Вирус у меня встает

вс, 19 апр. 2020 12:00:00

Ничтожное существо, о котором еще в начале 2020 года мир людей не имел почти никакого представления, сегодня правит людьми. Нечто неосязаемое влияет на самое существенное — оно лишает нас денег, привычек, границ, политики, покоя и близких людей. Оно вынуждает нас скрываться, бояться, спорить и бороться. Наконец, от этого нечто, как выясняется, зависит чуть ли ни все — сама по себе наша жизнь, которой, как казалось, мы еще на днях умели самостоятельно распоряжаться. Что оно такое?

Сергей Нетесов и Сергей Мостовщиков. Интервью на самоизоляции

— Сергей Викторович, как получилось, что молекулярная биология стала делом вашей жизни?

— Это был, так сказать, набор зигзагов. Прежде всего, в школе у нас была очень хорошая учитель химии. Я ведь очки ношу с пяти лет, и для меня эти очки всегда служили своего рода оправданием: я интересовался всякими интересными такими штуками. Химия в школе была не просто интересная, она шла с экспериментами. Я этими экспериментами очень увлекался, задачки решал, ну и попал сначала на городскую олимпиаду, занял там второе место. Потом на областную олимпиаду, и там занял второе место. В итоге попал в физматшколу Новосибирского университета, на химию, опять же. А когда поступил в университет, произошел у меня первый такой толчок.

Я познакомился еще с несколькими людьми — студентами и аспирантами, постарше меня лет на пять, которые тоже были этим делом заражены. И когда я делал свою дипломную работу на четвертом курсе, это был уже такой полный фанатизм. Мы ночевали на работе в креслах, чтобы не упустить нужный момент в своих экспериментах. Тема у меня была в то время такая, химико-биологическая: реакция аденозинтрифосфата (АТФ) с образованием циклического трифосфата на конце. Трифосфат этот потом раскрывался, и за счет этого можно было получать всякие производные АТФ с интересными биологическими свойствами.

— А почему вам казалось это важным? Вы себя видели таким властелином как бы мира?

— Понимаете, когда какие-то вещи происходят не в воображении, а в пробирке, и их результат логически понятен,

ты себя чувствуешь не властелином мира, конечно, но человеком, который в биологии по крайней мере может чем-то управлять.

— И вы управляли?

Свою научную жизнь во ВНИИМБ я начал как раз с того, что научился очищать, то есть выделять в чистом виде один из вирусов, такой вполне безопасный — вирус энцефаломиокардита мышей, с ним можно было работать на столе, без всех этих биобезопасных причиндалов. Я его очистил, показал электрофорезом, что белки там все чистенькие, выделил нуклеиновую кислоту и экспериментально доказал, что ее можно получить в гомогенном, чистом виде.

В итоге я научился очищать вирусы очень даже хорошо.

Потом занялся темой, связанной с вирусом гриппа. Его надо было не просто очистить, не просто разложить на составные части, а секвенировать его геном (определить последовательность нуклеотидов. — Ред.). Это был один из первых подобных проектов в стране. Я, конечно, далеко не всю эту работу делал сам, у меня сложилась к тому времени своя неформальная команда, с которой мы в итоге выяснили, что вирус гриппа действительно эволюционирует, и даже показали места, в которых происходят изменения. Более того, там мы обнаружили интересную штуку. Выяснилось, что главный белок вируса гриппа, который связывается с клеткой, образует на ее поверхности тримеры, верхушки которых выглядят, как сжатый человеческий кулак с такими пятью костяшками, и именно на этих костяшках случаются основные эволюционно значимые замены аминокислот.

То есть фактически мы своими руками создали живую вакцину от гепатита B, это был 1991 год.

— Поправьте меня, если я не прав: это что же — создание жизни своими руками?

— Ну если громко говорить, то да. Но, по сути, это воспроизводство живого вируса с помощью методов генной инженерии.

Фото: Кирилл Кухмарь / ТАСС

В статистике — черная дыра

— В девяностые годы, пока еще были реактивы, мы умудрились первыми в мире секвенировать геном вируса Марбург (вызывает геморрагическую лихорадку Марбурга. — Ред.) и вторыми в мире — геном вируса Эбола. Ну то есть наша работа на эту тему была опубликована второй, а вообще-то мы действовали независимо.

Потом реактивы в стране кончились. Три четверти моих тогдашних соратников уехали за рубеж.

Ежегодно от всех болезней органов дыхания у нас гибнут от 60 000 до 94 000 человек. Цифра большая.

Но вы идете вглубь этой статистики и вдруг обнаруживаете, что там — черная дыра! Там нет информации об их конкретных причинах. Что их вызвало?

Вот у меня внук пролежал месяц назад с довольно суровой бактериальной пневмонией. Выяснилось, что она бактериальная, знаете как? Ему экстренно стали давать антибиотики, и на второй день он ответил на лечение, ему получшало. И параллельно сделали посев, результат получили на четвертые сутки, выяснилось, что у него бактерия определенного вида. Через неделю внука выписали, он здоров. Но ему в диагнозе всего этого не написали!

Вот и получается, что пневмония у нас в России безымянная.

И сейчас, когда люди говорят: да я этим коронавирусом в октябре или ноябре уже переболел, что нам делать с этими догадками? Чем это все доказывать?

Ну хорошо, взяли бы в качестве объекта для такого же мониторинга институт Склифосовского в Москве. Ну там же не 100 тысяч больных пневмонией. Реально же исследовать хотя бы 500 человек на шесть вирусов и на пять–семь бактерий. По крайней мере, будет яснее, каково соотношение возбудителей этих пневмоний, какие лекарства наиболее предпочтительны в условиях России, и главное — от чего именно делать вакцины в первую очередь.

Вот мы смотрим: такие данные в Китае есть, они есть в Корее, в Германии, в Италии. А у нас нет. Почему?

Нам хватает компьютерной томографии?

Набор российских реагентов на выявление коронавируса COVID-19. Фото: РИА Новости

— То есть вы считаете, что мы сейчас ошибаемся и идем не слишком верным путем?

— На пути-то мы находимся правильном, только с огромным количеством ошибок. Причем интересно, что вот с Америкой мы все время ругаемся, а ошибки совершаем ровно те же самые. Сначала, как и американцы, мы сказали, что тест-системы будут только государственными. Упустили время, не дали коммерческим компаниям сделать свои тест-системы. Решили сначала, что тестировать надо только людей с симптомами заболевания, а теперь выясняется, что бессимптомников в разы, на порядки больше, они не изолированы, а значит, способны заразить гораздо большее количество людей.

Читайте также

Наконец, только сейчас одобрен тест на антитела, то есть на способность организма конкретного человека противостоять коронавирусу.

А ведь это чуть ли не главный вопрос: насколько популяция людей в принципе иммунозащищена от этой болезни.

Есть ведь тут еще и такая тонкость: давно известны четыре вида коронавирусов, которые десятилетиями уже заражают людей и в большинстве случаев вызывают заболевания легкой или средней тяжести. Так вот у двух из них, так называемых бета-коронавирусов, есть антигенный перекрест с нынешним коронавирусом. Не очень большой, но существует вероятность того, что люди, которые переболели двумя обычными бета-коронавирусами, у них какой-то иммунитет теперь все-таки существует. Поэтому вот еще задачка научная: быстро оценить, так это или не так. В Калифорнии вот только что оценили. И выяснилось, что около 3% имеют антитела к этому вирусу уже сейчас. Но там вспышка была весьма серьезная и более месяца назад.

— А мы способны сейчас в России решать какие-то серьезные научные задачки?

— Я скажу так. Конечно, сейчас не те времена, когда наши вирусологи, эпидемиологи и вакцинологи считались одними из лучших в мире. Когда-то мы могли на своей территории сами все делать, не нужны были американцы и европейцы, чтобы совершать крутые открытия и решать все основные проблемы. Сейчас этого нет. Чтобы догнать то, что делается сейчас в мире, нужны очень большие вливания. Вот посмотрите. Китайцы за время эпидемии этого коронавируса секвенировали уже около 1800 изолятов вируса. У нас в России сделана только пара десятков.

Но специалистов-то мы таких готовим! Вот я двадцать пять лет читаю курс вирусологии в нашем Новосибирском университете. Попадаются шикарные просто студенты. Они здесь доходят до кандидатов наук и получают результаты, близкие к мировому уровню. А потом им по 35 лет. Молодежный грант они тут уже не получат. Лабораторию им так просто не дадут. Для нее надо откуда-то получить кучу оборудования:

это же не информатика, здесь ноутбуком не обойдешься. Стандартная молекулярно-биологическая лаборатория — это миллионов на сорок оборудования.

Плюс реактивы нужны. Ну и что получается? Здесь он имеет зарплату 40 тысяч, а едет постдоком в Германию и получает в шесть раз больше, сразу. А оборудование и реактивы там уже есть. Да еще и на гранты там имеет право подавать.

Конечно, мы можем стать передовой вирусологической державой. Но для этого ученых-биологов нужно перестать считать айтишниками, и гранты им предлагать побольше числом и денежкой.

— Могу ошибаться, но мне кажется, для этого не только ученых, но и сами по себе вирусы надо считать чем-то другим?

— Благодаря молекулярной биологии, сейчас можно изучать сообщества микроорганизмов. И это изучение принесло такие неожиданные данные: если посчитать все бактерии, которые сидят у нас на коже, во рту, в кишечнике и так далее, то по численности это будет больше в несколько раз, чем число клеток нашего организма. Второй момент. Оказывается, взрослый человек вообще не может жить без этого, потому что наше существование — это симбиоз между человеком и минимум 50–70 видами бактерий. Причем имейте в виду: примерно половину видов этих бактерий вообще не удается культивировать в чашке Петри — они живут особым образом, только в сообществе. Более того. У нас в кишечнике живут микробы в том числе очень болезнетворные, например, бактерия, которая вызывает столбняк. Она там находится и не приносит нам никакого вреда. Но если она попадает к нам в кровь, она становится смертельной. И таких видов несколько.

Встает вопрос: мы где живем? Это вообще мир людей или мир микробов? Я в этом вопросе серьезен абсолютно.

Человек оказывается не самостоятельной сущностью, а такой вот полезной системой, в которой удобно жить совсем другим существам.

Наконец, про вирусы. В кишечнике, например, находят целую кучу вирусов, бактерий. Судя во всему, они там играют роль регуляторных элементов. То есть когда одной бактерии становится сильно много, ее вирус ее уничтожает, количество падает. Фактически это элементы защиты одних бактерий от других бактерий. То есть вся эта история про то, что вирусы — паразиты, с которыми надо только бороться, она, мягко говоря, не совсем верна. Выясняется, например, что вирусы переносят генетическую информацию, обмен этой информацией между бактериями без плазмид и вирусов невозможен.

нам, наверное, не хочется считать себя просто приспособлениями для размножения бактерий и вирусов.

Но мы тогда хотя бы должны успокоить себя тем, что у нас есть мозг, способность как-то осмыслить происходящее, принять тот факт, что мы живем тут не одни, а в неком сообществе, которое действует по не слишком понятным нам пока законам.

Читайте также

— Можете привести пример такого непонимания?

— Ну давайте посмотрим на примере клещевого энцефалита. Его когда-то не было в европейской части России. Его открыли в 1937 году, а изучать распространение начали только с конца 80-х. Обнаружили три подтипа — сибирский, дальневосточный и центральноевропейский. Выяснили, что эти подтипы начинают расползаться. Наш сибирский подтип находят сейчас и в Подмосковье, и в Чехии, и в Германии. Появились даже конспирологические теории, что это мы им туда завезли. Начали выяснять. И что оказалось. Германия, например, стала такой страной очень зеленой, гуманной, решили не убивать оленей, поощрять диких животных, кормушки ставить. Но ведь эти животные — кормовая база клещей, клещи — переносчики энцефалита.

Так что, можно и так сказать: клещи регулируют уровень гуманизма.

И как их численность уменьшить сейчас, а оленей не трогать?

Сергей Нетесов

Второй момент. Китайцы после атипичной пневмонии взялись за летучих мышей. Начали секвенировать у них все вирусы, какие только можно. Стали сравнивать с образцами давно известных человеческих коронавирусов, открытых еще в 60-е годы. И выяснилось: у летучих мышей есть близкие родственники этих вирусов. Это говорит о том, что переход вирусов из дикой природы на человека шел давно. И он продолжает развиваться. Мы просто впервые в нашей жизни увидели вот этот перескок прямо при нас. Это и есть один из результатов нашего взаимодействия с природой.

— Ну судя по происхождению нынешнего коронавируса, Китай взаимодействует с природой либо более тесно, либо как-то специфически.

— Я когда читаю лекции, привожу простой пример. Вот в Китае есть провинция Гуандун, в которой возник ТОРС-коронавирус, вызвавший вспышку атипичной пневмонии. Эта провинция имеет территорию размером с Новосибирскую область. У нас живут 2,9 миллиона человек, там — 115. Чтобы прокормить Новосибирскую область куриным мясом, нужно каждый год вырастить примерно семь с половиной миллионов бройлеров. Чтобы прокормить Гуандун, надо 300 миллионов кур. А еще свиньи, утки и коровы.

Плюс они завезли туда в свое время пальмовых циветт, это такие дальние родственники мангустов. У них интересный мех, вкусное мясо, плюс что-то такое они брали у них для народной медицины. Держали их в открытых вольерах, там были крыши, на крышах — летучие мыши. Так что, можно сказать, китайцы вирус атипичной пневмонии сделали собственными руками. На рынке в Ухане с коронавирусом наверняка произошло что-то похожее. Природа, она не то чтобы отомстила, просто там, где тонко, там она и прорывается.

— Ну вот она прорвалась тем или иным способом. И что миру людей делать в этой связи?

• Первый — искоренять вирус карантином, как это сделал Китай и как это заканчивает делать Корея. Как ни странно, единственная большая страна, где это может не получиться, — Соединенные Штаты. Слишком круто там все пошло.
• Второй путь — додавить коронавирус вакциной.
• Третий путь — большие страны эту ситуацию могут не удержать: до вакцины далеко, а карантин они в силу демократии в должной мере организовать не смогут. Тогда большое количество людей переболеет, получит иммунитет, и когда прослойка этого населения дойдет примерно до уровня 50 процентов, эпидемия затухнет сама по себе. Это как дрова полили водой — и они сами гаснут. Судя по всему, именно этот сценарий для ряда стран становится сейчас актуальным. Мы поймем это в ближайшее время.

Фото: РИА Новости

В любом случае, следует присмотреться к опыту Германии, в которой люди сейчас проходят тест на антитела и им собираются выдавать сертификаты.

Их иммунный статус — это их пропуск на работу, фактически в новую жизнь. С этим пропуском они пойдут спасать человечество,

потому что от экономического спада может умереть гораздо больше народа, чем от самой болезни.

— Как бы то ни было, но природа уже изменила мир людей и еще больше изменит его. Как именно?

— Я думаю, что наконец-то люди, которые нами управляют, поймут, что не там они ищут врага.

Власти наконец-то обратят внимание на жизненную необходимость мониторинга природных инфекций животных, а не только человека. Человек должен изменить свое отношение к природе: не только к растениям и животным, но и к микроорганизмам.

Ну а те, кто не хочет учиться, хотя бы запомнят, что надо почаще мыть руки и иметь с собой средства гигиены. Чтобы таким людям поскорее оказаться в новом мире, предлагаю провести небольшой опыт. Последите за собой двадцать минут. Сколько раз вы трогаете лицо руками? Каких мест касаетесь пальцами на улице? Может быть, это чему-то научит, приведет к каким-то видимым изменениям в городах и в быту. Появится намного больше бесконтактных кранов, самооткрывающихся дверей и так далее.

Может быть, в результате эпидемии мы вообще, как ни странно, будем меньше болеть и больше думать. Причем не только о себе, а о большом мире, в котором мы на самом деле живем.

Этот материал вышел благодаря поддержке соучастников

Соучастники – это читатели, которые помогают нам заниматься независимой журналистикой в России.

Вы считаете, что материалы на такие важные темы должны появляться чаще? Тогда поддержите нас ежемесячными взносами (если еще этого не делаете). Мы работаем только на вас и хотим зависеть только от вас – наших читателей.

Сестры Эмма и Стейси переезжают с отцом в новый город. Там начинается эпидемия таинственного китайского вируса, который превращает людей в монстров. Объявлен карантин, но девочки нарушают его правила.

На радио и телевидении постоянно говорят про эпидемию какого-то вируса, но никто не воспринимает это всерьез. Страшно становится, когда появляются жертвы. В один из дней отец героинь едет встречать их маму в аэропорт, но не может вернуться, так как в городе объявлен карантин. Он звонит дочкам, просит закрыть все окна и не выходить из дома, чтобы не заразиться. Но девочки решают воспользоваться свободой и пойти на вечеринку к друзьям. Они не подозревают, что этот день станет роковым.

Рейтинг показывает сильные стороны фильма

Фактическое качество воспроизведения будет зависеть от возможностей устройства и ограничений правообладателя

Сюжет

В США зафиксированы случаи заражения неизвестным заболеванием. Предположительно, оно распространяется из Китая, поэтому проводится тщательный осмотр всех прибывающих из-за границы, объявлен карантин. В организме зараженных живет паразит – червь, болезнь может передаваться только через кровь, ее симптомы – повышенный аппетит, боли в горле, кашель.

Эмма и ее старшая сестра Стейси недавно сменили школу, они переехали жить в элитный населенный пункт, расположенный в горах. Эмма гораздо скромнее своей сестры, которая с легкостью заводит знакомства, раскованно ведет себя с парнями. Очередного приятеля Стейси зовут Си Джей, у него множество татуировок по всему телу, он балагур и ловелас. Эмме нравится застенчивый Эван, сестра советует подвезти парня после школы до дома. Эван – их сосед, а сестер возит на своей машине отец, Майкл Дрейкфорд, который работает в школе учителем биологии, мама пока в отъезде. Эван живет с отчимом, кроме Билла никого из близких у него нет.

На очередном уроке Майкл Дрейкфорд рассказывает ученикам о паразитах, школьники препарируют лягушек. Одной из девушек, Грейси, становится плохо, она выходит из класса. Эмма идет вслед за приятельницей, та упала и бьется в судорогах. Пока Эмма зовет на помощь школьного врача, у Грейси идет горлом кровь, она попадает в лицо склонившегося над ней парня, тот в ужасе убегает. Грейси помещают в стационар, Эмму осматривает врач, пытается выяснить, с кем еще контактировала заболевшая девушка. В Калифорнии объявлено об эпидемиологической опасности. Мать Эммы и Стейси попала в карантин, она не может покинуть здание аэропорта и приехать к семье. Майкл собирался забрать жену, но его задержали службы безопасности на выезде из поселка. Отец предупреждает дочерей, что положение становится серьезным, им придется провести ночь без родителей. Несмотря на обещание не приводить в дом парней, Стейси приглашает к себе Си Джея, парочка уединяется в спальне.

Наутро в каждый дом поселка доставляют набор на случай бедствий, который включает в себя средства индивидуальной защиты, предметы первой необходимости и запас продовольствия на 12 дней. Жителям рекомендуют не покидать свои жилища, соблюдать условия карантина. Стейси в отсутствии присмотра со стороны взрослых решает оторваться на тусовке, которую местная молодежь устраивает в еще незаселенном доме. Благоразумная Эмма ее энтузиазма не разделяет, но Стейси уже назначила там свидание Эвану от имени младшей сестры, воспользовавшись ее телефоном. Прежде, чем выйти из дома, Эмма надевает респиратор, но на тусовке подростки забывают о средствах безопасности, там веселье в полном разгаре. Эван тоже испытывает симпатию к Эмме, они пытаются найти в доме уединенное место. Тем временем Си Джей занимается сексом с Тарой. Стейси обнаруживает их за этим занятием, устраивает приятелю скандал, называет свою подругу шлюхой. Вечеринка прервана, когда там появляется зараженный Грейси парень. Он ведет себя агрессивно, нападает на первую попавшуюся девушку. Возникает паника, молодежь спасается бегством. Эмми и Стейси сначала прячутся за дверью, а когда пытаются убежать, старшая сестра подвергается нападению зараженного, брызги крови попадает ей на лицо и шею.

Сестры запираются у себя в доме, Стейси тщательно смывает с себя кровь, она надеется, что не заразилась. Эмма находит в интернете неподтвержденную информацию из анонимного источника: зараженные по всему миру каким-то необъяснимым образом могут общаться между собой, их действия похожи на организованные. Утром девушек приходит осматривать эпидемиологический патруль, они отрицают, что контактировали с зараженными. В поселке идут зачистки, всех зараженных попросту уничтожают, на зачищенных домах ставят специальные знаки. Сестры напуганы. По телефону отец дает распоряжение Стейси взять пистолет и держать его постоянно при себе, после чего связь обрывается. Не работают ни мобильные, ни стационарные телефоны, отсутствует интернет. По радио и телевидению объявляют, что в стране введено военное положение. Ночью сестры наблюдают, что один из их соседей выпускает сигнальную ракету, после чего приезжает патруль, военные убивают не только жену соседа, но и его самого, не обращая внимание на крики, что он не заражен. Стейси принимает решение: нужно выбираться из поселка. Они выводят из гаража машину отца (тот уехал на такси). Эмма пытается позвать с собой Эвана, бросает камешки в его окно. Отчим наглухо закрывает окна и не выпускает парня из дома. Девушки доезжают до поста, где военные охраняют зону карантина. Им приказывают разворачиваться назад, Стейси не подчиняется приказу, военные открывают огонь на поражение. Сестры вынуждены вернуться в поселок.

Стейси обнаруживает у себя в районе шейного позвонка какое-то уплотнение. Укрывательство зараженных в условиях военного положения является уголовно наказуемым преступлением. Самостоятельно избавиться от растущего в ее теле паразита у Стейси не получается. За обедом, уже чувствуя изменения в своем организме, старшая сестра рассказывает младшей о проблемах между их родителями. Оказывается, отец изменил маме. Стейси застала его на работе со студенткой, а когда сообщила об этом матери, родители поссорились, их брак теперь под угрозой. Эмме об этом решили не говорить, но именно поэтому отец уволился с предыдущего места работы, и они переехали сюда. После всех этих событий Стейси стала вести себя так дерзко, заводила связи с парнями. У Стейси начинается кашель. В это время раздается стук в дверь. Эван кричит, что его отчим заражен, просит сестер пустить его в дом, Эмма открывает ему дверь. Молодые люди обороняются от атаки зараженного Билла. Тот врывается внутрь через окно, из его ушей лезут черви. Стейси стреляет в Билла и убивает его. У нее самой начинает идти горлом кровь, с ней происходят необратимые изменения. Эмма и Эван запирают зараженную Стейси в ее комнате, заколачивают дверь досками.

Эмма признается Эвану, что не в силах бросить сестру. Тот не верит, что Стейси можно вылечить. Эмма, чтобы скрыть свое присутствие в доме от эпидемиологических служб, рисует на воротах гаража знак зачистки. Стейси кричит, она испытывает дикий голод. Кроме того, зараженная девушка утверждает, что слышит голоса паразитов, они диктуют, что ей делать. Стейси не желает причинять зло сестре, она просит ее уйти. Эмма успокаивает Стейси, говорит о том, что они всегда защищали друг друга.

Поселок опустел. Эван и Эмма сидят на крыше, тщетно пытаясь поймать сигнал сотовой связи. Эван признается, что два года назад у него умерла от рака мать. За время ее болезни ему пришлось наблюдать все страшные изменения, которые с ней происходили. Перед смертью она уже не была тем человеком, которого он любил. Эмме тоже придется смириться с потерей человеческого облика своей сестры. В это время в дом приходит Си Джей, он слышит, что Стейси зовет на помощь. Когда парень пытается ее освободить, Стейси набрасывается на Си Джея и убивает его. На крики жертвы прибегают Эмма и Эван. Стейси просит прощения за совершенное убийство, ее заставили это сделать сидящие в ней паразиты, они почти полностью контролируют ее волю. Эмма хочет попытаться спасти сестру. Она кормит ее едой, куда подмешала снотворное. Когда Стейси засыпает, Эмма делает ей операцию по извлечению червя из шеи. Совместными усилиями паразита удается уничтожить. Наутро Стейси выглядит гораздо лучше, Эмма даже кормит сестру супом в надежде, что та окончательно поправится. Но через некоторое время Эван сообщает, что Стейси съела все их запасы еды и сбежала.

Эван и Эмма бегут искать Стейси. В одном из домов они обнаруживают несколько трупов. Потом на них нападают зомби, в которых превратились зараженные люди. Стейси забилась в угол, она жалуется на голоса в ее голове, умоляет ее убить. Зомби ломятся в дверь, Эван из последних сил сдерживает натиск кровожадных монстров, Эмма в отчаянии нажимает на курок и убивает потерявшую человеческий облик сестру. Они в Эваном выбираются через окно на крышу. В небе появляется военный самолет, поселок приказано полностью уничтожить. Эвану и Эмме удается спастись, прыгнув с крыши в бассейн. Дом сгорает дотла. Двое уцелевших едут на машине до поста на выезде из поселка. Всех людей уже эвакуировали. Но Эмма обнаруживает оставленную отцом фотографию их семьи, на обороте – записка. Если дочери остались в живых, то должны ехать к дядюшке в Вашингтон, где они с мамой будут их ждать. Эван и Эмма отправляются в путь.

Коронавирус — это наказание Господа Бога? Пандемия — начало Конца Света? Как не пасть духом перед смертельной опасностью COVID-19? Почему вирус сжирает людей? Как надо к этому относиться? Почему самое плохое и страшное — это сам Страх? На эти и другие вопросы о вере, надежде и любви, о человеческой душе, которые актуальны для православных верующих, неверующих, неправославных и атеистов ответил настоятель Богоявленского кафедрального собора, протоиерей Александр Агейкин.

Читайте начало интервью:

Вера на карантин не уходит

Отец Александр: нельзя самоизолироваться от Бога

— Отец Александр, после истории со скандальным украинским томасом в Православном мире произошел некоторый раскол. Как вы думаете, коронавирус кого-то чему-то научит?

— В общей молитве мы же все равно можем молиться. Мы все можем объединиться в этой беде, и тогда задумаемся, что та самая небрежность в отношении духовной жизни, которая была допущена с этим томасом, может быть, тоже является некой причиной того кризиса, той пандемии, которую постигает мир. Что такое вирус? Это — живой организм, это тот же микроб. Вирус — живой организм, который живет, питается, ест нас.

То есть — живое против живого. Это — следствие падшего мира, когда живой мир враждует друг с другом. Это говорит, что мир во зле лежит, что этот грех нужно преодолевать. Для этого нужно самим становится лучше, избрать путь добродетеля жизни, чтобы природа на тебя не воевала, чтобы этот коронавирус, этот микроорганизм тебя не пожирал.

— Как вы относитесь к такой версии, что так нам и надо, потому что планета устала от перенаселения, оттого, как мы живем, и COVID-19 — это наказание за нашу деятельность?

— Она не от перенаселения устала, а именно от нашей небрежности, от нашего невнимания друг к другу, в том числе. Мы можем в связи с этим вспоминать различные библейские события…

COVID-19 — не Вселенский потоп

— Содом и Гоморра?

— Содом и Гоморра — тоже в какой-то мере. Потоп всемирный.

— Надеюсь, что не до такой степени…

— Бог обещал, что Он больше не будет нас таким образом очищать от скверны. Та радуга, которую мы видим и радуемся, это — не просто красиво и не просто оптическое явление, не просто физика, это — напоминание нам как раз о потопе.

Священное Писание говорит, что показал Бог свидетельство Завета своего с человечеством в виде радуги, что больше не будет омывать Землю потопом.

Мы когда видим радугу, должны вспомнить Ноя и изменения в человеке, его стремление к добродетельной жизни. Во всей истории трансформирующееся, падшее человечество все равно пытается идти навстречу Богу, но все время опять падает, снова встает, падает — встает.

Какие-то напоминания, о том что мы снова идем не туда, сильно пали, нам даются. Наверное, мы должны опять задуматься о том, как мы живем. Опять же в этой пандемии самое главное — поддержать друг друга, помочь друг другу.

Страх — хуже вируса

— Сейчас некоторые говорят, что о COVID-19 были пророчества и даже в священных текстах сказано. Было в Библии указание конкретно на пандемию коронавируса?

— Касательно именно этой пандемии я бы так не говорил. Всегда Священное Писание нас предостерегает, оно хранит в себе как историческое свидетельство, так и пророческие какие-то вещи, которые нас должны предостерегать от небрежности, от греховной жизни и так далее, и тому подобное.

Но в Священном Писании Господь четко говорит Сам и Иисус Христос, Сын Божией, говорит нам, что в последние времена человечества люди будут умирать от ожидания какой-то катастрофы. Вот эта нынешняя паника — самое страшное. В Евангелие от Луки Господь конкретно говорит, что люди будут умирать от ожидания грядущего наказания.

— К России, может быть, это в меньшей степени относится?

— У нас многие ничего не боятся.

— Это — некий менталитет русского человека. Мы прошли такую тяжелую жизнь, что мало нас чем можно испугать. Но излишнее бахвальство никогда не идет на пользу. Как говорится, пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Но лучше не ждать, пока грянет, а подготовиться. Мы не можем говорить сейчас о своей обособленности.

"Мы русские, с нами Бог". Да, с нами Бог. Но мы ничем не лучше других. И мы так же подвержены падению, греху, небрежности и отступничеству от Бога.

Поэтому очень хороший пример, как сейчас наше государство помогает итальянцам, у которых просто ситуация катастрофическая. Иногда мы слышим такие разговоры: ну вот, себе не помогаем, итальянцам помогаем. Слава Богу, что мы даже в этой ситуации последнее можем отдать своему ближнему. И Господь не останется в долгу, Господь помилует нас и наше Отечество.

Страх связывает, лишает свободы, заставляет страдать

— У нас нет такой ситуации, и дай Бог не будет, как в Италии. И не последнее мы отрываем. А в Италии очень многие люди благодарны, что Россия помогла. А другие европейцы и американцы только препятствуют и перехватывают для себя медицинскую помощь, которая идет в Италию. Конечно, ситуация там сейчас нелегче.

— Да, сейчас уже во многих странах ситуация ничем не лучше, а в Италии все-таки хоть немного пошло на спад. И на Западе в целом все это воспринимают гораздо острее, потому что чем комфортнее живет человек, тем ему страшнее. Во-первых, ему есть с чем расставаться и чего лишаться.

Поэтому ситуация на американском континенте ничем не лучше ситуации в Италии, тем более ситуации в России. Мы все — люди, творения Божии. Главное — нам устоять в этой панике, потому что паника, страх — это то, что связывает человека, делает его несвободным. Христос всех призывает к свободе. И когда человек поднимается над своими страстями он становится по-настоящему свободным.

— Страх — это тоже страсть?

— Страх — это то, что связывает. Страсть — это страдания. От страха человек страдает. И есть животный страх, который человека делает просто животным, он все человеческое отнимает у человека.

Мы сейчас много размышляем о периоде страстей Христова, о последнем пути на Голгофу.

Во время Великого поста во многих храмах совершаются пассии — последование страстям Христовым с чтением Евангелия об осуждении Христа крестной смерти и шествии на Голгофу.

До этого все апостолы, как евангелисты пишут, бахвалились перед Христом, когда он им сказал, что сегодня вы все остановите меня, один из вас предаст меня. Все начали говорить: да я никогда, да этого не будет… И дальше мы читаем, что "все они в страхе разбежались". И апостол Петр бил себя в грудь и говорил: "да я даже умру, никогда не отвергнусь от тебя".

А Господь ему сказал: "дважды петух не пропоет, ты уже трижды от меня отвержишься".

Вот это — страх, который так захватывает человека, не дает ему возможности вообще разумно поступать.

Они буквально несколько минут назад горячо и искренне клялись, что никогда, мы вместе с тобой умрем, мы никогда тебя не оставим. И сразу все в страхе разбежались. Потом они осознали, что произошло, раскаялись. Но страх не позволил в самое трагическое время им быть со Христом.

Беседовала Инна Новикова

К публикации подготовил Юрий Кондратьев