Зощенко рассказ про одну корыстную молочницу

Голубая книга: Рассказы о деньгах

Рассказ про одну корыстную молочницу

Одна симферопольская жительница, зубной врач О., вдова по происхождению, решила выйти замуж.

Ну, а замуж в настоящее время выйти не так просто! Тем более если дама интеллигентная и ей охота видеть вокруг себя тоже интеллигентного, созвучного с ней субъекта.

В нашей, так сказать, пролетарской стране вопрос об интеллигентах – вопрос довольно острый. Проблема кадров еще не разрешена окончательно, а тут, я извиняюсь, – женихи. Ясное дело, что интеллигентных женихов нынче немного. То есть, есть, конечно, но все они какие-то такие: или уж женатые, или уже имеют две-три семьи, или вообще хворают, что, конечно, тоже не сахар в супружеской жизни.

И вот при такой ситуации живет в Симферополе вдова, которая в прошлом году потеряла мужа. Он у ней умер от туберкулеза.

И вот, значит, горюет она около года и рассказывает о своем горе молочнице. К ней ходила молочница, молоко приносила. Поскольку муж у ней помер от туберкулеза, так вот она начала заботиться о себе – усиленно питалась. Она пила молоко по два литра в день. И от этого питания она прямо распухла и имела здоровье очень выдающееся. И, наверно, оттого к ней стали заходить в голову разные легкие, воздушные мысли о супружестве.

И вот, значит, она пьет молоко около года, все больше поправляется и, между прочим, имеет дамский обывательский разговор со своей молочницей.

Неизвестно, с чего у них началось. Наверно, она пришла на кухню и разговорилась. Вот, мол, продукты дорожают. Молоко, дескать, жидковатое, и вообще женихов нету. Молочница говорит:

– Да, мол, безусловно, чего-чего, а этого мало!

Зубной врач говорит:

– Зарабатываю подходяще. Все у меня есть – квартира, обстановка, деньжата! И сама, – говорит, – я не такое уж мурло. А вот, подите ж, вторично замуж выйти буквально не в состоянии. Прямо хоть в газете печатай!

– Ну, – говорит, – газета – это не разговор. А чего-нибудь такое надо, конечно, придумать.

Зубной врач отвечает:

– В крайнем случае я бы, – говорит, – и денег не пожалела. Дала бы денег той, которая меня познакомит в смысле брака.

– А много ли вы дадите?

– Да, – говорит врачиха, – смотря, какой человек отыщется. Если, конечно, он интеллигент и женится, то, – говорит, – червонца три я бы дала, не моргнув глазом.

– Три, – говорит, – это мало. Давайте пять червонцев, тогда я вам подыму это дело. У меня, – говорит, – есть на примете подходящий человек.

– Да, может, он не интеллигент, – говорит врачиха, – может, он крючник? За что я буду давать пять червонцев?

– Нет, – говорит, – зачем крючник. Он очень интеллигентный. Он – монтер.

– Тогда вы меня познакомьте. Вот вам пока червонец за труды.

И вот на этом они расстаются.

А надо сказать, у молочницы ничего такого не было на примете, кроме собственного ее супруга.

Но крупная сумма ее взволновала, и она начала прикидывать в своем мозгу, как и чего и как бы ей попроще выбить деньги из рук этой врачихи.

И вот приходит она домой и говорит своему супругу:

– Вот, мол, Николаша, чего получается. Можно, – говорит, – рублей пятьдесят схватить так себе, здорово живешь, без особых хлопот и волнений.

И, значит, рассказывает ему всю суть дела. Мол, чего если она нарочно познакомит его с этой разбогатевшей врачихой, а та сдуру возьмет да и отсыплет ей пять червонцев.

– И, – говорит, – в крайнем случае, если она будет настаивать, можно записаться. В настоящее время это не составляет труда. Сегодня ты распишешься, а завтра или там послезавтра – обратный ход!

А муж этой молочницы, этакий довольно красивый мужчина, с усиками, так ей говорит:

– Очень отлично. Пожалуйста! Я, – говорит, – всегда определенно рад пятьдесят рублей взять за ни за что. Другие ради такой суммы месяц работают, а тут такие пустяки – записаться!

И вот, значит, через пару дней молочница знакомит своего мужа с зубным врачом.

Зубной врач сердечно радуется и без лишних слов и причитаний уплачивает молочнице деньги.

Теперь складывается такая ситуация.

Муж молочницы, этот известный трепач с усиками, срочно записывается с врачихой, переходит временно на ее апартаменты и пока что живет там.

Так он живет пять дней, потом неделю, потом десять дней.

Тогда приходит молочница.

– Так что, – говорит, – в чем же дело?

– Да нет, я раздумал вернуться! Я, – говорит, – с этим врачом жить останусь. Мне тут как-то интересней получается.

Тут, правда, он схлопотал по морде за такое свое безобразное поведение, но мнения своего не изменил. Так и остался жить у врачихи. А врачиха, узнав про все, очень хохотала и сказала, что поскольку нет насилия, а есть свободный выбор, то инцидент исчерпан.

Правда, молочница еще пару раз заходила на квартиру и дико скандалила, требуя возврата своего супруга, однако ни черта хорошего не вышло. Больше того – ей отказали от места, не велели больше носить молока во избежание дальнейших скандалов и драм.

Так за пять червонцев скупая и корыстная молочница потеряла своего красивого, интеллигентного супруга.

И мы вообще очень рады и довольны, что именно так произошло.

Теперь эта дура может на досуге и в полном одиночестве подумать, какую ошибку она совершила.

Однако бывает, что люди и не совершают подобных ошибок и вообще не слишком уж загораются при виде денег, тем не менее, когда им деньги случайно попадаются в лапы, они имеют душевные волнения и сильные переживания не в меньшей степени, чем эта дура-баба молочница. Вот об одном таком человеке, которому попались в руки деньги, мы и хотим вам рассказать. И вы сейчас увидите, как влияют деньги на симпатичного человека.

"Ежели, - думает, - так обернулось, то надо посидеть. Может, наброса-
ют. Дай, думает, сниму шапку".
И вот, знаете, в короткое время действительно прохожие накидали ему
порядочно.
К ночи Иван Саввич вернулся домой. Пришел он распаренный и в снегу.
Пришел и лег на койку.
А в руках у него были деньги.
Хотела Мотя подсчитать - не дал.
- Не тронь, - говорит, - погаными руками. Мало еще.
На другой день Иван Саввич опять встал. Опять кряхтел, оделся и, рас-
пялив руки, вышел на улицу.
К ночи вернулся и опять с деньгами. Подсчитал выручку и лег.
На третий день тоже. А там и пошло, и пошло - встал человек на ноги.
И после, конечно, бросил собирать на улице. Тем более что, поправившись,
он уже не имел такого печального вида и прохожие сами перестали ему да-
вать.
А когда перестали давать, он снова приступил к своей профессии.
Так он и не помер. Так Матрена и не дала ему помереть.
Вот что сделала Матрена с Иван Саввичем.
Конечно, какой-нибудь районный лейб-медик, прочитав этот рассказ, ус-
мехнется. Скажет, что науке неизвестны такие факты и что Матрена ни при
чем тут. Но, может, науке и точно неизвестны такие факты, однако Иван
Саввич и посейчас жив. И даже на днях он закончил какую-то художествен-
ную вывеску для мясной торговли.
А впрочем, случай этот можно объяснить и медицински, научно. Может,
Иван Саввич, выйдя на улицу, слишком распарился от волнения, перепрел, и
с потом вышла у него болезнь наружу.
В общем, жадная бабенка, любительница денег, сохранила благодаря сво-
ей жадности драгоценную жизнь своему супругу. Что является, конечно,
весьма редким случаем. А чаще всего бывает наоборот. Чаще всего бывает
так, что благодаря такой жадности человек теряет даже и то, что имеет.
И вот вам об этом рассказ.
Вот интересная новелла про одну жадную молочницу, пожелавшую увели-
чить свои доходы.

РАССКАЗ ПРО ОДНУ КОРЫСТНУЮ МОЛОЧНИЦУ

Одна симферопольская жительница, зубной врач О., вдова по происхожде-
нию, решила выйти замуж.
Ну, а замуж в настоящее время выйти не так просто! Тем более если да-
ма интеллигентная и ей охота видеть вокруг себя тоже интеллигентного,
созвучного с ней субъекта.
В нашей, так сказать, пролетарской стране вопрос об интеллигентах -
вопрос довольно острый. Проблема кадров еще не разрешена окончательно, а
тут, я извиняюсь, - женихи. Ясное дело, что интеллигентных женихов нынче
не много. То есть, конечно, но все они какие-то такие: или уж женатые,
или уже имеют дветри семьи, или вообще хворают, что, конечно, тоже не
сахар в супружеской жизни.
И вот при такой ситуации живет в Симферополе вдова, которая в прошлом
году потеряла мужа. Он у ней умер от туберкулеза.
Вот, значит, помер у ней муж. Она сначала, наверное, легко отнеслась
к этому событию. "А-а, - думает, - ерунда. " А потом видит - нет, дале-
ко не ерунда. Женихи по свету не бегают пачками. И, конечно, загорева-
ла.
И вот, значит, горюет она около года и рассказывает о своем горе мо-
лочнице. К ней ходила молочница, молоко приносила. Поскольку муж у ней
помер от туберкулеза, так вот она начала заботиться о себе, усиленно пи-
талась. Она пила молоко по два литра в день. И от этого питания она пря-
мо распухла и имела здоровье очень выдающееся. И, наверно, оттого к ней
стали заходить в голову разные легкие, воздушные мысли о супружестве.
И вот, значит, она пьет молоко около года, все больше поправляется и,
между прочим, имеет дамский обывательский разговор со своей молочницей.
Неизвестно, с чего у них началось. Наверно, она пришла на кухню и
разговорилась. Вот, мол, продукты дорожают. Молоко, дескать, жидковатое,
и вообще женихов нету. Молочница говорит:
- Да, мол, безусловно, чего-чего, а этого мало!
Зубной врач говорит:
- Зарабатываю подходяще. Все у меня есть - квартира, обстановка,
деньжата! И сама, говорит, я не такое уж мурло. А вот подите же, вторич-
но замуж выйти буквально не в состоянии. Прямо хоть в газете печатай!
Молочница говорит:
- Ну, говорит, газета - это не разговор. А чего-нибудь такое надо,
конечно, придумать.
Зубной врач отвечает:
- В крайнем случае я бы, говорит, и денег не пожалела. Дала бы денег
той, которая меня познакомит в смысле брака.
Молочница спрашивает:
- А много ли вы дадите?
- Да, - говорит врачиха, - смотря какой человек отыщется. Если, ко-
нечно, он интеллигент и женится, то, говорит, червонца три я бы дала, не
моргнув глазом.
Молочница говорит:
- Три, говорит, это мало. Давайте пять червонцев, тогда я вам подыму
это дело. У меня, говорит, есть на примете подходящий человек.
- Да, может, он не интеллигент, - говорит врачиха, - может, он крюч-
ник? За что я буду давать пять червонцев?
- Нет, - говорит, - зачем крючник. Он очень интеллигентный. Он - мон-
тер.
Врачиха говорит:
- Тогда вы меня познакомьте. Вот вам пока червонец за труды.

• ЖАНРЫ 360
• АВТОРЫ 259 074
• КНИГИ 595 558
• СЕРИИ 22 293
• ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 557 501

Она на это не шла, поскольку понимала, что супруг к ней все-таки бережно относится. А если его не будет или с ним разойтись, то еще неизвестно, как обернется. Другой, может, такой арап попадется, что сам ничего делать не будет, а ее, вечную страдалицу, заставит работать круглые сутки.

А она, родившись задолго до революции, понимала свою женскую долю как такое, что ли, беспечальное существование, при котором один супруг работает, а другой апельсины кушает и в театр ходит.

И вот, представьте себе, однажды Иван Саввич Бутылкин неожиданно вдруг захворал.

А перед тем как ему захворать, он ослаб вдруг до невозможности. И не то чтоб он ногой не мог двинуть, ногой он мог двинуть, а он ослаб, как бы сказать, душевно. Он затосковал, что ли, по другой жизни. Ему стали разные кораблики сниться, цветочки, дворцы какие-то. И сам стал тихий, мечтательный. И все обижался, что неспокойно у них в квартире. Зачем, дескать, соседи на балалайке стрекочут. И зачем ногами шаркают.

Он все хотел тишины. Ну, прямо-таки собрался человек помереть. И даже его на рыбное блюдо потянуло. Он все солененького стал просить – селедку.

Так вот, во вторник он заболел, а в среду Матрена на него насела.

– Ах, скажите, пожалуйста, зачем, – говорит, – ты лег? Может, ты нарочно привередничаешь. Может, ты работу не хочешь исполнять. И не хочешь зарабатывать.

Она пилит, а он молчит.

А сам горит весь, ночью по постели мечется, бредит. А днем лежит ослабший, как сукин сын, и ноги врозь. И все мечтает.

– Мне бы, – говорит, – перед смертью на лоно природы поехать, посмотреть, какое это оно. Никогда ничего подобного в своей жизни не видел.

И вот осталось, может, ему мечтать два дня, как произошло такое обстоятельство.

Подходит к его кровати Матрена Васильевна и ехидным голосом так ему говорит:

– Ах, помираешь? – говорит.

Иван Саввич говорит:

– Да уж, извиняюсь… Помираю… И вы перестаньте меня задерживать. Я теперича вышел из вашей власти.

– Ну, это посмотрим, – говорит ему Мотя, – я тебе, подлецу, не верю. Я, говорит, позову сейчас медика. Пущай медик тебя, дурака, посмотрит. Тогда, – говорит, – и решим – помирать тебе или как. А пока ты с моей власти не вышел. Ты у меня лучше про это не мечтай.

И вот зовет она районного медика из коммунальной лечебницы. Районный медик Иван Саввича осмотрел и говорит Моте:

– У него или тиф, или воспаление легких. И он у вас очень плох. Он не иначе как помрет в аккурат вскоре после моего ухода.

Вот такие слова говорит районный медик и уходит.

И вот подходит тогда Матрена к Ивану Саввичу.

– Значит, – говорит, – взаправду помираешь? А я, – говорит, – между прочим, не дам тебе помереть. Ты, – говорит, – бродяга, лег и думаешь, что теперь тебе все возможно. Врешь. Не дам я тебе, подлецу, помереть.

Иван Саввич говорит:

– Это странные ваши слова. Мне даже медик дал разрешение. И вы не можете мне препятствовать в этом деле. Отвяжитесь от меня…

– Мне на медика наплевать. А я тебе, негодяю, помереть не дам. Ишь ты какой богатый сукин сын нашелся – помирать решил. Да откуда у тебя, у подлеца, деньги, чтоб помереть! Нынче, для примеру, обмыть покойника – и то денег стоит.

Тут добродушная соседка, бабка Анисья, вперед выступает.

– Я, – говорит, – его обмою. Я, – говорит, – Иван Саввич, тебя обмою. Ты не сомневайся. И денег я с тебя за это не возьму. Это, – говорит, – вполне божеское дело – обмыть покойника.

– Ах, она обмоет! Скажите, пожалуйста. А гроб! А, например, тележка! А попу! Что я, для этой цели свой гардероб буду продавать? Тьфу на всех! Не дам ему помереть. Пущай заработает немного денег и тогда пущай хоть два раза помирает.

– Как же так, Мотя? – говорит Иван Саввич. – Очень странные слова.

– А так, – говорит Матрена, – не дам и не дам. Вот увидишь. Заработай прежде. Да мне вперед на два месяца оставь – тогда и помирай.

– Может, попросить у кого? – говорит Иван Саввич.

– Я этого не касаюсь. Как хочешь. Только знай – я тебе, дураку, помереть не дам.

И вот до вечера Иван Саввич лежал словно померший, дыхание у него прерывалось, а вечером он стал одеваться. Он поднялся с койки, покряхтел и вышел на улицу.

Он вышел во двор. И там, во дворе, встречает дворника Игната.

– Иван Саввичу с поправлением здоровья.

Иван Саввич говорит ему:

– Вот, Игнат, положеньице. Баба помереть мне не дает. Требует, понимаешь, чтоб я ей денег оставил на два месяца. Где бы мне денег-то раздобыть?

– Копеек двадцать я тебе могу дать, а остальные, валяй, попроси у кого-нибудь.

Иван Саввич двугривенного, конечно, не взял, а пошел на улицу и от полного утомления присел на тумбу.

Вот он присел на тумбу и вдруг видит – какой-то прохожий кидает ему монету на колени. Он как бы подает, увидев перед собой больного и чересчур ослабевшего человека.

Тут Иван Саввич слегка оживился.

И вот, знаете, в короткое время действительно прохожие накидали ему порядочно.

К ночи Иван Саввич вернулся домой. Пришел он распаренный и в снегу. Пришел и лег на койку.

А в руках у него были деньги. Хотела Мотя подсчитать – не дал.

– Не тронь, – говорит, – погаными руками. Мало еще.

На другой день Иван Саввич опять встал. Опять кряхтел, оделся и, распялив руки, вышел на улицу.

К ночи вернулся и опять с деньгами. Подсчитал выручку и лег.

На третий день тоже. А там и пошло, и пошло – встал человек на ноги. И после, конечно, бросил собирать на улице. Тем более что, поправившись, он уже не имел такого печального вида и прохожие сами перестали ему давать.

А когда перестали давать, он снова приступил к своей профессии.

Так он и не помер. Так Матрена и не дала ему помереть.

Вот что сделала Матрена с Иван Саввичем.

Конечно, какой-нибудь районный лейб-медик, прочитав этот рассказ, усмехнется. Скажет, что науке неизвестны такие факты и что Матрена ни при чем тут. Но может, науке и точно неизвестны такие факты, однако Иван Саввич и посейчас жив. И даже на днях он закончил какую-то художественную вывеску для мясной торговли.

А впрочем, случай этот можно объяснить и медицински, научно. Может, Иван Саввич, выйдя на улицу, слишком распарился от волнения, перепрел, и с потом вышла у него болезнь наружу.

В общем, жадная бабенка, любительница денег, сохранила благодаря своей жадности драгоценную жизнь своему супругу. Что является, конечно, весьма редким случаем. А чаще всего бывает наоборот. Чаще всего бывает так, что благодаря такой жадности человек теряет даже и то, что имеет.

И вот вам об этом рассказ.

Вот интересная новелла про одну жадную молочницу, пожелавшую увеличить свои доходы.

Рассказ про одну корыстную молочницу

Одна симферопольская жительница, зубной врач О., вдова по происхождению, решила выйти замуж.

Ну, а замуж в настоящее время выйти не так просто! Тем более, если дама интеллигентная и ей охота видеть вокруг себя тоже интеллигентного, созвучного с ней субъекта.

В нашей, так сказать, пролетарской стране вопрос об интеллигентах – вопрос довольно острый. Проблема кадров еще не разрешена окончательно, а тут, я извиняюсь, – женихи. Ясное дело, что интеллигентных женихов нынче не много. То есть есть, конечно, но все они какие-то такие: или уж женатые, или уж имеют две-три семьи, или вообще хворают, что, конечно, тоже не сахар в супружеской жизни.

И вот при такой ситуации живет в Симферополе вдова, которая в прошлом году потеряла мужа. Он у ней умер от туберкулеза.

Egy szimferopoli illetékességű hölgy, O. fogorvosnő, származását tekintve özvegy, elhatározta, hogy férjhez megy.
No de hát férjhez menni sem olyan egyszerű manapság! Annál is inkább, mivel a hölgy értelmiségi, és szintén értelmiséget szeretne maga körül látni, olyat, aki lényével harmonizál.
A mi, hogy úgy mondjam, proletárállamunkban, az értelmiségi kérdés meglehetősen kényes. A káderprobléma még nem oldódott meg véglegesen, márpedig itt van, bocsánat a szóért, a vőlegénykérdés. Világos, dolog, hogy intelligens vőlegény édeskevés akad manapság. Vagyis hát van éppen, vagyogat, de csupa ilyenféle: vagy nős már, vagy két-három gyerek apja, vagy örökké betegeskedő, ami persze megint csak nem fenékig tejföl a hitvesi életben.
Hát ilyen szituációban éldegél Szimferopolban az özvegy, aki a múlt esztendőben temette el a férjét. Tuberkulózis vitte sírba.
Meghalt, mondom, a férje. Eleinte nyilván csak félvállról vette az egészet. „Á-á - gondolta -, kutyafüle!” Később aztán rájött, hogy egyáltalán nem kutyafüle! Nem szaladgálnak tucatjával a férjnek valók. És búnak eresztette a fejét.
Búsult-búsongott vagy egy esztendeig, akkor aztán kiöntötte a szívét a tejesasszonyának. Aki a tejet hordta hozzá. Mivel a fogorvosnő férje tüdőbajban pusztult el, az özvegy - fokozott táplálkozással kezdett gondoskodni magáról. Megivott naponta két liter tejet. Egészen kigömbölyödött, és kiváló egészségnek örvendett. Talán éppen ettől kezdett motoszkálni a fejében mindenféle könnyű, légies ábránd a házaséletről.
Szóval, már egy éve iddogálja a tejet, és egyre duzzadóbb erőre kap. És közben nyárspolgári, női locsogásokat folytat a tejesasszonyával.
Nem is tudni, hogyan kezdték el. A fogorvosnő talán elácsorgott a konyhában, és megeredt a nyelve. Hogy, aszongya, nagy a drágaság. Meg hogy híg a tej, és kevés a házasulandó férfi. Mire a tejesasszony:
- Bizony, az már igaz, szó, ami szó, kevés!
A fogorvosnő erre:
- Rendesen keresek. Van mindenem: berendezett lakásom, pénzecském, Magam se vagyok - aszongya - valami rondaság. Mégis, gondolja csak el, képtelen vagyok másodszor férjhez menni! Nincs más hátra, mint apróhirdetést feladni!
Azt mondja a tejesasszony:
- No - aszongya -, már olyat csak nem tesz! Hanem valamit ki kell találni!
A fogorvosnő azt feleli:
- Végső esetben - azt mondja - a pénzt sem sajnálnám. Jól megfizetném azt, aki házassággal kecsegtető ismeretséget hozna létre.
Megkérdi a tejesasszony:
- Aztán mennyit fizetne?
- Hát - azt mondja a fogorvosnő -, a vőlegény minőségétől függ. Ha értelmiségi és hajlandó megnősülni, akkor - azt mondja - a harminc rubelt is megadnám, szemrebbenés nélkül.
A tejesasszony azt mondja erre:
- Harminc - mondja -, az kevés. Ígérjen ötvenet, akkor majd én veszem kezembe ezt a dolgot. Énnekem már van is egy alkalmas jelöltem.
- No, de talán nem is értelmiségi - kételkedik a fogorvosnő. - Talán csak valami hórukk-ember. És azért adjak ötven rubelt?
- Ugyan - rándítja meg vállát a tejesasszony -, már hogy volna hórukk-ember? Igen inteligencs ember. Szerelő.
- Hát akkor hozzon össze vele! Egyelőre itt egy tízes a fáradozásáért.
Ebben maradtak.
Itt meg kell jegyeznünk, hogy a tejesasszonynak bizony nem volt semmiféle jelöltje, a tulajdon hitestársán kívül.
A csinos összeg azonban nem hagyta nyugton, és azt hányta-vetette elméjében, hogyan, mi módon húzhatná ki ezt a pénzt a fogorvosnőtől.
Hazamegy hát, és azt mondja hites urának:
- Ide süss, Nyikolása. Kereshetünk - azt mondja - ötven rubelt, különösebb fáradság és izgalom nélkül, úgy, hogy a hajunk szála se görbül!
És sorra sor, elmondja neki a dolog lényegét. Hogy így meg úgy, ő majd összehozza a meggazdagodott fogorvosnővel, az majd bolond fejjel bekapja a horgot, és ölükbe pottyantja az ötven rubelt.
- Végső esetben - fűzi hozzá -, ha nagyon erőszakoskodik, akár el is mehettek az anyakönyvvezetőhöz. Manapság semmi ez! Ma összeírnak benneteket, holnap vagy holnapután meg szétírnak!
A tejesasszony férje, egy meglehetősen jóképű, bajuszkás férfiú, azt feleli:
- Kitűnő ötlet! Kérlek! Én - azt mondja - mindig örömmel keresek ötven rubelt semmivel. Mások egy hónapig gürcölnek annyi pénzért, nekem meg csak ilyen apró szolgálatot kell tennem érte - összeiratkozni!
Nos, a tejesasszony néhány nap múlva összeismerteti férjét a fogorvosnővel.
Az özvegy szívből örvend, és minden fölös szó és sopánkodás nélkül leszúrja a tejesasszonynak az ötvenest.
Most pedig ilyen helyzet teremtődik.
A tejesasszony férje, ez a híres, ez a bajuszos locsogó, sürgősen házasságot köt a fogorvosnővel, ideiglenesen beköltözik lakosztályába, és egyelőre ott éldegél.
Így él gyöngyen öt napig, aztán egy hétig, aztán tíz napig. Beállít akkor a tejesasszony.
- No - azt mondja -, hát mi az?
A szerelő azt válaszolja:
- Nézd, én meggondoltam, nem megyek én vissza! Itt maradok - azt mondja - ennél az orvosnőnél. Itten valahogy igen érdekes.
Igaz, hogy e szemtelen viselkedésével kivívott egypár pofont a képére, elhatározását azonban nem másította meg. Ott is maradt a fogorvosnőnél. Az pedig, amikor mindent megtudott, jót kacagott, és azt mondta, hogy mivel erőszak nem alkalmaztatott, és mivel mindenkinek szabad választása van, az incidens semmisnek tekintetik.
A tejesasszony ugyan betoppant még egypárszor, és vad botrányokat rendezett, hites ura visszatérését követelte, no de ebből nem sült ki semmi. Sőt elveszítette a helyét, nem rendeltek többé tejet tőle, további botrányok és drámák elkerülése végett.
Így vesztette el, ötven rubel nyereség reményében, daliás és intelligens férjét a zsugori és kapzsi tejesasszony. Nekünk pedig nagy örömünkre és elégtételünkre szolgál, hogy így esett.
Ez a buta liba most aztán gondolkozhat róla magányában, micsoda hülyeséget csinált.
Előfordul azonban, hogy emberek nem is követnek el hasonló tévedéseket, nem is nagyon hevülnek fel, ha pénzt látnak - bezzeg amikor véletlenül pénz kerül a mancsukba, felgerjed a lelkük, és nagy izgalmakon esnek át, akárcsak ez a kerge tejesasszony. Olyan emberről akarunk most beszélni, akinek pénz tévedt a kezébe. Mindjárt meglátják, hogyan hat a pénz egy szimpatikus emberre.