Эпидемия холеры в 1848 году

Эпидемия 1831 года заняла совершенно особенное место в петербургской истории. Случались в столице эпидемии и крупнее, но ни одна не произвела на горожан такого ошеломляющего впечатления – и ни одна не обросла впоследствии таким числом воспоминаний, заметок и исследований. Возможно, все дело было именно в эффекте неожиданности, в том, что горожане впервые столкнулись с разрушительными действиями холеры…

Прежде чем перейти к следующей петербургской холере, несколько абзацев о гомеопатическом способе лечения. Адмирал Николай Семенович Мордвинов, подытожив общероссийскую статистику эпидемии 1830–1832 годов, пришел к выводу: из 1273 больных, которых лечили гомеопаты, умерло 108, то есть менее 8 %, при том, что в среднем умирали до 50 % пациентов.

Холерная эпидемия резко пошла в рост 12 июня – и скоро превзошла даже страшные показатели 1831 года. В том числе по смертности. Статистика сомнений не оставляет:

12 июня – 233 заболевших холерой и 98 умерших;

13 июня – 364 заболевших и 179 умерших;

14 июня – 389 заболевших и 166 умерших;

15 июня – 570 заболевших и 242 умерших;

16 июня – 697 заболевших и 350 умерших.

В первую эпидемию, если помнит читатель, пик заболеваемости был достигнут 28 июня, когда в городе обнаружилось 579 вновь заболевших холерой и 237 петербуржцев умерли; по числу умерших печальный рекорд поставил день 29 июня – 277 человек. На сей раз оба роковых рубежа перейдены 16 июня. Среди жертв холеры оказались в эти дни и люди известные: 13 июня, например, болезнь унесла с собой купца и поэта-самородка Федора Никифоровича Слепушкина, обитавшего в Рыбацком.

Федор Никифорович Слепушкин

Объявлено и в самом деле было. Всего в городе открыли одиннадцать временных холерных больниц:

– в Демидовском переулке, в здании Тюремной больницы, на 150 кроватей;

– в старом здании Съезжего дома 2-й Адмиралтейской части, по Офицерской улице, близ Большого театра, на 40 кроватей;

– в здании Съезжего дома 3-й Адмиралтейской части, по Садовой, близ Никольского рынка, на 200 кроватей (Садовая, угол Большой Подъяческой);

– в здании Съезжего дома 4-й Адмиралтейской части, по Фонтанке, возле Калинкина моста, на 45 кроватей;

– в доме Шрейбера, в коем помещается Каретная часть, на 36 кроватей;

– в Рождественской части, в доме Чулкова, против Съезжего дома, на 15 кроватей (угол 2-й Рождественской и Летней Конной площади);

– в Литейной части, в Кирочной улице, в городском доме, бывшем Штральберга, на 100 кроватей (очевидно, против лютеранской церкви св. Анны);

– на Васильевском острове, в 9-й линии, в доме Краснопольского, на 35 кроватей (между Большим и Средним проспектами, напротив Съезжего дома Васильевской части);

– в Галерной Гавани, в доме жены штаб-капитана Захарова, на 25 кроватей;

– на Малом проспекте, Петербургской стороне, в доме купчихи Мошниной, на 28 кроватей;

– на Выборгской стороне, у Воскресенского моста, в доме купчихи Васильевой, на 30 кроватей;

– на Охте, в Съезжем доме неподалеку от перевоза через Неву, на 15 кроватей.

Как видим, опыт эпидемии 1831 года впустую не прошел: власть стремилась открывать временные лечебницы поближе к съезжим домам, опорным пунктам тогдашней полицейской системы. Из соображений безопасности и контроля.

Информируя об открытии временных стационаров, газеты вместе с тем непременно прибавляли:

«Сверх сих больниц больные принимаются:

Свой холерный лазарет, кстати, появился тем летом и в императорском Зимнем дворце – в нижнем его этаже.

1) Стараться, сколько возможно, сохранять душевное спокойствие, – не возмущаться страхом и не предаваться унынию.

2) В пище и питье соблюдать умеренность и осторожность, не изменяя впрочем разительно в этом отношении образа жизни, но избегая всего того, что, по собственному опыту каждого, легко расстроивает пищеварение. Вообще же не должно употреблять:

а) мяса трудно-варимого, как-то: свинины, а также копченого, слишком жирного, получившего дурной вид, вкус и запах от долговременного и небрежного хранения;

б) рыбы и раков уснувших; коренной или соленой рыбы, как-то: осетрины, белужины и проч. Лучше бы совсем в это время не есть коренной рыбы, или, по крайней мере, выбирать такую, которая имеет свежий вид, плотные волокна, и не издает промзглого ворванного запаху, и притом непременно вареную, а не сырую;

в) жирного и давно лежалого сыру, творогу, кислого молока, несвежих яиц;

г) мучнистых и жирных соусов, жирных и сдобных пирожных, мороженого и вообще холодных и многосложных кушаньев или блюд;

д) незрелых плодов: яблок, груш, слив, дынь, гнилых апельсинов, а также огурцов, сырой капусты, сырой репы, всякого рода салату, грибов. Всякая сырость трудно переваривается в желудке, и может легко подать повод к развитию болезни;

е) хлеб должен быть хорошо выпечен, не затхлый и не слишком свежий;

ж) умеренное употребление за обедом водки и хорошего вина привыкшим не только не вредно, но и полезно. Излишнее же употребление спиртных напитков, а особенно пьянство, чрезвычайно располагают к болезни. Квас молодой или слишком кислый вреден; лучше приготовлять его с прибавлением мяты. Вода должна быть чистая, свежая, которую, в случае надобности, нужно очистить, пропуская сквозь камень, или процеживая сквозь фланель и толченый березовый уголь, почаще переменяемый. Вообще с тощим желудком не выходить из дому.

з) Избегать, сколько возможно, простуды…

4) Стараться, чтобы воздух, окружающий нас, был сухой и чистый.

5) Не изнурять себя продолжительными работами, но и не оставаться в бездействии: умеренная и благоразумная деятельность необходима для здоровья. Избегать излишества в телесных наслаждениях, и вообще вести жизнь, сколько возможно, правильную и умеренную.

Петербуржцы, надо сказать, относились к этим рекомендациям вполне серьезно. Известно, что из рациона роты дворцовых гренадеров стерляди, трюфели, мороженое были на время холеры исключены напрочь. Запасались и непременными набрюшниками. А Осип Антонович Пржецлавский, эту холерную эпидемию тоже заставший в столице, был уверен, что именно несоблюдение предписаний стало причиной смерти некоторых его знакомых: «Не говоря о простом народе, которого обыкновенная пища и питье располагают к холере и даже причиняют ее, во всех известных мне смертных случаях с лицами других классов болезнь вызвана была ими самими как бы нарочно. Оба лица, умершие из моей прислуги, не внимая предостережениям домашнего доктора, наелись на ночь сырых огурцов.

Опять ботвинья со льдом!

Можно не сомневаться: авторитет доктора Буяльского стал залогом того, что тысячи петербуржцев обтирали себя утром и вечером деревянным маслом.

Были и совсем необычные способы борьбы с холерой, один из которых описывает тот же Пржецлавский: «В Новой деревне, в заведении Излера, был хор цыганских певцов. Один из объявленных концертов был отменен, потому что примадонна Таня заболела холерой. На третий день после этого я ехал в город и, встретив старого цыгана Ивана, импресарио хора, спросил его о Тане, которую считали уже умершею. „Слава Богу, Таня здорова и сегодня будет петь в концерте“, – отвечал Иван. „Кто был доктор?“ – „Нам он не нужен, мы сами доктора“. – „Чем же ее вылечили?“ – „Мы ее раздели, всю, с головы до пяток, крепко высекли крапивой, потом уложили в постель, укутали в две шубы и дали выпить два стакана горячего морского пончу“. – „Что такое морской понч?“ – „Это пополам ром с водой и с лимоном. Она заснула крепким сном, из нее во всю ночь лилась река испарины. Наутро вчера она встала здоровая, вчерашний день отдыхала, а сегодня будет петь“.

Понч – понятное дело, пунш. Алкоголь вообще был популярным средством борьбы с холерой: перцовка в ту пору расходилась с лету.

Но пора уже снова назвать данные холерной статистики: число заболевших и умерших росло с каждым днем, и пик пришелся на 22–23 июня:

17 июня – 719 заболевших и 356 умерших;

18 июня – 774 заболевших и 384 умерших;

19 июня – 880 заболевших и 513 умерших;

20 июня – 776 заболевших и 396 умерших;

21 июня – 1116 заболевших и 593 умерших;

22 июня – 1210 заболевших и 598 умерших;

23 июня – 1181 заболевший и 610 умерших.

В числе умерших в эти дни (20 июня) был генерал-майор Николай Александрович Саблуков, автор известных записок о временах императора Павла I; похоронили его на Фарфоровском кладбище (в советское время захоронение перенесли на Лазаревское кладбище Александро-Невской лавры). Примерно на те же июньские дни приходится случай, отчетливо запомнившийся Андрею Михайловичу Достоевскому.

Филиппов остался жив; под суд по делу петрашевцев и он, и Достоевский, пошли вместе – и оба были приговорены к смерти, которую затем одному заменили каторгой, а другому – арестантскими ротами…

За всю свою историю человечество неоднократно сталкивалось со страшными болезнями, уносившими тысячи, а порой и миллионы жизней. Эпидемии не обошли стороной и Российское государство: начиная с XI века в источниках можно найти сведения о массовом распространении самых разных недугов.

На Руси эпидемий было значительно меньше, чем в Европе, и все же порой болезни проникали на территорию государства вместе с иностранными купцами и заморскими товарами. Неслучайно центрами возникновения эпидемий в Древнерусском государстве чаще всего становились пограничные города: Новгород, Смоленск и Киев. А самый первый мор, упомянутый в летописи, охватил город Полоцк. Случилось это в 1092 году, и за три месяца от неизвестного заболевания (возможно, тяжелой формы гриппа) скончалось не менее 7 тысяч человек.

Чумной бунт в Москве. 1771 год

В привычном смысле этого слова людей не лечили – их изолировали от других и просто ждали, пока болезнь отступит или победит. Если эпидемия охватывала целый город, его жители бросали дома, имущество и больных, уходили в лес. Противостоять массовым заражениям научились к XIX веку, но часто пандемии оказывались более коварными и все равно не щадили население.

Чума

В 1654 году на Российское государство обрушилась сильнейшая эпидемия чумы. Переносчиками заразы были блохи и крысы. Всего через несколько часов после заражения становилось ясно, что человек нездоров: сначала возникали головные боли, а потом наступал жар и появлялись гнойные язвы. В конце концов больной начинал бредить, страдать от внутренних кровотечений и умирал.

Возникло две версии относительно происхождения чумы: болезнь могла иметь азиатское происхождение и прийти в Россию из Персии через Астрахань или попасть из Украины, Крымского ханства. Когда эпидемия достигла Москвы, столицу немедленно покинул патриарх Никон. Жену и детей царя Алексея Михайловича он увез в Калязинский монастырь (сам правитель в это время находился близ Смоленска и воевал с Речью Посполитой). Вслед за царской семьей город стали покидать бояре и состоятельные горожане; Кремль был закрыт. Осенью 1654 года из Москвы уехали стрельцы и тюремная стража, и столица погрузилась в хаос. Большинство заболевших чумой помещали в карантины, но часто бросали без ухода. Священники умирали, заражаясь от трупов. Предписания хоронить умерших за чертой города постоянно нарушались. По всему городу, не боясь подхватить смертельную болезнь, бесчинствовали мародеры. Вскоре уезжать из Москвы было запрещено, и на городских границах появились заставы. Особенно тщательно охранялась дорога на Смоленск, который в это время осаждала русская армия. На спад эпидемия в столице пошла к январю 1655 года, но в других городах вспышки не прекращались вплоть до 1660-х годов. Жертвами болезни оказались более семисот тысяч человек.

Чума в Москве. Фрагмент картины Т.-П. Девильи. XIX века

Убийство архиепископа Амвросия, гравюра Шарля Мишеля Жоффруа

Холера

В 1830 году на территорию Российской империи вместе с армией после русско-турецкой и русско-персидской войн проникло новое заболевание – холера. В течение следующих семидесяти лет бороться с эпидемиями придется как минимум десять раз, а число жертв приблизится к двум миллионам человек.

Николай I на Сенной площади во время холерного бунта. 1831 год

Оспа

Петр II. 1720-е годы

Казалось бы, теперь оспа должна была исчезнуть навсегда, однако спустя почти 200 лет после екатерининской прививки она вновь дала о себе знать. В 1959 году от оспы скончался знаменитый автор агитационных плакатов и лауреат Сталинских премий Алексей Кокорекин. Советский художник отправился в Индию, где и заразился давно забытой на родине болезнью. По возвращении Алексей Кокорекин жаловался на плохое самочувствие, но врачи диагностировали у него обычный грипп. Настоящий диагноз удалось установить лишь после его смерти, причем сначала врачи даже предполагали, что художник привез из Индии чуму. Драгоценное время было потеряно, и перед смертью Кокорекин успел заразить оспой несколько десятков человек (среди них родственники, пациенты и сотрудники Боткинской больницы). Трое из них скончались. Вирус был настолько агрессивен, что настигал даже тех, кто лишь проходил мимо палаты художника. К счастью, советские врачи смогли предотвратить дальнейшее распространение эпидемии. Москвичам сделали прививки, и заболевание уже не вернулось.

Пришествие коронавируса стало одной из самых мощных эпидемий в истории человечества в XXI веке. Страшен не столько сам коронавирус (который дети, люди молодого и среднего возраста переносят достаточно благополучно!), сколько раздутая вокруг него всемирная паника и истерия. Но в истории нашего города были гораздо более страшные эпидемии…

С каждым днем паника все мощнее накрывает наш любимый город. Не поддаться им, сохранить здравомыслие, веру в то, что скоро все пройдет, – очень непросто. Но это надо суметь сделать, иначе через месяц-другой мы превратимся в страну истероидных сумасшедших.

Надо просто принять ситуацию как данность и найти в ней свои точки радости, стабильности и веры в завтра. Важно сохранить работу и желание работать. Дома можно открыть массу полезных дел, перечитав домашнюю библиотеку или начать давно назревший ремонт. Новыми глазами можно (и нужно!) посмотреть на своих родных и близких, которые в это время – главная опора и надежда…

И, главное, надо помнить: весь этот кошмар и паника скоро пройдут. Месяц-другой на весах продолжительности нашей жизни – это ерунда…

И на самом деле наш город переживал эпидемии, войны, разрухи гораздо страшнее нынешней. Вот об этом мы сейчас и расскажем.

Наблюдая за нынешней ситуацией, поневоле задаешься вопросом: а как же было раньше? Сто и двести лет назад? Как эпидемии и пандемии сопровождали жизнь людей? Как люди справлялись с ними?

Увы, страшные заразные болезни атаковали человечество постоянно. Так же неизменно люди сопротивлялись заразе, и, в конце концов, жизнь возобновлялась с новой силой.

Городской сайт решил рассказать сегодня об истории эпидемий в нашем городе.

Какие страшные хвори преследовали жителей Екатеринослава сто и двести лет назад? Как проходила самая крупная эпидемия в истории города? Как боролись с эпидемиями 200 и 100 лет назад? Сколько населения становилось жертвами эпидемических заболеваний? Кто из знаменитых людей города пал жертвой эпидемий?

На эти вопросы постарается ответить не теряющий оптимизма и веры в лучшее давний друг Городского сайта, кандидат исторических наук, заведующий отделом Днепропетровского Национального исторического музея имени Д.И.Яворницкого Максим Эдуардович КАВУН.

«Болезни и эпидемии преследовали жителей Екатеринослава всю его историю, - рассказывает Максим Кавун. - Увы, это горькая правда, но она неоспорима. В исторических источниках точно зафиксировано, что город переживал несколько эпидемий холеры и тифа. Причем не только в XIX веке, а и в начале века двадцатого.

Холера – болезнь грязных водоемов. Эта болезнь тесно связана с отсутствием налаженного водоснабжения и недостаточным очищением воды. А как раз эта проблема постоянно преследовала жителей Екатеринослава. Городской сайт рассказывал об истории строительства первого водопровода в Екатеринославе. Он появился только в 1869 году, через три четверти века истории города! А что было до этого?

До этого был постоянный конфликт города и реки Днепр. Вся береговая линия была заболочена, захламлена. До 1930-х годов город так и не имел выхода к Днепру. Никакого намека на Набережную даже не наблюдалось. Весь берег был занят лесопилками, лесными складами, мелкими заводиками, а то и попросту свалками.

Эпидемия холеры 1848-1849 года: ужас Екатеринослава

Детальных сведений об истории эпидемий в Екатеринославе не сохранилось. Нет и точных сведений о количестве заболевших и умерших. Однако самые страшные эпидемии все-таки нашли отражение в исторических источниках.

Крупнейшей эпидемией в истории города на Днепре стала эпидемия холеры 1848-1849 годов. Рассказы о ней передавали из уст в уста и через полвека. В то время Екатеринослав был спокойным губернским городом в степи, не имевшим развитой экономики. Город жил патриархальной жизнью. Количество его населения сейчас поражает – это всего около 10 тысяч человек.

В 1848 году в Екатеринославской губернии появилась холера. Она охватила, прежде всего, самые бедные районы губернии. Однако во второй половине 1848 года эта страшная болезнь появилась и в самом Екатеринославе. Холера бушевала до лета 1849 года.

Городской голова купил больницу и хоронил умерших за свой счет

В 1848 году был создан особый комитет по борьбе с холерой. Одним из его активных членов и попечителем 1-й части (района) Екатеринослава был назначен городской голова И.И. Ловягин.

Первоочередной задачей было налаживание медицинского обслуживания. И в это время Иван Ловягин отличился несколькими актами благотворительности. В январе 1849 года было решено продать с торгов здания Богоугодных заведений, которые невозможно было содержать за городской счет. Знакомая картина, не правда ли? А ведь эти сооружения были крайне необходимы городу, который боролся с холерой. По словам Ловягина,

Здания Богоугодных заведений купил купец Остроухов за 500 рублей. Ловягин вмешался в это дело и направил губернатору записку, в которой просил позволения заплатить свои 500 рублей

Вопросы ремонта этих зданий должны были решаться из городской казны. Вследствие таких действий Ивана Ловягина, здания Богоугодных заведений остались в собственности города.

Это выражение городского головы-мецената Ивана Изотовича Ловягина и сегодня актуально, как никогда…

Подытожил свои усилия городской голова так:

К лету 1849 года эпидемические болезни отступили, и все временные госпитали в Екатеринославе прекратили свою деятельность.

Жертвы холеры: городской голова-меценат и главный садовник

Эпидемия холеры 1848-1849 годов запомнилась еще и тем, что от нее погибли не только беднейшие слои городского населения, а и вполне зажиточные и уважаемые в городе люди. Как известно, болезнь не выбирает, где богач, где бедняк.

Второй известной жертвой эпидемии холеры стал Адам Гуммель – главный садовник Екатеринослава. Это очень примечательная личность, ныне совершенно забытая. Дата его рождения неизвестна. Прибыл он в наш город из города Маннгейм в Германии в 1807 или 1809 годах (документы называют две даты).

С этого времени и до самой смерти Гуммель создал Екатеринославский Казенный Сад и был его заведующим. На месте бывшего зимовника и фруктового сада Лазаря Глобы опытный садовод создал настоящий ботанический сад, служивший рассадником плодовых деревьев во всем южном крае. Казенный сад одновременно стал и регулярным парком, где гуляли жители Екатеринослава.

Екатеринославский сад Гуммеля считался третьим по значению в южном крае, после Никитского в Крыму и Одесского ботанического. К сожалению, после смерти Гуммеля в 1848 году от холеры, Казенный сад быстро пришел в упадок, был разделен на две части – Городской сад и Технический сад. Только в XX веке сады были объединены в один парк. Ныне это парк Лазаря Глобы.

В середине XIX века Екатеринослав еще несколько раз вспомнил ужасы 1848 года. В июне-июле 1866 года повторилась эпидемия холеры. 1 июня 1866 года в Екатеринославе наблюдались первые случаи заболевания холерой. 28 июня, в пик эпидемии, число заболевших достигло 1137 человек, из них 249 умерло. Для масштаба Екатеринослава той эпохи – это огромная цифра!

В это время борьбу с эпидемией возглавил главный медик Екатеринослава, главный врач Богоугодных заведений Павел Никифорович Бойченко (1818-1884). Об этом свидетельствует адрес, поднесенный ему от Городской Думы за подписью городской головы Дея Минакова 13 (25) сентября 1866 года. В адресе было сказано, что несмотря на занятость и собственное слабое здоровье, Бойченко

В нем четко прописывались обязанности земских врачей и персонала, инструкции по поведению в условиях эпидемии. Особо отмечалась руководящая роль Губернского земства в деле борьбы с эпидемиями, в первую очередь, с холерой, тифом, бешенством и так далее.

Тем не менее, периодически холера напоминала о себе. Например, в 1910 году в городе вспыхнула очередная эпидемия. Для борьбы с ней 21 июня в город даже приехал видный бактериолог Даниил Кириллович Заболотный.

Зато эпидемии холеры и тифа бушевали на территории губернии. Екатеринославское земство, со времени своего основания (1866 год) и до самой революции постоянно контролировало этот вопрос. Земская медицина постоянно боролась с возникновением и распространением эпидемических заболеваний.

Интересно, что очередные вспышки эпидемий сопровождали крах Российской империи в условиях Первой Мировой войны. Санитарный врач С.Ф. Казанский отмечал в 1916 году:

«Ко второй половине 1915 года относительное санитарное благополучие губернии кончилось: на гребне беженской волны принесена была в губернию холера. Начавшись в июне (6-го) на Амуре и в Бородаевке Верхнеднепровскаго уезда и вспыхнув затем в Волосском, Екатеринославскаго уезда, и Богуславе (Павлорадского уезда – 21 июня), эпидемия с конца июня разлилась широкой волной по губернии, захватив 168 населенных мест и дав 2264 заболевания…

Революция и разруха: снова эпидемии холеры и тифа

Праздник закончился очень быстро. В течение 1917-1920 годов наш город переходил из рук в руки по меньшей мере 19 раз, а некоторые источники дают цифру 22 раза. В результате к 1919 году половина населения разбежалась по окрестным селам, население города с 220 тысяч сократилось до 120 тысяч человек.

Голод 1921 года заставил вспомнить все ужасы эпидемий. В 1922 году, п о неполным данным в Екатеринославе и его округе сыпным тифом болело 18 тысяч человек, возвратным тифом – 35 тысяч человек, холерой – 2050 человек.

До 1922 г. сыпным и возвратным тифом переболело 20% населения.

Как видим, эпидемии не обошли стороной и наш город на Днепре. Пик эпидемических заболеваний пришелся на XIX век – время трудного становления города. Однако, как хорошо видно, эпидемии проявляются и в период революционных потрясений и разрухи, в период серьезных социальных преобразований.

С верой в то, что город справится с этой бедой, желаем всем читателям Городского сайта здоровья и оптимизма!

За Подлужной заставой

Почему нелишне вспомнить о том, как боролись с эпидемиями в прошлые эпохи? Да потому, что поведенческий стереотип, основные страхи никак не изменились: мы все те же!

По аналогии с чумой

Если вдуматься, многие общественно полезные подвижки в нашем быту случались по причине эпидемий. Есть мнение, что устройство казанского водопровода в 1874 году подталкивалось не только соображениями противопожарной и коммерческой выгоды, но и холерными вспышками, сотрясавшими общественный организм. А вспышка дифтерита сподвигла казанскую медицинскую корпорацию командировать профессора Высоцкого на поиски аудиенции у государя Николая II, увенчавшейся учреждением в городе бактериологического института. Второго в стране! На средства августейшей фамилии! Говорили: государь так замаливал грех Ходынского поля.

С той поры пошли у нас и мониторинг ситуации, и фабрикация целительных сывороток. Правда, до того были и неоднократные приступы со стороны казанской общественности под официальный министерский Петербург, и дифтерийные вспышки, истребившие в Самарской, Симбирской и Саратовской губерниях крестьянскую молодежь до 15 лет, и местные лихорадки, сведшие если не в могилу, то на больничные койки тысячи людей. Одних холер Казань позапрошлого века пережила более десятка.

Вспоминается герой местного краеведения доктор Фукс. В 1807 году его, как бывшего военного лекаря, попросили разобраться, отчего это в местном казанском госпитале больные мрут, как мухи, от поноса и рвоты. Начальство госпиталя уверяло, что виной тому – близость боен: они помещались на месте теперешнего Чеховского рынка. Миазмы от гниющих отходов делали воздух болезнетворным и заразным. А от всепроникающего воздуха, как известно, не спастись. Фукс увидел в порядках, царивших в госпитале, грязь, антисанитарию, халатность.

Вообще-то, холера у нас – новость, по историческим меркам, почти вчерашняя. С чумой не сравнить! Поэтому первые случаи холеры, обнаружившиеся в 1823 году и особенно в 1831-м, когда зараза приползла в Северную столицу, произвели всеобщую панику. Медицина не знала, в чем суть дела и, вооружившись опытом самой страшной – против чумы – войны, велела ввести в действие и самые строгие меры. У нас такие меры обыкновенно имеют административный характер.

Прочие больницы были временными, эпидемическими, учрежденными на благотворительные деньги. Представить, что будут громить больницы, убивать медиков и полицейских, как в Питере, было весьма затруднительно.

Известие о том, что в столице только прямое обращение государя к народу на площади утихомирило людей, повергло страну в шок. Известные ученые не могли взять в толк, отчего в одних местностях и странах люди бесчинствуют, а в иных спокойно выполняют указания медиков и властей – скажем, в Англии и Швеции. Пришли к мнению, что в России у народа особая аура, болезненно откликающаяся на холеру.

Путников в 1847 году особенно поражал вид предместий и самых улиц: Засыпкина улица (теперь набережная Казанки у Кремля), околокремлевские кварталы, Вознесенская (Островского) демонстрировали закрытые ставни. Начальством велено было отмечать так дома, где были холерные покойники. Добавляло колориту и то, что в городе со времен страшных пожаров 1827 и 1842 годов стояли целые кварталы с почерневшими остовами брошенных домов. Это производило жуткое впечатление, в том числе и на самих горожан.

Лечение ваннами с горячей водой, заправленной горчицей, чуть было не стоило жизни одному московскому врачу. Посланный в село, он начал лечить такими ваннами больных холерой против их воли. Крестьяне, уже раздраженные карантинами, страшно возмутились лечением. Они ворвались в приемный покой, связали врача вместе с холерными мертвецами и начали наполнять ванну кипятком, чтобы сварить в ней его заживо. Подоспевшие жандармы с трудом вырвали врача из рук разъяренных крестьян.

В ноябре эпидемия прекратилась. Однако в апреле 1848 года она вновь появилась в северных районах города и за два месяца добралась до прикабанных жителей. Погибли 1100 казанцев. Смертность, как и в 1831 году, составляла около 50%.

Кстати, болели не только холерой, но и тифом, дифтеритом, малярией, скарлатиной, оспой, сифилисом. Потребовались масштабные реформы большевиков, индустриализация, массовая фабричная медицина, поголовная вакцинация, чтобы болезнь грязных рук и сырой воды сдала позиции. Она ушла куда-то на задний план, но всякий раз норовит выскочить оттуда. И такое не раз случалось – с тяжелыми последствиями.

Современная система начала строиться в 1932 году. А волжские воды от ядовитых городских стоков власти, по большому счету, взялись оберегать только в 1972 году: в страну пришла с юга холера, Москва испугалась и у нас начали строить очистные на Волге.

Активизация холеры в начале 70-х годов прошлого века стала большой неожиданностью для лучшей в мире советской эпидемиологической науки.

Паника прокатилась по областным центрам. Астрахань чуть не разорилась: ее помидоры и арбузы перестали принимать. На Москве-реке стояли караваны с томатной жижей, которую вываливали за борт. Чтобы убедить заказчиков в безопасности плодов, провели публичный опыт: вымазали экскрементами холерного больного арбузы и помидоры. Через шесть часов лежания на солнцепеке ягоды снесли на анализ, который подтвердил: возбудителя холеры нет! Но только после заступничества главсанврача СССР Бургасова, главного инфекциониста Покровского и приказа Брежнева города начали принимать продукцию.

Проведение всего комплекса противоэпидемических мероприятий потребовало больших материальных затрат. Больших затрат требовало и наложение карантина. Вот пример из публикаций: для установления карантина на Крымский полуостров было привлечено 9400 солдат, 26 вертолетов, 22 катера. В Одессе мобилизовали 5 тыс. солдат, 9 катеров, 5 вертолетов. В Астрахани выставили в караулы 3 тыс. солдат. Народ демонстрировал чудеса безответственности. Из Одессы, к примеру, местные жители умудрялись на лодках по лиманам за 25 рублей вывозить желающих бежать из карантинной зоны.

В Казани, помнится, тоже нервничали, разгоняли молодежь по лагерям и родственникам с напутствием мыть руки перед едой. Овощи и фрукты окатывали перед употреблением кипятком. Но стоило миновать опасную пору, как на общество навалились иные заботы и все благополучно забыли про свои страхи.

Хотя в республике обстановка, как отмечают официальные лица, стабильно-благоприятная, в мире в целом ситуация напряженная, с тенденцией к ухудшению. В 2016 году холера была зарегистрирована в 18 странах мира. В нынешнем году санитарно-эпидемиологический контроль ужесточился.

В прошлом году было отмечено осложнение эпидемиологической ситуации по холере на Украине. Оттуда нашему земляку добраться сегодня куда проще и скорее, чем в середине позапрошлого века нижегородцу до Казани.