Как бороться с карла вирусом

Перед какими выборами и реформами ставит коронавирус догматы христианской церкви? Текст теолога Андрея Шишкова

Пандемия вируса COVID-19 стала для многих верующих настоящим испытанием. Карантин нарушил привычный уклад церковной жизни и вызвал споры о церковном благочестии и даже о вероучении. Можно ли заразиться через причастие? Правильно ли служить литургию в храме за закрытыми дверями? А участвовать в евхаристии онлайн? Раньше эти вопросы казались слишком абстрактными, но сегодня они волнуют многих.

Конечно, теолог не может обойти такой крупный сдвиг в массовом сознании и практиках. И главный богословский вопрос таков: как относиться к вирусу? Каков его статус? Это добро или зло? Это чей-то инструмент или он сам по себе?

В первой половине XX века немецкий юрист и политический философ Карл Шмитт выдвинул тезис о том, что суть политического заключается в различении друга и врага. Как только сообщество определило врага, каждый должен в отношении него самоопределиться — присоединиться к одной из сторон. Нейтральная позиция невозможна. Если враг назван, то любое уклонение от борьбы с ним будет считаться предательством. Дружить против общего врага — вот основа общественного порядка, по Шмитту. Предельная форма различения друга и врага — это война.

Борьба с общим врагом — очень заманчивая стратегия поведения. Она позволяет почувствовать реальное единство со всем человечеством. Это почти религиозное чувство общности вдохновляет, а победа в такой войне — и вовсе лучшее, что может пережить человек за свою короткую жизнь.

Что дает такая стратегия? Во-первых , она оказывает влияние на поведение и практики. Если вы однажды столкнулись с хищником и он вас чуть не съел, в дальнейшем вы будете избегать прямого контакта с ним и принимать необходимые меры безопасности. Конечно, вы можете объявить всем хищникам войну и обрушить на них всю мощь человеческого оружия, но это может подорвать экосистему, в которой вы живете. И, во-вторых , стратегия сосуществования важна для формирующегося сегодня экологического мышления. Все больше людей понимает, что они не отделены от мира, а включены в него миллионом симбиотических отношений.

Стратегия войны, кроме чувства единства и ненависти к общему врагу, не дает никаких практических результатов на будущее. От вирусов невозможно избавиться, у них есть своя ниша в планетарной экосистеме. Тут невозможно изобрести универсальное оружие, но можно научиться с вирусами сосуществовать — например, мыть руки. (Кстати, изобретение вакцин — это результат такого сосуществования.) К примеру, мы видим уже сейчас, что христианские церкви меняют свои привычные практики на более безопасные для прихожан. И это совсем не значит, что они должны обязательно возвращаться к прежним порядкам после пандемии.

Признание стратегии сосуществования может иметь серьезные последствия для христианства. На уровне богословской риторики сегодня церкви признают необходимость иначе взглянуть на отношения человека и окружающего его мира. Но христианский мейнстрим продолжает в целом жить в парадигме инструментального отношения к любым не-человеческим существам.

Аргументы против спасения животных обычно сводятся все к тому же эксклюзивному положению в мире человека, созданного по образу и подобию Божию. Человеку присуща свобода воли, которая может избрать путь к спасению, — в отличие от животных. Душа животных не обладает бессмертием, а значит, умирая, они просто исчезают. И, наконец, Бог воплотился и стал именно человеком. При этом в Царстве Небесном, скорее всего, будут животные, но, видимо, они будут созданы заново.

В христианском сознании то, что не перейдет в вечность, не имеет подлинной ценности. А значит, любые декларации о значимости живых существ лицемерны без признания их благой посмертной участи. И вирусы — не исключение.

Принятие ценности не-человеческих живых существ, которое включает в себя их спасение в вечности, бросает вызов традиционной экклесиологии — христианской доктрине о Церкви: через это признание они включаются в ее горизонт. И это радикально меняет вопрос о церковном устройстве. Ведь считается, что только крещеные люди могут попасть в Царство Небесное. Но, если Бердяев встретит там своего кота, кого еще он там увидит?

Эта перспектива не отменяет прежнего взгляда на церковные структуры и установления, но дополняет его. Евхаристия была установлена самим Христом и считается главным церковным таинством, но Церковь не сводится к евхаристии. Традиционно считается, что крещение — это дверь в Церковь, но в традиции есть некрещеные святые (к примеру, некоторые мученики древности не были крещены). Консервативные христианские церкви осуждают гомосексуальность как грех, но у них есть святые гомосексуалы и даже трансгендеры. Получается, что традиционная христианская экклесиология — это верхушка айсберга, подводная часть которого превышает надводную в разы.

