В бельгии есть вирус

В середине марта, когда в Бельгии из-за коронавируса закрылись рестораны, бургомистр приморского курорта Кнокке жаловался, что его город поставлен в неравные конкурентные условия. Отдыхающие стали ездить обедать и ужинать в нидерландский Слёйс, который в пятнадцати километрах. Даже тревожные вести из Северной Италии еще не повлияли на образ жизни. Бургомистр тогда не знал, что через неделю о его убытках будет стыдно вспоминать на фоне обвала европейской экономики. Почему европейцы считают сформированную пандемией реальность временной и не собираются отказываться от взаимозависимости — рассказывает Александр Минеев из Брюсселя.

Сейчас бельгийцы на выходные не то что на море в Кнокке не могут попасть, но и отъехать без крайней надобности сколько-нибудь далеко от дома. В прошлое воскресенье я наблюдал, как полицейские патрули в парке замка Юльп за городской чертой Брюсселя штрафовали гулявшие компании. Прогулки разрешены, но лучше рядом с домом вдвоем или семьей, живущей под одной крышей. От остальных — не ближе полутора метров. Та же дистанция, что и в очереди в супермаркете, в трамвае и везде, где люди еще могут встречаться.

И это в Европе, где давно забыли даже о государственных границах. Бельгийцы под угрозой штрафа не могут без веских причин выехать за пределы своей маленькой страны. Да и что за границей делать, если даже в Слёйсе уже не поужинать в рыбном ресторане?

Каждая страна ЕС придумала собственную стратегию сопротивления коронавирусу. Они сводятся к одним и тем же мерам изоляции — на уровне государств, городов, кварталов, школ, магазинов, семей, человеческих единиц. Только разными темпами по мере нарастания угрозы.

Перед властями сложная дилемма.

С одной стороны, жизнь и здоровье людей, с другой — сохранение экономики ЕС. Это не эмираты Персидского залива. Единственный источник его богатства — мозги и руки людей, и они должны работать.

В минувшее воскресенье правительство Нидерландов продлило до 1 июня запрет собираться в группы больше 100 человек. Сначала он был установлен 6 апреля. На тот момент в 16-миллионных Нидерландах официально было 4749 инфицированных. А число летальных исходов (213) сравнимо с показателем Германии, где население более 80 миллионов.

Читайте также

Но все равно как-то тоскливо и тревожно. Народ понимает, что придется затянуть пояса, отложить планы и жить хуже. Вопрос лишь — насколько.

В понедельник Совет ЕС прошел в форме видеоконференции, министры иностранных дел обсуждали кризис коронавируса и положение в Сирии, сидя в своих кабинетах в 27 столицах, а глава союзной дипломатии Жозеп Боррель председательствовал в почти пустом зале перед экраном, разделенным на квадраты по числу стран.

Пленарная сессия Европарламента тоже проходит в усеченном формате. Большинство депутатов присутствуют по видеосвязи. Фото: EPA

Евросоюз собран из стран с разным менталитетом, разным уровнем жизни и разными системами здравоохранения. Когда его создавали, в основу поставили принцип субсидиарности, то есть большинство задач решается на национальном уровне, и там у государств полный суверенитет. На союзном уровне — только то, что они договорились на него отдать. Поэтому нет всемогущего федерального центра.

В чрезвычайных ситуациях Брюссель координирует, куда и как направить ресурсы, предоставленные членами ЕС добровольно. Горят леса в Португалии и Испании — туда летят пожарные авиабригады из стран ЕС, где лесных пожаров пока нет. С коронавирусом это не прошло. Спрос на маски и аппараты искусственной вентиляции легких подскочил во всех странах союза, и их не хватило нигде.

Разграничительные линии на полу в нидерландских супермаркетах напоминают жителям сохранять дистанцию в очереди. Фото: EPA

Только когда первый шок прошел, и рынок стал пополняться, начали понемногу делиться. Впервые в ЕС создан общесоюзный запас защитных противоэпидемических средств.

Читайте также

На союзном уровне Брюссель объявил об инвестиционных проектах и выделении денег нуждающимся странам и регионам из структурных фондов, о льготных кредитах Европейского инвестиционного банка.

Впервые приостановлено действие Пакта роста и стабильности 1997 года. Того самого, который обязывает страны ЕС удерживать дефицит бюджета не выше 3 % ВВП, а государственный долг — 60 % ВВП. Брюссель также ослабил правила, которые ограничивают государственную помощь бизнесу и тем самым обеспечивают чистоту конкуренции. И тотчас Франция, Германия, Италия, Португалия бросили миллиарды евро на кризисную поддержку своих предприятий. Правительства и брюссельские чиновники уверяют, что отступления от экономических устоев союза временные, и все вернется на место после преодоления кризиса.

Тем, кто работает, в том числе и удаленно, работодатель как платил, так и платит. Тем, кто заболел, оплачивают больничный. А вот когда предприятие объявляет о временном закрытии на карантин, трудовой договор с сотрудниками приостанавливается, вместо зарплаты они получают пособие от государства.

Министр по делам занятости Бельгии Натали Мюлль сказала, что, вероятно, число временно безработных в 11-миллионной стране будет около миллиона. Уже подано более 500 000 заявок и столько же ожидается в ближайшие дни. В основном это работники сферы общественного питания, продавцы, магазины которых закрылись, рабочие с остановленных предприятий. На что они будут жить?

Ответ: пособие составит 70 % полной месячной зарплаты, если она не выше 2754,76 евро.

Если зарабатывал больше, то все равно эта сумма будет базой для расчетов. Но из начисленного будет удержан подоходный. В итоге выходит максимум 1562,5 евро. Скажем прямо, очень немного по здешним расходам.

Читайте также

Занимаются этим фонды безработицы (профсоюзные или социальные), которые сейчас перегружены, но обещают уложиться в сроки. Чтобы не оставлять работников ни с чем во время процедуры, министр занятости объявила об авансе в размере 1450 евро. Основная нагрузка по пособиям ляжет на национальные бюджеты каждой страны.

Песенные флешмобы, которые можно наблюдать во многих городах Европы, происходят и в Брюсселе. Жители больших домов выходят вечером на балконы и поют хором, чтобы выразить поддержку медицинским работникам, бойцам на переднем крае фронта, поблагодарить их.

Медикам сейчас трудно. В Бельгии волонтерское движение psy for med объединило несколько сотен психологов для бесплатных видеоконсультаций медицинским работникам.

Итальянцы открывают окна, вывешивают флаги и поют в знак национальной солидарности на фоне пандемии. Рим. Фото: EPA

Врачи и медсестры, рассказала она на телеканале RTBF, работают с пациентами, которые в конце жизни не имеют возможности видеть своих близких, потому что изолированы в боксах. От этого — чувство крайней беспомощности у тех, кто за ними ухаживает. Медработники, подключившись к платформе psy for med, могут быстро назначить сеанс. Психологи обязуются предоставить как минимум четыре бесплатные консультации для каждого, кто свяжется с ними.

Читайте также

Огромный пласт повседневной жизни переместился в интернет. Справится ли Сеть при нынешнем технологическом уровне? Комиссар ЕС по внутреннему рынку Тьерри Бретон в начале кризиса призвал потоковые платформы освободить пропускную способность, прежде всего для здравоохранения и дистанционного обучения школьников. Европейские операторы связи говорят, что до сих пор справлялись с ростом трафика данных, но есть опасения по поводу перегруженности, поскольку все больше людей работают дома.

Этот материал вышел благодаря поддержке соучастников

Соучастники – это читатели, которые помогают нам заниматься независимой журналистикой в России.

Вы считаете, что материалы на такие важные темы должны появляться чаще? Тогда поддержите нас ежемесячными взносами (если еще этого не делаете). Мы работаем только на вас и хотим зависеть только от вас – наших читателей.

Александр Керч, врач из Бельгии и бывший военный, советует, какими средствами защитить себя от COVID-19 и как укрепить иммунитет. Врач объясняет эффективность разных типов масок. Также он озвучивает собственную версию того, каким образом вирус SARS-CoV-2 создали в Китайской Народной Республике и рассуждает, разработали ли уже против него вакцину. Интервью Алеся Силича.

В чем главная сложность в борьбе с коронавирусной инфекцией?

Вспышка коронавируса совпала с зимне-весенним периодом. Можно ли ожидать, что с потеплением, с более солнечными днями болезнь будет угасать?

Да, спад ожидается. Я прогнозирую, что первую неделю апреля, когда все уедут в пасхальные отпуска, и привезут оттуда дополнительные вирусы, здесь будет дикий подъем. Потом вирус пойдет на спад. Скорее всего до июня и июля он станет меньше, может уйдет в ноль. Новых заражений не будет, останутся только старые пациенты.

А вот в июле-августе, мне кажется, будет вторая большая вспышка, потому что у многих зарезервированы отпуска. Самолеты не летают, но для этого есть машины, велосипеды, автобусные экскурсии. Все равно будут ездить за границу. Может быть привезут оттуда другие штаммы, другие неизвестные нам типы коронавируса. Они, наложившись один на другой, могут дать другую клиническую картину, об этом сложно сказать. В то же время, если температура будет повышаться, будет жарко (летом прошлого года здесь было 45-50°C), тогда вирус не выдержит. Он погибнет сразу.

Все же я не рекомендую ходить ни в баню, ни в сауну, ни в бассейн. Хоть в бане бывает и по 80°C, и по 90°C, но там высокая влажность, а для любого вируса это хорошо. Сейчас лучше поменьше контактов и высокая температура. Горячее питье – это самый простой, без лекарств, метод профилактики вируса.

Есть такая мысль, что все должны переболеть коронавирусом, и это нас ждет. Как вы к этому относитесь?

Не каждый вирус оставляет пожизненный иммунитет. Если бы это был Гепатит B, то один раз переболел, и никогда не заболеешь. Он вызывает пожизненный иммунитет, как и Гепатит А и многие другие. Если же переболеть сальмонеллезом, а завтра съесть тухлое яйцо, то опять будет сальмонеллез. Сколько сальмонеллезом не заражайся, нет никаких гарантий, что ты им опять не заболеешь. Так и тут. Делаем вакцину или не делаем, все равно мы болеем гриппом каждый год в легкой или в тяжелой форме – это разница вакцинированного больного от невакцинированного. Мы болеем им каждый год, потому что каждый год разные штаммы.

Возможно, коронавирус, если даже и затихнет на лето в жару, опять появится зимой и весной. Он будет называться не коронавирус COVID-19, а 21 или еще как-нибудь. То, что вирусы не исчезают, а прибавляются в нашей экологии – это действительно так, то же произошло с началом этого вируса.

В Китае из лаборатории улетела одна мышь. То ли ее съели, то ли она где-то у них по деревьям летает – никто об этом не знает. Первого врача, который пытался рассказать по телевидению о той искусственной мыши, уничтожили. Он уже расстрелян в Китае, ему не дали этого сказать. Если бы он тогда это распространил, а люди включили бы мозги и подумали, тогда закрыли бы границы, маски надели, делали бы профилактику. Тогда бы этого распространения по Европе не было.

Я считаю, что китайское правительство знало обо всем. Когда-то я недолго был военным, и знаю, что есть негласное указание: если в бактериологической лаборатории готовится бактериологическое оружие, то параллельно с ним готовится вакцина против него же хотя бы для персонала, который с ним работает. Если в лаборатории занято 10 человек, то надо иметь хотя бы 10 флаконов вакцины, если вдруг что-то взорвется или лопнет, чтобы быстро защитить персонал. В том, что в Китае к моменту появления COVID-19 уже была готова вакцина к нему, я уверен на 100%. Почему они не дают ее формулу – это вопрос седьмой. Может быть через год, через два это всплывет в литературе, может журналисты это дело раскопают. Может быть все страны объединятся и накажут за это Китай финансовыми методами. Но в том, что президенту Китая и его окружению уже сделали вакцину, я тоже уверен.

Лукашенко хочет проскочить коронавирус на красный

Сейчас много вопросов про маски. Насколько они эффективны, какие маски вы советуете?

Что посоветуете, чтобы предохранить себя от заражения?

Чтобы легче было понять вопрос, я расскажу, как произошел вирус. В Китае, как и в каждой уважающей себя стране, при министерстве обороны есть бактериологическая лаборатория, которая готовит бактериологическое оружие. Это есть в каждой стране: и в Германии, и в Бельгии, и в Месопотамии, и в Китае. Там взяли летучую мышь и наградили 50-тью типами банального гриппа. В ней произошла мутация: образовался один вирус, один штамм, очень тяжелый и очень агрессивный. Он считается в 50 раз более сильным, чем простуда, ОРЗ. У него тяжелая молекула. С одной стороны это хорошо, с другой стороны – плохо. Хорошо в том, что если кто-то чихнул, то заражение не в радиусе 20-30 метров, а в радиусе только полтора или двух. Молекула тяжелая, поэтому она падает вниз, не летит далеко. Если молекула падает вниз, то она попадает на горизонтальные поверхности: стол, дверные ручки и так далее. Надо мыть руки, протирать влажными спиртовыми салфетками или гелем – это намного удобнее и безопаснее. Некоторые говорят, что это сушит кожу и это неприятно. Тут уж или сушить кожу, или поймать вирус. Мой руки или не мой руки – вирус через кожу человека в организм не проникает. Он проникает только через верхние дыхательные пути – нос и рот. Рот как обмывать, я рассказал: горячим чаем, горячей водой, кофе и так далее. Нос – это сложнее. Для носа нужно носить маску, если ты в группе риска (хотя маски не всегда помогают), и пользоваться белым вазелином, например, детям помазать вход в нос. Через каждый час салфеткой это вытирать и выбрасывать.

В Советском Союзе была хорошая оксолиновая мазь. Она и вазелин предотвращают попадание вируса вглубь. Если уж вирус попал в верхние дыхательные пути, то он там держится от 5 до 7 дней. Это называется инкубационный период. Он оседает на слизистую оболочку, начинает гадкую работу, но симптомов никаких нет. В течение 5-7 дней начинает болеть горло. Если начинает болеть горло, а большой температуры нет, то это банальная инфекция. Когда это уже сопряжено с высокой температурой, то точно попал коронавирус, и он наверняка опустится ниже.

Лечения все равно нет, профилактики тоже. Если ты заразился, надо остаться дома, носить маску дефинитивно, чтобы не заразить здоровых членов семьи и общества, побольше пить и следить за температурой. Нужно каждые 4 часа принимать разные препараты, чтобы не дать температуре расти. Человек не умирает от вируса, он умирает от осложнений, которые вызывает вирус. Высокая температура у слабых больных дает кровотечения, от чего старики обычно умирают. Если высокое давление, еще и температура, то лопаются сосуды, потому что кровь бурлит еще больше. Может лопнуть мелкий сосуд сетчатки глаза, это в принципе не опасно, будет красный глаз. Если же он лопнул в мозге – это уже неприятно. Еще вирус опускается в легкие, поражает альвеолы.

В нашей больнице лежит трое или четверо больных. В прошлое дежурство мы ожидали смерти одного из них, даже предупредили родственников, что он умрет, но не от коронавируса. Ему 92 года, у него десяток тяжелейших болезней и на фоне коронавируса он не вылезет. Мы можем лечить у него сахарный диабет, следить за давлением крови, уровнем сахара, нормально кормить, давать капельницу. Все же вирус сделал гадкое дело, и легкие не выдержали.

Фото на превью: Lukasz Dejnarowicz / Forum

Дневник россиянки из Бельгии — от отрицания COVID-19 до его принятия

Я уже три года живу в Брюсселе, но еще ни разу не работала тут официально: то фриланс, то магистратура, то какие-то нерегулярные заказы. Я фотожурналист, переехала из Москвы вслед за возлюбленным и одновременно перекрыла себе кислород: по-французски писать я не умею. Короче, в новой стране я начала все заново и, сменив несколько амплуа (учителя фотографии для русских эмигрантов, студента-магистранта факультета искусств в местном универе, коммерческого фотографа — да что там, я даже торговала на бирже вместе с бойфрендом и проиграла кучу денег), пошла на курсы графического дизайна и стала искать подходящую стажировку. В декабре я влюбилась в бельгийскую компанию со стильным сайтом и крутым набором клиентов от Danone и Philips до Reuters и General Electric. Я хотела получить опыт в дизайне, а они искали интерна в отдел маркетинга. Мы созвонились, встретились, и оказалось, что они просто космос.

Три месяца назад: все спокойно, я будто в кино

В Ухане вирус уже начинал свою пляску, в Москве еще догуливали новогодние праздники, а в Антверпене мне проводили экскурсию по офису инновационной консалтинговой компании. 6 января первый день моей стажировки. Я в полном восторге: разглядываю красную лошадь, символ мустангов (нью-йоркской части команды), в центре модного офиса, улыбаюсь своим новым коллегам: хорошо одетым, красивым и молодым ребятам. Команда тут очень интернациональная, внешне все как на подбор красавчики и спортсмены. Чувствую себя как в каком-то фильме: мне сразу выдают последнюю модель макбука и черный блокнот Moleskine, на последних страницах которого мои будущие коллеги написали пожелания. Девочка из Китая, например, нарисовала матрешек, австралийка-копирайтер наклеила осьминога, символизирующего мои разнообразные таланты, офис-менеджер так вообще не поленилась и распечатала фото нескольких знаменитых Елизавет — от королевы Англии до императрицы Елизаветы Петровны. В мою честь на полочку с флагами добавили российский флаг (всего их там штук 15 или даже 20).

В мою первую пятницу я впервые в жизни сыграла в хоккей благодаря главному бухгалтеру, страстному хоккеисту, который арендовал каток для нас. За первые выходные прочитала о том, как одна из моих коллег ушла из Google и уехала из Калифорнии в дождливый Антверпен, чтобы присоединиться к нашей компании. К концу второй недели я простояла в планке больше 10 минут: посреди рабочего дня часть команды ложилась на локти прямо на пол в центре оупен спейса, а наш копирайтер из Австралии засекала 60 сек. Часто за этим следовала еще минута приседаний, а иногда кто-то начинал играть в дартс или пинг-понг.

Just for fun (просто ради прикола) или why not (почему бы и нет) — с таким настроением ребята дурачились, возвратившись из командировки, например, в Индию, где обучали директоров крупных корпораций инновационным приемам. Примерно тогда же я с удивлением узнала, что большинство коллег — мои ровесники, им по 26-29 лет. Во время ланчей команда собирается у длинного стола и болтает за супчиком и салатиком с тофу или индейкой — после 12 ланчей я все еще понимаю только процентов 70 шуток и историй англоговорящих ребят. Я думала, что свободно владею английским до тех пор, пока не столкнулась с ними. Смеюсь вместе с другими, как в детстве, когда ориентируешься по взрослым и очень хочешь показать, что понял столько же, сколько и они.

Вирусом, как вы поняли, тогда и не пахло: скорее ощущался аромат весны. Дела компании шли прекрасно, мои надежды на будущую работу у них только укреплялись.

Два месяца назад: как выглядит этот вирус? Может, короны вставим смеха ради?

В тот момент казалось, что вирус — это как голодающие дети в Африке или война на Ближнем Востоке: вроде и понимаешь, что полная жесть, но она так далеко, что всерьез о ней как-то и не подумать. Все больше шуточки да мемы. Хотя мы и обсуждали самолеты из Китая, которые будут летать и заражать весь мир, но все равно думали, что произойдет что-нибудь и до нас вирус уж точно не доберется. Кстати, тот пост стал самым обсуждаемым нашим постом за месяц: в основном нас ругали за попытку пропиариться на вирусе или за осуждение других компаний. Менеджерам все это нравилось: на то и был расчет — чтобы о нас заговорили.

40 дней назад: вирус еще где-то там, но как будто стал реальнее

У меня важный день: я наконец-то уговорила Монти и всех остальных в нашей команде маркетинга запустить видеоистории про консультантов. Цель — привлечь новых сотрудников в компанию. Кстати, я уже не новенькая: они наняли парня sales (менеджера по продажам) и девочку-консультанта, которая после четырех лет жизни в Австралии вернулась в Европу — угадайте ради чего (ради этой работы, конечно).

Иду важная по офису со сценарием в руках и чувствую себя уже не каким-то стажером, а полноправным сотрудником: ведь я запускаю новый проект и буду в нем все решать сама. Про что будет первый ролик? Про итальянского консультанта Марко, который на следующей неделе переезжает в Сингапур открывать новый офис компании и развивать проект клиента в новом регионе. Идеальный сюжет, чтобы раскрыть суть характера консультанта: самостоятельный, любит приключения, не привязан к месту жительства, способен взять на себя миссию и довести ее до конца. Однажды я прочитала HR-требования на нашем сайте, и там было что-то очень похожее. Сниму, как Марко пакует свои вещи, устраивает прощальные ужины с друзьями в барах и как его будут провожать в антверпенском офисе. И, конечно, запишу его монолог про то, каково это: взять и переехать на другой континент, не имея понятия, на полгода ли это или на всю жизнь. В общем, сценарий готов, герой согласен, снимаем на выходных — его квартира к тому времени как раз заполнится коробками с вещами.

Досада — главная эмоция, связанная с вирусом. Он так далеко, а эффект от него уже ощущается здесь, даже мне от него досталось: придется переписывать сценарий, а за Марко обидно ужасно. А эти корпорации, которые неожиданно замораживают проекты! Какие предусмотрительные, все ведь направлено на уменьшение рисков для своей репутации…

30 дней назад: новый офис, новая жизнь

Ролик я все же сделала. И даже главный герой остался тем же: мы просто сместили акцент на способность стойко переносить непредвиденные изменения планов. Марко, кстати, спокойно пережил отмену переезда и уже улетел в Милан на неделю, помогать коллегам. У нас там инновационный тренинг для руководства главного итальянского производителя сладостей — вернется, привезет шоколадки.

Знали бы мы, как недолго продлится эта беззаботная радость! И как нескоро в команде появятся новые сотрудники… Но пока мы чокаемся и выходим покурить чаще, чем обычно, просто чтобы постоять на новенькой террасе с видом на весь город. Кайф!

23 дня назад: вирус уже где-то здесь

Билеты куплены, шампанское открыто. Мы гуляем по Парижу, заходим за пирожными в прекрасные местные булочные и выбираем идеальные кафе для работы в понедельник. Пока едем в метро, Даша читает вслух комментарии друзей из Facebook под ее постом с фото из Парижа. Кажется, все сошли с ума: спрашивают, в маске ли она, зачем так рискует здоровьем и едет в опасное место, желают не заразиться. Мы стоим в вагоне метро, конечно, без масок (их никто тут не носит, что за бред!) и чувствуем просвещенное превосходство над друзьями из России — они находятся под влиянием фейковых новостей про гниющий Запад или просто паникуют от нечего делать. Следующая станция — Porte de Pantin, приехали! Ура: филармония, искусство, Курентзис! Мы бодро идем в сторону громадного здания — можно было и пораньше выйти, но у нас все как обычно — в последний момент. Надеюсь, они не начнут вовремя.

Мда, вот почему не было людей и эскалаторы не работали. Впервые мы ощутили неприятное присутствие вируса — он уже здесь, рядом, добрался до нас. Он больше не полумифическая новость из Китая и не мера предосторожности в Сингапуре, он вот, перед нами, спрятался в дверях парижской филармонии. В метро заходить уже не хочется: пойдем домой пешком через весь Париж, будем обсуждать постапокалиптические теории и пить вино. Все-таки жизнь прекрасна!

20 дней назад: кажется, все серьезно

Завтра на работе общий созвон: руководство хочет сообщить о своих планах в связи с вирусом. Я останусь дома — все равно пятница, большая часть ребят не поедут в офис, садиться в поезд уже, честно говоря, не хочется. А еще вечером к нам придут гости, надо будет что-то приготовить.

19 дней назад: вирус убивает мою мечту

Только что я узнала, что мое будущее в компании умерло. Догадайтесь, из-за чего. CEO на общем колле со всей командой сообщил о смене стратегии: новых людей больше нанимать не будут, а при совсем плохом раскладе кого-то даже могут перевести на фриланс или на трех-четырехдневную рабочую неделю, чтобы срезать расходы. То есть работодатель готов продолжить мою стажировку, но после ее окончания работу мне не предложит. А еще со следующей недели все без исключения сотрудники работают из дома. В офис всегда можно заехать за зарядкой, мышкой или клавиатурой, но оставаться там нельзя.

Приближение вируса провоцирует мысли о жизни, о будущем, вырывает из рутинного водоворота. Наверное, с какой-то стороны это хорошо. Но, вообще-то, у меня все не очень: через две недели мне придется искать работу и кто знает, когда я ее найду. А может, все и к лучшему: все-таки маркетинг — не совсем мое. Но за несбывшуюся надежду обидно.

11 дней назад: #wfh форевер!

Оказалось, что работать из дома здорово! Я стала высыпаться и даже начала бегать — сегодня пробежала свои первые 10 километров в 2020-м. Сначала бег был вынужденной мерой, ведь все спортзалы в стране закрыты с понедельника. А потом оказалось, что бегать в парке по утрам и жмуриться от солнца — намного приятнее, чем после работы потеть вместе с десятками незнакомцев на дорожке. Только вот люди на улицах часто шарахаются от меня, когда я бегу: наверное, правильно делают, я же тяжело дышу, мои микробы могут и до них долететь.

Единственное, к чему можно придраться: в пижаме весь день провести не удавалось, потому что видеозвонки у нас регулярные и не только по работе. Ежедневная планерка (видео-звонок с командой маркетинга) начинается в 9:30, сплю я теперь до 8 в дни, когда бегаю, и даже до 9 (то есть на два часа больше обычного!) во все остальные дни. Многие запланированные оффлайн вечеринки и активности ребята оперативно перевели в формат онлайн. И за первую неделю дистанционного #wfh я уже простояла в планке 5 минут (следя за товарищами на экране), перепрыгивала через свечку на полу по команде нашего коллеги-иранца (так мы отмечали персидский новый год, во время которого принято перепрыгивать через костер, оставляя все плохое гореть в старом году, — очень похоже на Масленицу) и чокалась бокалом с веб-камерой ноутбука, пока коллеги (уже почти бывшие, но лучше об этом не думать) делали скриншот нового способа выпивать всем вместе после работы. За бокалом мы обсуждаем последние новости: парень из отдела кадров рассказывает, как бельгийская семья приехала из Брюсселя в свой домик на море, а их развернули и выписали штраф на 5 тысяч евро. “Недешевые выходные у ребят вышли, ха-ха”.

Семь дней назад: вирус убивает маркетологов и эйчаров

Желание работать как-то резко улетучилось: на улице солнце, пойду лучше погуляю. Давно я не могла себе позволить выйти на прогулку посреди рабочего дня. Гулять, кстати, теперь нужно по правилам: идти рядом только с теми, с кем живешь. Со всеми остальными — полтора метра дистанции, иначе штраф — четыре тысячи евро. В ближайшем парке встречаю друзей: русская пара моего возраста, они недавно переехали в Брюссель из Москвы. Болтаем с ними про работу, сохраняя дистанцию. Чувствую себя ответственным гражданином. В парке немало народу для карантинного буднего дня. Люди много бегают (это в Брюсселе, впрочем, норма: бегать тут любят в любую погоду и при любых обстоятельствах), гуляют парочками или с детьми. Вижу двух полицейских, которые прицельно идут в направлении скамеек. Там две мамы сидят на расстоянии пары метров друг от друга, а их дети играют неподалеку. Ну все, сейчас у них будут проблемы: полицейские начинают им что-то говорить и указывают на детей.

Я отворачиваюсь, не могу сочувствовать каждый час кому-то, попавшему в беду. Я сама в беде, между прочим: кто теперь будет нанимать новых людей, раз пошла волна экономического пессимизма? По плохому сценарию, как нам рассказал директор, кризис продлится 18 месяцев, мне уже будет под 30 к тому времени. Возвращаюсь домой. Хорошо, что у нас много алкоголя (и туалетной бумаги, как тихо подсказывает мне внутренний голос).

Вчера: если не умрем, то все будет зашибись

Я совершенно не хочу больше работать! Всю прошлую неделю я пыталась запутать коллег и говорила, что стажировка кончается на неделю раньше, уже в эту пятницу (чтобы вместе со всеми с понедельника сбросить с плеч все обязанности). Но Монти все равно заметила и сказала, что у меня будет несколько дополнительных дней, чтобы завершить все дела.

Странно, как по-разному страны ЕС реагируют на вирус: немцы, например, тестируют по полмиллиона человек в неделю, а в Бельгии критически не хватает лабораторий и тестов. Поэтому, когда мой бойфренд начал кашлять, его врач спокойно объяснил, что тесты тут только для медиков и для тех, чья жизнь в опасности. А остальные просто должны сидеть дома. Кажется, Евросоюз создавался с целью больше не допустить войны на континенте, и вот похожая на войну ситуация. И что происходит? Германия тестами ни с кем не делится, а в это время в Италии врачи выбирают, кого подключить к аппарату и спасти ему жизнь, а кому придется умереть. Но пациентов не перевозят в соседние страны, где нет и подобия итальянской эпидемии и нехватки ресурсов.

Моя жизнь пока не слишком сильно изменилась: я выхожу на улицу почти каждый день, бегаю, хожу за продуктами, на узких улицах отворачиваюсь от встречных незнакомцев (мне кажется, это войдет в привычку и люди не скоро вновь начнут улыбаться, встретившись взглядом). Немного скучаю по разным кафе, но когда хочется жаловаться, думаю про Дашу: она, вернувшись в Москву, оказалась на карантине и совсем не выходит из дома уже больше 10 дней. Ее спасает работа — думать о заточении ей просто некогда. Но по выходным она присылает видео, как друзья оставляют продукты у двери и машут из закрывающегося лифта, или как она играет в игру с дополненной реальностью в Instagram — заставляет щенка перепрыгивать через препятствия движением рта. Я даже подумала, не вернуться ли и мне в Москву, но теперь закрыли границы и, кажется, нужна очень веская причина для возвращения. А еще я приняла решение: возвращаюсь в журналистику и прекращаю бояться безработицы. В конце концов, две древнейшие профессии — проституция и журналистика — неплохо переживали любые кризисы, переживут и этот. Начну со второй опции: надеюсь, этим дело и ограничится.