В москве коронавирус лежал в инфекционном

Поделиться сообщением в

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

Люди, которые из-за подозрения на коронавирус оказались в больничном карантине в Москве, пожаловались в соцсетях на то, что их держат в больнице против их воли и не облегчают симптомы болезней. Русская служба Би-би-си поговорила с двумя из госпитализированных.

2 марта штаб по борьбе с коронавирусом и Роспотребнадзор подтвердили, что инфекция обнаружена у россиянина, который вернулся из Италии.

"2 марта подтвержден завозной из Италии случай заболевания новой коронавирусной инфекцией Covid-2019 у гражданина Российской Федерации, - говорилось в сообщении штаба. - По данным проведенного эпидемиологического расследования установлено, что молодой человек заболел 21.02.2020, находясь на отдыхе в Италии".

В Россию молодой человек вернулся 23 февраля, проживал в частном доме в Московской области, а 27 февраля обратился в поликлинику с симптомами ОРВИ, откуда был отправлен в инфекционную больницу, пишет Интерфакс.

Как заявил 2 марта мэр Москвы Сергей Собянин, врачи госпитализировали 13 пассажиров рейса, прибывшего в Москву из Италии вместе с зараженным коронавирусом москвичом, а также 11 человек из его окружения.

Несколько СМИ сообщали, что заболевший - сотрудник Российского футбольного союза Давид Беров. Позже он написал в своем "Инстаграме", что поначалу лежал в общей палате и не уверен, что заразился именно в Италии.

"Финальные тесты, которые отправили в Новосибирск с моими анализами, до сих пор не пришли, и протокола нет, мне только что главврач это сказала", - пишет он на своей странице в "Инстаграме".

Он удивляется тому, что всех его родственников забрали в больницу "даже без подозрения на ОРВИ".

Би-би-си поговорила с братом Давида, который тоже находится в больнице.

Отар Беров, брат Давида Берова

"Мы на карантине - когда я говорю "мы", я имею в виду всех членов своей семьи. Мы получили первые свои тесты, и они отрицательные, 3 марта нам должны прийти результаты вторых тестов. Они ничем не отличаются по способу взятия, я не знаю, в чем смысл, возможно, их просто другая инстанция забирает. Все, что касается дальнейшей нашей судьбы, все это остается в такой туманной дымке. Потому что мы не понимаем, каким образом нас будут лечить или не будут лечить, сколько мы здесь просидим, какое количество крови и слюны мы должны сдать и т. д. Этого никто не знает - наверное, потому что вирус новый и с ним никто не имел еще дела.

Как будут лечить дальше Давида, мы тоже не знаем. Вообще, поскольку лекарства от коронавируса пока нет, то лечат симптоматику.

У нас, у всей нашей семьи, нет ни единого симптома. Остаточные симптомы то ли простудные, то ли коронавирусные, есть у нашего брата. Небольшой кашель - и это все.

Надо сказать, что Давида заставили пойти в поликлинику мать и друзья. Не то чтобы он сильно сопротивлялся, он не понимал, зачем это делать. Был небольшой насморк, немного болело горло.

Но поскольку ситуация в Италии, откуда он прилетел, тяжелая, он всё же решил пойти. Совершенно об этом не жалеет, и все нормально. Хорошо, что этому уделяют большое внимание.

Общий лейтмотив общения врачей с нами сводится к тому, что хотя нет вакцины от болезни, болезнь, так скажем, сильно переоценена. Не знаю, насколько это правда. Условия, в которых мы здесь находимся, приятные, нормальные. Это первая инфекционная больница Москвы. Здесь хорошее оборудование, персонал у меня вызывает только положительные чувства, к нам относятся с большим пониманием. Они не отказываются отвечать на вопросы, хотя, кажется, этих ответов у них самих нет".

Памятка от властей

Как заявил мэр Москвы Сергей Собянин, всем гражданам, которые прибывают из Китая, Ирана и Южной Кореи, выдаются постановления об изоляции, фиксируются их контактные данные, делается фотография, берется анализ на коронавирусную инфекцию. Тем, кто прилетает из Италии и других стран "с неблагоприятной ситуацией по коронавирусной инфекции", выдаются уведомления с рекомендацией соблюдения режима изоляции на дому. Они также заполняют анкету с контактными данными и фотографируются.

