Навязчивая идея что у меня вич

Первые признаки расстройства я заметил в 15 лет. Помню, как закончил делать домашнюю работу по биологии, и тут меня посетила странная мысль: а что, если я по ошибке написал на одной из страниц матерное слово? С этого вечера я чувствовал, что должен проверять каждый квадратный сантиметр своей домашней работы по биологии, и на поиск ругательств я тратил все больше и больше времени.

Моя дееспособность заметно ухудшилась с появлением других навязчивых мыслей. Например, страха, что я ненароком убиваю младенцев. Это привело к тому, что я все время оглядывался, когда куда-то шел, – мне казалось, что я увижу за своей спиной труп. Для меня стало проблемой открывать двери – я боялся, что задавлю ребенка, который сидит прямо за дверью. Эти бесконечные подозрения означали, что у меня слишком высокий уровень тревоги, и мне было очень трудно сосредоточиться на лекциях.

Другим серьезным симптомом ОКР был страх подхватить ВИЧ/СПИД через контакт с самыми обычными предметами, вроде банки из-под кока-колы, дверных ручек или через рукопожатие. Я тщательно и подолгу проверял свои ладони и кожу в поисках следов крови. В 19 лет я не выдержал и стал носить хирургические перчатки. Я снимал их только для того, чтобы поесть. В какой-то момент я обнаружил, что накрываю свой стакан с молоком салфеткой, для того чтобы некий воображаемый преследователь не инфицировал его вирусом Эбола через крошечную дырку в потолке, которую он аккуратненько просверлил иголкой от шприца.

Еще до того как у меня диагностировали душевное расстройство, оно несколько лет проявлялось в такой религиозной форме, когда ты много молишься о прощении и стараешься как можно меньше думать о голых женщинах, чем обычно и занимаются нормальные мальчики-подростки. Для меня это означало зацикленность на Ветхом Завете, где гневный Бог постепенно терял терпение, оттого что мне никак не удавалось подавить свои сексуальные желания.

Иметь близкого родственника с душевным заболеванием – это огромное напряжение для всей семьи. Мои родители сначала были весьма озадачены моим необычным состоянием и провели первые годы в надежде, что медикаментозное лечение решит все проблемы. Когда стало понятно, что ситуация куда сложнее, чем они думали, они проявили себя самым лучшим образом и оказали мне безмерную поддержку, в которой я так нуждался. В обществе все-таки очень много непонимания в отношении душевнобольных людей. Им приходится жить в изоляции, они лишены общения с соседями, не участвуют в жизни сообщества, и это очень болезненная ситуация. Так что я невероятно признателен своей семье за помощь и постоянную готовность воодушевить, подбодрить.

Диагноз, поставленный в 18 лет, оказался началом долгой и плохо вымощенной дороги к стабильному режиму лечения. Сегодня этот режим заключается в регулярных встречах с психотерапевтом и психиатром и в приеме лекарств по определенной схеме. Но по дороге к этому относительному равновесию я перенес несколько разрушительных рецидивов и поддался глубокой депрессии, которая, в свою очередь, ухудшила мое состояние. Были долгие периоды без работы, и это тоже било по самооценке. Я догадываюсь, что все это звучит совсем безрадостно, но в действительности так оно и было. Сейчас, благодаря новому режиму лечения, я чувствую себя достаточно уверенным и спокойным. Вероятно, еще рано говорить о счастливом финале истории, но дела определенно идут к лучшему.

Безумие за стеной

Сюжет, знакомый многим: ваш сосед – сумасшедший. В буквальном смысле, психически нездоровый человек. Это внушает страх, иногда доставляет реальные неудобства. Как быть?

У вас болит голова. И с желудком что-то не в порядке. И лимфоузлы, кажется, воспалились. Совсем нет сил. Врачи ничего толком не говорят, уверяют, что все в норме. Но вы-то знаете, абсолютно и точно знаете, что страдаете от серьезной болезни. У вас ВИЧ, а то и уже СПИД. Звучит знакомо? Если да, то вы можете страдать от одной из форм ипохондрии.

Что такое ипохондрия?

СПИДофобия - это лишь одна из многих форм психического расстройства, называемого ипохондрией. Людей, страдающих ипохондрией, не слишком уважают. Друзьям и близким уже надоело слушать бесконечные рассказы о тяжкой болезни, по их мнению, человек просто почему-то себя "накручивает". Врач мученически вздыхает, опять видя этого надоедливого пациента в своем кабинете. И всем им ваше поведение кажется смешным и абсурдным.

Ипохондрия действительно может быть скучной, надоедливой и абсурдной. Но у многих людей она переходит в навязчивое поведение, которое не дает человеку вести привычный образ жизни, лишает его способности работать и может реально навредить его здоровью. И хотя люди с ипохондрией боятся болезни, которой у них нет, их страх и тревожность более чем реальны, и они могут стать всепоглощающими. Из-за этого нарушаются нормальные отношения с окружающими. Работать нормально, паникуя и щупая лимфоузлы через каждые десять минут, также задача не из легких.

Люди с ипохондрией - это не "сумашедшие". Они не страдают от бредовых идей или галлюцинаций, они могут здраво мыслить и оценивать ситуацию. Обычно им самим кажется, что их переживания "ненормальны", и в большинстве случаев, человек готов признать, что он действительно "СПИДофоб". Проблема в том, что признают они это или нет, ситуация остается прежней. И даже если весь мир начнет уверять, что у человека нет никакой ВИЧ-инфекции, паника и страх могут остаться и человек ничего не сможет с ними сделать.

По словам Брайана Фаллона, профессора психиатрии из США и соавтора книги "Призрак болезни: определение, понимание и преодоление ипохондрии": "Ипохондрики склонны фиксироваться на заболеваниях, чьи симптомы размыты или широко распространены. Наиболее часто это рак, опухоли мозга и ВИЧ".

ВИЧ и ипохондрия

Связь между ВИЧ-инфекцией и ипохондрией является уникальной. Не будет преувеличением сказать, что ипохондрия в связи с ВИЧ (СПИДофобия), стала настоящим проклятием, сопровождающим эпидемию СПИДа с самого ее начала. Для развития ипохондрии ВИЧ - идеальный кандидат во всех отношениях.

Во-первых, в нашем ВИЧ-инфекция относится к так называемым стигматизированным заболеванием, то есть в отношении ВИЧ существует масса иррациональных страхов и абсурдных предрассудков. В частности в обществе устоялость представление о ВИЧ-инфекции, как о "страшной болезни". Кроме того, вероятность передачи ВИЧ обычно сильно преувеличивается.

Кроме того, "симптомы ВИЧ" найти у себя проще простого. У любого человека могут быть симптомы простуды, хроническая усталость, увеличение лимфоузлов, либо какая-нибудь сыпь. В то время как онкологическое заболевание развивается само по себе, "подхватить" ВИЧ можно в любой момент, достаточно лишь одного незащищенного контакта.

Плюс, добавьте к этому сожаление и раскаяние в своих поступках. Речь может идти об измене, сексе за деньги, первом гомосексуальном опыте, употреблении наркотика, любом поведении, из-за которого человек может почувствовать вину, и которое сопряжено с вероятностью передачи ВИЧ. Фаллон пишет о том, что многие из его пациентов с ипохондрией - это женатые мужчины, у которых был секс на стороне. В результате, у них развился навязчивый страх того, что у них есть ВИЧ, и они могут передать его своей жене, даже если они уже несколько раз получали отрицательные результаты теста на ВИЧ. "Сожаление, депрессия и ипохондрия - эта троица часто остается вместе", - пишет Фаллон.

Ипохондрия часто развивается у людей, которые недавно пережили смерть или болезнь близкого человека. Например, если любимый и дорогой человек умер от СПИДа, вряд ли удивительно, если у горюющего началась ипохондрия в связи с ВИЧ. В других случаях причина ипохондрии не так очевидна и иметь глубокие психологические "корни". Например, если мужчина не принимает свою гомосексуальность, он может испытывать серьезную СПИДофобию после любого сексуального контакта с другим мужчиной. Если человек чувствует себя виноватым перед женой, но все равно пользуется услугами секс-бизнеса, он может легко стать СПИДофобом, даже если занимался сексом с презервативом.

С чем это связано

Ипохондрия обычно развивается у людей в возрасте от двадцати до тридцати лет, и одинаково часто встречается и у мужчин, и у женщин. Помимо страха, постоянно отравляющего жизнь людей, она приносит реальный экономический ущерб. Так, делаются тысячи и тысячи совершенно не нужных тестов на ВИЧ, которые зачастую оплачиваются за государственный счет, люди тратят деньги на анализы на иммунный статус, вирусную нагрузку, принимают не нужные лекарства.

Обычно у ипохондриков есть одна характерная особенность - повышенная чувствительность ко всему, что происходит в их организме. Ощущения, на которые остальные люди даже не обратят внимания, при ипохондрии переживаются как сильная боль и крайне плохое самочувствие. Большинство людей даже не задумуются о легком покалывании в боку, ипохондрик - заподозрит как минимум рак печени.

Кроме того, при ипохондрии человек постоянно находится в состоянии стресса. Однако, у хронического стресса тоже могут быть симптомы: головная боль, кожные высыпания, сердцебиение, боли в животе, бессоница и т. д. Естественно, в случае со СПИДофобией человек твердо уверен, что это симптомы ВИЧ. Что, в свою очередь, увеличивает стресс. В результате, усиливаются симптомы. И так до бесконечности.

Фаллон также стал одним из первых врачей, указавших на связь ипохондрии и обсессивно-компульсивного расстройства - невроза, при котором человек испытывает непреодолимое желание выполнять какие-либо действия, даже если ему самому они кажутся абсурдными. Люди, страдающие обсессивно-компульсивным растройством, могут до бесконечности проверять, выключен ли свет и т. д. Похожим образом люди с ипоходрией могут постоянно мерять температуру и ощупывать лимфоузлы. В обоих случаях людей преследует страх, что с ними происходит что-то ужасное, а также ощущение неопределенности.

Многие специалисты отмечают, что поведение человека с ипохондрией фактически направлено на то, чтобы защитить себя от страха перед болезнью и смертью. Ипохондрику может казаться, что если постоянно следить за состоянием здоровья, консультироваться у специалиста по поводу каждого болезненного ощущения, мерять температуру 5-6 раз в день - то каким-то волшебным образом это предотвратит развитие заболевания, которого он так боится. Но если это действительно так (а это не так), неужели лучший способ провести жизнь - находится в постоянном страхе ее потерять?

Проклятие Интернета

Интернет стал настоящим проклятием всех специалистов, занимающихся лечением ипохондрии. Интернет предлагает быстрый доступ к большому количеству информации и очень полезен для большинтства людей. Но только не для ипохондриков.

Люди с ипохондрией, в том числе и СПИДофобы, часто испытывают навязчивое желание читать все подряд о заболевании, которое они выбрали своей мишенью. Они штудируют медицинские справочники и энциклопедии до тех пор пока окончательно себя не напугают. По знаниям относительно "своего" заболевания они могут "переплюнуть" многих врачей. Неудивительно, что Интернет стал для людей с ипохондрией крайне важным источником. В конце концов, если вы твердо вознамерились узнать, как выглядит саркома Капоши и где именно вам предстоит искать лимфому - наберите нужные слова в поисковой системе. И ведь есть от чего забеспокоиться - яркие и пугающие заголовки статей, бесконечные перечни "симптомов СПИДа", форумы и чаты, где можно поделиться симптомами с "собратьями по несчастью".

Интернет не слишком помогает ипохондрикам, скорее наоборот. В сети крайне много псевдомедицинских сайтов, на которых публикуется недостоверная и некорректная информация. Кроме того, даже хорошую информацию легко можно переиначить, если прочитать ее вне общего контекста. А если на разных сайтах информация противоречит друг другу? Что же, тогда человек приходит к выводу, что "в отношении СПИДа еще много непонятного, врачи сами ничего не знают, и мой отрицательный результат анализа еще ни о чем не говорит".

Учитесь доверять врачу!

Если ваш доктор - крайне отталкивющая личность, несерьезно относящася к вашим страданиям - найдите другого! Если у вас ипохондрия, важно иметь возможность проконсультироваться с врачом, которому вы доверяете. В конце концов, за вашими многочисленными симптомами действительно может скрываться реальная болезнь.

В то же время не забывайте, что если у вас ипохондрия, вы сами можете испортить отношения с врачами. Не бросайте своего врача только потому, что он или она не считает нужным беспокоиться из-за каждого вашего чиха! Если ваш врач считает, что вам не нужен анализ на цитомегаловирус, иммунограмма или повторный УЗИ - он совершенно прав. Тем более, что многие медицинские процедуры могут быть вредны для здоровья.

Да, мы живем в мире, где ни в чем нельзя быть увереным до конца. Иногда врачи оказываются недостаточно компетентны, и каждый уважающий себя ипохондрик считает, что именно в его случае не был поставлен правильный диагноз. А что если это был ложноотрицательный результат? Может быть, у меня какое-то редкое заболевание и антитела до сих пор не выработались? Что же теоретически возможно все, и если ваш врач говорит, что нет стопроцентной гарантии, то только потому, что ее не бывает в принципе. Неопределенность - это просто часть нашей жизни, так что просто смиритесь с этим фактом, равно как и с тем, что это не слишком убедительный повод, чтобы не доверять результатам теста на ВИЧ. Заботьтесь о своем здоровье, выполняйте предписания врача и не превращайте свою жизнь в кошмар наяву с помощью фразы: "А что, если…".

Реальное лечение

Хорошая новость в том, что ипохондрия - это не навсегда. У многих людей она со временем проходит сама по себе, и человек, получивший очередной отрицательный результат анализа, успокаивается и возвращается к нормальной жизни. В других случаях может понадобиться профессиональная помощь. Было время, когда считалось, что ипохондрия очень тяжело поддается лечению, но современная медицина более оптимистично настроена.

Не так давно врачи установили, что некоторые антидепрессанты, могут значительно уменьшить симптомы ипохондрии. Во всяком случае первые клинические испытания в этой области оказались вполне многообещающими. Обычно в этом случае назначают препараты, относящиеся к ингибиторам избирательного обратного захвата серотонина. Естественно подобные препараты может подобрать только опытный врач, и их прием должен происходить под его наблюдением.

Также может оказаться полезной психотерапия, проводимая психологом или психотерапевтом. Терапия может заменить прием препаратов, или проводится в сочетании с ними. Обычно с этой целью проводится когнитивная терапия, направленная на то, чтобы человек осознал свои иррациональные мысли относительно своего здоровья и научился контролировать и изменять их.

Существуют также другие вещи, которые можно предпринять прямо сейчас. Сопротивляйтесь желанию ощупать лимфоузлы, или хотя бы не делайте это так сильно. Не ходите сегодня на медицинские сайты. Воздержитесь от измерения температуры хотя бы один день. Если у вас болит голова, просто прогуляйтесь на свежем воздухе. И если сегодня по телевизору идет сериал "Скорая помощь", может быть лучше сегодня его не смотреть?

Для переключения в режим для слабовидящих нажмите Ctrl+

28 марта 2018 19:14

Ирина, 30 лет

О том, что у меня ВИЧ, я узнала в 2011 году, когда проходила плановую медкомиссию.

Меня заразил парень, с которым я встречалась в 2009 году. Он знал о своем диагнозе, но меня не предупредил и настаивал на сексе без презерватива. Мне сложно было признать свой диагноз: в моем сознании ВИЧ прочно ассоциировался с проститутками и наркоманами, а я не отношусь ни к тем, ни к другим.

Я была ВИЧ-диссидентом семь лет: не вставала на учет, не сдавала анализы, распространяла диссидентские идеи, общалась в интернете с единомышленниками. Некоторые из них пропадали из социальных сетей, на страницах других я видела некрологи от скорбящих близких. Меня это очень пугало, но было настолько страшно признать правду, что я продолжала все отрицать. У меня был друг-диссидент, который изменил свои взгляды и пытался образумить меня, но я просто удалила его из друзей и несколько лет с ним не общалась.

Правительство тратит бюджет на запуск шариков в небо и производство футболок с надписями про верность и моральные устои — а это от ВИЧ не защищает

Со временем в моей жизни, не иначе как по божьей воле, стало появляться все больше людей, которые много лет принимают терапию. Я видела, что лекарства не оказывают на них негативного влияния, о котором говорят диссиденты. Я стала потихоньку выбираться из своего кокона отрицания и сходила в группу для ВИЧ-положительных в своем городе. Пришлось по новой принимать свой диагноз. Я много плакала, грустила, но главное, я теперь знала, что ВИЧ не смертелен, если вовремя начать терапию. Я живу с ВИЧ девятый год, у меня очень хорошие анализы.

Диссиденты делятся на две категории: упертые, которые готовы умереть за идею (и в итоге умирают), и сомневающиеся, с которыми еще можно поговорить. Я пыталась образумить троих знакомых диссидентов, но никто из них меня не послушал.

Я считаю, что с ВИЧ-диссидентством надо бороться. Ладно, если бы это были психи-одиночки, но они рожают детей, не принимают терапию, не дают ее своим детям и в итоге заражают их. Помочь могло бы массовое просвещение людей, как ВИЧ-положительных, так и без этого диагноза. ВИЧ может коснуться каждого, а не только людей, живущих на социальном дне. Нужно объяснять, что если ВИЧ-положительный принимает терапию, он не может никого заразить. Нужно сделать качественные лекарства с минимумом побочек доступными для всех. Ну и конечно, закрыть все диссидентские группы, так как в них фактически призывают к суициду. Но пока что наше правительство тратит бюджет на запуск шариков в небо и производство футболок с надписями про верность и моральные устои — а это от ВИЧ не защищает.

Валентина, 34 года

Еще до беременности я увидела в интернете записи Галины Червонской, одной из активных сторонниц антипрививочного движения. Я часто видела ее выступления по телевизору, поэтому и не думала сомневаться в ее словах. Много передач с ней посмотрела. Да и одна моя знакомая тоже симпатизировала Червонской. Все это привело к тому, что я отказалась от противотуберкулезной БЦЖ в роддоме, когда родила дочь.

Потом я узнала, что у Червонской нет медицинского образования. Я начала читать про вакцины и про болезни, от которых прививают, и мне стало страшно, что мой ребенок никак не защищен от них. Да, осложнения бывают, но болезни еще страшнее. Я очень жалею, что прислушалась к Червонской, и ругаю себя за это. Запугать осложнениями от прививок она умеет, а вот про осложнения от болезней не рассказывает.

Мы стали прививаться только с года (начиная с БЦЖ). Если решусь на второго ребенка, буду все прививки делать по графику. Антипрививочники говорят, что лучшая прививка — та, которая не сделана. А я теперь считаю, что та — которая сделана вовремя: риск осложнений снижается и эффективность лучше. Я пыталась переубедить антипрививочников в одной группе. Но это бесполезно, они похожи на одержимых сектантов.

Яна, 31 год

Три года назад я познакомилась с молодым человеком. Когда впервые его увидела, промелькнула мысль, что он чем-то болен. Он как-то очень быстро стал заявлять о своих серьезных намерениях: о свадьбе, детях и вообще далеко идущих планах на будущее. Мне его стремительность показалась несерьезной, но мы продолжали общаться. У него была навязчивая идея: хотел, чтобы я в него непременно влюбилась. Мы дружили полтора года, и я постепенно к нему привыкла. Тогда он набрался смелости и сказал, что у него ВИЧ. О диагнозе он знал давно и признался уже на стадии СПИДа, когда скрывать было невозможно.

Меня разрывало от боли и жалости к нему. Никогда я столько не плакала. Я ничего толком не знала о ВИЧ, но сразу решила никому не рассказывать о его диагнозе. Можно было, конечно, тут же расстаться, но я не понимаю, как можно отвернуться от человека только потому, что он заболел. Он был очень удивлен, что я не сбежала и не сменила номер, как он мне предлагал.

Я была здорова, но прошла через все стадии, какие проходят люди, когда им сообщают их положительный статус: от страха, совершенного незнания, непонимания, почему эта проблема коснулась именно меня, до отрицания. Я вспомнила, что видела интервью некой Ирины Сазоновой (одной из лидеров диссидентского движения в России. — Прим. ред.) о том, что ВИЧ не существует. Начала искать в интернете информацию. Наткнулась на обычный сайт для людей, живущих с ВИЧ, но, к сожалению, в обсуждениях увидела ссылку на группу ВИЧ-диссидентов и на три месяца погрузилась в чтение. Я рассказывала о том, что узнавала, своему другу. Он не верил в то, что ВИЧ — миф, но и не переубеждал меня. Кстати, терапию он никогда не принимал, хотя как минимум четыре года знал о своей болезни. Мне этого не понять: он был неглуп, у него были знакомые с ВИЧ и масса возможностей узнать о рекомендациях, как жить с этим диагнозом. Это я, дура, поверила, что ВИЧ — выдумка, мировой заговор, средство для обогащения фармкомпаний, а он так не думал, но все же не лечился. Ему с каждым днем становилось хуже. Я металась: читала бредни отрицателей (тогда они мне бреднями не казались), но все-таки записала его к инфекционисту. Мы пошли к врачу вдвоем: я молчала, на вопросы отвечал он. На прямой вопрос о наличии у него ВИЧ мой друг ответил отрицательно. Походы по обычным врачам ничего не давали. Все они, видя состояние моего друга, сразу направляли на сдачу анализов на ВИЧ. Как-то я отвезла его в кожвендиспансер, а он просто встал и ушел оттуда. Направление в инфекционную больницу, которое я выбила, он порвал.

С ВИЧ-диссидентами сложно вести диалог. Недавно хотела до одной женщины донести, что она заблуждается, но она сорвалась в истерику и проклятия

Я стала замечать его рассеянность, проблемы с памятью. Я не понимала, что происходит — а это инфекция уже затронула центральную нервную систему. У моего друга было множество проявлений СПИДа: огромные лимфоузлы, кандидоз, температура. Но даже после того, как его определили в больницу, он оттуда сбежал. Повторюсь, он не считал ВИЧ выдумкой, в заблуждении была я. Он то ли врачей боялся, то ли не понимал всей серьезности своего положения. К сожалению, все закончилось так, как рано или поздно заканчивается у ВИЧ-инфицированного человека, который не принимает терапию. Он умер. Это случилось всего через пять месяцев после признания в том, что он болен. Я заблуждалась, думая, что у него в запасе еще много времени.

ВИЧ-диссиденты постоянно пишут, что терапия убивает. Меня каждый раз наполняет злость, когда я вижу, как эти вредители отговаривают людей от лечения и тестирования. Испуганного человека, который не обладает необходимыми знаниями, очень легко ввести в заблуждение. Велик соблазн уверовать, что никакого смертельного вируса в твоей крови нет и это все выдумки. Очень жаль, что наше законодательство не предусматривает ответственности за ВИЧ-диссидентство. Мне не понять людей, которые похоронили родных, видели их мучения и течение болезни, но при этом продолжают утверждать, что ВИЧ не существует.

Дарья, 32 года

Раньше я была против прививок. Сейчас много рассказывают о печальных последствиях вакцинаций вплоть до летальных исходов. Телевидение открыто об этом говорит, и меня это очень напугало.

С месяца и до года мой сын страдал от сильного атопического дерматита, поэтому мы получили медотвод от прививок от аллерголога. Но участкового педиатра это не останавливало, он настаивал на вакцинации. В сад пошли без прививок, и я все время боялась, что ребенок чем-нибудь заразится. Когда медотвод закончился, я сама писала отказы до тех пор, пока кожа ребенка не пришла в норму. Именно тогда я решила, что болезни страшнее прививок, мы сдали анализы и начали аккуратно вакцинировать ребенка однокомпонентными вакцинами. К счастью, ни на одну реакции не было, все прошло хорошо. Сыну тогда было два с половиной года. До этого возраста была одна БЦЖ против туберкулеза, сделанная в роддоме.

Антипрививочное движение считаю смутой для молодых мам, которые ничего не знают и не понимают в вакцинии. Себя не считаю антипрививочницей в прошлом, хотя состояла во многих группах и читала статьи. Просто так сложилось, что прививки пришлось ставить не по графику, чему я отчасти рада: было время изучить все стороны вакцинации.

Многое из того, что вы думали о ВИЧ-инфекции, нужно передумать заново: от смертности до защищенного секса. У Швеции на это есть свое ноу-хау

И это только звучит слишком бравурно. Осенью 2016 года шведские ученые заявили, что живут в стране, которой первой в мире удалось сделать серьезный шаг к искоренению ВИЧ-инфекции.

Дело тут в том, что шведы достигли так называемой цели 90—90—90, которую придумали ВОЗ и UNAIDS. А эта цель — несложное, на первый взгляд, статистическое уравнение. 90% ВИЧ-положительных людей должны знать о своем диагнозе, 90% знающих — получать антиретровирусную терапию, лечиться, и у 90% пациентов все должно работать как задумано врачами, вирус должен быть подавлен. Такие процентные ступеньки обычно называют каскадом помощи.

Так вот, в Швеции этот каскад сбегает (или, скорее, поднимается) по такой кривой. 90% людей с ВИЧ в стране знают, что они больны. Из этих 90% 95% получают лечение. И из 95% пациентов в 95% случаев люди живут с подавленным вирусом. А с подавленным — это как? А вот как.

В прошлом году в престижном медицинском журнале JAMA опубликовали результаты большого исследования, где на тысяче с лишним пар из 14 стран Европы было показано: за четыре года при незащищенном сексе с ВИЧ-положительным партнером, принимающим необходимые лекарства, не было выявлено ни одного случая заражения.

Шведы достигли так называемой цели 90—90—90, которую придумали ВОЗ и UNAIDS.

Это фантастические показатели, и другим странам до них пока очень далеко. В США, по данным центров по контролю и профилактике заболеваний, 86% американцев с ВИЧ знают о своем статусе, но лишь 30% живут с неопределяемой вирусной нагрузкой, с подавленной болезнью — а это трое из десяти, почти в два раза меньше, чем нужно. Ну и в России расклад, разумеется, тоже очень печальный. Вместо 90—90—90 наши показатели, по официальным и неофициальным оценкам, больше похожи на 70—30—73 — с особенно обидным провалом в лекарствах.

Магнус Гисслен из Гетеборгского университета и его коллеги подсчитали, что уже к концу 2015 года в Швеции эффективным лечением было охвачено 78% пациентов — чуть больше, чем 73% на тот момент в цели ВОЗ. Гисслен объясняет, что успеха шведам помогло добиться несколько факторов.

Прежде всего, конечно, общее количество людей, живущих в Швеции с ВИЧ, не превышает, по оценкам ученых, 8 тысяч на 9,6 миллиона человек. И это, разумеется, помогает впечатляющей статистике. Но этого мало, потому что для таких внушительных результатов нужны были коллективные усилия государства, медицины и общества.

Вообще первый в стране случай СПИДа обнаружили в сентябре 1982 года, а уже в 1985-м появился отвечающий за проблему национальный комитет с министром здравоохранения во главе. Арсенал в борьбе с болезнью у шведов был (и остается) широким: от секс-просвета школьников и молодежи через государственную программу обмена игл и шприцев, действующую в стране с 2006-го, до пропаганды тестирования и заместительной терапии.

На тысяче с лишним пар из 14 стран Европы было показано: за четыре года при незащищенном сексе с ВИЧ-положительным партнером, принимающим лекарства, не было выявлено ни одного случая заражения.

Естественно, серьезную роль в успехах играет неукоснительное следование рекомендациям врачей. При этом Магнус Гисслен в разговоре с Кольтой рассказал, что ведущие специалисты из крупных клиник постоянно ездят в маленькие города для обучения коллег: например, сам он ежегодно отправляется примерно в 20 провинциальных больниц.

И активисты, кстати, далеко не во всем согласны с властью. Например, сейчас по шведскому законодательству выходит, что человек, живущий с ВИЧ, ни при каких обстоятельствах не может заниматься незащищенным сексом — даже если раскроет свой статус партнеру, а тот даст согласие. В таком случае люди могут попасть в тюрьму, даже если они никого не заразили. А это необязательная и вредная строгость, считают шведские общественные организации и сражаются за реформу законодательства.

Даже Церковь Швеции опубликовала сборник исследований (да, у шведской церкви есть исследовательский отдел) о роли религии в борьбе с глобальной эпидемией. В книге есть, например, открытое письмо шведских епископов 2007 года, где говорится, что неспособность церкви говорить о сексуальной этике (!), молчание или вредные рекомендации (!!) сделали ее саму частью проблемы.

И все же даже в 2011 году, спустя 14 лет после того, как в стране появились первые современные антиретровирусные препараты, 82% респондентов не смогли правильно ответить на вопрос о том, как прием лекарств влияет на заразность человека, живущего с ВИЧ (правильный ответ, как мы уже знаем: сильно снижает).

Но это часть общей проблемы, потому что на самом деле мир не в курсе. А пора бы.

Сейчас в США более половины людей, живущих с ВИЧ, старше 50 лет.

Вообще история борьбы с ВИЧ, вроде бы ежедневной и медленной, все-таки недооценена. А ведь американские ученые как-то подсчитали: если в 1996 году условный 20-летний пациент с ВИЧ в США морально готовился к смерти до кризиса среднего возраста, то в 2011 году такие же 20-летние вполне могли рассчитывать попасть на дискотеку для тех, кому за семьдесят!

В одном из многочисленных проектов HIV-Sweden — We Are Survivors — на десяти языках дается простая и доступная информация для иммигрантов (почти три четверти новых случаев ВИЧ-инфекции в стране приходится на эту группу): что такое ВИЧ, как лечиться, могут ли тебя депортировать из страны, если выяснится, что у тебя вирус (не могут).

Туфли теперь иногда одалживает взрослая дочь, которая вообще-то хочет уехать в Сингапур, а сын Офелии стал баскетболистом и планирует жить в Канаде. Сама женщина думает, чем бы теперь заняться, когда дети разъедутся: может, стать стендап-комиком?