Слава чума мой мир
Поделиться сообщением в
Внешние ссылки откроются в отдельном окне
Внешние ссылки откроются в отдельном окне
Великая чума 1665-1666 годов унесла жизни 100 тысяч человек в Лондоне. Тогда власти, как и сейчас во время вспышки эпидемии коронавируса, вводили всеобщий карантин, люди скупали продукты и сидели дома, предприятия закрывались и банкротились.
О параллелях с современным миром можно судить из двух исторических документов тех лет - "Дневника чумного года" Даниеля Дефо и "Дневника Сэмуэля Пипса".
"Необходимость выходить из дома, чтобы купить продукты, была, по большому счету, причиной, сгубившей весь город, потому что именно в эти моменты люди и заражались друг от друга" Даниель Дефо "Дневник чумного года" 1722 год.
"Жизненно необходимо замедлить распространение болезни. поэтому мы просим людей оставаться дома. " Борис Джонсон, обращение к нации 23 марта 2020 года.
"Как мало людей на улицах! Да и те, кто есть, бредут, как будто они уже попрощались с миром. Зашел на биржу, но и там было всего человек 50, да скоро, видимо, их станет еще меньше. И потому я решил сегодня сказать: "Адье" лондонским улицам""Дневник Сэмюэла Пипса" 1665 год.
Лондон, как и все европейские столицы с давней историей, пережил немало эпидемий. Медицина идет вперед, но в случаях, когда мы сталкиваемся с болезнью, от которой пока что нет прививок, и распространение инфекции, и поведение публики, не слишком отличаются от того, что творилось в столице Англии в XVII веке.
Сын портного, чиновник морского ведомства и автор знаменитого дневника Пипс лично пережил чуму 1665-1666 годов, убившую где-то пятую или даже четвертую часть лондонцев. Это приблизительная оценка, и весьма вероятно, что процент смертей был гораздо выше.
"Дневник чумного года" Дефо был опубликован в 1722 году через 57 лет после описываемых событий. Будучи журналистом, Дефо умел работать с источниками и тщательно изучил почти все имевшиеся официальные документы и воспоминания современников. Говорят также, что во многом он воспользовался дневниками дяди. Он писал свой роман как предупреждение: как раз в это время чума свирепствовала в Марселе, и были опасения, что она может перебраться в Лондон.
"Царица грозная чума теперь идет на нас сама"
Первое известие о новом коронавирусе из Китая пришло аккурат под китайский Новый год, и подавляющее большинство британцев если его и заметили, то не обратили на него никакого внимания. 12 марта в Соединенном Королевстве был зарегистрирован первый случай болезни.
В XVII веке люди и болезни путешествовали гораздо медленнее, и даже из ближней Голландии чума добиралась до Лондона целых два года.
"19 Окт. 1663
Мы с сэром У. Баттеном (коллега Пипса по Морскому ведомству, которого он, кстати, терпеть не мог) отправились в кофейню в Корнхилле, где было много разговоров о Турецком деле (речь идет о событиях в современной Хорватии), да и еще о том, что чума добралась до Амстердама".
Прошло еще девять месяцев.
"Июль 25 1664
Сэр У. Баттен и я снова отправились в кофейню, но новостей никаких, только чума у всех на слуху, и говорят, что среди голландцев она распространилась еще больше".
Начало романа Дефо тоже привязано примерно к этому же времени, когда разговоры о чуме велись уже повсеместно.
"Где-то в начале сентября 1664 мы с соседями узнали, что чума вернулась в Голландию, потому что там она сильно свирепствовала в году 1663, особенно в Роттердаме и Амстердаме. Одни говорят, что ее завезли из Италии, другие - что из Леванта на турецких кораблях с товарами, кто-то говорил, что из Гандии, а кто-то - что из Кипра. Впрочем не все ли равно, откуда она пришла, но все согласны с тем, что в Голландию она вернулась".
Проблемы большого города
Беда Лондона была в том, что как раз перед эпидемией чумы город сильно разросся. Англичане радостно попрощались с насильственным аскетизмом правления Кромвеля и с энтузиазмом окунулись в веселую и фривольную атмосферу, которой заразил всю страну Карл II.
Лондон стал местом больших возможностей, высокой моды и самых разнообразных развлечений. Войн временно не было, и оставшиеся не у дел солдаты тоже стекались в столицу. Население города как-то почти в одночасье увеличилось на 100 тысяч человек.
Результат был вполне ожидаемым: число жителей столицы, обитавших в переполненных домах с совершенно антисанитарными условиями, выросло во много раз. Рядом с людьми процветали и размножались еще более многочисленные крысы, а их блохи разносили чумные бактерии уже по людям. Лондон превратился в идеальное место для распространения эпидемии.
Сейчас и крыс, и блох стало гораздо меньше, хотя они как раз коронавирус не переносят, но скученный общественный транспорт, не говоря уже о многолюдных офисах, предприятиях, кофейнях и магазинах, успешно выполнили такую же роль в распространении коронавируса, как и трущобы XVII века в распространении чумы.
"Поминутно мертвых носят, и стенания живых боязливо бога просят упокоить души их!"
Великая лондонская чума, видимо, началась где-то в конце 1664 года, в доме на улице Лонг Акр в Ковент Гардене. Сейчас - это самый что ни на есть центр с дорогими магазинами и модными театрами и ресторанами, а 400 лет назад место это имело дурную славу, и жили в нем далеко не миллионеры.
К июню следующего года надежда на то, что зараза не выйдет за пределы бедных районов не оправдалась, и болезнь постепенно добралась и до коммерческих районов Лондонского сити.
"Июнь 7-го 1665
Самая страшная жара, которую я когда-либо испытывал в своей жизни. И сегодня я против своей воли увидел на Друри Лейн (Ковент Гарден) два или три дома, помеченных красным крестом, со словами "Боже, смилуйся над нами", написанными на них. Это меня сильно опечалило, потому что на моей памяти это были первые такие дома".
"Июнь 10-го 1665
Ужинал дома и страшно встревожился, узнав, что чума добралась до Сити… Потом поехал в контору, чтобы закончить письма, и домой в кровать, но очень обеспокоен болезнью. И в голове полно других мыслей, в особенности, как привести в порядок мои делана тот случай, если Господь пожелает меня забрать к себе, и будет на то его воля и к его вящей славе".
"Неделя с 11 по 18 июля число смертей было 1761, хотя от самой чумы умерло не более 16-ти. Но это вскоре переменилось, особенно в приходе Крипплгейт и в Клеркенвелле. И во вторую неделю августа в Крипплгейте похоронили 886, а в Клеркенвелле 155. И в первом случае говорят, что из этих 850 вполне могли умереть от чумы, а во втором даже в списках говорилось, что от чумы умерли 150".
Тихо все. Одно кладбище не пустеет, не молчит
Королевский двор перебрался из Лондона в Оксфорд еще в мае 1665. Вскоре большинство зажиточных лондонцев тоже собрали вещи и домашних и выбрались на вольный воздух. Тех же, кто волей или неволей остался, ждала или смерть, или потеря близких.
"Даже облик Лондона странно переменился. На каждом лице читались печаль и грусть, и даже в тех частях города, которые еще не совсем сдались на милость чумы, все были глубоко озабочены. Можно сказать, что весь Лондон был в слезах. И не то, чтобы по улицам ходили люди в трауре. Нет, никто более не одевался в черное, чтобы почтить память своих ближайших друзей. Но на улицах раздавались голоса скорбящих. Стенания женщин и детей у окон и за дверями домов, где их дорогие родственники сейчас умирали, или только что умерли, раздавались так часто, что даже самое стойкое сердце не могло остаться равнодушным".
"Август 16-го, 1665
Я добрался до дома только после темноты, и рядом со ступенями, ведущими в церковный двор, наткнулся на мертвое чумное тело, в узком переулке. Но, слава Богу, меня это не слишком взволновало. Правда, я решил так поздно больше не возвращаться".
"Август 31-го 1665
Вставши, сделал несколько дел для переезда в Вулич (теперь Лондон, во времена Пипса - пригород). Чума сильно распространилась в эту неделю против всех ожиданий: почти 2000 новых смертей, что доводит общее число (умерших) до 7000 плюс-минус 100. И, говорят, что из этих смертей от чумы скончались более 6000. Так заканчивается этот месяц. Все пребывают в большой печали от огромности чумной болезни, которая распространилась уже почти по всему королевству".
