Социально паразитарное поведение это

У молодых людей в приоритете сейчас: повышение уровня жизни, получение высокого социального статуса с помощью образования и карьеры, но социальное поведение подростков не устойчиво к внешним влияниям, так как критическое мышление не достаточно развито. И ценности, которые принимают или отрицают подростки, во многом определяют их поведение как возможных потребителей. Зачастую смена статуса связано с ростом потребностей, которое не всегда сопровождается имеющимися возможностями, что зачастую увеличивает рост отклоняющегося поведения. Современные структуры, такие как социальные, политические, информационные диктуют установки потребительской культуры с преобладанием материальной выгоды, способствуют закреплению у подростков установки на социально-паразитарное поведение.

Артюшкина Е. В. считает, что отдельную форму социального паразитизма составляет интеллектуальное тунеядство, как деятельность, направленная на бесплатное присвоение результатов чужого интеллектуального труда собственной персоне (при исключении условия отсутствия согласия тех, кто поставляет ресурсы [2]. В.Д. Менделевич рассматривает гедонистически-социально-паразитарное поведение, как эгоистическую девиацию, отличающуюся направленностью на получение удовлетворения или личной выгоды, которая нередко сопровождается манипулированием другими людьми [5].

Изучив определения различных авторов, мы пришли к выводу, что социально-паразитарному поведению присущи следующие признаки:

- наличие ценностных установок аморального поведения;

- нарушение социальных норм;

- безвозмездное (нетрудовое) присвоение общественных благ;

- уклонение от общественного полезного труда;

- нарушение правовых запретов;

- поведение, отличающееся направленностью на получение удовлетворения или личной выгоды;

- сопровождается манипулированием другими людьми.

Проанализировав источники, мы пришли к выводу, что социально-паразитарное поведение – один из видов девиантного поведения, сопровождающееся систематическим повторением, аморальными поступками, нарушениями правовых запретов, направленностью на получение удовлетворения или личной выгоды, которая нередко сопровождается манипулированием другими людьми. Выбор человеком такого поведения происходит сознательно. А также социопаразитарное поведение проявляется в формах попрошайничества, бродяжничества и проституции.

Проституция является одним из последствий установок гедонизма и потребления. Г. Зиммель отмечал, что природа проституции в условиях товарно-денежных отношениях становится символом межчеловеческих отношений, и что отношения, опосредованные деньгами и удовольствиями, безразличные к субъекту -отчуждённые отношения. Человеческая личность превращается в предмет рыночных отношений т.е. в предмет купли-продажи [7].

Бродяжничество – это постоянное движение лиц в направление долговременного времени из одной территории в иную или в границах одной территории (пример: город) без постоянного места жительства с существованием на нетрудовые прибыли. Лица, специализирующиеся бродяжничеством, нередко делают кражи, принимают участие в сбыте краденого, оказываются посредниками в транспортировке и сбыте наркотических веществ и т.д. [8]. Следует уделить значительное внимание подросткам, которые попадают под категорию безнадзорных. Их количество каждый день возрастает. Немаловажными основаниями безнадзорности выделяются следующие факторы: снижение моральных устоев семьи, нежелание опекунов увлекаться воспитанием собственных ребят, алкоголизм и безнравственный тип жизни, увеличение количества разводов, подъем количества неполных семей.

Под попрошайничеством понимается постоянное выпрашивание у посторонних лиц (под разными поводами или же без них) средств, товаров питания, одежки, иных вещественных ценностей [8]. Эти лица нередко промышляют бродяжничеством. Следует уделить значительное внимание подросткам, которые попадают под категорию безнадзорных и их количество каждый день возрастает.

Петров М. А. выделяет три основных вида социо-паразитизма по способу функционирования – криминальный (человек полностью существует на доходы от преступной деятельности, совершая кражи, грабежи, занимаясь проституцией); экономический (этот вид развивается в социальных системах с крупной частной собственностью) и бюрократический (коррупция) [6] . Изучив статьи УК РФ мы выявили, что приведенные три вида социального паразитизма нарушают не только социальные, но и правовые норм, что еще раз подтверждает, что социопаразитарное поведение является девиантным. Лица, которые не работают, не учатся, а также занимаются бродяжничеством и попрошайничеством, ведут паразитический образ жизни, совершают различные преступления, весомая доля которых – насильственные. Криминологические исследования указывают на наличие устойчивой связи социопаразитарного поведения с преступностью, что и подтверждает преступную активность неработающих и неучащихся лиц. Данная связь растет примерно в 1,7 раза быстрее, чем у правонарушителей, занятых работой или учебой. Лица, которые ведут антиобщественный паразитический образ жизни, негативно воздействуют на молодых людей, вовлекают их в преступную деятельность, прививают мораль паразитического существования.

Распространение социопаразитарного поведения связано с такими процессами, как сильный социальный диспаритет, резкое имущественное расслоение людей, рост безработицы, маргинализация значительных слоев населения, а также социальная аномия общества. Также оказывает влияние и ослабление социального и правового контроля. Социальный паразитизм, который по сути является следствием тех же причин и условий, которые детерминируют преступность, оказывает на нее заметное влияние.

В результате определенных факторов у личности формируются: нарушения нормативно-правового сознания, эмоциональные нарушения, эгоцентрическая фиксация, когнитивные искажение и в итоге смена установок на девиантные. В итоге возможно появление такого поведения, как: виктимное, девиантное, делинкветное и социально-паразитарное.

Социально-паразитарное поведение развивается у подростков под влиянием определенных факторов:

На общественном уровне:

- ослабление групповых связей;

- социально-экономическое и статусное неравенство.

На нормативно-правовом уровне:

- противоречивость социальных норм;

На межличностно-групповом уровне:

- негативное групповое влияние;

- дефицит групповой поддержки.

На деятельностном уровне:

- фрустрированная потребность в самореализации;

- дефицит образования и культуры.

На семейном уровне:

- нарушенная или недостаточная роль семьи в социализации личности;

- девиантное поведение семьи;

- низкий социальный статус семьи [9].

Проблема предупреждения отклоняющегося поведения зачастую обостряется в кризисные периоды состояния общества. В подобной ситуации оказываются не достигшие совершеннолетия, чаще социально неуравновешенные, нравственно неподготовленные и беззащитные дети и подростки. У них еще не до конца сформировалось критическое мышление, подростки не могут до конца различать в собственном сознании и поведении положительно-актуальное значение их собственных действий.

Воспитание подростка с социально – паразитарным поведением совершается исключительно на основе активности самого подростка во взаимодействии его с окружающей социальной средой. В итоге цель воспитания будет таковой: формирование самоперевоспитания. Активность ребенка главным и существенным образом зависит от его мотивации. Поэтому педагог должен опираться на потребности и мотивы ребенка, определять, что является для ребенка главным на данный момент.

Воспитание подростков склонных к социопаразитизму предполагает включение компонентов целенаправленной работы по нравственному просвещению (это уроки этики, нравственные разговора, личные консультации и т. п.); актуализации всех источников нравственного навыка подростков (учебная, общественно нужная, внеклассная работа, дела между учениками в классе, в школе); вступления моральных критериев в оценку всех без исключения видов работы и проявление личности воспитанников; рациональные пропорции форм практической работы и нравственного просвещения на различных шагах с учетом пола подростков [10].

Социально-паразитарное поведение – сложный и неоднозначный феномен, который прочно закрепился в нашей жизни и становится всё актуальней. В социологической, психологической науках нет единого мнения, которое бы полностью отразило всю сущность такого социального поведения. Исследования в этой области необходимы для разрешения отрицательных ситуаций, которые постоянно будут возникать. Многие ученые пытаются разобраться в причинах развития социоп.поведения, а также четко разграничить его признаки, чтобы искоренить данное отклонение из социума.

Таким образом, в нестабильной политической, экономической, социальной обстановке нашего общества современные дети и подростки особенно подвержены развитию в их установках социально-паразитарного поведения. Современная молодежь всегда будет находиться в зоне риска негативного влияния СМИ, транслирующих те же негативные установки. По-нашему мнению необходимо проводить первичную профилактику развития паразитарного поведения детей и подростков и развивать с раннего детства критическое мышление, что позволит избежать всплеска такого девиантного феномена, как социально-паразитарное поведение и других отклонений.

1. Арламов, А. А. Социальная педагогика и проблемы социальных патологий / А. А. Арламов / Педагогический вестник Кубани. – 2002. – № 1. – С. 19.

2. Книжникова С. В. Девиантология для педагогов и психологов / С. В. Книжникова - Краснодар: Экоинвест, 2013. – 364 с.

3. Павленок, П. Д. Социальная работа с лицами и группами девиантного поведения: Учеб. Пособие / П. Д. Павленок, М. Я Руднева; отв. Ред. П. Д. Павленок. – М. : ИНФРА-М, 2007. – 185 с. – (Высшее образование).

5. Менделевич, В. Д. Психология девиантного поведения: учебное пособие / В. Д. Менделевич. – СПб. : Речь, 2008. – 445 с.

6. Петров М. А. Социальный паразитизм: сущность и типология – URL: polittheory.narod.ru/Petrov/Social_Parasitism.doc

7. Зиммель, Г. Избранные работы / Г. Зиммель Г. – К. : Ника – Центр, 2006. – 440 с.

8. Холостова, Е. И. Словарь-справочник по социальной работе / Е. И. Холостова; под общ. ред. Е. И. Холостовой. – М. : Юристъ, 1997. – 424 с.

9. Змановская, Е. В. Девиантное поведение личности и группы: учебное пособие / Е. В. Змановская, В. Ю. Рыбников. – СПб. : Питер, 2010. – 352 с.

10. Лакреева А.В. Предупреждение негативного влияния СМИ на гендерное поведение молодежи как задача развития компетентности педагога/А.В. Лакреева. – Акмеология. – 2014. – № 1-2 . – С. 131–132.

Нами управляют паразиты. И это не фигура речи, не попытка изобразить красивую метафору. Все буквально. Паразиты создали наше общество в том виде, в котором мы его знаем. Наши отношения друг с другом – любовь, ненависть, дружба, вражда, ксенофобия – все это способы защиты. Паразиты дали нам религию, государство, определили социальный порядок. От них зависит в нашей жизни многое.

Исследования (Mortensen et al., 2010) обнаружили, что, когда людям показывают фотографии, изображающие признаки болезни, у них моментально меняются две характеристики: снижается желание общаться и уменьшается открытость новому опыту. Ученые даже замечали, что люди при просмотре таких фотографий производят характерные жесты отталкивания руками.

Наш мир богат самыми разнообразными культурами – одни и те же люди, но как отличаются языки и диалекты, социально-экономическое и политическое устройство, традиции семьи и воспитания детей, одежда, религиозные убеждения, обычаи и кухня. В недавней статье, получившей широкий резонанс (Fincher & Thornhill, 2012), биологи из Университета Нью-Мексико в США выдвинули гипотезу о том, что многое из этого разнообразия определяют паразиты! А именно инфекционные заболевания, вызываемые паразитами, такими как лейшманиоз, лихорадка денге и многие другие.

ЧЕЛОВЕК – РЕЗУЛЬТАТ СЕЛЕКЦИИ

Начнем знакомство с этим необычным взглядом с паразитарной гипотезы социализации. Она говорит, что паразиты, инфекционные и патогенные заболевания являлись главной причиной болезней и смертности, играя ключевую роль в селекции человека на всем протяжении эволюции. Человек адаптировался к этим источникам заболеваний, защищая себя внутренней иммунной системой. Кроме нее, у нас есть поведенческая иммунная система – передовой рубеж, помогающий избежать заражения еще на расстоянии. Так, если мы видим неоднократно, что кто-то чихает, с большой вероятностью наша иммунная система активируется. Поведенческая иммунная система проявляется в чувствах, отношениях и поведении по отношению к другим людям, которые плохо выглядят, походят на больных или зараженных. Одним из проявлений поведенческой иммунной системы является избирательная социализация. Все мы склонны общаться с похожими на нас людьми. А проявляться избирательная социализация может по-разному (Fincher & Thornhill, 2008). Это может быть и этноцентризм – фаворитизм к членам своей же группы, и ксенофобия – нелюбовь к членам других сообществ и групп. Или столь распространенная филопатрия – стремление возвратиться в место рождения, проживать вместе с близкими людьми, не выходя за границы привычного.

Человечество приобрело несколько сотен различных паразитов, с которыми совместно эволюционировало последние несколько миллионов лет (Cox, 2002). Иногда это даже приводило к симбиозу – так, митохондрия, производитель энергии в клетках человека, в прошлом – паразитарная бактерия, до сих пор имеет свой независимый код ДНК (Searcy, 2003). Адаптируясь к этим бактериям, мы придумывали различные методы борьбы с ними, а они вырабатывали все новые ухищрения. Это поистине бесконечная гонка вооружений, которая закончится еще не скоро.

КАЖДОМУ ПЛЕМЕНИ – ПО МУТАНТУ

Адаптация привела к тому, что мы оказались весьма устойчивыми к некоторым паразитам и инфекциям, живущим по соседству. В то же самое время мы можем быть беззащитны перед незнакомыми, принесенными из другой местности бактериями. Это было подтверждено не раз. Так, Leishmania braziliensis – кожная форма лейшманиоза, которая передается через укусы комаров, была обнаружена в 124 разновидностях на территории Перу и Боливии. В 124 племенах было выработано именно 124 мутанта-паразита. Паразиты развивались вместе с человеком, и это формировало причудливую мозаику расселения различных племен (Rougeron et al., 2009). Такая же картина наблюдается в деревнях Судана – у каждой деревни есть свой уникальный штамм (Miller et al., 2007). Во многих индийских кастах – свои уникальные разновидности паразитов. Есть гипотеза, что сами касты образовались из-за различной адаптации к паразитам (McNeill, 1998).

Причем чем больше опасных бактерий в среде, тем меньше размер социума. Так, в регионах с высоким паразитарным напряжением больше этнических групп (Cashdans, 2001). И в этом свете не удивительно, что чем ближе к южным краям, тем больше народностей проживает на одинаковой по площади территории. Исследователь Джаред Даймонд в статье в Nature в 1997 году писал (Diamond, 1997), что во всей Европе всего лишь 63 языка, в то время как в Новой Гвинее около 1 000 языков.

Еще один любопытный факт – оказывается, идеи коллективизма и индивидуализма так же говорят о степени инфекционной зараженности (Fincher et al., 2008). Чем больше вероятности подхватить паразитарную инфекцию, тем популярнее в этом обществе идеи коллективизма.

Коллективизм подчеркивает границы между своей группой и другими, контакты между ними ограничены. А вот индивидуалистический подход более открыт к границам групп. Человек в идеологии индивидуализма волен развивать свою группу, менять ее и социально мобилен.

В то же время коллективизм всегда сопровождается в той или иной степени автократией, поддержкой традиционной роли женщины (подчиненной мужчине), ограничением проявления женской сексуальности. Индивидуализм – либерален и дает женщине все, что она хочет. Интересно, что женщины более свободны в северных странах, где паразиты выживают с трудом.

При этом в тех местах, где опасность заражения минимальна, избирательная социализация ослабляется и люди охотнее и чаще вступают в контакт с представителями других культур. Это ведет к новым возможностям в экономике и культуре, обмену товарами, технологиями и идеями. Например, подавляющее большинство инноваций в Китае исходит из северных регионов, где паразитарный стресс (1) ниже, чем на юге (McNeill, 1998).

КАК ПАРАЗИТЫ РЕГУЛИРУЮТ СЕМЬЮ

У всех есть родители, однако люди отличаются в том, насколько они близки и зависимы от своей семьи и как глубоко семейные связи простираются.

В ходе эволюции и в условиях сильного паразитарного стресса люди рядом с вами – единственная страховка от заболеваний. Держаться ближе друг к другу, ограничивать контакты с внешним миром – и адаптация к уже существующим паразитам позволяет выжить. Таким образом, жизненно важно и выгодно вкладываться в семью, и очень опасно стать изгоем. Если ты индивидуалист, не чтишь семью и ведешь себя, не оглядываясь на других, кто подаст тебе воды и разожжет костер, чтобы согреть, когда ты заболеешь?

Что характерно, семейные узы крепче всего именно в коллективистском обществе (Fincher & Thornhill, 2012). Но возникает и немного пугающая и печальная мысль: за последние пятьдесят лет, когда санитарные и гигиенические нормы и медицинское обслуживание нанесли ощутимый урон паразитарным инфекциям, количество разводов достигло 50%. Но если паразитарная гипотеза верна, то получается, что за крепость наших семей отвечали они?!

РЕЛИГИЯ – ЗАЩИТА ОТ ВТОРЖЕНИЯ

(1) Паразитарный стресс – разный уровень возможности заражения инфекционными заболеваниями, передающимися паразитами.

Участие в религиозной деятельности – занятие, требующее инвестиций: надо выучить основы, ходить на церемонии, платить и жертвовать деньги и прочее. К тому же это приносит определенные социальные выгоды – человек повышает статус в группе. Чем дороже вход и поддержание статуса в церкви и чем строже ее порядки, тем выше приверженность ее последователей и более предан своей группе человек.

Причем чем выше вероятность заражения паразитарными инфекционными заболеваниями, тем больше будет проявлений религиозности. Мета-анализ (Saroglou et al., 2004) исследований в 15 странах обнаружил, что религиозные люди благосклонны к ценностям социального порядка в его неизменном виде и не приветствуют открытость изменениям и независимость личности.

МЫ И ПАРАЗИТЫ – ВМЕСТЕ ИЛИ ПОРОЗНЬ?

Итак, теория объясняет и доказывает многочисленными данными, что распространенность паразитов и их эволюция вместе с человеком привели к разнообразию культур в нашем обществе, определяя в какой-то мере его дух, религиозность, семейные ценности, традиции и многое другое.

Как и всегда в науке, у теории есть и сторонники, и противники. В целом ученые не отрицают влияния паразитарного стресса, но отмечают, что необходимо больше исследований. Некоторые, например (Currie & Mace, 2012), отмечают, что паразитарный стресс, как и многие факторы экологического свойства, коррелируют с географической широтой. Есть и климато-экономическая теория (Van de Vliert, 2009), объясняющая многообразие культур климатическими условиями. Чем хуже условия жизни, тем больше люди защищаются от угроз социальными механизмами религии, семьи и общественного строя.

Факты накапливаются, и с каждым годом их все больше. Группа исследователей (Moore et al., 2013), недавно обнаружила связь между паразитарным стрессом и предпочтениями женщин: чем выше опасность заражения, тем больше женщины предпочитают мужественные лица партнеров.

Ethnic diversity and its environmental determinants: Effects of climate, pathogens, and habitat diversity.

American Anthropologist, 103 (4), 968–991.

History of human parasitology.

Clinical Microbiology Reviews, 15, 595–612.

Currie, T. E., & Mace, R. (2012).

Analyses do not support the parasite-stress theory of human sociality.

Behavioral and Brain Sciences, 35 (02), 83–85.

The Language Steamrollers.

Nature, 389, 544–546.

Denic, S., & Nicholls, M. G. (2007).

Genetic benefit of consanguinity through selection of genotypes protective against malaria.

Human Biology, 79, 145–158.

Fincher, C. L. & Thornhill, R. (2008).

Assortative sociality, limited dispersal: Infectious disease and the genesis of the global patterns of religious diversity.

Proceedings of the Royal Society of London, B: Biological Sciences, 275, 2587–2594.

Fincher, C. L., & Thornhill, R. (2012).

Parasite-stress promotes in-group assortative sociality: The cases of strong family ties and heightened religiosity.

Behavioral and Brain Sciences, 35 (2), 61–79.

Fincher, C. L., Thornhill, R., Murray, D. R., & Schaller, M. (2008).

Pathogen prevalence predicts human cross-cultural variability in individualism/collectivism.

Proceedings of the Royal Society, B: Biological Sciences, 275 (1640), 1279–1285.

Iannaccone, L. R. (1994).

Why strict churches are strong.

American Journal of Sociology, 99, 1180–1211.

McCleary, R. M. & Barro, R. J. (2006).

Religion and political economy in an international panel.

Journal for the Scientific Study of Religion, 45, 149–175.

Plagues and peoples. Anchor.

Miller, E. N., Fadl, M., Mohamed, H. S., Elzein, A., Jamieson, S. E., Cordell, H. J., Peacock, C. S., Fakiola, M., Raju, M., Khalil, E. A., Elhassan, A., Musa, A. M., Ibrahim, M. E., & Blackwell, J. M. (2007).

Y chromosome lineage- and village-specific genes on chromosomes 1p22 and 6q27 control visceral leishmaniasis in Sudan.

PLoS Genet, 3 (5), e71.

Moore, F. R., Coetzee, V., Contreras-Garduсo, J., Debruine, L. M., Kleisner, K., Krams, I., Marcinkowska, U., Nord, A., Perrett, D. I., Rantala, M. J., Schaum, N., & Suzuki, T. N. (2013).

Cross-cultural variation in women’s preferences for cues to sex- and stress-hormones in the male face.

Biology Letters, 9 (3).

Mortensen, C. R., Becker, D. V., Ackerman, J. M., Neuberg, S. L. & Kenrick, D. T. (2010).

Infection breeds reticence: the effects of disease salience on selfperceptions of personality and behavioral avoidance tendencies.

Psychological Science, 21, 440–447.

Norris, P. & Inglehart, R. (2004).

Sacred and secular.

New York: Cambridge University Press.

Rougeron, V., De Meeыs, T., Hide, M., Waleckx, E., Bermudez, H., Arevalo, J., Llanos-Cuentas, A., Dujardin, J.-C., De Doncker, S., Le Ray, D., Ayala, F. J., & Baсuls, A.-L. (2009).

Extreme inbreeding in Leishmania braziliensis.

Proceedings of the National Academy of Sciences, 106 (25), 10224–10229.

Saroglou, V., Delpierre, V., & Dernelle, R. (2004).

Values and religiosity: a meta-analysis of studies using Schwartz’s model.

Personality and Individual Differences, 37 (4), 721–734.

Metabolic integration during the evolutionary origin of mitochondria.

Cell Research, 13, 229–238.

Sosis, R., & Bressler, E. R. (2003).

Cooperation and commune longevity: A test of the costly signaling theory of religion.

Cross-Cultural Research, 37, 211–239.

Van de Vliert, E. (2009).

Climate, affluence, and culture. Cambridge University Press.

Vandello, J. A., & Hettinger, V. E. (2012).

Parasite-stress, cultures of honor, and the emergence of gender bias in purity norms.

Behavioral and Brain Sciences, 35 (02), 95–96.