В нашей палате лежит ребенок с вич

КРИК СО ДНА ПРОПАСТИ!

Власти обязаны принимать чрезвычайные меры

Вы не стоите у операционных столов, на ваших руках нет перчаток, которые проницаемы для вируса СПИДа и которые не защищают от ВИЧ-инфекции. Вы почему-то лечитесь в особых клиниках, и рядом с вами в одной палате не лежит больной СПИДом. Сколько можно это терпеть? Сколько еще времени вы будете плевать на конституцию, гарантирующую нам защиту нашего здоровья? Опасности быть зараженными ВИЧ подвержены не только врачи, специальность которых заставляет непосредственно общаться с ВИЧ-инфицированными больными, с кровью и тканями этих больных. Положение пациентов, как и всего населения, еще более трагично — врачи не имеют права предупреждать их о грозящей им в больнице опасности.

Страшные цифры увеличьте впятеро

Сейчас ВИЧ/СПИД распространяется в масштабах, угрожающих безопасности во всем мире. Число умерших СПИД-больных достигло к настоящему времени 18 млн. человек (по другим оценкам — 20 млн.) По данным ВОЗ, с момента начала эпидемии более чем 60 млн. людей уже ВИЧ-инфицированы. Только в 2001 г. от СПИДа умерло 2,5 млн. человек. Около трети ВИЧ-инфицированных имеют возраст от 15 до 24 лет, и большинство из них не знают, что они ВИЧ-носители.

В 1999 г. в России зарегистрировано 15 674 новых случаев заболеваний, или в 3,9 раза больше, чем в 1998 г. (в основном у наркоманов, применяющих внутривенное введение наркотиков). За 12 месяцев 2001 г. зарегистрировано 70 602 случая (по другим источникам — 87 177), в том числе 580 — среди детей, что на 51,9% больше, чем в 2000 г.

ВИЧ/СПИД снижает потенциал молодого поколения. Среди зарегистрированных в России ВИЧ-инфицированных (в 2002 г.) 62% составляет молодежь в возрасте от 20 до 30 лет. Женщины в структуре ВИЧ-инфицированных составляют 23%, при этом возрастает доля женщин фертильного (детородного) возраста. Показатель выявляемости ВИЧ-инфекции среди беременных за последние 6 лет возрос более чем в 450 раз(!!). От ВИЧ-инфицированных матерей к началу 2003 г. родилось 3552 ребенка.

Имеются четкие признаки перехода эпидемии ВИЧ/СПИД в новую —третью фазу, когда ВИЧ-инфекция выходит за пределы традиционных групп повышенного риска, в частности, из среды наркопотребителей в общую популяцию, увеличивается значимость полового пути передачи, ВИЧ становится бытовой инфекцией (например, заражение через пользование общей зубной щеткой, больной ребенок может заразить кормящую его мать). В связи с общим ростом числа ВИЧ-инфицированных существенно возрастает опасность передачи ВИЧ при переливании крови.

Наиболее неблагоприятная ситуация по ВИЧ-инфекции в С.-Петербурге — 234,3 на 100 тыс. населения, Ханты-Мансийском автономном округе — 197,2, в Свердловской обл. — 66,0, Тюменской — 144,9; Ульяновской — 124,8 при среднем показателе по России 48,3 на 100 тыс. жителей. Через 6 лет, к 2010 г., в России будет ВИЧ-инфицировано 8 — 10% всего населения! Это в 2 — 3 раза превысит число всех медицинских работников в стране. Наряду с ВИЧ-инфекцией у большинства зараженных (до 80%) выявляются парентеральные вирусные гепатиты В и С и их сочетания. В 2% больные ВИЧ заражены туберкулезом, а у каждого десятого выявляется то или иное заболевание, передаваемое половым путем.

При этом число зарегистрированных больных представляет собой лишь верхушку айсберга проблемы ВИЧ/СПИД — на одного выявленного носителя ВИЧ-инфекции приходится по меньшей мере пять невыявленных случаев этой страшной болезни. Кроме того, не менее 1/3 всех инфицированных ВИЧ не имеют специфических антител. Поэтому 1/3 всех инфицированных ВИЧ остаются недиагностированными (невыявленными), поскольку существующие в России методы лабораторной диагностики основаны на обнаружении антител к ВИЧ, а не на полимеразной цепной реакции, как это проводится в других странах. Следует говорить о всемирной пандемии ВИЧ-СПИД-инфекции.

На 2003 г. по Орехово-Зуевскому району (исключая сам город Орехово-Зуево, где ВИЧ-инфицированных в три раза больше, чем по району) в 7 случаях — это дети и юноши в возрасте до 18 лет. Самая младшая из этих семерых — девочка, заразившаяся от взрослого мужчины. Девочка из неблагополучной семьи. Никто не выявил того человека, который заразил девочку, никому нет дела, что взрослый растлил ребенка. Родители ее фактически бросили, она выброшена на улицу. Девочка внешне привлекательная, она заразит детей и юношей интерната, куда ее, преступно нарушая эпидемиологический режим, направили. Через 5 — 6 лет у нее начнутся адские страдания, и она умрет через 8 — 10 лет. Более 90% из зараженных по Орехово-Зуевскому району (исключая г. Орехово-Зуево, где зараженность, как мы сказали, в три раза выше) — это люди, употреблявшие наркотики.

К настоящему времени в Орехово-Зуевском районе (кроме г. Орехово-Зуево) уже несколько новорожденных родились от ВИЧ-инфицированных молодых мам. ВИЧ-инфекция легко передается через плаценту, заражая плод внутриутробно. Достоверные данные о заражении этих родившихся малюток будут уточнены только через 1— 2 года.

Как мы уже сказали, через шесть лет к 2010 г. в России будет ВИЧ-инфицировано 8 — 10% всего населения. 10% из этого числа зараженных будут дети.

Ряд положений и предложений

ВИЧ/СПИД-инфекция — это опаснейшая, неизлечимая, смертельная инфекционная болезнь:

1. Восприимчивость к ней поголовная.

2. Смертность — 100%.

4. Не пропаганда безопасного секса с презервативом, а создание условий и методов, способствующих, как это принято при всех инфекционных заболеваниях, изоляции больного от здорового.

5. Лекарств от СПИДа нет.

6. Антитела к ВИЧ только усиливают инфекцию. И это является особенностью данной инфекции и превращает работу по созданию вакцины против ВИЧ в бездонную кормушку для некоторых ученых.

7. Как выше сказано, не менее 1/3 всех инфицированных ВИЧ не имеют специфических антител к ВИЧ. Поэтому 1/3 всех инфицированных ВИЧ остаются недиагностированными (невыявленными), поскольку, как мы уже говорили, существующие в России методы лабораторной диагностики основаны на обнаружении антител к ВИЧ, а не на полимеразной цепной реакции, как это делается в других странах.

9. При ВИЧ-инфекции сильно поражается и головной мозг, поэтому поведение СПИД-больного может быть неадекватным в плане соблюдения им санитарного и противоэпидемиологического режима.

10. Решение проблемы СПИДа носит сегодня политический характер. Только безответственные политики, вопреки научным положениям и медицинской практике, грубейшим образом нарушая санитарно-противоэпидемиологические требования, распорядились лечить больных СПИДом в обычных лечебных стационарах и находиться в роддомах со здоровыми роженицами. Даже больные дизентерией обязательно изолируются и лечатся в инфекционных больницах, а вот при такой чрезвычайно опасной и контагиозной инфекции, как ВИЧ/СПИД, ВИЧ-зараженные и СПИД-больные, сегодня лечатся в обычных стационарах для обычных соматических заболеваний — лучшего способа для массового распространения и надежного заражения ВИЧ-инфекцией трудно придумать. Только преступные политики затолкали ВИЧ-инфицированных детей в школы и интернаты со здоровыми детьми.

11. Сегодняшние действия, а вернее, бездействия властей в защите населения от ВИЧ-инфекции следует рассматривать как сознательное, проводимое на уровне правительства массовое заражение граждан России ВИЧ-инфекцией и должно квалифицироваться как уголовно наказуемый биотерроризм.

Мы предлагаем внести в Госдуму и принять следующие законодательные акты:

3. Ничего не поделаешь, но в наше окаянное время каждый должен относиться друг к другу как к потенциально опасному по ВИЧ-инфекции.

Как бороться против инфекционных заболеваний, люди в некоторых странах знали еще в библейские времена. В частности, на Востоке в V веке до нашей эры, т.е. за 500 лет до рождения Христа, уже были разработаны профилактические наставления, например, против распространения лепры (проказы), включая расторжение брака. Методы профилактики от любого вида инфекционного заболевания состоят из индивидуальных и общественных (социальных) мероприятий защиты. В частности, для лепры (проказы) наиболее древним способом общественной профилактики в условиях отсутствия эффективного лечения (как и при СПИДе) являлась полная изоляция больного в специально предназначенные для этого места — лепрозории. Для ВИЧ-инфекции это было бы самым эффективным способом решения СПИД-проблемы. Это и единственный способ остановить распространение и победить болезнь. Но только при одном условии, если для этих обреченных людей, которым жить в лучшем случае остается не более 10 лет, например, для больных по Московской области будут созданы условия коллективного проживания больных точно такие же, как в Барвихе, с полным сохранением тамошних условий. Мы обязаны сделать для ВИЧ-больных все, чтобы они не чувствовали себя ущербными. Следовало бы восстановить опыт разрушенного Советского государства, народное здравоохранение которого, особенно в области профилактики, было примером для всего мира.

4. Лечение ВИЧ-инфицированных (как это было в советское время) должно проводиться в специально для этого выделенных лечебно-профилактических учреждениях, условия в которых должны соответствовать санаторным, например, из десятка правительственных дач следовало бы передать для ВИЧ-инфицированных хотя бы одну. [В средние века в лепрозории (места пребывания больных проказой), содержание которых находилось под контролем монастырей, старались попасть нищие и бродяги, поскольку в лепрозории их привлекали нормальные условия существования. Точно так же хорошими (буквально курортными) условиями жизни надо привлекать ВИЧ-инфицированных в СПИДОЗОРИИ.]

СПИД — это чума XXI века, и для ликвидации этого заболевания следует применять, как и при чуме, чрезвычайные меры.

А что делает государство сегодня? Оно отстранилось от всех проблем. Оно бросило нас и создало такие условия, где смерть и болезни заранее запланированы. и, по-видимому, желательны тем международным правителям, которым подчинено наше правительство.

Сейчас правительство, нарушая конституционные нормы, сделало еще один чрезвычайно опасный шаг — оно ликвидировало Министерство здравоохранения. Теперь окончательно не с кого будет спросить за состояние здоровья нации, и таким образом наше правительство выполнило очередное требование фактически существующего мирового правительства, что и открыло России двери в казарму (правильнее сказать — тюремную камеру) под названием Всемирная торговая организация (ВТО). В ближайшие годы постепенно, уже не скрываясь, наши прислужники Западу реально перейдут к платному здравоохранению (как становится известно, вскорости больницы, возможно, будут переданы в аренду или будут полностью приватизированы) и к платному образованию.

И все-таки, подытоживая выше сказанное, мы предлагаем правительству Московской области:

а) Немедленно, лучше всего на базе одного из самых лучших и самых больших домов отдыха Подмосковья, например, на одной из более чем десятка правительственных дач, создать специализированную больницу для больных ВИЧ-инфекцией с полным набором специализированных отделений (хирургическое, терапевтическое, гинекологическое, инфекционное, родильное и т. д.).

б) Здесь же, на базе этого дома отдыха, открыть (построить) семейные общежития, а в ближайшей перспективе построить благоустроенные многоквартирные дома и интернаты для брошенных ВИЧ-инфицированных детей. Материальное обслуживание ВИЧ-инфицированных, и мы это подчеркиваем, должно оставаться на уровне благоустроенного дома отдыха, питание должно быть с кремлевского стола.

5. Все граждане, поступающие в лечебно-профилактические учреждения РФ, в обязательном порядке должны быть обследованы на ВИЧ-инфекцию. (Как это уже было в советское время.)

6. Проверке на ВИЧ-носительство периодически должны подвергаться все организованные контингенты граждан: военнослужащие, учащиеся средних и высших учебных заведений, лица, находящиеся в местах отбывания наказаний, рабочие и служащие и т. п. Особый контроль следует установить за иностранными гражданами при пересечении ими границ РФ.

7. ВИЧ-инфицированным детям должны быть предоставлены специальные для ВИЧ-инфицированных детские дома, школы и интернаты, где условия пребывания должны быть на уровне домов отдыха. Нельзя допускать, чтобы ВИЧ-инфицированные дети длительно пребывали совместно со здоровыми в лечебно-профилактических, учебных и других общественных заведениях.

8. Должны быть пересмотрены в плане ужесточения законы об обороте наркотиков и меры борьбы с проституцией, предусматривающие, в частности, обязательную периодическую проверку задержанных проституток на ВИЧ-инфекцию.

9. Уже лет 5, как России следовало бы перейти на методы молекулярной диагностики ВИЧ и одновременно запретить определение специфических антител. (Мы понимаем, что технически это сразу сделать трудно, но это достижимо.)

10. Граждане, находясь в лечебном учреждении, имеют право знать всех тех ВИЧ-инфицированных, кто лежит на соседней с ними койке в больничной палате.

11. Следует создать Всероссийскую электронную картотеку на ВИЧ-инфицированных и СПИД-больных для использования ее данных в работе санитарно-эпидемиологическими станциями, лечебно-профилактическими учреждениями и правоохранительными органами.

12. Общегосударственная кампания по просвещению в плане защиты от ВИЧ может обойтись всего в 65 млн. долларов. Следует, и как можно скорее, вплоть до репрессивных действий со стороны правительства, заменить хотя бы часть времени, отводимого на дебильные, так называемые развлекательные передачи по телеканалам, просветительными программами по защите и профилактике ВИЧ-инфекции, по профилактике гепатитов В и С, по воспитанию здорового образа жизни. Например, гепатит С в ближайшие годы станет еще одной острейшей проблемой органов здравоохранения и правительства — пути передачи этой инфекции и меры профилактики сходны с ВИЧ-инфекцией.

Ученым есть что сказать. Они истосковались по аудитории, которой они хотели бы помочь разобраться в современном мире.

ФАРАФОНОВ Д.С., ХАНЖИН Б.М.,
ГОЛОВАНОВ А.В., МАРКИНА Н.Р.,
САЙКИНА Н.П., ПУГОВКИНА Е.Б.,
ШАРЫНКИНА С.Н. и другие.

До диагноза все было хорошо, как у всех людей, — много работал, проводил время с друзьями, путешествовал. Жил как любой московский парень: зарабатывал не слишком много, но на жизнь хватало.

О диагнозе я узнал в 2012 году. Перед этим я ходил на яхте со своими друзьями, которые перегоняли лодку из Испании в Португалию. Оттуда я отправился на велосипеде в Стокгольм: ехал 42 дня, а потом вернулся в Москву. Был в своей лучшей физической форме, набрался сил, вышел на работу, а потом отравился и целую неделю чувствовал себя ужасно. В больнице мне сказали, что это какая-то инфекция. Я сдал анализы и выяснил, что у меня ВИЧ. К тому моменту я уже чувствовал, что что-то случилось. Я постоянно потел, худел, была высокая температура. Продолжал работать, но с каждым днем мне становилось все хуже и хуже. Диагноз все объяснил. А еще через месяц мне стало так плохо, что я лег в больницу.

В первой больнице было тяжело: очень много смерти. В моей палате два человека умерли на моих глазах. По коридору постоянно возили черные пакеты. Я никогда еще не видел смерть так близко. Когда человек умирает, его раздевают, заворачивают в пакет, собирают вещи, дезинфицируют кровать, а через неделю приходит новый чувак с тем же диагнозом. А за окном был февраль, серость и слякоть.

Тогда я ничего не знал про ВИЧ. Про СПИД вообще мало кто знает, информация об этом заболевании просто не распространяется. Твое самочувствие зависит от двух факторов: количества вируса в крови и состояния иммунитета. Иммунитет исчисляется количеством лимфоцитов в крови. У здорового человека их должно быть минимум 1200, а после первых моих анализов ко мне пришел врач и сказал, что мой иммунный статус 17 единиц (т. е. процентов: врачи могут не только считать общее количество лимфоцитов на миллилитр крови, но и измерять их в процентах от общего количества белых клеток крови. В норме этот показатель — около 40%) и несколько тысяч вирусов. Я спрашиваю, что это значит, а он говорит: ничего хорошего. Я спрашиваю, не довел ли я себя хотя бы до СПИДа? А он отвечает: вы давно уже в СПИДе. ВИЧ — это просто вирус в крови, а СПИД — это сама болезнь. Человек умирает не от самого вируса, вирус просто ослабляет организм, в результате развиваются сопутствующие болезни — энцефалит, туберкулез, даже простой грипп. В основном люди лежат с такими диагнозами. Тебя лечат от различного спектра болезней, которые в тебе расцветают, и параллельно дают лекарства, которые давят активность самого вируса. Сейчас в Европе и Америке ВИЧ не является смертельным заболеванием, он исключен из этого списка. ВИЧ считается хронической болезнью: с вирусом можно прожить долгую жизнь при условии, что будешь принимать терапию всю свою жизнь. Рак по-прежнему считается неизлечимой болезнью, а ВИЧ — болезнь хроническая, даже у нас в России, хотя в регионах с лечением, конечно же, намного сложнее.

В больнице я пролежал месяц. Меня проверяли на все возможные болезни, у меня открылся туберкулез, выявили цитомегаловирус, который носится по всему телу и разрушает органы. Тогда было совсем тяжело: каждый день приходил врач и говорил, что еще у меня не так, и от этого казалось, будто я опускаюсь все ниже и ниже.

Я рассказал о диагнозе самым близким друзьям, а они рассказали своим. Это самые лучшие люди на свете: собрались в секретную группу, скидывались деньгами на крайний случай. ВИЧ у нас лечат по прописке — я прописан в своем городе и в нем же должен был встать на учет, чтобы получать лекарства. Понятно, что чем дальше от Москвы, тем лечение хуже. Мои друзья рассчитывали разные варианты, не говоря мне о них, — вплоть до того, чтобы отправить меня лечиться за границу или покупать мне лекарства в Москве. А лекарства дорогие: на тот момент в месяц моя терапия стоила бы тысяч тридцать. Но все это не понадобилось: у меня открылся туберкулез. Оказывается, туберкулезные палочки есть у нас у всех — и обострение происходит, когда организм слабеет. Меня отправили в Солнечногорск в тубдиспансер. В Москве есть три диспансера для ВИЧ-инфицированных, но в Солнечногорск отправляют тех, кто без прописки: иногородних и бомжей. Там я провел два месяца.

Потом у меня стало портиться зрение. Нашли некроз сетчатки и отвезли в Москву, в седьмой туберкулезный диспансер, где рядом глазная клиника. Я тогда практически ослеп, не мог читать, не видел лиц. Сейчас вернули зрение, но частично: я могу читать и вижу, но все еще немного двоится в глазах. Состояние зависит от моего основного диагноза — если все будет ухудшаться, то и зрение ухудшится. Все это происходило уже в Сокольниках, куда мои друзья приходили каждый день. Это было очень трогательно и поддерживало меня: друзья поддерживали, приносили поесть. Я стал выздоравливать и ел как лошадь, потому что за время болезни очень истощал, не мог даже свои тимберленды на ногах поднять. А тут вернулись силы, я встал и стал ходить. И ел, ел и ел. Мои друзья выстроили график посещений, даже спорили, кто из них и когда ко мне пойдет, говорили друг другу: ты уже был, теперь моя очередь. Они потрясающие люди, никто из них от меня не отвернулся.

Еще до госпитализации я работал в одной логистической компании. Когда сказал руководству, что лег в больницу, директор выписал мне материальную помощь, хотя я и не состоял в штате. Так мне стало понятно, что все люди добрые, и я — пример того, какими все могут быть отзывчивыми.

А в августе меня выписали. Через некоторое время устроился к друзьям в JNBY велокурьером. Приходил в себя, заново социализировался — соседи по палате были совсем другой реальностью. Это был странный сонный период, когда нужно было понять, как жить дальше с этим диагнозом. Зрение ухудшилось, стало неудобно читать книги, это меня расстраивало больше всего.

С момента моего выхода из больницы прошло два года. Я встал на федеральный учет. Каждые три месяца я хожу в этот федеральный центр и сдаю кровь, а мне выдают лекарства, которые я принимаю каждый день в десять утра и десять вечера. Нужен режим, хороший сон, необходимо правильно питаться. До диагноза я на самом деле много пил. Сейчас могу себе позволить бокал вина за ужином или пиво безалкогольное, и все. Мне кажется, даже это много, надо полностью отказаться от алкоголя, но пока не получается. Работаю в полную силу, как раньше. Путешествую, опять же. Сейчас приехал в Сан-Франциско, в прошлом году катался по Европе. Если честно, хочется поскорее вернуться в привычное русло: в Москве я уже перестал жить с постоянной мыслью, что у меня СПИД или ВИЧ. Друзья относятся ко мне так, как будто все по-старому. Хотя, конечно же, это не правда.

Каждый день мне надо вставать в девять утра: лекарства ядовитые, и нужно поесть до за час того, как их принимать. Это самое сильное ограничение в моей жизни — раньше я питался нерегулярно, как и все, а сейчас надо постоянно есть, завтракать и ужинать. Нужен четкий режим, который исправно соблюдать получалось после больницы: когда мы тусили, друзья выгоняли меня домой в десять или одиннадцать вечера. А сейчас я не так активно тусуюсь, как раньше. Лекарства надо принимать постоянно: если я прекращу хотя бы на день, то вирус активируется. А когда вирус на нуле, я здоров.

ВИЧ — это странная болезнь. Медицина дошла до того, что если ты принимаешь лекарства, то становишься фактически здоровым человеком. С тех пор как я вышел из больницы, секс у меня был всего два раза, и в обоих случаях я предупреждал, что инфицирован, мы предохранялись. Но я оба раза после этого так сильно беспокоился, что теперь даже никого и не ищу. Хотя одиночество очень давит. У меня друзья, семья, я не одинок, после болезни сблизился с мамой и сестрой, но то, что я один, очень сильно давит на меня. Это тяжело. А в остальном жизнь такая, как раньше.

ВИЧ — это не приговор. Да, диагноз меняет твою жизнь просто из-за того, что связано с этим — люди сразу ставят на тебе клеймо. Вокруг ракового больного витает ореол героизма — раком нельзя заразиться, и люди относятся с пониманием. А тех, у кого ВИЧ, боятся.

Честно говоря, если бы не ВИЧ, я бы спился, наверное, — с алкоголем у меня были очень сильные проблемы. Каждую неделю я пил до беспамятства и не помнил, что происходило ночью. А так из-за того, что мне надо вести здоровый образ жизни, я почти не пью, бросил курить, встал на сноуборд. Начал бегать, питаюсь здоровой пищей. Сначала я делал это вынужденно, а теперь получаю удовольствие. Я знаю, что умру старым человеком и своей смертью — а не потому, что у меня СПИД. Я вообще уверен, что через лет пять-десять придумают вакцину, которая меня вылечит, — туберкулез же раньше тоже не могли победить? А сейчас это излечимо. Я очень оптимистично настроен, но единственное, что меня вгоняет в тоску, — это мое одиночество.

Я должен принимать ядовитые таблетки, которые постоянно разрушают флору кишечника. Если я не пью кефир, то у меня постоянная диарея. Я покрыт прыщами, как подросток. У меня постоянный метеоризм, он меня просто убивает. Но это мелкие бытовые вещи. А в целом вся эта ситуация, конечно, очень сильно изменила меня: я вышел из больницы с чувством, что ничего не боюсь и на все способен.

Когда понимаешь, что смертен, то это может разрушить тебя, а может помочь понять, что ты абсолютно свободный человек. Если бы я захотел уехать в другую страну, меня бы ничто не остановило. Но уезжать из России не хочется. Моя жизнь — люди, которые меня окружают, семья и друзья, а они в России. Люди — это самое главное в жизни. Не имея ни копейки за душой, я чувствую себя невероятно богатым человеком.

Из планов на будущее — научиться плавать и получить права. Я был бы счастлив кого-нибудь встретить, но не строю иллюзий и никого не ищу. Для меня важна моя семья и моя дочь. Прекрасно, что она родилась до того, как у меня нашли диагноз: оказывается, я живу с ВИЧ уже семь лет. Я проверялся, но анализы каждый раз показывали, будто у меня нет вируса. Поэтому все люди раз в полгода должны проверяться на ВИЧ и, конечно же, предохраняться, особенно если ведут такую безалаберную сексуальную жизнь, как я: часто бывало, что я просыпался пьяный и не понимал, с кем же я проснулся. Я всегда предохранялся и буквально два раза об этом забыл — и это стало той глупостью, которая меняет всю жизнь.

В российских больницах пациентов заражают смертельными вирусами

Хватило на 15 лет

В Самарской области расследуется уголовное дело, возбужденное по факту заражения ВИЧ в городской больнице №4 города Тольятти. В 2014 году 59-летняя Ирина М. делала там плановую операцию на коленном суставе. Все прошло успешно. Однако через год женщина обратилась в свою поликлинику с жалобой на сильные боли в колене. Как обычно в таких случаях, врач отправил ее на стандартные анализы. Исследование на ВИЧ дало положительный результат, хотя на момент госпитализации анализ был отрицательным. Поскольку другие возможности заражения были исключены, эпидемиологи проверили стационар, где оперировалась пациентка. Выяснилось, что одновременно с Ириной в отделении реанимации находился ВИЧ-инфицированный пациент. Вероятно, причиной заражения стал венозный катетер. Либо медперсонал не соблюдал банальные правила безопасности — обработка рук, смена резиновых перчаток.

Первое в истории РФ внутрибольничное заражение ВИЧ произошло еще в 1988 году в столице Калмыкии Элисте. При использовании нестерильных инструментов для переливания крови вирус занесли 76 детям и пятерым взрослым. Позже выяснится, что инфицированные уехали из Элисты в Волгоград, Ростовскую область и Ставропольский край, где произошли новые заражения.

В общей сложности в этих регионах зарегистрировано 270 ВИЧ-инфицированных детей и 20 взрослых. Единственное наказание, которое понесли тогда медики, — выговор. Правда, организаторы здравоохранения сделали выводы: эпидемиологическая безопасность в медучреждениях была серьезно усилена.

— Того шока хватило, чтобы почти 15 лет в больницах России все было хорошо, — разводит руками директор Федерального научно исследовательского центра СПИД, академик Вадим Покровский. — Но с середины 2000 годов мы снова начали отмечать случаи заражения в больницах. А в последнее время их число растет в геометрической прогрессии.

Халатность и экономия

По данным центра СПИД, основная причина внутрибольничного заражения ВИЧ — использование нестерильных инструментов. Из-за экономии расходников или от недостатка времени уколы нескольким больным могут сделать одним шприцем. Он только называется одноразовым, но по факту может использоваться неоднократно.

— Почему-то многие уверены, что главная причина инфицирования в больницах связана с переливаниями крови, — продолжает Покровский. — Такие случаи есть. Но за 30 лет их зафиксировано только 100. Учитывая, что ежегодно в стране делается до 10 миллионов переливаний — это капля в море. Безопасность донорской крови научились контролировать. А вот что делать с отсутствием настороженности у врачей — непонятно. Минздрав в разгар эпидемии ВИЧ должного внимания этой проблеме не уделяет.

Сегодня в России число ВИЧ-инфицированных приближается к полутора миллионам человек. В соответствии с критериями Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), если в какой-то местности заражены более процента жителей, это значит, что началась стадия генерализованной эпидемии, то есть болезнь вышла за пределы групп риска (наркоманы, гомосексуалисты, проститутки) и распространяется во всей популяции. По данным Роспотребнадзора эпидемиологический порог в один процент превышен в Кемеровской, Ульяновской, Иркутской, Тюменской областях, Пермском крае, Ленинградской, Челябинской и Оренбургской областях, Ханты-Мансийском автономном округе, Томской области, Алтайском крае, Новосибирской, Мурманской, Омской, Ивановской, Тверской и Курганской областях. В лидерах — Самарская и Свердловская области. Тут заражены более 2 процентов беременных. Это значит, что вирус прочно укоренился в широких слоях населения и его дальнейшее распространение уже никак не зависит от групп риска.

Фото: Николай Хижняк / РИА Новости

Учитывая советский опыт вспышки в Элисте, вероятность встретить в поликлинике или стационаре ВИЧ-инфицированного есть в любом городе. Часто сам человек может и не подозревать о своем статусе. Эксперты считают, что около 500-800 тысяч ВИЧ-положительных россиян не подозревают о своей болезни, так как не относят себя к группам риска и ни разу не проверялись. Бытовым путем вирус не передается, но беда наступает, когда медработники пренебрегают санитарными нормами.

Не ошибиться невозможно

— Специально никто никого заразить, конечно, не хочет, — продолжает Покровский. — Но кроме того что эпидемия ВИЧ сама собой разрастается, у нас еще и кадровый кризис в здравоохранении — очень мало медицинского персонала. Мы расследовали одну вспышку больничного инфицирования. Ночью в детском отделении дежурила одна медсестра. И ей надо поставить 70 капельниц. В такой ситуации не ошибиться просто невозможно.

Почти все случаи, которые вошли в официальную статистику больничного распространения ВИЧ, касаются малолетних детей. Такую статистику врачи объясняют тем, что в этом случае легко доказать способ инфицирования. У взрослых — все сложно. Однозначный вывод сделать практически невозможно. Иногда пациенты скрывают свои подозрительные половые контакты и обвиняют в заражении медиков.

Фото: Александр Кряжев / РИА Новости

В интересах государства

В медицинских документах был обнаружен факт замены информации о доноре и о клиентках. Процедуру проходили 103 женщины. У троих вирус подтвердился. Остальные 100 остались недоступными для эпидемиологов. То есть теоретически они также могли пострадать. Зараженные клиентки несколько лет судились с больницей. В качестве компенсации морального вреда суд обязал клинику выплатить каждой по 5 миллионов рублей.

Пока это самая большая судебная компенсация заразившимся ВИЧ по вине медучреждений. В 2014 году суд подмосковной Балашихи обязал Московский областной перинатальный центр выплатить матери ребенка, зараженного ВИЧ и гепатитом С, 10 миллионов рублей. Однако позже Мособлсуд уменьшил компенсацию до миллиона рублей. Прокурор мотивировал это требование тем, что могут пострадать интересы государства: больница от таких компенсаций может разориться.

— Девочку инфицировали при рождении, — рассказывает адвокат, защищавший интересы семьи, Петр Домбровицкий. — Следователи установили, что в палате с новорожденной находилось несколько ВИЧ-инфицированных младенцев. При этом забор крови проводился одним шприцем.

О том, что ребенок ВИЧ-положительный, стало ясно лишь спустя семь лет. До этого девочку лечили от всего что можно — бронхиты, пневмония, ОРЗ. Как утверждает юрист, запрошенная сумма компенсаций — вовсе не свидетельство жадности. Деньги были нужны для лечения ребенка. Поскольку, кроме ВИЧ, девочку заразили гепатитом С, а многие бесплатные препараты, которые предлагались в СПИД-центре, — не подходили, так как вызывали побочные реакции. Врачи боялись, что у девочки может отказать печень и она умрет. Поскольку в то время в России не было зарегистрировано современных препаратов против гепатита С, пациентке рекомендовали ехать в Германию. Самостоятельно оплатить нужную терапию семья не могла. Ребенка воспитывала одна мать, работавшая бухгалтером с зарплатой 50 тысяч рублей.

— Ситуация патовая, — возмущается адвокат. — Что такое 10 миллионов рублей для государства? Тем более по его вине ребенок стал инвалидом. К сожалению, финансовые интересы государства у нас выше жизни детей.

Фото: Константин Чалабов / РИА Новости

***
Более всего в больницах следует опасаться игл и шприцов. Всегда требуйте, чтобы медработник при вас вскрывал упаковку шприца — нужно быть уверенным в том, что им прежде не пользовались. Однако, по данным Федерального центра СПИД, самые опасные — отделения реанимации. Но там пациенты в большинстве случаев не в состоянии проконтролировать свою безопасность. А врачи и медсестры ввиду большой загрузки теряют бдительность.

***
Операционные — относительно безопасны. Все инструменты стерилизуются. За 30 лет ни одного случая заражения во время операций не зарегистрировано.

***
Во время лечения зубов, маникюра и нанесения тату теоретически заразиться можно. Как и в любом другом случае, когда есть контакт инструментов с кровью. Однако пока ни одного ВИЧ-инфицирования таким способом официально доказано не было. Куда чаще так заражаются гепатитами. Альтернатива так себе. Поэтому стоит убедиться в стерильности инструментов.