Еспч защита частной жизни вич инфицированных лиц

Аннотация научной статьи по праву, автор научной работы — Грачева М.А.

Похожие темы научных работ по праву , автор научной работы — Грачева М.А.

Protection of the right to respect for private life in the European court of human rights

The article deals with the problem of interpretation and definition of the essence of the right to respect for private life in the light of the case law of the European Court of Human Rights (ECHR). Category of “private life” in the decisions of the ECHR is large enough and provides a wide range of rights and freedoms, within the scope of the protection of this right. In addition, there are various forms of interference with the right to respect for private life by the public authorities and law enforcement agencies in particular. The European Court of Human Rights provides a contemporary interpretation of the essence of the right to respect for private life , which is necessary because of the inevitable changes in society as a political, economic, social, and scientific, technical, medical and otherwise.

Актуальные проблемы международного права

ЗАЩИТА ПРАВА НА УВАЖЕНИЕ ЧАСТНОЙ ЖИЗНИ В ЕВРОПЕЙСКОМ СУДЕ ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

адъюнкт кафедры прав человека и международного права Московского университета МВД России Научная специальность: 12.00.10 — Международное право, европейское право Научный руководитель: заместитель начальника кафедры прав человека и международного права Московского университета МВД России,

кандидат юридических наук Коннов В.А.

Ключевые слова: право на уважение частной жизни, Европейский суд по правам человека, вмешательство, персональные данные, прослушивание телефонных переговоров, экологические права

PROTECTION OF THE RIGHT TO RESPECT FOR PRIVATE LIFE IN THE EUROPEAN COURT OF HUMAN RIGHTS

post-graduate student for the department of human rights and international law of Moscow University of MVD Russian Federation

Keywords: right to respect for private life, European court of human rights, interference, personal data, wiretapping, environmental rights

Annotation. The article deals with the problem of interpretation and definition of the essence of the right to respect for private life in the light of the case law of the European Court of Human Rights (ECHR). Category of "private life" in the decisions of the ECHR is large enough and provides a wide range of rights and freedoms, within the scope of the protection of this right. In addition, there are various forms of interference with the right to respect for private life by the public authorities and law enforcement agencies in particular. The European Court of Human Rights provides a contemporary interpretation of the essence of the right to respect for private life, which is necessary because of the inevitable changes in society as a political, economic, social, and scientific, technical, medical and otherwise.

ной категорией, однако ее сущность не является четко определенной. В данном вопросе целесообразно обратиться к прецедентной практике Европейского суда по правам человека, который в своих решениях дает логичное и актуальное толкование прав и сво-

Актуальные проблемы международного права

бод, гарантированных указанной конвенцией.

Сексуальная жизнь отдельного лица является частью его личной жизни, для которой она составляет важный аспект. Таким образом, личная жизнь гарантирует область, внутри которой индивидуум может устанавливать отношения различного рода, включая сексуальные, следовательно, выражение и проявление сексуальных предпочтений и индивидуальных особенностей подпадает под защиту статьи 8. В процессе осуществления и защиты прав в этой сфере частной жизни особое внимание уделяется вопросам морали и этики. Государства-участники ЕКПЧ обладают, по мнению Европейского суда, широкой свободой усмотрения в вопросах такого рода и могут предусматривать ограничение некоторых возможностей, к примеру, путем запрета применения определенных вспомогательных репродуктивных технологий, законодательного закрепления ответственности за совершение инцеста2 и другое.

Кроме того, понятие частной жизни настолько мобильно, что может в некоторых случаях включать в себя деловые (профессиональные) взаимоотношения3. Безусловно, вызывает одобрение тот факт, что и в законодательстве Российской Федерации понятие частной жизни достаточно полно отражает позицию ЕСПЧ, в части расширительного толкования данной дефиниции, и представляет собой сведения о сексуальной ориентации или сексуальной жизни; о психосоциальном типе личности; профессионального или делового характера; медицинского характера; о смене пола; о личной или профессиональной жизни лица, и иные сведения, круг которых определяется национальными и международными нормами права4.

Разнообразие актов вмешательства в частную жизнь разнообразно настолько, насколько разноо-

бразны взаимоотношения людей в повседневной жизни. К тому же, между осуществлением собственных прав и полномочий и таковой свободой третьих лиц — грань необычайно тонка.

Актуальные проблемы международного права

вследствие чего на всем пути следования он подвергался постоянной проверке документов, а затем доставлен в отделение полиции.

Систематический сбор сведений секретными службами представляет собой вмешательство в частную жизнь, даже если эти сведения получены в общественных местах и даже если содержат информацию исключительно о профессиональной или общественной деятельности лица. Те же действия, осуществляемые посредством применения GPS-технологий и хранение данных о местонахождение лица и его передвижениях, также представляют собой вмешательство в частную жизнь.

В своих решениях ЕСПЧ отмечает, что учитывая специфику проведения оперативно-разыскных и иных секретных мероприятий, лицо не должно предвидеть, когда именно в отношении него будут произведены указанные действия. Однако во избежание риска произвола необходимо иметь подробные правила о проведении тайного наблюдения, которые предоставили бы минимальный уровень защиты прав и свобод человека. Кроме того, из-за отсутствия возможности общественного контроля и риска злоупотребления, присущих любой системе тайного наблюдения, следующие минимальные гарантии должны быть изложены в соответствующих законах: характер, масштабы и продолжительность осуществляемых мер, основания необходимы для получения разрешения, порядок реализации и контроля в процессе их производства и средства право" 7

В практике Европейского суда можно выделить как минимум две категорий дел: классические и неординарные (т.е. единичные). Вмешательством в частную жизнь путем прослушивания телефонных

переговоров является классическим примером8, а вторую категорию рассмотрим подробнее.

В то время как объектом регулирования статьи 8 ЕКПЧ является защита от незаконного вмешательства публичных властей, ее гарантии выходят за пределы воздержания от таких действий, а предполагают также осуществление национальными властями позитивных обязательств в целях обеспечения уважения гарантируемых прав.

В решениях Европейского суда неоднократно отмечалось, что концепция частной жизни включает личную физическую и психологическую неприкосновенность и государства, в силу осуществления своих позитивных обязательств предотвращают такие посягательства даже со стороны других физических лиц9, о которых они были или должны были быть информированы.

При оценке содержания как негативных, так и позитивных обязательств государств необходимо соблюдение справедливого баланса между конкурирующими интересами личности и общества в целом. Тем не менее, несоответствие между социальной реальностью и законом, административной и судебной практикой рассматривается как наиболее важный фактор.

Предметом жалобы в этом деле выступает бездействие государства в отношении стремительно роста случаев нападения бездомных собак на граждан Румынии. А постоянно высказываемая и обсуждаемая во всех национальных средствах массовой информации тема устрашающего распространения таких случаев, в особенности нападений на детей и лиц преклонного возраста, в том числе с летальным исходом, оставляет без сомнения факт информированности властей в этом вопросе.

Принимая во внимание включение в спектр гарантий права на уважение частной жизни уважение человеческого достоинства и обеспечение качественного уровня жизни11, бездействие государства в решении проблемы бездомных собак, в конкретных обстоятельствах дела Европейский суд установил нарушение позитивных обязательств государством в соответствии со статьей 8 ЕКПЧ.

В решениях Европейского суда по правам человека неоднократно отмечалось, что «понятие

Актуальные проблемы международного права

Защита права на благоприятную окружающую среду на основании Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод представляет особый интерес, поскольку это право прямо не предусмотрено ее положениями, однако фактически косвенно обеспечивается прецедентной практикой и решениями Европейского суда15.

В широком смысле слова защита окружающей среды также может быть выведена из гарантий статьи 8 ЕКПЧ на основании одновременно как права на уважение личной жизни, так и жилища. Именно так следует толковать случаи вредных помех (звуковых и пр.), затрагивающих окружающую среду в непосредственной близости от жилища лица. Серьезные посягательства на окружающую среду могут отрицательно сказаться на благополучии человека и лишить его возможности полноценно пользоваться своим жильем, что наносит вред его личной и семейной жизни, если даже не существует серьезной опасности для его здоровья16.

• жалобы, связанные с деятельностью предприятий, осуществляющих переработку отходов (Джакомелли против Италии);

• жалобы, касающиеся негативного воздействия химической промышленности и использование вредных химических веществ;

• жалобы на последствия деятельности металлургических предприятий (Фадеева против России, Ледяева против России);

• жалобы, связанные с выполнением государствами позитивных обязательств по защите населения от стихийных бедствий (Будаева против России 2008 г., Татар против Румынии 2009 г.)17

Для того, чтобы обстоятельства дела подпадали под сферу гарантий статьи 8 ЕКПЧ экологические факторы должны иметь непосредственное и серьезное влияние на частную и семейную жизнь, жилище и корреспонденцию, то есть негативный эффект должен достигнуть определенного минимального уров-ня18. В тоже время, Европейский суд говорит о том, что вопрос о нарушении права не может рассматри-

Несмотря на достаточно обширную прецедентную практику ЕСПЧ по рассмотрению жалоб на нарушение экологических прав как в свете гарантий на уважение частной и семейной жизни, жилища и корреспонденции, так и права на жизнь, права на справедливое судебное разбирательство и на доступ к суду и некоторых других, остается актуальной проблема отсутствия фактического закрепления экологических прав. Достаточно длительный период времени идут споры о целесообразности включения права на благоприятную окружающую среду в качестве отдельного положения. Неоспорим тот факт, что при положительном решении данного вопроса будет значительно упрощена процедура подачи жалоб (на этапе рассмотрения приемлемости жалоб) и представления доводов сторон по существу жалоб, так как исчезнет критерий значительности влияния нарушения экологических прав для осуществления иных, ранее указанных прав.

В делах о газетных и иных публикациях особо остро встает вопрос справедливого баланса между этими правами. Пресса не должна преступать определенных границ, в частности в отношении репутации и прав других лиц, также необходимо предотвратить разглашение конфиденциальной информации.

Актуальные проблемы международного права

Европейский суд, прежде всего, оценивает вмешательство (например, публикацию изображения) с точки зрения критерия информативности достаточного для его оправдания, то есть насколько значимо и оправдано вторжение в личную жизнь отдельных лиц в интересах осведомления общественности.

• известные публике люди не несущие официальных функций, но пользующихся всеобщим вниманием;

• политики, каждое действие которых может иметь последствия для общества, а потому находящиеся под постоянным критическим контролем средств массовой информации и общественности;

• государственные служащие или иные люди, выполняющие отдельные публичные функции.

При этом каждая из этих категорий должна отличаться по уровню доступа общественности к сведениям об их частной жизни. А вот права лиц,

сведения, о личной жизни которых, несознательно и ненамеренно подверглись огласке — особенно часто нуждаются в защите Европейского суда.

Что касается характера разглашаемой информации, то уже не раз подчеркивалась важность защиты персональных данных, в частности медицинских, обращая особое внимание на важность защиты конфиденциальности ВИЧ-статус человека (см. также документов Совета Европы, упоминаемых в пунктах 59 и 60 выше), в частности из-за риска остракизма ВИЧ-инфицированных лиц. Таким образом, публикация, содержащая фотографии, где были ясно видны и различимы черты лица, упоминание имени и первой буквы фамилии заявителя, подробности о его прошлой судимости и месте лишения свободы — дают достаточные основания для признания серьезного вмешательства в частную жизнь заявителя.

Актуальные проблемы международного права

бод некоторых наиболее масштабных сфер частной жизни — экологические права, репродуктивные права и некоторые другие.

Остается актуальной для достаточно большого количества государств-участников Совета Европы проблема качества национального закона, регламентирующего порядок того или иного вмешательства в осуществление права на уважение частной жизни. Это относится и к прослушиванию телефонных переговоров и деятельности правоохранительных органов, связанной с созданием и использованием информационных баз данных, содержащих сведения о персональных данных и к некоторым другим действиям.

URL:http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/pages/search. aspx?i=001-113296 (дата обращения 10.10.12)

2009 (№ 25282/06), § 165. URL:http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/ pages/search.aspx?i=001-95896 (дата обращения 04.10.2012)

15 Алисиевич Е. С. Совет Европы // Абашидзе А. Х., Васильев Ю. Г., Солнцев А. М. Международное экологическое право. Экологические права человека. Вып. 3. С. 133.

2010 (№ 43449/02, 21475/04). URL:http://hudoc.echr.coe.int/sites/ eng/pages/search.aspx?i=001-101815 (дата обращения 17.10.2012)

17 Международное право. Практикум, под ред. Вылегжанина А.Н., Капустина А.Я., Копылова М.Н.. — М.: ИД Юрис Пруденс, 2011 г., С.

18 Дерендяева Э.Б., Солнцев А.М. Эволюция защиты экологических прав человека в Совете Европы // Правоведение №3/2010, с. 166

URL:http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/pages/search. aspx?i=001-103273 (дата обращения 23.11.11)

20 Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г., ст. 10 (Рим, 4 ноября 1950 г., с изм. от 21 сентября 1970 г., 20 декабря 1971 г., 1 января, 6 ноября 1990 г., 11 мая 1994 г.). URL:http://www.coe.ru/main/echr (дата обращения 12.10.10)

22 Поливанова Д.З. Международно-правовые проблемы права человека на неприкосновенность частной жизни, дисс. к. ю. н., Москва, 2010. С. .

23 Declaration on freedom of political debate, 12 february 2004. URL:http://www.coe.int/t/dghl/standardsetting/media/doc/ translations/russian/Dec(2004)PoliticalDebate_ru.pdf (дата обращения 25.10.12)

24 См. там же п. VII

25 Resolution №1165 (1998), Right to privacy, Parliamentary Assembly 26 june 1998. URL:http://www.assembly.coe.int/ASP/ Doc/XrefViewPDF.asp?FileID=16641&Language=EN (дата обращения 25.10.12)

26 Нуртдинова А.Ф. Право на уважение семейной жизни и его защита Европейским судом по правам человека. // Журнал конституционного правосудия №2, 2011. С. 2-9

ВИЧ-инфицированные иностранцы добились в Страсбурге права жить в России

Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) вчера признал Россию виновной в нарушении прав ВИЧ-положительных иностранцев, которым при наличии этого заболевания был запрещен въезд и пребывание в РФ. С 2016 года законодатели по требованию Конституционного суда уже отменили эти запреты для мигрантов, имеющих в России семью. Но ЕСПЧ настаивает на более широкой реформе и полном отказе от дискриминации ВИЧ-инфицированных лиц. Пяти заявителям из Молдавии, Украины, Узбекистана и Казахстана власти должны выплатить €86,17 тыс., их дела подлежат пересмотру.

В оглашенном вчера ЕСПЧ постановлении по делу "Новрук и другие против России" говорится о заложенной в законодательстве РФ дискриминации ВИЧ-положительных иностранцев, препятствующей их въезду, пребыванию и проживанию в нашей стране, а также нарушающей их права на уважение частной и семейной жизни. Решения добились пять заявителей, родившихся в бывших советских республиках и не имеющих российского гражданства. Все пять заявителей хотели получить вид на жительство в России. Но разрешение на временное пребывание иностранцы могли получать лишь после предъявления Федеральной миграционной службе (ФМС) сертификата об отсутствии ВИЧ-инфекции. Для этого они были обязаны пройти медицинское обследование, которое включало обязательное тестирование на ВИЧ. После того как тесты дали положительные результаты, их присутствие в России миграционные власти объявили нежелательным, несмотря на наличие семейных отношений. Так, Михаил Новрук вместе с супругой воспитывают в Приморском крае десятерых своих и приемных детей. Некоторые из приемных детей также были ВИЧ-инфицированы отказавшимися от них матерями, сообщила в беседе с корреспондентом "Ъ" адвокат заявителя Ирина Хрунова. Из-за обнаружения в 2010 году ВИЧ и последовавших проблем с миграционными властями Михаил Новрук не мог официально трудоустроиться, отмечается в решении ЕСПЧ.

Поправки в пользу больных мигрантов сочли нездоровыми

В решении ЕСПЧ говорится, что Россия является единственной страной Совета Европы и одной из 16 стран во всем мире, которая осуществляет депортацию ВИЧ-положительных лиц, не являющихся гражданами РФ. Страсбургский суд подчеркнул, что Европейская конвенция по правам человека не гарантирует ВИЧ-положительным права на въезд и пребывание в определенной стране, однако иммиграционная политика стран--членов Совета Европы не должна нарушать гарантированные конвенцией права. На фоне европейской и мировой тенденции к отмене ограничений для этой особо уязвимой группы населения Россия не представила убедительных причин и объективного оправдания дискриминации из-за состояния здоровья. В решении ЕСПЧ отмечается, что эта проблема может привести к другим подобным искам, но поскольку в России по решению Конституционного суда уже проводится законодательная реформа, Страсбургский суд до ее завершения не стал формулировать требования к принятию общих мер. Россия должна заплатить каждому заявителю по €15 тыс. возмещения морального ущерба, и от €850 до €4 тыс. компенсации судебных издержек (всего по делу €86,17 тыс.).

Напомним, c 2016 года лица, не нарушающие законодательства РФ о предупреждении распространения ВИЧ-инфекции и имеющие в РФ супругов, детей и родителей, не должны предъявлять ФМС медицинские сертификаты и не подлежат депортации. Их въезд не может быть ограничен, а пребывание не может быть признано нежелательным при отсутствии других оснований, кроме ВИЧ-инфекции. Эти изменения власти внесли по требованию Конституционного суда (КС), который год назад отменил дискриминационные нормы законов "О порядке выезда из РФ и въезда в РФ", "О правовом положении иностранных граждан в РФ" и "О предупреждении распространения в РФ заболевания, вызываемого вирусом иммунодефицита человека", но только при наличии у иностранца семьи в России. При этом законодатели вправе вводить обоснованные ограничения пребывания иностранцев в стране, в том числе и с целью охраны здоровья своих граждан, признал КС, ссылаясь на решения ЕСПЧ, а также на заявление Объединенной программы ООН по ВИЧ/СПИДу и Международной организации по миграции об ограничениях права на передвижение в связи с ВИЧ/СПИДом, принятое в июне 2004 года.

Елена Сыченко , докторант кафедры европейского социального права Университета Катании (Италия)

Дискриминация прямо запрещена Кодексом об административных правонарушениях (ст. 5.62), Трудовым кодексом РФ (ст. 3), признана российскими законодателями уголовно наказуемым деянием в случае совершения с использованием служебного положения (ст. 136 УК РФ). Казалось бы, что подобных запретительных норм должно быть достаточно для эффективного искоренения дискриминации. При этом реалии российской общественной жизни свидетельствуют об обратном: налицо дискриминация мигрантов, женщин в сфере трудовых отношений 1 . Но в структуре судебной статистики России споры о дискриминации отсутствуют как класс. Для сравнения отметим, что в США за 2012-й год было зарегистрировано 99 412 заявлений о дискриминации только в области трудовых отношений 2 , Трудовые трибуналы Великобритании за период с апреля 2011-го по март 2012-го рассмотрели 201 228,550 подобных заявлений 3 .

Отсутствие эффективной судебной защиты от дискриминации вынуждает российских граждан обращаться за защитой в Европейский суд по правам человека. Настоящая статья посвящена изучению подхода ЕСПЧ к спорам о дискриминации посредством анализа решений Европейского суда против России и других стран Совета Европы.

Подход ЕСПЧ к определению дискриминации

Довольно часто Европейский суд выносит решения о нарушении запрета дискриминации, опираясь на норму ст. 8 о праве на уважение частной жизни (например, в деле Константина Маркина против России), или ст. 9 о праве лица на свободу религии (дело Eweida and Others v. the United Kingdom 6 ), или ст. 11 о праве на свободу ассоциаций (дело Даниленков и другие против России).

Исследователи отмечают, что при применении ст. 14 Европейский суд широко толкует права, предусмотренные конвенцией, это в большой степени компенсирует первоначальный узкий подход к дискриминации 7 . Кроме того, в некоторых делах заявления о дискриминации были рассмотрены по ст. 14, несмотря на то, что судом не было установлено непосредственного нарушения материального права заявителя 8 (например, Sommerfeld v. Germany 9 ).

Таким образом, основные критерии дискриминации — разница в обращении по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам, отсутствие законной цели установления подобного различия или несоразмерность установленных различий преследуемой законной цели.

Например, в деле Маркин против России Европейский суд установил, что заявленная Правительством России цель охраны национальной безопасности как основание непредоставления мужчинам-военнослужащим отпуска по уходу за ребенком по существу законна. Но правило о соразмерности ограничений преследуемой цели было нарушено, поскольку есть другие средства обеспечения национальной безопасности, кроме исключения мужчин-военнослужащих из числа лиц, имеющих право на отпуск по уходу за ребенком (§ 147 Решения Большой палаты ЕСПЧ) 11 .

Разница в обращении как первый критерий дискриминации выявляется судом при помощи сравнения с положением других лиц в аналогичной ситуации. Так, в деле Маркина против России суд сравнил положение заявителя не только с положением женщин-военнослужащих, имеющих право на отпуск по уходу за ребенком, но и с персоналом из числа гражданских лиц (имеющих аналогичное право вне зависимости от пола работника), установив в обоих случая разницу в обращении. Для подобного сравнения важным фактором является установление аналогичности ситуаций, в которых находятся сравниваемые лица. Например, в деле Carson and Others v. UK 12 заявители утверждали, что положение законодательства Великобритании, предусматривающее бóльшую надбавку к пенсии тем лицам, которые проживают на территории государства, дискриминирует тех пенсионеров, которые проживают в других странах. Суд отказал в удовлетворении заявления о дискриминации, поскольку заявители находились в иной ситуации по сравнению с пенсионерами, проживающими в Великобритании, где жизнь чрезвычайно дорога.

Интересен подход суда к доказыванию дискриминации в деле Начова (Nachova) и другие против Болгарии 16 . Данное дело касалось убийства полицией в момент задержания двух дезертиров цыганского происхождения. Дело было рассмотрено палатой ЕСПЧ, а впоследствии — Большой палатой. Палата, посчитав, что трудности доказывания, связанные с установлением фактов дискриминации, требуют от суда особого подхода к вопросу доказывания, постановила, что в делах, в которых должностные лица не обратили внимания на обстоятельства, свидетельствующие о возможной дискриминации, суд может при рассмотрении жалоб на нарушение ст. 14 конвенции прийти к негативным выводам из данных, дающих основания для разумных сомнений, или переложить бремя доказывания на правительство-ответчика 17 . Подобный подход был подвергнут критике со стороны Большой палаты, которая посчитала неправильным перекладывать бремя доказывания отсутствия дискриминации лишь на основании отсутствия эффективного расследования по факту предполагаемого расистского мотива для убийства (§ 157 решения Большой палаты).

Практика рассмотрения дел о косвенной дискриминация в практике ЕСПЧ должна быть особенно интересна для российских юристов, поскольку эта категория отсутствует в российской юриспруденции. Косвенная дискриминация, в соответствии с информацией, размещенной в судебных базах открытого доступа, никогда не упоминается в судебной практике 18 . Отсутствие упоминаний можно объяснить недостатками законодательства Российской Федерации, которое не содержит норм о косвенной дискриминации (только в ст. 64 ТК РФ есть норма о запрете косвенного ограничения прав или установления косвенных преимуществ при заключении трудового договора в зависимости от различных признаков).

Отметим, что согласно толкованию Международной организации труда Конвенция № 111 о дискриминации в области труда и занятий распространяется как на прямую, так и косвенную дискриминацию 19 . МОТ рекомендует государствам обратить внимание на оба вида дискриминации при подготовке правовых документов на национальном уровне. Таким образом, теоретически представляется возможным требовать судебной защиты от косвенной дискриминации на основании норм Конвенции МОТ № 111, апеллируя к правовым позициям ЕСПЧ. Косвенная дискриминация понимается ЕСПЧ как разница в обращении, выраженная в таком эффекте нейтральной политики или меры, который наносит несоразмерный вред определенным группам людей 20 .

Использование статистики в качестве доказательства

Отдельно остановимся на использовании судом статистики в качестве средства доказывания дискриминации. В решении об отказе в приеме заявления к раcсмотрению по делу Hoogendijk v. the Netherlands 24 Европейский суд отметил, что в случаях, когда данные официальной статистики указывают на то, что нейтральное правило фактически больше влияет на женщин, чем на мужчин, Государство-ответчик должно доказать, что это следствие объективных факторов, не связанных с дискриминацией по признаку пола. Таким образом, суд посчитал, что приведение официальных статистических данных — достаточное основание для переложения бремени доказывания на сторону ответчика. В более поздних актах Европейский суд указывал на то, что статистика сама по себе не может быть достаточной для установления факта дискриминации (например, Hugh Jordan v. the United Kingdom 25 ). При этом дело Zarb Adami v. Malta было решено в пользу заявителя именно на основании статистических данных. В решении по этому делу суд пришел к выводу о том, что дискриминация может быть следствием не только правовых предписаний, но и конкретной ситуации. Заявитель просил признать дискриминационной практику набора присяжных заседателей, в результате которой количество мужчин в три раза превышало количество женщин (участие в судебном процессе в качестве присяжного по законодательству Мальты является гражданской обязанностью), и суд признал нарушение ст. 14 и п. 3 ст. 4 конвенции 26 .

Полагаем, что использование статистических данных в качестве средства доказывания по делам о дискриминации можно отнести к правовой позиции Европейского суда, которая должна быть учтена российскими судами.

Дела о дискриминации против России

Рассмотрим наиболее яркие дела о дискриминации против России. Начнем с дела Тимишев против России о запрете въезда чеченцам на территорию Кабардино-Балкарии 27 . В данном деле суд решил, что имело место нарушение ст. 14 в сочетании со ст. 2 протокола 4 о свободе передвижения. Интересно отметить, что суд пришел к выводу об имевшей место дискриминации несмотря на то, что российские власти отрицали существование подобного запрета, а в национальном суде было установлено, что дискриминации не было, поскольку отказ во въезде был обусловлен не национальностью заявителя, а его нежеланием дождаться своей очереди при переходе через проверочно-пропускной пункт. Доводы заявителя об имевшей место дискриминации подтверждались документами расследования, проведенными прокуратурой и МВД КБ, которыми было установлено, что ограничение было наложено устным указанием заместителя начальника милиции.

Правительства РФ утверждало, что национальность лица не указывается в российском паспорте, и проезд мог быть запрещен как чеченцам, так и тем, кто могли быть за них приняты. В ответ на данные доводы ЕСПЧ подчеркнул, что согласно международному праву дискриминация на основании действительной или предполагаемой национальности является формой расовой дискриминации. Было отмечено, что в современном демократическом обществе различия в обращении, основанные только или преимущественно на национальности лица, в любом случае не могут быть объективно обоснованы.

Другое дело о дискриминации, Киютин против России 28 , положило начало защиты интересов ВИЧ-инфицированных в Европейском суде. Заявителю, гражданину Узбекистана русского происхождения, проживавшему в Орловской области со своей семьей, было отказано в выдаче разрешения на проживание в связи с тем, что он был ВИЧ-инфицирован. Гр. Киютин обжаловал дискриминацию по состоянию здоровья в совокупности с нарушением права на уважение семейной жизни (т. 8 конвенции). Ст. 14 конвенции содержит открытый перечень оснований дискриминации и ЕСПЧ на основании анализа международных актов и практики международных организаций сделал вывод о том, что данная статья включает запрет на дискриминацию на основании состояния здоровья, включая наличие ВИЧ 29 .

Историческим можно назвать вывод суда о том, что лица, живущие с ВИЧ, являются уязвимой группой, в отношении которой государству отводятся узкие пределы усмотрения при выборе мер, выделяющих эту группу для различного обращения по признаку их ВИЧ-статуса 30 .

Европейский суд, несмотря на признание необходимости охраны здоровья населения страны, посчитал подобную меру неадекватной. ЕСПЧ в своем решении привел часть текста определения Конституционного суда РФ, на которое ссылался заявитель при обжаловании отказа властей, но не был услышан. В определении № 155-О от 12 мая 2006 года Конституционный Суд России указал, что положение об отказе в выдаче разрешения на проживание в связи с наличием ВИЧ не противоречат Конституции Российской Федерации, поскольку оно было установлено исходя из конституционно значимых целей. При этом было отмечено, что при наличии коллизии между равно защищаемыми конституционно значимыми ценностями правоохранительные органы и суды при решении вопроса о временном проживании лица, имеющего заболевание, вызванное вирусом иммунодефицита человека, на территории Российской Федерации вправе учитывать фактические обстоятельства конкретного дела, исходя из гуманитарных соображений.

Невозможность учета обстоятельств конкретного дела при принятии решения об отказе в выдаче разрешения на проживание была признана Европейским судом несовместимой с защитой против дискриминации, предусмотренной ст. 14 конвенции. Таким образом, в данном деле судом было установлено нарушение ст. 14, на основании следующих последовательных выводов: об отнесении заявителя к особо уязвимой группе, об определении узких пределов усмотрения государства в отношении данной группы, установление отсутствие разумного и объективного оправдания отказа властей и невозможности индивидуализированной оценки.

Дело Даниленков и другие против России 31 , рассмотренное Европейский судом 30.07.2009 (через 8 лет после подачи жалобы), представляет собой яркую иллюстрацию неэффективности защиты от дискриминации в России.

Заявители утверждали, что с 28 октября 1997 года руководство Калининградского порта преследовало членов РПД, чтобы наказать их за забастовку и пыталось заставить их выйти из профсоюза.

В последующий период члены РПД были переведены в специальные рабочие группы, многие работники их числа членов данного профсоюза были переведены на режим неполного рабочего дня или сокращены в результате организационных изменений, осуществленных работодателем.

Заявители обжаловали действия работодателя по отношению к конкретным работникам, а также просили признать действия работодателя дискриминацией. Несмотря на то, что многие незаконные акты работодателя были отменены, обвинения в дискриминации были неоднократно отклонены судами на том основании, что заявители не доказали дискриминационных намерений со стороны администрации порта. Некоторые гражданские суды отмечали, что дискриминация может быть установлена только в рамках уголовного судопроизводства.

Европейский суд отметил, что заявители не получили должной защиты от дискриминации, хотя российское право в соответствующее время предусматривало запрет на дискриминацию на основании принадлежности или не принадлежности к профсоюзу (ст. 9 Закона о профессиональных союзах). В соответствии с национальным правом жалоба заявителей на дискриминацию могла быть рассмотрена судом на основании общих норм ГК Российской Федерации (ст. 11–12) и специальных норм, содержащихся в ст. 29 Закона о профессиональных союзах (§ 132).

Правительство утверждало, что Российская Федерация не может быть ответственной за нарушения прав заявителей, поскольку организация-работодатель не относилась к государственному имуществу. Европейский суд отразил в решении свою принципиальную позицию о том, что Российской Федерации в любом случае понесет ответственность, поскольку нарушения, на которые ссылались заявители, возникли в связи с необеспечением со стороны государства защиты прав заявителей, предусмотренных ст. 11 конвенции, в соответствии с национальным законодательством (§ 120). Данный вывод чрезвычайно важен для российской практики, поскольку довольно часто нарушения конвенции обусловлены не только нарушением материального права, но и невозможностью его эффективной защиты.

Суд подчеркнул важность возможности обжаловать дискриминационное отношение и реализовать право на обращение в суд с целью возмещения ущерба и использование других средств защиты. ЕСПЧ сделал еще один важный для российской практики вывод о том, что государства обязаны в соответствии со ст. 11 и 14 конвенции устанавливать судебную систему, которая бы обеспечила реальную и эффективную защиту от антипрофсоюзной дискриминации. Суд установил, что Российская Федерация не выполнила этого обязательства, и признал нарушения ст. 14 конвенции в сочетании со ст. 11.

Полагаем, что сформулированная судом правовая позиция о необходимости формирования государством судебной системы, которая бы обеспечила эффективную защиту от антипрофсоюзной дискриминации, применима в целом к делам о дискриминации. К сожалению, с момента подачи жалобы в Европейский суд российское законодательство не было дополнено новыми нормами, которые могли бы обеспечить реальность судебной защиты от дискриминации и в иных областях общественной жизни.

В заключение обзора практики ЕСПЧ по делам о дискриминации кратко рассмотрим нашумевшее дело К. Маркина против России 32 . Военнослужащий Константин Маркин, воспитывающий троих детей, обжаловал отказ руководства в предоставлении отпуска по уходу за ребенком, который, согласно законодательству, мог быть предоставлен только женщинам-военнослужащим.

Постановлением палаты ЕСПЧ от 7 октября 2010 года было установлено нарушение правительством РФ ст. 14 и ст. 8 конвенции, поскольку законодательство не предоставляет мужчинам-военнослужащим равного с женщинами-военнослужащими права на отпуск по уходу за ребенком. Большая палата, рассмотрев дело 22 марта 2012 года по апелляции российского правительства, по существу поддержала первоначальное решение.

Мы полагаем, что это решение по сути своей революционное, поскольку не только подтверждает сформулированную нами выше мысль о постепенном расширении толковании конвенции в пользу социальных прав, но и значительно упрочивает эту тенденцию. Суд истолковал право на отпуск по уходу за ребенком как часть права на уважение частной и семейной жизни, чем, на наш взгляд, открыл возможную дорогу для обжалования нарушений других прав не только в области социального обеспечения, но и трудового права (довольно показательно в этом контексте дело Александра Волкова против Украины 35 ).

В сочетании со ст. 14 конвенции о запрете дискриминации это означает потенциально более широкую защиту от дискриминации, возможное применение ст. 8 и ст. 14, например, в случае дискриминационного отказа в приеме на работу или при увольнении, по крайней мере, на государственной службе.

Обобщая вышесказанное, хотелось бы еще раз отметить, что Европейским судом разработан четкий механизм рассмотрения дел о дискриминации, который не только может, но и должен быть взят на вооружение российскими судьями и практикующими юристами. Юрисдикция Европейского суда по правам человека по вопросам толкования и применения конвенции и протоколов к ней официально признана обязательной 36 . Знание практики Европейского суда и ссылки на его решения при обжаловании дискриминации в национальных судах повлекут постепенное повышение качества рассмотрения подобных споров и эффективности судебной защиты.

1 См. Муравьева М. Г. Проблемы дискриминации российских женщин в контексте международных стандартов защиты прав человека // Гендерная дискриминация: практики преодоления в контексте межсекторного взаимодействия: сб. Иваново, 2009. С. 11–30; см. также Рогавичене Л. И. Дискриминация на рынке труда современной России: автореф. дис. … канд. экон. наук. СПб., 2009. С. 12. (Интересно отметить, что автор выявляет положительные стороны дискриминации мигрантов, которые проявляются в развитии некоторых отраслей экономики — см. с. 18).