Пандемия уже внесла свои коррективы в церковные практики, теперь пришло время переосмыслить ее с точки зрения христианской теологии. Стратегия различения друга и врага фиксируется на испорченности человека, на неизбежности зла, но позволяет ощутить единство в борьбе с общим врагом. Стратегия сосуществования дает возможность посмотреть на человека через призму не-человеческого другого, увидеть, в чем заключается наша собственная человечность, а может быть, даже заново ее обрести.

Как надо было бороться с вирусом и как это делают в Петербурге: интервью экс-главврача инфекционной больницы

Фото: Петр Ковалев / ТАСС

В России по состоянию на вечер 20 марта зафиксировано 253 заболевших коронавирусной пневмонией. За сутки число выросло на 54 случая. В Петербурге за день — плюс четыре заболевших.

Примерно такое же количество больных с коронавирусом в Германии, например, было меньше трех недель назад — 4 марта. И росло практически с той же скоростью: 2 марта — 157 случаев, 3 марта — 196, 4 марта — 263. Уже тогда немцы начали предпринимать небывалые ограничительные меры: стали запрещать все массовые мероприятия, не допускали скоплений людей в магазинах, отменяли свадьбы и юбилеи, закрывали отели и рестораны. Сегодня в Германии 14 138 заболевших, умерли 43 человека. Относительно низкую смертность объясняют тоже разумными мерами: с инфекцией справляется знаменитая немецкая медицина, которую не стали перегружать случаями с легким течением. Больные с пневмонией в легкой форме немцы лечатся дома в жестком карантине.

В Италии месяц назад, 20 февраля, было всего трое заболевших. А 23 февраля — столько же, сколько у нас позавчера: 124 случая. А 24 февраля — уже 219. Доктор Алексей Яковлев, профессор, завкафедрой инфекционных болезней и эпидемиологии СПбГМУ, в недавнем прошлом главврач инфекционной больницы имени Боткина в Петербурге, считает, что на том этапе итальянцы слишком легкомысленно отнеслись к инфекции: услышали, что в группе риска люди пожилые, и расслабились, продолжали массово развлекаться и ходить по кафе большими компаниями.

А потом, когда стало ясно, что случилась катастрофа, в итальянские больницы госпитализировали всех подряд с подозрением на вирус. В итоге стало не хватать оборудования тем, кто в нем действительно нуждался.

По состоянию на утро 20 марта в Италии 41 035 случаев заболевания и 3407 умерших.

В Финляндии, которую часто сравнивают с Петербургом не только по климату, 155 заболевших было неделю назад — 14 марта. За сутки их стало 241. Сегодня там болеют 400 человек, нет ни одного умершего, объявлен жесткий карантин.

О том, как надо было бороться с вирусом в России и как это реально происходит, в частности в Санкт-Петербурге, рассказывает доктор Алексей Яковлев.

Алексей Яковлев. Фото: Боткинская больница в Петербурге

— Как бы вы объяснили относительно низкое число случаев коронавирусной пневмонии в России по сравнению с европейскими соседями?

— Я думаю, что заболевших у нас гораздо больше. Связано это с тем, как мы их выявляем. Сейчас уже совершенно очевидно, что вирус к нам уже пришел. Но тест-системы, которые используются в России, имеют чувствительность 10 5 копий плазмид на миллилитр. То есть они определяют наличие вируса, только если его концентрация достаточно высокая.

Европейские тест-системы выявляют вирус в концентрации 10 3 копий плазмид на миллилитр. То есть они в 100 раз чувствительнее.

Поэтому масштаб выявления инфекции у нас существенно отличается от европейского. Обычно эпидемическая ситуация в Петербурге похожа на ситуацию в Финляндии. В Петербурге сейчас 14 заболевших. Но эти цифры отражают разницу не в уровне заболеваемости, а в тщательности обследования.

Этот материал вышел благодаря поддержке соучастников

Соучастники – это читатели, которые помогают нам заниматься независимой журналистикой в России.

Вы считаете, что материалы на такие важные темы должны появляться чаще? Тогда поддержите нас ежемесячными взносами (если еще этого не делаете). Мы работаем только на вас и хотим зависеть только от вас – наших читателей.

Наследники холеры

Холера — один из немногих патогенов, который и сегодня наряду с бубонной чумой, гриппом, оспой и ВИЧ способен вызывать пандемии, распространяясь среди огромных масс населения. Однако холера стоит особняком. Во-первых, в отличие от чумы, оспы и гриппа ее возникновение и распространение с самого начала достаточно подробно фиксировалось документально. Два века спустя она все так же неукротима и сеет смерть и хаос с прежней силой, как наглядно показал рейс 952. Во-вторых, относительным новичкам вроде ВИЧ она даст значительную фору по количеству устроенных пандемий. В данный момент на ее счету числится семь — последняя обрушилась на Гаити в 2010 году.

В наше время холера считается болезнью бедных стран, но так было не всегда. В XIX веке холера поражала самые развитые и процветающие города мира, кося бедных и богатых без разбора — от Парижа и Лондона до и Нового Орлеана. В 1836 году она лишила жизни Карла X в Италии, в 1849 году — президента Джеймса Полка в Новом Орлеане, в 1893 году — композитора Петра Ильича Чайковского в . Число заболевших в XIX веке составило сотни миллионов, и больше половины из них скончались. Это была одна из самых стремительных и самых страшных инфекций в мире. ❓ Rita Colwell, “Global Climate and Infectious Disease: The Cholera Paradigm,” Science 274, no. 5295 (1996): 2025–31.

Возбудитель болезни, холерный вибрион Vibrio cholerae, впервые распространился среди населения в эпоху британской колонизации удаленных от побережья районов Южной Азии. Но в потенциальный возбудитель пандемий его превратили стремительные перемены эпохи промышленного переворота. Благодаря новым средствам передвижения — пароходам, каналам, железным дорогам — холерный вибрион проникал в самое сердце Европы и Северной Америки, а сутолока и антисанитария быстро растущих городов позволяли ему без труда заражать сразу десятки людей.

Повторяющиеся эпидемии холеры бросили серьезный вызов социально-политическим институтам охваченных ею государств. Чтобы сдержать болезнь, требовалось объединение сил на международном уровне, эффективное муниципальное управление и социальная сплоченность, до которых городам в разгар промышленного бума было еще далеко. Чтобы отыскать лекарство (им оказалась чистая питьевая вода), врачам и ученым пришлось полностью пересмотреть сложившиеся представления о здоровье и распространении болезней. Почти сто лет ушло у таких городов, как , Париж и Лондон на борьбу со смертельными пандемиями, прежде чем над холерой удалось наконец одержать верх. Для этого понадобилось улучшить жилищные условия, модернизировать водоснабжение и водоотведение, наладить систему здравоохранения, выстроить международные связи и выработать новую медицинскую парадигму.

Такова преобразующая сила пандемий

Холерный вибрион — бактериальный партнер веслоногих. Как и другие представители рода вибрионов, он представляет собой похожую на микроскопическую запятую бактерию. Несмотря на возможность автономного существования в воде, он предпочитает облеплять веслоногих внутри и снаружи, прикрепляясь к их яйцевым камерам и выстилая внутренность кишечника. Там бактерия выполняет важную экологическую функцию. […] Ежегодно веслоногие оставляют на морском дне в общей сложности 100 млрд тонн хитина, который затем поглощают вибрионы, перерабатывая совместными усилиям 90% хитинового мусора. Если бы не горы экзоскелетов, выращенных и затем сброшенных веслоногими, скоро израсходовались бы весь углерод и азот в океане. ❓ C. Yu et al., “Chitin Utilization by Marine Bacteria. A Physiological Function for Bacterial Adhesion to Immobilized Carbohydrates,” The Journal of Biological Chemistry 266 (1991): 24260–67; Carla Pruzzo, Luigi Vezzulli, and Rita R. Colwell, “Global Impact of Vibrio cholerae Interactions with Chitin,” Environmental Microbiology , no. 6 (2008): 1400–10.

Но позже, в 1760-х, Бенгалию, а с ней и Сундарбан, захватила Ост-Индская компания. В мангровые леса устремились английские поселенцы, охотники на тигров и колониалисты

Руками тысяч наемных работников из местного населения они вырубали мангры, строили запруды и сажали рис. Через 50 лет было сведено почти 800 квадратных миль сундарбанских лесов. К концу XIX века человеческие поселения занимали около 90% когда-то девственного, непроходимого — и кишащего веслоногими — Сундарбана. ❓ Eaton, “Human Settlement and Colonization in the Sundarbans”; Richards and Flint, “Long-Term Transformations in the Sundarbans Wetlands Forests of Bengal.”

Наверное, еще никогда контакт между человеком и зараженными вибрионом веслоногими не был таким тесным, как на этих покоренных тропических болотах. Сундарбанские крестьяне и рыбаки жили по колено в солоноватой воде — идеальной среде для вибрионов, так что проникнуть в человеческий организм бактерии не составило труда. Рыбак ополаскивает лицо забортной водой, крестьянин пьет из колодца, подтапливаемого приливом, — оба прихватывают неразличимых в воде веслоногих и с ними — до 7000 вибрионов на каждом. ❓ Rita R. Colwell, “Oceans and Human Health: A Symbiotic Relationship Between People and the Sea,” American Society of Limnology and Oceanography and the Oceanographic Society, Ocean Research Conference, Honolulu, Feb. 16, 2004.

Чтобы вызвать волну последовательных заражений — эпидемию или пандемию в зависимости от масштабов распространения, — патоген должен передаваться непосредственно от человека к человеку

Иными словами, его базовый показатель репродукции должен быть больше единицы. Базовый показатель репродукции (сокращенно — БПР, в науке обозначается как R0) подразумевает среднее число лиц, заражаемых одним инфицированным индивидом (при отсутствии постороннего вмешательства). Скажем, у вас насморк и вы заражаете им своего сына и его друга. Если данный сценарий типичен для всего остального населения, базовый показатель репродукции вашего насморка равен двум. Если вы умудрились заразить еще и дочь, то БПР вашего насморка будет равен трем.

Эти расчеты необходимы при вспышке заболевания, поскольку позволяют немедленно спрогнозировать ее дальнейшее развитие. Если в среднем каждое инфицирование дает менее одного дополнительного заражения — вы заразили сына с приятелем, но они, в свою очередь, больше никого не заражают, — значит вспышка погаснет сама. Можно сказать, вымрет, как поселение, в котором каждая семья рожает меньше двух детей. Смертоносность инфекции в данном случае не влияет на прогноз. Но если в среднем каждое инфицирование порождает одно последующее, то болезнь может, теоретически, распространяться бесконечно. Если каждое инфицирование дает более одного последующего, то для пораженной популяции возникает угроза существованию, требующая немедленных и срочных мер. Ведь это значит, что при отсутствии вмешательства заражение будет расти в геометрической прогрессии.

Холерный вибрион добился этого, научившись вырабатывать токсин

За счет токсина вибрион обеспечил себе две новые возможности, необходимые, чтобы стать человеческим патогеном. Во-первых, избавление от соперников: бурный поток жидкости вымывает остальные кишечные бактерии, позволяя вибриону (микроколонии которого научились намертво цепляться за стенки кишечника) без помех расселиться. Во-вторых, перемещение от одного хозяина к другому. Достаточно крошечной капли испражнений, чтобы вибрион через немытые руки, с зараженной пищей или водой попал к следующей жертве.

Теперь он, возбудив болезнь у одного человека, мог распространить ее и на других, независимо от того, сталкиваются ли они с веслоногими и пьют ли кишащую вибрионами сундарбанскую воду.

Так дебютировала холера.

Поскольку микробы окружают нас повсюду, может показаться, что патогены способны появиться откуда угодно — вызреть в темном углу и двинуться в наступление с самой непредсказуемой стороны. Может быть, опасные микроорганизмы притаились внутри нас и превращаются в патогены за счет новообретенных свойств, а может, развиваются в неживой среде — почве, порах камней, ледяной корке или других экологических нишах.

Однако большинство новых патогенов рождается не так, потому что проникновение их в наш организм не случайно

Патогенные качества микробы обретают с нашей же подачи, следуя определенными путями, которые мы сами для них мостим. Хотя микроорганизмы, обладающие потенциалом перехода в человеческие, водятся в самых разных средах, большинство из них, точно так же, как холерный вибрион или вирус атипичной пневмонии, становятся патогенами в организмах других животных. Более 60% известных патогенов впервые появились у окружающих нас пернатых и хвостатых, в том числе домашних животных — как скота, так и комнатных питомцев. Из них основная масса — свыше 70% — обязана происхождением диким видам. ❓ Jones, “Global Trends in Emerging Infectious Diseases.”

Микробы перебирались от одного вида к другому и превращались в новые патогены на протяжении всего того времени, что человек живет в окружении других животных. Отличную возможность для этого дает охота на животных и употребление их в пищу, т. е. тесный контакт человека с тканями и жидкостями их тел. Неплохим трамплином служат укусы таких насекомых, как комары и клещи, переносящие жидкости из чужих организмов в наш […]

От коров мы получили корь и туберкулез, от свиней — коклюш, от уток — грипп ❓ N.D. Wolfe, C.P. Dunavan, and J. Diamond, “Origins of Major Human Infectious Diseases, Nature 447, no. 7142 (2007): 279–83; Jared Diamond, Guns, Germs, and Steel: The Fates of Human Societies (New York: Norton, 1997), 207.

В 1998 году он опубликовал статью, в которой утверждал, что массовую гибель земноводных по всему миру вызывает патогенный гриб — Batrachochytrium dendrobatidis, провоцирующий грибковое заболевание хитридиомикоз. Скорее всего, распространению патогена способствовало ускорение темпов разрушительной человеческой деятельности, в частности, рост спроса на амфибий как на домашних питомцев и подопытных животных. ❓ Lee Berger et al., “Chytridiomycosis Causes Amphibian Mortality Associated with Population Declines in the Rain Forests of Australia and Central America,” Proceedings of the National Academy of Sciences 95, no. 15 (1998): 9031–36.

Но на этом открытия Дашака не кончились. Те же самые губительные процессы, которые обрушили на амфибий хитридиомикоз, могут спустить с цепи и другие патогены. И на этот раз жертвами могут оказаться люди

По мере осушения болот и сведения лесов, все новые виды животных начинают тесно и продолжительно контактировать с людьми, что позволяет живущим на этих видах микроорганизмам переселяться на нового хозяина — человека. Перемены эти происходят по всему миру, поражая беспрецедентным размахом и темпами. Путь от зооноза к человеческому патогену превращается в скоростную магистраль. ❓ Mark Woolhouse and Eleanor Gaunt, “Ecological Origins of Novel Human Pathogens,” Critical Reviews in Microbiology 33, no. 4 (2007): 231–42.

Коррупция

О появлении нового патогена мир узнал лишь месяцы спустя, когда местный житель случайно упомянул о происходящем в Гуанчжоу в переписке с виртуальным знакомым. Адресат переслал сообщение отставному капитану доктору Стивену Канниону, который 10 февраля 2003 года отправил запрос в Программу мониторинга возникающих заболеваний (Pro-MED) — систему оповещения о распространении инфекций, находящуюся в ведении международного медицинского общества.

Получив сегодня утром это письмо, я обратился к вашим архивам, но ничего на этот счет не обнаружил. Нет ли у вас каких-нибудь сведений? Вы слышали про эпидемию в Гуанчжоу? У меня там живет знакомый по учительскому чату — он говорит, что больницы закрыты и гибнут люди. ❓ Richard Wenzel, “International Perspectives on Infection Control in Healthcare Institutions,” International Conference on Emerging Infectious Diseases, Atlanta, GA, March 12, 2012.

Китайские власти упорно пытались засекретить происходящее, даже когда о вспышке узнали в пекинском представительстве ВОЗ. Признали лишь несколько смертей от атипичной пневмонии. Препятствовали — по крайней мере поначалу — инспекциям следственных групп из ВОЗ в военных госпиталях, куда помещали заболевших SARS. И только когда встревоженная ВОЗ рекомендовала гостям страны воздержаться от посещения Гонконга и Гуандуна, китайский министр здравоохранения публично признал существование нового смертоносного вируса. Но утверждал при этом, что с вирусом уже справились и что южные районы Китая в безопасности: ни то ни другое истине, как потом выяснилось, не соответствовало. ❓ Davis, The Monster at Our Door, 69–75. Точно так же замалчивало вспышку холеры в 2012 году правительство Кубы.

Правительство Саудовской Аравии попыталось заткнуть рот вирусологу, открывшему новый коронавирус, впервые выделенный у пациента больницы в Джидде осенью 2012 года. Обнаружив сходство нового вируса с SARS по характеру его болезнетворного воздействия, больничный вирусолог доктор Али Мухаммед Заки выложил полученные данные на , оповестив тем самым 60 000 пользователей портала по всему миру. Судя по всему, своевременное предупреждение Заки предотвратило потенциальную мировую эпидемию. Коронавирус был быстро секвенирован, разработаны диагностические тесты, и в разных странах мира было обнаружено еще сто с лишним жертв так называемого ближневосточного респираторного синдрома.

Пресекать информацию о новых патогенах норовят не только те власти, которые, в принципе, склонны к репрессиям

Попытки индийских властей зарубить на корню международные исследования NDM-1 привели к тому, что Уолш был вынужден прибегнуть к помощи журналистов, поручив им собирать в Индии образцы для анализа, чтобы он мог продолжить изучение плазмиды ❓ Интервью с Тимоти Уолшем, 21 декабря 2011 года. .

Читайте также: