Друзей во время чумы

Хотел было я в Булони, от крайней скуки, пописать, чтоб обмануть время и себя, но это не удалось по причине той же скуки. Да еще от купанья и от осеннего равноденствия у меня делались приливы крови к голове. — Была там и холера, и в иные дни умирало человек 12, а большею частию — не более 6 и 4-х человек в день. Я слышал что-то об этом, но не обращал внимания, пока в моей отели у горничной не умерла мать. А до тех пор я никак понять не мог, отчего на меня с таким ужасом смотрят прохожие, когда я возвращаюсь с рынка с ежедневной своей порцией винограду и двух больших груш, несомых мною в руках открыто. Я думал, что им странно, что барин сам ходит с фруктами по улицам. Узнавши о холере, я стал завертывать груши в бумагу, совестно стало. Погода была такая, что по утрам три-четыре человека только приходило купаться — конечно, англичане и я. А в одно утро — один я, ей-богу.

Я охотно верю Здекауэру, который пророчит холеру. Это опытный старик. Трепещу заранее. Ведь во время холеры никому так не достанется, как нашему брату эскулапу. Объявят Русь на военном положении, нарядят нас в военные мундиры и разошлют по карантинам. Прощай тогда субботники, девицы и слава!

Уехать я никуда не могу, так как уже назначен холерным врачом от уездного земства (без жалованья). Работы у меня больше чем по горло. Разъезжаю по деревням и фабрикам и проповедую там холеру. Завтра санитарный съезд в Серпухове. Холеру я презираю, но почему-то обязан бояться ее вместе с другими. Конечно, о литературе и подумать некогда. Утомлен и раздражен я адски. Денег нет, и зарабатывать их нет ни времени, ни настроения. Собаки неистово воют. Это значит, что я умру от холеры или получу страховую премию. Первое вернее, так как тараканы еще не ушли. Дано мне 25 деревень, а помощника ни одного. Одного меня не хватит, и я разыграю большого дурака. Приезжайте к нам, будете бить меня вместе с мужиками.

Больше писать я не стану, хоть зарежьте. Я писал в Аббацию, в St. Мориц, писал раз десять по крайней мере. До сих пор Вы не присылали мне ни одного верного адреса, и потому ни одно мое письмо не дошло до Вас и мои длинные описания и лекции о холере пропали даром. Это обидно. Но обиднее всего, что после целого ряда моих писем о наших холерных передрягах Вы вдруг из веселого бирюзового Биаррица пишете мне, что завидуете моему досугу! Да простит Вам аллах!

Ну-с, я жив и здрав. Лето было прекрасное, сухое, теплое, изобильное плодами земными, но вся прелесть его, начиная с июля, вконец была испорчена известиями о холере. В то время, как Вы в своих письмах приглашали меня то в Вену, то в Аббацию, я уже состоял участковым врачом Серпуховского земства, ловил за хвост холеру и на всех парах организовал новый участок. У меня в участке 25 деревень, 4 фабрики и 1 монастырь. Утром приемка больных, а после утра разъезды. Езжу, читаю лекции печенегам, лечу, сержусь и, так как земство не дало мне на организацию пунктов ни копейки, клянчу у богатых людей то того, то другого. Оказался я превосходным нищим; благодаря моему нищенскому красноречию мой участок имеет теперь 2 превосходных барака со всею обстановкой и бараков пять не превосходных, а скверных. Я избавил земство даже от расходов по дезинфекции. Известь, купорос и всякую пахучую дрянь я выпросил у фабрикантов на все свои 25 деревень. Одним словом, А. П. Коломнин должен гордиться, что учился в той же гимназии, где и я.

Душа моя утомлена. Скучно. Не принадлежать себе, думать только о поносах, вздрагивать по ночам от собачьего лая и стука в ворота (не за мной ли приехали?), ездить на отвратительных лошадях по неведомым дорогам и читать только про холеру и ждать только холеры и в то же время быть совершенно равнодушным к сей болезни и к тем людям, которым служишь, — это, сударь мой, такая окрошка, от которой не поздоровится. Холера уже в Москве и в Московск уезде. Надо ждать ее с часу на час. Судя по ходу ее в Москве, надо думать, что она уже вырождается и что запятая начинает терять свою силу. Надо также думать, что она сильно поддается мерам, которые приняты в Москве и у нас. Интеллигенция работает шибко, не щадя ни живота, ни денег; я вижу ее каждый день и умиляюсь, и когда при этом вспоминаю, как Житель и Буренин выливали свои желчные кислоты на эту интеллигенцию, мне делается немножко душно. В Нижнем врачи и вообще культурные люди делали чудеса. Я ужасался от восторга, читая про холеру. В доброе старое время, когда заболевали и умирали тысячами, не могли и мечтать о тех поразительных победах, какие совершаются теперь на наших глазах. Жаль, что Вы не врач и не можете разделить со мной удовольствия, т. е. достаточно прочувствовать и сознать и оценить всё, что делается. Впрочем, об этом нельзя говорить коротко.

Способ лечения холеры требует от врача прежде всего медлительности, т. е. каждому больному нужно отдавать по 5–10 часов, а то и больше. Так как я намерен употреблять способ Кантани — клистиры из таннина и вливание раствора поваренной соли под кожу, — то положение мое будет глупее дурацкого.Пока я буду возиться с одним больным, успеют заболеть и умереть десять. Ведь на 25 деревень только один я, если не считать фельдшера, который называет меня вашим высокоблагородием, стесняется курить в моем присутствии и не может сделать без меня ни единого шага. При единичных заболеваниях я буду силен, а если эпидемия разовьется хотя бы до пяти заболеваний в день, то я буду только раздражаться, утомляться и чувствовать себя виноватым.

Когда узнаете из газет, что холера уже кончилась, то это значит, что я уже опять принялся за писанье. Пока же я служу в земстве, не считайте меня литератором. Ловить зараз двух зайцев нельзя.

И напоследок — Маяковский в неопубликованных стихах 1926 года — о карантине для прибывающих в Америку сифилитиков, которого не было — а зря.

Предпремьерные показы - 21, 22, 30, 31 декабря 2017 года и 2 января 2018 года

Премьера - 16 января 2018 года

Продолжительность спектакля - 2 часа 40 минут с одним антрактом

Режиссер-постановщик, автор сценической редакции и музыкального оформления	Александр Морфов
Художник-постановщик	Александр Горенштейн
Художник по костюмам, художник по гриму	Ника Велегжанинова
Хореография	Инга Красовска
Художник по свету	Андрей Абрамов
Ассистент режиссера	Елена Лукьянчикова
Художник по видео	Роза Гиматдинова
Звукорежиссеры	Иван Краснов Артем Моргунов
Педагог по жестовому языку	Мария Румянцева
Педагог по вокалу	Ирина Мусаелян
Концертмейстер	Нина Сарапиан
Педагог по речи	Елена Стефанко
Суфлер	Татьяна Горячева
Помощники режиссера	Ольга Моисеева Наталья Диковицкая
Действующие лица и исполнители:
Беатриче	Марина Дубкова
Эллиса	Евгения Вайс
Фиамета	Елизавета Рыжих
Пампинеа	Анастасия Шумилкина
Филомена	Екатерина Буйлова Анастасия Кормилицына
Франческа	Анна Дианова Екатерина Егорова
Лаура	Наталья Баландина
Джанина	Кристина Гагуа
Джованни	Максим Ермичев
Бьянка	Анна Артамонова Марина Чуракова
Прокаженный	Артем Блинов
Отец Франческо, Аригучо Барлингиери, муж Бьянки - Федерико	заслуженный артист России Алексей Осипов
Гульельмо	Евгений Шевченко
Панфило	Евгений Токарев
Дионео	Кирилл Щербина Сергей Давыдов
Игуменья	Анна Артамонова Марина Чуракова
Мазетто	заслуженный артист Республик Алтай и Тыва Амаду Мамадаков
Монахини:	Марина Дубкова, Елизавета Рыжих, Евгения Вайс, Анастасия Шумилкина, Екатерина Буйлова, Анна Дианова, Наталья Баландина, Кристина Гагуа
Чумной	Кузьма Сапрыкин Евгений Засецкий
Франческа	Екатерина Егорова Анна Дианова
Франческо	Федор Бавтриков Евгений Токарев
Лаура	Наталья Баландина
Гулиельмо Джентиле	Максим Ермичев
Гулиельмо Дон Джани	Евгений Шевченко
Джорджио	Сергей Давыдов
Священник	Евгений Тихомиров
Пако	Грант Каграманян
Музыканты:	Грант Каграманян (гитара), Артем Блинов (гитара), Федор Бавтриков (калимба)
Гости на свадьбе:	Мария Румянцева, Полина Дудина, Мария Панкова, Вячеслав Мизин, Владимир Нечаев
Статуи:	Мария Румянцева, Полина Дудина, Мария Панкова, Ольга Моисеева

Когда хочется жить. (Наталья Сажина, ТЕАТРОН, 16.03.2018)

Как прошла карантинная Пасха

Примечательно, что одна из дочерей Охлобыстина недавно переболела коронавирусом. Попасть в храм можно было по спецпропускам, под усиленными кордонами полиции.

Сегодня ночью в центре Москвы прошла пасхальная служба – только для своих, избранных. Несмотря на то, что все столичные храмы по рекомендации мэрии были закрыты, как минимум один гостей принимал. pic.twitter.com/Cp1LRnH7kt

В это время патриарх Кирилл служил в пустом храме Христа Спасителя. Это стало определенным подвигом для него, ведь многие клирики из ближайшего окружения патриарха уже подхватили вирус. Накануне храм подвергли самой тщательной дезинфекции. Но никто из VIP-персон там не появился: патриарху сослужили лишь четыре священника и четыре диакона. Плюс охрана и несколько снимающих журналистов. Обычно на пасхальной службе вместе с патриархом участвуют его викарные епископы, но их судьба в это смутное время неясна.

Пасхальное богослужение в храме Христа Спасителя. Фото: Сергей Бобылев / ТАСС

У одного — епископа Звенигородского Питирима (Творогова), ректора Московской духовной академии, — официально подтвержден коронавирус, он самоизолировался с сестрой в Сергиевом Посаде и пишет в блоге, что заразился на службе. Первый викарий патриарха митрополит Дионисий (Порубай), который раньше подменял Кирилла на торжественных службах, самоизолировался в Новоспасском монастыре, где уже три подтвержденных случая коронавируса. Ходят слухи о заражении главы синодального Отдела по делам монастырей архиепископа Феогноста и викария по Западному округу Москвы епископа Фомы, который служил вплоть до Страстной пятницы в храме Христа Спасителя. Официально подтвержден коронавирус у настоятеля Елоховского кафедрального собора Москвы протоиерея Александра Агейкина и руководителя службы протокола патриарха протоиерея Андрея Бондаренко.

Всего вирус вывел из строя около 50 священников РПЦ в Москве, что превышает 4% от их общего количества.

будто полиция будет закрывать глаза на появление прихожан у храмов в пасхальную ночь.

Во многих клириков и мирян это прямо досрочно вселило пасхальную радость. Но за несколько часов до пасхальной службы (18 апреля, в 17.00) уже из мэрии Москвы поступил противоположный сигнал:

власти не допустят проникновения людей в храмы, служить разрешается только клирикам и певчим.

Почему это важно

Поделиться сообщением в

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

Великая чума 1665-1666 годов унесла жизни 100 тысяч человек в Лондоне. Тогда власти, как и сейчас во время вспышки эпидемии коронавируса, вводили всеобщий карантин, люди скупали продукты и сидели дома, предприятия закрывались и банкротились.

О параллелях с современным миром можно судить из двух исторических документов тех лет - "Дневника чумного года" Даниеля Дефо и "Дневника Сэмуэля Пипса".

"Необходимость выходить из дома, чтобы купить продукты, была, по большому счету, причиной, сгубившей весь город, потому что именно в эти моменты люди и заражались друг от друга" Даниель Дефо "Дневник чумного года" 1722 год.

"Жизненно необходимо замедлить распространение болезни. поэтому мы просим людей оставаться дома. " Борис Джонсон, обращение к нации 23 марта 2020 года.

"Как мало людей на улицах! Да и те, кто есть, бредут, как будто они уже попрощались с миром. Зашел на биржу, но и там было всего человек 50, да скоро, видимо, их станет еще меньше. И потому я решил сегодня сказать: "Адье" лондонским улицам""Дневник Сэмюэла Пипса" 1665 год.

Лондон, как и все европейские столицы с давней историей, пережил немало эпидемий. Медицина идет вперед, но в случаях, когда мы сталкиваемся с болезнью, от которой пока что нет прививок, и распространение инфекции, и поведение публики, не слишком отличаются от того, что творилось в столице Англии в XVII веке.

Сын портного, чиновник морского ведомства и автор знаменитого дневника Пипс лично пережил чуму 1665-1666 годов, убившую где-то пятую или даже четвертую часть лондонцев. Это приблизительная оценка, и весьма вероятно, что процент смертей был гораздо выше.

"Дневник чумного года" Дефо был опубликован в 1722 году через 57 лет после описываемых событий. Будучи журналистом, Дефо умел работать с источниками и тщательно изучил почти все имевшиеся официальные документы и воспоминания современников. Говорят также, что во многом он воспользовался дневниками дяди. Он писал свой роман как предупреждение: как раз в это время чума свирепствовала в Марселе, и были опасения, что она может перебраться в Лондон.

"Царица грозная чума теперь идет на нас сама"

Первое известие о новом коронавирусе из Китая пришло аккурат под китайский Новый год, и подавляющее большинство британцев если его и заметили, то не обратили на него никакого внимания. 12 марта в Соединенном Королевстве был зарегистрирован первый случай болезни.

В XVII веке люди и болезни путешествовали гораздо медленнее, и даже из ближней Голландии чума добиралась до Лондона целых два года.

"19 Окт. 1663

Мы с сэром У. Баттеном (коллега Пипса по Морскому ведомству, которого он, кстати, терпеть не мог) отправились в кофейню в Корнхилле, где было много разговоров о Турецком деле (речь идет о событиях в современной Хорватии), да и еще о том, что чума добралась до Амстердама".

Прошло еще девять месяцев.

"Июль 25 1664

Сэр У. Баттен и я снова отправились в кофейню, но новостей никаких, только чума у всех на слуху, и говорят, что среди голландцев она распространилась еще больше".

Начало романа Дефо тоже привязано примерно к этому же времени, когда разговоры о чуме велись уже повсеместно.

"Где-то в начале сентября 1664 мы с соседями узнали, что чума вернулась в Голландию, потому что там она сильно свирепствовала в году 1663, особенно в Роттердаме и Амстердаме. Одни говорят, что ее завезли из Италии, другие - что из Леванта на турецких кораблях с товарами, кто-то говорил, что из Гандии, а кто-то - что из Кипра. Впрочем не все ли равно, откуда она пришла, но все согласны с тем, что в Голландию она вернулась".

Проблемы большого города

Беда Лондона была в том, что как раз перед эпидемией чумы город сильно разросся. Англичане радостно попрощались с насильственным аскетизмом правления Кромвеля и с энтузиазмом окунулись в веселую и фривольную атмосферу, которой заразил всю страну Карл II.

Лондон стал местом больших возможностей, высокой моды и самых разнообразных развлечений. Войн временно не было, и оставшиеся не у дел солдаты тоже стекались в столицу. Население города как-то почти в одночасье увеличилось на 100 тысяч человек.

Результат был вполне ожидаемым: число жителей столицы, обитавших в переполненных домах с совершенно антисанитарными условиями, выросло во много раз. Рядом с людьми процветали и размножались еще более многочисленные крысы, а их блохи разносили чумные бактерии уже по людям. Лондон превратился в идеальное место для распространения эпидемии.

Сейчас и крыс, и блох стало гораздо меньше, хотя они как раз коронавирус не переносят, но скученный общественный транспорт, не говоря уже о многолюдных офисах, предприятиях, кофейнях и магазинах, успешно выполнили такую же роль в распространении коронавируса, как и трущобы XVII века в распространении чумы.

"Поминутно мертвых носят, и стенания живых боязливо бога просят упокоить души их!"

Великая лондонская чума, видимо, началась где-то в конце 1664 года, в доме на улице Лонг Акр в Ковент Гардене. Сейчас - это самый что ни на есть центр с дорогими магазинами и модными театрами и ресторанами, а 400 лет назад место это имело дурную славу, и жили в нем далеко не миллионеры.

К июню следующего года надежда на то, что зараза не выйдет за пределы бедных районов не оправдалась, и болезнь постепенно добралась и до коммерческих районов Лондонского сити.

"Июнь 7-го 1665

Самая страшная жара, которую я когда-либо испытывал в своей жизни. И сегодня я против своей воли увидел на Друри Лейн (Ковент Гарден) два или три дома, помеченных красным крестом, со словами "Боже, смилуйся над нами", написанными на них. Это меня сильно опечалило, потому что на моей памяти это были первые такие дома".

"Июнь 10-го 1665

Ужинал дома и страшно встревожился, узнав, что чума добралась до Сити… Потом поехал в контору, чтобы закончить письма, и домой в кровать, но очень обеспокоен болезнью. И в голове полно других мыслей, в особенности, как привести в порядок мои делана тот случай, если Господь пожелает меня забрать к себе, и будет на то его воля и к его вящей славе".

"Неделя с 11 по 18 июля число смертей было 1761, хотя от самой чумы умерло не более 16-ти. Но это вскоре переменилось, особенно в приходе Крипплгейт и в Клеркенвелле. И во вторую неделю августа в Крипплгейте похоронили 886, а в Клеркенвелле 155. И в первом случае говорят, что из этих 850 вполне могли умереть от чумы, а во втором даже в списках говорилось, что от чумы умерли 150".

Тихо все. Одно кладбище не пустеет, не молчит

Королевский двор перебрался из Лондона в Оксфорд еще в мае 1665. Вскоре большинство зажиточных лондонцев тоже собрали вещи и домашних и выбрались на вольный воздух. Тех же, кто волей или неволей остался, ждала или смерть, или потеря близких.

"Даже облик Лондона странно переменился. На каждом лице читались печаль и грусть, и даже в тех частях города, которые еще не совсем сдались на милость чумы, все были глубоко озабочены. Можно сказать, что весь Лондон был в слезах. И не то, чтобы по улицам ходили люди в трауре. Нет, никто более не одевался в черное, чтобы почтить память своих ближайших друзей. Но на улицах раздавались голоса скорбящих. Стенания женщин и детей у окон и за дверями домов, где их дорогие родственники сейчас умирали, или только что умерли, раздавались так часто, что даже самое стойкое сердце не могло остаться равнодушным".

"Август 16-го, 1665

Я добрался до дома только после темноты, и рядом со ступенями, ведущими в церковный двор, наткнулся на мертвое чумное тело, в узком переулке. Но, слава Богу, меня это не слишком взволновало. Правда, я решил так поздно больше не возвращаться".

"Август 31-го 1665

Вставши, сделал несколько дел для переезда в Вулич (теперь Лондон, во времена Пипса - пригород). Чума сильно распространилась в эту неделю против всех ожиданий: почти 2000 новых смертей, что доводит общее число (умерших) до 7000 плюс-минус 100. И, говорят, что из этих смертей от чумы скончались более 6000. Так заканчивается этот месяц. Все пребывают в большой печали от огромности чумной болезни, которая распространилась уже почти по всему королевству".

Пик эпидемии пришелся как раз на август, и герой Дефо решил запереться в доме на две недели. За жизнью города он мог наблюдать только из окна.

"Из моих окон. видно место, где селятся мясники, или те, чья работа зависит от мясников. И почти все темное время ночи телега с мертвецами стояла в конце аллеи, а потом отьезжала полной. А поскольку церковный двор был не слишком далеко, то и возвращалась она скоро, чтобы забрать новые тела".

"Итак, — хвала тебе, Чума, нам не страшна могилы тьма"

Начало эпидемии коронавируса в Британии, особенно в Лондоне, ознаменовалось тем, что многие несознательные граждане ринулись в магазины, скупая предметы гигиены и, главное, туалетную бумагу. Напрасно супермаркеты увещевали перепуганную публику, что еды хватит, и что не надо запасаться провизией на несколько лет вперед. Те, у кого инстинкт самосохранения включился в форме повышенной запасливости, на увещевания не реагировали.

". многие семьи, предвидя приближение чумы, запаслись всякой провизией и другими необходимыми товарами, достаточными для всех членов их семей, и закрылись в домах так основательно, что никто их не видел и не слышал до тех пор, пока поветрие почти не закончилось".

Точно так же, как и сейчас, многим предприятиям, точнее, мастеровым, которые занимались производством предметов не первой необходимости, пришлось туго.

"Все мастеровые, особенно те, которые производили разные украшения и менее необходимые части одежды и мебели: ткачи лент, золотые и серебряные кружевницы, позолотчики, швеи, шляпницы, обувщики и перчатники, а также те, кто занимался обивкой мебелиили изготовлением комодов и зеркал, а также другие представители многочисленных подобных профессий. остановили работу, уволили работников и всех, кто от них в своем труде зависел".

К сожалению, в XVII веке правительство еще не было настолько сознательным, чтобы поддерживать бизнес на плаву.

Чума между тем продолжалась.

"Март 13-го 1666

Случаи чумы снова участились в эту неделю до 29 с 28, хотя число умерших и уменьшилось с 297 до 238, что, однако, меня совсем не радует".

"Апрель, 5-го 1666

Чумой, к нашему великому горю, заразились еще девять человек, хотя в целом число больных и уменьшилось немного. Но рост числа заболевших есть во многих приходах, что приводит к опасениям по поводу того, что принесет нам год будущий".

"Апрель 23-го 1666

Сегодня утром парламент собрался только для того, чтобы приостановить работу до зимы. Случаи чумы, как я слышал, опять сильно участились в городе и очень сильно участились по стране в целом".

В современной историографии принято связывать конец эпидемии чумы с Великим Лондонским пожаром, который за четыре дня в сентябре 1666 года уничтожил и дезинфицировал подавляющую часть Сити от Тауэра до Холборна. И, хотя случаи заражения и болезни еще случались, было решено, что теперь Лондон уже настолько безопасен, что туда может вернуться и король со своим двором.

Пипс, однако, отнесся к этому решению довольно скептически.

"Ноябрь 20-го 1666

Был в конторе недолго, а потом отправился в церковь на благодарственную службу по поводу окончания чумы, но, Бог мой! в городе до сих пор говорят, что с этим поторопились, потому что есть еще люди, которые от нее умирают".

Если верить официальным спискам умерших, то в Лондоне за неделю с 20 по 27 ноября 1666 года от чумы умерли семь человек, и смерти продолжались еще несколько недель.

Хотя огонь, безусловно, сыграл положительную роль, уничтожив крыс и блох, наиболее вероятно, что решающим фактором стали жесткие меры изоляции, введенные парламентом и осуществляемые лорд-мэром и олдерменами, а также специально обученной стражей. Распространение болезни было замедлено, а за год все заразившиеся либо умерли, либо приобрели необходимый иммунитет. Вот несколько выдержек из королевского указа о борьбе с чумой:

"Каждый город должен выделить какое-нибудь удобное место за своими пределами, где должен быть возведен чумной дом или сарай на случай, если инфекция в городе распространится. "

"Если какой-либо дом становится зараженным, то больных, сколько бы их ни было, необходимо незамедлительно перевезти в чумной дом для сохранения остальной семьи. И такой дом, даже если в нем и нет мертвецов, должен быть закрыт на 40 дней, и на его дверях должен быть нарисован красный крест и слова: "Господи, смилуйся над нами". И специальные смотрители должны доставлять жителям все необходимое и следить, чтобы они не общались со здоровыми".

"Ни один человек, умерший от чумы, не будет похоронен ни в церкви, ни в церковном дворе, но. в другом специально выделенном месте. В могилы вместе с телами людей, умерших от чумы, должно быть также опущено большое количество негашеной извести. Открывать такие могилы потом нельзя будет целый год или даже дольше, чтобы от лежащих там тел не заразились другие".

Приходится признать, что и в наше время, когда человечество столкнулось с новой болезнью, от которой пока что нет вакцины, меры остаются все теми же. И все-таки будем надеяться, что на сей раз наш карантин ограничится парой месяцев, а не полутора годами. И что для искоренения новой напасти Великий пожар тоже не потребуется.

Читайте также: