Я бывшая наркоманка и у меня гепатит с

Довольно часто на "точке" можно встретить глубоко беременных молодых женщин, которые пришли за тем же тропикамидом или чем-то посерьезнее. Тут проще всего вознегодовать и потребовать, чтобы нерадивая мать немедленно обратилась к врачам. Вознегодуйте – и вам ответят.

Вот что рассказывает Аня, она же Ежи, о своей беременности, врачах и наркотиках. И вот что говорит врач об Ане, наркотиках и ее беременности.

Аня веселая, часто перекрашивает волосы. Была клиентом Фонда имени Андрея Рылькова, сейчас работает там соцработником. А еще у нее двое детей, и первый родился во время жесткого употребления. Первую беременность Ежи вспоминает с ужасом, но не из-за наркотиков, а из-за постоянного унижения и той брезгливости, с которой относились к ней врачи на протяжении 9 месяцев. Медики, наверно, считали, что открывали ей глаза и помогали завязать.

"Моя история употребления опиатов – 10 лет вместе с ремиссиями, – рассказывает Аня. – Я всегда работала, окружение было творческим, я не воровала или что-то там еще. Мы употребляли без ущерба для других, я периодически завязывала. Но у меня как стресс – так срыв. И тут умер мой папа. У меня даже голос на месяц попал, и я заторчала ужасно, как поросенок. А потом выясняется, что я беременна.

Кто же хочет, чтобы ребенок родился с абстиненцией? Никто. Я пыталась перекумариться (прекратить употреблять и перенести ломку. – РС) и сразу попала в гинекологию с кровотечением. Ломка – это большая встряска для организма и для ребенка. Очень часто все заканчивается выкидышем. У многих женщин много соматических заболеваний, и они во время ломки обостряются, это тоже нагрузка на организм. Я несколько раз лежала на сохранении.

Потом стала ходить в женскую консультацию, но меня там так чморили, что я перестала у них показываться. Это был стресс каждый раз, как туда идти. За два месяца до родов я перешла к другому врачу. На осмотре мне сказали раздеться догола и лечь на кресло. Иначе как издевательством, я это назвать не могу. А тут еще человек, с которым я жила, не оказывал ни помощи, ни поддержки. Все время были ругань и скандалы. Плохо было.

Вызвала нарколога на дом. Ничем помочь он мне, по сути, не мог. Сказал, чтобы хотя бы следила за дозой и чистотой. Мне пробили место на заместительной терапии в Полтаве, но ехать одной было страшно. Почему не легла в наркологию? А ни в одну наркологию беременных не берут.

Поэтому среди беременных мало кто перекумаривается. А тут еще оказалось, что изменяется метаболизм и абстиненция наступает быстрее. Я просто пыталась поддерживать себя в адекватном состоянии, элементарно чтобы не ломало. Психологически не хотелось, физически было необходимо: тебя все чморят, когда узнают о беременности, чувство вины перед будущим ребенком огромное. У меня развилась глубочайшая депрессия. А помощи я не видела ниоткуда.

При родах мне отказали в анестезии, в схватках говорили, что рожу урода, что брошу его в роддоме, что сейчас у меня гепатит, а через год будет ВИЧ. Рожала очень трудно, 10 часов, начались кумары, первые роды вдобавок. Подходили другие врачи: "О, наркоманка рожает!" Мерзковато. Ты и так в одиночестве там, никакой поддержки. Они стали говорить: "Ты все равно оставишь". Я говорю: "Посмотрите мою карту, сколько раз я на сохранении лежала".

Василиса родилась 3900. Ее забрали, и 6 дней она провела под капельницей. Ей делали реланиум, я так понимаю, не совсем легально. Но у Васи абстиненция проявлялась в треморе, и все. Мне врач один потом объяснял, что у младенцев редко бывает тяжелая абстиненция. На Западе ее лечат тем, что детей держат на руках, кормят грудью и приглушают свет в комнате. А мне кормить грудью запретили фактически, запугали, и я не кормила. В роддоме меня пускали к Васе на 15 минут! И хотели сразу забрать в психиатрическую больницу на обследование. Я написала отказ, и когда уезжала, мне сказали, что дома у ребенка начнутся судороги, я не успею вызвать помощь, и она умрет. В итоге, когда дома у нее началась икота, я так испугалась, что ревела дальше, чем видела.

Употребляла я потом долго. Ложилась сама в клинику, но потом возвращалась домой, в то же окружение, к тому же человеку. Но в конце концов я встретила другого, и с тех пор вот уже три года не употребляю".

А вот как комментирует рассказ Ани врач-гинеколог, которая не очень хочет, чтобы к ней в больницу пришли с проверкой искать наркотики, а потому не называет своего имени:

"Протоколов ведения беременных с наркозависимостью и новорожденных с абстинентным синдромом у нас нет, каждая больница составляет свои, это обычная практика. У нас в больнице младенцев, рожденных от наркозависимых матерей, сразу ставят на обезболивающую терапию. Просто с ней есть определенная сложность. Очень много лекарств попали в группу А (наркотических), и их сложно назначать и сложно бывает получить. Вот то, что Анна говорит про нелегальный реланиум, так и есть.

А если мы говорим о самих беременных, то проблема состоит в том, что такая женщина сталкивается с сочетанием проблем. И ни одну не решить отдельно. В наркологическую программу беременных женщин либо не берут, либо берут с большой неохотой, потому что наркологи не хотят вести беременную женщину без гинеколога. А у них такой ставки нет. В гинекологии же не понимают специфики наркозависимости. А есть еще социальные вопросы, которые ввиду положения женщины в нашем обществе стоят острее, чем у мужчин-потребителей. Это могут быть проблемы с жильем, документами, партнером.

Должна ли беременная немедленно бросить наркотики? Это вопрос, вокруг которого сломано множество копий. На данный момент нет исследований, которые могли бы подтвердить: вот женщины бросили употреблять, и случилось то-то, а другие продолжали колоться, и случилось другое то-то. Сейчас мы в этом вопросе находимся на уровне исследования желтой лихорадки в начале XX века. Есть мнение, что не следует менять микрокосмос, и пусть все идет, как было: абстиненцию у ребенка потом лечить легче, чем какие-то нарушения, которые могут возникнуть при неоднократных ломках матери. Собственно, на этом основана программа заместительной терапии для беременных.

Но есть и противоположная позиция. Вот только на данный момент не существует препаратов, с помощью которых можно безопасно провести беременную через абстиненцию. Нет обезболивающих сильных препаратов, которые были бы на 100% разрешены для беременных. Они все относятся к группе Б (сильнодействующие), употребление которых разрешено только в тех случаях, если потенциальная польза для матери превышает потенциальный риск для плода. И клинический фармаколог, который есть в каждом лечебном учреждении, на это, как правило, не идет.

Плохие ли они пациентки? Не самые ужасные. Процентов 85% любых пациентов – адекватные люди. Оставшиеся вынут всю душу. Среди наркозависимых – тот же процент. Они ценят внимательное отношение к себе. Если они чувствуют, что врач помогает, стараются ответить. Но с выполнением назначений есть проблемы. Вот только в ряде случаев женщина и не в состоянии их выполнить. Классический вариант – не надо предлагать женщине питаться свежими фруктами зимой, если она говорит: "Я не приду в следующий раз, потому что у меня нет денег на автобус". Прописывая препарат рублей на 500, надо соотносить свой рецепт с ее положением. Женщина, может, и рада бы лекарство купить, но не имеет возможности. Но это характерно для любого социально низкого слоя, для тех же пенсионеров, к примеру.

Основная проблема в том, что существует сочетание проблем, а отвечают за все разные люди в разных кабинетах и учреждениях: нарколог, инфекционист, гинеколог, соцработник. А должна быть мультидисциплинарная команда, которая работает на благо одного пациента. И это возможно – во всем мире такие команды успешно работают. Но пока мы имеем синдром ничейного пациента: каждый считает, что патология другого приоритетнее, и старается спихнуть женщину в чужую зону ответственности…"

Не убедили они вас? "Наркоманки рожать не должны?" А Аня взяла и родила второго, потому что сейчас в ее жизни есть поддержка, любовь и принятие. И это оказалось надежнее, чем все больницы и ребцентры мира.

Анастасия Кузина – журналист, участница Фонда имени Андрея Рылькова

Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции

По данным Центра по профилактике и борьбе со СПИД Тверской области, в прошлом году в регионе проживало 12077 человек с диагнозом ВИЧ. По заболеваемости Тверская область занимает первое место в ЦФО.

В Тверской области умерли более 3000 человек с ВИЧ-инфекцией. Главным образом ВИЧ в Тверской области передаётся половым путём (70 % инфицированных). Однако заражаются также по-прежнему наркоманы. Но если ещё лет 15 назад ВИЧ – это был смертельный приговор, то сейчас с этим диагнозом можно полноценно жить.

В редакцию ТИА пришла 31-летняя Анастасия, жительница Твери. Молодая женщина с 2010 года живет с диагнозом ВИЧ. Она захотела рассказать, какой ее жизнь была ДО, какой стала ПОСЛЕ. Благодаря кому и чему она избавилась от депрессии и как смогла вернуться к полноценной и насыщенной жизни.
Интервью записала Алёна Разумихина, проиллюстрировал Владимир Орехов.

Родители мои - очень приличные люди. Мама у меня - тренер по спортивной акробатике, всю жизнь сама в спорте, потом занялась преподаванием. Папа сначала работал на вагонзаводе, а затем занялся бизнесом.

Так получилось, что в моем круге общения были люди все употребляющие. На иглу подсела сразу, с первого укола. Было это так. Я снимала квартиру с девушкой, которая сидела на наркотиках. И вот я с дуру захотела попробовать, что это такое.

Я обманула и ее и ее друга, сказала, что уже пробовала. Мне дали дозу. Мы кололись в подъезде. Я как стояла на прямых ногах, так и упала на лестнице. Сразу же случился передоз. Вызывали реанимацию, меня с трудом откачали.

И этот опыт меня ничему не научил. Я продолжила колоться. Сначала это было изредка. Если есть наркотик – уколюсь, а если нет, значит, нет. То есть сначала баловалась, потом это вошло в систему. К этому времени я закончила учебу, и моя жизнь начала вертеться вокруг иглы.

Сначала родители не знали, потом догадались. Но я с ними уже не жила, я находилась с теми, кто употреблял. Мама и папа мне сказали так – насильно мне не помочь, только если я сама решусь с этим покончить, они мне помогут. Иногда за деньгами приходила к ним. Они либо выгоняли, либо помогали мне, но продуктами.

И так я жила два года. В 2010-ом я заразилась ВИЧ.

Два года я сидела на наркотиках очень плотно. Я знаю от кого заразилась. Было это так. Я и еще один мой товарищ в очередной раз решили уколоться. Сварили дезоморфин, а он был красного цвета. У него вены были совсем спаянные, их сложно найти, не подберешься. Он тыкал, тыкал, и, порой, это у него занимало по часу-полтора. И вот попытка вновь не удалась, он занервничал и пошёл курить. Я схватила шприц, укололась и только тогда поняла, что перепутала их.

Я знала, что у него ВИЧ, но не испугалась. Когда столько времени потребляешь, понимаешь, что рано или поздно это должно было случиться. Ты постоянно пребываешь в таком состоянии, что тебя ничего не заботит и не беспокоит. Волнует только одно – где найти денег, чтобы сварить и не было плохо. Других мыслей никаких не было.

Будучи наркоманкой, я была волонтером в тверском Центре СПИД, со мной работали, со мной разговаривали и убеждали меня, чтобы я бросила. Именно в центре в 2010 году мне подтвердили положительный ВИЧ-статус и наличие Гепатита С.

В центре все-таки до меня достучались. После двух лет употребления наркотиков я все чаще думала о том, что я делаю со своей жизнью. У меня была сильнейшая депрессия, я не хотела жить.

В центре мне капали-капали на мозги, и в итоге это возымело действие. Кроме того, все мое окружение начало постепенно умирать.

Я знаю человек 20, которых не стало, это мужчины и женщины в возрасте от 19 до 38 лет. Я понимала, если не брошу, то сама окажусь на кладбище.

К тому времени я дошла до ручки, у меня было ужасающее состояние, тяжело было ходить. Я сильно похудела и весила 29 кг.

Я начала перекумариваться, то есть переставала потреблять и приходила в себя. Но периодически раз в месяц при встрече старых знакомых я кололась.

Мне это надоело, я решилась навсегда с этим покончить. Это получилось в 2011 году, благодаря двум слагаемым: силе воли и характеру.

Желания и ломки я перележивала дома, превозмогая страшные боли. Единственное, чем облегчала своё существование, это приемом таблеток – от температуры и обезболивающими.

Ко всему прочему на тот момент у меня очень сильно болела нога. Это из-за того, что я кололась в пах и задула туда, пошел абсцесс. Нога была огромных размеров, слоновая, потом абсцесс прорвало. Затем такое же началось со второй ногой.

Боли длились сутками и продолжались неделю. Я продержалась, не сорвалась.

Боль надо пережить, взять себя в руки и пережить. А вот психологическая зависимость – это сложнее. Что сделала я? Я прекратила общаться с теми, кто сидел на игле. Сменила круг общения, вернулась к старым друзьям. Сменила сим-карту. А в первые дни я уехала в деревню к бабушке, там огород, природа, лес.
С тех пор не употребляю.

Два года назад я вылечила гепатит, благодаря терапии, которая длилась 24 недели. Что касается ВИЧ, мне назначили антивирусную терапию.

Раз в сутки я принимаю три вида препаратов и каждые четыре месяца сдаю кровь. Затем снова получаю таблетки для поддержания организма. Это все бесплатно благодаря Центру.

Выявляются они так. Есть какие-то назначения врачей, сдают люди анализы и выясняется, что у них ВИЧ. Оказывается, заразились-то они давно, со временем им стало плохо, вот и побежали по докторам. Как правило, определенных симптомов нет, просто падает иммунитет, человек начинает постоянно болеть.
Сейчас вирус мутирует. Тот, кто заразился раньше, они дольше живут без терапии, у них он не так прогрессирует. А тот, кто заразился в последнее время, спокойно живут с ВИЧем года 2, после чего резко падает иммунитет, и им уже требуется терапия. Терапия очень помогает. Знаете, я сейчас меньше болею, чем мои друзья, у которых нет ВИЧа.

Люди по-разному воспринимают новость о том, что они ВИЧ-положительные. Наркоманам плевать. А вот обычные, приличные люди впадают в депрессию, они в шоке. До них надо донести, что жизнь на этом не закончилась. Да, она меняется, но не прекращается!

Принимайте терапию и занимайтесь своими обычными делами, будьте с семьей, работайте, ездите отдыхать, ходите в спортзал. Не надо идти и накладывать на себя руки, жизнь продолжается!

Я не отчаялась. У меня есть друзья, работа, хобби, я очень увлеченный человек. Люблю спорт, активно занимаюсь им, хожу в спортзал. Не люблю аэробики и групповые занятия. У меня силовые тренировки.
Чтение обожаю! Хожу в библиотеки, так как не люблю читать с планшета и электронной книги. Мне нравится запах книг.

Я заядлый рыбак. Люблю рыбачить, как только снег сходит и тает лед, я сразу еду к водоему. Лес и природа – мне помогают расслабиться и подумать о жизни. В этом году я купила комбайн для сборки ягод. Я знаю места и езжу только туда.

Мой совет: не отчаивайтесь! Самый страшный враг – это самоедство, депрессия.

Да, болезнь не лечится, но терапия поддерживает организм, благодаря чему можно жить полноценной жизнью. Родить здоровых детей и вырастить их, добиваться целей, которые себе поставил.

У меня много целей, к которым я постепенно иду. Начинала с маленькой. Люблю котов и мечтала о том, чтоб завести питомца. Вот в прошлом году завела себе кота. Это мой ребенок, моя отдушина.
Хочу добиться успехов в спорте, ну и семью создать, обязательно этого добьюсь.

А к наркотикам не тянет вообще! Это осталось в прошлом!

25.11.2012 в 15:55, просмотров: 11033

Гинеколог направил Оксану к наркологу и на аборт. Наркологи послали ее обратно к гинекологу, а потом послали в принципе. Совместными усилиями они довели ее до возвращения к наркотикам и попытки самоубийства. Но вопреки всему она взяла и родила здорового ребенка.

Этот текст — что-то вроде дневника. Тут нет смысла пересказывать своими словами. Пусть Оксана сама вам расскажет: как она боролась со своими страхами, зависимостью, невежественными врачами — и победила. И теперь она хочет, чтобы ее судьбу больше никто не повторил.

Эта история началась в феврале прошлого года, когда Оксана Шпагина из Тольятти узнала, что беременна от любимого человека. К тому времени она не употребляла наркотики два года и считала, что эта страница в ее жизни перевернута навсегда.

Февраль 2011 года. Я была счастлива от одной мысли, что буду мамой. Это была моя первая беременность. Да, к тому времени у меня был ВИЧ и гепатит С, но я слышала, что люди, живущие с этими болезнями, рожают детей.

С первого дня я стала за собой следить, старалась не простывать, правильно питаться, старалась совсем мало курить и хотела бросить совсем. А на 20-й неделе я пошла вставать на учет к гинекологу. Я была такая окрыленная, счастливая, такое хорошее настроение было.

Я поверила гинекологу. В моих глазах авторитет врача был непоколебим! Мне даже и голову не пришло у кого-то проверять, правда ли, что с моими болезнями нельзя родить здорового ребенка!

. Мир перевернулся. Я хотела рожать, хотела ребенка. Но моя прошлая жизнь и наркомания снова преследовали меня, показывая, что я, оказывается, даже бросив наркотики, не могу родить здорового ребенка. У меня началась истерика.

Я вернулась домой совершенно раздавленная. И еще было страшно идти к врачу договариваться о чем-то незаконном.

28 июня. Мы пошли на прием к Вершинину с моей тетей Тамарой. Он нас уже ждал и назвал сумму — 40 тысяч. Я была в шоке, у меня таких денег никогда не было. Тетя договорилась о сумме в 35 тысяч.

Неделю я провела в попытках сбора денег. В итоге 25 тысяч рублей дала мама парня, от которого я была беременна. Просить у нее деньги было особенно унизительно, потому что все выглядело так, как будто это я сама хочу избавиться от ребенка. И доводы о том, что это гинеколог посоветовала мне сделать искусственные роды, не действовали: считалось, что в своих болезнях я была виновата сама. А значит, сама была виновата в том, что не могу родить здорового ребенка.

В тот момент я стала себя ненавидеть и уже просто чувствовала, как все люди смотрят на меня с отвращением и брезгливостью.

10 тысяч рублей добавила тетя. Деньги мы передали Вершинину, и через несколько дней я легла к нему в гинекологическое отделение.

1 июля. Мои подруги Галя и Марина пришли меня навестить. И я им все рассказала — что я такой урод, что не смогу родить здорового ребенка. Но подруги возмутились и сказали, что это ерунда: люди, живущие с ВИЧ и гепатитом С, могут рожать и рожают здоровых детей! Тем более я давно не употребляю наркотики.

Мы дождались обхода, и, благодаря их поддержке, я сказала врачу, что отказываюсь от операции. Мне сказали, что я пожалею, но вернули деньги, вычтя из них 5 тысяч в счет дней, проведенных в палате.

Это был нескончаемый поток тяжелых мыслей!

Я не думала ни о чем хорошем. Я перестала спать. Я ненавидела себя.

Я хотела себя убить.

11 июля. Самый легкий путь был сделать передозировку наркотиков. И спустя неделю после выписки из гинекологии, после двух лет трезвости, я снова укололась в надежде умереть. Но наркотик был слишком низкого качества, и я не умерла, а только надолго уснула. Зато он помог мне снять накопленный стресс.

Впервые за последний месяц я почувствовала, что смогла поспать и забыться. Но моя зависимость опять проснулась во мне. Я была не в силах с ней бороться, но все время думала о ребенке, который во мне, и о том, какой вред я ему приношу. Мне было стыдно и страшно.

21 июля. Я опять пришла к гинекологу Ивановой и сказала, что отказалась от искусственных родов. Гинеколог посмотрела на меня как на сумасшедшую и опять послала на анализы. Но она не сказала мне ни слова о том, как мне сохранить здоровье моего ребенка! Она не смотрела на результаты анализов и УЗИ. Для нее имела значение только справка из наркологии.

Я любила ребенка, который был во мне, намного больше самой себя. Я больше не хотела причинять ему никакого вреда.

Я вернулась домой. Мне было очень плохо. Я особенно остро чувствовала ребенка: во время ломок она так сильно крутилась. Спать было невозможно. Невозможно было находиться в помещении, но на улице шел дождь, и было еще хуже. В итоге я опять укололась.

1 августа. Я снова пошла к гинекологу Ивановой. Та поинтересовалась, чем меня будут колоть. Я испугалась, что она мне сейчас откажет, потому что препараты противопоказаны при беременности, и сказала, что буду потом делать искусственные роды. Узнав это, гинеколог выписала справку.

Это был замкнутый круг — нарколог не брал без бумажки от гинеколога. А гинеколог разрешила лечь в наркологию только потому, что я обещала потом прервать беременность. Других вариантов предусмотрено не было.

Я терпела. А через 9 дней меня выписали. Мне по-прежнему было плохо, но врач настоял на выписке и рекомендовал обратиться в амбулаторный наркологический кабинет, если ломка не пройдет.

15 августа. Дома я по-прежнему чувствовала ломку, не могла есть и спать. По совету врача я пошла в амбулаторный кабинет, но никаких назначений мне там не сделали. Вместо этого дали направление в КВД. Я хотела помощи, я не хотела снова сорваться на наркотики! Но, видя мою беременность, никто не хотел мною заниматься.

На фоне глубокой депрессии, постоянной рвоты, поноса, отсутствия сна и аппетита такое отношение ко мне в наркологическом кабинете было последней каплей. Тяжелее всего было безразличие наркологов, которым было абсолютно все равно, какое у меня состояние, беременна я или нет.

Но и гинекологи: с одной стороны, они презирали меня за наркоманию и болезни, а с другой — не прилагали усилий, чтобы мне помочь.

21 августа. Пошел седьмой месяц беременности. Чем дальше, тем мне было страшнее. Напряжение было невыносимым. Мне было особенно плохо, и я опять укололась. Стало немного легче. По сути, врачи оставили мне только один способ справиться со страхами — употреблять наркотики.

Сестра видела мои страдания. Говорила, что я плохо выгляжу. Даже беременная и при моем и без того скромном весе, я похудела на 9 килограммов. Я всерьез стала думать о смерти. Я не видела другого будущего.

28 августа в 14.57 я родила дочь на сроке 29 недель.

Когда врачи сообщили, что с ребенком все в порядке, что ребенок не урод, я была на седьмом небе от счастья! Я как будто сама заново родилась. Как будто и не было всех этих ужасных ломок, болезней, унижений и безысходности! Ко мне вернулись аппетит и сон. О наркотиках я больше не думала.

. Сейчас с ребенком все в порядке. Ее зовут Юля. Все анализы на ВИЧ и гепатит отрицательные — несмотря на ужасное состояние, я регулярно принимала терапию от ВИЧ, которую мне прописали в СПИД-Центре. Там ко мне лучше всего относились.

Наркотики я с тех больше не употребляю и считаю, что я самая заботливая мама на свете. Но пять месяцев общения с врачами не прошли для меня бесследно. Я стала бояться их до такой степени, что для меня теперь настоящая пытка — обратиться за медицинской помощью.

Эти люди до сих пор владеют мной. Они навсегда поставили меня в самый низ общества, и я так и не могу оттуда выбраться. Врачи были для меня олицетворением всего самого святого. Но я родила здорового ребенка не благодаря, а вопреки их работе.

— Беременных наркозависимых меньше не становится. Но у наркологов нет протоколов лечения наркомании при беременности, а у гинекологов — сопровождения беременных при наркомании. Лекарства, которые применяют для лечения наркомании, либо противопоказаны, либо не рекомендованы при беременности. Вот и получается, что врачам нечего предложить пациентке, кроме аборта.

Если же женщина хочет рожать, то ее просто начинают футболить. Ни гинекологи, ни наркологи в РФ не имеют какого-либо опыта или обучения по вопросам беременности на фоне наркомании. И единственным решением для них является прерывание беременности во что бы то ни стало.

Но Оксана решила отстаивать свои права. Она написала жалобу на имя министра здравоохранения Самарской области и в этой жалобе требует не только извинений от врачей, но и гарантий, что государство приложит все усилия, чтобы изменить ситуацию в принципе. Проблема должна получить системное и грамотное разрешение на уровне регионального и федерального минздравов.

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №26102 от 26 ноября 2012

Г.М.Кожевникова
Московский медицинский стоматологический институт им. Н.А.Семашко

ВИРУСНЫЙ ГЕПАТИТ B ПРИ ПАРЕНТЕРАЛЬНОМ ВВЕДЕНИИ НАРКОТИКОВ

В 1998 г. по сравнению с 1993 г. заболеваемость среди молодых людей до 20 лет увеличилась в 2 раза. Лица, вводящие наркотики парентерально, в 60-90% заражены вирусами гепатита B и C. Необходимо максимально широкое проведение вакцинации в возрастной группе до 13 лет, так как большинство подростков начинают использовать наркотические препараты в 14-16 лет.

В течение последних лет эпидемиологическая ситуация по вирусным гепатитам в России претерпела значительные изменения. Отмечается выраженный рост заболеваемости парентеральными вирусными гепатитами (ВГ). Количество зарегистрированных случаев вирусного гепатита B (ВГВ) в 1998 году выросло в 2,5 раза по сравнению с 1993 годом. Существенно изменилась возрастная структура заболевших (до 80% составляют лица в возрасте от 15 до 29 лет, причем в 2 раза увеличилось число пациентов до 20 лет). При том, что число случаев, связанных с проведением парентеральных вмешательств в лечебных учреждениях, не превышает 20%, значительно возросло количество больных, инфицированных при арентеральном применении наркотиков. Это связано с быстрым распространением аркотических препаратов среди населения России, в первую очередь среди подростков и молодежи. Количество больных наркоманией, состоящих на учете, в течение последнего года увеличилось почти в 10 раз, а расчетная численность потребителей наркотиков по оценкам экспертов составляет от 440 до 880 тыс. человек. Среди этой группы риска инфицированность ВГ составляет 60-90%.

Из данных литературы известно, что у 5-15% наркоманов обнаруживают HBsAg, антитела к вирусу гепатита B имеют более половины обследованных. В результате проведенного нами обследования наркоманов, находившихся на лечении в наркологической больнице №17 г. Москвы, выявлено 10% носителей HBsAg, anti-HBc IgG - 15%. При этом только единицы из обследованных сообщили о перенесенном ранее гепатите.

Этиологически подтвержденный ВГВ диагностируется у потребителей наркотиков реже, чем гепатит смешанной этиологии (В+С) или вирусный гепатит С (ВГС). При изучении пидемиологического анамнеза у 706 больных острым вирусным гепатитом В было выяснено, что 30% из них применяли внутривенные наркотики. Большинство больных начали употребление препаратов за 6-12 месяцев до появления признаков болезни, более половины из них вводили наркотик эпизодически.

Основным фактором риска заражения при парентеральном применении наркотиков является контаминация иглы или шприца кровью, что происходит при групповом использовании инструмента. При этом большему риску подвергаются именно начинающие наркоманы, вводящие препарат последними в группе. В ряде случаев заражение возможно при применении стерильного или одноразового шприца, когда раствор наркотика забирают из общей емкости. Кроме того, инфицирование препарата может происходить в процессе его кустарного роизводства. Помимо парентерального пути заражение может происходить при половых контактах. Особенно актуально это для потребителей производных амфетамина, кокаина, эфедрина, которые являются стимулирующими препаратами, приводящими к сексуальному возбуждению с реализацией в многочисленных половых связях. При анонимном анкетировании больных ВГ было выявлено, что треть из них имели по 5-10 половых партнеров в год, многие из которых не применяли наркотики. Такие гетеросексуальные контакты с частой сменой половых партнеров имеют значение для дальнейшего распространения эпидемии среди лиц, не потребляющих наркотические вещества.

Клинически выраженный вариант вирусного гепатита В развивается у 1/3 инфицированных наркоманов, а у остальных заболевание протекает в безжелтушной форме. По нашим аблюдениям клинику острого гепатита отличает преджелтушный период с полиморфной симптоматикой. Обычно больные жалуются на слабость, снижение аппетита, субфебрильную температуру, у наркоманов значительно чаще отмечают тошноту, рвоту, головокружение. Существует связь между тяжестью течения болезни и частотой употребления наркотика в это время. Инъекции провоцируют ухудшение состояния с быстрым появлением желтухи. На фоне интоксикационного синдрома появляются сильные боли в эпигастрии и области печени, вздутие живота, головная боль, тремор языка и рук. В период разгара болезни при клинико-инструментальном обследовании выявляется гепатомегалия, увеличение селезенки, умеренные воспалительные изменения в паренхиме печени. Биохимические показатели у потребителей наркотиков и лиц без отягощенного анамнеза существенно не отличаются. Однако умеренное повышение уровня билирубина, АЛТ и АСТ в сыворотке крови наркоманов сохраняется гораздо дольше, чем у остальных больных. При обследовании переболевших через 6 месяцев после выписки из лечебного учреждения у половины сохранялся астенический синдром и умеренное увеличение печени. Лабораторные данные выявляли у 1/3 обследованных повышение уровня АЛТ в 2-3 раза, увеличение концентрации ЩФ. У 40% реконвалесцентов определяли HBsAg. При нетяжелом течении желтушного периода болезни восстановительный процесс затягивается, и у наркоманов гораздо чаще формируется хронический гепатит, чему в немалой степени пособствует преждевременный уход из стационара и продолжение введения наркотика в период болезни.

Лечение больных острым ВГВ с сопутствующей наркоманией на сегодняшний день не имеет особенностей. Так как в большинстве случаев тяжесть состояния и развитие болезни бусловлены действием вируса, то обычно применяемая комплексная патогенетическая терапия дает положительный эффект. Однако при назначении препаратов интерферонового ряда отмечена их низкая эффективность у лиц, которые продолжают употреблять наркотики в период лечения.

Профилактика ВГ с парентеральным путем заражения должна проводиться в нескольких направлениях. В связи с тем, что наркоманы и их дети, зараженные вирусом гепатита В, попадая в лечебные учреждения, могут быть источниками внутрибольничных вспышек, профилактика ВГВ у них является важным противоэпидемическим мероприятием. Для лиц, не имеющих наркотической зависимости, важным аргументом против начала применения наркотиков может быть информация о возможности заражения вирусными гепатитами и ВИЧ-инфекцией. Для лиц с явной наркотической зависимостью наркологи могут опираться на концепцию "минимизации ущерба от потребления наркотиков", рекомендуя переход на прием таблеток или курение, использование только персонального и стерильного шприца, кипячение раствора перед употреблением. Если такая практика будет применяться хотя бы в 30-50% случаев, то это во много раз снизит скорость распространения парентеральных инфекций среди наркоманов, что, в свою очередь, уменьшит риск заражения остального населения.

Учитывая сложившуюся ситуацию, необходимо максимально широкое проведение вакцинации в возрастной группе до 13 лет, так как большинство подростков начинают использовать наркотические препараты в 14-16 лет.