Пик эпидемии пришелся как раз на август, и герой Дефо решил запереться в доме на две недели. За жизнью города он мог наблюдать только из окна.
"Из моих окон. видно место, где селятся мясники, или те, чья работа зависит от мясников. И почти все темное время ночи телега с мертвецами стояла в конце аллеи, а потом отьезжала полной. А поскольку церковный двор был не слишком далеко, то и возвращалась она скоро, чтобы забрать новые тела".
"Итак, — хвала тебе, Чума, нам не страшна могилы тьма"
Начало эпидемии коронавируса в Британии, особенно в Лондоне, ознаменовалось тем, что многие несознательные граждане ринулись в магазины, скупая предметы гигиены и, главное, туалетную бумагу. Напрасно супермаркеты увещевали перепуганную публику, что еды хватит, и что не надо запасаться провизией на несколько лет вперед. Те, у кого инстинкт самосохранения включился в форме повышенной запасливости, на увещевания не реагировали.
". многие семьи, предвидя приближение чумы, запаслись всякой провизией и другими необходимыми товарами, достаточными для всех членов их семей, и закрылись в домах так основательно, что никто их не видел и не слышал до тех пор, пока поветрие почти не закончилось".
Точно так же, как и сейчас, многим предприятиям, точнее, мастеровым, которые занимались производством предметов не первой необходимости, пришлось туго.
"Все мастеровые, особенно те, которые производили разные украшения и менее необходимые части одежды и мебели: ткачи лент, золотые и серебряные кружевницы, позолотчики, швеи, шляпницы, обувщики и перчатники, а также те, кто занимался обивкой мебелиили изготовлением комодов и зеркал, а также другие представители многочисленных подобных профессий. остановили работу, уволили работников и всех, кто от них в своем труде зависел".
К сожалению, в XVII веке правительство еще не было настолько сознательным, чтобы поддерживать бизнес на плаву.
Чума между тем продолжалась.
"Март 13-го 1666
Случаи чумы снова участились в эту неделю до 29 с 28, хотя число умерших и уменьшилось с 297 до 238, что, однако, меня совсем не радует".
"Апрель, 5-го 1666
Чумой, к нашему великому горю, заразились еще девять человек, хотя в целом число больных и уменьшилось немного. Но рост числа заболевших есть во многих приходах, что приводит к опасениям по поводу того, что принесет нам год будущий".
"Апрель 23-го 1666
Сегодня утром парламент собрался только для того, чтобы приостановить работу до зимы. Случаи чумы, как я слышал, опять сильно участились в городе и очень сильно участились по стране в целом".
В современной историографии принято связывать конец эпидемии чумы с Великим Лондонским пожаром, который за четыре дня в сентябре 1666 года уничтожил и дезинфицировал подавляющую часть Сити от Тауэра до Холборна. И, хотя случаи заражения и болезни еще случались, было решено, что теперь Лондон уже настолько безопасен, что туда может вернуться и король со своим двором.
Пипс, однако, отнесся к этому решению довольно скептически.
"Ноябрь 20-го 1666
Был в конторе недолго, а потом отправился в церковь на благодарственную службу по поводу окончания чумы, но, Бог мой! в городе до сих пор говорят, что с этим поторопились, потому что есть еще люди, которые от нее умирают".
Если верить официальным спискам умерших, то в Лондоне за неделю с 20 по 27 ноября 1666 года от чумы умерли семь человек, и смерти продолжались еще несколько недель.
Хотя огонь, безусловно, сыграл положительную роль, уничтожив крыс и блох, наиболее вероятно, что решающим фактором стали жесткие меры изоляции, введенные парламентом и осуществляемые лорд-мэром и олдерменами, а также специально обученной стражей. Распространение болезни было замедлено, а за год все заразившиеся либо умерли, либо приобрели необходимый иммунитет. Вот несколько выдержек из королевского указа о борьбе с чумой:
"Каждый город должен выделить какое-нибудь удобное место за своими пределами, где должен быть возведен чумной дом или сарай на случай, если инфекция в городе распространится. "
"Если какой-либо дом становится зараженным, то больных, сколько бы их ни было, необходимо незамедлительно перевезти в чумной дом для сохранения остальной семьи. И такой дом, даже если в нем и нет мертвецов, должен быть закрыт на 40 дней, и на его дверях должен быть нарисован красный крест и слова: "Господи, смилуйся над нами". И специальные смотрители должны доставлять жителям все необходимое и следить, чтобы они не общались со здоровыми".
"Ни один человек, умерший от чумы, не будет похоронен ни в церкви, ни в церковном дворе, но. в другом специально выделенном месте. В могилы вместе с телами людей, умерших от чумы, должно быть также опущено большое количество негашеной извести. Открывать такие могилы потом нельзя будет целый год или даже дольше, чтобы от лежащих там тел не заразились другие".
Приходится признать, что и в наше время, когда человечество столкнулось с новой болезнью, от которой пока что нет вакцины, меры остаются все теми же. И все-таки будем надеяться, что на сей раз наш карантин ограничится парой месяцев, а не полутора годами. И что для искоренения новой напасти Великий пожар тоже не потребуется.
Поделиться сообщением в
Внешние ссылки откроются в отдельном окне
Внешние ссылки откроются в отдельном окне
В наши дни жизнь в британской деревушке Иэм течет неторопливо, и по ее улочкам бродят редкие туристы. А 350 лет назад, во время чумы, ее жители принесли себя в жертву, чтобы остановить распространение эпидемии, рассказывает корреспондент BBC Travel.
В августе 1667 года Элизабет Хэнкок за восемь дней потеряла своих шестерых детей и мужа.
Завязав лицо платком, чтобы защититься от запаха разложения, она оттащила их тела на ближайшее поле и похоронила.
Семья Хэнкок пала жертвой чумы, эпидемии которой опустошали Европу в XIII-XVII столетиях. В результате этих эпидемий, по современным оценкам, умерло примерно 150 миллионов человек.
Особенно печальную славу обрела эпидемия 1664-1666 годов, последняя из серьезных в Англии.
В одном лишь Лондоне болезнь выкосила 100 тысяч человек - около четверти населения британской столицы.
И вот в разгар этого мора жители тихой деревни Иэм в английском районе Пик-Дистрикт (где жили и Хэнкоки) решились на самоотверженный поступок, равных которому в британской истории найдется немного - и их действия помогли остановить шествие по стране смертельной болезни.
Сейчас в Иэме, что в 50 километрах к юго-востоку от Манчестера, тишь да гладь. На окраинах дети собирают по изгородям крупную черную ежевику, вниз по крутым улицам проносятся велосипедисты, скользя колесами по палой листве.
В деревне, где сейчас живут 900 человек (большинство ежедневно ездит на работу в другие города), присутствуют все необходимые английские атрибуты: пабы, уютные кафе и идиллическая церковь.
Но 350 лет назад в этой деревне царила Черная смерть. Улицы были пусты, на дверях - белые кресты, из домов доносились стоны и крики умирающих.
Чума докатилась до Иэма летом 1665 года, когда торговец из Лондона прислал местному портному Александру Хэдфилду ткань с чумными блохами. Уже через неделю подмастерье Хэдфилда Джордж Викерс скончался в тяжких мучениях. Вскоре слегли и умерли все члены этого семейства.
До тех пор чума распространялась в основном по югу Англии. Опасаясь, что эпидемия может пойти дальше на север страны, опустошая города и деревни, сельчане поняли, что вариант для них остается только один: ввести карантин.
Под руководством приходского священника Уильяма Момпессона они самоизолировались и обозначили границы деревни камнями, за которые решили ни при каких обстоятельствах не выходить - даже не имея видимых симптомов заболевания.
"По сути это означало, что все они никак не могли избежать контактов с уже зараженными людьми", - объясняет Кэтрин Роусон, секретарь Иэмского музея, хранящего историю борьбы с чумой.
Жители разработали целый план: они не могли покидать деревню, но и посторонние не должны были попадать на ее территорию. При этом нужно было организовать доставку продовольствия и других припасов.
В межевых камнях, установленных вокруг деревни, были выдолблены углубления, в которых жители оставляли смоченные в уксусе монеты (они считали, что уксус обладает дезинфицирующими свойствами). Торговцы из соседних деревень забирали монеты и оставляли мясо и зерно.
Межевые камни сохранились и по сей день. Они расположены на расстоянии чуть меньше километра от деревенских окраин.
Эти плоские, грубо отесанные глыбы сейчас служат туристической достопримечательностью, а края углублений для монет отшлифованы многими поколениями детей, засовывавших туда любознательные пальцы.
На дне некоторых поблескивают монеты, оставленные туристами в память жертв чумы.
Камни стоят на одном из прогулочных маршрутов, опоясывающих деревню. Еще одна живописная тропа идет к югу среди сосен и дубов, достигая через полтора километра Колодца Момпессона, где торговцы тоже оставляли припасы для жителей деревни.
Достаточно ли спокойно восприняли в Иэме новости о карантине - доподлинно неизвестно.
Некоторые из жителей попытались уехать, но похоже, что большинство стоически приняло такой поворот судьбы и поклялось перед Богом оставаться дома.
Уехавших сельчан не ждали в других местах с распростертыми объятиями.
Одна женщина отправилась из Иэма на рынок в деревню Тайдсуэлл в восьми километрах к западу. Когда там узнали, откуда она приехала, ее забросали объедками и грязью, выкрикивая: "Чума! Чума!".
По мере того, как умирали жители, деревня постепенно приходила в упадок. Дороги разрушались, бесхозные сады зарастали и дичали.
В полях пропадал несобранный урожай, и оставалось надеяться лишь на поставки продовольствия из соседних поселений.
За каждым углом в самом прямом смысле слова таилась смерть: никто не мог знать, кто умрет следующим от страшной и непонятной болезни.
Чума в 1665 году, наверное, напоминала лихорадку Эбола в 2015-м - но вакцин тогда не было, а багаж медицинских знаний был куда более скудным.
В Иэме предпринимали свои импровизированные меры в попытке остановить чуму. Тем не менее в первой половине 1666 года умерло 200 человек.
После того, как скончался каменотес, сельчанам пришлось самим гравировать свои имена на могильных плитах.
Многие, как Элизабет Хэнкок, сами хоронили близких - чтобы избежать контакта с заразой, тела тащили по улицам за веревки, привязанные к ногам.
Церковные службы проводились на открытом воздухе, чтобы снизить риск распространения инфекции, но к августу 1666 года чума разгулялась всерьез: из 344 жителей умерли 267.
Считалось, что те, кто не заразился, обладали некими особыми качествами (современная наука считает, что дело было в хромосомах), уберегавшими их от болезни.
Более суеверные люди полагали, что от чумы могут спасти ритуалы - к примеру, курение табака и истовые молитвы.
Дженни Олдридж, сотрудница британской некоммерческой организации по охране памятников National Trust, работающая в поместье Иэм-холл, рассказывает, что жертвы чумы понимали, что заразились, когда начинали чувствовать сладковатый запах.
Жена Уильяма Момпессона Кэтрин за день до того, как слечь, заметила, что воздух пахнет сладко - так Момпессон узнал, что она обречена.
Обоняние жертв таким образом реагировало на начинавшийся распад и гниение собственных внутренних органов.
"Вдобавок считалось, что зараза передается по воздуху через миазмы, поэтому жители деревни носили набитые ароматическими травами маски, - говорит Олдридж. - Некоторые даже скрывались в выгребных ямах, считая, что сильная вонь отпугнет чуму".
Через 14 месяцев чума ушла столь же быстро, как и наступила. Жизнь постепенно вернулась в нормальное русло, довольно быстро возобновилась и торговля: добыча свинца, основной промысел Иэма, была слишком выгодной, чтобы ее забросить.
Сейчас в Иэме живут в основном люди, работающие в соседних Шеффилде и Манчестере, но в округе по-прежнему хватает ферм, мало изменившихся за прошедшие столетия.
На поляне в центре деревни до сих пор сохранились старые кандалы, к которым приковывали провинившихся, а неподалеку гордо возвышается Иэм-холл, большой особняк XVII века.
Но сразу бросаются в глаза и зеленые таблички со списками умерших на тех домах, по которым прошлась чума.
Эти таблички служат постоянным напоминанием о том, что многие обитатели английского севера обязаны своей жизнью самоотверженным сельчанам старого Иэма.
Зараза встряхнула весь мир
Европа пережила не одну эпидемию чумы, но самой опустошительной стала разразившаяся в XIV веке. Болезнь не только унесла треть европейского населения, но и оказала сильнейшее влияние практически на все сферы жизни человека. Многие из этих последствий мы можем наблюдать по сей день.
Сотрудница Университета Южной Каролины (США) доктор Шэрон де Витте вместе с коллегами изучила останки 800 человек, которые жили до обрушившейся на Европу эпидемии бубонной чумы и после её окончания. В соответствии с полученными данными, болезнь, выкосившая 25 миллионов жителей Европы, в целом сделала людей здоровее: они смогли доживать до 70-80 лет, чего раньше почти не наблюдалось. Этот факт можно объяснить тем, что болезнь в первую очередь убивала людей, обладавших слабым иммунитетом, а выжившие люди смогли дать более крепкое потомство.
Кроме того, эпидемия чумы повлияла и на процесс полового созревания девочек, сдвинув его на более ранние сроки. Это в свою очередь, привело к тому, что рост женщин со временем стал ниже, так как рост костей замедляется в период полового созревания.
Усиление английского языка
Эпидемия чумы оказала сильное влияние не только на здоровье и продолжительность жизни человека, она также поспособствовала распространению английского языка в Европе. Как известно, в 1066 году говорившие на нормандском диалекте французского языка норманны покорили Англию, из-за чего из сфер управления и образования английский язык фактически был вытеснен. Между тем, крестьянское население страны по-прежнему говорило на родном языке.
После эпидемии английский язык вновь пришёл в города вместе с крестьянами, так как сельское население чума затронула гораздо меньше, чем городское. Из-за огромных человеческих потерь крестьяне смогли заменить городских работников и распространить английский язык. В 1362 году был принят закон, согласно которому все указы надлежало писать на английском, а ещё через 50 лет король Генрих V начал писать письма на этом языке. Иными словами, если бы не эпидемия чумы, то сейчас языком международного общения мог быть вовсе не английский, а тот диалект, на котором разговаривали завоеватели Англии.
Первое биологическое оружие?
Согласно одной из версий, чума обрушилась на Европу после того, как в 1346 году хан Золотой Орды Джанибек не смог взять крепость Кафу и велел подбросить туда трупы умерших от этой болезни людей. В европейские страны болезнь могли привезти генуэзские купцы, для которых Каффа была торговым поселением. Если эта теория верна, то Джанибек стал первым, кто применил биологическое оружие и тем самым уничтожил треть населения Европы.
Очагом появления чумы сейчас считается расположенная на территории современных Китая и Монголии пустыня Гоби. Грызуны, являющиеся переносчиками заразы, стали селиться ближе к людям из-за климатических изменений. Кроме того, монголы употребляли мясо сурков в пищу, считая его деликатесом. Именно оттуда болезнь начала продвигаться по Азии в Европу.
Еще одним последствием чумы, оказавшим огромное влияние на мир, стало распространение антисемитизма. В 2011 году было проведено исследование, авторы которого попытались найти корни этого явления, которое в XX веке привело к Холокосту. Как выяснилось, одним из катализаторов антисемитизма стала именно эпидемия чумы, охватившая Европу 700 лет назад.
Еврейское население европейских городов начали обвинять в отравлении воды в колодцах якобы с целью истребления христиан. Разумеется, антисемитизм зародился значительно раньше, но именно в период эпидемии он достиг одной из высших точек. Причиной для появления догадок об отравленных колодцах стала более низкая смертность от чумы среди еврейского населения. Учёные склонны считать, что евреи более тщательно сладили за гигиеной. Кроме того, бытует мнение, что перед чумой бессильны люди с нулевой группой крови, которая преобладала у европейцев и почти отсутствовала у евреев.
Лечить, а не выжидать
Эпидемия чумы серьезно подтолкнула развитие медицины, так как европейские больницы того времени больше напоминали гостиницы, а не места, где ведётся борьба с болезнями. С приходом эпидемии средневековые медики начали искать причины болезни и средства, которыми с ней можно бороться. Людям стало понятно, что болезнь убивает всех людей, независимо от их социального статуса, и необходимо заняться поиском универсального решения.
Ослабление роли церкви
Эпидемия оказала значительное влияние и на церковь, поселив в людях сомнения в её главенствующей роли. Несмотря на то, что Реформация начнётся лишь через 200 лет, некоторые предпосылки к ней зародились уже тогда. Ведь именно светские власти предпринимали попытки борьбы с болезнью: организовывали уборку трупов, закрывали таверны и публичные дома, хоронили тела. От духовенства же никакой особенной помощи не приходило.
Чума уничтожила около 40 процентов духовенства, что привело к появлению в монастырях невежественных людей из народа, веривших в колдовство. Последствием этого стали гонения на ведьм и укоренение в сознании людей различных суеверий.
Катализатор развития промышленности
Одним из последствий обрушившейся на Европу чумы стало развитие городов и промышленности, но и деревня изменилась довольно сильно. Крестьяне стали всё чаще переходить с земледелия на животноводство, так как это требовало привлечение меньшего количества рабочих рук. Кроме того, в условиях дефицита работников феодалы вынужденно шли крестьянам на уступки, что позволило последним начать отстаивать свои права.
В городах наблюдалось постепенное превращение закрытых ремесленных цехов в более открытые объединения, которые были вынуждены принимать в свои ряды новых членов, в том числе из крестьян. Постепенно к традиционно мужским занятиям начали привлекать и женщин из-за нехватки рабочих рук. В более долгосрочной перспективе острая нехватка рабочих рук стала одной из причин промышленной революции, когда люди принялись механизировать процесс производства, чтобы сделать его более быстрым и привлекать к нему меньше людей.
Эпидемия чумы, уничтожившая значительную часть населения Европы в XIV веке, не была последней, но именно она оказала огромное влияние на развитие европейской цивилизацией, а вместе с ней и всего остального мира.
Китайская чума, Чернобыль и перестройка — Евгений Гильбо о том, что стоит за событиями в Поднебесной
Мы вступили в эпоху, когда постиндустриальные государства глобального типа воюют против традиционных территориальных государств, полагает Евгений Гильбо, известный специалист в области войн XXI века. Против Китая применяется биологическое оружие, избирательно действующее только на китайцев. Однако ущерб будет нанесен не оружием, а неадекватной реакцией китайского руководства на его применение. Поднебесная же делает именно то, что ждет от нее агрессор…
СТРАННЫЙ ВИРУС — СТРАННАЯ РЕАКЦИЯ
Этой зимой 13 миллионов американцев заболело гриппом. Было госпитализировано 120.000, из них умерло 6.600 человек. Во всем мире гриппом болеют около пяти миллионов. Ежегодно он убивает 650.000 пациентов. При этом никто не устраивает воинских операций по борьбе с эпидемией, не блокирует городов.
Потому что в Китае не грипп.
У вируса 2019-nCoV — симптомы заразы внешне не отличаются от симптомов обычного ОРВИ. Обнаружить его можно только в лаборатории. С другой стороны — видимые симптомы соответствуют другому заболеванию, не вирусному, а бактериальному — оно называется легочная чума.
Первые сообщения о начале лёгочной чумы в Китае пришли в октябре–ноябре прошлого года с комментариями, что власти КНР пытаются эпидемию скрыть. Тогда разговор о бактериальном характере шёл как нечто очевидное.
Однако, исторически возбудитель чумы в прошлые века не всегда был бактериальный. К примеру, сейчас уже установлено, что средневековая чума была вызвана выбросом в атмосферу фосфатных газов, в силу чего симптомы были похожи на симптомы отравления фосфином или фосгеном. Поэтому средневековые доктора и вельможи спасались от чумы своеобразным противогазом: выходя на улицу одевали маску с длинным носом, в конце которого лежал тлеющий уголёк, проходя через который фосфатные газы разрушались.
Чума XIX века была идентифицирована как бактериальное заболевание. Но в то время шло триумфальное шествие пастеровской теории, и поэтому, найдя бактериальный возбудитель, о возможности наличия иных возбудителей никто даже и не задумывался. В XX веке иногда подымался вопрос о возможности вирулентной разновидности чумы, но в силу ликвидации в развитых странах проблемы эпидемий (при помощи антибиотиков и грамотных санитарных мер) тема ушла в разряд маргинальных.
Всё, что нам известно из эпидемиологии, говорит о том, что для борьбы с вирусом 2019-nCoV предпринимаемые КНР меры сверхизбыточны. Особенно это видно на фоне ленивого спокойствия властей США, ЕС и РФ. Эта разница в подходах объясняется комментаторами через гипотезу расовой избирательности вируса — он якобы косит только представителей некоторых ветвей монголоидной расы. Эта версия опирается на установленную расовую избирательность вируса свиной чумы/гриппа, которая в предыдущие два года выкосила 2/3 свиней китайских пород и не затронула европейских.
Предпринимаемые властями КНР меры по локализации эпидемии показывают, что борются они с чем-то другим, а не с вирусом. И это что-то выглядит как чума, имеет симптомы чумы, распространяется как чума, и в ноябре прошлого года ещё официально называлось чумой.
КАК СЛИЛАСЬ КПСС НА ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ АЭС
Чтобы оценить действия властей КНР, имеет смысл вспомнить историю 35-летней давности с аварией на чернобыльской АЭС. Не обсуждая причин оной аварии имеет смысл обсудить адекватность действий властей СССР по её ликвидации.
Как известно, взрыв котла снёс в Чернобыле крышку реактора и обнажил рабочую зону. Если бы никаких мер не предпринималось, сия рабочая зона за несколько месяцев бы выгорела, заразив радиоактивными продуктами зону вокруг на десятки километров. В скором времени радиоактивность в зоне бы упала и можно было бы её заселять даже без рекультивации.
Итак, реальные потери от Чернобыльской катастрофы в виде тысяч загубленных человеческих жизней и миллиардов рублей (более 3 млн. инвалютных рублей или 60 млрд долларов на нынешние деньги) воспоследовали не от самой аварии, а от неадекватной на неё реакции советского руководства. Этот факт заставляет сегодня многих конспирологов утверждать, что авария была подстроена теми, кто заранее просчитал эту неадекватную реакцию и её последствия как катализатора распада прогнившей советской системы. На самом деле для того времени это маловероятно. Скорее анализ этой ситуации в дальнейшем позволил выстроить инструментарий косвенного воздействия на враждебную политсистему в целях дебилизации руководства и склонении оного к самоубийственным шагам.
КАК ПРОИГРАТЬ СОВРЕМЕННУЮ ВОЙНУ
Лет 20 назад мне пришлось анализировать эпидемию сибирской язвы в Европе. Вскоре выяснилось, что причиной эпидемии была отмена Еврокомиссией обязательной вакцинации крупного рогатого скота от оного заболевания. По итогам оной операции забили несколько миллионов ни в чём не повинных бурёнок вместо того, чтобы забить членов Еврокомиссии.
Разумеется, жертвам конспирологической обработки россиянским телевидением и рунетом неизбежно тут же придёт в голову, что против КНР войну ведут ужасные США. В реальной же жизни геополитическое противостояние ушло в прошлое вместе с XX веком, а войны нового типа ведут сегодня транснациональные корпорации, давно уже вышедшие из тени умирающих государств.
Мы видим, что в данном случае агрессор рассчитывает, что основной ущерб будет нанесён не столько его действиями, сколько неадекватной реакцией властей на проблему, как это было в случае Чернобыля или прошлогодней свиной эпидемии. Дальше можно критиковать неадекватность руководства КНР, но в реальности его понимание мира обусловлено просто объективной отсталостью: сегодняшний Китай находится на пике индустриальной модернизации, которую Европа прошла на 100-200 лет раньше, а СССР на 70 лет раньше. Понятно, что и мыслят его руководители категориями индустриального, а не постиндустриального общества, ибо бытие определяет сознание.
Итак, началась эпоха постиндустриальных геоэкономических войн. Как я рассказывал в прошлом году, да и много лет до этого, всем, кто не успел сформировать постиндустриальное глобальное государство и цепляется за распадающееся территориальное, придётся дорого платить за отсталость. Время платить пришло и для русских, и для китайцев.
Евгений Витальевич Гильбо — российский бизнес-тренер и консультант, проживающий на Канарах.
Родился в 1965 году в Ленинграде.
Работал в Институте истории естествознания и техники академии наук СССР, в 1989–1991 годах занимался разработкой автоматизированных систем управления на предприятиях Санкт-Петербурга.
С 1999-го — вице-президент Международной интернатуры практической психологии в Берлине.
Читайте также:
