Доминик джокер вич инфицирован

Электра: У меня не псевдоним! Так и в паспорте записано. Мою бабушку зовут Теона, это греческое имя, как и Электра. Я же не москвичка, я приехала из Севастополя. А там Херсонес — греческий город.

Б.Б.: Лама, а вы тоже Лама по паспорту?

Б.Б.: Что, и Марсель — настоящее имя?

Б.Б.: Так, имена настоящие… Давайте тогда так: а то, что все новые певицы приезжают неизвестно откуда, — это тоже миф?

Шани: Вот мы втроем — москвички.

Б.Б.: А продюсеры у вас есть?

Шани: Поймите, мы не сделанный проект. Мы пришли к продюсеру со своей музыкой, своими танцами. Мы — сложившийся коллектив.

Кристина: У меня началось все незатейливо, я люблю петь, писать стихи. Один молодой человек привез меня в Москву. У нас была песня, и мы пошли на студию Зураба Церетели.

Б.Б.: О, у него и музыкальная студия есть?

Кристина: Ну да. Композитор Заза Миминошвили мне сказал, что я буду первой птичкой, которая вылетит оттуда. Он говорил, что песня у меня ужасная, но мы подружились и нашли продюсера. Все по дружбе.

Б.Б.: Электра, вы, насколько я знаю, работаете с человеком по имени Доминик Джокер?

Б.Б.: Его тогда, кажется, звали Лимон…

Электра: Приходит продюсер, у которого есть с радио определенные отношения, есть пул артистов. Он предлагает каких-то артистов, складывается бартер, артисты выступают на концертах, плюс если песня хорошая — ее ставят. Как правило, решающую роль играет влиятельность продюсера, рекорд-компании: даже если песня средняя, но раскрученного артиста — она легко попадает на радио.

Б.Б.: Вы с этим согласны?

Электра: Ну я же сказала, это один из вариантов.

Б.Б.: Какие еще есть варианты?

Электра: Можно написать гениальную песню, и она сразу попадет в эфир. Это был мой случай.

Марсель: Это был наш первый большой опыт. Правда, наша песня пока не звучит на радио — у нее слишком сложный ритм. Но у нас широкоформатная группа, есть и R’n’B, и поп-песни, поэтому все еще впереди.

Б.Б.: Вы по большому счету копируете The Pussycat Dolls, да?

Роза: Скорее уж Destiny’s Child.

Шани: У нас еще есть мальчик в группе, но он сегодня не пришел. Он отвечает за саунд, а я пишу песни. Я окончила консерваторию, я пианистка.

Б.Б.: Значит, саундтреки — это ключ к радиоэфирам?

Марсель: Мы попали не через каких-то друзей. Мы просто оказались в нужном месте в нужное время.

Б.Б.: Лама, а вы, насколько я знаю, с Алтая?

Лама: Я родилась в Казахстане, почти на Тибете. В шоу-бизнес случайные люди не попадают. В основном это чьи-то дочери, жены, любовницы… Я вот нет. Мой папа тоже военный, я и в горячих точках с ним бывала. Где бы я ни появлялась, я всегда пела. Если изучать географию — непонятно, откуда я, я ниоткуда и отовсюду одновременно. Там, где мне хорошо, — это место я считаю своей родиной. Сегодня родиной я считаю Москву. Сначала, правда, она казалась мне суетливой и немножко жестокой.

Б.Б.: А как вы приехали в Москву?

Б.Б.: Слушайте, ну ладно вам — само собой.

Лама: Ну в какой-то момент я продала квартиру — это был мой стартовый капитал. Вложилась в запись альбома, съемки первого клипа. Теперь деньги начали отбиваться. Сейчас я себя чувствую очень комфортно на музыкальной стезе.

Б.Б.: Кристина, вы, кажется, из всех присутствующих самая начинающая.

Кристина: Мы планируем в августе снять еще один клип, и после этого будет альбом. Потому что по одной песне тяжело судить о человеке. Не мне так кажется. Так сказал продюсер.

Б.Б.: Как скажет продюсер, так и будет?

Электра: Если заниматься еще и медийной частью — то артист ничего не успеет.

Шани: Бегать на радио, заниматься юридическими вопросами просто нет времени.

Лама: А мне приятно самой все это уметь.

Б.Б.: И в результате с именем Лама, я так понимаю, проблемы. Появились клоны…

Лама: Под моим именем выступали четыре человека, а еще один человек, который очень хорошо обеспечен, сейчас пытается делать продюсерский проект, который раскручивается непосредственно через мой сайт. Человек рисует на лбу такие же штучки, рассказывает истории про монаха… Не будем рекламировать конкурентов, на них и так уже заведено уголовное дело.

Б.Б.: Что-то мне кажется, под именем Кристина тоже кто-то уже выступал.

Электра: Нет, у нас все Кристины с приставками, как Орбакайте. Продюсеры настаивали, чтобы приделать мне чужую фамилию, но я отказалась.

Б.Б.: А где вы по большей части выступаете? Видимо, не в Москве?

Лама: Мы не делаем крупных сольников, в Москве выступали в основном на корпоративах.

Электра: На Кремль мы пока не замахиваемся, потому что мои слушатели — они еще очень маленькие.

Шани: Мы начинающая группа, но в Москве уже выступали.

Электра: Вот говорят — сейчас в нашей стране один сплошной R’n’B. Ну и что? Раньше была одна сплошная эстрада, советская музыка тоже была однообразной. За последние 5 лет сделано много пусть одинакового, но классного материала.

Б.Б.: Кристина, у вас на старте была мысль, что, раз всем нравится R’n’B, — значит, надо делать то же самое?

Б.Б.: Вот Лама утверждает, что возможно.

Лама: Очень грустно, что искажается само понятие песни. Все эти разговоры про дорогие машины… Теряется искренняя песня о наболевших проблемах, о любви.

Марсель: В первую очередь нужно делать вещи, идущие от сердца.

Лама: У каждого инструмента своя специфика, он должен звучать на какой-то своей частоте. Сейчас не все с этим заморачиваются. Так и получается, что в нашей стране непрофессионалы диктуют музыкальные правила.

Электра: Если аудитория слушает, значит, она хочет это слышать. Вот стиль R’n’B — мелодия, ритм, песня о любви, да о чем угодно — хоть о птичке. Даже в большей степени о любви и птичке.

Б.Б.: Почему эта штука у нас привилась?

Роза: Это очень близко русской душе: одеться в яркое, потанцевать. Частушки — та же читка.

Электра: Мне очень нравится альбом Тимати. Грамотно сделано.

Роза: Включаем телевизор — опять этот Тимати, подвески, дорогие машины…

Б.Б.: Вы против внешней мишуры?

Роза: Можно сосредоточиться только на вокале, но это не найдет широкой поддержки. Нет ничего плохого в красивой, вкусной картинке, но надо знать меру и не переборщить.

Марсель: Всего должно быть понемножку. Время лампочек и артиста на сцене прошло, хочется шоу.

Б.Б.: Вы все говорите — альбом, альбом… А зачем вам вообще альбомы?

Лама: У нас можно заработать только на концертах. Альбомами мы рекламируем концерты.

Электра: Зато на рингтонах я зарабатываю гораздо больше, чем на проценте от продажи альбома.

Кристина: Я с детства к этому шла.

Б.Б.: В каком смысле?

Кристина: Еще года в 3 я уже безумно любила публику. Мама боялась со мной садиться в автобус, потому что я вставала, начинала песни петь, читать стихи. А мне дарили конфеты…

Роза: Ощущение публики надо любить.

Электра: Нам очень нравится. Другие выдержали — и мы выдержим. Потом будет только лучше.

Лама: Это очень важно для музыканта — внешняя привлекательность.

Б.Б.: Публика явно обращает внимание не на музыку, а на все остальное. Вот про певицу Ламу я в СМИ чаще видел упоминание о конфликте с Иваном Шаповаловым, чем рассказы про песни на древнескифском. Он вас вроде бы избил.

Лама: Для меня это был очень неприятный момент.

Б.Б.: А он был вашим продюсером?

Лама: Да, но бумаги я подписать не успела, у меня родители были против. Я никогда не давала интервью на эту тему… На девушках стоит клеймо! Если ты певица, значит, надо домой поехать с продюсером… Почему, если певица — значит, все можно?

Б.Б.: И действительно, почему?

Марсель: Потому что есть такие господа, которые утром просыпаются с какой-нибудь девушкой и думают: не снять ли ей клип. Симпатичной девушке тяжело доказать, что она что-то умеет.

Электра: Потому что это работает.

Б.Б.: Вы на все готовы пойти?

Роза: Главное — с собой договориться. Чтобы не просыпаться с утра и не думать: какая же я…

Электра: Мне как человеку, закончившему театральный и хорошо говорящему, не зазорно в пиаровских целях рассказать выдуманную историю. PR-технологии, конечно, нужны — и в шоу-бизнесе, и в политике. Я вообще не припомню ни одного проекта, где их не использовали.

Б.Б.: Поступают предложения от мужских журналов?

Электра: Да, и я с удовольствием снялась бы, но у меня пока такая юная аудитория, что не хочется ее эпатировать.

Кристина: В купальнике я согласна, а если в белье или совсем без ничего, то — нет.

Лама: Девушка может выйти в откровенном наряде, и это может не выглядеть пошлым.

Кристина: Главное — лишнего в интервью не сказать. Скажешь что-нибудь ничего не значащее, а потом раз — и уже чья-то любовница.

Лама: У меня очень спокойное имя, и я думала, будет такой же спокойный проект. Но не получается.

Электра: Правильно говорит Алла Борисовна — есть разница между честностью и интервью.

Вчера действующая под эгидой ООН организация "Объединенная программа ООН по ВИЧ/СПИДу" (UNAIDS) опубликовала ежегодный доклад — AIDS Epidemic Update 2004. Эксперты делают вывод, что в России эпидемия выходит из-под контроля. Специалисты российского Минздрава подтверждают, что эту тенденцию можно остановить, только начав финансирование борьбы со СПИДом из средств стабилизационного фонда.

Согласно данным UNAIDS, в 2004 году число инфицированных вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ) в мире достигло 39,4 млн человек. Около 5 млн из них в этом году были ВИЧ-инфицированы, за этот же период от СПИДа умерли 3,1 млн человек. Специалисты UNAIDS обращают внимание на такую тенденцию: женщин заражается значительно больше, чем мужчин. В Восточной Азии рост числа инфицированных женщин по сравнению с прошлым годом составил 56%, в Восточной Европе и Центральной Азии — 48%. Если раньше женщины заражались значительно реже, чем мужчины, то теперь они составляют почти половину ВИЧ-инфицированных на планете.

По данным исследования, из всех европейских стран эпидемия быстрее всего распространяется в России. На РФ приходится около 70% носителей ВИЧ, официально зарегистрированных в Восточной Европе и Центральной Азии. При этом около 60% случаев ВИЧ-инфицирования среди россиян приходится всего на 10 из 89 российских регионов (Иркутская, Калининградская, Ленинградская, Московская, Оренбургская, Самарская, Свердловская и Ульяновская области, Санкт-Петербург и Ханты-Мансийский автономный округ). Эксперты UNAIDS подсчитали, что на конец 2003 года в РФ проживало 860 тыс. ВИЧ-инфицированных, причем не менее 80% из них — люди в возрасте от 15 до 29 лет и более трети — женщины. В 2004 году больше 80% всех вновь выявленных ВИЧ-инфицированных были потребителями наркотиков, вводимых путем инъекций (согласно официальным данным, это от 1,5 до 3 млн человек). При этом более 70% из них ведут активную половую жизнь и могут заразить партнеров. Беспокойство UNAIDS вызывает и рост числа беременных женщин, инфицированных ВИЧ. В России в 1998 году их было 125, а в 2003-м — уже 3531.

Как рассказала корреспонденту Ъ секретарь информационного центра UNAIDS в Женеве Доминик Де Сантис, главная опасность для России заключается в том, что в сферу распространения ВИЧ вовлекаются не только наркоманы и проститутки, но и люди, не входящие в группы риска. По мнению госпожи Де Сантис, "России необходимо именно сейчас, пока еще не поздно, направить значительные средства на борьбу со СПИДом и усилия на создание крупномасштабных федеральных программ. Только так можно остановить угрозу разрастания эпидемии до неконтролируемого уровня". Сотрудник UNAIDS в Москве Ася Бидординова настроена более оптимистично. "В России очень многое делается для борьбы со СПИДом, в частности, существует хорошо зарекомендовавшая себя программа профилактики передачи инфекции от матери к ребенку,— рассказала она Ъ.— С помощью химиотерапии удается предотвратить до 98% случаев передачи инфекции". Кроме того, по словам госпожи Бидординовой, "в настоящий момент государственные органы рассматривают возможность помощи ВИЧ-инфицированным за счет снижения цен на антиретровирусные препараты и обеспечение доступа к лечению всем группам населения".

Однако руководитель Федерального центра Минздрава по профилактике и борьбе со СПИДом Вадим Покровский считает предостережения UNAIDS вполне обоснованными."Проблема в том, что мы просто не боремся с этим заболеванием,— заметил он.— Уже четыре года подряд финансирование федеральной программы 'Анти-ВИЧ/СПИД' составляет лишь 125 млн руб. в год — никакая инфляция не учитывается, расходы на лечение постоянно идут на убыль". По мнению господина Покровского, на борьбу с ВИЧ/СПИД необходимо тратить не меньше 8 млрд руб. в год. "В России наступил такой момент, когда просто необходимо взять деньги на лечение зараженных людей из стабилизационного фонда",— считает руководитель федерального центра. Феминизацию же эпидемии господин Покровский объясняет тем, что в середине 90-х годов среди ВИЧ-инфицированных были в основном мужчины — потребители наркотиков. "Вопреки расхожему мнению о том, что тяжелые инъекционные наркоманы рано умирают, к концу 90-х умер от силы 1% этих людей,— объяснил господин Покровский.— Они продолжают жить и активно заражать женщин". По прогнозам экспертов Минздрава, в дальнейшем ситуация изменится: зараженных мужчин станет больше за счет увеличения количества гомосексуальных пар.