В уведомлении есть также рекомендация не заниматься самолечением.

"Вызовите врача или обратитесь в скорую медицинскую помощь. Обязательно сообщите врачу сроки и маршрут поездки, обратив внимание на то, что вы прибыли из страны, неблагополучной по коронавирусу", - говорится в памятке.

Чемпионка мира по бильярду среди юниоров россиянка Кристина Ткач оказалась одной из тех, кто сам вызвал врача после появления симптомов и оказался на карантине в больнице. Однако, по ее словам, изоляция затянулась на более долгое время, чем она рассчитывала.

Кристина Ткач

"Я прилетела из Венеции 24 февраля. Я прилетела в аэропорт, никаких проверок не было.

Мне кажется, я поехала уже чуть-чуть заболевшей в Италию. Из-за всего того, что там начало происходить - знаете, начинаешь себя накручивать. И так я подумала, что мало ли что. Чем сидеть дрожать, я лучше пойду проверюсь на всякий случай, потому что - ну что, мне жалко три часа своего времени? Конечно, нет. Я вызвала скорую, потому что по телевизору и в интернете говорили, что никуда не надо ходить - вызывайте скорую, если у вас есть подозрения. Так мы с сестрой и сделали - мы вызвали скорую, меня посмотрели, мне поставили ангину, привезли сюда.

Тут взяли анализ, сказали, он готов будет в субботу. То есть меня положили всего на ночь. После этого сказали, что анализ будет в понедельник. В понедельник, в то время как все начали поступать, два наших лечащих врача взяли больничный, и к нам пришла другая девушка, не наш лечащий врач. Она посмотрела наши карты и сказала, что там никаких анализов нет на коронавирус. Мы пошли к завотделения и только тогда он сказал, что у всех анализы отрицательные, включая Давида.

Мы в соседних палатах лежали - мы ходили в один туалет, мы ходили в один душ, мы стояли в одной очереди, чтобы сдавать анализ. Когда мы ходили на рентген, рядом были обычные пациенты. Мы могли быть угрозой, потому что тогда еще не было известно, отрицательные у нас или положительные результаты. К девочкам, у которых уже было два отрицательных теста, начали подселять новеньких, которые потенциально могут быть больны.

Меня теперь не отпускают. Дали отхаркивающее - когда у меня нет мокроты, я не кашляю. Мне, как и всем, дали эргоферон - это противовирусное. Со мной в палате лежит девочка - у нее грипп Б. У нее в карте написано, что ей какое-то промывание делают, какие-то таблетки дают. Ей ничего не дают, никаких таблеток не выдают. То есть нас просто сюда поместили, и я не ручаюсь за других, но судя по тем, кто с нами лежит, никто от наших болезней нас не лечит.

Мы позвонили в Роспотребнадзор, нас послушали и просто бросили трубку. Мы звонили в минздрав Москвы - там не взяли трубку. Мы пытались дозвониться, но никто ничего не сказал. Врачи говорят, что у нас никаких прав нет, только обязанности, потому что мы потенциально опасны для общества. И общаются с нами, как будто мы заключенные тут, а не больные. При вопросе, почему нас всех селят в эту палату, нам говорят о том, что мы же не боялись ехать в Италию, когда там вспышка была, а теперь вы боитесь тут лежать. Дверь отделения закрыта на ключ.

И самое интересное, что тут пришли проверки, и вдруг нам начали полы мыть и повесили туалетную бумагу. Персонал смеется - какой коронавирус, тут ходят нянечки, медперсонал, через раз надевая маску.

Во вторник утром нас перевели в другую больницу, в Коммунарке. Объяснили это тем, что услышали наши претензии. Тут двухместные палаты - но мы все равно на карантине".

Сестру Юлии Кристину выписали домой - об этом она написала на своей странице в "Фейсбуке".

Би-би-си обратилась за комментарием в Роспотребнадзор и департамент здравоохранения Москвы.

В департаменте здравоохранения сослались на заявление Сергея Собянина, в Роспотребнадзоре пояснили, что действуют на основании постановления главного санитарного врача от 31 января.

Там, в частности, есть рекомендация проводить "медицинское наблюдение по месту жительства или изоляции за лицами, возвращающимися из КНР, в течение 14 дней" - другие страны в документе не упомянуты.

“Мы лежали в абсолютной антисанитарии. В палате – по шесть человек с неподтвержденным диагнозом, а к здоровым, прошедшим проверку на коронавирус людям подселяли тех, кто только прибыл из Италии”, – рассказывает российская профессиональная бильярдистка Кристина Ткач, оказавшаяся в московской Инфекционной клинической больнице №1 с подозрением на коронавирус.

Кристина Ткач полетела на соревнования в Италию 21 февраля. "Тогда ни о какой эпидемии коронавируса речи не было”, – говорит спортсменка. Вернулась в Россию она 24 февраля и тут же заболела: появилась температура и кашель.

“Через несколько дней заболела моя сестра, которая была в тесном контакте со мной. При этом в Италии она не была. Мы должны были снова разъезжаться по разным странам, поэтому решили на всякий случай провериться на коронавирус”, – рассказывает Кристина.

По ее словам, в новостях они увидели информацию: якобы проверка занимает не более трех-четырех часов. Если первый тест отрицательный, вас тут же отпускают. “На деле все оказалось несколько иначе. Мы вызвали скорую. Мне поставили диагноз – ангина, сестре – ОРВИ. При этом нам сказали, что на дому врачи никаких тестов проводить не могут, поэтому нам нужно на ночь поехать с ними в больницу. Мы согласились”, – вспоминает бильярдистка.

В больнице сестер положили на разные этажи. “Когда я туда поступила, я услышала, как другие девушки ругаются с медперсоналом. Насколько я поняла, претензии касались условий содержания и того, что их отказывались отпускать домой, несмотря на отрицательные тесты. Меня это немного насторожило, но я все-таки решила сдать анализы. Сдала и легла спать”, – рассказывает Кристина.

По ее словам, им с сестрой обещали выделить по одноместной палате, максимум дать двухместную. В итоге поселили в шестиместные комнаты. “Мне повезло: первую ночь я провела в палате одна. С утра с перерывом в несколько часов ко мне начали подселять пациентов, которые только что прилетели из Италии, с высокой температурой и сильным кашлем”, – говорит Кристина.

Сначала она пыталась поговорить об условиях содержания со своим врачом, но именно в эти дни у него был больничный. В итоге ей каждый день обещали, что врач выйдет, но он так и не появился. Позже выяснилось, что у одного из пациентов, лежащих в соседней палате, – сотрудника Российского футбольного союза Давида Берова – подозревают коронавирус. Один из его тестов оказался положительным.

“В палате, конечно, началась паника. Люди понимали, что на месте Давида мог оказаться любой из нас. В тех антисанитарных условиях, что мы находились, подхватить любой вирус можно без труда: мы пользовались одним туалетом и душем, персонал мыл полы одной тряпкой во всех палатах. Больница выглядела реальным рассадником болезней”, – говорит Кристина.

Она попыталась связаться с главврачом больницы. Там ее переадресовали в администрацию лечебного заведения. “Тогда я начала звонить в Роспотребнадзор. Там взяли трубку, выслушали нас и трубку бросили”, – вспоминает спортсменка.

Только после этого на связь вышел главврач. Она заявила, что коронавирус у Берова не обнаружили, поэтому повода для волнений нет. При этом добавила, что этаж, где лежал сотрудник Российского футбольного клуба и Кристина, закрывается на карантин. Две недели инкубационного периода нужно отсчитывать со дня последнего контакта с Беровым.

“Ни о каком переводе в другую больницу речи не шло. Мы даже не знали, что она существует. Мы привыкли, что нам постоянно врут, поэтому уже не знали, чему верить. Сначала говорили, что отпустят после первого отрицательного теста, потом – после второго. Потом говорили, что карантин начнется со дня приезда в Москву, потом – со дня поступления в больницу”, – рассказывает Кристина.

Врачи ссылались на Роспотребнадзор: якобы он дает различные указания, а они только выполняют. “Мы просили хотя бы поговорить с нами, объяснить ситуацию, рассказать о результатах анализов. В ответ нам отвечали, что с того момента, как мы поступили в больницу, права наши ликвидировались, сохранились только обязанности. С нами поступали как со скотом, и мы уже не знали, чего ожидать. Выглядело это так, будто нас держат здесь для выполнения какого-то государственного плана”, – говорит спортсменка.

Речь идет о больничном комплексе в поселке Коммунарка. Его строительство началось еще в 2017 году. Первые четыре корпуса построили в декабре 2019 года. В будущем планируют построить еще пять зданий.

Сейчас пациентов из инфекционной клинической больницы № 1 в Москве уже перевели в больничный комплекс в Коммунарке. “Тут условия несравнимо лучше. Больница похожа на четырехзвездочный отель: кормят очень хорошо, палаты чистые и стерильные, персонал полностью соблюдает все санитарные нормы. Однако ощущение, что это показательная акция, не отпускает”, – говорит бильярдистка.

По ее словам, диагноз больше ни у кого не подтвердился.

“Мне кажется, что даже если у кого-то заподозрят коронавирус, ему об этом не скажут, потому что тогда вскроется, в каких антисанитарных условиях мы лежали. Пока нам говорят, что у нас отрицательные тесты. Как на самом деле, мы не знаем”, – говорит она.

Всего в России выявлено семь случаев заражения коронавирусом. Первых двоих заболевших, граждан Китая, выписали из больниц в начале февраля. Инфекцию обнаружили также у троих россиян, эвакуированных в Казань с лайнера "Даймонд Принсесс", у студента из Италии, учащегося в Петербурге и у Давида Берова из Москвы.

Беров сейчас проходит лечение в московской инфекционной клинической больнице №1. По его словам, в Коммунарку перевели только тех, у кого коронавирус не обнаружили.

Несмотря на то что пока это первый и единственный зарегистрированный случай заболевания в Москве, столичная мэрия ввела режим повышенной готовности в связи с угрозой эпидемии коронавируса. Соответствующий указ подписал мэр Сергей Собянин. Согласно документу, граждане, прибывшие из Китая, Южной Кореи, Италии, Ирана, Испании, Германии и Франции, должны самостоятельно отправиться в двухнедельный карантин. Тем, кто побывал в других странах, где зафиксированы случаи заболевания, необходимо сообщить о своем возвращении в Россию.

О том, что московская мэрия разработала несколько планов по борьбе с коронавирусом, стало известно 5 марта. Документ состоит из плана "А" – программы предотвращения появления нового вируса, и плана "Б", который вступает в силу после выявления первого случая заболевания.

Так как первый случай заболевания в Москве уже зафиксирован, в силу сразу вступает план “Б”. Он подразумевает, что друзей и знакомых зараженных, контактировавших с ними за последние 14 дней, поместят на домашний карантин. В школах, где учатся дети заболевших, тоже будет введен карантин. Все кафе, торговые центры и фитнес-залы, которые посещали заболевшие, будут продезинфицированы. Вагоны метро предполагается дезинфицировать четыре раза в сутки, автобусы и троллейбусы – по окончании смены. Машины каршеринга и такси – каждый день.

Мусор из дворов будут вывозить чаще, контейнерные площадки тоже дезинфицировать. Бездомных животных московские власти предлагают изолировать.

В случае вспышки коронавируса в Москве мэрия готова закрыть все образовательные учреждения, музеи, театры, выставочные залы и кинотеатры, спортивные площадки и стадионы, а также отменить все спортивные мероприятия. Городских чиновников переведут на удаленную работу, то же самое рекомендуют сделать бизнесу. Городские поликлиники переведут на обслуживание на дому.

Поделиться сообщением в

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

Поставщик бордюров, за которые московская мэрия заплатит 3,2 млрд рублей, оказался одним из трех главных "субгенподрядчиков" больницы для зараженных коронавирусом, которая спешно строится под Москвой. Могла ли компания "Крост" получить контракт на бордюры в обмен на обязательство очень быстро построить семь лечебных корпусов больницы?

24 марта на стройплощадку больницы для зараженных коронавирусом возле подмосковной деревни Голохвастово приехал мэр Москвы Сергей Собянин. Репортаж об этом визите выпустил "Первый канал".

"В принципе, это не конь и сарай, это современная больница с комфортными палатами, с комфортными санузлами отдельными", - говорил мэр, одетый в ярко-желтую куртку и каску с гербом Москвы, стоя в уже построенной палате.

"Ультрасовременная, Сергей Семенович, ультрасовременная, ультраоснащенная", - нахваливал больницу вице-мэр по строительству Андрей Бочкарев.

Рядом с ними стояли глава департамента строительства Москвы Рафик Загрутдинов и руководитель государственного "Мосинжпроекта" Марс Газизуллин.

В их компании выделялся невысокий мужчина в очках и черном пальто. Именно к нему в сюжете и обратился Сергей Собянин с вопросом, который на других подобных объездах задает главному подрядчику: "Как идет работа?"

Этот мужчина - генеральный директор строительной компании "Крост" Алексей Добашин. 27 марта - через три дня после приезда мэра на стройплощадку больницы - связанная с "Кростом" компания заключила с мэрией контракт на поставку бордюров за 3,2 млрд рублей.

Этот контракт, обнаруженный "Медузой", вызвал широкий резонанс. Мэрия в ответ объясняла, что покупает бордюры сразу на несколько лет вперед.

Как строят больницу для больных Covid-19

Спешное строительство больницы для зараженных коронавирусом началось в начале марта. 5-го числа Сергей Собянин дал указание проработать такую возможность, 11-го прибыл на место, а уже 12-го числа строители приступили к работам

"Здесь было чистое поле", - вспоминал впоследствии Собянин.

Под будущую больницу выделили заброшенный сельскохозяйственный участок возле деревни Голохвастово в Новой Москве, присоединенной к столице в 2012 году. Землю мэрия выкупила у одного из закрытых паевых фондов еще до эпидемии, в декабре 2019 года (данные Росреестра).

Площадку выбирали по принципу ее удаленности от города.

"Крупных жилых комплексов в этом районе нет. И я гарантирую, что никакой опасности для местных жителей она представлять не будет. Очень прошу с пониманием отнестись к моему решению", - успокаивал мэр в своем блоге.

По плану здесь появится больница из 12 двухэтажных корпусов, способная принять до 900 пациентов. Темпы строительства по российским меркам впечатляющие: на 4 апреля основные строительные работы были завершены, началась отделка медицинских корпусов.

В мэрии подчеркивают, что инфекционная больница - не временный объект, и после окончания эпидемии будет использоваться по назначению.

Больницу для зараженных коронавирусом возводит "элита стройкомплекса Москвы" - так назвали строителей в одном из сообщений столичного правительства. На конец марта там работали более трех десятков организаций, сообщал правительственный канал "Москва-24". Всего на объекте трудились около 10 тысяч рабочих.

"Здесь вся Москва в буквальном смысле! Тут дурдом", - говорит собеседник, близкий к одному из подрядчиков стройки.

Стройка разделена на три крупных направления, за каждое из которых отвечает "субгенподрядчик", остальные уже работают на него, рассказали собеседники, знакомые с этим проектом.

Например, за общежития для врачей отвечает "ДСК-1" - "дочка" крупной строительной компании ФСК, которая активно сотрудничает с мэрией по программе реновации. В пресс-службе компании подтвердили, что у "ДСК-1" есть статус "субгенподрядчика".

Главным по лечебным корпусам выступает "Крост": он возводит 7 из 12 зданий, в которых будут лежать больные. На сайте компании даже было выложено видео со стройки, на котором "Крост" был назван этим странным словом - "субгенподрядчик".

Но после того как Би-би-си обратилась в компанию за комментарием, видео удалили.

"Душа болит"

"Крост" (сокращение от "Кровля и строительство") - московская девелоперская компания, которая строит дома в столице еще с 1990-х. По данным Единого ресурса застройщиков, сейчас у нее возводится свыше 200 тысяч кв.м. жилья (87-е место по России).

"Крост" также построил в Москве несколько десятков церквей по программе "200 храмов", в рамках которой в столице возводились культовые сооружения "шаговой доступности". Кроме того, компания сотрудничает с мэрией по программе реновации.

В 2018 году владелец и директор компании Алексей Добашин был доверенным лицом Владимира Путина на выборах президента и Сергея Собянина - на выборах мэра.

Сюжет "Первого канала" - не единственный пример его появления перед камерами на стройплощадке инфекционной больницы. Добашин также водил по стройплощадке корреспондентов "Москвы-24" и "Вестей".

"Город идет на дополнительные траты, чтобы был максимум безопасности и дезинфекции", - говорил он, например, в репортаже "Москвы-24".

"Строительство идет "в ноль" или даже "в минус"", - говорит собеседник в "Кросте", попросивший об анонимности, так как не уполномочен раскрывать детали проекта. Источник в другой компании, в свою очередь, добавляет, что им до начала работ был выдан некий аванс - мол, "за спасибо" никто работать не будет.

Контракт с Москвой "Крост" заключил, но в совсем другой сфере: 27 марта ГБУ "Автомобильные дороги" подписало со входящим в концерн "Бетонным заводом №222" договор на поставку бордюрного камня за 3,2 млрд рублей, обратила внимание "Медуза". Другие поставщики на конкурс заявляться не стали.

Собеседник в "Кросте" утверждает, что получение контракта на бордюры никак не связано с тем, что на строительство больницы компании приходится тратить в том числе собственные средства. В самой компании, в аппарате вице-мэра Андрея Бочкарева и "Мосинжпроекте" не ответили на запросы Би-би-си.

Но подобная неофициальная форма компенсации понесенных затрат все же встречается в российской практике, утверждает замдиректора Transparency International в России Илья Шуманов. Общая схема выглядит следующим образом: местные власти просят компанию выполнить какие-то необходимые работы или закупить нужные товары, обеспечивая взамен победу в официальных конкурсах, говорит он.

"Это [участие в строительстве больницы] - добрая воля Добашина, он ночами не спит, у него душа болит за город, - парирует, впрочем, собеседник в "Кросте". - А бордюры у нас самые лучшие".

Автор — Вероника Куцылло (на фото)

Общий коридор и обед в 1-й инфекционной больнице. Фото: Вероника Куцылло / МБХ медиа

Непривычно тихий офис. Люди в честь коронавируса распущены по домам. Ну, большинство, нас тут человек шесть в разных комнатах.

Вечер. Доезжаю до дома, там градусник нормальный, ртутный — 38 сразу. Кашляю. Пытаюсь уснуть. Это трудно — все ломит.

— Здравствуйте, что у вас случилось?

— Да вот кашляю, температура и дыхание такое, учащенное…

— Эээ… Ну я не то чтобы…

— Ну, где были за границей?

— Ну, в Штатах, но давно, вернулись в начале февраля…

— А в Италии был кто-то?

— Ну, был на работе один человек, но он три недели уже как вернулся, почти две недели дома сидел, и он не болеет!

— Понятно, переключаю вас на врача.

Сотрудники скорой помощи дома у Вероники Куцылло. Фото: Филипп Куцылло

Парень хмыкает: «Да не верю я в этот вирус! Выдумки это все! И вообще, дышать невозможно в масках этих дурацких…

— Вы что, в первый раз в костюмах?

— Ага, на подстанции заставили к вам надеть зачем-то. Ходим как клоуны.

— А сегодня у вас вызовы по пневмонии были еще?

— Нет, вы первая, в основном — сердечные и травмы.

Очередь двигается медленно. За нами уже собралось еще пять машин. Врачи ведут переговоры — с приемщиками, с подстанцией. Подстанция говорит: сдавайте куда направление дали, в других больницах все то же самое.

Жду врача, повторяю про себя: я не буду лежать в коридоре! Я, конечно, не народный арт… журналист РФ, но на звание условно заслуженного все-таки претендую. Я не буду лежать в коридоре.

Врач появляется минут через 20.

Лежу на кровати в коридоре. Я не знаю, как это получилось. Я так устала, я кашляю, я хочу спать, все равно где. Честно говоря, это не то чтобы совсем коридор, это холл перед сестринским постом, туда перпендикулярно стенам влезают ровно шесть кроватей — три на три, от собственно коридора они отгорожены низкими ширмочками. Я — на шестой кровати, последней. У остальных есть столики на две кровати, там можно поставить чашку с ложкой, воду. У меня столика нет, только стул. Но у меня и чашки с ложкой нет (забыла взять, как и зубную пасту со щеткой) и время час ночи. Я уже ничего не хочу. Я хочу только лежать и кашлять. То же самое делают четверо из соседок — лежат и кашляют. Двое подозрительно тихи. Над постом горит яркий свет. Отвернувшись от него и накрывшись с головой, я, наконец, засыпаю.

Холл больницы, отгороженный ширмами. Фото: Вероника Куцылло / МБХ медиа

В женском туалете две кабинки и одна раковина. Но очереди, как ни удивительно, почти нет. Как я поняла позже, в некоторых палатах есть свои туалеты. В целом в отделении около 70 человек (и женщин, и мужчин — они в другой половине коридора), более точную цифру мне не дали.

Раковина в женском туалете. Фото: Вероника Куцылло / МБХ медиа

Удивительно, как в больнице ты, в свой полтинник с лишним, внезапно превращаешься в деточку. Как ни странно, это не то чтобы очень раздражает, хотя лаборантке на вид лет тридцать, не больше.

Еда, кстати, нормальная. Да, больничная, мягкая, несоленая — каши, котлеты, супчики — но вполне съедобная. Манной, например, народ добавки просил.

Завтрак и обед. Фото: Вероника Куцылло / МБХ медиа

И все — все! — пациенты берут эти чайники голыми руками за металлические ручки и наливают себе в чашки питье.

Вот это, пожалуй, потрясло меня больше всего.

Фото: Вероника Куцылло / МБХ медиа

Днем принесли передачу от сына с братом — щетка, паста, чашка, ложка с вилкой (с вилкой больше все-таки человеком себя чувствуешь), полотенца, вода в бутылке.

В больнице ремонт. На верхнем этаже все время что-то сверлят. Во время летучек по хэнгаутсу сижу с отключенным микрофоном уже не только из-за кашля, но и из-за этого. Бесит.

Уснула в десять.

Помещение туалета в палатном блоке. Фото: Вероника Куцылло / МБХ медиа

Вспоминаю Голунова, молчу, не хочется спугивать.

У меня есть дурная привычка. Я курю. А в больнице нельзя. Я больше суток без никотина, мне реально плохо. Ловлю санитарку, спрашиваю, как справляются мужики. Шепотом: ну, в мужском туалете они, в окошко… Не вариант, меня могут не понять. Есть еще лестница, но это очень стремно — по ней врачи часто передвигаются с этажа на этаж. Привычка сильнее страха — рискую, треть сигареты, (да, их я взяла с собой, в отличие от зубной щетки!) в открытое лестничное окно, голова кружится, но мне явно лучше.

Она терпеливо пытается мне объяснить (но мне, конечно, кажется, что меня, эээ, накалывают), что курьер с пропечатанными выписками должен прийти во-о-он из того здания — мы стоим у окна — а он не идет, вот когда придет, тогда все будет. Завотделением уходит, я стою у окна и смотрю на волю, где экскаваторы утюжат снесенные стены старых корпусов больницы. Ревет дрель.

Через пять минут мне выносят выписку, называют по имени-отчеству. Еще через пять я на улице, иду мимо экскаваторов и дышу настоящим воздухом. Я счастлива.

Мораль, возможно, неправильная, но представляющаяся мне сейчас верной. Если у вас высокая температура, кашель и стесненное дыхание — звоните в 103 или 112. Но будьте готовы к тому, что вас могут госпитализировать. Взвесьте тяжесть своего положения, подумайте, не нужна ли больничная койка кому-то, кому хуже, чем вам. Я думаю, что в ближайшее время нужно будет думать о том, как уменьшить нагрузку на врачей. Без фанатизма, конечно — если вам реально плохо или просто очень страшно — звоните и ложитесь в больницу. Там помогут. Мне, например, помогли, кашляю я гораздо меньше.

Как надо было бороться с вирусом и как это делают в Петербурге: интервью экс-главврача инфекционной больницы

Фото: Петр Ковалев / ТАСС

В России по состоянию на вечер 20 марта зафиксировано 253 заболевших коронавирусной пневмонией. За сутки число выросло на 54 случая. В Петербурге за день — плюс четыре заболевших.

Примерно такое же количество больных с коронавирусом в Германии, например, было меньше трех недель назад — 4 марта. И росло практически с той же скоростью: 2 марта — 157 случаев, 3 марта — 196, 4 марта — 263. Уже тогда немцы начали предпринимать небывалые ограничительные меры: стали запрещать все массовые мероприятия, не допускали скоплений людей в магазинах, отменяли свадьбы и юбилеи, закрывали отели и рестораны. Сегодня в Германии 14 138 заболевших, умерли 43 человека. Относительно низкую смертность объясняют тоже разумными мерами: с инфекцией справляется знаменитая немецкая медицина, которую не стали перегружать случаями с легким течением. Больные с пневмонией в легкой форме немцы лечатся дома в жестком карантине.

В Италии месяц назад, 20 февраля, было всего трое заболевших. А 23 февраля — столько же, сколько у нас позавчера: 124 случая. А 24 февраля — уже 219. Доктор Алексей Яковлев, профессор, завкафедрой инфекционных болезней и эпидемиологии СПбГМУ, в недавнем прошлом главврач инфекционной больницы имени Боткина в Петербурге, считает, что на том этапе итальянцы слишком легкомысленно отнеслись к инфекции: услышали, что в группе риска люди пожилые, и расслабились, продолжали массово развлекаться и ходить по кафе большими компаниями.

А потом, когда стало ясно, что случилась катастрофа, в итальянские больницы госпитализировали всех подряд с подозрением на вирус. В итоге стало не хватать оборудования тем, кто в нем действительно нуждался.

По состоянию на утро 20 марта в Италии 41 035 случаев заболевания и 3407 умерших.

В Финляндии, которую часто сравнивают с Петербургом не только по климату, 155 заболевших было неделю назад — 14 марта. За сутки их стало 241. Сегодня там болеют 400 человек, нет ни одного умершего, объявлен жесткий карантин.

О том, как надо было бороться с вирусом в России и как это реально происходит, в частности в Санкт-Петербурге, рассказывает доктор Алексей Яковлев.

Алексей Яковлев. Фото: Боткинская больница в Петербурге

— Как бы вы объяснили относительно низкое число случаев коронавирусной пневмонии в России по сравнению с европейскими соседями?

— Я думаю, что заболевших у нас гораздо больше. Связано это с тем, как мы их выявляем. Сейчас уже совершенно очевидно, что вирус к нам уже пришел. Но тест-системы, которые используются в России, имеют чувствительность 10 5 копий плазмид на миллилитр. То есть они определяют наличие вируса, только если его концентрация достаточно высокая.

Европейские тест-системы выявляют вирус в концентрации 10 3 копий плазмид на миллилитр. То есть они в 100 раз чувствительнее.

Поэтому масштаб выявления инфекции у нас существенно отличается от европейского. Обычно эпидемическая ситуация в Петербурге похожа на ситуацию в Финляндии. В Петербурге сейчас 14 заболевших. Но эти цифры отражают разницу не в уровне заболеваемости, а в тщательности обследования.

Этот материал вышел благодаря поддержке соучастников

Соучастники – это читатели, которые помогают нам заниматься независимой журналистикой в России.

Вы считаете, что материалы на такие важные темы должны появляться чаще? Тогда поддержите нас ежемесячными взносами (если еще этого не делаете). Мы работаем только на вас и хотим зависеть только от вас – наших читателей.

Читайте также: