Почему молодые люди пируют во время чумы

700 лет назад по Европе прокатилась, подобно лесному пожару, самая страшная эпидемия, унёсшая более 25 миллионов человек. Непонятную болезнь назвали Чёрной смертью или бубонной чумой. Верно ли это?

Владимир ХРИСТОФОРОВ

Войны, глобальный кризис, непрерывные стихийные бедствия, загубленная земная экология, ужасные техногенные катастрофы, неизлечимые болезни – всё это приметы надвигающегося Апокалипсиса? И всё чаще нынешние судорожно-пресыщенные радости определённой части человеческого общества (в России это обожравшиеся бизнесмены) сравнивают с пиром во время чумы.

Другой интереснейший вопрос: что хотел сказать великий русский поэт следующими строками:

Утопим весело умы

И, заварив пиры да балы,

Восславим царствие Чумы.

Не будем заглядывать за пределы нашей эры, там тоже были страшные эпидемии, но неизвестно, была ли это чума, или оспа, или брюшной тиф. Начнём летопись с более поздних зафиксированных времён.

Третья современная пандемия началась в китайской провинции Юньнань в конце XIX века. К 1910 году чума распространилась по всему миру, но в 1920-м пошла на спад благодаря международным соглашениям об уничтожении крыс в портах и корабельных трюмах и обязательной проверке судов. Показательны меры в чумном Лос-Анджелесе. Как в своё время всё население Китая восстало против воробьёв, уничтожителей посевов, так и в Лос-Анджелесе все жители ринулись ловить и сжигать в огне крыс. Их было уничтожено 2 миллиона. А всего в третью эпидемию заболело на земле 26 миллионов человек, из которых 12 погибли.

В Россию чума проникла в 1352 году. Любопытный факт из истории завоеваний Золотой Орды. Хан Джанибек противостоял экспансии генуэзцев в Поволжье и Причерноморье. Во время осады Кафы (современная Феодосия) Джанибек приказал забросить катапультой в крепость труп умершего от чумы человека. Труп перелетел через стену и разбился вдребезги.

Началась чума. Она попала в Новгород, Псков, Москву, где от неё умер князь Симеон Гордый . А испуганный царь Алексей Михайлович вместе с семейством бежал в Вязьму.

К 1950 году заболеваемость чумой во всём мире стала носить спорадический характер. Возникающие вспышки удавалось подавлять с помощью эпидемиологического надзора, дезинсекции, дератации и антибактериальной терапии. Из городов чума практически исчезла и встречается сейчас в сельских и пригородных районах. Но страх у людей и медиков остался. Доказательством служит паника в связи со вспышкой бубонной и лёгочной чумы в Индии в 1994 году.

Как жаль, что почти невозможно найти описание подвига Поль-Луи Симона. Ночью он пробирался в морг с чумными мертвецами и вырезал эти смердяще-гниющие и кроваво-чёрные бубоны, похожие на студень, потом изучал.

Но с причинами не всё так просто.

Английские эпидемиологи из Ливерпульского университета Сьюзен Скотт и Кристофер Дункан выступают с опровержением выводов Поль-Луи Симона. Чёрная смерть – это не бубонная чума. Кстати, другой французский бактериолог Александр Ерсин в конце XIX века тоже связал Чёрную смерть с крысами и блохами. Но Скотт и Дункан выявили в этой теории пробелы. Карта распространения Чёрной смерти, по их исследованиям, не совпадает с расселением крыс. Она галопировала через Альпы и по Северной Европе при слишком низких для размножения блох температурах. Чёрная смерть проносилась гораздо быстрее, чем могут передвигаться крысы. Далее: переносчиками заразы не могли быть крысы, потому что бактерии чумы убивают их самих. Ко всему, бубонная чума несравненно менее заразна, чем Чёрная смерть, которая, как выяснилось, передаётся не через грызунов, а от человека к человеку. Так что же это было? Во всём виноват, как спорно заключают учёные, белок CCR5.

Скотт и Дункан полагают и пытаются это доказать, что возбудителем Чёрной смерти (не имеющей научного названия) является геморрагический (то есть вызывающий кровотечение) филовирус типа Эболы. И загадочную Чёрную смерть предлагается назвать геморрагической чумой. Окончательную точку может поставить лишь исследование древних ДНК погибших людей.

Учёные спешат со своими исследованиями. Сходство и повторяемость страшных эпидемий в каждые несколько столетий пугают не на шутку. Надо найти этот вирус, пока он вновь не нашёл нас.

Меню статьи:

Болдинский период в жизни русского поэта

Итак, как мы уже говорили, критики и литературоведы считают Болдинскую осень самым плодовитым периодом творчества поэта. 1830 год. Холера, подступившая к порогам Российской империи, совпала со временем подготовки к свадьбе. Пушкин давно намеревался жениться на красавице Наталье Гончаровой. В мае этого года поэт официально объявил о состоявшейся помолвке. Однако день венчания постоянно откладывался. Семья Гончаровых потерпела разорение, поэтому мать невесты переносила свадьбу, не желая выдавать девушку без приданого. Наконец, день свадьбы обозначили, но снова отсрочили – на этот раз из-за смерти дяди Александра Сергеевича и траура по этому поводу. Пушкин выезжает в направлении Болдино… где по дороге поэта и застал карантин по случаю эпидемии холеры.

Пушкин, в вопросе классификации персонажей, пожалуй, выступает консерватором: в трагедии присутствуют лица первого плана и второстепенные фигуры. Среди действующих лиц первого плана – Председатель, которому автор противопоставил личность священника.

Это главный герой трагедии, Председатель. Вальсингам изображенным смелым человеком, который храбро смотрит опасности в лицо. Несмотря на то, что Председатель совсем не относит себя к лирикам, ночью Вальсингам придумывает гимн, посвященный эпидемии чумы:

Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю…

Вальсингам считает, что смертельная опасность – это повод научиться новому способу получать удовольствие от жизни. Председатель пережил тяжелую потерю: Черная смерть унесла мать героя, а также супругу. Но даже это не поколебало настроя Вальсингама:

Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья –
Бессмертья, может быть, залог.

Таким образом, Вальсингам воплощает силу духа и настоящую отвагу.

Священник – это образ, который автор противопоставляет отважному Председателю. Святой отец воплощает благочестие и истинную веру, силу веры. Приходя на кладбище, священник старается поддержать людей, которые перенесли ужасную утрату – потеряли в эпидемии близких и любимых, родственников, детей, друзей. Живые люди мечтают встретить мертвых после смерти. Священник считает, что Черная смерть предполагает только один способ противостояния – молитву. Это смирение, когда человек склоняет голову перед смертью, признавая силу Бога. Пир, который устроил Председатель, возмущает священника, ведь это похоже на грех и попирание веры в Господа. В сердцах, святой отец напоминает Вальсингаму об умерших членах его семьи. Боль, которую священник этими словами причинил Председателю, не дает чистой душе святого отца покоя: в результате, герой приносит извинения.

Герои второго плана включают молодого человека, Мэри, а также девушку по имени Луиза.

Юноша, полный жизненных сил и энергии, также нашел место на страницах пушкинской трагедии. Это символ молодости, страсти к жизни, которая плохо сочетается со смертью.

Девушка, которую Пушкин выводит в рядах второстепенных героев, пленяет задумчивостью и меланхолией – спутниками времени упадка. Что такое чума, как не декаданс? Когда-то жизнь Мэри радовала счастьем и весельем, теплом родного дома, но теперь все это превратилось в прошлое, в воспоминания. Девушка предается тоске и ностальгии.

Основной темой пьесы выступает самое древнее и, наверное, вечное чувство – страх смерти. В городе, наполненном смертью, привычный уклад жизни кардинально меняется. Все иллюзорное и лицемерное отступает перед единственным желанием человека – просто выжить. Да и сами люди, перед лицом смерти, словно оголяют свою истинную натуру. Кто-то ищет утешения и спасения в Боге, в религии и вере, смиренно принимая ниспосланную волю Божью, погружаясь в молитву. А другие всеми силами стараются игнорировать это ликование смерти вокруг: эти люди пытаются жить так, словно смерти не существует вовсе. Продолжая пировать, придаваться любовным утехам, просто наслаждаясь жизнью, жители города готовы бросить вызов самой Смерти.

Итак, Пушкин изображает город, который охватила чума. Группа молодых людей решает устроить пир прямо посреди улицы. Юноши и девушки накрывают стол праздничной едой и вином, поют песни и стараются не обращать внимания на зловещие действия чумы.

Первый тост пирующие поднимают за умершего от чумы шута. Но оплакивать мертвеца герои не спешат:

Но много нас еще живых, и нам
Причины нет печалиться. Итак,
Я предлагаю выпить в его память
С веселым звоном рюмок, с восклицаньем,
Как будто б был он жив…

С таким весельем и оптимизмом начатое пиршество продолжается пением. Но песня получается совсем невеселая. Молодая девушка поет грустную песню о былых временах и фатальной победе смерти. Должного настроения и прежней беззаботности вернуть молодым людям не удается. Как бы сильно герои не старались отвлечься от трагической реальности, страшная действительность спешит напомнить пирующим о себе. Телега с умершими от чумы людьми проезжает мимо пирующих. И, казалось бы, только минуту назад некоторые гости переполнялись отвагой и силой духа, но, увидев телегу с мертвыми, герои сразу лишаются чувств.

Ага! Луизе дурно; в ней, я думал,
По языку судя, мужское сердце.
Но так-то – нежного слабей жестокий,
И страх живет в душе, страстьми томимой.

Противостоять самой смерти – задача совсем непростая. Этот противник не обращает внимания ни на твердость духа или мужество, ни на веселость или жизнерадостность, ни на остроумие или образованность, ни на возраст. Собравшиеся на пир люди это чувствуют, но страшатся признаться в этом даже себе.

Некоторые из героев уже успели потерять близких или родных. Боль потери и страх, как перед смертью, так и перед необходимостью жить без близких людей, заставляет героев пушкинского произведения покинуть свои мрачные дома и устроить пир посреди улицы. Кто-то пытается хотя бы на какое-то время отвлечься от смертельной опасности, кто-то хочет забыть о боли утраты, поэтому пир продолжается.

Образ чумы в творчестве Пушкина

Желая развеселиться, пирующие просят Председателя спеть гимн в честь чумы. Этим гимном поэт старается не возвысить или расхвалить смертельные образы Зимы и Чумы, а, скорее наоборот, обращает внимание на возможность человека достойно противостоять им. Стихии слепы и могущественны, однако, человек имеет и способность, и готовность вступить с ними в борьбу на равных и даже одержать победу.

Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья –
Бессмертья, может быть, залог!
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог…

Поэт выражает благодарность убийственной Чуме за то, что смертельная опасность способна заставить человека проявить истинные благородные качества: храбрость, мужество, силу духа и человеческое достоинство. Но смогут ли все герои достойно принять уготованный судьбой жребий?

Дома у нас печальны – юность любит радость…

Пушкина всегда сильно беспокоили пороки общества. В своем творчестве писатель часто старался привлечь внимание современников к проблемам, которые, на первый взгляд, кажутся обычной нормой жизни. Человек не может состоять из одних достоинств, недостатки присущи каждому из рода людского. Но главная задача человека – сделать правильный выбор между добром и злом, между силами, которые в живут в душе. В обычной жизни некоторые люди весьма искусно притворяются благодетельными. Но даже малейшие жизненные неурядицы способны превратить уважаемых членов общества в негодяев и подлецов.

В критической ситуации, когда приходится выбирать между жизнью или смертью, самое важное – до конца оставаться человеком. Сохранить в душе доброту, сострадание, милосердие и человечность могут только самые достойные. Страх способен полностью разрушить все хорошее в человеке. Вопрос выбора постоянно стоит перед каждым из нас. Что предпочесть – скупость или доброту, зависть или благодушие, похоть или скромность, страх или мужество? Это приходиться решать в жизни постоянно. Поставить на первое место не собственное благополучие, а интересы страны, общества или будущих поколений – вот правильный выбор. От этого выбора зависит, какое будущее ждет наших детей. Критические ситуации будут постоянно преследовать человека, так пусть поступки наших предков подскажут правильный выбор.

(Из вильсоновой трагедии: The city of the plague [1] )
Улица. Накрытый стол. Несколько
пирующих мужчин и женщин.

Почтенный председатель! я напомню
О человеке, очень нам знакомом,
О том, чьи шутки, повести смешные,
Ответы острые и замечанья,
Столь едкие в их важности забавной,
Застольную беседу оживляли
И разгоняли мрак, который ныне
Зараза, гостья наша, насылает
На самые блестящие умы.
Тому два дня наш общий хохот славил
Его рассказы; невозможно быть,
Чтоб мы в своем веселом пированье
Забыли Джаксона! Его здесь кресла
Стоят пустые, будто ожидая
Весельчака — но он ушел уже
В холодные подземные жилища…
Хотя красноречивейший язык
Не умолкал еще во прахе гроба;
Но много нас еще живых, и нам
Причины нет печалиться. Итак,
Я предлагаю выпить в его память
С веселым звоном рюмок, с восклицаньем,
Как будто б был он жив.

Он выбыл первый
Из круга нашего. Пускай в молчанье
Мы выпьем в честь его.

Да будет так!
(Все пьют молча.)

Твой голос, милая, выводит звуки
Родимых песен с диким совершенством;
Спой, Мери, нам уныло и протяжно,
Чтоб мы потом к веселью обратились
Безумнее, как тот, кто от земли
Был отлучен каким-нибудь виденьем.

(поет)
Было время, процветала
В мире наша сторона:
В воскресение бывала
Церковь божия полна;
Наших деток в шумной школе
Раздавались голоса,
И сверкали в светлом поле
Серп и быстрая коса.
Ныне церковь опустела;
Школа глухо заперта;
Нива праздно перезрела;
Роща темная пуста;
И селенье, как жилище
Погорелое, стоит, —
Тихо все. Одно кладбище
Не пустеет, не молчит.
Поминутно мертвых носят,
И стенания живых
Боязливо бога просят
Упокоить души их!
Поминутно места надо,
И могилы меж собой,
Как испуганное стадо,
Жмутся тесной чередой!
Если ранняя могила
Суждена моей весне —
Ты, кого я так любила,
Чья любовь отрада мне, —
Я молю: не приближайся
К телу Дженни ты своей,
Уст умерших не касайся,
Следуй издали за ней.
И потом оставь селенье!
Уходи куда-нибудь,
Где б ты мог души мученье
Усладить и отдохнуть.
И когда зараза минет,
Посети мой бедный прах;
А Эдмонда не покинет
Дженни даже в небесах!

Благодарим, задумчивая Мери,
Благодарим за жалобную песню!
В дни прежние чума такая ж, видно,
Холмы и долы ваши посетила,
И раздавались жалкие стенанья
По берегам потоков и ручьев,
Бегущих ныне весело и мирно
Сквозь дикий рай твоей земли родной;
И мрачный год, в который пало столько
Отважных, добрых и прекрасных жертв,
Едва оставил память о себе
В какой-нибудь простой пастушьей песне,
Унылой и приятной… Нет, ничто
Так не печалит нас среди веселий,
Как томный, сердцем повторенный звук!

О, если б никогда я не певала
Вне хижины родителей моих!
Они свою любили слушать Мери;
Самой себе я, кажется, внимаю,
Поющей у родимого порога.
Мой голос слаще был в то время: он
Был голосом невинности…

Не в моде
Теперь такие песни! Но все ж есть
Еще простые души: рады таять
От женских слез и слепо верят им.
Она уверена, что взор слезливый
Ее неотразим — а если б то же
О смехе думала своем, то, верно,
Все б улыбалась. Вальсингам хвалил
Крикливых северных красавиц: вот
Она и расстоналась. Ненавижу
Волос шотландских этих желтизну.

Послушайте: я слышу стук колес!
(Едет телега, наполненная мертвыми телами.
Негр управляет ею.)
Ага! Луизе дурно; в ней, я думал,
По языку судя, мужское сердце.
Но так-то — нежного слабей жестокий,
И страх живет в душе, страстьми томимой!
Брось, Мери, ей воды в лицо. Ей лучше.

Сестра моей печали и позора,
Приляг на грудь мою.

(приходя в чувство)
Ужасный демон
Приснился мне: весь черный, белоглазый….
Он звал меня в свою тележку. В ней
Лежали мертвые — и лепетали
Ужасную, неведомую речь….
Скажите мне: во сне ли это было?
Проехала ль телега?

Ну, Луиза,
Развеселись — хоть улица вся наша
Безмолвное убежище от смерти,
Приют пиров, ничем невозмутимых,
Но знаешь, эта черная телега
Имеет право всюду разъезжать.
Мы пропускать ее должны! Послушай,
Ты, Вальсингам: для пресеченья споров
И следствий женских обмороков спой
Нам песню, вольную, живую песню,
Не грустию шотландской вдохновенну,
А буйную, вакхическую песнь,
Рожденную за чашею кипящей.

Такой не знаю, но спою вам гимн
Я в честь чумы, — я написал его
Прошедшей ночью, как расстались мы.
Мне странная нашла охота к рифмам
Впервые в жизни! Слушайте ж меня:
Охриплый голос мой приличен песне.

Гимн в честь чумы! послушаем его!
Гимн в честь чумы! прекрасно! bravo! bravo!

(поет)
Когда могущая Зима,
Как бодрый вождь, ведет сама
На нас косматые дружины
Своих морозов и снегов, —
Навстречу ей трещат камины,
И весел зимний жар пиров.

Царица грозная, Чума
Теперь идет на нас сама
И льстится жатвою богатой;
И к нам в окошко день и ночь
Стучит могильною лопатой….
Что делать нам? и чем помочь?

Как от проказницы Зимы,
Запремся также от Чумы!
Зажжем огни, нальем бокалы,
Утопим весело умы
И, заварив пиры да балы,
Восславим царствие Чумы.

Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении Чумы.

Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья —
Бессмертья, может быть, залог!
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог.

Итак, — хвала тебе, Чума,
Нам не страшна могилы тьма,
Нас не смутит твое призванье!
Бокалы пеним дружно мы
И девы-розы пьем дыханье, —
Быть может… полное Чумы!
(Входит старый священник.)

Безбожный пир, безбожные безумцы!
Вы пиршеством и песнями разврата
Ругаетесь над мрачной тишиной,
Повсюду смертию распространенной!
Средь ужаса плачевных похорон,
Средь бледных лиц молюсь я на кладбище,
А ваши ненавистные восторги
Смущают тишину гробов — и землю
Над мертвыми телами потрясают!
Когда бы стариков и жен моленья
Не освятили общей, смертной ямы, —
Подумать мог бы я, что нынче бесы
Погибший дух безбожника терзают
И в тьму кромешную тащат со смехом.

Он мастерски об аде говорит!
Ступай, старик! ступай своей дорогой!

Я заклинаю вас святою кровью
Спасителя, распятого за нас:
Прервите пир чудовищный, когда
Желаете вы встретить в небесах
Утраченных возлюбленные души.
Ступайте по своим домам!

(Дома)
У нас печальны — юность любит радость.

Ты ль это, Вальсингам? ты ль самый тот,
Кто три тому недели, на коленях,
Труп матери, рыдая, обнимал
И с воплем бился над ее могилой?
Иль думаешь, она теперь не плачет,
Не плачет горько в самых небесах,
Взирая на пирующего сына,
В пиру разврата, слыша голос твой,
Поющий бешеные песни, между
Мольбы святой и тяжких воздыханий?
Ступай за мной!

Зачем приходишь ты
Меня тревожить? Не могу, не должен
Я за тобой идти: я здесь удержан
Отчаяньем, воспоминаньем страшным,
Сознаньем беззаконья моего,
И ужасом той мертвой пустоты,
Которую в моем дому встречаю —
И новостью сих бешеных веселий,
И благодатным ядом этой чаши,
И ласками (прости меня, господь)
Погибшего, но милого созданья…
Тень матери не вызовет меня
Отселе, — поздно, слышу голос твой,
Меня зовущий, — признаю усилья
Меня спасти… старик, иди же с миром;
Но проклят будь, кто за тобой пойдет!

Bravo, bravo! достойный председатель!
Вот проповедь тебе! пошел! пошел!

Матильды чистый дух тебя зовет!

(встает)
Клянись же мне, с поднятой к небесам
Увядшей, бледною рукой — оставить
В гробу навек умолкнувшее имя!
О, если б от очей ее бессмертных
Скрыть это зрелище! Меня когда-то
Она считала чистым, гордым, вольным —
И знала рай в объятиях моих…
Где я? Святое чадо света! вижу
Тебя я там, куда мой падший дух
Не досягнет уже…

Он сумасшедший, —
Он бредит о жене похороненной!

Тайны счастия и гроба

Приятели упрекали меня за то и важно говорили, что легкомысленное бесчувствие не есть еще истинное мужество. На дороге встретил я Макарьевскую ярманку, прогнанную холерой. Бедная ярманка! Она бежала как пойманная воровка, разбросав половину своих товаров, не успев пересчитать свои барыши!

Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья
Бессмертья, может быть, залог,
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог.

Итак, хвала тебе, Чума,
Нам не страшна могилы тьма,
Нас не смутит твое призванье.
Бокалы пеним дружно мы,
И девы-розы пьем дыханье,
Быть может полное Чумы.

Но всего лишь год после арзрумского похода, находясь на пороге женитьбы, Пушкин всерьез задумывается о хрупкости человеческой жизни.

Около меня колера морбус. Знаешь ли, что это за зверь? того и гляди, что забежит он и в Болдино, да всех нас перекусает того и гляди, что к дяде Василью отправлюсь, а ты и пиши мою биографию. Бедный дядя Василий! (Плетневу, 9 сентября 1830)

Эрос, Танатос и удаль

Среди этих подданных была и Natalie, не успевшая уехать из Москвы. Пушкин увещевает свою невесту покинуть город и неблаговидное соседство гробовщика Адриана:

Как Вам не стыдно оставаться на Никитской во время чумы? Это хорошо для вашего соседа Адриана, у которого выгодные заказы. Mais Наталья Ивановна, mais vous! (4 ноября 1830, 9: 361)

В то время как гробовщик Адриан стяжал в Москве неплохие доходы, безденежный болдинский помещик проповедовал в церкви с амвона своим крепостным, что холера послана им Богом в наказание за то, что не платят оброк 12 . А невесте своей он пишет:

Ясно, что в этом году (будь он проклят) нашей свадьбе не бывать. Но не правда ли, вы уехали из Москвы? Добровольно подвергать себя опасности заразы было бы непростительно. Я знаю, что всегда преувеличивают картину опустошений и число жертв; одна молодая женщина из Константинополя говорила мне когда-то, что от холеры умирает только простонародье все это прекрасно, но все же порядочные люди тоже должны принимать меры предосторожности, так как именно это спасает их, а не их изящество и хороший тон (11 октября 1830).

Вальсингам, Пушкин, Данте

Я стар, мне уже недолго жить, на что мне обманывать? Вы можете мне не верить, когда я скажу, что для себя самого желаю такого конца, какой он имел 21 .

Царь разрешил христианское погребение, запрещенное дуэлянтам, и поэт был похоронен рядом со своей матерью в Святогорском монастыре.

2 Бем А. Л. О Пушкине. Ужгород, 1937. C. 97. Назад

3 The Poetical Works of Milman, Bowles, Wilson, and Barry Cornwall: Complete in One Volume. Paris, 1829. Назад

5 Летопись жизни и творчества Александра Пушкина: В 4 т.. / Сост. Н. А. Тархова. М., 1999. Т. 3. C. 1132. Назад

6 Там же. Т. 1. C. 314315. Назад

7 Благой Д. Д. Бездна души (Маленькие трагедии) // Творческий путь Пушкина: 18261830. М., 1967. C. 35. Назад

8 Тыркова-Вильямс А. Жизнь Пушкина. 2. Париж, 1929. C. 231. См. также известную автокарикатуру Пушкина-наездника. Назад

9 См.: Bethea. D., Davidov S. Pushkin's Saturnine Cupid: The Poetics and Parody in The Tales of Belkin // Publications of the Modern Language Association. 96 (1981). P. 821. Назад

10 См. об этом мою статью: Тайны счастья и гроба // Континент (в печати). Назад

12 См.: Щеголев П. Е. Пушкин и мужики. М., 1928. C. 91. Назад

15 Айхенвальд Ю. Пушкин. М., 1908. C. 9899. Назад

16 Беляк, Виролайнен. Указ. соч. C. 79. Назад

19 См. об этом мою статью: Последний лирический цикл Пушкина (1836): Опыт реконструкции // Revue des études slaves. LIX (1987). 12. P. 157171; расширенную ее версию см.: Русская литература. 1999. № 2. C. 86108. Назад

20 См.: Новикова М. Живые, мертвые, бессмертные // Пушкинский космос: Языческая и христианская традиции в творчестве Пушкина. М., 1995. C. 230254. Назад

21 Вересаев В. Пушкин в жизни. М., 1936. C. 403. Назад

Пир во время чумы – хлеба илизрелищ. Перечитаем маленькую трагедиюА.С. Пушкина сегодня .

Зажжем огни, нальем бокалы,
Утопим весело умы
И, заварив пиры да балы,
Восславим царствие Чумы.

Пир во время чумы. Читаем Поэта.

Вот и весь сюжет. Задумаемся и мы. Казалось бы, что нам до всех этих придумок гения. Но,прочтите абзац еще раз, обратите внимания на выделенные слова и попробуйте заменить ихсинонимами, использовав более современныетермины. Уверяю вас, что полученный текст очень напомнит выступления многих наших оппозиционеров в Верховной Раде и уШустера. Оставим это в качестведомашнего задания читателям, а самиобсудим вопрос, поставленный еще А.С.Пушкиным, отчего в наше нелегкое,воистину “чумное”, время мы ударились в почти непрерывный загул. Неужели намнечего противопоставить чуме? Или из локальных очагов эпидемии мы ужеполучили пандемию — по сути,эпидемию государственного масштаба. Скажем прямо, здесь нет единого мнения. В средневековье, когдаморовая язва привольно ходила по миру, человек бессилен был пред ней, как передлюбым безумием природы: вулканом, цунами или землетрясением (да и не только всредневековье, кой чёрт, но и в наши дни - если, не дай бог, несмотря на вседостижения медицины, падёт моровое поветрие, то простому человеку только иостанется, что молиться… Если грянула Чума (именно с большой буквы), то человек(будь он хоть министр, хоть президент) ничего сделать не сможет - лишь гадать:минует ли его чаша сия? Hа самом деле этоне совсем так . Ибо человек, готовый морально к тому, что заболеет иумрёт - почти мёртв. Живущий - хочет жить. Даже если уже умерли от проклятойболезни самые близкие люди. И он - живёт. Единственное, что он может сделать втакой ситуации - не опустить руки, и не хоронить себя прежде времени. А развевеселье (наперекор всему) не жизнь, пишут российские пушкиноведы? Их точказрения: п ьеса Пушкина,повествует именно о необоримой жажде жизни, и в этом плане она отнюдь неноваторская, мол, Джованни Бокаччо напять столетий раньше создал свой знаменитый, исполненный жизнелюбия"Декамерон", вскоре после того, как сам пережил жуткие дни отчаяния,когда вокруг свирепствовала Чума. Впрочем, наличие предшественника ничего неубавило у шедевра Пушкина, точно так же, как ничего не меняет и примитивноепонимание трагедии, отражённое в популярной идиоме и в отраженном выше мнении российских ученых.

Есть и другая точка зрения. Во время эпидемии холеры (читай “тотального кризиса”) мало “неопустить руки, и не хоронить себя прежде времени” как рекомендуют ввышеприведенном абзаце наши северные соседи. И пьеса Пушкина, на мой взгляд, не«повествует именно о необоримой жажде жизни”, как это показалось российскому пушкиноведу,а призывает не пускаться в загул от бессилия, и бороться против чумы, объединив усилия сдругими членами сообщества. Иначе, как можно понять пушкинское:

Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении Чумы.

И запойное веселье (наперекор всему) - не жизнь. Вспомнитеопять же из трагедии:

Я заклинаю вас святою кровью
Спасителя, распятого за нас:
Прервите пир чудовищный, когда
Желаете вы встретить в небесах
Утраченных возлюбленные души.

Жаль, что нынешнеепоколение молодежи почти не знает Пушкина, да и, вообще, почти ничего нечитает. Если бы это было не так, молодыелюди обратили бы внимание на то,что уж очень напоминает наши реалии нарисованнаяПоэтом картина:

Было время, процветала
В мире наша сторона:
В воскресение бывала
Церковь божия полна;
Наших деток в шумной школе
Раздавались голоса,
И сверкали в светлом поле
Серп и быстрая коса.

Ныне церковь опустела;
Школа глухо заперта;
Нива праздно перезрела;
Роща темная пуста;
И селенье, как жилище
Погорелое, стоит, —
Тихо все. Oдно кладбище
Не пустеет, не молчит.

Поминутно мертвых носят,
И стенания живых
Боязливо бога просят
Упокоить души их!

А закончить этуэкскурсию в великое творение классика хочу цитатой, опять же имеющей прямоеотношение к сегодняшним нашим реалиям:

Безбожный пир,безбожные безумцы!
Вы пиршеством ипеснями разврата
Ругаетесь над мрачнойтишиной,
Повсюду смертию распространенной!
Средь ужаса плачевныхпохорон,
Средь бледных лицмолюсь я на кладбище,
А ваши ненавистныевосторги
Смущают тишину гробов— и землю
Над мертвыми теламипотрясают!
Когда бы стариков ижен моленья
Не освятили общей,смертной ямы, —
Подумать мог бы я,что нынче бесы
Погибший духбезбожника терзают
И в тьму кромешнуютащат со смехом.

Не пора ли заканчивать пировать иначинать работать?

Не кажется ли вам,читатель, что в последние годы мы слишком много празднуем и обычно пируем при этом. Раньше все смеялись над обилием праздников у африканских народов.Как-то на рубеже веков, когда чиновникиот образования еще были озабочены качеством обучения студентов, заведующих кафедрами чуть ли не насильно гнали в ведущие вузы для обучения программированию.Эта затея оказалась бесполезной, ибо на смену большим ЭВМ вскоре пришлиперсональные компьютеры, где для пользователя вообще знание программирования оказалось почти ненужным.Учить Паскаль, Фортран и Бейсик послали и меня в тогда еще Ленинградскуютехноложку. Очень благодарен до сих пор тогдашним чиновникам. Несколькомесяцев прожил в великолепном городе, много узнал, увидел. Но не об этом речь.Поселили нас в бывшем (до революции) борделе с соответствующей планировкой. Каждую полночь на винтовойлестнице начинался нет- нет, не “пир во время чумы”, а африканский праздник - громкие удары в барабаны, там – тамы и в какие-тотарелки с плясками толпы обнаженныхтемнокожих (чуть не написал«негров” - так не положено, могут обидеться) юных красавцев и красавиц – студентов иаспирантов техноложки. Праздники былипочти ежедневно, пока мы не поинтересовались, сколько у них праздничных дней и когда они учатся. Ответ потряс – у каждого племени –свои праздники, а темнокожаядиаспора в знак солидарности не пропускает ни одного. Пришлось перейти намв другое общежитие.

Количество праздничныхдней, если учесть все международные, государственные календарные,религиозные праздники, праздничныемероприятия типа Евро 2012, все местные локальные праздники, памятные дни - форсированиеДнепра (а форсировали его и притоки далеко не только в Днепропетровскеили в Киеве), профессиональные праздники, и, вообще, нашу разгульную жизнь, особеннобезработной молодежи (вот бы Ю.Андропов посмотрел!) явно не меньше, чем у африканских племен. И это при том, что мы на втором местесреди Европейских стран по уровню бедностинаселения, что значительная частьнаселения не получает зарплату, пенсии, стипендии своевременно. И это при высокой зарегистрированной и скрытой безработице.

Вред от обилия праздников,как это ни парадоксально, огромен. Дело даже не в том, что они существенно ускоряютопустошение нашего нищего бюджета,отощавшего из-за злоупотреблений и просто жадности власть имущих и неразрывно связанных с ними олигархов,профессионально научившихся единственному – мастерски уходить от уплаты налогов. Да,праздники стоят недешево. До сих пор, к примеру, немогут наши финансисты определиться, в какую копеечку влетел нам Евро (говорят и о4, и о 10 млрд.) и в какую суммуобойдется ликвидация его последствий (к примеру, разборка никому не нужных спортивных сооружений во Львове или замена негодных электричек“Хундаи”). Удивляет другое – никто несчитает непрямые убытки от нашейразгульной жизни. Считал ли кто-нибудь, сколько товаров произвели бы нашиработники, если бы не трудились в потелица, сооружая ненужные спортивныемастодонты, тратя время на обслуживание гостей праздничных мероприятий, или на обучение приветствияминостранцев. А учел ли кто-нибудь материальные ресурсы, отвлеченные от экономикисобственно Украины. Сколько можно было бы построить вместо всех спортивных сооружений жилья для тех же ветеранов войны, которых прославляют один –два дня в году во – время тематических праздников, вместо того, чтобы дать имсредства на кусок хлеба! А, можетбыть, вместо разгульных праздников вложить, наконец, деньги в развитие среднегои малого бизнеса и технологическоепреобразование экономики Украины. Ведь, в стране для этого есть всепредпосылки. Нет одного - доброй воли ижелания власти, избранной народом.

Кому нужно, ктозаинтересован в непрерывно праздничной жизни страны? Хлеба или зрелищ?

Любой праздник кто-то организует и к его оценке можно и нужноприменить положения развивающейся науки “проектного менеджмента”(в том, что это - наука со своимизаконами и правилами никто уже не сомневается). Итак, кто, зачем, почему, закакие средства инициирует, а затеморганизует и проводит любой праздник. Прошло время всенародных праздников,когда движущей силой мероприятия был единый порыв людей. Сегодня у любого праздника есть свой менеджер,который и определяет масштаб, идеологиюи содержание, да и финансовую сторонулюбого праздника. Сегодня у нас осталось три основных группы “праздничных” заказчиков и исполнителей- менеджеров – власть, партии, религиозные концессии. Количество праздников значительновыросло именно из-за бурного ростаколичественного состава менеджерскихгруппировок. В полном соответствии срыночными механизмами нашей жизни законы рынка (не всегда соответствующие законодательству страны) проявляются и в организации праздничных событий. Здесь и конкуренция, и достаточножесткая борьба за место под солнцем, за финансирование, за количество участников и т.д. Роль масс – медиа во всей праздничной чехардедостаточно проста – к сожалению, журналисты,в основном, “стригут купоны” во время праздника, как артисты в новогодние или предвыборные ”сольники”. Не буду приводитьпримеры деятельности столичных журналистов – мы почти не видим уних анализа истинных причин обилияпраздников, крышевания, объективнойоценки всех аспектов этих проектов.

Все никак не мог понять, зачем все эти упомянутые праздники так нужны чиновникам всех иерархических уровней –от местного до высших эшелонов. Точкунад i поставили монтажники очередной металлическойсцены на той же площади, где праздновали “подарок” коммунальной техники. Сценув различных вариантах ставили практически в конце каждой недели, ведь какой –нибудь праздник обязательно будет. Вкрайней случае, какая – нибудь крутая фирма будет праздновать корпоративный праздник. И, вот тут – раздольеорганизаторам праздника. Сцену надо сначала смонтировать, подвести к ней электроэнергию, а потом наследующий день аккуратно разобрать, чтобы перевезти в новое место, на новый праздник. Как сказали мне журналисты,разборка – сборка сцены стоит почти столько,сколько новая сцена. Когда я спросил, почему не закрепить какую – нибудь из сцен, самую красивую,напостоянно, чтобы не тратить на монтаж – демонтаж человеческие и другие ресурсы. На меня посмотрели как на полностьюнеадекватного ситуации человека. И в ответ напомнили вновь про многочисленные салюты, полыхающие через деньв небе города, сказав, что ”думатьнадо”. Ладно, хватит просто думать, надо уже что-то решать и, главное, выполнять свои решения.

Читайте также: