Муж скрыл что у него вич

Умножаем на 10

Только за прошедший 2018 год в Центре по профилактике и борьбе со СПИДом и инфекционными болезнями Министерства здравоохранения Кабардино-Балкарской республики выявлено 308 ВИЧ-инфицированных, за 2017-й — 210 человек. Заведующий шестым инфекционным отделением Центра Шамиль Аппаев говорит, что каждую неделю здесь выявляют от 2 до 15 ВИЧ-инфицированных.

По словам заведующей поликлиническим отделением Центра Амины Шомаховой, сейчас на учете состоят 820 человек. В месяц на каждого больного тратится от 10 тыс. до 100 тыс. рублей. Есть еще 72 человека, которые, услышав шокирующий диагноз, больше ни разу не переступили порог клиники.

В лаборатории по профилактике и борьбе со СПИДом и инфекционными заболеваниями

Всего в Кабардино-Балкарии от СПИДа уже умерло 413 человек, в 2018 году — 55 человек.

В ЗАГС со справкой

Шамиль Аппаев считает, что в республике назрела необходимость ввести закон о предоставлении медицинских справок на ВИЧ и гепатиты перед заключением брака. На учете в Центре состоят 20 ВИЧ-инфицированных детей и 80 семейных пар, где заражен один из супругов или оба. В 2018 году в КБР родилось 25 младенцев от зараженных женщин, четверо из них не состояли на учете по беременности, не получали антиретровирусную терапию и, как и следовало ожидать, родили зараженных малышей. У остальных дети здоровы.

На учете в Центре состоят 20 ВИЧ-инфицированных детей и 80 семейных пар, где заражен один из супругов или оба

Она действительно не знала. Муж умер, она сдала анализы: он успел ее заразить. Родственники первое время вообще не разговаривали с ней, потом начали общаться сквозь зубы. Никто не поверил в ее неведение, она стала изгоем.

Свободная любовь по-кавказски

Роковая женщина

Подавляющее большинство ВИЧ-инфицированных в Кабардино-Балкарии тщательно скрывают свой ВИЧ-статус от общества, боясь быть отверженными. И даже в семье доверяют свою тайну не всем. Лишь единицы осмеливаются на полную открытость, более того, развивают активную общественную работу по помощи ВИЧ-инфицированным.

Медицинский работник производит экспресс-анализ крови

Страх преследований преодолевают единицы, а большинство живут с ним постоянно. Некоторые не выдерживают и решаются на суицид, в 2006 году здесь было зафиксировано шесть таких случаев.

Похожие истории можно услышать и в соседней Карачаево-Черкессии. Поделиться своими злоключениями на условиях анонимности согласилась ВИЧ-инфицированная женщина, живущая в пригороде Черкесска.

Она вспоминает, что когда дочь была в санатории в Нальчике, ее не пустили в общий бассейн с минеральной водой. А во время родов она лежала в отдельном ледяном боксе, и только одна медсестра во время своих дежурств выдавала обогреватель, а остальные — нет.

Лечить нельзя отказать

На общей игле

Озлобленные заражают. Вспоминается первое интервью с ВИЧ-инфицированным в 2006 году: 15 лет на игле, три — с ВИЧ. Родители — известные в республике люди, сын — знаменитый спортсмен. Три высших образования, речь пестрит цитатами классиков, рост — выше 2 м, ухоженный, красивый, взгляд огромных глаз буквально гипнотизирует. Его заразил наркоман, который состоял на учете в центре, — общая игла. Этого яркого, одаренного человека уже нет в живых…

Знай свои права

Очень часто большинство ребят, живущих с ВИЧ, говорят о том, что закон не защищает их. Но это не так, он нас защищает!

В настоящем разделе собрана информация о правах, которые у тебя есть. Если ты не можешь найти здесь необходимую тебе информацию, задай нам вопрос, и мы постараемся на него ответить тебе.

Универсальные меры предосторожности

Универсальные меры предосторожности — это правила, которых должен придерживаться каждый. Они означают, что никто не должен допускать попадание на себя чужой крови или биологических жидкостей. Школьная медсестра, люди, работаючщие в больницах, врачи общей практики, стоматологи, мастера тату и пирсинга, люди, ухаживающие за другими, должны следовать этому правилу. Одним из простых и надежных способов защитить себя являются медицинские перчатки, а также маска. Все, кто оказывает помощь или предоставляет услуги во время которых есть риск контакта с кровью или другими биологическими жидкостями, должны надевать медицинские перчатки и маски. Правила едины для всех и призваны защитить каждого.

Равенство прав, свобод и обязанностей. Если у человека ВИЧ — это не означает, что он или она стали преступниками. Человек с ВИЧ имеет те же права, свободы и обязанности, что и другие граждане страны.

Врачебная тайна. Обращение за медицинской помощью, состояние здоровья, диагноз или иные сведения о пациенте составляют врачебную тайну и не могут разглашаться без письменного согласия пациента.

Последствия выявления ВИЧ-инфекции. В случае выявления ВИЧ инфекции человек не может быть донороми крови, биологических жидкостей, органов и тканей.

Твое здоровье

Конфиденциальность. Твой врач обязан сохранять конфиденциальность в отношении тебя и твоего здоровья. Он не должен сообщать другим информацию о состоянии твоего здоровья, если только ты сам этого не захочешь.

Ты не обязан говорить своему стоматологу, что у тебя ВИЧ. Стоматолог должен соблюдать универсальные меры предосторожности, поэтому ему вовсе не обязательно знать твой ВИЧ статус. Когда ты приходишь в клинику, он может задать тебе такой вопрос, но ты не обязан отвечать на него.

Школа

Ты не обязан сообщать в школе о том, что у тебя ВИЧ. Если ты все-таки решил рассказать медсестре об этом, она обязана сохранить эту информацию конфиденциальной до тех пор, пока ты не захочешь поделиться ей со всеми остальными.

В школе не имеют права обращаться с тобой плохо или отказать тебе в приеме на том основании, что у тебя ВИЧ. Если ты все-таки решил сообщить о своем ВИЧ статусе, ты должен обдумать этот шаг, подготовиться к нему. Важно понимать, что твои друзья не обязаны сохранять конфиденциальность и могут рассказать другим знакомым о твоем ВИЧ статусе.

Посоветуйся со своими родителями или опекунами, возможно, они помогут тебе принять правильное решение.

Ответы на эти вопросы помогут тебе понять, хочешь ли ты сообщить о своем статусе кому-нибудь, и как это следует сделать.

Почему ты хочешь, чтобы о твоем статусе знал только этот человек, а другие — не знали?
Что будет, если этот человек расскажет другим?
Ты когда-нибудь раскрывал ему другие секреты? Он их хранит? Если ты раньше этого не делал — ты можешь попробовать поделиться с ним каким-нибудь секретом сейчас и узнать, можешь ли ты ему доверять.
Выясни, как много он знает о ВИЧ и его отношение ко всему этому. Чтобы выяснить это, ты можешь сослаться на что-нибудь, что ты видел по телевизору, или на то, что обсуждалось в школе или колледже.
Если ты действительно решил ему рассказать об этом, как думаешь, где лучше это сделать?
Кто бы еще мог быть в этот момент с вами, чтобы помочь вам обоим, а кого бы ты при этом не хотел видеть?

Твой врач, социальный работник, психолог или человек, которому ты доверяешь, могут помочь тебе. Поговори с ними, если можешь.

Если ты все же решился на то, чтобы сообщить о своем статусе, сначала все спланируй и БУДЬ МОРАЛЬНО ГОТОВ, если что-то пойдет не так. Нужно быть сильным и понимать, куда ты сможешь обратиться за помощью, где все всё поймут.

Пирсинг и тату

Ты можешь сделать себе пирсинг или нарисовать татуировку (при условии, что тебе уже исполнилось 18 лет или твои родители тебе это разрешили сделать!). Все салоны и студии, делающие тату и пирсинг, обязаны следовать правилу универсальных мер предосторожности поэтому, прежде чем делать тату или пирсинг, иглы должны быть стерилизованы.

Спорт

Ты можешь принимать участие в спортивных и других мероприятиях. Были случаи, когда людям запрещали играть в футбол или отказывали им в оказании услуги косметического ухода на том основании, что у них ВИЧ. Это было несправедливо и безосновательно.

Даже не смотря на то, что закон тебя защищает, иногда ты можешь почувствовать, что некоторые люди дурно с тобой обращаются, унижают. Если ты считаешь, что кто-то с тобой неуважительно обошелся, и причиной тому твой ВИЧ-статус, ты должен сообщить об этом. Расскажи своему врачу, социальному работнику, или, если ты посещаешь службу психологической помощи, — сообщи им. Ты можешь написать нам (olya@ecuo.org), а мы подскажем как лучше поступить.

Дополнительная информация

Если ты хочешь узнать больше о своих правах и законодательстве, которое их гарантирует, ты можешь написать нам или задать вопрос нашим консультантам.

Поделиться сообщением в

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

Мавлюде было - 16 лет, а Таманно - 26, когда они узнали, что ВИЧ-инфицированы.

Обе заразились от своих мужей. Каждой из них казалось, что жизнь закончилась, однако теперь они помогают тем, кто узнает о своей болезни.

В последние несколько лет в Таджикистане увеличилось число ВИЧ-инфицированных женщин. Часто они заражаются от своих мужей, ездивших на заработки в Россию.

Распространение ВИЧ остаётся серьёзной проблемой в Таджикистане, учитывая огромный миграционный поток.

По данным Республиканского центра по борьбе со СПИДом, в стране зарегистрировано 8 504 больных ВИЧ и СПИД. Эти данные включают в себя и 2 тыс. человек, уже умерших от этих заболеваний.

При этом пугающие мифы о вирусе ВИЧ, бытовавшие в 1980-е годы, все еще широко распространены в таджикском обществе.

Несмотря на достигнутый за три десятилетия прогресс в борьбе со СПИДом и понимании того, как развивается и передается эта болезнь, очень многие в Таджикистане по-прежнему верят в давно опровергнутые учеными мифы, превращая жизнь ВИЧ-инфицированных в ад.

Рассказ Мавлюды, 20 лет

Мои родители выдали меня замуж в 16 лет. Это был религиозный брак. Моего разрешения никто не спрашивал. Своего мужа я впервые увидела на свадьбе.

Я планировала окончить школу, поступить в ВУЗ, но родители забрали мои документы после окончания 9 класса. Все попытки убедить их оказались тщетными, и я подчинилась воле родителей.

Семья моего мужа была религиозной, они много лет жили в России, получили гражданство этой страны. После свадьбы я стала носить хиджаб, переехала к мужу в Россию. Ему исполнилось тогда 25 лет.

Там же жили и работали мои родители. Это образованные люди, которые не смогли найти работу на родине и были вынуждены выехать в миграцию.

Там они и познакомились с семьей моего мужа, там же договорились о свадьбе своих детей.

Я единственная дочь в семье, мои родители мечтали о хорошем муже для меня, который мог бы меня защитить и любить. Но жизнь оказалась совсем не такой, какой они ее планировали.

В 16 лет я практически не знала, что такое ВИЧ, СПИД, как передается эта инфекция, кроме того, что это что-то страшное, и от этого люди обязательно умирают.

Представить себе, что когда-нибудь это может коснуться моей жизни, невозможно.

Через несколько месяцев после свадьбы ухудшилось мое самочувствие. Моя мама водила меня по врачам, которые назначали мне лечение, которое мне не помогало.

Лечили меня от простуды, от каких-то женских болезней, от усталости, но ни разу ни один врач не рекомендовал мне пройти тест на ВИЧ.

Никому и в голову не могло прийти, что мое недомогание может быть связано с этим. К ним приходила 16-летняя девочка в хиджабе из религиозной семьи, кто из них мог подумать, что такое может случиться.

Еще через некоторое время я забеременела, и меня направили сдать анализы. Мне позвонили из поликлиники и сообщили, что у меня СПИД. Так и сказали - СПИД.

Словами испытанное чувство ужаса сложно описать. Когда я пришла в себя, я побежала рассказать об этом родителям мужа, на что свекор мне спокойно ответил, что не произошло ничего страшного, что сейчас каждый второй этим болеет.

В этот момент я поняла, что не только муж, но и вся его семья знали, что он ВИЧ-инфицированный. И никто из них не предупредил ни меня, ни моих родителей об этом.

Позже я узнала, что он употреблял наркотики, что принимал терапию от ВИЧ, что долго лечился, а после свадьбы перестал, чтобы не вызвать у меня ненужных вопросов о том, почему и от чего постоянно принимает лекарства.

Он знал причину моего недомогания и молчал. Я забеременела, и он молчал. Это был самый страшный момент в моей жизни. Я трижды пыталась покончить с собой. Я долго лечилась у психолога. Он и его семья были уверены, что, заразившись, я останусь с мужем.

Я не смогла простить ему такой обман. Мы развелись, несмотря на уговоры и просьбы. Я вернулась на родину. Сложно простить обман, разрушенную жизнь.

Через несколько месяцев у меня родился сын с врожденными патологиями. В роддоме нам сказали, что ребенок проживет не больше недели, но мой сын прожил восемь месяцев.

Я знала, что он умрет, меня готовили к этому, но к смерти невозможно подготовиться, тем более к смерти детей.

Пережить горе, нежелание жить, депрессию помогли родители, моя семья. Они поддержали мою идею поступить в колледж. Мне помогли другие, уже пережившие то, что я только переживала.

ВИЧ-инфицированные в Таджикистане сталкиваются с чудовищной дискриминацией, они практически оказываются один на один со своей бедой. Многие люди не только не понимают, но и не хотят понимать суть проблемы.

Поступая в колледж, я получила письмо министерства образования, в котором была указана причина моего обучения на бюджетном факультете. Директор колледжа стал открыто мне угрожать. Он боялся, что я могу заразить здоровых студентов.

Я пыталась ему объяснить, что это невозможно, что я лечусь, принимаю лекарства, и что я абсолютно безопасна для здоровых людей. Но он и слушать не захотел.

Он даже не впустил меня в кабинет. Он начал угрожать мне, что раскроет мой статус.

Я могла добиться соблюдения своих прав, могла привлечь его к уголовной ответственности за отказ, но я осознала, что подвергнусь травле со стороны преподавателей и студентов.

Я же не смогу бороться со всеми, не смогу всех и каждого ежедневно убеждать в своей невиновности и безопасности.

Я поступила в другой ВУЗ. Несмотря на то, что о ВИЧ и СПИДе уже довольно много информации, люди практически не знают об этом недуге ничего.

Всех своих друзей я сначала подготавливала к этому разговору, и лишь спустя время признавалась в том, что я ВИЧ-инфицированная. Я признавалась им, когда люди были готовы к этому разговору. Но первые признания вызывали шок.

Часто ВИЧ-инфицированных дискриминируют те, кто по роду своих занятий должен быть больше других информирован. В поликлинике мне нужен был рентгеновский снимок. Врач выбросила мое направление и выгнала меня из кабинета, когда увидела мою медкнижку.

Моя мама сначала тоже старалась отделить мою посуду. Я стала замечать, что постоянно ем в одной и той же посуде, и поняла, что мама опасается, чтобы я не заразила других.

Мне было очень обидно, ведь именно они выдали меня замуж. Я оказалась без вины виноватой.

Многие женщины, живущие с ВИЧ, - малообразованные люди. Они очень напуганы. Среди них много жен мигрантов, наркоманов и жертв врачебных ошибок.

Я вышла замуж. Мой муж - тоже ВИЧ-позитивный. Мы ждем ребенка и надеемся, что у нас родится здоровый ребенок.

Я хочу получить высшее образование, поступить на службу в госструктуры, чтобы донести информацию непосредственно от ВИЧ-инфицированного человека. Необходимо менять стереотипы, разрушать шаблоны.

Таманно, 30 лет

Мне исполнилось 24 года, когда я узнала о своем диагнозе.

Я выросла в сельский семье. Замуж вышла по воле родителей. С отличием окончила школу, но мой отец не позволил мне поступить в ВУЗ.

Моя семья была религиозной, поэтому замужество было главным делом для девочки. Они сами подобрали мужа.

Он был моим родственником. Он тоже не захотел, чтобы я училась. Ему умная жена была не нужна.

Мой муж был мигрантом старше меня на семь лет. Он постоянно жил в России. Сыграли свадьбу. Через три месяца я забеременела, и он снова уехал в Россию на заработки.

Так продолжалось несколько лет. Он возвращался на пару месяцев домой, а потом надолго уезжал.

Когда моей дочери исполнился год, он приехал в очередной раз. Тогда он меня и заразил, а я заразила своего ребенка, которого кормила грудью.

Я ничего об этом не знала до тех пор, пока моя дочь не стала болеть. Лечение моей дочери не помогало, а после прямого переливания крови она практически сразу умерла.

У моего мужа в России появилась вторая жена, которая часто мне звонила, оскорбляла, угрожала, когда я просила его прислать денег на лечение дочери.

Переживала ли я? Моя боль от измены мужа притупилась, потому что было плохо моему ребенку, а это было для меня важнее на тот момент.

После смерти дочери ухудшилось и мое самочувствие. Я знала, что у мужа родился ребенок от второй жены, которого им не рекомендовали кормить грудью.

Я рассказала об этом своему врачу, и она срочно направила меня сдать анализы на ВИЧ. Опасения подтвердились. Я была больна.

Я была в шоке. Смерть ребенка, мой статус, предательство мужа.

Когда я узнала о своем диагнозе, я не могла поверить. Я говорила врачам, что я замужем, и у меня нет никаких связей, что я порядочная девушка. Я не имела представления о путях передачи ВИЧ.

О ВИЧ и СПИДе я думала то же самое, что и большинство сегодня. Что это болезнь женщин легкого поведения. Врачи мне рекомендовали поговорить с мужем.

Родители мужа обвинили меня в распутстве и недостойном поведении, а муж был недоволен, что я без его разрешения сдала анализы и оставила свои данные.

Мой муж знал, что он ВИЧ-инфицированный. И он скрыл это от меня.

Для меня это стало трагедией. Я думала, что ВИЧ могут заразиться только проститутки, и что это смерть. Я долго скрывала правду от родителей.

Я была младшей дочерью в семье, и родители возлагали на меня большие надежды. Потом вернулся из России муж. Уже больной СПИДом. Он лечился, но спасти его не удалось. Он умер. Тогда все родственники узнали правду о нас.

Отец до сих пор не может простить моему мужу и его семье того, что со мной произошло. Не может себя простить, что выдал меня замуж за него и не позволил учиться.

Меня не может простить, что я уговорила родителей мужа забрать его ребенка, которого грозилась бросить его вторая жена. Малышку привезли. Сейчас ей шесть лет и она называет меня мамой.

Я поддерживаю связь с семьей своего бывшего мужа, потому что они ни в чем не виноваты.

После смерти мужа я стала волонтёром проекта, цель которого - помогать таким же, как и я. Это спасло меня от сумасшествия и суицида.

Я увидела, сколько девушек и женщин живет с этой болезнью, с такими же проблемами и страхами. Мне захотелось помогать людям.

И у меня появилась надежда на жизнь. Я поступила на курсы бухгалтерии, потом в ВУЗ. Я активно работаю, сама зарабатываю себе на жизнь, оплачиваю свою учебу.

Моя мама и сестры меня поддерживают.

Таджикское общество абсолютно не толерантно к нам, особенно старшее поколение. В представлении многих людей ВИЧ заражаются только плохие люди.

Очень часто со стороны медперсонала можно услышать совершенно страшные фразы, например, "богом проклятые", "наказание божье". Это задевает, это убивает, ведь мы не виноваты в том, что с нами случилось.

Большинство моих родственников перестали со мной общаться, когда узнали о моем статусе. Они перестали поддерживать со мной связь, запрещают общаться со мной детям.

Отношение ко мне брезгливое, мне стараются не подавать руки, не целовать, обходят стороной, потому что боятся общаться.

Многие думают, что нас нельзя хоронить вместе со всеми, нас нужно сжигать или создавать для нас отдельные гетто. Мы - изгои, несмотря на то, что мир уже 30 лет борется с ВИЧ и СПИДом.

И это несмотря на то, что мы способны не только рожать здоровых детей, но и создавать семьи со здоровыми людьми, если принимать необходимую терапию. У людей не только мало информации, они не хотят знать больше, пока их лично не касается эта история.

Шахло, 30 лет

Мою семью тоже не обошла эта беда. Мы с мужем здоровы. ВИЧ-инфицирована моя девятилетняя дочь, ставшая жертвой врачебной халатности, за которую никто не понес ответственности.

В три года я водила ребенка на прием к стоматологу. И я видела, что врач использовал нестерилизованные инструменты. Именно это стало причиной заражения.

Мы узнали о диагнозе дочери, когда ей исполнилось 4 года. Ее самочувствие постоянно ухудшалось, а лечение не помогало. Врачи не могли понять, что с ней, пока дочь, наконец, не отправили в онкологическое отделение, а нас - на сдачу анализов.

Мы с мужем абсолютно здоровы, двое наших младших детей тоже, а старшая дочь ВИЧ-инфицирована.

Раньше я о ВИЧ и СПИДе даже не задумывалась. Пока не столкнешься с проблемой, человек редко задумывается над ней. Я думала об этом недуге то же, что и большинство: что это - болезнь гулящих женщин и мужчин.

Мой ребенок постоянно болеет. Постоянно принимает таблетки. Но врачам, делающим назначения, мы не говорим, что с ребенком, потому что реакция, как правило, очень негативная.

В школе у моей дочери много прогулов из-за болезней. Здесь никто не знает о том, чем больна моя дочь. Я боюсь говорить учителям и директору.

Боюсь, что если узнают, перестанут пускать ее в школу, или родители станут забирать детей и не разрешат садиться своим детям с моим ребенком рядом. И это станет еще большим ударом для моего ребенка.

Возможно, родители потребуют, чтобы нас выгнали из школы. Ребенку я объясняю, почему она принимает таблетки, а мы - нет.

В поликлинике по месту жительства о нашем недуге знает только один доверенный врач. Всем остальным не говорим, боимся. Сдаем анализы, проходим лечение, но молчим. Боимся.

В Таджикистане большинство ВИЧ-инфицированных детей страдают от плохого питания. Семьи бедные, а ведь лекарства, которые они принимают, - сильнодействующие. Поэтому должно быть хорошее питание.

Однажды, когда я высказала свое мнение одному из врачей, он в ответ стал меня обвинять в распутном образе жизни. Это при том, что совершенно меня не знает. Другой врач-стоматолог отказался принимать моего ребенка после того, как я его попросила дать нам одноразовые инструменты, и объяснила почему.

Врач выставил нас за дверь, сказав, что здесь клиника для здоровых детей. За подобное поведение предусмотрено наказание, но оно никого не пугает, поскольку такое поведение распространено.

Мы все живем в атмосфере постоянного страха. Я до сих пор не рассказывала родной матери о своем горе. Я подготавливаю ее к этому разговору уже несколько лет.

Я не делаю этого, потому что меня пугает их реакция. Боюсь, что моя семья, родственники отвернутся от меня, от моего ребенка, а это самое страшное для меня.

Страшно, если она останется одна, как изгой.

«Короткий роман, вряд ли у нас получится что-то серьезное — думала я, когда познакомилась с Антоном. Но очень скоро мы стали жить вместе. Мне было 24, ему 29, за несколько месяцев до нашей встречи я рассталась с отцом моего сына — Кириллу тогда едва исполнился год. Я была, что называется, видной девушкой, энергичной и независимой. А он — военный репортер, мужественный, красавец, устоять было невозможно. Сын сразу же привязался к нему. А мы оба с головой окунулись в наш роман. Я бросила работу и город, где жила, и поехала за ним в Питер. Мы хотели пожениться и вскоре завести ребенка — девочку. Мы были счастливы.

Скажи он мне это раньше, я все равно осталась бы с ним

В первую минуту я ровно ничего не поняла, просто не могла понять. Я попросила его повторить. Он объяснил, что хотел мне все рассказать с самого начала, но не решился, а с каждым днем признаться было все сложнее. Он сказал, что надеялся, что наша любовь окажется сильнее вируса. Я была потрясена, оглушена. Просто убита. Оказалось, что вся его семья, которая так тепло приняла меня и моего сына, — все были в курсе. И никто из этих людей не счел нужным предупредить меня об опасности.

В один миг мой супергерой превратился в слабака и труса, которому хватало мужества на то, чтобы вести военные репортажи из Югославии, но не на то, чтобы меня защитить. И все же я продолжала его любить, уговаривая себя, что эта кровная связь соединила нас не на жизнь, а на смерть. Я не только не ушла от него, я стала его утешать. Он рассказал мне об этих двенадцати годах ада, молчания, страха, что все раскроется, что его уволят с работы. О том, что, попав в больницу с аппендицитом, он чувствовал себя прокаженным, потому что персонал не хотел к нему прикасаться, там избегали даже разговаривать с ним… Он не мог себе представить: скажи он мне все это и раньше, я все равно осталась бы с ним. Между тем я уверена, что поступила бы именно так.

Тогда я думала, что мне остается жить каких-нибудь пару месяцев. Комбинированной антиретровирусной терапии в то время еще не существовало. Единственным известным средством были разрушающие печень препараты, принимать которые было рискованно. Оставалось лишь надеяться, что болезнь не проявится. Ведь шансов побороть ее практически не было. Мы с Антоном регулярно проходили тесты на иммунный статус и вирусную нагрузку, просто следили за показателями. Это все, что можно было сделать.

Что чувствует тот, кто заразился от человека, которого любит.

Я объявила траур по моей жизни. Отдалилась от сына, чтобы хоть как-то уменьшить его страдания от моей неминуемой близкой смерти. Я сама прошла через подобный опыт несколько лет назад, когда потеряла мать. Свои страхи я скрывала от друзей и близких, чтобы не тревожить их… О самом СПИДе мы с Антоном никогда больше не говорили. Как, впрочем, и ни с кем другим: я очень быстро поняла, что это запретная тема. Рак, диабет, другие болезни — пожалуйста. Но ВИЧ-инфекция — нет. Даже упоминание о ней пугает людей. Как рассказать о таком близким? А тем более — всем остальным.

Я цеплялась за жизнь как могла, но чувствовала себя совершенно потерянной. Чего я только не делала, один раз даже пыталась покончить с собой, чтобы на меня наконец обратили внимание. Все было во мраке. И так продолжалось три года. А в один прекрасный день я узнала, что Антон мне изменяет. Часто и уже давно. И по-прежнему без презерватива. Наша история ничему его не научила. Он катился к могиле в каком-то безумном вихре, закрыв глаза, отрицая все и вся. И я внезапно как будто очнулась. Перестала чувствовать себя жертвой. Нужно было прекратить эту бойню. Меня захлестнуло негодование, и я наконец бросила Антона.

Я хотела, чтобы он осознал всю тяжесть последствий и остановился

И никто не хотел понять, что чувствует тот, кто заразился от человека, которого любит, которому доверился. Что это предательство тяжелее, чем угроза самой болезни… Гнев и ярость разрывали меня изнутри, и я объявила войну. Когда Антон пригрозил, что мне же будет хуже, если я расскажу о его поведении, я почувствовала, что вернулась к жизни окончательно. Через ненависть. Я нашла ассоциацию женщин, живущих с ВИЧ/СПИДом. Оказалось, что не я одна переживаю этот ад.

Я подала на Антона в суд. Не для того, чтобы ему отомстить — я хотела, чтобы он осознал всю тяжесть последствий своего безумного поведения и остановился. Дело было прекращено за отсутствием состава преступления. Как будто всего, что со мной произошло, просто не было… Несколько лет спустя я узнала, что во Франции суд впервые приговорил виновного в заражении: в 2005 году мужчина получил шесть лет за то, что заразил двух молодых женщин, зная, что сам является носителем ВИЧ-инфекции. Однако большинство ассоциаций по борьбе против СПИДа не поддерживают идею уголовного наказания за передачу вируса: по их мнению, это не поможет остановить его распространение.

Сергею 38 лет, и он один воспитывает 9-летнюю дочь. Девочка живет с ВИЧ-инфекцией, о которой пока ничего не знает. А Сергей все эти годы не может решиться сказать ей об этом, не может найти верные слова.

Светлана и Антон (44 и 52 года) хотели ребенка. Но столкнулись с психологически обусловленным бесплодием. После трех лет попыток зачать с помощью современных репродуктивных технологий они решили остановиться.

Читайте также: