Почему мы пишем о вич
Онлайновые вопросы и ответы
Ноябрь 2017 г.
Вирус иммунодефицита человека (ВИЧ) инфицирует клетки иммунной системы, разрушая или нарушая ее функции. Инфицирование вирусом приводит к прогрессирующей деградации иммунной системы и, в результате, к "иммунодефициту". Иммунная система считается дефектной тогда, когда она больше не может выполнять свою роль в борьбе с инфекциями и болезнями. Инфекции, связанные с тяжелым иммунодефицитом, известны как "оппортунистические инфекции", так как они "пользуются возможностями" ослабленной иммунной системы.
Синдром приобретенного иммунодефицита (СПИД) — это термин, применяемый к самым последним стадиям ВИЧ-инфекции. Для него характерно появление каких-либо из более чем 20 оппортунистических инфекций или связанных с ВИЧ видов рака.
ВИЧ может передаваться при незащищенном сексуальном контакте (вагинальном или анальном) и оральном сексе с инфицированным человеком; при переливании зараженной крови; и при совместном использовании зараженных игл, шприцев или других острых инструментов. Он может также передаваться от матери ребенку во время беременности, родов и грудного вскармливания.
По оценкам ВОЗ и ЮНЭЙДС, в конце 2016 года в мире насчитывалось 36,7 миллионов человек с ВИЧ. В этом же году около 1,8 миллиона человек приобрели инфекцию, а 1 миллион человек умерли от причин, связанных с ВИЧ.
В 2016 году почти 400 000 людей с ВИЧ умерли от туберкулеза. Это основная причина смерти среди ВИЧ-инфицированных людей в Африке и одна из основных причин смерти среди этой группы населения во всем мире. Существует целый ряд основных стратегий в области здравоохранения, имеющих решающее значение для профилактики и ведения инфекции туберкулеза у людей, живущих с ВИЧ:
- рутинное обследование на симптомы туберкулеза при каждом посещении врача;
- ведение скрытой туберкулезной инфекции (например, профилактическое лечение изониазидом);
- борьба с туберкулезной инфекцией;
- раннее начало антиретровирусной терапии.
- при каждом сексуальном контакте правильно использовать мужские или женские презервативы;
- принимать антиретровирусные препараты для доконтактной профилактики ВИЧ (ДКП)
- заниматься только непроникающим сексом;
- сохранять верность в отношениях с неинфицированным и равным образом верным партнером и избегать каких-либо других форм рискованного поведения.
Мужское обрезание способствует снижению риска приобретения ВИЧ во время сексуальных контактов между мужчиной и женщиной примерно на 60%.
Одноразовая процедура медицинского мужского обрезания обеспечивает пожизненную частичную защиту от ВИЧ, а также от других инфекций, передаваемых половым путем. Мужское обрезание следует всегда рассматривать в качестве составной части общего пакета мер профилактики ВИЧ, которая ни в коей мере не заменяет другие известные способы профилактики, такие как мужские и женские презервативы.
При правильном использовании во время каждого сексуального контакта презервативы являются надежным способом профилактики ВИЧ-инфекции у женщин и мужчин. Тем не менее, ни один способ защиты, кроме воздержания, не эффективен на 100%.
Женский презерватив является единственным контролируемым женщиной контрацептивным барьерным методом, доступным в настоящее время на рынке. Женский презерватив представляет собой прочный, мягкий, прозрачный колпачок из полиуретана, вставляемый во влагалище перед сексуальным контактом. При его правильном использовании при каждом сексуальном контакте он полностью облегает влагалище и обеспечивает защиту как от беременности, так и от инфекций, передаваемых половым путем, включая ВИЧ.
Знание своего ВИЧ-статуса дает два важных преимущества:
- Узнав о том, что вы ВИЧ-позитивны, вы можете принять необходимые меры для того, чтобы получить доступ к лечению, уходу и поддержке до того, как появятся симптомы, и, тем самым, потенциально продлить свою жизнь и предотвратить развитие осложнений на протяжении многих лет.
- Узнав о том, что вы инфицированы, вы можете принять меры предосторожности, чтобы не допустить передачи ВИЧ другим людям.
Антиретровирусные препараты используются при лечении и профилактике ВИЧ-инфекции. Они борются с ВИЧ, останавливая или сдерживая репродукцию вируса и уменьшая его количество в организме.
По состоянию на середину 2017 г. 20,9 миллиона человек проходили антиретровирусную терапию (АРТ) во всем мире. Несмотря на то, что эта цифра свидетельствует о внушительных успехах, достигнутых за последнее десятилетие в области расширения охвата лечением против ВИЧ, она представляет собой лишь 53% пациентов, которым требуется АРТ. Таким образом, более половины человек, нуждающихся в доступе к лечению, по-прежнему не имеют его.
Нет, лекарства от ВИЧ не существует. Но при надлежащем и непрерывном соблюдении предписаний в отношении антиретровирусной терапии прогрессирование ВИЧ в организме можно замедлить почти до полной остановки. Все больше и больше людей с ВИЧ, даже в странах с низким уровнем дохода, могут сохранять хорошее самочувствие и продуктивность на протяжении длительного времени. ВОЗ рекомендует лечение для всех людей, инфицированных ВИЧ, а также для тех, кто подвергается значительному риску.
Помимо антиретровирусной терапии людям с ВИЧ часто необходимо консультирование и психологическая поддержка. Доступ ВИЧ-инфицированных людей к надлежащему питанию, безопасной воде и основным гигиеническим средствам может также способствовать поддержанию высокого качества жизни.
Все пути передачи ВИЧ-инфекции известны и изучены.
Вирус передается только через определенные жидкости человеческого организма, в наибольших количествах он содержится в крови, сперме, вагинальном секрете и грудном молоке инфицированного человека, при контакте с ними и происходит инфицирование.
Это означает, что заражение ВИЧ-инфекцией возможно:
— в случае использования нестерильных шприцев и игл (в основном, при введении наркотиков);
— при незащищённом сексуальном контакте ;
— при прямом попадании инфицированной крови в организм через ранки, язвочки, слизистые оболочки;
— при переливании зараженной крови и трансплантации органов;
— от инфицированной матери ребенку во время беременности, родов или кормления грудью.
Процент заражений через переливания крови и другие медицинские манипуляции ничтожно мал по сравнению с количеством инфицирования через внутривенное введение наркотиков. К тому же с каждым годом растет число заражений половым путем – через незащищенный сексуальный контакт.
Почему мы говорим и пишем о СПИДе?
По данным мировой статистики, число умирающих от сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний несравнимо выше числа умирающих от СПИДа. Есть и другие социально опасные заболевания, такие как туберкулез, малярия, гепатиты. К тому же в развитых странах с каждым годом число умерших от СПИДа сокращается. А мы продолжаем говорить и писать о ВИЧ/СПИДе. Почему именно о СПИДе?
СПИД – заболевание, ставшее известным всего четверть века назад, но за свою недолгую историю его эпидемия унесла жизни более 20 миллионов землян. Темпы смертности от СПИДа в развивающихся странах не сокращаются. По расчетным данным, ежедневно в мире ВИЧ-инфекцией заражаются 15 000 человек, причем основная масса заражений приходится на молодое поколение. Почему во всем мире существуют благотворительные фонды борьбы со СПИДом и другие антиСПИД-организации, почему правительства многих стран финансируют программы профилактики ВИЧ-инфекции?
Потому что эпидемия ВИЧ/СПИДа продолжает распространяться по планете. Потому что пока нет вакцины и излечивающих лекарств от ВИЧ-инфекции. Потому что реальные факты доказывают: главное средство борьбы с этой болезнью – профилактика, и в тех странах, где осознали этот факт на государственном уровне, эпидемия пошла на спад. Потому что ВИЧ/СПИД – заболевание социально опасное и социально мотивированное, это болезнь поведения. В борьбе с ней недостаточно усилий одних только медиков, в ее предотвращении необходимо объединение усилий всего общества.
Что такое СПИД?
СПИД (Синдром Приобретенного Иммунодефицита) – неизлечимое заболевание, вызываемое Вирусом Иммунодефицита Человека (ВИЧ). СПИД оказывает разрушительное воздействие на иммунную систему человека, которая обычно защищает его от болезней.
Благодаря усилиям ученых всего мира, сегодня уже есть лекарства, которые неопределенно долго поддерживают жизнь ВИЧ-инфицированных, но вакцины от ВИЧ/СПИДа по-прежнему нет.
ВИЧ – вирус очень опасный, но совсем не жизнеспособный вне жидкостей человеческого организма. Поэтому в обычных бытовых условиях заразиться ВИЧ-инфекцией просто невозможно.
Во избежание спидофобии, а также дискриминации больных ВИЧ/СПИДом нужно знать, что ВИЧ не передается:
— при кашле и чихании;
— через укусы насекомых и животных;
— через вещи и предметы (игрушки, книги, канцелярские и офисные принадлежности, одежду и т.п.);
— при плавании в бассейнах и естественных водоемах;
— при пользовании общим туалетом;
— при пользовании посудой (дома и в местах общественного питания);
— при медицинских осмотрах;
— при стирке белья;
— через рукопожатия;
— через объятия и поцелуи.
ВИЧ – коварное заболевание, так как иммунодефицит – ослабление иммунной системы – развивается постепенно. Человек уже заражен, но еще не знает об этом и заражает других. Существует так называемый "период серонегативного окна", который длится от трех до шести месяцев с момента заражения, когда антитела еще не появились в организме, и анализ на выявление антител к ВИЧ будет отрицательный.
Чаще всего заражаются ВИЧ люди из группы риска. Но сейчас все чаще говорят о поведении высокого риска. Любой человек, практикующий такое поведение, ставит себя и окружающих в ситуацию риска. Примеры рискованного поведения: внутривенное введение наркотиков, незащищенные половые контакты, косметические процедуры, проводимые специалистами без лицензии на данный вид деятельности, так как в данном случае отсутствует контроль за соблюдением санитарных правил и норм (нанесение татуировок, маникюр и т.д.). Также ВИЧ-инфекция передается через кровь и от беременной или кормящей матери к ребёнку. И только анализ крови на ВИЧ, где определяются антитела к вирусу, показывает, что человек заражён и может явиться источником заражения других людей.
ВИЧ-инфекция – это длительно текущая болезнь. СПИД – последняя стадия болезни, когда развивается множество побочных заболеваний, в результате которых наступает смерть человека. С момента, когда ВИЧ проникает в организм человека, начинается многолетняя борьба иммунной системы с болезнью. Вылечить ВИЧ нельзя, но благодаря современным противовирусным препаратам можно остановить процесс его развития путем снижения концентрации вируса в крови, что также снижает риск передачи его другому человеку.
ВИЧ и СПИД – это болезни поведения. Избежать заражения можно, соблюдая определенные правила безопасного поведения. Каждый сам выбирает свой стиль поведения. Ведь жизнь – это то, что люди больше всего стремятся сохранить и, случается, меньше всего берегут.
Электронный журнал о благотворительности
— Когда я была подростком, про День борьбы со СПИДом говорили везде: в журналах, по телевизору, в школе. Как сейчас? Меняется статус этого дня в России?
— Он становится менее важным. Десять лет назад было больше внимания и со стороны Минздрава, и от СМИ, и от общественных организаций.
— Как вы это объясняете?
— Означает ли это, что проблема ВИЧ/СПИДа стала менее острой?
— С одной стороны — химическая промышленность и научное сообщество разрабатывают и производят новые препараты. Сейчас мы уже говорим, что умереть от ВИЧ-инфекции просто стыдно, потому что есть лечение. Но если смотреть на распространение ВИЧ-инфекции в мире, особенно в Восточной Европе и Центральной Азии, надо сказать, что тут далеко до стагнации. Вирус вышел в общую популяцию, остановить его теперь будет очень сложно, практически невозможно.
— Раньше считалось, что ВИЧ-инфекция на 80–90% локализована в уязвимых группах, таких как секс-работники, потребители инъекционных наркотиков, мужчины, практикующие секс с мужчинами (МСМ). Действительно, основная концентрация была там. Но при этом программы профилактики на них практически не распространялись, всё было нацелено на общее население — брошюру выпустить, баннер повесить. А в работе с уязвимыми группами нужен особый подход. В общем, 3-4 года назад эпидемиологи начали регистрировать резкий всплеск ВИЧ-инфекции среди людей, которые не принадлежат к этим группам. Это и значит, что ВИЧ-инфекция ушла в популяцию.
— Как это происходит? Объясните на примере.
— Грубо говоря: молодая девушка встретилась с парнем, любовь-морковь, но парень — потребитель инъекционных наркотиков, у него ВИЧ-инфекция и вирусный гепатит. У них происходит сексуальный контакт без предохранения, она инфицируется. Так как в России наркозависимых о-очень много, то это уже стандартная ситуация.
This slideshow requires JavaScript.
— Сколько времени обычно проходит со дня заражения до дня узнавания?
— ВИЧ-инфекция — очень коварная. Она устроена так, чтобы человек максимально долго не знал о ней. Если человек простудился, то у него нос заложен — и сразу всё ясно. У ВИЧ-инфекции нет специфических симптомов. И вместе с тем есть так называемый период окна, когда иммунитет человека ещё не сработал, антитела к вирусу ещё не выработались. А тест на ВИЧ-инфекцию определяет именно наличие антител, и раз их пока ещё нет, тест отрицательный. Современные тесты способны определить наличие вируса через полтора месяца после заражения. Но в эти полтора месяца вирусная нагрузка в организме — огромная, вирус очень активен. В этот период — самый большой риск заражения других людей.
This slideshow requires JavaScript.
— Есть постконтактная профилактика. Конечно, наш организм борется с вирусом, и ему можно и нужно помочь. Для этого используются те же препараты, что для лечения ВИЧ-инфекции, они не дают размножаться вирусу. На постконтактную профилактику отведено очень короткое время: 72 часа. Через 72 часа принимать препараты бесполезно. Причём чем ближе к исходу 72 часов, тем меньше шансов, что эта терапия поможет.
— Как купить препараты для постконтактной профилактики? Они продаются просто в аптеке?
— Это дорого?
— Месячный курс постконтактной профилактики стоит примерно 3–5 тысяч рублей, в зависимости от препарата.
— Что ещё медицина придумала в последнее время для профилактики ВИЧ-инфекции?
— В чём именно риск?
— Я был в Бразилии в 2000 году, в этой стране огромное количество людей с ВИЧ-инфекцией умирали, там не было доступных препаратов. Те, что были, стоили очень дорого, их не могли себе позволить ни сами люди, ни государство. Что сделала Бразилия? Она нарушила патентное право и начала выпускать дешёвые препараты. Так она обеспечила терапией практически всех людей — около 120 тысяч человек. Но власти не позаботились о приверженности, то есть о том, чтобы каждый человек регулярно, без перерывов принимал эту терапию. В результате через три года в Бразилии была тотальная резистентность к этим дешёвым препаратам, а других странах её не было. В итоге эти люди начали умирать. А те, кому они передали ВИЧ-инфекцию, получили её уже в форме, устойчивой к имеющейся терапии, и их нечем было лечить.
— Мы сейчас говорим с акцентом на передачу вируса половым путём, а что с другими способами, например через инъекционные наркотики? Уменьшается количество таких случаев?
— Доконтактная и постконтактная профилактика действует на все виды и способы передачи. Инъекционный путь заражения превалировал у нас больше 10 лет, сейчас есть явная тенденция снижения. Это связано в первую очередь с изменением технологий употребления наркотиков. Но мы всё равно говорим, что наркотические средства ассоциированы с заражением ВИЧ-инфекцией. Например, человек принимает наркотики не инъекционным способом, а потом занимается сексом без презерватива и получает или передаёт ВИЧ-инфекцию. Поэтому внимание к наркопотреблению до сих пор высоко, и оно не будет снижаться. Просто технологии и пути профилактики будут другие.
— Как распространение ВИЧ-инфекции связано с миграцией?
— Это больная тема. У нас есть единственный в России проект, который работает с тремя группами секс-работников: женщины, МСМ и трансгендерные люди. В последних двух категориях очень много мигрантов. Поражённость ВИЧ-инфекцией там огромная — 40–50% от ключевой группы.
Вообще, Россия во всём регионе, если так можно сказать, самая ВИЧ-положительная. Мигранты не привозят, а увозят ВИЧ-инфекцию из России в свои страны. Страны в Средней Азии бьют тревогу. Недавно был случай: во время рутинного обследования на одной квартире — положительный тест у секс-работника. Мы начинаем говорить, я пытаюсь убедить его встать на учёт, принимать лечение. А он отвечает: я не могу, мне через 10 дней домой, мама меня женит, и я сюда вернусь, только когда жена забеременеет. А у него ВИЧ-инфекция! Он заразит свою женщину. Дай бог, чтобы она узнала во время беременности и начала принимать терапию. А если нет?
Это требует межгосударственного взаимодействия на уровне правительств. Например, одно государство будет оплачивать затраты на лечение во время пребывания своего гражданина в другой стране. Может быть, какие-то временные страховые полисы… не знаю. Как сейчас можно убедить человека пойти лечиться в платную клинику, если он каждую копейку домой отправляет? Как заставить сдать официально анализы, если при положительном результате для него закроются все кордоны, он не вернётся в Россию, а его работа тут десять человек дома кормит? Если мы не найдём для таких людей бесплатную терапию, они ничего принимать не будут.
— А что касается вертикальной передачи вируса, то есть от матери ребёнку, насколько сейчас остро стоит эта проблема?
— У нас в 98% случаев рождаются отрицательные дети у ВИЧ-положительных женщин. В этом смысле мы чуть ли не впереди планеты всей, в том числе благодаря наследию Советского Союза — системе мониторинга беременных женщин, потому что у нас чуть ли не обязанностью каждой женщины при беременности было трижды сдать кровь на ВИЧ/ЗППП. Исключения приходятся на женщин, которые не попадают в медицинский мониторинг: нелегальные мигранты или те, кто сознательно избегает медицинских учреждений, рожает дома и тому подобное.
К сожалению, даже если рождается ВИЧ-отрицательный ребёнок, мать может заразить его через грудное молоко. Надеюсь, что в ближайшие годы медицина сможет решить и эту задачу, но пока женщинам с ВИЧ-инфекцией запрещено грудное вскармливание — очень высок риск.
— То есть у нас есть все шансы увидеть резкое падение числа ВИЧ-положительных детей?
Потом выясняется, что некоторые люди более подвержены этому заболеванию, легче заражаются, тяжелее его переносят — так выявляются ключевые группы. Практически всегда люди из этих ключевых групп боятся, что раз они такие, то на них начнут охоту. Они начинают скрываться. Здесь большую роль играет сообщество — те, кто уже заразился, пережил её на своём опыте. Таким людям доверяют. Это вторичная профилактика — убедить тех, кто в группе риска, пройти обследование, принимать меры предосторожности.
Третичная профилактика направлена на людей, которые уже заразились. В этом случае нужно сделать так, чтобы заболевание не передавалось дальше, убедить их лечиться и соблюдать меры предосторожности.
У нас обычно, когда речь заходит о программах профилактики ВИЧ/СПИД, все останавливаются на первом уровне — это простая и понятная модель. Для вторичной профилактики нет стандартного набора действий, там к каждой группе нужен свой подход. Третичной профилактикой у нас практически никто не занимается: выписали таблетки — и хватит.
This slideshow requires JavaScript.
— Давайте тогда поговорим про вторичную профилактику. Почему ею не занимается государство?
— Это тяжёлая работа — в основном в полевых условиях. Сотрудники НКО — сумасшедшие, в хорошем смысле этого слова. Они хотят получать новые знания, данные, проводить перекрёстные скрининги и мониторинги, есть азарт найти новую группу, достучаться, найти подход. На появление новых наркотиков — спайсов — в своё время первыми среагировали НКО, начали звонить в наркологию, рассказывать… Государство — это умеренность и консерватизм. Врачи-эпидемиологи и медперсонал государственных клиник — они чего-то не умеют, где-то у них нет времени или возможностей. С секс-работниками нужно работать ночью, на трассах — кто поедет?
— Вы и поедете.
— Да, но монополия на работу с ВИЧ-инфекцией принадлежит государству. Поэтому, конечно, очень радостно, что несколько лет назад государство стало поворачиваться в сторону НКО. Но, к сожалению, пока по-прежнему считается, что НКО менее профессиональны и должны работать бесплатно. Это не так. Во многих вопросах у некоммерческих организаций больше опыта и возможностей, чем у государства. И конечно, мы не можем работать бесплатно, потому что профессионализм стоит денег, консультантам нужно платить зарплату. У волонтёрства есть граница применения, не в каждом вопросе можно положиться на волонтёров. Зарплаты, содержание машины для аутрич-работы — всё это стоит денег. С финансированием у НКО, занимающихся темой ВИЧ-инфекции, довольно сложно. И мы не исключение. После ухода последнего Глобального фонда по борьбе со СПИДом из России в 2018 году большинство организаций впали в спячку: они формально существуют, сдают нулевые балансы, но фактически не работают.
— Как сейчас устроено взаимодействие с государством в финансовом плане?
— Мы пока находимся в каком-то вакууме: государство вроде сказало, что готово финансировать НКО, но механизмов нет. Президентские гранты не позволяют выстраивать долгосрочную постоянную работу, они скорее напоминают стипендии. Оптимальным был бы формат социального заказа, но его в России пока нигде нет.
Но даже если НКО выиграла — это годовой контракт, со всей бюрократией, отчётами и так далее, — реальная работа ведётся три месяца, максимум полгода. Пусть даже по такой системе, но нужны более долгие контракты, которые позволят работать циклично. Наш проект профилактики среди секс-работников идёт уже пять лет. За это время нам удалось снизить поражённость ВИЧ-инфекцией среди них с 9,6% до 3,2%.
— Как вы это отслеживаете?
— Было исследование на старте в 2014 году. Сейчас мы проводим рутинные тестирования. У нас довольно большой охват — более пяти тысяч уникальных секс-работников мы тестируем ежегодно в Москве. По предварительным подсчётам, в Москве и области — 30–45 тысяч секс-работников. На некоторые точки мы пока не можем выйти.
— Почему?
— Салоны не идут на контакт, боятся. Уличные точки, во всяком случае в Москве, мы охватили практически все.
— В Москве ещё осталась уличная проституция?
— Да, есть такие точки, про них нужно знать. Мы глубоко очень погружены в эту тему, мы знаем, где и как искать, у нас есть активисты среди сообщества секс-работников. Мы работаем и в ближайшем Подмосковье — до 50 км от МКАД.
— Если клиенты приезжают в это время, как реагируют? Было такое, что тестировали клиентов?
— Да, и клиенты тестировались, и охранники, и полиция. Если облава — девочки врассыпную в лес, а мы со своим автобусом стоим. Показываем документы, и вопросов к нам обычно нет — полицейские могут попросить тест или презервативы, с этим нет проблем.
— А если не на трассе, а в салонах, как тогда?
— Стараемся договариваться. Были случаи, когда нас в салон не пускали, но выпускали девочек к нам в машину по одной. Если заходим в салон, то обычно утром-днём. Каждый работник знает правила салона и как себя вести, у него тоже униформа и пакет документов.
— У вас есть фандрайзер, который решает проблему финансирования?
— У нас нет фандрайзера. Фандрайзеру нужно платить. Фандрайзер — один из самых дорогих сотрудников в организации.
— Это распространённая проблема. Но хороший фандрайзер — он и на зарплату себе найдёт.
— Да, но найти сильного фандрайзера тоже непросто. Конечно, мы пишем заявки на гранты, в том числе на президентский. Наш минимальный операционный баланс — это 20 миллионов рублей в год. Программа для секс-работников в Москве — ещё 10 миллионов рублей в год. Сложно собрать это всё проведением благотворительных акций. Но мы работаем в такой области, которая финансируется по остаточному принципу: если на одной чаше весов — больные дети, а на другой чаше весов — наркоманы и проститутки, кому отдадут предпочтение? Поэтому мы ждём всё-таки от правительства Москвы формата некоего социального заказа.
— 30–40 тысяч человек, иногда — 50 тысяч. Это разные типы помощи: консультирование, сопровождение, обучение, тестирование и так далее.
– Можете по шагам описать, что происходит с человеком, который узнаёт, что у него ВИЧ-инфекция, и обращается в фонд?
— Конечно, важна стадия, на которой к нам обратились. Но если говорить усреднённо — человек делает тест у нас или в клинике-партнёре, где опять же рекомендуют обратиться к нам, а дальше мы изучаем его задачу и, как стрелочники, перенаправляем человека туда, где ему помогут. В первую очередь уговариваем человека встать на учёт в СПИД-центре. Это в его же интересах — можно как минимум по ОМС проходить обследования, которые в коммерческих центрах будут стоить довольно дорого. А дальше у нас есть много возможностей, чтобы решать конкретные задачи. Назначили терапию — работаем с мотивацией и приверженностью; нужно избавиться от зависимости — найдём способ, как это сделать; нужно вылечить ИППП — найдём врача. У нас есть разные консультанты, группы взаимопомощи, причём тоже разные: есть для женщин, для наркозависимых, для МСМ, для анонимных ЛГБТ и так далее. Иногда бывает, что ничего не нужно, человеку достаточно, чтобы с ним поговорили.
— ВИЧ-отрицатели — это большая проблема?
— Мы когда-нибудь победим ВИЧ-инфекцию?
— Думаю, вакцинация победит. Серьёзно исправить ситуацию может только вакцинация. Потому что всё остальное лежит в области поведения — с этим невозможно справиться. Это никому не удавалось за всю историю человечества. Сколько у нас существует религия? Все пороки и запреты там описаны, они никуда не делись и сейчас. ВИЧ-инфекция лежит в той плоскости поведения, где всё интимное и запретное, победить это, к сожалению, нельзя никак.
Светланы Изамбаевой: от страха и стыда к созданию фонда помощи ВИЧ-положительным
Светлана Изамбаева стала ВИЧ-положительной в 22 года и, как и многие, испытала чувство стыда и страха. Первыми мыслями было: почему я, что делать дальше, что будет, если кто-то узнает?
Светлана инфицировалась от любимого мужчины, с которым впоследствии хотела завести семью. Он не знал о том, что является носителем вируса.
Светлана живет с ВИЧ-инфекцией уже 15 лет, из них 10 лет она принимает лекарства, которые повышают длительность и качество жизни инфицированного больного.
Светлана сумела взять себя в руки и сейчас может назвать себя счастливым человеком. У нее есть муж, двое детей — 10-летняя дочка, 8-летний сын. Также Светлана стала первой ВИЧ-положительной, которая смогла взять под опеку двоих братьев после смерти мамы. Согласно закону РФ, человек не может взять опеку над несовершеннолетним в случае, если у него есть инфекционные заболевания, до снятия с диспансерного учета. ВИЧ пока является неизлечимым инфекционным заболеванием, поэтому ВИЧ-положительный не снимается с диспансерного учета. При этом ВИЧ инфекция не передается бытовым путем и не представляет угрозы для здоровья ребенка.
Светлана отмечает, что тема ВИЧ в ее семье не замалчивается. Будучи беременной старшей дочерью, собеседница занималась консультацией. Когда малышке было всего три месяца, Светлана (создала) взяла первую группу взаимопомощи для женщин, живущих с ВИЧ.
Светлана уверена, что если бы она пряталась от людей из-за ВИЧ-инфекции, была закрытой, то ребенок не был бы настолько искренним и честным. Дети бессознательно чувствуют, что от них что-то скрывают, поэтому скрывают в ответ.
Первый в России фильм о ВИЧ создан по историям детей Татарстана
Фонд Светланы участвует и в больших российских проектах. Так, например, до этого года не существовало отечественного фильма о ВИЧ-положительных людях. В 2018 году вышла кинолента о Кате, обычной девушке с особым статусом, а фонд Светланы Изамбаевой участвовал в создании сценария. Среди актеров, принявших участие в фильме, Ирина Старшенбаум, Риналь Мухаметов, Чулпан Хаматова.
Светлана сожалеет о том, что немногие публичные люди открыто говорят о проблеме ВИЧ, потому что опасаются реакции общества.
Помимо ВИП-персон, включая певицу Веру Брежневу, Президента Татарстана Рустама Минниханова и бывшего главного санитарного врача России Геннадия Онищенко, в забеге открыто приняли участие люди, живущие с ВИЧ.
Светлана уверена, что Татарстан как один из ведущих регионов может транслировать свой опыт по профилактике ВИЧ и работе с ВИЧ-положительными.
Каждый 30-ый житель Иркутска — носитель ВИЧ, в Татарстане ситуация намного лучше
По словам Светланы, в некоторых российских регионах ситуация с ВИЧ буквально критическая. Так, например, официально в Иркутске каждый 30-ый живет с ВИЧ-инфекцией официально, а неофициально — каждый 19-й. В Екатеринбурге каждый 50-ый официально. При этом, в Татарстане показатели намного лучше, отмечает собеседница и связывает их с работой СПИД-центра.
При этом, по мнению Светланы, нужно учитывать, что половой путь передачи ВИЧ лидирует в России. Наиболее высокий уровень поражения ВИЧ-инфекцией населения наблюдается в группе 30 — 39 лет.
Светлана отмечает, что недостаточно информировать людей только о путях передачи ВИЧ, аварийной профилактике. Необходимо, чтобы люди понимали: знание о ВИЧ-инфекции и страх к ВИЧ-инфицированным людям — это две разные вещи. О ВИЧ и СПИД нужно научиться говорить свободно и открыто. В этом могут помочь общественные акции, уверена собеседница. Например, подобно акции по раздаче георгиевских ленточек, приуроченной ко Дню Победы в Великой Отечественной войне. Светлана считает, что 1 декабря, во Всемирный день борьбы со СПИДом, все могли бы носить красные ленточки как символ понимания проблемы СПИДа и ВИЧ.
Попытки сделать красный цвет трендовым уже были, отмечает Светлана. Более 10 лет Apple поддерживаем проект (RED) и выпускает продукты в красном цвете. Часть средств от продажи каждого гаджета или аксессуара от Aplle и (RED) перечисляется в Глобальный фонд для борьбы со СПИДом. Этот вклад помогает ВИЧ‑инфицированным людям в Гане, Лесото, Руанде, Южной Африке, Свазиленде, Танзании, Кении и Замбии бороться со своим заболеванием.
Посол США в России готов рекомендовать фонд Светланы Изамбаевой
Проблема ВИЧ и СПИД — актуальна для людей по всему миру, поэтому нужно обмениваться опытом и позитивными практиками, уверена Светлана. Так, работой некоммерческого благотворительного фонда Светланы Изамбаевой заинтересовался посол США в России Джон Хантсман. Во время своего визита в Казань Хантсман со своей женой Мэри Кэй пообедали вместе со Светланой и ее супругом.
Светлана отмечает, что посол искренне интересовался фондом и предложил свою помощь, подсказал, как правильно транслировать опыт на всю Россию. Кроме того, он готов давать рекомендательные письма.
Светлана отметила, что флешмоб пошел как раз из США, а ее фонд подхватил идею.
Читайте также:
