Священник в романе камю чума

Есть произведения, дающие интересный сюжет – для пересказа и воспоминаний. Но есть художественные тексты, сталкивающие с иной логикой, с таким пониманием жизни, которое, возможно, и приходило тебе на ум, но никогда не оформлялось в ясный образ др

В двухсоттысячном Оране стали умирать крысы, потом – люди. Сначала думали: просто инфекция, потом пришлось признать: чума. Город закрыт, мертвых все больше. Нельзя спрятаться от реальности массовой гибели за высокими словами и былыми учениями о четко сформулированной защите от зла. Сознание должно запылать, когда проясняется: люди обречены, нет им спасения. Автор наращивает ужас, чтобы появился хоть какой-то свет. Так бывает в литературе. Камю видит вокруг себя миллионы бездумных современников, заброшенных в существование невидимой рукой и не задающих лишних вопросов. В унынии и радости они барахтаются в повседневности и вскоре навсегда уходят в небытие. Так нельзя, так плохо. Быть человеком – значит, бороться со смертью, не соглашаться с предписанной участью. Чума – не во французском Оране, она повсюду, где культура и цивилизация. Роман написан в 1944 году, поэтому сопоставление чумы и фашизма обязательно.

Эпидемия проверяет героев: что выберут, кем будут? Имя Камю прочно связано с философией экзистенциализма. Обойдемся без теории, но небольшой тест предложить стоит. Ты уверен, что все большие идеи, объясняющие мир, лишь элегантно выстроенные слова? Чувствуешь, что смерть – предел, за которым совсем нет ничего, никаких следов человека?

Есть произведения, дающие интересный сюжет – для пересказа и воспоминаний. Но есть художественные тексты, сталкивающие с иной логикой, с таким пониманием жизни, которое, возможно, и приходило тебе на ум, но никогда не оформлялось в ясный образ другого существования. Камю предлагает нам роман-идею – большой рассказ об абсурде. В чем этот абсурд? В том, что мыслим и творим, как боги. А умираем и сгниваем в земле, как жалкие, обреченные звери.

Служащий мэрии Жозеф Гран – стареющий аутсайдер, давно брошенный женой, так и не дождавшийся повышения по службе. Он считает, что во всем виновато его косноязычие, неумение сказать нужное слово, которое все изменит, все решит. Наверное, поэтому он задумал написать потрясающее произведение. И уже который месяц переделывает первую фразу, так и не найдя идеальной формы. Он тоже борется со смертью. Скромно, бессловесно, борется, как умеет – в составе добровольной дружины.

Жозефу трудно, но легче, чем безымянному старику, который выходил на балкон, ласковым голосом созывал кошек и смачно, вкладывая всю ненависть к миру, плевал в них, шумно радуясь каждому попаданию. С началом чумы кошки исчезли. Худо старику, ведь единственная мания, ставшая смыслом, теперь не может быть реализована. А желания помочь ближнему у страшного дедушки совсем нет.

Вспомним Жану Тарру, приехавшего в город незадолго до страшных событий и ставшего их летописцем. Тарру хорошо понимает проблему времени – оно постоянно сжимается, вытесняя нас. Можно пытаться замедлить его: проводить дни в приемной зубного врача на жестком стуле, сидеть на балконе в воскресенье после обеда, слушать доклады на непонятном для себя языке, выбирать самые длинные и самые неудобные железнодорожные маршруты. Или без многословия, не смотря на часы, биться за человека. Зная, что судьба одна. Именно так и поступает Жан Тарру, создавший первую добровольную дружину.

Долго всматриваясь в то, что считал абсурдом, писатель столкнулся с ним в последние мгновения своей жизни. В расцвете славы, в январе 1960 года он ехал в машине из Прованса в Париж. Автомобиль вылетел с дороги и врезался в платан. Альбер Камю погиб на месте катастрофы. Ему было 46 лет.

Цитаты:

- Все всегда стоит труда. - В мире всегда была чума, всегда была война. И однако ж, и чума и война, как правило, заставали людей врасплох. - Кто возьмется утверждать, что века райского блаженства могут оплатить хотя бы миг человеческих страданий?

- Когда невинное существо лишается глаз, христианин может только или потерять веру, или согласиться тоже остаться без глаз. - Стоит только обзавестись привычками, и дни потекут гладко.

- Лгать слишком утомительно. - Бесплодна жизнь, лишенная иллюзий.

- Тревога - это легкое отвращение перед будущим. - Когда ждешь слишком долго, то уже вообще не ждешь. - Мужчины и женщины или слишком быстро взаимно пожирают друг друга в том, что зовется актом любви, или же у них постепенно образуется привычка быть вместе. Между двумя этими крайностями чаще всего середины нет. - Самый удобный способ познакомиться с городом — это попытаться узнать, как здесь работают, как здесь любят и как здесь умирают. - Любая радость находится под угрозой.

Интересные факты

- Камю очень увлекался Достоевским. В одном из театров он даже играл Ивана Карамазова.

Абсурд — это что-то нелепое, алогичное, противоречащее здравому смыслу.

Характеристика доктора Риэ и отца Панлю

доктор Бернар Риэ,
Жан Тарру,
репортер Раймон Рамбер,
священик отец Панлю,
Гран,
Коттар,
мадам Риэ (мать доктора).

Главным героем произведения А. Камю является Бернар Риэ, местный доктор и рассказчик происходящих в романе событий. Бернар Риэ самоотверженно борется с эпидемией чумы, в образе которой писатель показал любое стихийное действие. Чума в романе Камю – это проявление всеобщего Зла. Доктор Риэ трезво понимает, что борьба с чумой – это практически безнадежное дело, но несмотря на это ни на минуту не прекращает своей работы. Благодаря серьезности и логике доктора читатель видит реальную картину эпидемии. Он неоднократно в силу своей профессии сталкивался со смертью лицом к лицу. Смерть ребенка стала для доктора серьезным испытанием. Доктор Риэ не признает бога, но не потому, что не верит в его существование, а потому, что он считает его ненужным.

Отец Панлю первоначально перед читателем предстает в отталкивающем виде проповедника, чуть ли не ликующего по поводу эпидемии. В чуме он видит божью кару за грехи горожан. Такой ход мыслей, достаточно трафаретный для христианства, говорит о том, что священник все еще продолжает существовать по инерции. Он хочет воспользоваться страхом оранцев для укрепления их тусклой, ослабевшей веры. Собственная болезнь становится для отца Панлю настоящим испытанием. По его мнению, принимать помощь врачей означает проявить слабость, непоследовательность в собственных убеждениях. Кроме того, священник отлично понимает, что эта помощь не сможет его спасти.

Задай вопрос специалистам и получи
ответ уже через 15 минут!

Тем временем в зараженном городе формируются добровольческие отряды для борьбы с чумой. Инициатором этого движения является Тарру, который неожиданно решил стать на борьбу с чумой. Доктор Риэ, Гран, а затем и Рамбер вступают в этот отряд. Дальнейшее развитие вопроса о гуманизме происходит в одной из сцен, где Тарру и Рамбер работают в зараженном квартале. Тарру высказывает мнение, что осуществляя подобные действия, люди иногда сами способствуют распространению заразы. Так человечность и добро могут приносить зло.

Но тогда если добро в привычном понимании способно привести к страшным последствиям, к смерти, трагедии, злу, что тогда является настоящим добром? И существует ли вообще добро? Что будет альтернативой традиционному гуманизму?

Гипотеза Тарру об истинной гуманности

У доктора Риэ есть пациент, старик-астматик. Однажды Тарру просит врача взять его с собой к этому старику. После осмотра Риэ и Тарру выходят на террасу, с которой открывается вид на море. Тарру рассказывает Бернарду Риэ историю своей жизни. он рассказывает о том, как однажды его отец, прокурор, взял Тарру на процесс в надежде, что сын захочет продолжить его дело. Тарру действительно восхищается отцом, который произносит отличную речь и требует для обвиняемого смертного приговора. Но у юноши остается лишь одно впечатление – обвиняемый кажется таким живым, что мысль о смертной казни для этого человека кажется неприемлемой. Ему противна эта мысль настолько. Что Тарру не может спать и сеть, он постоянно об этом думает. В итоге юноша заявляет отцу о своем решении уйти из дома. Тарру решает раз и навсегда покончить с таким ужасным явлением, создав общество, где нет смертоубийств и смертной казни. Тарру становится профессиональным революционером, борется со старым бесчеловечным строем. Но ради этой борьбы ему приходится поступится своими же принципами, допуская отдельные смерти ради будущего всеобщего блага. В скором времени Тарру понимает абсурдность такой борьбы.

Зло невозможно искоренить методами самого зла.

Тогда Тарру решает оставить революционную борьбу. Его тоже волнует вопрос о настоящем добре и гуманности.

И ему кажется, что чума помогла найти ответ на этот вопрос. Он излагает доктору Бернарду Риэ свою гипотезу, согласно которой люди делятся на категории тех, кто убивает. Угнетает, и тех, кто терпит эти лишения. По мнению Тарру, настоящий гуманизм заключается в том, чтобы встать на сторону тех. Кто терпит лишения. Лишь такое решение будет единственно правильным, и именно в этом заключается смысл жизни.

Идея гуманности Тарру находит отражение и в сюжетной линии Рамбера. Журналист, пытаясь вырваться из города, параллельно наблюдает за действиями доктора Риэ. Когда у Рамбера появляется возможность нелегально выйти из зоны карантина, он за несколько часов до отъезда приходит к Риэ. Доктор искренне говорит, что не держит зла на Рамбера, ведь он имеет справедливое право на личное счастье. Рамбер, всегда считавший себя чужаком в этом городе, вдруг заявляет, что болезнь сблизила всех, и борьба с чумой – его борьба тоже. Он отказывается уезжать из зачумленного города и ставит на карту личное счастье ради того, чтобы занять сторону тех, кто терпит лишения и бороться с болезнью.

Таким образом, по Камю, истинный гуманизм – это не счастье каждой отдельно взятой личности, а борьба на стороне терпящих лишение, борьба против зла и смерти.

Традиционное понимание гуманизма в 20 веке рушится. Возникает осознание, что идеи гуманизма, главной целью которых является счастье для всех и для каждого, могут привести к большому социальному злу, масштабы которого будут разрушительны. Со всей наглядностью это продемонстрировали фашистские проекты по созданию нового человека.

Так и не нашли ответ
на свой вопрос?

Просто напиши с чем тебе
нужна помощь

"Чума" Альбера Камю — это роман-притча. В город приходит страшная болезнь — и люди начинают умирать. Отцы города, скрывая правду, делают жителей заложниками эпидемии. И каждый стоит перед выбором: бороться за жизнь, искать выход или смириться с господством чумы, с неизбежной смертью. Многие литературные критики "прочитывают" в романе события во Франции в период фашистской оккупации.

Лучшая рецензия на книгу

Чума никогда не меняется.

…И, увы, не заканчивается. Она может спрятаться, уйти в глубину, может притвориться чем-то безобидным, ласковым – а потом наброситься, внезапно и страшно, не оставляя шанса своей жертве.

Камю не ошибался, сравнивая любое зло с болезнью. Как и болезнь, зло подчиняется иным законам, оно в большинстве своем иррационально, и бывает так, что человек сам не понимает, как становится разносчиком. Можно заставить его отступить (при некоторых условиях), но оно постоянно и неизменно должно оттенять лучшие человеческие чувства.

Несмотря на признание сего факта, Камю оптимистичен. Во-первых, он, конечно, жалостлив – а таких писателей мало, обычно-то они не жалеют своих персонажей. Во-вторых, Камю искренне верит, что любовь все перенесет, и, несмотря на мое несогласие с этим доводом, спорить с ним совершенно не хочется. Так же Камю верит в безграничное мужество Сопротивления, в благоразумие и самоотречение. Читая его, заряжаешься этим духом и хочешь тоже совершить какой-нибудь подвиг, пусть даже он никому не принесет пользы.

Камю оставляет свое сочувствие для тех, кто участвует в борьбе, рискуя своей жизнью. Им же он дает осознать смерть как что-то страшное в своей обязательности.

Оттого показателен еле намеченный спор между материалистом Риэ и священником Панлю. Риэ, опытный врач, признается, что не понимает смысла своей борьбы. Вытащив человека из лап чумы, он вынужденно бросает его в руки иной смерти, иногда даже более мучительной. От инфаркта или рака – но человек умрет, тем самым делая все усилия Риэ, в его смутном сопротивлении, бессмысленными. Зачем спасать? И зачем спасаться самому? Умрет человек часом раньше или часом позже – так ли важно это, если смотреть на это отстраненно? Но, несмотря на невозможность избежать этого, живой организм сопротивляется смерти, до последнего мгновения надеется на спасение – и Риэ, как врач, не может отказать больному в его надежде прожить еще хоть несколько дней.

Оппонент Риэ, отец Панлю, говорит в ответ, что как раз спасаться от чумы и смерти нельзя. Нет, бросаться им навстречу – глупость еще большая, но прятаться, искать убежище от чумы. Пока Риэ жалуется на невозможность понять разумность смерти, Панлю призывает к примирению. И это – не примирение со злом, как можно было бы вообразить, а смирение с собственной смертностью. Давать надежду близким – хорошо, а вот самому думать о спасении – глупо. Спасать от смерти близких – благо; спасаться самому от нее – несчастье.

Риэ поступает правильно, помогая в самый сложный час, но не имеет права рассчитывать на снисхождение, он-то должен встретить смерть без сожаления. То же самое требуется от его товарищей, от его коллег. Они добровольно выбирают жребий тех, кто соглашается умереть в любой момент, кто хочет отказаться от своей жизни с пользой для других. Зачем? Так они устроены – иного ответа быть может.

Только избавившись от страха за свою жизнь, можно стать антифашистом, участником Сопротивления, победителем в борьбе за чужие судьбы. Нет зла, которое было бы сильнее смерти. И Камю, сам антифашист, это понимал.

Прочитано в рамках KillWish, 5 тур.

Чума никогда не меняется.

К теме вирусов и эпидемий писатели обращаются довольно давно. Человечество захватывали и пугали ситуации, в которых невидимый враг бросает вызов человечеству. Вслед за подборкой фильмов об эпидемиологической угрозе Українські Новини составили список книг она эту тему.

Альбер Камю "Чума"

Роман "Чума" был написан как метафора распространения идей фашизма, которые захватили Европу в середине ХХ века. Точно так же чума захватывает город Оран. Почти средневековая болезнь меняет жизнь жителей города, часть из которых прячутся в домах, часть — начинают борьбу с заразой, а часть — умирают в этой неравной борьбе.

Обложка книги Камю "Чума"

Яна Вагнер "Вонгозеро"

Однажды вирус гриппа оказывается смертельным. Сначала из-за пандемии закрывают столицу и крупные города, а потом весь мир оказался на грани выживания. Цивилизованный мир охватывает хаос, и оставшиеся люди пытаются спастись в селах. Но иногда спасаться приходится от самих людей. Главная героиня романа вместе с любимыми мужем, сыном от первого брака и бывшей женой мужа пытаются скрыться подальше от цивилизации.

Обложка книги "Вонгозеро"

Карен Мейтленд "Маскарад Лжецов"

1348 год, самый страшный год в истории Англии. Великая чума пришла из Европы на Британские острова, не щадя ни судей, ни воров, ни облаченных в рясы священников. Странная компания путешествует по разоренной чумой стране - старик-калека, торгующий фальшивыми мощами; музыкант; бродячий фокусник; молодая пара, ожидающая ребенка; юноша с крылом лебедя вместо руки; девочка, гадающая по рунам. Цель путешествия - усыпальница Джона Шорна, святыня, охраняющая от невзгод и болезней. Но словно неумолимый рок преследует их в пути, череда смертей и несчастий обрушивается на паломников, и причина этого - тайна, которую каждый из них надежно скрывает от окружающих.

Обложка книги "Маскард лжецов"

Жозе Сарамаго "Слепота"

Представьте, что весь мир охватила эпидемия слепоты. Люди один за одним теряют зрение, и никто не может объяснить, почему. Власти не находят ничего лучше, чем отправить всех зараженных в заброшенную больниц за городом. Туда попадает врач-окулист и его жена, которая имитирует слепоту, чтобы остаться с любимым мужем. Она пытается научить слепых людей адаптироваться к незнакомому месту. Однако скоро больница переполняется, а пациенты-заключенные строят свою иерархию, в которой не находится места слабым.

Обложка книги "Слепота"

Энн Бенсон "Чумные истории"

Опрометчивый поступок едва не повлек за собой новую эпидемию одной из самых страшных болезней, которые знал этот мир, - бубонной чумы. Зловещая бактерия ждала своего часа много веков - и дождалась. Извлеченная из-под земли, она мутирует и готова начать новое шествие по Земле. Но в четырнадцатом столетии эта угроза уже висела над миром. Чума не щадила ни бедняков, ни знать. Чтобы защитить королевскую семью, ко двору английского монарха Эдуарда III прибывает философ, алхимик и лекарь Алехандро Санчес. Его путь вовсе не был усыпан розами, и лишь благодаря случайному стечению обстоятельств (или воле Провидения) ему удается найти средство от смертельного недуга. Его секрет Санчес доверил своему тайному дневнику, который будет из поколения в поколение передаваться в семье знахарок и спустя шесть столетий вновь спасет мир, как и было предсказано.

Обложка книги "Чумные истории"

Джованни Боккаччо "Декамерон"

"Декамерон" — это сто новелл итальянского писателя Джованни Боккаччо. По сюжету, три юноши и семь девушек решают сбежать из охваченной эпидемией чумы Флоренции в загородный дом, где прячутся от всего внешнего мира. Они обеспечены едой и напитками, а, чтобы развлечь друг друга, рассказывают каждый вечер истории. Так, каждая новелла — это отдельная история, основанная на городском фольклоре, религиозных нравоучениях или оригинальной идее Бокаччо. Ежедневно молодые люди придумывают тему, на которую будут рассказывать и истории и следуют ей. Так, за 10 дней повествования звучит 100 веселых, грустных, забавных, поучительных или романтичных историй.

Обложка книги "Декамерон"

Дмитрий Сафонов "Эпидемия"

В трехстах километрах от Красноярска на секретном спецобъекте "Заслон-2" разработан штамм А-Эр-Си-66, не имеющий аналогов в мире. Штамм предназначен для поражения живой силы возможного противника, но в большей степени – гражданского населения, а именно городской его части.

Однажды на спецобъекте происходит неконтролируемый выброс штамма. И, хотя спецобъект "Заслон-2" был полностью блокирован и в дальнейшем подвергся радикальной изоляции, за несколько часов ситуация приобретает угрожающий и необратимый характер.

Обложка книги "Эпидемия"

Репортер NBC Дилан Байерс в рамках своей рассылки опросил руководителей крупных компаний Кремниевой долины о книгах, которые они читают летом, и составил соответствующий список.

После смерти отца К. жил с бабушкой, матерью, ее братом и со своим старшим братом, Люсьеном Камю (1910-1983), в небольшой трехкомнатной квартире в рабочем квартале г. Алжира - Белькур. Материальные условия жизни были довольно тяжелыми: К. с матерью и братом занимал одну маленькую комнату; в квартире не было ни водопровода, ни электричества. Не менее тягостной была и домашняя обстановка: власть в семье принадлежала бабушке К., строгой и грубой женщине, при необходимости применявшей к внукам физические наказания, хотя по-своему любившей их и требовавшей от них ответной любви (см.: Камю. Ирония // Соч. Т. 1. С. 86).

Возможно, именно негативный детский опыт определяющим образом повлиял на формирование у К. неприязненного отношения к историческому христианству: на интуитивном уровне христианство оказалось связано для него с пустой и показной обрядностью, навязываемыми малопонятными формулами и лицемерным поведением религ. людей, от проповеди любви легко переходящих к практическому насилию (ср.: Lottman. 1997. P. 35).

Летом 1933 г. произошла ссора К. с дядей ( Lottman. 1997. P. 67), в результате чего К. был вынужден самостоятельно искать источники заработка; в течение нескольких лет ему приходилось работать мелким клерком, давать частные уроки, даже заниматься продажей деталей для автомобилей (Ibid. P. 68, 79; Кушкин. 1982. С. 19). Причиной ссоры была любовная связь К. с алжирской красавицей Симоной Йе (1914-1970), которая имела прозвище Сирена Алжира и отличалась скандальным поведением, шокировавшим алжирских буржуа. 16 июня 1934 г. Йе стала женой К.; в нач. 1935 г. супруги поселились в съемном доме ( Lottman. 1997. P. 78-80). В 1935 г. К. и Симона совершили короткую поездку на Балеарские о-ва, а в 1936 г. они отправились в продолжительное путешествие по Центр. Европе. Однако брак К. не был долгим и счастливым: увлечение Симоны наркотиками и ее внебрачные связи привели к тому, что уже к кон. 1936 г. супруги прекратили совместную жизнь (подробнее см.: Ibid. P. 118-126). Вместе с тем К. сохранил хорошее отношение к бывшей жене и никогда не позволял дурно отзываться о ней; он продолжал материально поддерживать ее даже после официального развода, который был оформлен в 1940 г. (Ibid. P. 126).

Текст диссертации К. убедительно демонстрирует, что нередко предъявляемые ему вплоть до наст. времени христ. полемистами упреки в том, будто его неприятие христианства обусловлено плохим знакомством с христ. вероучением, не выдерживают критики. Более убедительно выглядит мнение Е. Кушкина, согласно к-рому в сер. 30-х гг. XX в. К. рассматривал религию как один из возможных способов для индивида спастись от абсурда окружающей действительности и тотального пессимизма ( Кушкин. 1982. С. 57-60). В этом смысле диссертация К. была его наиболее серьезной попыткой понять ответ христианства на вопрос о человеческом существовании и его цели. К. удалось получить в результате своего исследования в общих чертах верный ответ, однако этот ответ его не устроил и в последующих своих сочинениях К. осознанно полемизировал с рядом основополагающих тезисов христ. вероучения.

Вскоре после освобождения Парижа К. смог воссоединиться с женой, к-рая приехала из Алжира в кон. 1944 г.; в сент. 1945 г. у них родились близнецы Жан и Катрин. В апр. 1945 г. К. посетил родной Алжир; в созданных в это время публицистических заметках он призывал франц. правительство обратить внимание на бедственное положение коренного населения Алжира и обеспечить ему равные с франц. населением права (прежде всего - широкое избирательное право, а в перспективе - адм. независимость), видя в этом единственный путь к предотвращению восстаний мусульманского населения и гражданской войны ( Lottman. 1997. P. 374-375).

Резкое выступление Сартра стало своеобразной отмашкой для др. прокоммунистически настроенных публицистов, со стороны которых в адрес К. стали все чаще раздаваться упреки в моральном идеализме и ригоризме, в буржуазности, в нежелании считаться с исторической реальностью, в отрыве от жизни трудового народа. Нередко к этому добавлялись также утверждения о том, что К. исписался и его последние сочинения свидетельствуют о деградации его некогда крупного лит. таланта. На большинство критики в его адрес К. не отвечал, однако его дневниковые записи и воспоминания его друзей свидетельствуют, что он крайне болезненно переживал эти нападки (ср.: Lottman. 1997. 538-539). Вместе с тем К. не отказывался от критики советского коммунизма и неизменно осуждал в статьях и выступлениях проявления насилия по политическим мотивам, в частности подавление советскими войсками забастовки рабочих в Вост. Берлине (1953), антикоммунистических выступлений в Польше (1956) и Венгерского восстания (окт. 1956 - см.: Ibid. P. 619-620). Однако советский режим был не единственным объектом гуманистической критики К.: он также выступал с осуждением нарушений прав человека в подчиненной диктатуре Франко Испании, в маоистском Китае.

На новогодние праздники 1960 г. К. пригласил в Лурмарен своего давнего парижского друга М. Галлимара с супругой и дочерью. 3 янв. 1960 г. он решил ехать в Париж не поездом, как собирался раньше, а вместе с Галлимарами на их автомобиле. Недалеко от небольшого городка Вильблевен автомобиль сошел с дороги из-за неисправности и на полной скорости врезался в дерево. К. погиб мгновенно, Галлимар скончался через неск. дней в госпитале, его супруга и дочь получили легкие травмы. 6 янв. К. был похоронен в Лурмарене ( Lottman. 1997. P. 695-706).

Однако именно в связи с этим утверждением возникает главный парадокс бунта, который выделяет К.: бунт ведется ради человека вообще (ср.: M é lan ç on. 1983. P. 61-62), однако всякий ведет его как индивид, реализуя свою свободу. Из этой абсолютной свободы возникает главный соблазн бунтовщика - занять место того, против кого он бунтует. Бунт против Бога начинается признанием несправедливости установленного Богом миропорядка, а завершается отвержением существования Бога, богоборчеством и поставлением на место Бога самого бунтовщика (ср.: Ibid. P. 68-71). Сходным образом происходит и бунт против власти: вначале отрицается ее авторитет и легитимность, а затем она упраздняется и замещается властью самого бунтовщика. Если такая замена происходит, угнетаемый становится новым угнетателем; из жертвы насилия он превращается в источник насилия (Ibid. P. 62-63).

Анализируя исторические примеры такого превращения, К. приходит к выводу: бунт не может быть безусловным. Свобода бунтовщика должна быть ограничена, в противном случае бунтовщик становится тираном. При этом речь идет не о внешнем ограничении, но о внутреннем самоограничении, о сознательном отказе человека от самоутверждения за счет других людей. Вслед. этого центральное место в философии бунта К. занимает вопрос об убийстве, т. е. о том, может ли протестующий против несправедливости человек платить за счастье одних людей жизнями других. Ответ самого К. однозначно отрицателен: готовность бунтовщика убивать обессмысливает бунт, превращая его в революцию, в которой легитимизируется совершение очевидного зла ради благой цели (ср.: Ibid. P. 64-65).

Разворачивающиеся параллельно метафизическому осмыслению человеческой экзистенции в понятиях абсурда и бунта этические размышления К. характеризуются движением от ницшеанских представлений об абсолютности реализующего свою свободу индивида к гуманистическим идеалам любви к человеку, солидарности и диалога (подробный анализ см.: Orme. 2007).

Т. о., в поздний период жизни К. приходит к представлению об определенной иерархии фундаментальных ценностей: главенствующее место в ней занимают любовь к человеку и признание ценности каждой человеческой жизни, которые предполагают отказ от любого рода насилия. Свобода и справедливость как нравственные и политические идеалы должны быть подчинены этой любви; именно в силу этого К. отвергал как индивидуалистическое стремление к реализации собственной свободы любой ценой, так и такую общественно-политическую борьбу за свободу и справедливость, к-рая приводит к гибели невинных людей и увеличению насилия. Зло не побеждается злом, а насилие не преодолевается насилием - таков итог нравственных размышлений К.

Этот вывод К. близок христ. этике, но в существенных чертах отличается от нее: любовь к человеку не связана у К. с любовью к Богу и с признанием высшего, выходящего за пределы земной жизни смысла человеческого существования. В отличие от этики христианства, этика К., предписывая делать добро и любить человека, не дает никаких оснований для выбора такого поведения и никакой надежды на то, что подобный этический выбор может что-либо улучшить в положении конкретного человека или человеческого сообщества.

Отвергая в качестве способа решения экзистенциальных и общественных проблем христ. веру, К. вместе с тем признавал значимость христ. этики, в т. ч. и для формирования его собственного этического идеала. В качестве примера положительного влияния этических идеалов христианства на его собственное мировоззрение К. приводил дискуссию о наказании для коллаборационистов и смертной казни с католиком Мориаком, в результате к-рой К. увидел свою неправоту и отказался от защиты смертной казни, признав ее бесчеловечность (см.: Camus. L'incroyant et les chrétiens. 2006. P. 470-471). Именно в этической высоте и чуткости христианства К. видел одинаково важное для верующих и для неверующих положительное значение христ. проповеди в совр. мире.

Читайте также: