространению пандемии.

Все европейские хроники того времени сходятся в том, что чуму в Европу занесли генуэзские корабли, торговавшие по всему Средиземноморью. О том, как это случилось, существует рассказ очевидца, генуэзского нотариуса Габриэля де Мюсси. В 1346 году он оказался в генуэзской фактории в Каффе (ныне Феодосия в Крыму, - прим.ред.), осаждённой войсками золотоордынского хана Джанибека. Согласно де Мюсси, после того, как в монгольском войске началась чума, хан приказал с помощью катапульт забрасывать трупы умерших от болезни в Каффу, где немедленно началась эпидемия. Осада окончилась ничем, так как ослабленное болезнью войско вынуждено было отступить, в то время как генуэзские корабли из Каффы продолжили плавание, разнося чуму далее по всем средиземноморским портам.

Весна 1347 года, Константинополь. Следующая вспышка болезни произошла в Константинополе, столице Византийской империи, в которой генуэзская фактория располагалась в одном из пригородов. Одной из жертв чумы стал тринадцатилетний Андроник, младший сын императора Иоанна Кантакузина. Сам император оставил в своей "Истории" рассказ об эпидемии в городе и дальнейшем распространении болезни на побережье Анатолии, островах Эгейского моря и Балканах. Византийский историк Никифор Григора писал о "тяжкой чумоподобной болезни", от которой "в большинстве домов все живущие вымирали разом". По свидетельству венецианцев, вымерло 90 % населения города, и хотя эту цифру историки считают преувеличенной, смертность в городе была действительно очень высокой.

В 1351 году в Константинополе состоялся собор, на котором 22 митрополита из 25 утвердили учение Григория Паламы о божественных энергиях. Патролог А. Дунаев в "Православной энциклопедии" связывает чуму и победу паламистов: "Поскольку после чумы 1348 года освободилось много кафедр, на которые были поставлены новые архиереи, большинствоприствоввавшизепископов были паламитами". В своем блоге он пишет резче: "Вы посмотрите, какой епископат был при Соборе 1351: многие вымерли во время чумы 1348, почти все кафедры были рекрутированы полными невеждами, поварами и прочими (о чем писали оба поколения антипаламитов вплоть до Прохора Кидони), важны были только гарантии лояльности".

Это важно, потому что в 1344 г. Григорий Палама был отлучен от Церкви, но как раз в 1347 году сменился патриарх. Предыдущий патриарх Иоанн Калека не был сторонником Паламы. Летом 1346 г. Иоанн Калека советовал регентствующей императрице Анне Савойской искать примирения с Кантакузином, но его мнение было отвергнуто, т. к. до осени Анна надеялась на западную военную помощь против узурпатора. Этот совет привел к потере доверия императрицы к патриарху. В сентябре Анна приняла жалобу на Иоанна, подписанную многими низложенными им митрополитами и епископами, которые обвиняли патриарха в симонии, непотизме и недостойном сана вмешательстве в политику. 2 февраля 1347 г. на заседании Синода Иоанн был низложен.

8 февраля паламиты открыли ворота Константинополя Кантакузину. Правда, светские историки подчеркивают роль турок, а не паламитов в победе узурпатора Кантакузина: "Иоанн Кантакузин нашёл союзника в лице османского эмира Орхана, с которым он породнился, отдав ему в жёны свою дочь Феодору. При поддержке турок Иоанн Кантакузин 3 февраля 1347 года вошёл в Константинополь. Турецкая поддержка дорого обошлась самой империи, что впоследствии признал и сам император, который наивно пытался установить с турками только деловые отношения. На деле многие из турецких наёмников так и остались во Фракии грабить греческие города и деревни и в 1350-х годах присоединились к османам, отбив у Византии её последний тыл". (Чуть позже, в 1352 году подросший законный наследник Иоанн V Палеолог восстал против соправителя, попытался захватить Адрианополь, а потом бежал в Дидимотику.

Для подавления восстания Кантакузин обратился за помощью к османам, на оплату которым ушла вся казна, церковная утварь и даже деньги, пожертвованные московским князем Симеоном на ремонт Софийского собора); по третьей версии ворота открыли вообще католики - "итальянец Фоччолати вместо похода к Хиосу захватил генуэзское торговое судно и привёл его в Константинополь. Возмущенные генуэзцы Галаты перекрыли поставки продовольствия в столицу, и в городе начался голод. Анна пообещала генуэзцам выдать им Фоччолати на расправу. Фоччолати вступил в сговор с Кантакузином и в ночь на 3 февраля 1347 года открыл его войскам ворота Константинополя. За день до этого Анна Савойская низложила Иоанна Калеку и возвела вместо него на патриарший престол исхиата Исидора .

Как бы то ни было, преемником низложенного патриарха Иоанна стал друг и соузник Паламы Исидор (скончался в 1459). Следующий патриарх (Каллист) уже был прямым учеником Григория Паламы - при нем и состоялся триумф паламизма на соборе 1351 года.

Так чумные крысы и турки, пришедшие с востока и военная помощь, не пришедшая с запада, помогли утвердить учение Григория Паламы в качестве официальной доктрины православной церкви.

Знатоки и любители Крыма наверняка обратили внимание на один медицинский термин, встречающийся в его географических названиях по всему полуострову – от микрорайона Старый Карантин в Керчи до севастопольской Карантинной бухты, на берегу которой раскинулись руины древнего Херсонеса.

Ничего удивительного в этом нет: в старину каждый морской порт выделял специальное место, где отстаивались пришедшие из дальних стран торговые суда, а специально назначенные чиновники и врачи следили за тем, чтобы вместе с товаром и моряками на берег не попала какая-нибудь заморская болезнь, и прежде всего – чума.

Однако мало кто знает, что и распространение чумы в Европе, и появление в ней портовых карантинов связано с Крымом самым непосредственным образом, и прежде всего – с генуэзской крепостью Кафа, раскинувшейся в современной Феодосии на (ещё одно совпадение!) Карантинном холме. А началось всё больше 400 лет назад.

Начало XIII века. Четвёртый крестовый поход, собранный в странах Западной Европы, внезапно ударил по христианской Византии. Успех обеспечили венецианские купцы с их большим флотом: Византия была для них сильным конкурентом, державшим в своих руках почти всю торговлю с Востоком. В 1204 году пал Константинополь, и перед посланцами Венеции открылся свободный доступ в Чёрное море, к богатым землям, на которых исстари были колонии Греции и Рима.

Однако за спиной у венецианцев, в Средиземном море, оставался ещё один сильный конкурент – Генуя, город-республика, не уступавший Венеции ни по размаху торговли, ни по размерам флота – и тоже отчаянно нуждавшийся в новых колониях.

Так что не прошло и полувека, как крестоносцев выбил из Константинополя заручившийся поддержкой генуэзцев Михаил Палеолог. Новый император-базилевс в благодарность предоставил своим союзникам и монополию на торговое судоходство в Чёрном море, и один из районов своей столицы под поселение, ставшее основной базой для колонизации.

Следы этой колонизации до сих пор стоят по всему Крыму. И если от первой генуэзской колонии Воспоро (унаследовавшей название античного Боспора Киммерийского), располагавшейся у подножия горы Митридат и руин древнего Пантикапея, сейчас мало что осталось, то в других местах генуэзские крепости – Солдайя (или Сугдея) в Судаке, Чембало в Балаклаве под Севастополем, Кафа в Феодосиии, - до сих пор хранят следы былого 200-летнего владычества Генуэзской республики.

Впрочем, мощные, пережившие века и множество войн крепости потребовались генуэзцам не только для демонстрации своего величия. В Крыму это величие оспаривал сильный и беспощадный враг — татарские ханы, то выгодно торговавшие с колонистами, то нападавшие на богатые города. Во время одного из таких нападений и случилось событие, стоившее впоследствии жизни четверти населения всей Европы.

Хотите узнать увлекательное продолжение? Следите за нашими дальнейшими публикациями!

Однако в 1346 году чума пришла в лагерь золотоордынского хана Джанибека, осадившего генуэзскую Кафу. Эпидемия не пощадила никого, татарское войско ослабело настолько, что вынуждено было снять осаду и уйти в степь из ставших смертельно опасными лагерей вокруг стен. А из самой Кафы один за другим уходили корабли с генуэзцами, пытавшимися спастись от болезни – и несшими её с собой дальше.

Уже весной следующего года чума обнаружилась в Константинополе, начавшись с генуэзского квартала Пере, где поселились первые беженцы из Кафы. Осенью того же года в итальянский порт Мессина на Сицилии прибыли генуэзские корабли, и даже спешное изгнание генуэзцев из порта уже не смогло спасти город.

Пустели города, прекращались войны – некому было держать оружие, болезнь не щадила ни королей, ни священников, ни врачей, пытавшихся хоть чем-нибудь помочь. И только в 1353 году чума, пройдясь напоследок по русским княжествам, вернулась обратно в Дикое Поле северного Причерноморья – где и затихла на века.

Эта катастрофическая пандемия изменила весь ход мировой истории и дала мощный толчок к развитию медицины. В поисках средства от чумы изобретались новые лекарства, а главное, впервые после античных времён европейцы всерьёз задумались о том, что распространению болезней можно и нужно противостоять не только молитвами, но и действенными земными мерами.

Так и повелось – карантинные службы существуют в портах и поныне, только меры безопасности, разумеется, предпринимаются уже другие, современные.

И так уж случилось, что в XIX веке, когда чума время от времени пыталась снова проникнуть в Крым, в Российской империи под Центральный карантин для всех прибывающих из неблагополучных портов кораблей и судов был выделен именно порт Феодосии, а в нём врачебно-наблюдательная станция расположилась на окраине города, в хорошо огороженном месте, где распространение болезни можно было ограничить – в стенах цитадели генуэзской Кафы, с которой всё и началось.

– С нами на связи эксперт Ассоциации специалистов ветеринарной медицины Украины Андрей Гавриленко. Андрей, что такое африканская чума свиней и как она могла появиться в Крыму?

Гавриленко: Это серьезное вирусное заболевание с высокой смертностью среди поголовья свиней. Увы, лечения и профилактики нет. Вакцины против чумы свиней нет. В Украине и России вспышки фиксировались и подтверждались клиническими и лабораторными исследованиями. Вирус легко выявить, но очень трудно контролировать. Частный сектор защищен менее всего. Чаще всего там не соблюдаются элементарные меры безопасности. Высок риск распространения вируса через охотничьи угодья. У заболевших животных повышается температура, они могут очень быстро умереть.

– Как происходит заражение?

Гавриленко: Через контакт с дикими животными, через корм. Свиньям часто скармливают отходы питания людей. А вирус часто содержится, например, в колбасных изделиях и может выживать до 300 дней. Погибает он при термической обработке свыше 60 градусов, но в тех же сырокопченых изделиях живет очень долго. Основной фактор заражения – человеческий. Вирус очень устойчив во внешней среде. В морозы он вообще отлично себя чувствует, и, если занести вирус с комком земли или снега, животные обязательно заразятся.

– Адекватны ли меры, применяемые в Крыму для борьбы с африканской чумой свиней? Почему там до сих пор не справились с проблемой?

​Гавриленко: Сложно говорить, если не видишь воочию. Но я вижу ошибки. Например, если речь о карантинной зоне, все автомобили, которые въезжают и выезжают, должны дезинфицироваться полностью – особенно в холодное время года. Остановить вирус – затратное дело. Увы, лечения нет. Фермер, который может противиться уничтожению поголовья, может не понимать, как так: одно животное погибло, остальные выглядят здоровыми, а уничтожают всех. Но вирус уже есть, он будет разноситься грызунами, птицами, людьми. Другого метода, кроме как уничтожить инфицированных животных, нет во всем мире.

– Наш слушатель Петр из Крыма считает, что африканская чума свиней – повод для отмывания денег и передела рынка. При этом в Краснодарском крае фермерам компенсируют убытки в размере около 100 рублей за килограмм живого веса. Андрей, может ли ситуация в Крыму быть результатом чьего-то желания заработать?

Гавриленко: Когда есть возможность заработать нечестным путем, желающие найдутся. Но надо понимать, что угроза есть. Потому что параллельно с частным сектором есть вспышки в хозяйствах – например, на материковой части Украины.

– Есть ли там карантинные зоны, уничтожение скота?

Гавриленко: Да. Если зафиксирована вспышка африканской чумы свиней, Государственная ветеринарная служба объявляет карантин, животные в зоне риска должны быть уничтожены.

​Волченко: У нас проблема возникла, когда бывший губернатор Ткачев уничтожил поголовье почти полностью, у частников, считайте, не осталось свиней. Мне кажется, очищали рынок сбыта для крупных холдингов. Мы не получили на руки никакие заключения ветеринаров. Хотя по дворам ходили в том числе полицейские, забирали и сжигали свиней. Пока Ткачев был губернатором, чума была в Краснодарском крае. Стал министром сельского хозяйства – чума переместилась в другие регионы.

– Удалось ли Вам после перемещения очага заражения восстановить свое хозяйство?

​Волченко: Нет. Нам предложили переквалифицироваться. Нам запрещают держать свиней. Если есть крупный холдинг, который держит свиней, в радиусе 20 километров никто не имеет права держать свиней. А холдинги теперь во многих регионах края, и частники почти не держат свиней.

– Пытались ли Вы обжаловать действия ветеринарной службы, добиться официальных заключений?

Волченко: Фермеры неоднократно обращались к ветеринарам с просьбой разъяснить ситуацию, дать заключения. Внятных ответов и уж тем более документов мы не получили. Все суды фермеры проиграли. Наиболее ярым предложили гранты на переквалификацию – и потом их забрали.

– Что бы Вы посоветовали крымчанам, оказавшимся в такой ситуации?

Волченко: Один совет. Если отправить министра сельского хозяйства в отставку, чума сразу исчезнет.

– Андрей, что делать, если хозяйство попадает в карантинную зону? Как должны браться анализы, какие заключения нужно требовать?

Гавриленко: Есть закон о ветеринарной медицине. Чтобы обезопасить себя, нужно получить экспертное заключение о том, что вблизи обнаружен вирус африканской чумы свиней. Если такое заключение есть – увы, животные подлежат уничтожению. Однако для человека вирус не опасен.

Некоторые считают версию с забросом трупов красивой легендой и полагают, что настоящей причиной повального мора были крысы и блохи — основные переносчики возбудителя чумы.

Сегодня, когда человечество одержало относительную победу над чумой, не все хорошо представляют, что это была за болезнь. Она вызывалась чумной палочкой — особым видом бактерий, который открыли лишь в конце XIX века, во время третьей пандемии. Порой люди умирали от чумы без видимых симптомов за считанные часы; при ее легочной форме — кашляли кровью, при бубонной — покрывались гнойными струпьями.

Больше шансов выжить было при бубонной чуме — если опытный цирюльник или врач вскроет нарывы и удалит гной. Но выделения больного были очень заразны, и часто спасение пациента оборачивалось смертью врача. При легочной форме чумы шанс спастись был один на миллион. По свидетельству многих очевидцев, болезнь развивалась молниеносно: вечером на всенощном бдении в монастыре было много народу, а на следующее утро в живых из них оставались единицы.

Три пандемии

В истории нашей эры известно три пандемии чумы. Первая началась в Египте в 551 году и охватила весь цивилизованный мир того времени. Она длилась 30 лет: погибло 100 миллионов человек! Византийский историк Прокопий Кесарийский писал:

От чумы не было человеку спасения, где бы он ни жил — ни на острове, ни в пещере, ни на вершине горы… Много домов опустело, и случалось, что многие умершие, за неимением родственников или слуг, лежали по нескольку дней несожжёнными. В это время мало кого можно было застать за работой. Большинство людей, которых можно было встретить на улице, были те, кто относил трупы. Вся торговля замерла, все ремесленники бросили своё ремесло…

В XVII веке жертвами чумы стали около 700 тысяч русских людей, а в Лондоне тогда же погибла почти четверть населения. Но это были лишь локальные вспышки: третья пандемия началась в конце XIX века, снова в Китае. За несколько десятилетий зараза распространилась на весь мир. Только в Китае и Индии от нее умерло более 12 миллионов человек.

И даже несмотря на то, что в конце XIX века удалось установить возбудителя болезни, а в начале XX создать первую вакцину, по сей день число заболевших чумой ежегодно составляет около 2,5 тысяч человек. По данным ВОЗ, с 1989 по 2004 годы было зафиксировано около 40 тысяч случаев чумы в 24 странах, около 7% заболевших скончались.

В целом сегодня чума не так страшна: она весьма эффективно лечится антибиотиками.

Средневековый карантин

Иногда спасало лишь поспешное бегство из зараженного региона, а еще пожары, которые уничтожали трупы больных и их вещи. А заодно крыс и блох.

Карантин стали практиковать лишь с XIII века. Его вводили для всех, кто прибыл из далеких стран или другого региона. Обычно изоляция длилась 40 дней, но причина этого срока была не медицинская, а религиозная. Христос молился и постился в пустыне 40 дней, и срок карантина — это подражание Христу.

Фото: Sm-news.ru

Карантин не всегда был эффективной мерой. Иногда на корабль или в дом к заболевшим приходили монахи, священники и другие добрые люди, чтобы ухаживать, причащать умирающих, отпевать покойных и позаботиться о выживших.

Уже в XVII веке Даниэль Дефо рассказывал, как лондонцы пытались вырваться из города во время эпидемии чумы: для этого нужно было получить справку у лорд-мэра о состоянии здоровья. Тогда мало кто знал об инкубационном периоде, и чума распространялась по Англии.

Эпоха крайностей

Средневековье вообще было эпохой крайностей и сильных эмоций, а уж во время эпидемий и подавно. Например, католический святой Юлиан Милостивый приглашал к себе в дом больных проказой и спал с ними на одной постели; в то же время прокаженных могли изгнать из города. Они жили лишь в строго определенных местах и всегда должны были носить с собой колотушку или трещотку, которая предупреждала встречных об опасности.

В конечном итоге умирали и те, и другие.

Самым радикальным способом борьбы с чумой была смерть. Если в деревне или городе не оставалось ни одного живого человека без иммунитета, болезнь отступала. Вот только радоваться этому было практически некому.