Кого выбирает коронавирус

И почему в Москве такой сценарий крайне маловероятен

Во всем мире за три месяца эпидемии коронавирус унес жизни больше 40 тысяч человек (0,0005% населения Земли). Италия пострадала от коронавируса больше всех других стран Мира. По состоянию на 31 марта, в Италии более 105 тысяч заболевших, 16 тысяч выздоровевших и 12 428 погибших. Главным эпицентром инфекции стала Ломбардия, именно здесь на всех пациентов не хватало аппаратов искусственной вентиляции легких (ИВЛ), и врачам приходилось выбирать, кого лечить, а кого — нет.

С чем связана итальянская катастрофа?

Началось все с того, что в конце января в Милан в погоне за посленовогодними скидками приехало большое количество китайцев, произошло массовое инфицирование большого количества людей.

Особенностью коронавирусной инфекции служит то, что люди заразны еще до возникновения симптомов заболевания, поэтому тактика изоляции заболевших недостаточно эффективна.

При этом жесткие меры изоляции не вводились достаточно долго. Федеральные власти банально прозевали начало эпидемии. Общество изначально отнеслось к инфекции довольно легкомысленно. Люди не спешили самоизолироваться, ограничивать контакты и постоянно мыть руки (как это делают, например, японцы, где темпы распространения эпидемии необычно низкие). В Италии после отмены занятий в университетах и школах какое-то время продолжали работать бары и клубы, которые молодежь радостно продолжала посещать.

Миланцы продолжали обниматься и целоваться, пока в дело буквально не вмешалась полиция!

Итальянцы не пошли по сценарию Южной Кореи и не стали выявлять все цепочки инфицированных. Заболевшие пациенты часто направлялись в стационары, то есть система сортировки пациентов (кому самоизолироваться на дому с легкой формой, а кому — ехать в больницу) работала недостаточно хорошо.

Большое число людей заболело одновременно, и больницы быстро начали переполняться пациентами. Вслед за ними заболели медики, они составляют чуть менее 10% всех заболевших. Это связано с тем, что вирулентность (способность инфицировать) коронавируса высока, и простых мер предосторожности недостаточно. Требуется использовать одноразовые костюмы, очень часто менять маски с высоким уровнем защиты и тому подобное.

Италия — страна с очень высокой средней продолжительностью жизни (83 года), а пожилые люди имеют кардинально более высокий риск смерти от коронавирусной инфекции. Более 90% умерших — люди старше 70 лет. Важно понимать, что в Италии очень трепетное отношение к пожилым людям.

Итальянцы начали спасать всех стариков.

Здесь важно понимать, что это две разные ситуации: когда больных очень много, медики работают на износ, но мощности реанимации кое-как хватает для обеспечения пациентов ИВЛ. И совершенно другая ситуация — когда аппараты ИВЛ закончились.

Здесь перестают работать годами отлаженные процессы, доктора отчаиваются, не понимая, кого спасать, растет число врачебных ошибок.

Количество смертей, нарастающее как снежный ком, включает и пациентов с прогрессирующими хроническими заболеваниями. И уже трудно разобрать, кто умер непосредственно от коронавирусной пневмонии, а кто от сердечной недостаточности или тромбоза, в которые коронавирус внес не такой уж большой вклад. Дальше возникают уже трудности лечения пациентов с острыми состояниями — например, с аппендицитом.

Хорошие новости заключаются в том, что, чем быстрее развивается эпидемия, тем она скорее проходит, так как быстрее образуется иммунная прослойка. По всей видимости, пик эпидемии в Италии вот-вот будет пройден, система здравоохранения войдет в более стабильный режим работы, и количество новых смертей резко сократится.

Почему итальянский сценарий маловероятен в Москве?

Тому есть три основные причины.

Во-вторых, Москва лучше Италии обеспечена аппаратами ИВЛ, их около шести тысяч штук. Более сложных устройств, аппаратов для экстракорпоральной оксигенации крови, которые помогают в самых тяжелых случаях, в Москве также больше, чем во многих европейских столицах.

система здравоохранения, скорее всего, не захлебнется на пике эпидемии, который ожидается через две-четыре недели.

Наконец, у нас не так много очень пожилых пациентов с букетом заболеваний, которые держатся благодаря идеально подобранной терапии.

Читайте также

Есть версия, что россиян может дополнительно защищать от инфекции прививка БЦЖ, но эта информация пока что не подтверждена в качественных исследованиях. Даже если такая защита и есть, то она незначительна, надеяться на нее нельзя. Карантин (самоизоляцию) всем нужно соблюдать в режиме, установленном властями региона.

На сегодняшний день ключевые риски для системы здравоохранения включают недостаток средств защиты медицинского персонала и малое число кадров, обученных лечению пациентов с тяжелой инфекцией. Появляются сообщения о том, что в ряде регионов существует серьезный недостаток респираторов, одноразовых халатов и других средств защиты. Нужно закупить их в самом срочном порядке.

Нужно не допустить инфицирования врачей, и, что очень важно, оградить их от давления правоохранительных органов. Врачи и медицинские сестры должны заниматься лечением пациентов, а не заполнением бесполезной макулатуры, которая нужна только для защиты от людей в погонах, а не от вируса.

Экстремальная этика в условиях коронавируса

Нынешняя пандемия ставит множество этических проблем, причем не умозрительных, а насущных, которые приходится решать каждый день и даже каждую минуту. Например, медицинская сортировка, или триаж, — отбор тех больных, которым нужно в первую очередь оказывать помощь в условиях дефицита врачей и оборудования. Как решить, кого спасать, кому предоставить прибор искусственного дыхания, а кого обречь на смерть? Моральный долг врача, как он обычно понимается, обращен к каждому отдельному индивиду: сделать все необходимое для его исцеления. Это отношение один на один. Но когда больных сотни и тысячи, как во время войн и эпидемий, начинает действовать другая, экстремальная этика, которая кажется чудовищной с точки зрения обычных нравственных норм. Приходится сознательно и целенаправленно предоставлять одних агонии и смерти, чтобы излечить других. Какими критериями руководствоваться?

В нью-йоркских больницах, задыхающихся от наплыва коронавирусных больных, используется система баллов, определяющая приоритетность пациента, исходя из того, сколько лет жизни (life years) может подарить ему интенсивная терапия (в соотношении с продолжительностью лечения). Идут в расчет общее состояние, возраст, наличие сопутствующих заболеваний (диабета, астмы и пр.). Если лечение может продлить жизнь одного пациента на пять лет, а другого — на три года, то ограниченные ресурсы предоставляются только первому.

Молодой и в целом здоровый человек оказывается в выигрышном положении по сравнению со старым и больным. Конечно, если молодой человек алкоголик или наркоман, то баллы у него вычитаются. Все происходит по известной евангельской притче:

Есть и другая этика. В штате Джорджия и городе Атланте, где я живу, катастрофически не хватает тестов на вирус. Но здесь порядок предпочтений совсем иной. В первую очередь к тестированию, а значит, и к дальнейшим медицинским процедурам, допускаются лица из группы наибольшего риска — обитатели домов престарелых, инвалиды, то есть наиболее слабые, уязвимые категории граждан.

Какая система более справедлива — ориентированная на самых сильных или самых слабых?

Вторая система — эгалитаризм: предоставить всем равные условия для выживания и благоденствия, а значит, проявить больше заботы о тех, кто больше всего нуждается, то есть выровнять доступ к благам медицины за счет преимущественной помощи наименее защищенным, компенсируя лечением их физическую недостаточность.

Есть еще ряд критериев, усложняющих эти системы. Например, с точки зрения утилитаристской этики медицинская полезность, то есть объем продленной физической жизни на единицу затраченных ресурсов, может дополняться социальной полезностью.

В первую очередь помощь должна оказываться тем, кто сам оказывает помощь, —

заразившимся врачам, сестрам, санитарам, а также работникам спасательных служб.

Американские военврачи готовят пациента к процедурам. Фото: Reuters

Поскольку они спасают других людей, они заслуживают приоритетного лечения, которое тем самым умножит благотворное действие медицины: вылечишь врача — вылечишь всех его будущих пациентов. Против такого расширения утилитаризма трудно спорить.

Но что если социальную полезность рассматривать еще шире, не ограничиваясь медициной и физическим выживанием, но имея в виду благо цивилизации и всего человечества? Политик, ученый, инженер, филантроп, артист — люди с огромным социальным капиталом, доказавшие всей жизнью свою полезность обществу. Не должны ли и они попасть в приоритетную группу, поскольку, помогая им, мы помогаем себе, обеспечиваем социальное, экономическое, научно-техническое, художественное развитие цивилизации в поствирусную эру?

Кого лечить: молодого человека без образования, водителя или разносчика пиццы — или всемирно известного деятеля науки или культуры, способного и в дальнейшем принести огромную пользу человечеству?

Утилитаризм, напротив, исходит из того, что здоровым (в том числе молодым) и сильным (в том числе профессионально полезным и социально значимым) нужно помогать в первую очередь, поскольку от их выживания зависит благополучие и всех остальных. Усилия медиков должны быть направлены на укрепление тех приоритетов, которые обозначились в самом бытии природы и общества, а не опрокидывать их в пользу слабых и бедных. В каком-то смысле здесь проглядывает разница идейных установок американских республиканцев и демократов, хотя однозначно политизировать этику было бы неправильно.

А вот еще одна ситуация. В больницу привозят двадцать молодых людей с тяжелой формой коронавируса, а аппаратов искусственного дыхания — всего пять. Кого из них спасать? Помощь оказывается по мере поступления больных, даже если разница определяется секундами. Порядок может быть случайным: санитары замешкались у подъезда, скорая застопорилась в потоке машин. Но другого порядка не дано. Случай становится судьбой. Если же несколько пациентов прибыли одновременно, вопрос жизни и смерти, увы, решается бросанием жребия. Это тоже предусмотрено в рекомендациях по медицинской этике.

Американский военврач на обходе во время пандемии. Фото: Reuters

Эта нравственная дилемма не сегодняшняя, она мучила еще А.П. Чехова как врача во время эпидемии холеры 1892 года. Он писал: «Способ лечения холеры требует от врача прежде всего медлительности, то есть каждому больному нужно отдавать по 5‒10 часов, а то и больше.

Если начать действовать сверхактивно, то есть лечить всех по несколько минут, то все и умрут. А с должным усердием вылечишь одного — умрут остальные. И кого в первую очередь лечить — самых безнадежных (без помощи точно умрут) или обнадеживающих (а вдруг сами выживут)?

Здесь встает вопрос, далеко выходящий за пределы медицины. Этика, в простейшем определении, — наука о том, что такое хорошо и что такое плохо. Два главных и взаимно дополняющих принципа морали: не делать плохого и делать хорошее. Не причинять вреда и приносить пользу. Но что если эти принципы вступают в противоречие?

Допустим, в распоряжении врача есть доза лекарства, необходимая для излечения одного тяжелобольного. Но если ее разделить на пять частей, можно будет вылечить пятерых пациентов, которые находятся на более ранней стадии болезни и нуждаются в меньших дозах. Очевидно, что в данной ситуации этически оправданно использование лекарства для спасения большего числа жизней. При прочих равных условиях лучше помочь пятерым, чем одному.

Почему же этично излечить пятерых больных за счет одного, при этом допуская, что он умрет, — но не этично убить одного ради выживания пятерых? Дать умереть, то есть передать бытию право решать, — не то же самое, что убить, то есть самому оборвать чужую жизнь. Действует критерий: лучше не сделать доброе, чем сделать злое. Предоставить действительности право решать — и не брать на себя ответственности за жизнь, созданную не тобой.

Фото: Reuters

Почему НЕ делать плохое предписывается чаще, чем делать хорошее, и непричинение вреда важнее, чем принесение пользы?

Я вижу два возможных объяснения: богословское и философское.

Первое состоит в том, что на человеке лежит первородный грех и то, что от него исходит стихийно, по инстинкту, — это зло, поэтому главная задача морали — предотвратить вредное воздействие, наложить запрет. Пока человек не согрешил и не был изгнан из рая, заповеди были положительными: плодиться, размножаться и давать имена всему сущему.

Итальянские эксперты считают, что сэкономить дефицитные ресурсы в борьбе с эпидемией коронавируса поможет отказ от лечения пожилых людей, а также людей, страдающих тяжелыми заболеваниями

Судя по шокирующему сообщению ВВС, итальянские врачи считают, что пожилые и отягощенные болезнями пациенты потратят на себя больше дефицитных ресурсов, а в итоге с высокой долей вероятности все равно умрут, тогда как на молодых и относительно здоровых людей, заболевших коронавирусом, ресурсов может не хватить.

Между тем, эта логика имеет право на существование. Более того, в нынешней ситуации, сколь бы по-людоедски это не звучало, она, по всей вероятности, будет главной в борьбе с эпидемией. Это очень доступно объяснил в своем блоге общественный деятель Петр Шкуматов:

«Вы будете смеяться, но проблема коронавируса и закрытия границ происходит не из чудовищной опасности вируса, а из-за оптимизации систем здравоохранения по всему миру. Они просто не готовы к чрезвычайным ситуациям инструментально, да еще и квалифицированный персонал сократили до минимума. В результате что происходит:

После прочтения этого документа всё становится понятно, почему ВОЗ бьет тревогу. Для начала надо перестать паниковать и услышать, что у абсолютного (!) меньшинства (!) пациентов данное ОРВИ протекает тяжело. Пусть это будет 1% (в коментах пишут, что тяжелая форма у 10%) везунчиков. То есть, если заразилось 1000 человек, то из них 10 (100) "счастливчиков" точно попадут в больницу с ТОРИ. А вот тут ларчик открывается. Лечения от коронавирусной инфекции не существует, можно только помочь больному выздороветь. И вот тут НЮАНСИЩЕ: человек, попавший в больницу с осложнениями от коронавируса, НЕ МОЖЕТ ДЫШАТЬ САМОСТОЯТЕЛЬНО! И ему требуется длительная помощь (до недели в реанимации) в виде разных методик и разновидностей искусственной вентиляции легких. Разумеется, это весьма сложная процедура, которая требует специалистов (которых тоже оптимизировали по всему миру) и специального дорогого оборудования.

Итак, что происходит, собственно. В оптимизированном здравоохранении нет неприкосновенного запаса специалистов и оборудования, нет избыточности, поэтому справиться они могут лишь с константным числом подобных ситуаций. Которые определяются статистическим путем. Консалтинговые компании уже давно определили "оптимальное" число специалистов по искусственной вентиляции легких и "оптимальное" число коек и оборудования. Это оптимальное число - абсолютный минимум, который может обслужить обычный поток пациентов согласно статистическим закономерностям.

Чем отличается ситуация с коронавирусом? Тем, что распространение вируса происходит практически мгновенно и по принципу цепной реакции. Заходит чувак в метро, кашляет, через пару минут в вагоне заражается 100 человек. Из этих 100 человек один "счастливчик" точно попадет в больницу с ТОРИ (дышать самостоятельно не сможет, нужна высокотехнологичная помощь). А больницу оптимизировали, специалистов уволили, оборудования мало. Такого человека надо держать на аппарате ИВЛ как минимум несколько дней. То есть на одного заболевшего - один девайс по искусственной вентиляции легких и еще специалист нужен. Да ещё просто так не подойдешь к больному, надо всякие респираторы носить и т.п.

Предположим, что таких коек в оптимизированном здравоохранении, где можно оказать помощь таким людям, 1000. Это означает, что предельная пропускная способность такой системы при 1% осложнений - 100 тысяч заразившихся, причем за две недели (период выздоровления). При 10% тяжелых - всего 10 тысяч заразившихся. Спешу напомнить, что метро, в котором все непрерывно кашляют и чихают друг на друга, работает бесперебойно, а там передвигается ежесуточно 4,5 млн человек. 10 тысяч человек - это всего лишь 10 поездов метро в час пик. 100 вагонов. 100 раз кашлянул и всё, система здравоохранения перегружена и не может помочь вам ничем. Через неделю вам, конечно, помогут, но вам то нужно сейчас. Думаете пересесть на автомобиль? Платные парковки по 380 рублей в час работают 24/7 и даже ночью, в праздники и выходные поток бабла не прекращается ни на секунду.

Если подробнее, то дело выглядит так.

Поделиться сообщением в

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

В непризнанной Нагорно-Карабахской Республике 31 марта прошли президентские и парламентские выборы - несмотря на призывы кандидатов, журналистов и наблюдателей перенести голосование.

Ни один из кандидатов не получил нужного для победы число голосов, и президентские выборы продолжатся во втором туре. Бывшему госминистру Арутюняну не хватило несколько сотен голосов для победы - он лидирует с 49,26%, или 19 тыс 360 голосами.

На втором месте - глава МИД Масис Маилян, он набрал 26,4%. Именно они прошли во второй тур.

Официальной датой второго тура выбрано 14 апреля, однако некоторые наблюдатели уже призвали к переносу голосования из-за угрозы коронавирусу.

В Национальное собрание непризнанной республики, по предварительным результатам, проходят 5 политических сил: блок "Свободная Родина - Объединенный гражданский блок", от которого баллотировался Арутюнян, партия "Единая родина", в списке которой в парламент шел бывший командующий армией Самвел Бабаян, партия "Справедливость", выдвинувшая в президенты экс-секретаря Совбеза Виталия Баласаняна, АРФ "Дашнакцутюн" и "Демократическая партия Арцаха", от которой баллотировался спикер парламента Ашот Гулян.

Оппозиционная партия "Национальное возрождение" не прошла 5-процентный барьер.

На выборы отреагировали и международные организации. Сопредседатели Минской группы ОБСЕ - представители РФ, Франции и США - приняли к сведению проведение голосования, но подчеркнули, что НКР не признана ни одной из стран-сопредседательниц группы и ни одной страной вообще, и выборы никак не меняют статус Нагорного Карабаха.

С аналогичным заявлением выступил Европейский союз. ЕС не признает конституционные и правовые рамки этих выборов, и они никак не влияют на финальный статус Нагорного Карабаха или исход переговорного процесса, говорится в заявлении пресс-секретаря Еврокомиссии.

Назло коронавирусу

Карабахские власти решили рискнуть - они подчеркивали, что на территории не было выявлено случаев заражения, и обеспечили избирателей масками и антисептиком.

В Армении, с которой непризнанная НКР состоит в тесном союзе и паспорта которой имеют ее жители, объявлено чрезвычайное положение и жесткий карантин. На момент выхода статьи официальное число заразившихся там превысило 570 человек.

Эти выборы также стали первыми в истории непризнанной республики, которые пройдут без международных наблюдателей.

Правительство Армении заявляло, что перенос даты выборов должен решаться в Карабахе.

Однако эксперты говорят, что в НКР не смогли бы проигнорировать совет официального Еревана.

Непризнанная Нагорно-Карабахская республика (НКР) занимает территорию, оспариваемую между Азербайджаном и Арменией. Баку считает ее оккупированной армянами.

Ереван официально не признает независимость НКР, но бюджет и армия республики тесно связаны с Арменией.

Азербайджан не признает выборы в Нагорном Карабахе.

"Поразительная безответственность"

В нормальных условиях карабахские выборы стали бы ключевым политические событием и для Армении, но они потерялись на фоне введенного в стране чрезвычайного положения.

В Армении с 16 марта действует режим чрезвычайного положения, введена цензура СМИ при освещении коронавируса, а в понедельник правительство внесло в парламент законопроект о разрешении полиции следить за гражданами через мобильные устройства - и все это в рамках борьбы с пандемией.

В самом Карабахе случаев заражения вирусом не выявлено, однако введен ряд мер для борьбы с ним - церкви закрыты, школы и университеты отправлены на каникулы, отменены массовые мероприятия.

Всего в непризнанной республике живет 150 тыс. человек. Для участия во всеобщих выборах зарегистрировано 103 тыс. избирателей, по данным ЦИК НКР.

Однако выборы было решено проводить. Людям на участках раздавали маски, перчатки, антисептики для рук и индивидуальные ручки для голосования.

Но эти меры мало кого успокоили. Ряд кандидатов раскритиковали решение и потребовали переноса голосования.

В интервью Би-би-си два депутата парламента Армении заявили, что предпочли бы, чтобы выборы были перенесены, однако объяснили отсутствие решения об этом нежеланием Еревана вмешиваться в дела НКР (по-армянски - Арцах). Они говорили на условиях анонимности.

“У нас церковь и Арцах отделены от государства”, - пошутил один из законодателей.

Оба сказали, что не смогли уделить выборам должного внимания из-за пандемии.

“Нужно было сделать серьезные открытые консультации [между двумя правительствами]”, - сказал журналист Арсен Харатян, бывший советник Пашиняна.

“Карабах почти во всех отраслях интегрирован с экономикой Армении. Я думаю, что эти выборы могли перенести временно”.

Журналист Татул Акопян, известный исследователь Карабаха, в колонке назвал решение не переносить выборы “поразительной безответственностью”.

От поездки в Нагорный Карабах и освещения выборов отказался целый ряд армянских изданий, а организация “Очевидец” выпустила заявление, в котором отказалась от отправки наблюдателей и назвала проведение выборов противоречащим здравому смыслу.

Президент обнулился, но помешала революция

Непризнанной республикой с 2007 года руководит Бако Саакян, бывший глава Службы национальной безопасности.

В 2017 году, когда два его президентских срока подходили к концу, Саакян инициировал конституционный референдум, который установил в НКР президентскую форму правления.

Изменение основного закона также дало ему возможность “обнулить” сроки и остаться у власти в качестве переходного главы государства до 2020 года, а затем избираться еще на два срока.

Однако в мае 2018 года на волне массовых протестов в Ереване произошла смена власти, и уже в июне протесты начались и в Степанакерте.

Саакян был вынужден отказаться от планов на новые сроки - и тогда стало понятно, что Карабах ждут конкурентные выборы.

От чекистов до журналистов

Среди кандидатов в президенты - как тяжеловесы местной политики, так и совсем малоизвестные фигуры.

Самые известные претенденты - бывший госминистр Араик Арутюнян, глава МИД непризнанной республики Масис Маилян, бывший секретарь Совета национальной безопасности Виталий Баласанян, спикер парламента Ашот Гулян, депутат от оппозиции Айк Ханумян и пресс-секретарь президента Давид Бабаян.

Одной из главных интриг был вопрос о том, кого поддерживает Никол Пашинян. За почти два года у власти премьер-министр Армении сохранил необычно высокий рейтинг поддержки и остался самым популярным армянским политиком, и его поддержка могла бы сильно повлиять на исход выборов.

Однако официальный Ереван на всех уровнях избегал называть “своего кандидата” и настаивал на независимости карабахской политики.

“Официально никто не пользуется поддержкой Еревана, правящая сила официально не поддерживает ни одного из кандидатов”, - сказал Би-би-си Арсен Харатян, находящийся в Степанакерте для освещения выборов.

Несмотря на отсутствие открытой поддерки, кандидаты намекали на нее.

В интервью Би-би-си политолог Эдгар Элбакян, работающий в Ереване и Карабахе, сказал, что бывший госминистр Арутюнян и глава МИД Маилян пытались представить себя “николовыми помазанниками” - однако кого на самом деле поддерживал Пашинян, эксперт затруднился ответить.

Би-би-си задала этот вопрос двум депутатам от правящей силы в парламенте Армении.

Они не смогли сказать, кого поддерживает их лидер, а сами назвали разных кандидатов как своих личных фаворитов.

Генерал-майор Виталий Баласанян, известный ролью в Карабахской войне, наоборот, строил свою кампанию на критике новой армянской власти и даже называл Пашиняна “проектом Запада”.

Выборы в парламент прошли по партийным спискам. 12 партий и блоков боролись за 33 места при пороге в 5% голосов для партий и 7% для блоков.

Рекордные суммы

Ожидая непростую борьбу, политики всерьез подошли к избирательной кампании.

"Было привлечено много политтехнологов извне и очень много потрачено на рекламу. Это впервые на моей памяти - не могу вспомнить такого присутствия политтехнологолов", - рассказала Би-би-си Олеся Вартанян, эксперт International Crisis Group по Южному Кавказу.

"Я думаю, что в Арцахе никто не видел таких выборов до этого, даже с точки зрения афиш, - говорит Арсен Харатян. - Деньги, можно сказать, рекордные. Есть и слухи о раздаче денег".

Несколько источников Би-би-си в Степанакерте также рассказывали о случаях покупки лояльности избирателей со стороны некоторых кандидатов.

"Избирательная культура Арцаха [арм. Название Карабаха] схожа с той культурой, которая имела места в Армении по состоянию на весну 2017 года, за год до революции", - сказал политолог Элбакян в ответ на вопрос о слухах о подкупе избирателей.

"Такая избирательная культура присуща всем переходным системам. В техническом плане все чисто и опрятно, но многие вещи - не такие, как они должны быть при демократиях. Такие явления, как подкуп голосов формально законными путями, имеет место в Арцахе".

Если действительно тратились рекордные суммы, то Центризбирком НКР их не заметил: по опубликованным 23 марта данным, всего все партии потратили 21 млн драм (около 42 тыс долларов), а кандидаты в президенты - 11 млн драм (22 тыс долларов).

Читайте также: