"Стаи летят" (Янка Дягилева)
Вечером 9 мая 1991 года Янка Дягилева ушла в лес со своей дачи под Новосибирском. Ушла навсегда…
Точное время и место ее гибели до сих пор неизвестны. Было ли это самоубийством – никто не знает.
Мне пpидётся отползать.
От объявленья войны - на все четыpе стpyны,
От yзколобой весны - во все четыpе стены,
От подгоpевшей еды - за все четыpе беды,
От поколения зла в четыpе чёpных числа.
Hакинyть стаpый мyндиp, пpотёpтый кем-то до дыp.
Мне пpидётся обойтись.
Без синих сyмpачных птиц, без pазношёpстных pесниц.
Да пеpепpавить с yтpа что не сложилось вчеpа,
Оставить гpязный вагон и пpодолжать пеpегон
По неостывшей золе на самодельной метле.
Раскинyть pyки во сне, чтоб не запнyться во тьме.
Мне пpидётся пpоменять.
Осточеpтевший обpяд на смеpтоносный снаpяд,
Скpипyчий стyл за столом на детский кpик за yглом,
Венок из спyтанных pоз на депpессивный психоз,
Психоделический pай на тpи засова в саpай.
Мне все кpичат: "беpегись. "
От большого ума лишь сума да тюрьма
От лихой головы лишь канавы и рвы
От красивой души только струпья и вши
От вселенской любви только морды в крови
В простыне на ветру по росе поутру
От бесплодных идей до бесплотных гостей
От накрытых столов до пробитых голов
От закрытых дверей до зарытых зверей
Параллельно пути черный спутник летит
Он утешит, спасет, он нам покой принесет…
Я не люблю официальных праздников, отмечаю только Новый год и День Победы. В Киеве жара, всегда цветут каштаны, звучат песни военных лет. Почему-то всегда грустно, очень грустно, хотя мы победили. А еще я всегда буду помнить, что в этот день не стало Янки…
Карусель разнесло по цепочке за час
Всех известий пиздец да весна началась
Горевать - не гореть, горевать - не взрывать
Убивать, хоронить, горевать, забывать
Под руки в степь. В уши о вере
В ноги поклон. Стаи летят
К сердцу платок. Камень на шее
В горло глоток. Может, простят
Ленту на грудь столько искали
Сжатые рты. Время вперед
Крест под окном. Локти устали
Знамя на штык. Козел в огород
Серый покой. Сон под колеса.
Вены дрожат. Все налегке
Светлый босой кукиш у носа
Рядом бежать на поводке
Вечный огонь. Лампы дневные
Темный пролет. Шире глаза
Крепкий настой. Плачьте, родные
В угол свеча. Стол. Образа
Под руки в степь. Стаи летят
На могилу Янки сейчас приходят лишь родственники, друзья да самые преданные поклонники. Сторож Заельцовского кладбища вспоминает, что несколько лет назад там постоянно было много народу, а теперь даже на годовщину смерти набирается не больше десятка человек. На могильной плите – живые цветы, венки. Скромный памятник украшают фенечки, колокольчики, у подножия памятника – сигареты, зажигалки, стаканы, значки, записки. В стороне спрятана тетрадь, куда поклонники пишут свои стихи, мысли, благодарности.
А ты кидай свои слова в мою прорубь,
Ты кидай свои ножи в мои двери,
Свой горох кидай горстями в мои стены,
Свои зерна - в зараженную почву.
А за дверями роют ямы для деревьев,
Стреляют детки из рогаток по кошкам,
А кошки плачут и кричат во все горло,
Кошки падают в пустые колодцы
Не сохнет сено в моей рыжей башке,
Не дохнет тело в моем драном мешке,
Не вспыхнет поле на другом бережке,
Она где-то в той части мира, где сейчас живут Евгений Головин и Жорж Батай, она разделила судьбу Башлачева, Майка Науменко, Цоя, и многих других. Видимо, Офелия не может жить долго, она может только уплыть от нас, когда придет вода.
А мы пойдем с тобою погуляем по трамвайным рельсам
Посидим на трубах у начала кольцевой дороги
Нашим теплым ветром будет черный дым с трубы завода
Путеводною звездою будет желтая тарелка светофора
Если нам удастся мы до ночи не вернемся в клетку
Мы должны уметь за две секунды зарываться в землю
Чтоб остаться там лежать когда по нам поедут серые машины
Увозя с собою тех, кто не умел и не хотел в грязи валяться
Если мы успеем мы продолжим путь ползком по шпалам
Ты увидишь небо, я увижу землю на твоих подошвах
Надо будет сжечь в печи одежду если мы вернемся
Если нас не встретят на пороге синие фуражки
Если встретят, ты молчи что мы гуляли по трамвайным рельсам
Это первый признак преступленья или шизофрении
А с портрета будет улыбаться нам "Железный Феликс"
Это будет очень точным, это будет очень справедливым
Наказанием за то, что мы гуляли по трамвайным рельсам
Справедливым наказанием за прогулки по трамвайным рельсам
Нас убьют за то, что мы гуляли по трамвайным рельсами
Нас убьют за то, что мы с тобой гуляли по трамвайным рельсам
В этот день я уйду подальше от всех, куда-нибудь в лес, и буду слушать песни Янки. А потом выйду к началу кольцевой дороги, когда огромный красный шар, обдавая землю последним теплом, закатится за горизонт.
А мы пойдем с тобою погуляем по трамвайным рельсам…
. Кто сейчас помнит Янку? Ту Янку, которая в конце 80-х пела в студенческих общагах, играла с Егором Летовым, путешествовала с гитарой по всей стране. Затем – долгая депрессия, уход из дома, тело обнаружено в Ине. Ей было двадцать четыре года.
Что могут дать нам сейчас ее песни, насквозь пропитанные той эпохой?
Если нам удастся мы до ночи не вернемся в клетку
Мы должны уметь за две секунды зарываться в землю
Чтоб остаться там лежать когда по нам поедут серые машины
Увозя с собою тех, кто не умел и не хотел в грязи валяться
Если мы успеем мы продолжим путь ползком по шпалам
Ты увидишь небо, я увижу землю на твоих подошвах
Надо будет сжечь в печи одежду если мы вернемся
Если нас не встретят на пороге синие фуражки.
Почти всю свою недолгую жизнь (1966-1991), не считая путешествий с концертами, Яна прожила в Новосибирске в доме по адресу ул. Ядринцевская, 61. В свое время, в этот дом приезжал известный рок-бард Александр Башлачев, где выступал с квартирными концертами. Бывал здесь и Егор Летов.
Идея установить мемориальную доску на Янкином доме пришла к Наталье Грибач, возглавляющей инициативную группу, по ее словам, в мае прошлого года, на концерте памяти Александра Башлачева – когда одна из участниц спросила, где в Новосибирске можно посмотреть что-то, посвященное Янке Дягилевой.
Как сообщается в группе Вконтакте, на размещение доски дал свое согласие отец Яны Станислав Иванович (даже участвовавший в подборе эскизов), есть и письменное разрешение от всех нынешних жильцов дома – правда, они захотели, чтобы добро дал также и муниципалитет. Изначально активисты предполагали, что городские власти могут и оплатить этот памятный знак, но потом решили собрать деньги самостоятельно. В апреле этого года они обратились в мэрию – конкретно в департамент образования, культуры, спорта и молодежной политики.
И оттуда же мы узнаём, что, несмотря на всё вышеперечисленное, решение комиссии было отрицательным.
Проникший в щели конвой заклеит окна травой,
Нас поведут на убой.
Перекрестится герой, шагнет раздвинутый строй,
Вперед, за Родину в бой!
И сгинут злые враги, кто не надел сапоги,
Кто не простился с собой,
Кто не покончил с собой,
Всех поведут на убой.
На то особый отдел,
На то особый режим,
На то особый резон.
Из всех членов комиссии общественную инициативу поддержал лишь второй секретарь обкома КПРФ Ренат Сулейманов. Какие же аргументы высказывают противники?
Я неуклонно стервенею с каждой шапкой милицейской
С каждой норковою шапкой
Здесь не кончается война, не начинается весна
Не продолжается детство
Нам остались только сны и разговоры
Я неуклонно стервенею с каждым разом
Министр культуры Новосибирской области Наталья Ярославцева (в уже упомянутом тексте АиФ) прокомментировала данную ситуацию следующим образом.
Отчасти ответы на свои вопросы Ярославцева, впрочем, дает сама.
…А кому вообще нужно, чтобы о человеке помнили? Безусловно, порой это нужно самому человеку – что, собственно, и побуждает в нас стремление оставить после себя какой-нибудь заметный след. Но, честно говоря, стремление это бессмысленно: ведь куда бы человек ни попал после смерти, мирская слава, даже вошедшая здесь в века, там ему пригодится мало. Скорее всего покойнику всё равно, будут его могилу посещать или же осквернять.
К слову говоря, Янка действительно отказывалась даже от интервью. Однажды она все-таки объяснила причину:
. А может быть, просто потому, что хороший человек действительно достоин памяти. Например, за то, что он видел мир так же как ты, чувствовал так же как ты, ему было больно так же, как и тебе – но, помимо прочего, он смог предельно точно, до трепета ясно – выразить всё это.
Нелепая гармония пустого шара
Заполнит промежутки мертвой водой
Через заснеженные комнаты и дым
Протянет палец и покажет на двери, отсюда
От голода и ветра, от холодного ума
От электрического смеха, безусловного рефлекса
От всех рождений смертей перерождений
Всем ли понятны эти тексты? Конечно, большинство горожан выступают в данном конфликте не столько действующим лицом, сколько бездействующим – хотя как раз от их имени и говорит мэрия. Безусловно, что какая-то часть не понимает и не любит песен Янки, и эта часть оказалась бы куда больше, если бы вообще их услышала. А с другой стороны – скольким людям, не слышавшим песен Янки, они бы понравились? А много людей поняло бы музыку Аскольда Мурова, чей мемориальный знак висит на Ядринцевской едва ли не по соседству? По крайней мере, новосибирским чиновникам в свое время – еще при Брежневе – она тоже весьма не понравилась. Но соответствует ли мнение чиновников мнению горожан? Мнению профессионального сообщества? И в какой мере их представление о Янке можно назвать адекватным? Слышали ли они ее песни? И что они сделали для того, чтобы их понять? Понять того, кто их поет и слушает.
Да и вообще – насколько понятны и близки новосибирцам дела тех, чьими именами называются улицы их города? Тех, кому поставлены памятники и посвящены мемориальные доски? А ведь всё это создается на наши налоги и за наши деньги… Чем же может помешать дощечка, установленная за счет граждан и с согласия собственников дома?
Не сохнет сено в моей рыжей башке.
Не дохнет тело в моем драном мешке.
Не сохнет сено в моей рыжей башке.
Не вспыхнет поле на другом бережке.
Коммерчески успешно принародно подыхать
О камни разбивать фотогеничное лицо
Просить по человечески, заглядывать в глаза
О, продана смерть моя
Украсить интерьеры и повиснуть на стене
Нарушить геометрию квадратных потолков
В сверкающих обоях вбиться голым кирпичом
О, продана тень моя
Но с другой стороны – как быть, если действительно кто-то хочет увидеть, в каком именно доме жила Янка, что она видела вокруг в тот самый момент, когда сочиняла свои песни?
От большого ума лишь сума да тюрьма
От лихой головы лишь канавы и рвы
От красивой души только струпья и вши
От вселенской любви только морды в крови
Собирайся, народ, на бессмысленный сход
На всемирный совет как обставить нам наш бред
Вклинить волю свою в идиотском краю
Посидеть - помолчать да по столу постучать
Тема памятной доски теперь звучала лишь мельком, но она породила более грандиозную идею – превратить в музей весь Янкин дом, не позволив его снести (как, впрочем, сообщили Наталье Грибач в администрации Центрального района, в ближайшее время снос не планируется, поскольку место для застройки является достаточно неудобным).
Кстати, из ряда попыток поставить памятник Виктору Цою, на данный момент реализованы две – в Латвии (на месте гибели музыканта) и в Барнауле. Курту Кобейнупосвящены памятник в его родном Абердине и музей в Сиэтле (назвать в его честь мост власти отказались).
Самая многочисленная группа обсуждала проведение фестиваля, посвященного Янке – начать его предполагается ориентировочно уже этой осенью, чтобы потом сделать регулярным ежегодным мероприятием. Возможно, он действительно сможет стать лучшим памятником музыканту.
Между тем, известно, что подписать письмо в поддержку идеи мемориальной доски ужесогласился Борис Гребенщиков.
Удастся ли всё это осуществить?
Во всей этой истории, пожалуй, самым важным является вопрос, кто именно должен решать судьбу нашего города? – как в целом, так и в любом конкретном действии. Должны ли это делать бюрократы или же все-таки непосредственно инициативные жители? По-моему, проблема лишь в том, чтобы инициатива одних не мешала другим, а также в умении мирно договариваться о разграничении пространства для этого (что, конечно, непросто). Да и сама по себе проблема искусства в последние годы становится всё более острой. Надо ли здесь бездействовать или пора уже начинать отстаивать свою свободу?
![]()
Янка Дягилева - Стихи, статьи краткое содержание
Стихи, статьи читать онлайн бесплатно
(Дягилева Яна Станиславовна,
Разложила девка тряпки на полу, Раскидала карты-крести по углам, Потеряла девка радость по весне, Позабыла серьги-бусы по гостям.
По глазам колючей пылью белый свет, По ушам фальшивой трелью белый стих, По полям дырявой шалью белый снег, По утрам усталой молью белый сон.
Развернулась бабской правдою стена, Разревелась-раскачалась тишина. По чужим простым словам, как по рукам, По подставленным ногам, по головам.
А в потресканом стакане старый чай. Не хватило для разлету старых дел. Фотографии - там звездочки ясны, Как же сделать, чтоб всем было хорошо?
Все, что было, все, что помнила сама, Смел котейка с подоконника хвостом. Приносили женихи коньячок, Объясняли женихи, что почем.
Кто под форточкой сидит - отгоняй. Ночью холод разогнался с Оби. Вспоминай почаще солнышко свое То не ветер ветку клонит, Не дубравушка шумит.
Край, сияние, страх, чужой дом По дороге в сгоревший проем, Торопливых шагов суета Стерла имя и завтрашний день, Стерла имя и день. Через час оживу разноцветной рекой Под дождем, Мелким ветром пройду над живой темнотой. Лай, сияние, страх, чужой дом, Управляемый зверь у дверей На чужом языке говорит И ему не нужна моя речь Отпустите меня Я оставлю свой голос, свой вымерший лес свой приют чтобы чистые руки увидеть во сне. Смерть, сияние, страх, чужой дом, Все по правилам, все по местам, Боевая ничья до поры Остановит часы и слова Отпустите меня Отпустите меня Отпустите меня Отпустите меня
А ты кидай свои слова в мою прорубь, Ты кидай свои ножи в мои двери, Свой горох кидай горстями в мои стены, Свои зерна в зараженную почву.
На переломанных кустах - клочья флагов, На перебитых фонарях - обрывки петель, На обесцвеченных глазах - мутные стекла, На обмороженной земле - белые камни.
Кидай свой бисер перед вздернутым рылом, Кидай пустые кошельки на дорогу, Кидай монеты в полосатые кепки, Свои песни - в распростертую пропасть.
В моем углу засохший хлеб и тараканы, В моей дыре цветные краски и голос, В моей крови песок мешается с грязью, А на матраце - позапрошлые руки,
А за дверями роют ямы для деревьев, Стреляют детки из рогатки по кошкам, А кошки плачут и кричат во все горло, А кошки падают в пустые колодцы.
А ты кидай свои слова в мою прорубь, А ты кидай свои ножи в мои двери Свой горох кидай горстями в мои стены.
По перекошенным ртам, Продравшим веки кротам Видна ошибка ростка
По близоруким глазам, Не веря глупым слезам, Ползет конвейер песка
Пока не вспомнит рука Дрожит кастет у виска, Зовет косая доска
Я у дверного глазка Под каблуком потолка
Крылатый ветер вдали Верхушки скал опалил А здесь ласкает газон
На то особый резон На то особый отдел На то особый режим На то особый резон
Проникший в щели конвой Заклеит окна травой, Нас поведут на убой
Перекрестится герой, Шагнет раздвинувши строй Вперед за Родину в бой
Пусть сгинут злые враги Кто не надел сапоги, Кто не простился с собой
Кто не покончил с собой Всех поведут на убой
На то особый отдел На то особый режим На то особый резон
Под руки степь, в уши - о вере, В ноги поклон - стаи летят. К сердцу платок, камень - на шею, В горло глоток - может, простят. Ленту на грудь, столько искали, Сжатые рты - время, вперед. Крест под окном, локти устали, Знамя на штык - козел в огород. Серый покой, сон под колеса, Вены дрожат, все налегке. Светлый, босой, кукиш у носа Рядом бежать на поводке. Вечный огонь, лампы дневные, Темный пролет, шире глаза, Крепкий настой, плачьте, родные, Угол, свеча, стол, образа. Под руки - степь, стаи летят, - может, простят.
Я неуклонно стервенею с каждым смехом, с каждой ночью, С каждым выпитым стаканом, Я заколачиваю двери, отпускаю злых голодных псов С цепей на волю Некуда деваться, нам остались только сбитые коленки. Я неуклонно стервенею с каждым разом.
Я обучаюсь быть железным продолжением ствола, Началом у плеча приклада, Сядь, если хочешь - посиди со мною рядышком на лавочке, Покурим, глядя в землю. Некуда деваться, нам достались только грязные дороги. Я неуклонно стервенею с каждым шагом.
Я неуклонно стервенею с каждой шапкой милицейской, С каждой норковою шапкой, Здесь не кончается война, не начинается весна, Не продолжается детство Некуда деваться, нам остались только сны и разговоры. Я неуклонно стервенею с каждым разом, Я неуклонно стервенею с каждым шагом, Я неуклонно стервенею с каждым часом.
От большого ума лишь сума да тюрьма, От лихой головы лишь канавы и рвы, От красивой души только струпья и вши, От вселенской любви только морды в крови. В простыне на ветру по росе поутру. От бесплодных идей до бесплотных гостей, От накрытых столов до пробитых голов, От закрытых дверей до зарытых зверей. Параллельны пути, черный спутник, лети! Он утешит, спасет, он нам покой принесет. Под шершавым крылом ночь за круглым столом, Красно-белый плакат - эх, заводи самокат! Собирайся, народ, на бессмысленный сход, На всемирный совет - как обставить нам наш бред? Вклинить волю свою в идиотском краю, Посидеть, помолчать да по столу постучать, Ведь от большого ума лишь сума да тюрьма, От лихой головы лишь канавы и рвы.
Мне придется отползать. От объявленья войны во все четыре струны, От узколобой весны во все четыре стены, От подгоревшей еды за все четыре беды, От поколения зла в четыре черных числа. Накинуть старый мундир, Протертый кем-то до дыр. Мне придется обойтись Без синих сумрачных птиц, Без разношерстных ресниц, Да переправить с утра, что не сложилось вчера, Оставить грязный вагон да продолжать перегон По неостывшей золе на самодельной метле, Раскинуть руки во сне, чтоб не запнуться во тьме. Мне придется променять Осточертевший обряд на смертоносный снаряд, Скрипучий стул за столом на детский крик за углом, Венок из спутанных роз на депрессивный психоз, Психоделический рай на три засова в сарай. Мне все кричат "берегись", Мне все кричат "берегись"
ПО ТРАМВАЙНЫМ РЕЛЬСАМ
А мы пойдем с тобою погуляем по трамвайным рельсам, Посидим на трубах у начала кольцевой дороги, Нашим теплым ветром будет черный дым с трубы завода, Путеводною звездою будет желтая тарелка светофора
Если нам удастся, мы до ночи не вернемся в клетку, Мы должны уметь за две секунды зарываться в землю, Чтоб остаться там лежать,когда по нам поедут серые машины, Увозя с собою тех, кто не умел и не хотел в
Если мы успеем, мы продолжим путь ползком по шпалам, Ты увидишь небо, я увижу землю на твоих подошвах. Надо будет сжечь в печи нашу одежду, если мы вернемся, Если нас не встретят на пороге синие фуражки.
Если встретят, ты молчи, что мы гуляли по трамвайным
рельсам Это первый признак преступленья или шизофрении, А с портрета будет улыбаться нам Железный Феликс, Это будет очень добрым, это будет очень справедливым
Наказанием за то, что мы гуляли по трамвайным рельсам, Справедливым наказаньем за прогулку по трамвайным
рельсам. Нас убьют за то, что мы гуляли по трамвайным рельсам, Нас убьют за то, что мы гуляли по трамвайным
рельсам. НАС УБЬЮТ ЗА ТО, ЧТО МЫ С ТОБОЙ ГУЛЯЛИ ПО ТРАМВАЙНЫМ
Неволя рукам под плоской доской, По швам, по бокам - земля под щекой, Песок на зубах, привязанный страх, Кем брошена тень на ветхий плетень? На серый сарай, на сгнивший порог Там преданный рай, там проданный бог, Седьмая вода, седьмая беда, Опять не одна до самого дна. До самого дна, на стенах крюки, На них - червяки, у них - имена, У края доски застывшей реки С наклоном доски и с красной строки. У берега лед - сажай вертолет, Нам некуда сесть - попробуем здесь, Над кучей имен под шерох знамен, На тонкую сеть прозрачных времен. Неволя рукам по швам, по бокам, Под плоской доской - кто ты такой, кто ты такой.
Не догонишь, не поймаешь, Не догнал, не воровали, Без труда не выбьешь зубы, Не продашь, не на. ешь. Эту песню не задушишь, не убьешь, Эту песню не задушишь, не убьешь!
Дом горит - козел не видит, Дом горит - козел не знает, Что козлом на свет родился За козла и отвечать. Гори, гори, ясно, чтобы не погасло, Гори, гори, ясно, чтобы не погасло!
На дороге я валялась, Грязь слезами разбавляла: Разорвали нову юбку Да заткнули ею рот. Славься великий рабочий народ, Непобедимый, могучий народ!
Дом горит - козел не видит, Он напился и подрался, Он не помнит, кто кого Козлом впервые обозвал. Гори, гори, ясно, чтобы не погасло! Гори, гори, ясно, чтобы не погасло!
Лейся, песня, на просторе, Залетай в печные трубы, Рожки-рожки черным домом По красавице-земле! Солнышко смеется громким красным смехом, Гори, гори, ясно, чтобы не погасло!
Коммерчески успешно принародно подыхать, Об камни разбивать фотогеничное лицо, Просить по-человечески, заглядывать в глаза Добрым прохожим.
Читайте также:
Пожалуйста, не занимайтесь самолечением!При симпотмах заболевания - обратитесь к врачу.
Copyright © Иммунитет и инфекции
