Если николай i не умер от гриппа

Опасным коронавирус делает его высокая заразность - когда в стране оказывается слишком много больных одновременно, ситуация выходит из-под контроля

РИГА, 18 мар – Sputnik, Владимир Дорофеев. То и дело встречаю в своей ленте остряков, которые высмеивают закупающих крупы и туалетную бумагу людей и предлагают для уменьшения очереди покашлять. Встречаются и раздосадованные бизнесмены, предприятия которых из-за пандемии терпят убытки и находятся на грани банкротства. Читаю и людей, убежденных в том, что вся эта суета вокруг коронавируса бессмысленна и вредна. Честно говоря, надоело.

Давайте в первую очередь разберемся, насколько опасен коронавирус. Это, конечно, не чума в Средневековье, полстраны из-за него не вымрет. На сегодняшний день от этой новой болезни умирает меньше людей, чем от туберкулеза, гепатита В, СПИДа и малярии. Среди инфекционных болезней он находится только на 17-м месте по опасности. От туберкулеза умирает более 3 тысяч человек в день, а от коронавируса - 70.

Даже среди простудных заболеваний коронавирус кажется не таким опасным:
- от пневмонии в день умирают 2 тысячи 216 человек;
- от сезонного гриппа – 1 тысяча 27 человек;
- от ротавируса – 1 тысяча 233;
- от норовируса – 548;
- от нового коронавируса - 70.

Многие публикуют эту таблицу в соцсетях и заявляют: прекратите панику, коронавирус - нестрашная фигня. Переболели гриппом и коронавирусом переболеем! Перестаньте убивать экономику!

На мой взгляд, этот оптимизм неуместен.

Дело в том, что летальность (соотношение умерших и выздоровевших) у коронавируса гораздо выше, чем у привычных нам инфекций.

Этот график китайской службы предотвращения заболеваний позволяет сравнить летальность гриппа и коронавируса.

Если коротко, от гриппа в Китае из тысячи стариков умирают 10, а из тысячи подростков – один. От коронавируса из тысячи стариков умерли 150 человек и из тысячи подростков - 20.

Пока летальность гриппа в Латвии гораздо ниже китайской. В этом сезоне среди взрослого населения от гриппа в Латвии умерли 14 человек, в прошлом году - 91 (из 550 госпитализированных), в позапрошлом - 75. Кроме того, у нас сохранилась бесплатная детская медицина, и детей, умерших от гриппа, нет.

С другой стороны, от гриппа есть эффективные лекарства, а от коронавируса пока нет.

Еще раз подчеркну, заболевание коронавирусом не гарантирует смерть, но риск гораздо выше, чем от гриппа, причем во всех возрастных группах. Смертельная опасность грозит только 4,7% заразившихся. В этой фазе заболевания требуется искусственная вентиляция легких, которая осуществляется специальными аппаратами ИВЛ. По разным данным, в Латвии их от 50 до 100, всем больным может не хватить.

С другой стороны, когда больных в Латвии было еще 26 (сейчас известно о 60 случаях), все они, кроме одного, лечились дома, и опасных симптомов у них не было. Возможно, тяжелые случаи коронавируса нас просто минуют.

Карантин, однако, все равно необходим. Инкубационный период коронавируса - от 1 до 15 дней. В среднем симптомы проявляются через неделю. Заразить может даже человек, считающий себя здоровым.

Исследования Томаса Пуейо наглядно показывают, что реальную борьбу с заразой многие страны начинают не сразу, а спустя неделю, когда невыявленные больные начинают заражать окружающих и доводят ситуацию до критической. Пуейо, используя математический анализ, доказывает, что одна смерть от коронавируса показывает порядка 800 случаев заражения.

Спасение автор видит в социальной изоляции. По его расчетам, страны, серьезно озабоченные изоляцией, смогут сохранить летальность на уровне 1%, а страны, решившие ей пренебречь, увеличат летальность до 5%.

Долго ли надо сидеть безвылазно дома? В идеале столько времени, чтоб медики смогли поставить надежный кордон на границах (было бы неплохо, чтоб в этом им помогла армия), обнаружить всех заболевших (было бы отлично, если бы в этом помогла полиция), поставить на учет и изолировать от общества всех заболевших, вылечить тех, кого можно, и хоть как-то помочь тем, кого вылечить нельзя.

Евпатория. Смерть императора Николая I

Хрулев показал себя с самой лучшей стороны, как храбрый и распорядительный командир, еще во время Дунайской кампании 1854 г. Ему-то Меншиков и решил поручить атаку против Евпатории.

Но все усиливался и ружейный огонь из города, и Хрулев стал понимать, что в Евпатории гарнизон гораздо больше, чем у нас предполагали, и что там наберется до 40 000 человек. С моря обороне города помогали 12 пароходов и 12 парусных судов, причем несколько пароходов, приблизившись к берегу, начали поражать огнем не только первые две русские линии, но и более далекие резервы.

Это очень задерживало и мешало попытке штурма, от которой все-таки Хрулев решил не отказываться. Вот как он сам описывает то, что произошло дальше:

«Около 10 час. утра вся линия наших батарей подалась к городу на 150 саж. и открыла огонь картечью. Тогда часть неприятельской пехоты и кавалерии под прикрытием штуцерных вышла со стороны карантина; движение это было сопровождаемо выстрелами с неприятельских пароходов, расположенных против нашего правого крыла. Заметив это, ген.-м. Бобылев выдвинул конно-легкую № 20 бат. на картечный выстрел от вышедших войск и построил Новоархангельский уланский полк подивизионно уступами, слева прикрыв это расположение цепью казаков. Неприятель не осмелился вести атаку и скоро [307] возвратился в город; тогда генерал Бобылев снова отвел бригаду улан из-под выстрелов неприятельских пароходов.

Тогда, несмотря на просьбу солдат вновь идти на штурм, начальник отряда приказал продолжать отступление, прикрыв левый фланг боевой линии дивизионом Уланского его высочества эрцгерцога австрийского Леопольда полка и 4 сот. казаков. Отступление это было произведено в примерном порядке. Войска по всей линии сохраняли равнение, как на учебном поле. Потери с нашей стороны состояли: из убитых 1 шт.-оф., 3 оф. и 105 нижних чинов, раненых и контуженных 1 генерала, 4 шт.-оф., 34 об.-оф. и 544 ниж. чин. Из числа последних 120 чел. легко ранены и по малозначительности повреждений оставались в полках.

Потери неприятеля должны быть, без всякого сомнения, очень велики, что можно полагать по сосредоточенности выстрелов и тому, что артил. действовала с дистанции 150 саж. большею частью ядрами и гранатами. [308]

Это донесение Хрулева уточняется и дополняется некоторыми данными участника боя и одного из распорядителей его, флигель-адъютанта полковника Волкова. Оказывается, русскими было выпущено в бою под Евпаторией 5317 артиллерийских снарядов. Неприятель действовал без особого успеха конгревовыми ракетами, ядрами и гранатами всех калибров. Из числа раненых русских 160 человек по собственному желанию, после подания помощи, отправлены в полки и могут продолжать службу; 239 раненых отправлено в симферопольские лазареты; тяжко изувеченных было 34 человека — они были оставлены поблизости в помещичьем доме .

15 февраля Николай велел наследнику известить Меншикова, что он отставлен. Письмо это настолько характерно, что я считаю уместным привести его полностью.

«Государь, чувствуя себя не совершенно здоровым, приказал мне, любезный князь, отвечать вам его именем на последнего вашего курьера от 7 февраля.

Е. в. крайне был огорчен неудачною попыткою, произведенною по вашему приказанию ген. Хрулевым на Евпаторию, и значительною потерею, вновь понесенною нашими храбрыми войсками без всякого результата. Е. в. не может не удивляться, что, пропустив три месяца для атаки сего пункта, когда в нем находился [311] самый незначительный гарнизон, не успевший еще укрепиться, вы выждали теперешний момент для подобного предприятия, тогда именно, когда по всем сведениям достоверно было известно, что туда прибыли значительные турецкие силы с самим Омер-пашой. Е. в. не может не припомнить вам, что он, к сожалению, предвидел этот грустный результат. Из журнала осадных работ под Севастополем е. в. убеждается, что союзники, продвигаясь все ближе, устраивая новые батареи как против 4-го бастиона, так и на Сапун-горе и получив значительные подкрепления, замышляют что-то решительное, что также подтверждается всеми газетными статьями. С другой стороны, усматривая из ваших неоднократных донесений, что при теперешнем числе войск вы решительно считаете всякое наступательное действие невозможным, е. в. видит один только выгодный исход всему делу, а именно: если неприятель покусится на штурм и бог поможет нам отбиться, то немедля перейти в наступление как из самой крепости, так и со стороны Чоргуна на Кадыкиой, назначив для сего последнего движения сколь возможно большее число свободных войск с нужною артиллериею и кавалериею, дабы угрожать центру, правому флангу и даже тылу неприятельского расположения. Если же неприятель сам предпримет наступательное движение, то е. в. не сомневается, что принятыми вами мерами, на крепкой и почти неприступной позиции, ныне вами занимаемой и столь сильно укрепляемой, вы везде встретите его и с божьей помощью остановите всякое дальнейшее покушение. Что касается до признаваемой вами необходимости нового затопления 3 линейных кораблей для замены разнесенного прежнего заграждения Севастопольского рейда, е. в., не отвергая пользы сего заграждения, не может, однако, не заметить, что мы сами уничтожаем свой флот. За сим государь поручает мне обратиться к вам, как к своему старому, усердному и верному сотруднику, и откровенно сказать вам, любезный князь, что, отдавая всегда полную справедливость вашему рвению и готовности исполнять всякое поручение, доверием е. в. на вас возлагаемое, государь, с прискорбием известившись о вашем болезненном теперешнем состоянии, о котором вы нескольким лицам поручали неоднократно словесно доводить до высочайшего его сведения, желая доставить вам средство поправить и укрепить службою расстроенное ваше здоровье, высочайше увольняет вас от командования Крымскою армиею и вверяет ее начальству генерал-адъютанта князя Горчакова, которому немедленно предписано отправиться в Севастополь. До его приезда е. в. вполне остается уверенным, что вы с прежним усердием будете продолжать исполнять должность, вами доселе занимаемую. Известясь также о болезненном состоянии сына вашего, вследствие сильной контузии, [312] е. в. разрешает ему возвратиться сюда и вместе с тем назначает его генерал-адъютантом.

Смена главнокомандующего была последним политическим актом императора Николая.

Это последние в жизни Николая составленные им предначертания и сформулированные соображения о дальнейшем развертывании военных действий. Основная черта всех этих записок — ожидание близкого выступления всех германских держав, возглавляемых Австрией и Пруссией, против России.

Кончается последняя записка Николая М. Д. Горчакову так:

«Сегодня вечером по телеграфу узнали, что Джон Россель послан вторым полномочным в Вену и едет через Париж и Берлин и будто Решид-паша тоже туда назначается. Итак, кажется, будут переговоры, но толку не ожидаю, разве турки со скуки от своих теперешних покровителей не обратятся к нам, убедясь, что их мнимые враги им более добра хотят, чем друзья.

После многих споров мы с князем Варшавским покончили, наконец, и вот копия с моей последней записки ему. Он хотел, чтоб я согласился: ему оставаться у Новогеоргиевска с 2-мя корпусами, гвардию хотел поставить в Вильне, а Ридигера с двумя дивизиями отослать в Бобруйск.

Немудрено было доказать ему всю несообразность подобного расположения войск. Теперь эта мысль миновалась. Ежели дела склонятся к разрыву, я намерен отправиться сам к армии, вероятно в Брест; думаю, что присутствие мое может там быть не бесполезно.

Новых начертаний тебе мне нечего делать. Главное условлено, ход дел укажет, что изменить нужно будет.

Он думал о худшем, но с тревогой и надеждой ждал ежечасно известий о Евпатории.

Жестоко уязвленная непомерная гордость явственно убивала этого человека и в то же время не позволяла ему признать, что именно она-то его и убивает. Среди зимы он переехал из Гатчины в Петербург и здесь продолжал возбуждать в ближайшей челяди такое же боязливое любопытство, какое возбуждал в Гатчинском дворце. Ночью часами прислуга слышала тяжелую поступь царя, неустанно шагавшего взад и вперед по той узкой, всегда почему-то очень холодной комнате в нижнем этаже Зимнего дворца, где он велел поставить свою кровать.

Слабая надежда на начавшиеся в декабре венские совещания исчезала с каждым новым донесением Александра Горчакова из Вены.

Этот февраль и принес неожиданную развязку. В задачу автора предлагаемой работы не входит, конечно, подробный анализ скудных, не очень ясных, не очень достоверных, сбивчивых показаний об истории болезни царя, начавшейся 9-го и развившейся 12 февраля, и события последней ночи с 17 на 18 февраля, с того момента, когда доктор Мандт сменил в три часа ночи на дежурстве доктора Карелля у постели больного.

Нас тут может интересовать не вопрос об объективной правдивости официальной версии, но исключительно констатирование факта, широкое распространение в России и в Европе сомнений в правдивости этой версии, потому что эти слухи, хотя бы [319] и совсем неосновательные, были одним из моральных факторов, оказавших в тот момент известное влияние.

Даже отвергая гипотезу самоубийства как недоказанную и недоказуемую, историк, знающий, что эти слухи сыграли свою историческую роль ранней весной 1855 г., обязан указать на некоторые свидетельства, хотя и вовсе не устанавливающие их основательность и правильность, но во всяком случае объясняющие их возникновение и довольно упорную живучесть.

Широчайшему распространению слухов об отравлении Николая способствовало и совсем уже случайное обстоятельство: вследствие неудачного бальзамирования лицо умершего необычайно изменилось и раздулось, так что его прикрыли плотной материей в первые же часы после смерти. [319]

Слухи находили себе почву и среди почитателей и среди врагов Николая.

Почва для слухов была подготовлена несколькими обстоятельствами. В Европе, с одной стороны, считали, что падение Севастополя не за горами, несмотря даже на зимнюю задержку, а с другой стороны, чем ближе лично знали и наблюдали Николая иностранные дипломаты, тем меньше, как уже сказано, они представляли себе русского императора в позе и в роли побежденного. Гипотеза самоубийства этим самым логически подсказывалась. Другим обстоятельством была необычайная краткость предсмертной болезни: Николай заболел 12 февраля, а уже утром 18 февраля его не стало. Третьим обстоятельством, породившим указанные слухи, было всеобщее изумление, что несокрушимое, железное здоровье царя, никогда ему не изменявшее, так катастрофически быстро поддалось простуде. Это изумление еще значительно усилилось, когда из показаний некоторых свидетелей выяснилось, что первоначальная болезнь, возникшая 4 февраля и усилившаяся 11-го, совсем почти прошла уже к 16 февраля и что никаких бюллетеней о царской болезни не выпускали именно потому, что считали больного вне всякой опасности.

Шелгунов дает нам и другой вариант слухов о самоубийстве, причем формой добровольной смерти является не яд, а искусственно вызванная простуда.

В верхах медицинского мира столицы слухи о самоубийстве держались упорно. Их отголосок находим в воспоминаниях доктора А. В. Пеликана, внука директора Медицинского департамента и начальника Медико-хирургической академии, очень известного в свое время В. В. Пеликана:

«В день смерти императора Николая дед заехал по обыкновению к нам, был крайне взволнован и говорил, что император очень плох, что его кончины ждут с часу на час. Вскоре после отъезда деда явился из департамента неожиданно отец и объявил, что императора не стало. Отец был сильно взволнован, глаза его были сильно заплаканы, хотя симпатий к грозному царю он, по складу своего ума и характера, чувствовать не мог. Почти одновременно с приходом отца площадь стала наполняться экипажами съезжавшихся во дворец вельмож и всяким народом, по преимуществу простолюдинами. Вскоре из дворца кто-то вышел и обратился к толпе с речью, смысл которой, по всем вероятиям, был такой: „Император умер, да здравствует император«. Раздался какой-то стон толпы, который достиг моих ушей, несмотря на двойные зимние рамы. Что означал этот стон, я тогда оценить, само собою [323] разумеется, еще не мог, а потому и принял за то, за что он выдавался официальной Россией, то есть за стон безысходного народного горя и отчаяния.

Все это, конечно, вовсе не доказывает еще наличности отравления, но в соединении с другими свидетельствами показание М. П. Фредерикс говорит о том, что официальная версия резко расходится с истиной в ряде существенных пунктов. Это-то явное сознательное уклонение от правды и способствовало в немалой степени распространению в России и Европе слухов о самоубийстве.

Для врагов николаевского режима это предполагаемое самоубийство было как бы символом полного провала всей системы беспощадного гнета, олицетворением которой являлся царь, и им хотелось верить, что в ночные часы с 17 на 18 февраля, оставшись наедине с Мандтом, виновник, создавший эту систему и приведший Россию к военной катастрофе, осознал свои исторические преступления и произнес над собой и своим режимом смертный приговор. Широкие массы в слухах о самоубийстве черпали доказательства близящегося развала строя, еще так недавно казавшегося несокрушимым.

Таково показание дочери архитектора Штакеншнейдера, Елены Андреевны, беспристрастной и умной наблюдательницы.

В особенности этот новый прилив бодрости и уверенности в близкой победе противников России должен был сказаться на происходивших в момент смерти царя венских конференциях. Положение Александра Михайловича Горчакова сделалось еще труднее, чем было.

Министр иностранных дел Французской империи Друэн де Люис заявил Францу-Иосифу тотчас почти после смерти Николая, что основной задачей всех европейских правительств должно быть теперь достижение двойного результата: наложить узду на мировую революцию, не прибегая для этого к помощи России, и наложить узду на честолюбие России, не прибегая для этого к помощи революции. В тесном союзе Наполеона III с Францем-Иосифом Друэн де Люис и усматривал единственный шанс к достижению этой двойной цели. Следует заметить, что с этой точки зрения Франц-Иосиф и австрийская консервативная реакция в самом деле могли в тот момент не беспокоиться: все внешнеполитические успехи Наполеона III в Крымскую войну шли пока на пользу самой черной всеевропейской реакции. Не только в самой Французской империи все усиливался полицейский режим, но и Пий IX в Риме и реакционные бунтовщики-карлисты в Испании как раз в это время пользовались полнейшей поддержкой французского императора. Только жестокие потери союзников в Крыму и бесконечно затянувшаяся осада Севастополя несколько ослабляли временами этот гнет клерикально-полицейских сил в Европе, делавших в те времена главную свою ставку на Наполеона III. Волей исторических судеб император французов в этом смысле в 1854–1855 гг. до известной степени занял место умершего русского царя. Так писали и говорили некоторые представители тогдашней революционной общественности в Европе. [327]

Штрихи к социально-психологическому портрету

Дать ответ можно, лишь изучив вопрос о религиозности императора. В нашем случае — императора Николая I, в офи­циальной дореволюционной историографии именовавшегося Незабвенным. На протяжении ряда лет занимаясь исследова­нием отдельных вопросов, связанных с церковной политикой его эпохи 1 , я пришел к выводу о невозможности игнорировать вопрос о религиозности этого самодержца (тем более, что опыт исследования религиозных взглядов его самодержавного правнука — Николая II, у меня уже имелся). Однако, если пос­ледний самодержец, в 2000 году канонизированный Русской Церковью как страстотерпец и мученик, в православной тра­диции всегда рассматривался как глубоко верующий, мисти­чески настроенный человек (хотя оценка подобной настроен­ности могла и не быть однозначной), то Николай I никогда не характеризовался таким образом. Разумеется, никто из писав­ших на эту тему историков Церкви не подвергал сомнению личную религиозность монарха, но особо акцентировать на ней внимание читателей также не считал необходимым 2 .

Правомерно ли это? Полагаю, что не вполне, ибо Нико­лай I — это прежде всего религиозно ориентированный само­держец, для которого идея власти, олицетворением которой он себя осознавал, существовала неразрывно с идеей Бога. Насколь­ко одно вытекало из другого, и каким образом сказывалось на церковной политике его времени можно лучше понять, разоб­равшись в вопросе о Николае I как православном государе.

Будущий император родился 25 июня 1796 года в Царс­ком Селе и был последним внуком Екатерины II, появившимся на свет при ее жизни. Правда, Екатерина II изменила своему обыкновению и лично не присутствовала при родах своей не­вестки, но, вероятнее всего, причину этого следует искать в преклонных годах самодержицы. Однако после рождения ве­ликого князя Екатерина II прибыла на половину сына и ее ду­ховник — протоиерей Савва Исаев совершил молитву над но­ворожденным, которого (в честь святителя Мирликийского) нарекли Николаем. В царствующем Доме таким именем до рождения великого князя никого не называли.

Вскоре, 6 июля, совершилось и его крещение. Любопыт­но, что форма повестки, разосланной по сему случаю, претер­пела некоторые изменения: приглашались не конкретные лица, а кто пожелает — из первых пяти классов обоего пола. Креще­ние совершил духовник Екатерины II, ранее совершавший мо­литву над новорожденным. По традиции, соблюдавшейся вплоть до последнего царствования, во время совершения та­инства отца крещаемого в церкви не было — он появился поз­же. Императрица по состоянию здоровья также не участвовала лично в обряде крещения, но присутствовала, помещаясь на хорах придворной церкви 9 . Иерархами и иереями был совер­шен благодарственный молебен. Затем родителям членами Святейшего Синода и духовенством было принесено поздрав­ление, а духовник императрицы отслужил литургию, во время которой великий князь Александр Павлович — старший брат и воспреемник поднес младенца для приобщения Святых Тайн и возложил на него знаки ордена Андрея Первозванного 10 .

На рождение Николая Павловича откликнулся поэт Г. Р. Дер­жавин, написавший панегирик:

Блаженная Россия! Среди твоих чудес От высоты святыя Еще залог Небес Прими и веселися, Сугубым блеском осветися! Се ныне дух Господень

На отрока сошел; Прекрасен, благороден И как заря расцвел Он в пеленах лучами. Дитя равняется с царями, Родителям по крови, По сану — исполин, По благости, любви, Полсвета властелин Он будет, будет славен, Душой Екатерине равен 11 .

Во-первых, — крестивший великого князя протоиерей Савва Исаев в дальнейшем не стал его наставником: духовни­ком отец Савва оставался лишь до кончины Екатерины П.

Но то, что П. К. Иванову казалось кощунством и игрой со святыней, для Николая I было убеждением и религиозно-политическим credo. Насколько оно было оправдано и церков-но осмысленно — судить трудно. Бог и царь для императора всегда воспринимались в неразрывной связи, а обряд венчания на царство — мистическим союзом, заключенным им навек. В этом смысле, полагаю, правомерно называть Николая I мисти­ком. Но только в этом.

13 июля 1826 года, в день казни К. Ф. Рылеева, М. П. Бес­тужева-Рюмина, П. Г. Каховского, С. И. Муравьева-Апостола, П. И. Пестеля состоялся благодарственный молебен на Сенатс­кой площади. Первая, трагическая страница царствования Ни­колая I была, наконец, перевернута. Спустя полтора месяца, 22 августа, в Москве состоялась коронация. Обряд венчания со­вершил митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Серафим (Глаголевский; 1757-1843) при участии митрополи­та Киевского и Галицкого Евгения (Болховитинова; 1767-1837) и архиепископа Московского и Коломенского Филарета (Дроз­дова; 1782-1867), в тот же день награжденного белым митро­поличьим клобуком. В коронационных торжествах приняли также участие епископ Рязанский Филарет (Амфитеатров; 1779-1857), тогда же возведенный в сан архиепископа, епис­коп Смоленский и Дорогобужский Иосиф (Величковский; 1773-1851), епископ Владимирский и Суздальский Парфений (Чертков; 1782-1853), епископ Тульский и Белевский Дамас-кин (Россов; 1778-1855). Разумеется, был и духовник царя — протопресвитер Николай Музовский, прочитавший благодар­ственные по причащении молитвы. Перед коронацией, на па­перти Успенского собора, московский святитель Филарет про­изнес речь, тронувшую монарха до слез. Ассистентами госуда­ря были братья: старший — цесаревич Константин Павлович и младший — великий князь Михаил Павлович. Знаковым собы­тием, на которое обратили внимание современники, стало при­нятие шпаги у Николая I (приступавшего к причастию) его стар­шим братом — отказавшимся от престола цесаревичем Кон­стантином Павловичем 22 .

Получалось, что повиновение себе Николай I рассматри­вал как религиозный долг любого, кто жил под его скипетром. Для подданных, таким образом, эта была религиозная обязан­ность. О том, что иначе в самодержавном государстве и быть не может, постоянно говорил Московский митрополит Фила­рет (Дроздов). «Народ, благоугождающий Богу, — провозгла­шал святитель, — достоин иметь благословенного Богом царя. Народ, чтущий царя, — благоугождает чрез сие Богу: потому что царь есть устроение Божие. Как небо, бесспорно, лучше земли, и небесное лучше земного, то также, бесспорно, луч­шим на земле должно быть то, что устроено по образу небес­ного, чему и учил Бог Боговидца Моисея: Виждь, да сотвори-ши по образу показанному тебе на горе, то есть на высоте Бо-говидения.

Боже, Царя храни. Сильный, державный, Царству на славу, на славу нам. Царствуй на страх врагам, Царь Православный. Боже, Царя, Царя храни 37 .

Когда б я был царем всему земному миру, Волшебница! Тогда б поверг я пред тобой Все, все, что власть дает народному кумиру: Державу, скипетр, трон, корону и порфиру, За взор, за взгляд единый твой! И если б богом был — селеньями святыми Клянусь — я отдал бы прохладу райских струн, И сонмы ангелов с их песнями живыми, Гармонию миров и властью мою над ними За твой единый поцелуй.

Комментировать прозвучавшую сентенцию не стоит. Она и без того красноречива, заставляя снова и снова задумываться над вопросом о том, как понимал Николай I свой народ и ждал ли от него взаимности…

И это притом, что сам Николай I всегда с глубоким чув­ством относился к созданию новых православных храмов и обителей — как больших, так и малых. В годы его царствова­ния были открыты многие монастыри, упраздненные при Ека­терине Великой. Еще в бытность великим князем, Николай Павлович проявлял интерес к допетровской церковной архи­тектуре; в 1817 году, например, он посетил монастырь Новый Иерусалим, построенный Патриархом Никоном в XVII столе­тии, поддержав мысль о восстановлении монастырского собо­ра, ранее считавшегося недоступным для реставрации. При нем, в 1838 году, в Москве торжественно заложили храм Христа Спасителя (в память избавления России от Наполеона и с це­лью увековечения имен героев Отечественной войны 1812 года) и завершили строительство Исаакиевского собора в Петербур­ге; при нем начался новый славный этап истории Оптиной пу­стыни и состоялось воссоединение с Православной Церковью униатов.

Разумеется, нельзя абсолютизировать влияние сплетен и слухов на общественное сознание, но не считаться с ними и не признавать за ними никакого значения также нельзя. Монарх — фигура публичная, в российских условиях особенно. Интерес к частной жизни властителя психологически понятен и объяс­ним, но эксплуатация подобного интереса всегда чревато со­циальными коллизиями. Пример этому дал XX век, время прав­ления правнука Николая I 67 . Однако тогда, в середине XIX сто­летия, данное обстоятельство считали возможным не замечать.

Не Богу ты служил и не России,

Служил лишь суете своей,

И все дела твои и добрые и злые, —

Все было ложь в тебе, все призраки пустые:

Ты был не царь, а лицедей 76 .

Примечания

2 Исключением из этого правила можно считать апологетическую статью историка Русского Зарубежья Н. Д. Тальберга: см.: Тальберг Н. Д. Христианин на престоле. (К столетию со дня кончины импера­тора Николая I) // Император Николай Первый. Николаевская эпоха. Слово Русского Царя. Апология Рыцаря. Незабвенный. М., 2002, С. 722-729.

3 Ключевский В. О. Письма. Дневники. Афоризмы и мысли об истории. М., 1968. С. 365,371.

5 Записки Сергея Михайловича Соловьева. Мои записки для детей моих, а если можно, и для других. Пг., б/г. С. 116-117.

6 Феоктистов Е. За кулисами политики и литературы. 1848-1896. М., 1991. С. 125, 166-167.

8 См.: Энгельс Ф. Внешняя политика русского царизма // Маркс К, Энгельс Ф. Сочинения. Т. XVI. Ч. 2. С. 24.

9 Воспоминания о младенческих годах императора Николая Павловича, записанные им собственноручно // Николай Первый и его время. Документы, письма, дневники, мемуары, свидетельства современников и труды историков. М., 2000. Т. 1. С. 69-70.

10 См. подр.: Корф М., барон. Материалы и чтения к биографии императора Николая I и к истории его царствования. Рождение и первые двадцать лет жизни (1796-1817 гг.) // Сборник Императорского Русского Исторического Общества. СПб., 1896. Т. 98. С. 6-9.

11 См.: Корсаков А. Н. Детство и отрочество Николая Павловича // Русский архив. 1896. № 6. С. 280.

12 Корф М., барон. Указ. соч. С. 48-49.

13 См. подр: С. Г. Р. Криницкий Павел Васильевич // Русский биографический словарь. СПб., 1903. Кнаппе — Кюхельбекер. С. 444.

14 Смолич И. К. История Русской Церкви. 1700-1917 // История Русской Церкви. М., 1996. Т. VIII. Ч. 1. С. 385.

16 Карташев А. В. Очерки по истории Русской Церкви. М., 1991. Т. П. С. 555.

17 Уортман Р. С. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии. М., 2004. Т. 1. От Петра Великого до смерти Николая I. С. 240.

18 Тальберг Н.Д. Указ. соч. С. 722-723.

19 Чулков Г. Императоры. М., 1991. С. 191.

20 Душенко К. Цитаты из русской истории. Справочник. М., 2005. С.
218,219.

21 Иванов. Тайна святых. Введение в Апокалипсис. М., 1993. Т. П. С. 551.

22 См.: Шильдер Н. К. Император Николай Первый. Его жизнь и царствование. СПб., 1903. Т. П. С. 6, 7.

23 УортманР. С. Указ. соч. С. 383-384, 385.

24 Там же. С.363, 390.

25 Жемчужников Л.М. В крепостной деревне. 1852-1857. М., 1927. Вып. П. Мои воспоминания из прошлого. С. 109.

26 Готье Ю. В. Император Николай I. (опыт характеристики) // Три века. Россия от Смуты до нашего времени. Исторический сборник под редакцией В. В. Каллаша. М, 1913. Т. V. С. 288.

27 Тютчева А. Ф. При Дворе двух императоров. Воспоминания — Дневник. М, 1928. С. 96.

28 Блудова А. Д., графиня. Император Николай Павлович. 1850 // Император Николай Первый. Николаевская эпоха… С. 597.

29 Кизеветтер А. А. Император Николай I как конституционный монарх // Кизеветтер А. А. исторические очерки: Из истории политических идей. Школа и просвещение. Русский город в XVIII столетии. Из истории России в XIX столетии. М., 2006. С. 369.

31 Там же. С. 370.

32 Внутренние известия // Северная пчела. 1829. 29 апреля. № 51.
Суббота. С. 1.

33 То же // Там же. 1829. 25 мая. № 63. Суббота. С. 1.

34 Речь императора Николая Павловича римско-католическим епископам в 1844 г. // Николай Первый и его время. С. 115.

36 Филарет, митрополит Московский и Коломенский. Слово в день рождения Благочестивейшего Государя Императора Николая Павловича. Говорено в Успенском соборе июня 25 дня 1851 год // Николай Первый и его время. С. 63.

37 [Боже, Царя храни] // Император Николай Первый. Николаевская эпоха… С. 56.

38 Розанов В. В. Листва // Розанов В. В. Опавшие листья. Короб второй и последний. М; СПб., 2010. С. 284.

41 Император Николай I в Юрьевом монастыре. По письмам архимандрита Фотия//Николай Первый и его время… Т. 2. С. 121-122.

42 См.: Иосиф (Величковский) IIМануил (Лемешевский), митрополит. Русские православные иерархи. 992-1892. М., 2003. Т. П. С. 113.

43 Копейкин К, прот. Павский // Три века Санкт-Петербурга. Энциклопедия. СПб., 2006. Т. П. Девятнадцатый век. Кн. пятая. С. 45. В
конце статьи см. библиографию статей о протоиерее Герасиме Павском (С. 46).

45 ЧулковГ. Указ. соч. С. 226.

47 См.: Никитенко А. В. Указ. соч. С. 231. Запись от 10 апреля 1833 года.

48 Автобиография протопресвитера В. Б. Бажанова // Николай Первый и его время… Т. 2. С. 348-349.

49 См.: ТальбергН. Д. Указ. соч. С. 725.

50 Никитепко А. В. Указ. соч. С. 256. Запись от 1 января 1835 года.

51 Там же. С. 260. Запись от 25 января 1835 года.

52 Уортман Р. С. Указ. соч. С. 394.

53 См.: Там же. С. 416.

54 Бисмарк О. Мысли и размышления. М., 1940. Т. I. С. 159.
55 ЖемчужниковЛ. М. Указ. соч. СИЗ.

56 Отчет обер-прокурора Святейшего Синода 1825-1850 // Сборник Императорского Русского исторического общества. СПб., 1896. Т. 98. С. 457-460.

57 Там же. С. 457.

58 Тютчева А. Ф. Указ. соч. С. 100-101.

59 Сон юности: Воспоминания великой княжны Ольги Николаевны //Николай I. Муж. Отец. Император. М., 2000. С. 202-203.

60 См.: ТальбергН. Д. Указ. соч. С. 723.

61 Из записок Елизаветы Николаевны Львовой. // Николай Первый и его время…. Т. 2. С. 313.

62 См.: ВыскочковЛ. Николай I. М., 2006. С. 490.

63 Из записок Елизаветы Николаевны Львовой С. 319.

64 Из воспоминаний баронессы М. П. Фредерике // Император Николай Первый. Николаевская эпоха… С. 489.

65 Добролюбов Н. Разврат Николая Павловича и его приближенных любимцев. Сообщил М. Цявловский // Голос минувшего. Журнал истории и истории литературы. 1922. № 1. С. 65.

66 Old Gentleman [Амфитеатров А. В.] Господа Обмановы: (Провинциальные впечатления) // Россия. Газета политическая и литературная. 1902. 13 января. № 975. Воскресенье. С. 2.

68 БлудоваА. Д., графиня. Указ. соч. С. 591.

69 Митрополит Платон Киевский об императоре Николае Первом // Император Николай Первый. Николаевская эпоха… С. 645.

71 Петрова Т. А. Андрей Штакеншнейдер. Л., 1978. С. 86, 87.

72 Тютчева А. Ф. Указ. соч. С. 153. Запись от 22 июля 1854 года.

73 [Яковлев С. П.] Императрица Александра Федоровна. Биографический очерк, составленный С. П. Яковлевым. М., 1867 [1866]. С. 182.

75 Царствование императора Николая I. Составил М. П. Романов. СПб., 1883. С. 115-116.

76 Чулков Г. Ф. И. Тютчев и его эпиграммы // Былое. 1922. № 19. С. 76.

77 Соловьев В. С. Памяти императора Николая I // Соловьев В. С. Сочинения в двух томах. М., 1989. Т. П. С. 606.

78 См.: Толстой Л. Н. Дневники. 1895-1910 гг. // Толстой Л. Н. Собрание сочинений. М, 1965. Т. 20. С. 171, 187 — 188. Записи от 3 июня 1903 года и 29 марта 1904 года и др.

79 См.: Выскочков Л. В. Указ. соч. С. 598-600 и др.

Статья написана при поддержке Гранта РГНФ 09-01-00397а.