Борьба с инфекционными заболеваниями ученые

Учение об инфекционных болезнях уходит в глубь веков. Представление о заразности таких болезней, как чума, оспа, холера и многие другие, зародилось еще у древних народов; задолго до нашей эры уже применялись некоторые простейшие меры предосторожности в отношении заразных больных. Однако эти отрывочные наблюдения и смелые догадки были весьма далеки от подлинно научных знаний.

На протяжении многих десятилетий (в XVII и XVIII столетиях) наблюдения над эпидемиями инфекционных болезней, поражающими большое количество людей, убеждали в заразности этих заболеваний.

Исключительно важное практическое значение имели работы английского ученого Эдуарда Дженнера (1749—1823), разработавшего высокоэффективный метод прививок против натуральной оспы.

Выдающийся отечественный врач-эпидемиолог Д. С. Самойлович (1744—1805) доказал заразность чумы при близком соприкосновении с больным и разработал простейшие способы дезинфекции при этом заболевании. Лишь в 40— 50-х годах XIX столетия были впервые открыты патогенные для человека микробы.

Великие открытия французского ученого Луи Пас-тер а (1822—1895) убедительно доказали роль микроорганизмов в процессах брожения и гниения, в развитии инфекционных .болезней.

Работы Пастера объяснили действительное происхождение инфекционных болезней человека, они явились экспериментальной основой асептики и антисептики, блестяще разработанных в хирургии Н. И. Пи-роговым, Листером, а также их многочисленными последователями и учениками. Огромной заслугой Пас-тера явилось открытие принципа получения вакцин (стр. 73) для предохранительных прививок против инфекционных болезней: ослабление вирулентных свойств возбудителей путем особого подбора соответствующих условий для их культивирования. Пастером были получены вакцины для прививок против сибирской язвы и бешенства. Великие заслуги Пастера перед человечеством навсегда сохранятся в истории мировой науки.

Немецкий ученый Леффлер доказал в 1897 г. принадлежность возбудителя ящура к группе фильтрующихся вирусов.

Мировая наука по достоинству оценивает заслуги известного русского клинициста-педиатра Н. Ф. Филатова (1847— 1902), внесшего существенный вклад в изучение детских инфекционных болезней, а также Д. К. Заболотного (1866— 1929), который провел ряд важных наблюдений в области эпидемиологии особо опасных болезней (чума, холера). В работах нашего соотечественника Н. Ф. Гамалеи (1859— 1949) нашли отражение многие вопросы инфекции и иммунитета.

Важный клинический признак раннего периода кори — отрубевидное шелушение слизистой оболочки рта — был открыт в 1890 г. псковским земским врачом А. П. Вельским и независимо от него в 1895 г. Н. Ф. Филатовым.

Правильному пониманию патогенеза, т. е. происхождения и развития инфекционных болезней, в значительной мере способствовали патологоанатомические исследования, давшие возможность обнаружить при ряде инфекционных болезней развитие характерных изменений, выражавшихся наличием специфических клеточных узелков в тканях (гранулем), например в случаях смерти от сыпного тифа "(1875), туберкулеза (1883), сапа (1886). Следует особенно подчеркнуть заслуги Л. В. Попова в первом описании инфекционной гранулемы— периваскулярных узелков в головном мозге людей, погибших от сыпного тифа.

Начиная со второй половины XIX столетия медицинская микробиология получила быстрое развитие. В начале нашего столетия уже сложились четкие научные представления об этиологии, механизмах заражения и путях передачи ряда инфекционных заболеваний и оказалось возможным осуществлять гигиенические мероприятия, направленные на предупреждение этих болезней.

Великий русский физиолог И. П. Павлов (1849—1936) горячо приветствовал блестящие успехи микробиологии, достигнутые в конце прошлого и в начале текущего столетия, считая, что этой тогда еще молодой науке предстоит огромная будущность в раскрытии новых сторон человеческой патологии.

Благодаря работам И. И. Мечникова (1845—1916) и ряда других исследователей с 80-х годов прошлого века стали получать разрешение вопросы иммунитета (невосприимчивости) при инфекционных болезнях, была показана исключительно важная роль клеточной (фагоцитоз) и гуморальной (антитела) защиты организма. В исследовании иммунитета важный вклад сделали такие крупные ученые, как В. К- Высоко-вич, Борде и др.

Помимо чисто клинического исследования инфекционных больных, для диагностики отдельных заболеваний с конца XIX века стали широко применять лабораторные методы.

Работы ряда ученых (И. И. Мечников, В. И. Исаев, Ф. Я. Чистович, Видаль, Уленгут) позволили еще в конце прошлого столетия использовать серологические исследования (агглютинацию, лизис, преципитацию) для лабораторной диагностики инфекционных болезней.

X. И. Гельману и О. Кальнингу принадлежит честь разработки метода аллергической диагностики сапа (1892). Распознавание малярии было значительно облегчено благодаря методу дифференциальной окраски ядра и протоплазмы малярийного плазмодия в мазках крови, разработанному Д. Л. Романовским (1892).

Изучению патологии и эпидемиологии инфекционных болезней в значительной мере способствовали исследования вопросов экспериментальных инфекций, вызывавшихся путем заражения животных.

Задолго до появления выдающихся исследований Пастера, осветивших роль микробов в человеческой патологии, наш соотечественник С. С. Андреевский (1786) самоотверженным опытом прививки самому себе содержимого сибиреязвенного карбункула от больного животного доказал, что сибирскую язву у людей и домашних животных вызывает одна и та же причина.

Врачи Одесской городской больницы О. О. Мочуткозский и Г. Н. Минх в 70-х годах прошлого века для того, чтобы доказать, что заразное начало при сыпном и возвратном ти-фах находится в крови больного, впрыснули себе под кожу кровь больных и перенесли затем тяжелое заболевание.

Важный раздел учения об инфекционных болезнях — разработка методов их активного лечения. Для лечения больных малярией уже давно с успехом применяли настой хинной коры, а с 1821 г. стали использовать алкалоид хинин — первое из химиотерапевтических средств, полученных синтетическим путем. Хинин нашел широкое применение для профилактики и лечения малярии. Однако развитие химиотерапии задержалось надолго. Лишь с 1909 г. в лечебной практике появились препараты мышьяка (сначала арсацетин, затем сальварсан, неосальварсан и др.), полученные в Германии, которые затем с успехом применялись для лечения возвратного тифа, сифилиса, сибирской язвы и некоторых других инфекционных болезней.

Несколько позже для лечения висцерального лейшманио-за стали использовать препараты сурьмы, оказавшиеся весьма эффективными. В 30-х годах нашего столетия были получены синтетические препараты сульфаниламидного ряда (стрептоцид, сульфидин, сульфазол и Др.), а затем-—антибиотики (в 1941 г. — пенициллин, в 1944 г. — стрептомицин, в 1948 г. — хлоромицетин, хлорамфеникол и их аналоги, а позднее — биомицин, террамицин, альбомицин, тетрациклин, колимицин, мицерин, бициллин, нистатин и ДР.

Еще в 1871 г. известный русский ученый В. А. Ма-нассеин, а вслед за ним А. Г. Полотебнов изучили ряд свойств зеленого плесневого грибка (из рода Ре-nicillium), подметив его антагонистическое влияние на некоторых бактерий. А. Г. Полотебнов, кроме того, применил зеленый плесневый грибок для лечения гуммозных язв и гнойных ран.

Исключительно важную роль сыграли наблюдения английского микробиолога Александра Флемминга (1881 — 1954), который в 1929 г. обнаружил, что бульонные фильтраты зеленой плесени Penicillium notatum обладают способностью задерживать рост стафилококка и ряда других грамположи-тельных бактерий.

Основываясь на этих фактах и разработав сложную технологию извлечения активных веществ из культуры указанной плесени, Флори получил в 1941 г. антибиотик пени-ц и л л и-н.

Вскоре пенициллин и ряд других антибиотиков широко вошли в терапевтическую практику. В настоящее время антибиотики являются решающим средством лечения ряда инфекционных болезней; изыскание новых антибиотиков, их клиническое испытание продолжаются.

Блестящие успехи применения химиотерапевтических и антибиотических препаратов при различных инфекционных болезнях открыли огромные возможности в борьбе с этими тяжелыми недугами.

Химиопрофилактйку малярии с помощью ежедневного приема лицами, подвергающимися опасности заражения, малых доз хинина (по 0,15—0,25 г в день) впервые осуществил русский военный врач А. Яссинский (1858); позднее тот же принцип химиопрофилактики малярии был с успехом использован М. И. Маноцковым в Туркмении, а за рубежом — выдающимся немецким ученым Кохом.

Благодаря работам Беринга в Германии и Ру во Франции, начиная с 90-х годов прошлого века, при некоторых инфекционных заболеваниях стали применять антитоксические и антибактериальные сыворотки; первоначально их использовали при лечении больных дифтерией, затем был получен ряд других сывороток, с успехом используемых для лечения больных ботулизмом, сибирской язвой и др. В последнее время с успехом применяются иммунные гамма-глобулины, в значительной мере заменившие сывороточное лечение при ряде инфекционных болезней.

Прогрессивные ученые всех стран всегда направляли свои усилия на борьбу с инфекционными болезнями. Только агрессивные круги вынашивают планы осуществления бактериологической войны как средства массового уничтожения людей. Эти факты обязывают всех советских медицинских работников хорошо владеть знаниями и навыками в области борьбы с инфекционными болезнями, чтобы в случае необходимости умело организовать противоэпидемические мероприятия.

Специфические особенности инфекционных болезней настоятельно выдвинули уже в конце XIX века необходимость преподавания соответствующей самостоятельной дисциплины.

Первая в России кафедра инфекционных болезней, руководителем которой стал приват-доцент С. С. Боткин — сын известного терапевта С. П. Боткина, а с 1898 г. Ф. Я. Чисто-вич, была создана в 1896 г. при Петербургской военно-медицинской академии.

Однако в университетах вплоть до 1923 г. курс инфекционных болезней читали профессора терапевтических кафедр; там же .велись и практические занятия. В 1923 г. на медицинском факультете Московского университета (ныне I Московский ордена Ленина медицинский институт имени И. М. Сеченова) была открыта кафедра инфекционных болезней, во главе которой стал проф. М. П. Киреев; позднее кафедры инфекционных болезней были созданы на всех других медицинских факультетах и в медицинских институтах. Отечественные инфекционисты — Н. К. Розенберг (1876—1933), Г. А. Ивашенцов (1883—1933) и др. — были не только блестящими педагогами и клиницистами, но и обогатили науку важными исследованиями в различных областях инфекционной патологии. В настоящее время ряд советских ученых, в их числе клиницисты-инфекционисты, успешно разрабатывают вопросы активной борьбы с инфекционными болезнями.

Преподавание инфекционных болезней ведется во всех медицинских институтах и в медицинских училищах СССР. Вся система подготовки медицинских кадров должна обеспечивать успешное изучение слушателями различных инфекционных болезней. Долг учащихся — глубоко освоить теорию и практику борьбы с инфекционными болезнями, укреплять достижения профилактической медицины.

Истоки эпидемиологии уходят в глубокую древность, так как эпиде­мии тяжелых заразных болезней человека были на протяжении всей исто­рии и всегда наносили существенный ущерб здоровью населения нашей планеты.

Эпидемиология (греч. epidemiologia; от epidemia — массовое заболевание и logos — учение) — наука о причинах и законах массового распространения инфекционных болезней, методах их профилактики и ликвидации.

Борьба со смертоносными эпидемиями осуществлялась с незапамятных времен только эмпирически (конечно, на уровне знаний каждой эпохи). И по существу развитие эпидемиологии стало возможно только в начале XX столетия, в результате становле­ния микробиологии как науки, когда впервые были выделены причин­ные агенты — возбудители различных заразных болезней человека, что и дозволило разработать научно обоснованные меры профилактики против некоторых из них.

Как всякая другая наука, эпидемиология имела свои вы­раженные, нередко поворотные этапы своего развития, кото­рые были естественным следствием развития смежных научных дисциплин и появления новых фактов о природе каждого из этих массовых заболеваний.

На вопрос: когда, где и почему "начались" инфекции, точный и простой ответ дать невозможно. И эпидемиология как наука не "началась" в строго определенный исторический момент, она постоянно вырастала из отдельных фактов, наблюдений, формировалась и видоизменялась вместе с создающим ее человеком.

Казалось бы, что у того первобытного примитивного человеческого общества, которое еще даже не возделывало землю и не приручало живот­ных, не должно и не могло быть тех заразных болезней, которые мы наблюдаем сейчас. В то же время палеонтологические исследования, уносящие нас вглубь тысячелетий, подтверждают, что некоторые хорошо изученные теперь инфекции (полиомиелит) были известны и в древней­шие времена.

Еще со времен Гиппократа предметом изучения науки об эпидемиях (эпидемиологии) были массовые заболевания, распространенные в человеческом обществе, именно в общест­ве, а не среди отдельных лиц. Уже одно это обстоятельство существенно отличало и отличает эпидемиологию от всех иных смежных биологических и медицинских наук, как, например, клиника заболевания, микробиология, иммунология, парази­тология и др., которые не только возникли, но и оформились как науки значительно позже, чем эпидемиология. Причем объектом исследования являются отдельные индивидуумы (больные) или же отдельные факторы и компоненты, опреде­ляющие природу заболевания, но не причины развития мас­совых явлений (эпидемий) в человеческом обществе. Именно последнее обстоятельство не только было причиной самостоя­тельного развития эпидемиологии как науки, но и определило специфичность эпидемиологического метода исследования, преимущественно ему свойственного.

Таким обра­зом, предметной областью эпидемиологии в отличие от предметной области клинической медицины с самого начала ее формирования была заболеваемость, а не болезнь.

В начальном периоде становления эпидемиологии послед­няя пользовалась методом наблюдения, сопоставления наблю­даемых явлений и сравнительным анализом полученных дан­ных, т. е. установлением связей между наблюдаемыми явле­ниями.

Гиппократ делал безошибочные эпидемиологические за­ключения, пользуясь одной лишь гениальной наблюдательно­стью, которая не только не потеряла своего значения в наши дни, а, наоборот, стала ведущим направлением современной эпидемиологии (global epidcmiological Servians).

Еще в древности были замечены две осо­бенности массовых болезней: с одной стороны, склонность к повальному распространению среди людей, с другой — связь заболеваний с определенными местностями (территориями). Эти до известной степени противоположные тенденции в раз­витии эпидемий заразных болезней явились основанием для двух гипотез об их природе — контагиозной и миазматиче­ской, которые длительное время существовали, пока не были открыты возбудители заразных болезней, и тем самым были заложены научные основы для изучения их эпидемиологии.

Этот взгляд нашел отражение в древних письменностях Египта, Китая, Индии (Ведды, законы Ману), Иудеи (книга Левит), в которых для борьбы с распространением заразных болезней рекомендовались меры по изоляции больных (на­пример, изгнание прокаженных из общества), простейшие ме­ры дезинфекции и др.

Понятие о контагии более определенно выражено в трудах древнейших греческих и римских ученых Гиппократа, Лукреция, Цельсия. В середине века эти идеи нашли отражение в трудах Ибн-Сина (Авиценна), Фракастро, Сиденгама.

Конституциональная гипотезу развил в своих трудах английский врач Самдешема (1627- 1689).

В России в добактериологическую эру гипоте­зу живой природы возбудителей заразных болезней обосновал и защищал выдающийся эпидемиолог Д. С. Самойлович(1724—1810). Он считается основоположником русской эпидемиологии.

Гипотеза о живой природе возбудителей заразных болез­ней окончательно утвердилась и стала подлинно научной теорией после великих открытий Пастера, И. И. Мечникова, Коха, с именами которых связано начало бактериологической эры учения о заразных болезнях.

Несколько иначе происходило развитие миазматической гипотезы. Эта гипотеза отражала еще в древности установлен­ные факты связи некоторых инфекционных заболеваний с определенными местными условиями. Так, холера была изве­стна в Индии с незапамятных времен под названием mame mori (большой мор), в Иране под названием abe morde (вод­ная смерть), в то же время в Европе она, по-видимому, не появлялась до XIX века, если не считать возможных заболе­ваний холерой в войсках Александра Македонского во время его попыток завоевать Индию.

В трудах ученых средних веков наряду с учением о кон­тагии нередко проводится мысль о локально миазматических влияниях как причинах заразных болезней. Наибольшее раз­витие эта теория получила в XIX веке в трудах Петтенкоффера, объяснявшего разный уровень заболеваемости населения особенностями почвы, высотой стояния грунтовых вод и дру­гими особенностями местности.

Взгляды Петтенкоффера были опровергнуты развитием микробиологии как несостоятельные и не могли, естественно, возродиться. Однако известная доля истины в них была и заключалась в том, что открытие возбудителя заразной болезни еще не дает понимания закономерностей распространения эпидемий.

Таким образом, начальный период развития эпидемиологии характеризовался развитием и совершенство­ванием метода наблюдения, что и позволило в определенной степени ограничить массовые заболевания (в том периоде в основном заразные) от других спорадических и не связанных единой цепью заболеваний, на основании чего и были созданы теоретические основы учения об эпидемиях.

Это обстоятельст­во способствовало разработке более или менее рациональных, хотя и эмпирических, мер борьбы с эпидемиями. Хорошо из­вестно, что уже в этом периоде была установлена связь ки­шечных заболеваний с водой и продуктами питания, чумы— с грызунами, малярии — с комарами и т. д.

Уже в этом пе­риоде были установлены и разработаны меры общей и част­ной профилактики некоторых заразных болезней человека.

Например, метод специфической профилактики оспы по Дженнеру. До вве­дения оспопрививания по методу Э.Дженнера только в Европе оспой еже­годно заболевало около 10 млн человек, из которых умирало от 25 до 40 %.

Родоначальником эпидемиологического метода в со­временном его понимании иногда называют английского врача Сноу, ко­торый в предбактериологический период вскрыл истинные механизмы распространения холеры в Лондоне на основе исключительно сопоставления патогенеза инфекции и условий ее распространения, а также сопоставления особенностей распределения заболеваний с теми условиями, в которых они возникают. Им впервые было сформулировано положение о контролях при проведении эпидемиологических исследований. Джон Сноу навсегда вошёл в историю медицины и как пионер-эпидемиолог. Именно он был первым врачом, который заявил о распространении холеры водным путём.

Сам факт получения чистых культур микроорга­низмов - этиологических агентов заразных болезней человека, возможность дифференцировки различных клинических про­явлений одной и той же нозологической формы заболевания, раскрытие возможности постановки в биологических экспери­ментах на животных, наконец, зарождение теории иммунотерапии - создали научно обоснованную базу развития эпидемио­логии и в первую очередь проблемы специфической профи­лактики заразных болезней человека.

Развитие эпидемиоло­гии в этом периоде связано с успехами бактериологии (Л. Пастер, И.И.Мечников, Р.Кох), иммунологии (И.И.Мечников, П.Эрлих), вирусо­логии (Д.И.Ивановский) и других медико-биологических дисциплин, а также в связи с начавшимися социально-гигиеническими исследованиями.

В этом периоде эпидемиология прочно встала на путь научного развития, а успех эпидемиологии в борьбе и профилактике инфекционных болезней поставил эту науку на первое место среди наук гигиенических, целью которых является охрана здоровья человечества и общества, и сделал ее основной на­укой — предупредительной медициной (М. Кандау).

Эпидемиологические исследования позволили установить, что распространение заразных болезней человека, помимо ря­да биологических факторов, зависит от условий жизни людей и прежде всего от общественно-экономических условий.

Эпидемиология этого времени в России

В учебных медицинских заведениях (начало XIX века) на первых этапах дифферен­циации медицинской науки, теоретический курс эпидемиологии преподавался в органической связи с клинической медициной. Практические же аспекты профилактики в течение длительного времени (до второй половины XIX века) преподавались в самостоятельном курсе медицинской полиции. Это объяснялось тем, что рекомендации того времени по профилактике эпидемий сводились к тем или иным гигиеническим мероприятиям, проведение которых могло быть осуществлено лишь администрацией.

Затем курс медицинской полиции был переименован в курс гигиены и медицинской полиции. А в конце 60-х - начале 70-х годов XIX века на медицинском факультете Московскою университета и в Петербург­ской военной медико-хирургической академии были открыты самостоятельные кафедры гигиены, программы преподавания на которых включали преимущественно вопросы эпидемиологии. Первые заведующие кафедр гигиены Ф. Ф. Эрисман (Москва) и С. П. Добрословин (Петербург) были в рав­ной степени гигиенистами и эпидемиологами.

Дифферен­циация гигиены и эпидемиологии способствовали бактериоло­гические открытия последней четверти XIX века. Благодаря работам Л. Пастера, Р. Коха, П. Мечникова. П. Эрлиха, Д. И. Ивановского, Н. Ф. Га­малеи инфекционная природа эпидемических болез­ней стала уже не гипотезой, а фактом.

Возрождение эпидемиологии на новой теоретической и методической ос­нове происходило на базе синтеза достижений новых медицинских наук в ин­тересах объяснения причин и условий возникновения и распространения эпидемий и обоснования мер профилактики.

Такое возрождение относится к концу первой – второй четверти XX века и связано с именами Д. К. Заболотного (1866 -1929), Л. В. Громашевского (1887-1980), В. А. Башенина (1882-1978), Е. Н. Павловского (1884-1980) .

Выдающееся значение имели исследования Тарасевича, Е. И. Мзрциновского, , Г. Ф. Вогралика, В. А. Башенина, М. Н. Соловьева, К. И. Скрябина. За ру­бежом много ценного в развитие эпидемиологии внесли Topley, Stallibrass, Lavergne и др.

Открытия в период Новейшей истории: лауреатами Нобелевской премии стали Г.Домагк (G.Domagk, 1939 г.), обосновавший применение сульфаниламидов для лечения бактериальных ин­фекций; А.Флеминг, Э.Б.Чейн, Х.У.Флори (A.Fleming, E.В.Chain, H.W.Florey, 1945 г.), получившие пенициллин и изучившие его терапевтический эффект при лечении различных заболеваний; С.Я.Ваксман (S.J.Waksman, 1952 г.), открывший стрептомицин — первый эффективный противотуберкулезный ан­тибиотик.

Открытие возбудителей ряда инфекционных заболеваний сделало возможным научно обоснованное их изучение и ликвидацию в масштабах го­сударств, регионов, континентов, а порой и всего Земного шара (например, ликвидация оспы).

Третий период развития эпидемиологии тесней­шим образом связан с научно-технической революцией в области естествознания в целом и биологии в частности. Сущность заключается в том, что еще сравнительно недавно сложные биологические явления природы, к которым могут быть отнесены и инфекционные заболевания, вследствие слабого развития некоторых точных наук с трудом поддавались объективному изучению. Эпиде­миологам часто приходилось ограничиваться добросовестным описанием отдельных фактов и зримо наблюдаемых явлений, редко удавалось научно обоснованно выявлять все связующие их закономерности, которые в основном строились или на эм­пирических наблюдениях, или результатах научного экспе­римента, теоретического объяснения которому еще не было.

Развитие вирусологии, генетики микроорганизмов, молекулярной биологии, биохимии возбу­дителей и биохимии вирулентности организмов и др. способст­вовало развитию эпидемиологии, призванной раскрывать причины такого сложного социально-биологического явления, как массовые заболевания в человеческом обществе. Этим и объ­ясняется, что современная эпидемиология является весьма широкой медицинской дисциплиной, имеющей обширные меж­дисциплинарные связи с множественными областями меди­цинской и др. наук.

Из всех медицинских наук она наиболее близко соприка­сается с проблемами биологическими и в первую очередь с познанием природы возбудителей болезней (микробиологией); с проблемой реакции организма человека на встречу с пато­генными и непатогенными паразитами (общей и частной им­мунологией) ; с учением о факторах внешней среды (эколо­гией человека, животных и микроорганизмов); с учением о наследственности (генетикой); с проблемами математически­ми, социологическими, философскими и др.

Эпидемиология своей близостью к этим наукам не только использует их до­стижения и методы исследования, но и теоретически осмысливает их, подчиняя последние интересам решения эпидемиологических задач. Этим и объясняется, что в процессе своего исторического развития эпидемиология обнаруживает выра­женную тенденцию к постепенному расширению границ пред­мета своих исследований.

На протяжении всей истории Нового времени на Земном шаре продолжали свирепствовать эпидемии - массовые инфекционные заболевания в масштабах города, страны, региона — и пандемии (греч. pandemia - весь народ в целом) - необычайно сильные эпидемии, охватывавшие несколько стран и континентов. Они поражали огромные массы населения. Их география неуклонно рас­ширялась. Среди инфекционных заболеваний выделяют особо опасные инфек­ции (чума, оспа, холера, желтая лихорадка); их характеризуют высокая контагиозность, быстрота распространения и высокая смертность.

В XVI — XVII вв. в мире повсеместно распространилась оспа - одна из древ­нейших инфекционных болезней, известная в Старом Свете еще с III тыся­челетия до н.э. В начале XVI в. она впервые была завезена испанскими конки­стадорами на Американский континент. Число жертв, унесенных оспой толь­ко на территории современной Мексики, составило 3,5 млн. человек.

Высокая смертность от инфекционных болезней, которая, как правило, превышала человеческие жертвы во время военных действий, была связана также с частыми эпидемиями гриппа. Только в XVIII в. из семи крупных эпиде­мий гриппа четыре приняли характер пандемий.

Огромный ущерб человечеству нанесли также эпидемии желтой лихорадки и сыпного тифа, столбняк и малярия, дизентерия и гельминтозы.

В 1892 г. в Юго-Восточной Азии зародилась третья пандемия чумы. Выйдя за пределы континента через портовые города, она в короткие сроки охватила Европу, Африку, Австралию, Северную и Южную Америку. За 10 лет третья пандемия чумы унесла более 12 млн. человеческих жизней.

Начало научной разработке основ государственных мероприятий по пресе­чению чумы и борьбе с ней было положено в XVIII в. В значительной степени это связано с историей России и особенно с эпидемией моровой язвы (бубон­ной чумы) в Москве в 1770 —1772 гг.

Во время первой Русско-турецкой войны (1768 —1774 гг.) чума была занесена в Европу из Турции. В конце 1769 г. она появилась в русских войсках, омрачив их блиста­тельные победы; в начале 1770 г. охватила Молдавию и Валахию, к лету перешла в соседние польские провинции, охватила Украину, затем проникла в Центральную Россию и неуклонно продвигалась к российской столице.

ответы Виктор Малеев академик, ЦНИИ эпидемиологии
вопросы Елена Фальбанская
фотографии Наталья Коган

Человечество всегда живет в окружении патогенных микроорганизмов и всегда пытается бороться с ними — или, по крайней мере, контролировать. И хотя, согласно официальной статистике, в России (да и в других развитых в медицинском отношении странах) после "эпидемического сдвига" в структуре заболеваемости и смертности населения инфекционные заболевания перестали быть главной причиной большинства смертей, они продолжают нести огромную опасность.

Каковы задачи, стоящие перед современной наукой об инфекционных болезнях?

Это уникальная наука, потому что ученые, которые ею занимаются, как и врачи-инфекционисты, должны не только разбираться в инфекционном процессе, знать особенности взаимодействия человека с патогенами, но и отлично понимать все другие разделы медицины. Ведь если, например, инфекция поразила сердце, — инфекционист должен быть не только инфекционистом, но и кардиологом, поразила мозг — он совмещает в себе роль инфекциониста и невролога. А в последнее время вообще любые проявления болезней стали списывать на "инфекции". Температура поднялась? Инфекция. Бессонница? Инфекция. Конечно, в организме все взаимосвязано, но делать из инфекционных причин этакую "сливную яму" неправильно. Начинаются инфекционные фобии, люди не выходят из дома, боятся приходить в больницы — такую панику можно даже увидеть в сезон гриппа, когда все поголовно надевают маски и сторонятся друг друга. Это ведь крайность.

На самом деле наука об инфекциях имеет дело с множеством проблем, не характерных для других направлений медицины. Специалистам далеко не всегда приходится сталкиваться с уже известными болезнями (они называются вновь возникающими или возвращающимися), чаще — с совершенно новыми. В то время как у любого другого раздела медицины обычно в поле зрения уже знакомые заболевания — когда и течение заболевания, и традиционные методы терапии для него известны.

Эту специфику инфекционных болезней обусловливают три группы факторов. Во-первых, мы очень мало знаем об окружающей нас среде. Известно только, наверное, 5% всех возбудителей заболеваний человека, а ведь еще есть патогены, которые поражают животных, птиц. Или, например, мы до сих пор не умеем точно прогнозировать изменения климата, поэтому, не зная будущих погодных условий, предсказывать развитие инфекционных заболеваний тоже очень сложно. Во-вторых, нам неизвестно, как будут вести себя микробы, живущие вокруг нас и уже известные нам. Например, только внутри организма человека наблюдается активная жизнедеятельность, как принято считать, около килограмма микробов, — каков именно будет их образ действий, если, например, организм ослаб? Это непонятно. В-третьих, социальные изменения тоже ведут к непредсказуемым последствиям. Меняются привычки людей — что это принесет? Например, с распространением наркомании растет число больных ВИЧ-инфекцией. Сексуальная революция подстегнула волну заболеваний, передающихся половым путем. Пришла мода на татуировки, пирсинг — появляется все больше случаев перекрестных заражений, в том числе вирусным гепатитом.

Отдельно стоит говорить о развитии внутрибольничных инфекций, когда лечебное учреждение становится не защитником от микробов, а их источником. Лихорадкой Эбола, например: уже заболело около 900 медработников, 550 из них погибли. В целом, чем больше человек вторгается в природу, чем больше он создает искусственных сред обитания, тем больше риски. Уже появились специфические инфекции космических кораблей, автомобилей, "болезнь легионеров" с тяжелейшей пневмонией вызывает бактерия Legionella, размножающаяся в бытовых кондиционерах, в джакузи.

К тому же мы не только не знаем всех закономерностей возникновения и прогрессирования инфекций. Мы не знаем и тех, которые управляют спадами эпидемий. В природе все циклично, поэтому рано или поздно вспышки инфекционных заболеваний угасают. В советские времена это, конечно, объясняли достижениями партии и правительства, но на самом деле воздействовать на инфекцию, заставлять ее вести себя определенным образом, до сих пор не всегда удается. С той же лихорадкой Эбола ведь какая ситуация: впервые она зарегистрирована еще в 1970-х годах, были единичные случаи, но с декабря 2013 года началась эпидемия. Почему это произошло? Строго говоря, это неизвестно. Вот и начинаются версии о шпионах, биологическом оружии. Это все конспирология, на деле мы действительно должны признать: наука об инфекциях не всегда может работать "планово", она имеет дело с множеством неопределенных закономерностей.

В общем, мир вокруг нас действительно до сих пор не познан и полон опасностей, в этом смысле задача науки — дать человечеству возможность быть постоянно наготове, быстро реагировать.

Но ведь все больше инфекций все же становятся управляемыми, созданы вакцины?

Да, но здесь тоже не все так просто. На разработку вакцины уходит не меньше года, надо учитывать, что за это время микроб может измениться и не "ждет" врачей. К тому же действие вакцины на организм конкретного человека всегда разное в зависимости от особенностей его иммунитета, уже перенесенных заболеваний. Я имею в виду, что в каждом случае всегда есть преимущества и риски иммунизации. Сегодня вакцинопрофилактика позволяет успешно бороться с такими инфекциями, как краснуха, корь, полиомиелит; да и гриппом стали болеть меньше и легче. И хотя на эффективность вакцинации влияют факторы как связанные с самой вакциной (не устарела ли она из-за антигенного дрейфа, насколько релевантен "защитный уровень" антител и т.д.), так и с особенностями организма человека, — эпидемиологическая эффективность вакцин, конечно, признана и уже спасла многие миллионы жизней.

Ноу нас все еще очень мало противовирусных препаратов. Хотя долгое время считалось, что человечество когда-нибудь придумает универсальную "таблетку", против всех микробов. Когда стало ясно, что это вряд ли произойдет, фокус постепенно сместился на неинфекционные заболевания. Но при этом забывают, что, например, в статистику сердечно-сосудистых заболеваний, которые Всемирная организация здравоохранения называет основной причиной смертей во всем мире, инфекционные заболевания тоже вносят свой вклад. На фоне гриппа часто развиваются инфаркты и инсульты, перестройка организма увеличивает вероятность возможных осложнений атеросклероза.

Русский биолог и селекционер Иван Владимирович Мичурин говорил: "Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее — наша задача". То есть он утверждал, что рано или поздно мы "одолеем" природу. Но пока все-таки это не удалось, вечная конкуренция — микроорганизмов и человечества — остается.

Сейчас фокус помощи инфекционному больному смещен в сторону терапии или диагностики или два этих направления развиваются примерно с одинаковой скоростью?

Пожалуй, они идут с равными темпами. Но я хочу подчеркнуть, что диагностика на этапе бурного развития биотехнологии развивается очень активно. Если раньше постановка диагноза, связанного с вирусной инфекцией, могла занимать и месяц, то теперь — благодаря технологиям мультитестов, чипам, молекулярной диагностике, — это часы. А чем быстрее определено заболевание, возбудитель, тем быстрее можно помочь самому пациенту и принять меры по предотвращению распространения заболевания.

Другой вопрос, что, готовя инфекционистов, недостаточно учить их по книжкам. Можно знать картину заболевании в теории, но точность и скорость постановки диагноза приходит только, если ты сам видел больного. Поэтому, например, я ездил в Африку, чтобы увидеть зараженных вирусом Эболы, в регионы, где распространялись коронавирусы — ближневосточный респираторный синдром или тяжелый респираторный синдром. Очень важно, чтобы даже если в той или иной стране случаев вспышек инфекции нет, медицина и инфекционисты были готовы диагностировать новый возбудитель, который, может быть, пока вызвал заболевание только у одного больного где-то на Суринаме. Это тоже особенность нашей работы.

Что еще тревожит инфекционистов и эпидемиологов?

На поведение микробов и распространение инфекций влияет глобализация. Если раньше из одного конца страны в другой нужно было ехать недели и месяцы, то теперь, с авиаперелетами, мы за несколько часов перемещаемся между континентами. На растущую мобильность людей влияют и социальные факторы — увеличиваются потоки мигрантов, люди с большей легкостью меняют место жительства. Поэтому, когда происходят вспышки лихорадки Эбола в Западной Африке или когда в Саудовской Аравии появляется новый тип менингококка, который нельзя диагностировать старыми средствами, — любая страна должна быть готова не "пустить" инфекцию — создаются специальные контрольные пункты в аэропортах и т.д.

Но крайне важен и глобальный подход к решению эпидемиологических проблем. ВОЗ пытается выработать общие правила. Но у каждой страны есть собственные интересы: одни не хотят делиться информацией об инфекциях и эпидемиях, потому что это вредит их имиджу, другие — наоборот, играют на этом, прося у мировой общественности и у ВОЗ деньги, которые идут не только на медикаменты, но и на соцподдержку.

Есть ли сейчас риски больших эпидемий? Если отбросить шум в СМИ, есть ли объективно основания для возможного возвращения страшных пандемий, которые, благодаря вакцинации, как считается, остались в прошлом?

Как я говорил вначале, прогнозировать эпидемии очень сложно, хотя сейчас в этом направлении ведется большая работа, в том числе методами математического и компьютерного моделирования. Одно можно сказать точно: войны всегда остаются предвестниками больших эпидемий. Когда за перемещениями инфекций при слабо контролируемых военных передвижениях никто не следит, когда люди живут теснее и в какие-то моменты думают только о том, как найти еду и выжить, — конечно, эта ситуация несет риски. На Украине мы уже увидели вспышки полиомиелита, заболеваемость которым с конца 50-х годов ХХ века, с массовой вакцинацией, системно падает.

Каких заболеваний нужно опасаться больше всего?

Часто не тех, которые обсуждаются на страницах газет и на телевидении. Инфекции, оказавшиеся в центре сенсаций, часто фиксируются у нескольких человек или нескольких десятков человек, — и именно их опасность раздувается. Нас больше должны тревожить социально значимые заболевания. В первую очередь это, конечно, ВИЧ. Глава Федерального центра по борьбе с ВИЧ-инфекцией Вадим Покровский постоянно говорит о масштабе проблемы в России, о том, что уровень распространения ее уже достиг уровня национальной угрозы, но его никто не слушает. Системной борьбой с эпидемией ВИЧ не занимаются, а депутаты в ответ на предложения ввести, например, уроки сексуальной грамотности в школе, говорят о том, что это недопустимо, это разврат, нужно бороться за семейные ценности, и обвиняют Покровского как "агента против интересов нашего государства". Сложная ситуация и с заболеваниями, передающимися половым путем, — много говорят о технологиях ЭКО (экстракорпорального оплодотворения), но везде замалчивается, что бесплодие во многом связано с инфекционными заболеваниями, перенесенными партнерами и женского, и мужского пола. Конечно, это инфекции "скрытые", о них в обществе не принято говорить, но проблемы с ними очень серьезны. Похожее положение с сезонными инфекциями (например, за это лето только с укусами клещей обратилось больше 1 млн человек), с кишечными (ведь просто нет людей, которые бы периодически не страдали бы от диареи), той же ангиной или воспалением легких. Это действительно очень распространенные инфекции, у медицины есть понимание и средства для борьбы с ними, но они далеко не всегда реализуются на практике часто вследствие недостатка приоритетного финансирования, организационных и кадровых проблем.

Как избежать таких перекосов?

Нужно слушать специалистов, а не руководствоваться домыслами. Когда в 2001 году весь мир содрогнулся от теракта в Нью-Йорке, в США в письмах распространялись споры сибирской язвы. Началась паника, и что сделало правительство США? Стали искать специалиста. Мне на дом принесли визу, и я, еще не зная тогда хорошо английского, выступал перед конгрессменами, — все меня внимательно слушали. В СССР и в России раньше тоже вызывали нас, инфекционистов, высокие люди, пытались вникнуть. Сейчас, увы, такого меньше, руководствуются не мнением ученых и врачей, а политикой и деньгами. Кто-то не нравится — не позовут послушать, хоть этот человек и главный специалист в той или иной сфере. А ведь без таких мнений не выстроить планомерную стратегию по борьбе с инфекционными заболеваниями.

Фото: Наталья Коган

до эры, когда антибиотики будут полностью вытеснены высокорезистентными бактериями, еще очень далеко. Другой вопрос, что сейчас антибиотиками стали злоупотреблять. Само слово "антибиотик" показывает, что эти препараты — "против жизни", так что прибегать к ним нужно в действительно серьезных случаях. У нас же их стали принимать все подряд, развилась резистентность.

К тому же у каждого антибиотика есть много разных потенций, эффектов воздействия на организм. Но когда они создаются, ничего, кроме эффективности их в борьбе с конкретным патогеном, не учитывается. А ведь все лекарства в той или иной степени (и положительно или отрицательно) воздействуют на иммунитет и другие функции организма. Например, недавно выяснили, что виагра, главное назначение которой повышение потенции, эффективно действует на плазмодии малярии, паразитирующие длительно в паренхиматозных органах. Как мы знаем, малярия все еще представляет опасность для 1 млрд населения Земли, в Африке есть целые поселения, зараженные малярией. И если для эритроцитарной шизогонии (когда плазмодии размножаются в эритроцитах) есть способы лечения, то для тканевой их все еще нет. Но никто бы никогда не догадался проверить на этот эффект виагру!

Или, например, для лечения менингита стали назначать пенициллин в больших дозах, но не просчитали всех возможных воздействий натриевых и калиевых солей в его составе — первый тип усиливает отек мозга, второй — дает осложнения на почки. Выяснилось даже, что при производстве пенициллина количество натрия и калия в нем не считают контрольными значениями, ориентируются только на достижение заданной противомикробной активности.

Я имею в виду, что мы, в общем, не можем предсказать все активности, которые несет в себе тот или иной препарат. Прибавьте к этому то, что если раньше в России был доступен ограниченный круг лекарств, то теперь их около 20 тысяч и у каждого могут быть скрытые последствия. В этом смысле, конечно, лекарственная зависимость, которая сложилась уже не у одного поколения, не несет ничего хорошего.